Текст книги "Преступники"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

– Так вы говорите, что с девяти утра до обеда никуда не ездили? – спросила следователь.

– Никуда, – подтвердил Носик. Дагурова помолчала.

«Может, соседка Баулина обозналась? И к дому профессора подъезжала другая „Волга“? – размышляла она. – Тогда почему эта женщина даже точно номер назвала – 35–35? Носик обманывает? Что за этим кроется?»

Словоохотливость водителя показалась Ольге Арчиловне несколько подозрительной. Действительно, зачем ему так распинаться о шефе, приводить столько подробностей, о которых его не спрашивали?

– До того, как вы поехали на обед, Ростовцев отлучался из здания дирекции? – спросила Дагурова.

– Сидел в своем кабинете. Все время был в приемной. Уж больно интересный детектив попался. Французский… Товарищ следователь, скажите, а это правда, что Сименон за свою жизнь написал двести книг? – вдруг спросил Носик.

– Даже больше, – со вздохом ответила Дагурова, которая в своих мыслях была далеко от Сименона.

«Кто же приезжал к Баулину на директорской машине? – думала Ольга Арчиловна. – И Ростовцев водит машину…»

– Виль Борисович, можно заглянуть в багажник?

Водитель удивился:

– Зачем?

– Посмотреть, – неопределенно ответила Ольга Арчиловна, сама еще полностью не отдавая себе отчета в том, что она может обнаружить в багажнике, – наверное, просто следовательская привычка – на всякий случай.

Вышли из машины. Носик открыл багажник. Чисто протертое его нутро пахло резиной и машинным маслом. Там находилось запасное колесо, полиэтиленовое синее ведерко, щетка, аккуратно завернутый в брезентовой сумке инструмент. Что сразу бросилось в глаза следователю – сложенный плащ с капюшоном из синей непромокаемой материи.

– Ваш? – спросила Дагурова, указывая на него.

– Мой. Неделю назад взял со склада. Завезли новенькие… Удобная штука. Как в армии плащ-накидка. Любой дождь нипочем.

– Вчера надевали?

– А зачем? – пожал плечами водитель. – Я же находился в помещении. А когда на стройку приехали, дождя уже не было.

– Может быть, Ростовцев надевал?

Этот вопрос показался Носику вообще диким.

– Чтоб Аркадий Павлович взял мой плащ?! – Он посмотрел на Дагурову, словно та была не в своем уме. – У него зонт…

Ольга Арчиловна развернула плащ. В складках была влага. Она каплями стекала с непромокаемой поверхности.

– А почему мокрый?

Носик прикусил губу.

– Откуда? – вымолвил он, придя в себя от удивления. – Я в багажник не лазил…

Дагурова даже не заметила, что возле них собралось несколько человек – водители, слесари. Их, наверное, привлекла женщина в форме. Тем более, в Березках на каждом углу говорили, что в поселке находятся следователи из Москвы.

Воспользовавшись этим, Ольга Арчиловна попросила двоих из работников гаража быть понятыми. Она оформила протокол осмотра директорской «Волги», а также изъятия плаща.

Носик при этом старался выглядеть спокойным, но следователь видела, что шофер нервничает.

Поблагодарив понятых, Дагурова сказала ему:

– Виль Борисович, если не возражаете, пройдем в здание? Я хочу спросить еще кое-что.

Тот мрачно кивнул.

– Можно сзади пройти, – сказал он.

Из гаража был ход в административный корпус через черную дверь.

– Аркадий Павлович знает? – спросил у Дагуровой Носик, когда они вошли в здание.

– Что знает? – не поняла Ольга Арчиловна.

– Ну что вы осматривали машину… И прочее…

– Я скажу ему об этом.

– Надо бы раньше… – Шофер не знал, куда девать свои огромные руки.

– Где мы можем посидеть? – ничего не ответив на это, спросила Дагурова. – Чтобы нам не мешали.

В коридоре было человека три-четыре. Они с любопытством смотрели на них.

– У Рогожина, – сказал Носик. – Он наверняка на своей ферме.

Нашли ключ, обосновались в кабинете главного зоотехника. Стены комнаты были увешаны плакатами по животноводству, графиками, таблицами.

– Виль Борисович, – продолжила допрос следователь, – значит, вы утверждаете, что вчера утром во время дождя никуда не ездили?

– Для чего мне врать? – исподлобья посмотрел на Дагурову Носик. – Не ездил.

– Кто же пользовался плащом?

– Я откуда знаю? И не пойму, куда вы клоните…

– Дело в том, что вашу машину видели около десяти часов утра у дома Баулина.

– Мою?! – выкатил глаза Носик.

– Хорошо, если вы не ездили, то кто?

Этот вопрос, видимо, сильно озадачил шофера.

– Не может быть! – Он подумал и добавил: – Ерунда!

– Вы кому-нибудь доверяете машину?

– Только Аркадию Павловичу.

– Так, может, вчера ездил он?

– Я же говорю: не выходил из кабинета до обеденного перерыва. Сам я не отлучался из приемной. Можете спросить у Эммы Капитоновны, секретарши. Я ее даже подменял у телефона.

Ольге Арчиловне показалось, что водитель говорит правду, искренне поражаясь, как его машина могла очутиться возле особняка профессора.

Она заколебалась. Возможно, соседка и впрямь напутала…

Ольга Арчиловна позвонила в гостиницу, в номер Чикурова, надеясь, что Игорь Андреевич там. Но трубку никто не брал.

Больше посоветоваться было не с кем.

«Придется действовать на свой страх и риск, – решилась она. – И допросить Ростовцева. Сразу, пока у генерального директора не было общения с шофером».

Оформив допрос Носика протоколом, Дагурова отправилась в приемную Ростовцева. При виде ее секретарь поднялась со своего места. Ольга Арчиловна назвалась, спросила, у себя ли Аркадий Павлович.

– Проходите, проходите, пожалуйста, – сказала Эмма Капитоновна.

Тон ее был почтительным, но в то же время настороженным.

У Ростовцева находился кто-то из сотрудников. Как только Дагурова представилась, он тут же ушел.

– Честно говоря, я ждал вас еще вчера, – сказал генеральный директор, жестом приглашая следователя в доверительный уголок кабинета, к журнальному столику. – Вместе с товарищем Чикуровым.

– Ждали? – переспросила Дагурова, усаживаясь в кресло.

– Разумеется. – Ростовцев сел визави, закинув ногу на ногу. – А то что же получается? Вы приехали, сразу окунулись с головой в работу, а в наш, так сказать, штаб и не заглянули… Я бы посодействовал, если надо, с транспортом…

– Спасибо, все в порядке.

– Как вы насчет кофе?

– Благодарю, не стоит беспокоиться, – сказала Дагурова, не отрывая глаз от обуви генерального директора.

Туфли были летние, легкие. Верх в мелкую сеточку. Но главное, что привлекло внимание следователя, – это подошва. Полиуретановая, она имела рельефный рисунок. Ольге Арчиловне показалось, что он похож на тот, который был на обуви, оставившей след в прихожей профессора.

– Жаль, конечно, что в Березки вас привел трагический случай, – продолжал Ростовцев. – А то бы… Говорят, каждый кулик свое болото хвалит, но я не боюсь сказать: «Интеграл» – объединение необычное, вряд ли найдется аналог в нашей стране. Может быть, и за рубежом. С удовольствием бы показал наши производственные и научные подразделения, познакомил с людьми. Пожалуй, люди – интереснее. Ищущие, смелые. Я имею в виду – в направлении поиска. О нас много пишут. Но не всегда понимая при этом суть. Главное, чего мы добились в научно-организационной сфере, – терпимость. Как ни парадоксально, но движущей силой и главной ценностью в науке является субъективизм. Да, да, потому что ученые должны искать общее в различном и различное в общем, иметь нестандартный подход к явлениям и механизмам окружающего нас мира. Я считаю совершенно неправомочным административное подавление научных направлений и поисков… Пусть будут ошибки, срывы – это неизбежно. Но конформизм мышления, я убежден, ведет к смерти творческой мысли…

Генеральный директор говорил спокойно, но это спокойствие особо подчеркивало его убежденность.

– Я кое-что читала о вашем эксперименте, – сказала Ольга Арчиловна, чтобы не казаться совершенным профаном.

– Разве в статьях, книгах все охватишь? – заметил Ростовцев. – Надо повариться в нашей каше. Объединение – это живой организм. Пульсирующий, развивающийся, со своими коллизиями, столкновениями мнений… Право же, не пожалеете, если, к примеру, встретитесь с ребятами из нашего клуба «Эврика». Они собираются по субботам, чаще всего в молодежном кафе.

– Аркадий Павлович, мы с товарищем Чикуровым здесь совершенно по определенному поводу. А конкретно – чтобы ответить на вопросы: кто и с какой целью стрелял в профессора Баулина?

– И каковы успехи? – спросил генеральный директор, сцепив руки и положив их на журнальный столик. – Понимаете, мне звонят отовсюду – из министерства, из области, а я, право, не знаю, что ответить.

– Скажу прямо: пока много неясного. К примеру, я только что беседовала с вашим шофером…

– Допрашивали, – поправил Ростовцев, наверняка уже осведомленный.

– Наши беседы – это, как правило, всегда допросы.

– Целенаправленные?

– Естественно, – пожала плечами следователь.

– А действия ваши всегда обдуманные? – серьезно продолжал генеральный директор, в голосе которого послышались осуждающие нотки.

– Вы о чем, Аркадий Павлович?

– Обыскивать на глазах у всех мою персональную машину… Хотели вы того или нет, но создали определенную ситуацию. Люди воспринимают услышанное и увиденное всегда под каким-то углом зрения. Поселок сейчас живет только разговорами о покушении на Баулина… Представляете, как будет истолковано ваше поведение?.. Слухов и так предостаточно. А вы, получается, подливаете масла в огонь.

– Конкретно, пожалуйста, Аркадий Павлович, – сказала Дагурова. – А то вокруг да около.

Ростовцев усмехнулся.

– Видите ли, кое-кто болтает, что я был заинтересован в смерти Евгения Тимуровича… Чтобы не делить с ним деньги и славу… Цинично, разумеется, и глупо! Не стоило бы обращать внимания, но у сплетен есть особенность: не убьет, так замарает.

– Ни я, ни Чикуров подобных сплетен не слышали, – подчеркнуто произнесла Дагурова. – И тем более не распространяли… Уверяю вас, интересуют нас не слухи и домыслы, а конкретные факты.

– Факты таковы, что Баулин не только кандидат на получение вместе со мной премии, но прежде всего мой единомышленник, соавтор и друг! – словно вбивая гвозди, проговорил Ростовцев. – Представляете, если бы Евгений Петров желал убить Илью Ильфа, я имею в виду создателей бессмертного Остапа Бендера…

– Я поняла, – бесстрастно сказала Дагурова.

– Нонсенс! – продолжал Ростовцев. – Я уже не говорю о том, что Баулин не просто главврач экспериментальной клиники в Березках. Это будущее медицины!.. И ваши подозрения…

Ростовцев замолчал, откинулся на спинку кресла, осуждающе глядя на следователя.

Но не выражение его лица занимало Дагурову, а все те же подошвы туфель.

«Кажется, след в прихожей того же размера», – думала она. И все не знала, с чего начать главный разговор.

Дагурова понимала: человек перед ней незаурядный, видный ученый, руководитель крупного предприятия, по-видимому, прекрасный организатор. Но… На то она и следователь, чтобы сомневаться. С фактами на руках.

– Аркадий Павлович, я все-таки вынуждена задать вам несколько вопросов…

– Слушаю, – стараясь быть невозмутимым, сказал генеральный директор.

– Скажите, вы были вчера в доме Баулина?

Взгляд Ростовцева стал холодным, пронизывающим.

– Нет, – коротко ответил он.

– Вы вчера не садились за руль своей персональной машины? – спокойно выдержала этот взгляд Ольга Арчиловна.

Удивление, недоумение, настороженность – вот какая гамма чувств промелькнула на лице Ростовцева. Он отрицательно покачал головой.

– Тогда расскажите, пожалуйста, что вы делали вчера с восьми часов утра до одиннадцати? – попросила следователь.

– Встал в восемь, сделал зарядку, – еле сдерживая раздражение, стал рассказывать генеральный директор. – Позавтракал… Это подтвердит мой сын Павел… Без пятнадцати девять за мной приехала служебная машина. Из дома я направился прямо сюда. Свидетель – Носик… До обеденного перерыва я не покидал своего кабинета. Это подтвердят сотрудники дирекции… Вы удовлетворены?

– Эта штука вам знакома? – Дагурова вынула из портфеля сложенный в целлофановый пакет плащ с капюшоном.

– По-моему, такие выдавали нашим работникам, – пожал плечами Ростовцев. – Лично я спецодеждой не пользуюсь.

– Скажите, ваш шофер мог отлучиться на некоторое время без вашего ведома? – не обращая внимания на иронию, спросила Ольга Арчиловна. – На машине, разумеется?

– У нас не принято скрывать что-либо от руководителей… Носик – дисциплинированный работник. Чтобы использовать служебную машину тайком от меня – нет, этого не может быть! – категорически заявил Ростовцев. Он встал, прошелся по кабинету, наверное, чтобы успокоиться, и резко остановился возле следователя. – Товарищ Дагурова, может, хватит играть в прятки, а? Что все это значит?

– Я выясняю кое-какие обстоятельства, – спокойно сказала Ольга Арчиловна.

Она видела: Ростовцев вот-вот взорвется. Ну а как быть ей? Поручено разобраться, она и разбирается. Что же касается эмоций, то с ними Дагуровой приходится сталкиваться не впервые.

«Надо держать линию до конца», – решила она.

– Бог ты мой, вижу, что выясняете! Вижу, что допрос! Но что именно вы хотите знать? При чем здесь моя машина, мой шофер? И этот дурацкий плащ?! – вспылил, Ростовцев.

– Дело в том, что вчера около десяти часов утра ваша «Волга» подъехала к дому профессора, – объяснила Дагурова. – И кто-то в плаще с капюшоном дважды заходил в особняк, взяв оттуда какие-то вещи.

Ростовцев мрачно, не мигая, смотрел на следователя.

– Вот факты, – закончила она.

Генеральный директор подошел к столу, нажал кнопку селектора.

– Носика ко мне! – рявкнул он в микрофон.

– Не надо, – спокойно, но твердо возразила Дагурова.

– Отставить! – отменил приказ Ростовцев и вернулся к журнальному столику. – Позвольте, это согласовано?

– Что именно? – спросила Дагурова.

– Все это! Обыск, допрос и так далее!

– С кем?

– Как будто вы не знаете! – с угрозой проговорил генеральный директор.

– Я знаю, и очень твердо, – выдержала натиск Ольга Арчиловна, – что мои действия согласуются с законом. Этого, по-моему, вполне достаточно.

Ростовцев сунул руки в карманы пиджака.

– Ну что ж, тогда я буду вынужден… – с ледяной холодностью начал было он, но следователь перебила:

– Простите, это я буду вынуждена попросить вас позвонить домой и сказать кому-нибудь из домашних, чтобы вам привезли другую пару обуви. Ту же, что сейчас на вас, я временно изыму.

Ростовцев буквально опешил. Он глянул на свои туфли, на Дагурову и нервно рассмеялся.

– Нет, вы серьезно? – спросил он.

– Вполне.

– В одном журнале есть такая рубрика – «ученые шутят»… А это, как я понимаю, шутки следователя? – мрачно произнес Ростовцев.

– Мы зря теряем время.

– Товарищ Дагурова, пора бы и остановиться. Слишком далеко зашли… Смотрите, как бы вам это не аукнулось. – Он решительно направился к своему столу, где стояло несколько телефонов.

«Ну, держись, Дагурова, – мысленно произнесла Ольга Арчиловна. – Главное – спокойствие». И вспомнила, как не раз вредила ей ее горячность.

– Аркадий Павлович, вы же сами только что говорили о поисках истины. В науке. Почему же отказываете в этом нам? – Дагурова постаралась вложить в последние слова как можно больше иронии.

Генеральный директор остановился, повернулся к ней.

– Безответственность так же недопустима в науке, как и в работе следователя, – сказал он зло.

– Результат пока неизвестен, – едва усмехнулась Ольга Арчиловна. – Это во-первых. Во-вторых, честному бояться нечего… Если я ошибаюсь, это будет на моей совести. Каждый имеет право на ошибку. Ваши же слова.

– Хочу посмотреть, как вы будете выглядеть, убедившись в своей глупости, – без тени юмора произнес Ростовцев.

– Принесу извинения.

– Гарантирую – так легко не отделаетесь, – пообещал генеральный директор. – Кончится не извинением, а заявлением. По собственному желанию… Это в лучшем случае.

Ольга Арчиловна промолчала, сдерживая себя, чтобы не наговорить дерзостей. Ростовцев постоял в нерешительности, что-то мучительно обдумывая. И вдруг криво улыбнулся.

– Честному бояться нечего, – повторил он слова Дагуровой. – Дешевая уловка. Но считайте, что я купился. – Ростовцев снял трубку, набрал номер. – Павлик, это я… Слушай, найди мои бежевые туфли… Да, финские. И принеси мне на работу… Ничего не случилось. Действуй! – Он бросил трубку на аппарат.

– Чтобы ускорить дело, могли послать за сыном Носика, – заметила Ольга Арчиловна.

– Я сам знаю, посылать шофера или нет, – отрезал генеральный директор. – Нечего мальчишке разъезжать на папиной персональной машине!

Дагурова молча пожала плечами. Ростовцев снова прошелся по кабинету, остановился у окна.

– Прямо анекдот, – пробурчал он, не оборачиваясь. – Рассказать кому – не поверят. – Он резко повернулся. – Нет, вы действительно подозреваете меня в покушении?

– Я вам этого не говорила.

– Зачем говорить, – криво усмехнулся Ростовцев. – Ваши действия куда красноречивее… Ладно, я вас предупредил…

Ольга Арчиловна опять молча снесла очередной выпад генерального директора. Ее больше занимало, как быть с понятыми. Дело делом, но компрометировать Ростовцева она действительно не имела права. Значит, приглашать понятых из местных жителей нецелесообразно.

– Разрешите позвонить? – попросила следователь.

– Звоните, – буркнул Ростовцев.

Дагурова набрала номер поселкового отделения милиции. Ответил дежурный. Она спросила, нет ли поблизости лейтенанта Манукянца. Повезло. Тут же в трубке раздался темпераментный голос участкового инспектора:

– Слушаю вас, Ольга Арчиловна!

– К вам будет просьба. Подберите, пожалуйста, двух человек, только обязательно из приезжих…

– Понятых, что ли? – уточнил Манукянц.

– Да. Подчеркиваю: не жителей Березок. И с ними – в дирекцию «Интеграла». В приемную.

– Будет исполнено, Ольга Арчиловна. А товарищ Чикуров снова поехал осматривать место происшествия, – выдал он дополнительную информацию.

– Хорошо, Левон Артемович. Постарайтесь поскорее.

Дагурова села писать протокол допроса Ростовцева. Он тоже устроился в кресле, углубившись (или делая вид) в бумаги на своем столе.

– Аркадий Павлович, Павлик пришел, – доложила по селектору Эмма Капитоновна.

– Пусть зайдет, – сказал Ростовцев.

В кабинете появился подросток лет пятнадцати, высокий, нескладный, чем-то очень похожий на Ростовцева. Он держал в руках коробку с надписью «Топман». Павлик с любопытством посмотрел на следователя, на всякий случай поздоровался. Дагурова ответила.

– Давай, – нетерпеливо попросил отец.

Ростовцев-младший прошел через комнату, положил коробку с обувью на стол. Он хотел, видимо, о чем-то спросить отца, но тот властно приказал:

– Иди, ты свободен.

Вежливо попрощавшись со следователем, подросток вышел. Ольга Арчиловна дала Ростовцеву ознакомиться с протоколом. Он прочитал его, расписался и бросил в ее сторону колючий взгляд: вот, мол, в какое неловкое положение она ставит генерального директора.

Но по-настоящему он смутился, даже покраснел, когда в присутствии понятых ему пришлось снять туфли и надеть другие, принесенные сыном. Впрочем, понятые тоже чувствовали себя не в своей тарелке.

Уходя от Ростовцева, Дагурова сказала:

– Аркадий Павлович, я бы хотела побеседовать с вашим секретарем.

– Допрашивайте, – с деланным безразличием ответил генеральный директор. – Ваше право.

В приемной вместо секретарши оставили все того же Носика. Нашли пустой кабинет. Ольга Арчиловна спросила, не отлучалась ли вчера Эмма Капитоновна со своего рабочего места в первую половину дня. Секретарь, помявшись, сказала, что выходила из здания минут на 20–30. В магазине давали грампластинки для занятий аэробикой. Ритмической гимнастикой в Березках увлекались повально.

– В котором часу это было? – уточнила Дагурова.

– Около десяти.

– А кто сидел во время вашего отсутствия в приемной?

– Носик. Я сказала ему, кого можно соединять по телефону с Ростовцевым, а кого нет…

«Машину генерального директора видели возле дома Баулина именно в этот период времени», – подумала Дагурова. И спросила:

– А мог Носик тоже отлучиться?

– Вообще-то он исполнительный товарищ. – Эмма Капитоновна на минуту задумалась. – Впрочем… Недавно я просила его подменить меня на полчаса, а он возьми и уйди за сигаретами… Влетело от Аркадия Павловича, конечно, мне…

Секретарь также сказала, что в остальное время, то есть до и после того, как она бегала за пластинкой, ни шофер, ни Ростовцев из здания дирекции «Интеграла» не выходили. Вплоть до обеденного перерыва…

Судя по всему, Эмма Капитоновна говорила правду. А Носик? Не мог ли Ростовцев предупредить его заранее, чтобы он никому не говорил о его поездке на машине в тот самый отрезок времени? Если это так, то вставал вопрос: что надо было Аркадию Павловичу в особняке Баулина? Почему он скрывает это?

«Неужели все-таки Ростовцев? – размышляла следователь. – Нет, не мог же он взять картины? Какая тут логика? Правда, чаще всего преступления выглядят нелогично. На первый взгляд. А уж потом…»

Чтобы поскорее развеять сомнения, надо было срочно провести экспертизу: следы в прихожей у Баулина оставлены туфлями Ростовцева или нет? А для этого попросить эксперта-криминалиста как можно быстрее съездить в научно-исследовательскую лабораторию судебных экспертиз. Но Хрусталев с Чикуровым в это время находились на месте происшествия.

Ольга Арчиловна решила вернуться в гостиницу. Там тоже были дела. Письма, изъятые в клинике и адресованные профессору, его научные работы, с которыми Дагурова хотела ознакомиться.

Перед поездкой на место происшествия у Чикурова была встреча с судмедэкспертом. Обследовав пострадавшего, эксперт пришел к выводу, что ранение Баулину было нанесено из нарезного охотничьего или боевого оружия калибра скорее всего 7,62 или 7,65 мм. Направление выстрела – с правой стороны головы. Расстояние, с которого стреляли, судмедэксперт определить затруднялся. Но не близко, так как следов ожога и пороховых вкраплений на коже лица и вокруг раны обнаружить не удалось.

В связи с тем, что первоначальное положение тела было изменено, определить, откуда стреляли, тоже не представлялось возможным. Рана – сквозная – была одна. Общая картина смазана тем, что врач «скорой», приехавшей на место происшествия и забравшей Баулина, обработал рану, не позаботившись о том, чтобы смывы и срезы оставить для исследования.

Узнав заключение, Чикуров направился в поселковое отделение милиции. Там его уже ждали эксперт-криминалист Хрусталев и один из главных свидетелей – Александр Гостюхин. С мальчиком пришел старший воспитатель поселкового пионерлагеря, где отдыхал в это время Саша.

Чтобы как можно точнее и объективнее зафиксировать выход на место происшествия со свидетелем, прихватили фото– и звукозаписывающую аппаратуру.

Гостюхин оказался толковым парнишкой. Гордый от возложенной на него ответственной миссии, он держался очень серьезно. Мальчик показал, где он с приятелем удил рыбу, затем провел следователя и сопровождающих их работников милиции той дорогой, по которой они двигались вчера утром после рыбалки. И наконец, указал место, с которого увидел раненого Баулина и незнакомца, тащившего профессора по земле. Саша снова подробно рассказал, как они метались по берегу реки в поисках кого-нибудь из взрослых, как выскочили на шоссе и увидели машину Рогожина…

– Так все же кто волочил Баулина? – задал вопрос Чикуров.

Гостюхин, ни секунды не сомневаясь, ответил:

– Дядя Юра! Рогожин… На нем были светлые брюки и рубашка… Как на том, кто тащил.

– Ты в этом уверен? – уточнил следователь.

– Уверен, – заявил мальчик. – А почему он так испугался, а? И не захотел поехать помочь Баулину? Вернее, сначала поехал, а потом развернулся – и в милицию… И вообще все говорят, что вы зря его отпустили вчера из милиции… Мы с ребятами даже хотели следить за ним!

– Ну это вы напрасно, – заметил Игорь Андреевич. – Подобная самодеятельность не нужна и к хорошему не приводит… Ты лучше вспомни: помимо красных «Жигулей», в то время по дороге проезжали еще какие-нибудь машины?

Мальчик задумался. Потом ответил, но уже не так безапелляционно:

– По-моему, нет…

Это расходилось с показаниями главного зоотехника, который утверждал, что, когда он лежал под своим автомобилем, прикрепляя глушитель, мимо проскочили «Запорожец» и «Жигули».

«Кто же прав? – думал Игорь Андреевич. – Мальчишке обманывать вроде ни к чему. Но Рогожин, если замешан в покушении, заинтересован путать следствие. Как проверить его показания?»

С такими мыслями Чикуров и уехал с места происшествия, где работники милиции и дружинник продолжали искать пулю и гильзу. С ним же отправился и Хрусталев.

В гостинице первым делом они забежали в ресторан, пообедали. Но не успел Чикуров допить запотевшую (прямо из холодильника) бутылочку «Росинки», как его отыскал администратор гостиницы и позвал к телефону.

Звонил Харитонов – прокурор района.

– Приветствую вас, Игорь Андреевич!

– Здравствуйте, Никита Емельянович.

– Как настроение? Обжились?

– Все нормально, – ответил Чикуров, недоумевая, неужто только это интересовало Харитонова?

Однако дело было в другом.

– Игорь Андреевич, вас разыскивает Вербиков, из прокуратуры республики, – сообщил районный прокурор. – Просил срочно позвонить ему. Я уже предупредил товарищей из районного узла связи. Соединят немедленно…

– Спасибо, – поблагодарил Чикуров, которого насторожило это известие. С начальником следственной части прокуратуры республики была договоренность, что Чикуров, как только будут результаты, позвонит сам.

Как правило, от экстренных звонков начальства ничего хорошего ждать не приходилось.

– И еще мне звонили из обкома, – продолжал райпрокурор, – завотделом административных органов обкома, спрашивал про вас…

– Про меня? – удивился Игорь Андреевич.

– Интересовался ходом следствия, – неопределенно пояснил Харитонов. – Игорь Андреевич, скажите, а товарищ Дагурова давно работает в прокуратуре?

– Лет шесть. А что?

– Молодой еще следователь, молодой, – протянул районный прокурор, так и не ответив на вопрос Чикурова. – Боевой задор с одной стороны – хорошо, а с другой… Короче, если вас опять будут разыскивать из обкома, куда звонить?

– В гостиницу, ко мне в номер.

– Добро. – Харитонов положил трубку.

С нехорошим предчувствием следователь поднялся в номер, оставив Хрусталева в ресторане. С Москвой соединили моментально. Вербиков начал в раздраженном тоне:

– Мы же договорились, как только осмотришься в Березках, дашь знать! Что, у меня только твое дело? Я, понимаешь ли, сижу у телефона, а ты и не чешешься!

– Послушай, Олег Львович, – хотел было оправдаться Чикуров, но начальник перебил его:

– Я же предупреждал: дело на контроле у руководства прокуратуры республики… О твоей подопечной Дагуровой спрашивали… Ты хоть объяснил ей, что значит стажировка? Да и сам знаешь ли?

Игорь Андреевич ничего не понимал. Откуда такой тон? Из-за чего шеф взвинчен?

– Представляю… Не впервой со стажерами… – усмехнулся следователь.

– Тем более! Запомни: следствие ведешь ты! – как-то особенно подчеркнул Вербиков. – С тебя и спрос. Ясно?

– Я лично считаю, что принимать участие в следствии – лучшая форма учебы для стажера. Так было всегда.

– Но ведь прежде всего надо иметь голову на плечах! – почти выкрикнул начальник следственной части.

Чикуров не понял, к кому относится это замечание – к нему или Дагуровой. Хотелось знать: что натворила Ольга Арчиловна, если Вербиков буквально рвет и мечет?

– Ты объяснишь, в чем дело? – напрямик спросил Чикуров.

– А ты не в курсе, кого и как она допрашивает?

– Мы с ней обговариваем, кого и о чем допрашивать, – осторожно ответил Чикуров.

– Хорош наставник, – саркастически заметил Олег Львович. – Так это была ваша совместная идея снять с генерального директора туфли и босиком пустить домой?

– Да ты что! – вырвалось у Чикурова. – Я ничего об этом не знаю…

– Зато уже знают в Прокуратуре СССР!

– Честно говоря, я поручил ей проверить одну версию, – растерянно пояснил Игорь Андреевич, совершенно не представляя, что же произошло, и еще больше поражаясь: в Москве уже знают, а он не в курсе.

Вербиков немного смягчился. Дав совет получше контролировать действия стажера, попросил рассказать о деле. Игорь Андреевич вкратце доложил.

Еще раз напомнив, что Чикуров должен держать его в курсе, Олег Львович довольно холодно закончил разговор.

Настроение у Игоря Андреевича упало, можно сказать, ниже нуля. Он вышел в коридор и постучал в дверь Дагуровой. Ее не было.

«И какого лешего я поручил проверять версию с автомобилем ей? – ругался про себя Чикуров. – Если говорить правду, я совсем не знаю Ольгу Арчиловну. Ну выступила на совещании лучших следователей, так ведь это еще ничего не значит! Мало ли какие бывают случаи, удачи… А тут, в Березках, с первых шагов допустить такой ляп!»

Чикуров, прихватив Хрусталева, отправился в поселковое отделение милиции. Там его с ходу огорошили: буквально несколько минут назад в гостиницу «Приют» приехал Латынис с женой Баулина. Ян Арнольдович очень хотел видеть его, Чикурова.

– С женой Баулина? – удивился следователь.

– Да, прибыла из Москвы, – ответил дежурный.

Пришлось возвращаться в гостиницу.

Возле «Приюта» стояли запыленные «Жигули» красного цвета с московским номером. Латынис прохаживался по вестибюлю, поглядывая на часы.

– Где Баулина? – прежде всего спросил следователь.

– Ест, – кивнул на двери ресторана оперуполномоченный. – Говорит, всю ночь гнала машину. Устала так, что уже за рулем сидеть не могла. Из отделения сюда «Жигули» вел я.

– Но почему она сразу в милицию?

– Нет, сначала рвалась в больницу, но к Баулину не пустили. В реанимацию вообще никого не допускают… А она посчитала, что все это дело рук Шовкопляса. Так и заявила мне: Шовкопляс – враг ее мужа номер один. Возмущалась, почему ему доверили оперировать Евгения Тимуровича. Говорит, Шовкопляс столько нервов измотал Баулину! Писал статьи против него, выступал публично… Короче, всеми силами боролся против его научного и лечебного методов.

– Однако прооперировал профессора, кажется, неплохо, – заметил Чикуров.

– Слышал, – кивнул Латынис. – Она даже успела поговорить в больнице с нейрохирургом из области. Он сказал, что лучше того, что сделал Шовкопляс, вряд ли мог сделать кто-либо иной, в том числе и он… Из больницы Баулина поехала в особняк мужа, но войти не смогла – опечатано. Вот тогда она в милицию… Почему-то решила, что вы там, хотела встретиться. Я как раз находился, в отделении милиции, связывался с московскими коллегами. И справлялся именно о Баулиной… Ни позавчера, ни вчера ее в Москве не было. То есть ни накануне покушения, ни в день покушения.

– Может, на даче?

– Нет, на даче ее тоже не было.

– А вы у нее не спрашивали, где она находилась в то время?

– Не хотел упреждать вас, Игорь Андреевич… Интересно, что она скажет.

– Посмотрим…

Из дверей ресторана показалась невысокая женщина, в светлом брючном костюме, с модной сумкой через плечо. Она подошла к ним.