Текст книги "Преступники"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Профессор в своей работе говорил о том, что благодаря прогрессу общей культуры, гигиены человечество избавилось от многих инфекционных и эпидемических заболеваний.

«Но за прогресс надо платить, – говорилось в работе дальше. – Свято место не бывает пусто. Цивилизация принесла новые болезни, снимающие „урожай“ среди людей, пожалуй, сравнимый с такими мировыми морами, как чума, и холера. Это сердечно-сосудистые и онкологические заболевания. Жители промышленно развитых стран стали мало двигаться, есть значительно больше, чем нужно организму для восстановления затраченной энергии на физическую и умственную деятельность, злоупотреблять возбуждающими средствами, курением, алкоголем и т. п.

Как выразился один американский ученый, мы копаем себе могилу ложкой и вилкой. Даже заболев, буквально травимся сильнодействующими химическими препаратами, по существу, не всегда отдавая себе отчет: лечение это или помеха для организма, который легче справился бы с хворью сам при помощи естественных средств: трав, меда, правильного питания, лечебного голодания. Вспомним: больные животные всегда отказываются от приема пищи и находят в природе нужные для исцеления растения. Не в меру обильная и высококалорийная еда никогда не приносила пользы и здоровому организму. Недаром у всех народов было принято устраивать посты: однодневные, несколькодневные, порой – больше месяца. Поучительна в этом смысле жизнь итальянца Людвиго Корнаро. Его зрелые годы, до 40 лет, прошли под знаком роскоши, неумеренности в еде и питье, что сделало Корнаро инвалидом из-за бесчисленных недугов. Вокруг несчастного толпились лекари и сиделки, пичкая его многочисленными лекарствами. Но ничего не помогало, и дни вельможи были сочтены. Но нашелся один врач, прописавший ему строгое воздержание и естественный образ жизни. Свершилось чудо – умирающий буквально возродился. Более того, до конца жизни он отличался завидным здоровьем. Уже будучи глубоким старцем, Людвиго Корнаро писал: „Бедная, несчастная Италия! Разве не видишь ты, что смертность от обжорства ежегодно уносит у тебя более жителей, чем могла бы унести страшная моровая язва или опустошительная война? Эти истинно позорные пиршества, которые теперь в такой моде и отличаются такой непозволительной расточительностью, что не находится достаточно широких столов для всякого количества яств. Эти пиршества, повторяю, равняются по своим последствиям потерям во многих битвах…“

„Неумеренность есть дитя обжорства, – поучал Корнаро. – А умеренная жизнь – дитя воздержанности“. Он прожил сто лет. И было это в пятнадцатом-шестнадцатом веках…»

В дверь постучали. Дагурова опустила ноги на пол, откликнулась. В номер вошел Чикуров.

– Как успехи? – спросил он.

Игорь Андреевич был не то уставший, не то недовольный – Ольга Арчиловна не поняла.

– Читаю Баулина, – показала она рукопись. – Весьма любопытно…

Видя, что Чикуров занят своими мыслями, Ольга Арчиловна замолчала. А он спросил:

– С машиной Ростовцева разобрались? Кто приезжал вчера утром к профессорскому дому?

– Что-то непонятное, – ответила Дагурова. – Шофер генерального директора твердит, что не ездил… Сам Ростовцев – тоже…

– Как это? – нахмурился Чикуров.

– Почитайте их показания. – Ольга Арчиловна дала ему протоколы допросов.

Чикуров начал читать стоя, потом машинально присел к столу. На его лице все явственнее проступало недоумение.

– Странное дело… Чтобы Ростовцев не знал, куда и кто брал его машину…

– А шофер?

– Действительно непонятно, – пожал плечами Чикуров. – Где изъятые у Ростовцева туфли?

– Попросила Хрусталева срочно отвезти на экспертизу. Поехал в область. Обещал сегодня же доставить в лабораторию и уговорить исследовать в кратчайшие сроки.

– Это хорошо, – побарабанил пальцами по столу Чикуров. – А Ростовцев, значит, отправился домой босиком?.. По-моему, вам следовало бы сначала подумать…

Дагурова вспыхнула, но сдержалась. Она рассказала, как было произведено изъятие. Не забыла и то, что понятыми Манукянц привел двух приезжих, не знавших Ростовцева, дабы избежать лишних разговоров в поселке.

«Что ж, действовала она грамотно и достаточно деликатно, – подумал Игорь Андреевич. – Хорошо, что Ольга Арчиловна не попала мне под горячую руку, сразу после разговора с Вербиковым».

– А я уже получил выговор за ваши действия, – сказал он, невесело усмехнувшись.

– От кого? – удивилась Дагурова.

– От моего непосредственного руководства. – Чикуров не решился полностью передать реакцию начальника следственной части прокуратуры республики; он понимал: информация ушла в столицу весьма искаженной.

– Разве я что-то сделала неправильно? – обиделась Ольга Арчиловна. – Все по закону!.. Это же надо – босиком!.. И вы поверили?

– Успокойтесь, Ольга Арчиловна, – примирительно сказал Чикуров. – Понимаю, что процессуальные рамки, в которых мы действуем, не могут предусмотреть всех обстоятельств, с какими приходится сталкиваться следователю. Конечно, зачастую это экспромт… Словом, творчество… Вы, насколько я знаю, увлекаетесь историей, в частности Анатолием Федоровичем Кони? А он в свое время мудро подметил, что, как всякое творчество, следствие соединено с авторским самолюбием. К этому еще присоединяется власть… Вот это соединение творчества с властью в некоторых случаях довольно опасно, несмотря на добросовестность творящего… Слова Кони, по-моему, вполне актуальны и в наше время. – Игорь Андреевич помолчал, затем продолжил, давая понять, что инцидент исчерпан: – Ладно, перейдем к нашим делам…

Он рассказал о допросе Баулиной. Спросил, что еще успела сделать Дагурова, помимо допросов в дирекции «Интеграла».

– Звонила в клинику, узнавала насчет Кленовой, которую видели вечером накануне покушения.

И Дагурова поведала трагическую историю этой женщины.

– Я отлично знаю это громкое дело, – оживился Чикуров. – О нем в свое время очень много говорили у нас в прокуратуре… Следствие вел мой приятель.

– Так вот, эта самая Кленова влюбилась в профессора, преследовала его… Якобы у нее имелся пистолет…

– Это уже серьезно, – заметил Чикуров.

– Но главное, Игорь Андреевич, она исчезла.

– Как, куда? – вырвалось у Чикурова.

– Со дня покушения не появлялась в клинике. В Березках ее никто не видел.

– Я считаю, – после некоторого раздумья сказал Игорь Андреевич, – нужно поручить Латынису выяснить, где она находится. Причем срочно. Пусть сейчас занимается только Кленовой… Еще что?

– Пыталась купить «Баурос», – ответила Дагурова. – Оказывается, это совершенно невозможно.

– Неужели? – удивился Чикуров.

– Дефицит страшнейший. Не хватает.

– А где его обычно продают?

– Здесь недалеко есть деревня Попово, а в ней – что-то вроде торговой палатки… Народу – тьма-тьмущая. Занимают очередь за несколько дней…

– А для кого вы хотите достать «Баурос»? – полюбопытствовал Чикуров.

– Сынишке. Почки у него больные.

– Сколько же ему лет?

– Двенадцать, тринадцатый.

Чикуров удивился. Самой Ольге Арчиловне было двадцать восемь – год рождения он видел в ее паспорте, когда оформлялись у дежурного администратора гостиницы.

Дагурова заметила его удивление.

– Антошка у меня приемный сын… Мама его умерла, когда он был совсем маленький.

– А как у вас с ним?

– Вы знаете, теперь мне кажется, что Антон мне роднее родного…

На лице Ольги Арчиловны заиграла счастливая улыбка. Игорь Андреевич позавидовал. Ему так и не удалось завоевать любовь сына Нади, Кешки. Из-за этого Надя все еще не решается перебраться в его холостяцкую квартиру. Откладывает. Мол, станет Кешка взрослым, поймет…

«Может, дело в том, что мы встретились с Надей, когда ему было уже четырнадцать лет? Маленькие, они как-то легче привязываются, – думал Игорь Андреевич. – Да, Кеша, – непреодолимо. Как это ни грустно».

– И давно у Антона неладно с почками? – спросил Чикуров, отгоняя от себя невеселые мысли.

– Давно, – вздохнула Ольга Арчиловна. – Так жалко его. Сплошные ограничения. В еде, поведении. В пионерлагерь и то боимся посылать. Чтобы не застудился, не поднял что-нибудь тяжелое… Но мы с мужем стараемся вести себя так, словно он здоровый. А то, чего доброго, разовьется комплекс ущербности, неполноценности…

– Лечите?

– Конечно. Два раза возили в Трускавец. Вы себе не представляете, как трудно достать туда путевку! Правда, сейчас выпускают соль знаменитой «Нафтуси» – целебной воды из трускавецких источников. Но, конечно, не то…

– С кем сейчас Антон? С отцом?

– Виталий в поле…

– В каком поле? – не понял Чикуров.

– А-а, – улыбнулась Дагурова, – подумали, что агроном… Мой муж геолог, начальник партии. Сейчас в экспедиции, как они говорят, в поле… Антошка с моей тещей.

– Вы хотите сказать, со свекровью? – поправил Чикуров.

– Анастасия Родионовна – теща мужа, то есть мать Антошкиной мамы… Одинокая, живет с нами. Внук для нее – свет в окне. – Ольга Арчиловна вздохнула. – Вот с ней у нас первое время было очень напряженно. Ревновала к Антошке… Теперь вроде наладилось. В народе говорят, сживется – слюбится. Так и мы с Анастасией Родионовной. Да и делить, собственно, нечего… Заказала разговор с ней, дадут только завтра утром. А что я ей скажу? «Баурос» не достала…

– Сегодня не достали, достанете завтра, – успокоил ее Чикуров.

– Вы бы видели очередь!..

– В очередях люди весьма словоохотливы, – улыбнулся Игорь Андреевич. – Может, что интересное узнаете, для дела…

– А что, попробую еще раз, – согласилась Дагурова. – Заодно послушаю, что говорят.

Составив план действий на следующий день, они разошлись.

Утром Дагурову разбудил телефонный звонок. Резкий, частый – междугородная связь. Она схватила трубку. Мгновенно улетел куда-то сон, когда она услышала голос Анастасии Родионовны.

– Оля, здравствуй, милая. Как ты там?

– Спасибо, все в порядке. Как Антошка?

– Слава богу… Бегает, собак гоняет… Послушай, Оля, я тут разговорилась с людьми… Как узнали, что ты в Березках, где знаменитый Баулин врачует, в один голос сказали, что тебе нужно достать лекарство для Антона…

– Знаю, Анастасия Родионовна. Достану.

– Вот хорошо-то будет!.. Хочешь с ним поговорить, трубку из рук рвет?

– Конечно!

Антошка, захлебываясь от радости, стал рассказывать, что папа открыл какой-то новый минерал и его назвали Дагуровит.

Вдруг голос его исчез. Ольга Арчиловна дула в трубку, звала сына, но телефонистка сказала, что связь, к сожалению, пропала.

Дагурова положила трубку на аппарат и минут пять лежала, переживая радостные мгновения общения с близкими. Словно побывала в просторной, прохладной и чистой квартире, где пахнет особым, родным запахом – стираным постельным бельем (предмет тщательной заботы Анастасии Родионовны), паркетной мастикой (Виталий не признает лака, поэтому полы натирают) и компота из сухофруктов, который варится постоянно, и в него кладут ваниль.

В счастливые дни, когда Виталий возвращается из тайги, дом заполняют запахи костра, мокрой парусины и сушеных грибов, без которых муж никогда не приезжает из экспедиции.

Снова зазвонил телефон. И опять – междугородная. Дагурова взяла трубку, уверенная, что это Антошка. И ошиблась – на проводе был областной центр.

– Доброе утро. Не разбудил? – спросил Хрусталев.

– Нет, – откликнулась Дагурова, – Здравствуйте. Ну что?

– Следы в доме Баулина по рисунку и размеру совпадают с подошвой обуви Ростовцева.

– Понятно, – сказала Ольга Арчиловна, еле сдерживая торжество: не зря, выходит, она изъяла обувь генерального директора «Интеграла». – Когда привезете заключение?

– Точно не знаю, – ответил эксперт-криминалист. – Пока отпечатают… За мной дело не станет, я сразу в Березки…

– А как насчет исследования пепла и клочков бумаги из баулинского камина?

– Это посложней. Очень кропотливая работа. Обещают не раньше чем через два-три дня.

Когда Ольга Арчиловна постучалась к Чикурову, из номера доносился звук электробритвы.

– Да-да, – откликнулся Чикуров. – Входите.

Он был умыт, причесан, в форменной одежде, но пока без кителя. Дагурова пересказала разговор с Хрусталевым.

– Так, так, – озабоченно проговорил Чикуров, укладывая бритву в футляр. – Все-таки Ростовцев был у профессора. Не понимаю, почему он отпирается?

– Может, прямо сейчас нагрянем к нему домой с обыском? – предложила Дагурова,

Игорь Андреевич посмотрел на часы. Без четверти восемь.

– Поспешишь – людей насмешишь, – сказал он. – Во-первых, рано. Во-вторых, что мы будем искать? Не верю, что Ростовцев покушался на ценности профессора! Вы сами подумайте: генеральный директор крупнейшего объединения, высокий оклад, премиальные. Говорят, у него шикарная обстановка, тоже немало ценных вещей… И чтобы он, как заурядный вор?..

– Но допросить его надо! – убежденно сказала Дагурова. – По горячему следу. Он мог заходить к Баулину необязательно с целью грабежа. Что-то взять, чтобы скрыть следы, уничтожить улики…

– Надо, это точно. Но… – Игорь Андреевич потер щеку, словно проверяя качество бритья. – Не будем пороть горячку, Ольга Арчиловна. Вот когда мы сможем предъявить заключение экспертизы…

– Вам виднее, – вздохнула Дагурова.

– И потом, – сказал Чикуров, – надо решить, где его допрашивать. Дома не хотелось бы: чего прежде времени тревожить родных?

– В милиции, – предложила Ольга Арчиловна.

– Тоже не годится. Человек годами завоевывал уважение, авторитет, а мы одним махом все разрушим… Нет, Ольга Арчиловна… Надо зайти к нему на работу… Вы еще не завтракали?

– Нет.

– Пойдемте в буфет.

– У меня другое предложение. За углом есть отличное заведение. Вчера приметила. Открывается как раз в восемь…

Утро выдалось свежее. Они вышли из «Приюта», неспешно направились по улице. Ольгу Арчиловну так и подмывало поделиться с Чикуровым своей радостью, что поговорила с сыном. Но не решилась: Игорь Андреевич семьи не имел, может, это его больное место, а тут она со своими разговорами. Спросил он сам.

– С домом говорили?

– Да толком так и не успела ничего сказать, связь прервалась, – пожаловалась Дагурова. Она была благодарна своему спутнику: внимание к личным делам всегда приятно. – Вы знаете, я как-то всегда теряюсь, когда звоню домой. Забываю сказать главное… Ну, вот мы и пришли.

Она остановилась возле уютного домика в виде высокогорного шале с островерхой крышей. Вывеска над входом гласила: «Сад плодов».

– Что, будем сами рвать их и питаться? – с улыбкой спросил Чикуров.

– Посмотрим, – ответила Дагурова. – Я здесь еще не была.

Небольшое помещение с десятком столиков. И почти все заняты.

Следователи сели возле сверкающего никелем бара, где вместо бутылок на полках стояли… плетеные корзины со всевозможными фруктами и овощами. Яблоки, груши, персики, помидоры, ярко-красная морковь, тугие шары свеклы, пупырчатые огурцы, ладные кочаны капусты. Барменши – две молоденькие девушки в белых халатах.

– Ну-ну, – многозначительно хмыкнул Чикуров, оглядывая странный бар. – Начало интересное.

Официант возник словно из-под земли. Вежливо поздоровался, положил на стол меню.

– Выбирайте, – сказал он и удалился.

– Прошу. – Игорь Андреевич протянул карту своей спутнице.

– Я уже знаю, что буду брать, – загадочно ответила она. – Вы о себе позаботьтесь.

Игорь Андреевич углубился в чтение. Удивление его все возрастало.

– Сок морковный, – стал перечислять вслух. – Сок свекольный… Капустный… Сок сельдерея, томатов… Любопытно… А где нормальная пища?.. Ага, вот! Блинчики. Их я и возьму.

– Нет, вы посмотрите, как здорово организовано! – кивнула Ольга Арчиловна на барменш.

Перед девушками стояли большие агрегаты для выжимания соков. В них исчезали очищенная морковь, яблоки, помидоры, а из кранов в высокие изящные стеклянные сосуды стекал сок. Официанты едва успевали разносить их посетителям.

– Сколько раз был в южных городах, там ведь этого добра горы! Но такого не видел! – присоединился к ее восторгам Игорь Андреевич. – Неужто трудно вот так, как здесь?.. И у нас в Москве не встретишь. Консерватизм мышления работников общепита.

Официант поставил перед ними бокалы с соком, а перед Чикуровым – еще и тарелочку с блинчиками.

– Приятного аппетита, – сказал он и снова удалился.

– Я все-таки порекомендовал бы вам завтрак поплотнее, – сказал Чикуров, глядя, как его спутница потягивает сок. – Блинцы – чудо! С мясом.

– Дала себе слово: мясо ем раз в неделю! – категорически заявила Ольга Арчиловна. – Баулин в своей работе приводит интереснейший пример. Вы когда-нибудь слышали о таком народе – хунза?

– Нет.

– Я до вчерашнего дня – тоже… Эти хунза живут на севере Индии, в горах. Продолжительность жизни у них сто десять – сто двадцать лет…

– Наверное, горный воздух, вода…

– Не в этом дело. Рядом находятся другие общины. Совсем иная картина. Болеют и умирают значительно раньше… А хунза вообще не знают, что такое болезни! Даже зубы и зрение остаются в норме до старости. Их женщины в пятьдесят лет красивы и стройны, как в молодости…

– И в чем же секрет?

– Режим питания, образ жизни, здоровье у хунза – религия. Основные заповеди: мясо только в праздники, а так – вегетарианская пища, в основном овощи в сыром виде, кипяченая вода и никаких возбуждающих средств. Ни алкоголя, ни табака… Но самая главная составляющая их диеты – фрукты.

– Какие именно?

– Все, что растет на их земле. Вишни, сливы, персики, тутовые ягоды, дыни, абрикосы и прочее.

– А зимой?

– Сухофрукты. Они их заготавливают летом. Вообще, за исключением небольшого количества соли, которую они покупают на стороне, хунза едят только плоды своего труда… Но потрясло ученых вот что… Месяца три в году у хунза бывает, как они сами называют, «голодная весна»… Они в это время ничего не едят.

– Совсем?

– В нашем понятии… Раз в день – стакан напитка из фруктов и горной воды. Вот и все! Причем основной компонент – абрикосы. Они его так и называют: «плод здоровья»… У хунза даже есть пословица. «Твоя жена не пойдет за тобой туда, где не растет абрикосовое дерево».

– Насколько я понял, главный секрет – вегетарианская пища? – уточнил Игорь Андреевич.

– И это, и сбалансированное питание, и образ жизни… К богатству они, например, относятся совершенно индифферентно. Отсюда – ни зависти, ни вообще ложных целей… Нет поводов для стрессов!

– Баулин советует нам жить, как хунза?

– В чистом виде это невозможно. Ведь у них все основано на натуральном хозяйстве. Просто какие-то их жизненные принципы вполне могут быть использованы и нами… Я вам советую прочитать работу Баулина. Правда, он не успел ее отшлифовать, что ли. Иногда сумбурно, несвязно, но очень впечатляет. Особенно факты. Он считает, к примеру, что обычные больницы должны быть заменены клиниками, подобными здешней. Они должны располагаться в тихих красивых местах, где много зелени. Лучше – в лесу. Лечение должно быть комплексным. Самым широким образом применять средства народной медицины. По его мнению, выздоровление больных вполне может быть доведено до ста процентов.

– Но почему тогда эти методы не вводят в других больницах? – удивился Чикуров.

– Не знаю. Наверное, консерватизм, боязнь нового… Вы почитайте, что он пишет, советую.

– Почитаем, почитаем, – сказал Чикуров, глядя на часы. – Подъем?

Они рассчитались с официантом, который пригласил их чаще бывать в «Саду плодов».

– Кто придумал название вашему очаровательному кафе? – поинтересовался Чикуров.

– Саади, – серьезно ответил официант. – Великий персидский поэт. Есть у него знаменитое произведение «Бустан», что в, переводе означает «Сад плодов»…

…– Какой начитанный официант, – заметил Чикуров по дороге в гостиницу.

– Скорее всего тот, кто дал название кафе, – сказала Дагурова. – Знаете, Игорь Андреевич, я все думала вчера про жену Баулина…

– Ну-ну, интересно послушать ваши соображения, – поддержал Чикуров перемену темы.

– Давайте сопоставим… Красные «Жигули», человек в светлом брючном костюме, который тащил раненого Баулина к дороге… А если это Регина Эдуардовна?

– У нее алиби: была в Конакове, – напомнил Чикуров.

– А свидетели?

– Дуюнов. Как выразилась Баулина – друг по работе.

– Только Дуюнов? – многозначительно произнесла Ольга Арчиловна. – Меня и смущает, что она назвала одного-единственного свидетеля. Я не знаю, в каких они отношениях, но, судя по всему, весьма близких…

– Да, похоже, – согласился Чикуров. – Вы хотите сказать, профессор мог мешать их личным планам?

– Смотря какие планы. Если женитьба и так далее, тогда Баулин серьезная помеха. Жену он, судя по всему, очень любит.

Игорь Андреевич некоторое время шел молча, обдумывая слова коллеги.

– А может, вы и займетесь этой версией? – предложил он. – Съездите в Москву, заодно проинформируете Вербикова о ходе следствия…

Чикуров был убежден: когда начальник следственной части узнает обстоятельства допроса Ростовцева и изъятия у него злополучных туфель, то сменит свой гнев по отношению к Дагуровой на милость.

– Что ж, я готова, – ответила Ольга Арчиловна.

– И еще. В Москве надо будет навестить Троянова.

– Члена-корреспондента Академии медицинских наук?

– Его. По словам Регины Эдуардовны, он хорошо знает их семью. А Евгений Тимурович признавал Троянова за высший авторитет.

– Понятно, Игорь Андреевич. Вы думаете, Троянов поможет прояснить, что происходит между супругами Баулиными?

– Надеюсь.

Они подошли к гостинице. Чикуров посмотрел на небо. Оно было чистое, светлое, летнее. Солнце уже начинало припекать.

– Надо позвонить, узнать состояние профессора, – сказал Игорь Андреевич. – Потом отправимся к Ростовцеву.

Они поднялись на свой второй этаж. Чикуров позвонил в больницу, справился о здоровье Баулина. Ему ответили, что положение по-прежнему все еще критическое.

Когда следователи зашли в приемную генерального директора «Интеграла», в ней никого не было. Из кабинета Ростовцева доносилась эстрадная музыка.

– Слушает джаз, – усмехнувшись, кивнул на дверь Чикуров.

Ольга Арчиловна посмотрела на часы – начало десятого.

– Зайдем без доклада или подождем секретаря? – спросила она.

Чикуров, секунду поколебавшись, приоткрыл дверь.

Там перед цветным телевизором пыталась повторять движения гимнастов на экране секретарь Ростовцева. Аэробика. Женщина не замечала, что за ней наблюдают. Игорь Андреевич тихо прикрыл дверь.

– Производственная гимнастика, – с улыбкой прокомментировал он.

Музыка смолкла, и в приемную вышла Эмма Капитоновна, красная не то от смущения, не то от физических усилий.

– Здравствуйте, – сказала она.

Следователи ответили. Ольга Арчиловна представила ей Чикурова. И не удержалась от замечания.

– У вас, в Березках, я вижу, увлекаются аэробикой.

– С легкой руки Баулина, – ответила Эмма Капитоновна. – Он сам ею занимается. И последователей теперь много. Сначала считали, что ерунда. Танцы и есть танцы. Я и сама так думала. Евгений Тимурович посоветовал как-то прийти на занятия в группу здоровья, которую он вел для сотрудников «Интеграла». Там вместо обычной гимнастики ритмическая. Попробовала. Понравилось. И, знаете, так втянулась, что теперь не могу без аэробики ни дня. Отличная штука! Чувствуешь себя моложе, бодрее, походка после этого совсем другой становится, пластика появляется…

– И стройность, – подсказала Ольга Арчиловна.

– А что, и стройность, – кивнула секретарь. – Лишний вес – враг для здоровья. Об этом Баулин твердит на каждой своей лекции. Он читает их по пятницам в клубе…

Зазвонил один из множества телефонов на столе Эммы Капитоновны. Она сняла трубку.

– Ростовцева нет, – ответила она кому-то и положила трубку.

– А когда будет? – поинтересовался Чикуров.

– Обещал к обеду. Поехал в областную столицу. Считайте, час на машине туда да столько же обратно. Ну и там часа полтора-два… Он вам срочно нужен?

– Да как сказать, – неопределенно ответил следователь.

– Если срочно, Аркадий Павлович оставил на всякий случай телефон ректора мединститута. Понимаете, сегодня должны решить вопрос о назначении исполняющего обязанности главврача клиники. Пока Баулин не поправится…

Ольга Арчиловна посмотрела на Чикурова, словно спрашивая, что они будут делать. Тот находился в нерешительности. А Эмма Капитоновна вдруг укоризненно произнесла, обращаясь к Дагуровой:

– Когда вы вчера ушли, Аркадий Павлович валидол глотал… А Семизоров, узнав про туфли, хохотал…

– Кто такой Семизоров? – спросил Чикуров.

– Наш главный инженер.

– И что же его рассмешило? – пожав плечами, спросила Дагурова.

– Говорит, хорошо, что в тот день не надел свои летние туфли…

– Почему? – удивился Игорь Андреевич.

– Они точно такие же, как и у Аркадия Павловича, – пояснила секретарь.

– Да? – вырвалось у Ольги Арчиловны.

– Совершенно одинаковые! – заверила Эмма Капитоновна. – Вась-Вась, извините, Василий Васильевич Банипартов, наш коммерческий директор, привез из командировки одну пару для товарища Ростовцева, а другую Семизорову. Аркадий Павлович еще пошутил: как близняшки. И подтрунивал над Банипартовым, что только две пары. А то все в «Интеграле» ходили бы как детдомовские.

Следователи переглянулись. Сообщение о паре обуви, идентичной ростовцевской, насторожило.

– Семизоров сейчас в управлении? – спросил Чикуров.

– Видела минут пятнадцать назад, – сказала секретарь.

– Где его кабинет?

– По коридору третья дверь налево.

Следователи направились к выходу.

– Что передать Аркадию Павловичу? – вдогонку им спросила Эмма Капитоновна.

– Вероятно, мы наведаемся после обеда, – бросил на ходу Игорь Андреевич. И сказал Дагуровой, когда они уже были в коридоре: – Видите, еще одна такая же пара…

– Откуда же мне знать! – со вздохом произнесла Ольга Арчиловна. – И почему Ростовцев не сказал мне об этом?

Чикуров ничего не ответил. Он постучался в дверь с табличкой «Главный инженер» и, услышав разрешение войти, открыл ее, пропуская вперед Дагурову.

В кабинете на большом столе стоял макет с крошечными домиками, группами игрушечных деревьев, зеркалами водоемов. На вошедших обернулись трое человек, сгрудившихся у макета: женщина средних лет, совсем молодой парнишка с жидкой бородкой и мужчина лет сорока со взлохмаченной шевелюрой.

– Нам нужен товарищ Семизоров, – сказал Чикуров.

– Я буду, – ответил мужчина. – Вы, пожалуйста, присаживайтесь. Сейчас освобожусь, займусь вами.

Следователи присели на стулья у стены.

– Я настаиваю, чтобы второй «Циклон» был размещен вот здесь! – произнесла женщина, тыча пальцем в макет. – И только здесь! Рядом строится ПТУ, по генеральному плану в двух километрах начнут возводить новый микрорайон… Придется расширить систему вакуумного мусороудаления.

– Когда? – запальчиво возразил парень. – В конце следующей пятилетки! А до этого «Циклон» будут загружать на одну четверть! Нерентабельно.

– А мы подключим к нему северный участок поселка, – сказала женщина.

– Что она говорит, – апеллируя к Семизорову, воскликнул парень. – Подумайте сами, Георгий Фадеевич. Тянуть нитку через стадион, детский парк, огибать озеро!.. Семь верст киселя хлебать!!

Главный инженер, облокотившись на стол, запустил в свои густые волосы пятерню и мрачно уставился на макет.

Все трое, казалось, не замечали следователей.

– Да, ребята, – молвил наконец Семизоров, – с вопросом второго «Циклона» вы это, не того… Даю вам два дня на разработку самого оптимального варианта. Когда договоритесь между собой, милости прошу. Тогда покажем Ростовцеву и вынесем на исполком поссовета… Я тоже пораскину мозгами… А сейчас вы свободны.

Женщина и бородатый парень вышли, продолжая о чем-то спорить. А Семизоров все еще не мог оторваться от макета. Он цокал языком, вертел головой и словно забыл о посетителях. Игорь Андреевич уже хотел было напомнить о себе, но главный инженер неожиданно повернулся к ним и сказал:

– Умеет думать тот, кто умеет считать. – Он жестом пригласил следователей к столу. – Какие предложения, проекты?

Главный инженер выразительно посмотрел на кожаную папку в руках Дагуровой и на портфель Чикурова.

– Мы по другому поводу, – ответил Игорь Андреевич.

– За «Бауросом»? Так это не по моей части. Обращайтесь к нашему коммерческому директору Банипартову.

– И не за «Бауросом», – пояснил Чикуров. – Собственно, нас интересуют ваши туфли.

Лицо главного инженера выразило крайнее удивление. Он глянул на свою обувь – поношенные синие кроссовки, потом перевел взгляд на Чикурова. И понял, в чем дело.

– Так вы московские следователи? Вы хотите взять мои кроссовки? – растерянно спросил Семизоров. – Как же я буду?.. Может, схожу домой, переобуюсь?

– Да нет же, не надо снимать, – успокоил его Чикуров. – Нам сказали, что у вас есть такие же туфли, как и у Ростовцева.

– Есть, есть, – закивал главный инженер. – Но они дома.

– Позавчера вы были в них? – продолжал Чикуров.

Семизоров попытался пригладить волосы на голове, но еще больше разлохматил.

– Вроде бы в них, – ответил он неуверенно. – А что?

– Георгий Фадеевич, припомните, пожалуйста, что вы делали третьего июля утром? – спросил Чикуров.

– На работе был. Где же еще?

– Все время?

– Почему? Кабинетной крысой меня не назовешь, – усмехнулся главный инженер. – И вообще, то, что вы застали меня здесь, считайте везением. У нас столько объектов! Все время в бегах. Знаете, когда ходишь, лучше думается, особенно на свежем воздухе…

– Хорошо, – сказал Игорь Андреевич, – давайте конкретнее: вы позавчера утром куда-нибудь ездили?

– Ездил, – просто ответил Семизоров. – Ливень хлестал… в такую погоду не пойдешь пешком…

– На чем вы ездили? – задал очередной вопрос Чикуров.

– Так ведь у меня служебная машина. – Главный инженер улыбнулся. – Но ею чаще пользуются другие, чем я.

– Какая у вас машина?

– «Волга» черного цвета.

– Мог ваш шофер поехать без вас? – спросила Дагурова.

– Какой шофер? – удивился Семизоров. – Нет у меня такой роскоши. Я сам… – Он покрутил в воздухе руками, словно держал баранку. – Странный у нас порядок: любой маленький начальничек считает обязательным иметь персональную машину с шофером. Зачем? Неужто трудно научиться водить автомобиль?

– Георгий Фадеевич, вы куда-нибудь ездили утром?

– К Баулину, – ответил Семизоров.

– Домой? – уточнил Игорь Андреевич.

– Совершенно верно.

– Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее, – попросил Чикуров.

– Понимаете, за несколько дней до покушения мне позвонил Евгений Тимурович. Посоветуйте, говорит, кто может починить одну вещь? Собственно, какая это починка? Так, ерунда. Подклеить кусочек деревяшки… Я предложил в качестве мастера себя… Евгений Тимурович привез, просил сделать срочно… Ну я обещал вернуть позавчера утром. Дело пустяковое…

Главный инженер встал, подошел к большому шкафу, отделанному пластиком, открыл дверцу и достал что-то большое, в половину человеческого роста, завернутое в бумагу.

– Вещь, конечно, чу́дная, – продолжал Семизоров, освобождая предмет от бумаги.

Это оказалась изящная хохломская деревянная ваза, выполненная стилизованно под лебедя. Следователи невольно залюбовались совершенством линий и неповторимой игрой алой и золотой красок. Словно в комнате запылал волшебный костер.