Текст книги "История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III"
Автор книги: Андрей Зубов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 65 страниц)
В 1970–1972 гг., после переговоров по тайным каналам, канцлер Западной Германии Вилли Брандт и президент США Ричард Никсон пошли на заключение важных договоров и соглашений с советским руководством. 12 августа 1970 г. в Москве был подписан договор между СССР и ФРГ о ненападении и признании границ, сложившихся в 1945 г. В сентябре 1971 г. три западные державы согласились с СССР, что Западный Берлин не является частью ФРГ. Брандт также признал режим ГДР и подписал договор с Польшей о признании польско-германской границы. 29 мая 1972 г. в Москве Ричард Никсон и Брежнев подписали соглашение об ограничении стратегических вооружений, договор об ограничении противоракетной обороны и «основные принципы советско-американских отношений». Были также подписаны документы о советско-американском сотрудничестве в торговле, науке, образовании, освоении космоса и т. п.
Такого дипломатического урожая СССР не собирал давно. Брежнев торжествовал. Ему удалось, без кризисов и бряцания оружием, то, что не удалось сделать ни Сталину, ни Хрущёву: Запад фактически признал половину Европы и треть Германии частью советской империи. В народе Брежнев предстал миротворцем, а среди своих коллег в Политбюро – признанным лидером сверхдержавы. Опираясь на такой авторитет, Брежнев завершил кадровую перестройку правящей верхушки, убрав соперников и критиков – Шелепина, Шелеста и др., и выдвинув верных соратников – Громыко и Андропова.
Исследования и документы показывают, что главный импульс для разрядки пришел с Запада. Брандт и западные немцы, особенно на социал-демократическом фланге, разуверились в объединении Германии. Никсон и его советник Генри Киссинджер пытались, с помощью СССР, вытащить США из трясины вьетнамской войны. Политическая поддержка разрядки на Западе, особенно в Западной Европе, исходила из левых кругов, питалась страхом перед ядерной войной, иллюзиями о том, что СССР стал «нормальной» страной, а также в ожидании растущих выгод от торговли с СССР.
В партийно-государственной верхушке, особенно среди военных и верхушки ВПК было большое сопротивление улучшению отношений с западными странами. Многие идеологически убежденные аппаратчики не верили в возможность мирного сосуществования с капитализмом и считали, что «хорошие коммунисты» при любой возможности должны стремиться подорвать позиции США и «дать по морде империализму». Министр обороны маршал Гречко, секретарь ЦК КПСС по оборонной промышленности Дмитрий Федорович Устинов, председатель Военно-промышленной комиссии В. Л. Смирнов, генералы и маршалы верили в то, что СССР должен готовиться к победе в любой, даже ядерной войне. Военные считали дипломатов, ведущих переговоры с американцами, потенциальными предателями. Весной 1972 г., когда США вели интенсивные бомбежки Вьетнама, страсти в Политбюро накалились. Многие хотели отменить приезд Никсона в Москву.
Брежневу и его союзникам пришлось потратить немало сил и нервов, чтобы разрядка не сорвалась. Его поддерживали министры-хозяйственники, прежде всего Косыгин, которые рассчитывали на западные кредиты и технологии. Громыко и Андропов уже давно пытались убедить «ястребов» в том, что лучше наращивать экономическую и военную мощь, маскируя ее мирными инициативами. Еще в январе 1967 г. Громыко писал в Политбюро: «В целом состояние международной напряженности не отвечает государственным интересам СССР и дружественных ему стран. Строительство социализма и развитие экономики требуют поддержания мира. В обстановке разрядки легче добиваться укрепления и расширения позиций СССР в мире». Он же писал: «Все же именно от состояния отношений между СССР и США зависит ответ на вопрос – быть или не быть мировой ракетно-ядерной войне».
В то время как Брежнев говорил о мире, советские военные интенсивно вооружались. Как мы помним, в декабре 1959 г. в СССР были основаны Ракетные войска стратегического назначения и начато их оснащение межконтинентальными ракетами. В последующие два с половиной десятилетия этот вид оружия стремительно развивался. Число пусковых установок было взаимно ограничено договором между СССР и США 1972 г., но начиная с 1974 г. Советский Союз, следуя американскому примеру, стал ставить на одну ракету несколько боеголовок. Потому, хотя число ракет остановилось на уровне около 1300, число боеголовок в конце 1980-х превысило 6600. Если считать, что в США около 310 городов с населением от 100 тыс. до 10 млн, то на каждый из них приходилось по 30 советских боеголовок, каждая из которых была в десятки раз сильнее бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. На языке военных это называлось «сверхдостаточностью». Атомные заряды создавались не только для стратегических ракет, но и для армейской артиллерии и флота – атомные торпеды, артиллерийские снаряды и крылатые ракеты.
Ранние советские ракеты создавались для первого удара, могущего предупредить взлет самолетов, несущих атомные бомбы, с баз противника. Американцы же стали размещать ракеты на подводных лодках, обнаружить которые крайне трудно. Их задачей было нанести противнику сокрушительный ответный удар. «Гарантия взаимного уничтожения» разрушала сталинскую идею о том, что в атомной войне погибнет только капитализм, а социализм останется победителем. Крушение этой идеи способствовало взаимному ограничению развертывания противоракетной обороны (ПРО) по договору 1972 г. В СССР была построена система ПРО вокруг Москвы, американцы же от своей ПРО, защищавшей ракетные базы в Монтане, отказались.
Чтобы обеспечить себе возможность ответного удара, Советский Союз стал тоже строить атомные подводные ракетоносцы. Дизель-электрические подлодки для этого не годились, так как им надо было периодически всплывать для зарядки аккумуляторов. «Неуязвимая» подлодка должна была иметь не только атомный двигатель, но и запускать ракеты из-под воды. Лодки с атомным двигателем вышли в море в США в 1955 г. Работа над советским проектом началась при Сталине в атомном ведомстве министра В. А. Малышева под руководством отпущенного из тюрьмы конструктора В. Н. Перегудова. Первая советская лодка с атомным двигателем вышла в море в 1958 г. Американцы построили лодку с 16 стратегическими ракетами на борту в 1960 г. и за 7 лет ввели в строй 41 такой корабль. СССР создал подобный подводный крейсер в 1967 г. и за 10 лет ввел в строй 56 кораблей. На верфи в Северодвинске, где строились подводные ракетоносцы, работало тогда до 40 тысяч человек. Лодки с атомным двигателем использовались не только для несения стратегических ракет, но и для ведения морского боя. Общее число атомных подлодок в советском флоте достигало 228 по сравнению со 133 у США и 26 – у других стран (Великобритания, Франция, позднее – Китай).
Было около двух десятков разных типов советских атомных подводных лодок. Они поставили мировые рекорды скорости (44,7 узла, или 80,4 км/ч), глубины погружения (до 1000 м) и размера (33 800 т водоизмещения). Атомный подводный флот требовал не только колоссальных средств (американцам один атомный подводный ракетоносец стоил порядка 100 млн долларов). Потребовал он и человеческих жертв. Сотни моряков погибли от пожаров и утечки радиации. Затонули подлодки «К-129» – 8 марта 1968 г. в Тихом океане (часть ее американцы позже подняли), «К-8» – 11 апреля 1970 г. в Бискайском заливе, «К-429» – 24 июня 1983 г. в бухте Крашенинникова на Тихоокеанском побережье, «К-219» – 6 октября 1986 г. около Бермудских островов, «Комсомолец», или «К-278» – 7 апреля 1989 г. в Норвежском море. Такие происшествия были в советское время строго засекречены. Военным морякам запрещалось даже подавать международный сигнал SOS.
На подводный атомный флот было затрачено не меньше усилий, чем на выход в космос. Но огромный флот использовался неэффективно. На боевом дежурстве находилось меньше подводных лодок, чем у американцев. Большинство их стояло на базах, дожидаясь очереди на обслуживание. И главное – лодки были шумными. Американцы их приближение слышали издалека, а они их – только в непосредственной близости. На войне это могло стать фатальным. Американцы уложили на дно моря сеть подслушивающих устройств, которые давали им картину движения советского подводного флота. Договор ОСВ-1 в 1972 г. ограничил число стратегических подлодок с каждой стороны.
Наряду с подводным строился и надводный флот, получивший в результате советской экспансии в третий мир новые базы, в частности, бывшую американскую в заливе Кам Ран во Вьетнаме и бывшую британскую в порту Аден. Хребтом американского флота были атомные авианосцы. Чтобы им противостоять, СССР строил крейсеры, вооруженные крылатыми ракетами. В середине 1970-х гг. Политбюро ЦК КПСС приняло решение о создании авианосного флота в СССР. Первые авианосцы были небольшими – «Москва» и «Ленинград» и предназначались для вертолетов и самолетов с вертикальным взлетом и посадкой. Но вслед за ними в Николаеве и в Ленинграде были заложены и построены мощные авианосцы типов «Киев» и «Тбилиси» (четыре единицы). Эти корабли стоили огромных денег. Кроме того, для их безопасности создавался специальный флот сопровождения – фрегаты, корветы, корабли технического обслуживания. К началу 1980-х гг. СССР, как того и желал когда-то Сталин, обладал надводным океанским флотом, уступавшим только американскому.
Но ценой этих невероятных военно-технических успехов была большая бедность народа, т. к. социалистическое хозяйство СССР существенно уступало в богатстве рыночной экономике США, а на военные нужды приходилось тратить сравнимые средства.
В декабре 1975 г. Брежнев говорил своим помощникам: «Я против гонки. Это искренне. Но когда американцы заявляют о наращивании, Министерство обороны мне говорит, что они не гарантируют тогда безопасность. А я Председатель Совета обороны? Как быть? Давать им 140 миллиардов или 156? Вот и летят денежки…»
Факты ставят искренность Брежнева под сомнение. В апреле 1976 г. министром обороны стал Устинов, сторонник достижения военного превосходства. Советский ВПК наконец освоил производство надежных твердотопливных ракет и стремился развернуть их в количестве, равном всем стратегическим силам НАТО. С 1976 г. началось производство ракет средней дальности «Пионер» (в НАТО их называли СС-20). С 1975 г. в шахтах устанавливались гигантские ракеты Р-20 под кодовым названием «Сатана». Это были самые большие боевые ракеты в мире. Каждая несла по десять мегатонных боеголовок. В строй продолжали вступать одна за другой гигантские атомные подводные лодки-ракетоносцы. Был испытан новый тяжелый бомбардировщик (известный в НАТО как «Бэкфайр») для уничтожения стратегических целей в Западной Европе. За 1972–1982 гг. советский ядерно-стратегический арсенал увеличился на 4125 ракет (по сравнению с 929 в США). Советские военные полностью «сквитались» с американцами за свое отставание в 1960-е гг. и продолжали наращивать ядерную мощь.
Череде побед советской внешней политики положило конец принятие конгрессом США поправки Джексона-Вэника к советско-американскому договору 1972 г. о торговле. По этой поправке кредитование торговли и больших коммерческих проектов ставилось в зависимость от свободы эмиграции из СССР. Главный автор поправки сенатор Генри Джексон (демократ от штата Вашингтон) опирался на влиятельную коалицию еврейских сионистских организаций и имел поддержку в прессе. Целью поправки было не столько облегчить выезд советских евреев (они выезжали и без этого, по негласной договоренности между Брежневым и Никсоном), сколько торпедировать разрядку и нанести политическое поражение СССР. Сторонники Джексона впервые за много лет заговорили о тоталитарной природе СССР, о нарушении советским режимом прав человека.
Вопрос о правах человека всплыл и при подписании Заключительного Хельсинкского акта, главного документа Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Этот документ был подписан 1 августа 1975 г. в Хельсинки на встрече лидеров 35 европейских стран, СССР, США и Канады. Эту встречу сравнивали с Венским конгрессом в 1814–1815 гг. В Хельсинки подводились итоги и Второй мировой и холодной войны, и СССР выглядел там главным победителем. В заключительном акте говорилось о нерушимости установленных в 1945 г. границ. Однако говорилось и о праве народов на самоопределение, что подразумевало возможность вывода восточноевропейских государств из-под контроля СССР.
Западноевропейцы настаивали на том, чтобы Акт включал в себя облегчение человеческих контактов и бо́льшую свободу обмена информацией между Западом и Востоком. Эта часть документа («третья корзина» на дипломатическом жаргоне) вызвала большие сомнения в Политбюро, поскольку создавала легальную основу для действий диссидентов, оппозиции в СССР. Спорам положил конец Громыко, который, как Сталин в 1945 г. в связи с «Декларацией освобожденной Европы», сказал, что рычаги выполнения (или невыполнения) этого соглашения остаются в руках Советского государства. «Мы хозяева в собственном доме». Брежнев согласился с этим. Для него подписание Акта было венцом его международной карьеры, упрочением мира в Европе под эгидой СССР. Акт СБСЕ к тому же не имел обязательного значения для подписавших его государств.
За борьбу с диссидентами отвечал Андропов, и вели ее офицеры 5-го управления КГБ. В 1970–1974 гг. им удалось выпроводить из СССР тысячи и тысячи активных сторонников оппозиции, используя для этого «еврейскую эмиграцию». Андропов даже сумел, без больших потерь для своей карьеры, «решить проблему» с Солженицыным, который хотел вести борьбу с режимом, оставаясь в России. Ряд членов Политбюро предлагали отправить писателя, нобелевского лауреата, в лагеря. Брежнев и Андропов, однако, не хотели международного скандала и позора. В результате писателя насильно выдворили в Западную Германию, предварительно договорившись с западногерманским правительством.
Диссиденты не только в Восточной Европе, но и в СССР, однако, воспряли духом. Их оптимизм достиг пика в январе 1977 г., когда президентом США стал Джимми Картер, провозгласивший демократизацию и права человека главными целями американской внешней политики, наряду с безопасностью и торговлей. По воспоминаниям правозащитницы Людмилы Михайловны Алексеевой, они поверили тогда, что «коалиция западных политиков и советских диссидентов начала складываться». В Москве, на Украине, в Литве, Грузии и Армении возникли «хельсинкские группы» по наблюдению за соблюдением хельсинкских обязательств. Эти группы через зарубежную печать передавали о нарушениях прав человека в СССР. К ним обращались организации «еврейских отказников», т. е. евреи, которым было отказано в праве на эмиграцию в Израиль, русские патриоты, крымские татары, турки-месхетинцы, католики, баптисты, пятидесятники и адвентисты.
В январе-феврале 1977 г. КГБ арестовал активистов московской хельсинкской группы Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского. Советские лидеры предупредили Картера, что поддержка правозащитников рассматривается ими как вмешательство во внутренние дела. Но для Картера, глубоко верующего христианина, свобода совести и защита людей от преследования за веру и убеждения были вопросами принципа: в феврале 1977 г. он принял в Белом доме диссидента Владимира Буковского.
Вопрос о правах человека стал мощным политическим оружием против советского режима. Правда, с точки зрения властей и большинства советских людей, эти диссиденты были западной «пятой колонной». Работник ЦК КПСС А. С. Черняев, соглашаясь с этим, записал в дневнике, что диссидентство «превращено в ходе реальной классовой борьбы между двумя мирами в главное орудие против нас». Вместе с тем еще в мае 1976 г. он признал: «Задуманная в штабах антисоветизма и проведенная с помощью Солженицына, Сахарова и Ко кампания по дискредитации Советского Союза и советского социализма удалась. Нашему престижу в глазах самой широкой мировой общественности нанесен удар огромной силы, с длительными и почти невосстановимыми последствиями».
Литература:
Кремлевский самосуд. Секретные документы Политбюро об А. Солженицыне. М., 1994.
Стратегическое ядерное вооружение России / Ред. П. Подвиг. М.: ИздАт, 1998 (доступно на http://www.armscontrol.ru).
А. С. Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 гг. М.: РОССПЭН, 2010.
А. Ф. Добрынин. Сугубо доверительно. М.: Автор, 1997.
L. Alexeyeva, P. Goldberg. The Thaw Generation. Coming of Age in the Post-Stalin Era. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1990.
A. Savel’yev, N. Detinov. The Big Five. Arms Control Decision-Making in the Soviet Union. Praeger Publishers, USA, 1995.
S. J. Zaloga. The Kremlin’s Nuclear Sword. The Rise and Fall of Russia’s Strategic Nuclear Forces, 1945–2000. Washington: DC. Smithsonian Institution Press, 2002.
5.2.11. Советские авантюры в Африке и Центральной Америке. Распыление средств. Кризис советской всемирной «империи»На пике международного признания и военного могущества СССР начал испытывать экономические и финансовые трудности. Экономика, которая еще несколько лет назад росла на 5–6 % в год, т. е. темпами более высокими, чем у большинства западноевропейских стран, стала все больше работать вхолостую. Росли капиталовложения в промышленность, но падала их отдача. Нарастали торговые противоречия между СССР и его партнерами по Варшавскому договору. СССР потреблял все возрастающее количество польских, чешских, румынских и болгарских товаров и промышленного оборудования, но ему нечем было расплачиваться. Советские товары были низкокачественны. Пытаясь решить эту проблему, советское руководство расплачивалось нефтью. В середине 1970-х гг. началось строительство большого и дорогостоящего нефтепровода из Западной Сибири (Тюмень) в Европу. На встрече с лидерами восточноевропейских коммунистических стран 18 марта 1975 г. Брежнев признал, что «социалистическая торговля» вызывает растущее раздражение со всех сторон. «Насчет прибылей не знаю, – заявил он, – а вот долги вашим странам уже имеются». Брежнев пожаловался на «серьезные трудности» советской экономики в связи с огромными капиталовложениями. Он признал, что СССР все труднее осуществлять «благотворительность» в отношении своих партнеров и союзников, даже с помощью дешевой нефти.
«Освоить новые месторождения – дело не такое легкое. Надо и тайгу расчистить, и жилье выстроить, и школы, и кинотеатры построить, и трубопроводы продолжить… Мы осуществляем поставки и Кубе. И ее не оставишь без хлеба или без топлива. Мы и армию кубинскую одеваем бесплатно. И платим им за сахар по льготным ценам. Поставки зерна идут в ряд стран. Польша и ГДР, например, тоже пока еще не обеспечивают себя своим хлебом. Все это, конечно, не означает, товарищи, что я заявляю вам: не просите больше ничего, не выйдет».
В середине 1970-х гг. СССР начал все больше увязать в третьем мире. Идеологические установки («интернациональный долг» и «антиимпериалистическая борьба») подкрепляло новое сознание того, что СССР впервые может потеснить США и стать глобальной державой. Поражение американцев во вьетнамской войне и «уотергейтский скандал» привели к изоляционистским настроениям в США. Американский конгресс запретил выделение средств на новые войны в третьем мире. В Кремле это расценили как сдвиг соотношения сил в пользу «социализма».
В то время как основное внимание Брежнева и его помощников было по-прежнему направлено на Запад, советские военные и КГБ, а также кадры советских арабистов и африканистов выступали за расширение советского присутствия в Африке, где вновь усилились антизападные, леворадикальные силы. С 1970 г. КГБ получил зеленый свет на проведение операций на африканском Юге, где самым главным союзником СССР был Африканский Национальный Конгресс, марксистская организация Южно-Африканской Республики, выступавшая за свержение белого меньшинства и установление власти чернокожих африканцев в этой самой богатой и благоустроенной стране Африки.
В апреле 1974 г. «революция гвоздик» в Португалии похоронила португальскую колониальную империю. Возник соблазн вовлечения Анголы и Мозамбика, бывших португальских колоний, в сферу советского влияния и организации с этой базы подрывной деятельности против режима ЮАР. КГБ и ЦРУ уже давно участвовали в тайных операциях в южноафриканском регионе, весьма богатом полезными ископаемыми. В Анголе советские агенты и советники поддерживали левомарксистское Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА), лидер которого Агустиньо Нето был старым другом кубинского вождя Фиделя Кастро. Американцы заключили тайный союз с ЮАР и поддержали ангольские группировки, которые развернули наступление на позиции МПЛА. Первоначально Брежнев и Громыко опасались советско-американского столкновения в Анголе, поскольку это могло повредить «разрядке». Напротив, военные во главе с Устиновым, КГБ и африканисты в аппарате ЦК стояли за расширение советской помощи. Важную роль сыграла позиция кубинского режима, который направил в Анголу войска для поддержки Нето.
У советского руководства возник соблазн убить двух зайцев: улучшить отношения с кубинцами и укрепиться на Юге Африки. К весне 1976 г. кубинские войска, получив советское оружие и поддержку, одержали победу над армией ЮАР. Впервые советские военные смогли чужими руками выиграть войну с американскими ставленниками и союзниками за тысячи километров от СССР. Советские и кубинские инструкторы в Анголе и соседнем Мозамбике организовали лагеря по подготовке партизан для засылки в ЮАР.
Победа в Анголе подтвердила впечатление, возникшее в Москве после падения Сайгона под ударами Северного Вьетнама в апреле 1975 г. США отступали из третьего мира, и тем самым создались возможности для наступления там коммунистов. К тому же в Африке американское правительство скомпрометировало себя в глазах многих африканских лидеров сотрудничеством с «режимом апартеида» (т. е. раздельной и разноправной жизни чернокожих и белых жителей) в Южной Африке.
Успех в Африке компенсировал урон, понесенный советской политикой на Ближнем Востоке. В 1974 г. египетский лидер Анвар Садат сменил просоветскую ориентацию на проамериканскую. Вместе с Египтом советский режим потерял десятки миллиардов рублей, кредиты и безвозмездную помощь, которые получил Египет с 1955 г. Брежнев, КГБ и советские военные тяжело переживали этот провал. Они продолжали, однако, считать это временной неудачей. В Ираке, Сирии и Йемене Кремль поддерживал радикально-националистические арабские режимы, уповая на то, что они будут двигаться в сторону «социализма» и, со временем, в них возьмут верх марксистско-ленинские деятели. В Сомали, где правил диктатор Сиад Барре, советские военные имели военно-морскую базу в г. Бербера и военные аэродромы.
В 1977 г. та же коалиция (советские военные, КГБ и кубинцы) оказались вовлечены еще в одну региональную войну, на этот раз в районе Африканского Рога, на стороне Эфиопии. Майор Менгисту Хайле Мариам, один из лидеров эфиопской «марксистской народной революционной партии», захвативший власть в этой стране, взял на вооружение принципы «научного социализма» и развязал красный террор. В Эфиопии начался кризис, страна разваливалась на куски. США прекратили экономическую помощь Эфиопии. СССР, напротив, выступил главным спонсором «эфиопской революции». Когда лидер Сомали С. Барре попытался аннексировать часть эфиопской территории, советское руководство выступило на эфиопской стороне. Советские военные организовали «воздушный мост»: по нему были доставлены, по западным данным, 600 танков, 400 артиллерийских орудий, средства ПВО, 48 истребителей МиГ-21 различных модификаций, 26 вертолетов и 1500 советских военных инструкторов. В Эфиопию с помощью советской военно-транспортной авиации был доставлен кубинский военный контингент, который вступил в бой с сомалийцами. Общее руководство всей операцией осуществлял первый заместитель главкома сухопутных войск СССР генерал армии В. П. Петров. В ответ в ноябре 1977 г. сомалийский режим разорвал союзный договор с СССР, закрыл советскую базу в Сомали и стал искать поддержки у американцев.
Африканские авантюры стоили СССР недешево. Ангола, несмотря на доходы от своей нефти и громадную безвозмездную советскую помощь, оказалась должна Москве 2 млрд долларов. «Воздушный мост» Эфиопии стоил 1 млрд долларов. К тому же СССР предоставил Эфиопии кредиты на 2,8 млрд долларов. В Африку потоком шли советские вооружения, которые оплачивались из советского бюджета. Африканская экспансия, однако, стала выгодным предприятием для тысяч советских представителей. Социолог Г. Дерлугян, служивший в студенческие годы в Мозамбике советским переводчиком, вспоминает, что «несение интернационального долга» в Африке, на Ближнем Востоке и в других регионах мира «оплачивалось весьма щедро». Советские командированные получали зарплату в инвалютных чеках специальных магазинов «Березка», превышавшую в пятнадцать и больше раз размер средней зарплаты в СССР. В этом, несомненно, «была одна из причин бездумного расширения советской помощи странам третьего мира: служивый народ, в погонах или без, даже помимо всякой идеологии и державного порыва, имел свой кровный интерес в поддержке социалистической ориентации. Как во многих империях, расширением сфер влияния подчас двигала элементарная ведомственная интрига, направленная на создание должностей и кормлений».
Сотрудничество с кубинцами не прошло бесследно для советской политики в Латинской Америке. Советская помощь Кубе выросла и достигла 5 млрд долларов в год. После столкновения с США во время кубинского кризиса 1962 г. (да и до него) кремлевские лидеры остерегались оказывать поддержку лево-революционным группировкам в странах Карибского бассейна и Латинской Америки. Однако со второй половины 1970-х гг. кубинцы стали выступать как посредники между СССР и этими группировками, помогая им оружием и специалистами, а иногда и делясь советской нефтью, которую получали в качестве безвозмездной помощи.
В июле 1979 г. в Никарагуа к власти пришел Фронт национального освобождения имени Сандино, во главе которого стояли харизматические революционеры-марксисты Даниэль и Умберто Ортега. Первоначально Москва выжидала, опасаясь, что прямая помощь Никарагуа вызовет американскую интервенцию. Однако в 1981 г. с приходом к власти Рональда Рейгана США начали тайную войну против режима братьев Ортега, поддерживая его противников «контрас», чьи базы были в соседнем Гондурасе. В нарушение запрета конгресса администрация Рейгана добывала деньги для этой войны за счет выручки от тайных продаж оружия за рубежом. В ноябре 1981 г. Брежнев принял Д. Ортегу в Кремле. Никарагуа получила первую партию советской помощи, включая танки, ракеты «земля – воздух» и вертолеты. В 1982–1984 гг. СССР всё более вовлекался в войну в Никарагуа, что немало способствовало росту антисоветских настроений в США, особенно в южных штатах. Размеры советских кредитов Никарагуа составили более 1 млрд долларов.
Литература:
А. Сахаров. Воспоминания. Нью-Йорк: Издательство им. Чехова, 1990.
Г. М. Корниенко. Холодная война. Воспоминания очевидца.
И. В. Быстрова. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-е – 1980-е гг.: экономические аспекты развития // Экономическая история. Ежегодник. М.: РОССПЭН, 2003.
Odd Arne Westad. The Global Cold War. Third World Interventions and the Making of Our Times. London: Cambridge University Press, 2005.
