Текст книги "Пьющий души (СИ)"

Автор книги: Алена Маслютик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Глава 23

Маленькая Настя бежала к большому и синему, глубоко и мерно дышащему, к такому живому морю. Мама всю дорогу рассказывала о нем, но разве могли слова передать то великолепие огромного мира вдруг распахнувшегося перед пятилетним ребенком. Там высоко-высоко небо синие-синие, как глаза мамы. Ни единое облачко не смеет прикоснуться к хрустальной выси. Под ногами мягко-мягко тепло-тепло. Тихо шебаршит песок. Он белый, как крылья птиц, скользящих на грани воды и воздуха. И море, точно приглашая поиграть, то приблизиться, гоня перед собой пену и мелкие камушки, то опять удалиться.

И маленькая Настя бежит, раскинув руки, и смеется. Радость бурлит в ней, точно пузырьки в стакане газировки. А сзади ее догоняет слегка озабоченный голос мамы:

– Аська, не убегай далеко! Артем, следи за сестрой.

– А че я-то всегда!? – недовольный голос брата.

И пусть брат кажется сердитым, но Настя знает – он самый добрый и хороший на всем свете. Лучше и добрее него лишь папа, радостный смех которого разноситься по всему пляжу.

Настя добегает до воды и, зажмурившись, подставляет лицо брызгам.

– Ася! – крик матери полон ужаса и боли.

И уже взрослая Настя испуганно распахивает глаза. Тусклый серый свет, пробиваясь сквозь черные низкие тучи, заливает все вокруг. Вместо синего и теплого ноги омывает что-то вязкое, холодное. Красное! Ещё мгновение и девушка понимает – это кровь! Целый океан крови до самого горизонта. И вовсе не галька перекатывается его мерными волнами – белые, гладкие черепа. Ужас медленно холодной волной растекался по телу. Мысли путаются. Настя на ватных негнущихся ногах шагает назад, еще раз. Песок хрустит как-то подозрительно. Против воли девушка опускает глаза. Кости! Миллионы миллиарды человеческих костей устилают берег. И приходит понимание: все они умерли из-за неё. Она их убила.

Опять протяжно кричит мама. Настя оборачивается на этот крик. Вокруг раскинулся лес. Кроны полощут на фоне серого неба. Голые ветки, мертвые листья сухим ковром под ногами, свист холодного ветра. И вой одинокого зверя из самой чащи. И Настя срывается с места, бежит, оскальзываясь и спотыкаясь о корни. Дыхание прерывается, сердце сбивается с ритма. Но она не может убежать. Сейчас ее догонят и…

***

– Как она? – давя в себе раздражение, поинтересовался седой джентльмен у Рыжеволосой.

Последнее месяцы он всегда чувствовал раздражение. Время уходило. Тело неудержимо старело, дряхлело, стремилось рассыпаться в прах, не помог даже двухлетний сон. Если в этот раз ничего не выйдет, до следующего благоприятного расположения звезд он может просто не дожить. Конечно, об этом никто не знает, кроме него самого. И это очень угнетало.

Самое смешное в сложившийся ситуации, что это ненормальный спася сестру, сильно помог своему злейшему врагу. В тот раз он ошибся в расчетах – ничего не вышло бы, в лучшем случае он бы просто хорошо подкрепился, а в худшем – потерял всю накопленную силу и, конечно же, мгновенно умер от старости. Об этом тоже никому знать не положено.

Теперь же он на двести процентов уверен, осталась сущая малость – подготовить сосуд. Рыжая как раз занималась усмирением строптивой девчонки. Они обе расположились на диване: Рыжая – откинувшись на спинку, положив голову девчонки себе на колени, а на ее лоб опустив длинные пальцы с красивыми ногтями, а «сосуд» лежала слегка подергивая руками и ногами, будто желая убежать. У ног Рыжей, точно разлитая лужа краски, лежала черная собака.

– Я спросила, как идут дела? – не дождавшись ответа, переспросил старик.

– Все хорошо, – тихо ответила Рыжая, не открывая глаз, – она еще сопротивляется, но ко времени обряда будет готова. Мне поможет страх, что так глубоко живет в ней. Пусть и подернулся пеплом, но несколько искр тлеют. Я раздую из них пламя, что поглотит ее воспоминания о последних двух годах. Скоро она будет уверена, что их никогда и не было.

– Хорошо, – Хозяин Теней, Бездушных и Псов довольно потер руками. – С каждым разом у меня получается все лучше и лучше. Если бы и первые образцы были столь же успешны, как ты, не пришлось бы пачкаться в крови подопытных. Сны, как оказалось, приносят не меньше боли, чем и физическое воздействие. Продолжай.

Рыжая слегка кивнула, и хозяин, практически успокоившись направился к двери.

– Да, кстати, – вспомнил он, – Я уверен, он захочет ее вернуть. Усиль охрану. И насчет нашего гостя. Не трогай его пока.

– Хорошо, Мастер, – вновь поклонилась Рыжая.

И дверь, с легким щелчком, закрылась.

***

Станиславе тоже снился сон и, в отличие от Насти, она понимала, что спит, но ей давно не было столь тепло и легко, и она позволила себе обмануться.

Вокруг шумел родной город зеленый и солнечный. Лето в разгаре. Спешат куда-то девчонки в легкомысленных платьях и с таким же настроением, стучат каблучки по асфальту. Парни теряли от такого вида голову, знакомились без стеснения, дарили цветы. И девчонки цвели ярче роз, что получали в подарок.

Дети стайками носились по дорожкам парка, пересаживаясь со звездолетов на пиратские корабли, не слезая при этом с двух, трех и более колесных велосипедов. Старички грелись на лавочках, кормили голубей, дворовых кошек и заигравшихся внуков.

Легкий ветерок, долетал с близкой, хоть и невидной за деревьями набережной, приносил прохладу. И на далеком высоком синем небе не бродило ни одного облачка.

И Станислава чувствовала, как пропитывается этим летним днем, становясь легкой, почти не весомой.

Подъехал автобус, весь блестящий, сверкающий хрусталем окон, точно сошел с конвейера только секунду назад, распахнул призывно двери. И она забежала в салон и, глядя на город, искрящийся за окном, точно знала куда едет. Конечно к нему!

Вот и остановка. Стася выбежала. Увидала. Махнула рукой. Шагнула на встречу. И он подлетел, крепко обнял, и мягко нежно поцеловал.

– Тимка, – выдохнула она в эти теплые губы, – как же я соскучилась.

– Савка, – прошептал он в ответ, – почему здесь так холодно?

Она недоумевая распахнула глаза, и солнечный летний мир исчез. Вокруг расстилалась снежная пустыня, а Станислава обнимала статую из полупрозрачного голубого льда, точную копию Тимки, чувствуя, как сама становится такой же. Холод сковал руки и ноги, пробрался к самому сердцу. И осознав, что это конец, она закричала от страха и боли.

И проснулась.

***

Бледное призрачное лицо плавало в полумраке над кроватью. Находясь во власти недавнего сна, действуя на одних рефлексах, Станислава подтянула колени к груди и выкинула их вверх. Ноги врезались во что-то материальное, и призрак витиевато выругавшись опустился на пол.

– Артем? – удивленно вскрикнула Станислава, соскочив с кровати и помогая парню подняться. – Откуда ты здесь?

– Ведьмочка, ты чего такая нервная? – болезненно морщась, прошипел тот и потер грудь. – Помогай после этого людям. Иду я, никого не трогаю. На кухню, водички попить. А из комнаты нашей гостьи звуки подозрительные доносятся. Стоны, крики. Врываюсь я, вдруг, думаю, напал кто, помощь требуется. А ведьмочке нашей всего лишь кошмар приснился.

– Ничего мне не снилось, тем более кошмары, – возразила Станислава. – Тебе показалось.

– Ну да, ну да, – ухмыльнулся Артем, доковылял до двери и добавил, – Надеюсь, ты не лунатик.

– В смысле?

– Не хочется встретить тебя ночью в полутемном коридоре с таким лицом. Боюсь окочурится.

Станиславе на мгновение показалось, что это Тимур ее дразнит, и она, не задумываясь, показалав ответ язык, лишь потом сообразила, кто перед ней. Пришлось срочно лезть под кровать в поисках тапок, которыми еще накануне снабдил ее заботливый Дан, и которые теперь так некстати куда-то далеко завалились. Распрямилась она только, когда щелкнула закрывшаяся дверь.

***

Темнота в комнате оказалась ложной и мгновенно спряталась под кровать, стоило отодвинуть тяжелые плотные и слишком пыльные шторы. Похоже, их не меняли не месяцы даже – годы, века, тысячелетия. Станислава несколько раз громко чихнула и выглянула в окно. Часы, мерно тикавшие на стене, показывали без пятнадцати час. День давно вступил в свои права, но в тусклом сером свете, который заливал двор и лез за забором, в это плохо верилось.

От кошмара остался лишь неприятный осадок. О его значение не хотелось даже думать. Известно, что плохие мысли быстрее притягивают плохое, чем хорошие – хорошее.

" Так сейчас нужно перекусить, а то от вчерашнего чая осталось лишь воспоминание. А потом выпытать у Дана, что там с планами по освобождению мальчиков. Но первым делом – умыться. Где тут у них кабинки обозначенные на карте "эм" и " жо", как говорилось в одной старой и очень смешной комедии?"

Она дернул дверь на себя и с трудом подавила вскрик, на пороге с поднятой рукой замер Артем. Он вздрогнул и тихо выругался.

– Ходишь как кошка, – добавил он громче. – А я всего лишь хотел узнать, не голодная ли наша гостье. Решил даже постучать, что бы не быть избитым, но ты похоже решила меня в могилу свети любым способом. Интересно все ведьмочки такие, или мне досталась особо кровожадная?

– Ага, – невпопад ответила девушка. С этим парнем, то похожим, то не похожим на Тимура, Стася чувствовала себя не в своей тарелке, все время терялась и выпадала из колеи.

– Что "ага"? – не дождавшись более внятного ответа, переспросил парень.

– Ага, в смысле голодная. Только бы мне сначала умыться.

– Ванна за соседней дверью. Там же и все остальное. А я на кухне тебя подожду. Может так избегу очередного покушения… – пробормотал он не громко, кажется, вполне серьезно, и заковылял по коридору, стуча костылями.

На все утренние процедуры ушло не меньше получаса, и то лишь по тому, что она торопилась. Стася поправила макияж, разодрала воронье гнездо, в которое превратились ее со вчера не прибранные волосы. Странно, видимо из-за их излишней помятости, показалось, что волос стало больше и они слегка кудрявились.

"Ну и ладно, больше не меньше. Так, теперь заплетем косичку, свернем её улиточкой и закрепим резинкой. Все, теперь я готова не только к труду, но и к обороне, точнее нападению".

Нападение произошло раньше, чем ожидалось, и напали на Стасю. Открыв дверь кухни, она подверглась столь сильной атаке вкусных запахов, что едва удержалась на ногах. В воздухе витал аромат свежего хлеба, яичницы с колбасками и свежего кофе. Артем сидел на том же месте и уплетал просто таки до не приличия огромный бутерброд с маслом и сыром и запивал его коричневой жуткостью. Желудок мгновенно среагировал нетерпеливой трелью, а рот наполнился слюной.

– Не смотри на меня такими голодными глазами, я не съедобный, – ухмыльнулся парень и, откусив еще, кивнул на стол. – Еда там.

Станислава перевела взгляд и у нее зародилось подозрение – маленького здесь ничего не держат. Занимая почти всю столешницу, под столь же необъятной крышкой, на подставке возлежала сковородка. Нет, сковорода! Сковородище! А в ней слегка пообгрызенная с одного края яичница с колбаской, на которую ушло не меньше пары десятков яиц и целая палка колбасы. Пробормотав спасибо, Станислава уселась на табуретку, ухватила ложку и набросилась на еду. Артем, забыв про бутерброд, удивленно наблюдал, как яичница исчезает с поистине космической скоростью. Когда девушка кусочком хлеба подбирала остатки, доводя сковороду до чистоты, какая ей, наверное, не снилась и в день покупки, парень поинтересовался:

– Тебя неделю не кормили? Я рассчитывал, что этой яичницей еще и Дан позавтракает.

– Прости, – слегка смутившись проговорила Стася. – Просто это мое любимое блюдо. Могу есть бесконечно. Можно сказать я яичницозависимая. А где кстати Дан?

– Не знаю. Куда-то уехал, но обещал скоро вернуться. Ты что еще не наелась, – воскликнул он, видя, как Станислава обшаривает голодным взглядом кухню.

– Извини, – виновато вздохнула девушка. – Я почему-то никогда не наедаюсь тем, что мне очень нравится.

– Но я ничего другого готовить не умею. И яйца кончились, – поспешно добавил он, видя, какой жаждой загорелись глаза Станиславы. Вздохнув, он добавил. – В холодильнике есть молоко.

– Если честно, я молоко не особо люблю, – сморщила Стася носик.

– Я, по правде сказать, тоже. Пока у меня кости срастались, Дан пичкал меня им на завтрак, обед и ужин. Я, видишь ли, еще и благодарен потом ему буду. Мне, порой, кажется, он нарочно издевался, что бы я быстрее встал на ноги и сбежал подальше от его излишней заботы. Бегать это ведь также полезно, как молоко.

Станислава хихикнула.

– Да, – улыбнулся парень, – Дан он такой.

– Такой-такой, – донеслось от входной двери. – А какой?

– Заботливый и добрый, как любящая мамочка, – елейным голосом пропел Артем, невинно хлопая глазками.

– Ага, почти поверил. Ты Инвалид, кончай прикалываться, а то не посмотрю, что инвалид! Почему встал? Тебе велено было спать до вечера.

– Я кушать захотел, – грустно вздохнул Артем.

– Поел? – поинтересовался Дан, удивленно рассматривая зеркально блестящую сковородку..

– Это не я, – возмутился парень, а Станислава смущенно опустила глаза.

– Неважно. Иди, ложись уже.

– Но я хотел посмотреть как вы…

– Все увидишь и даже поучаствуешь. Когда твоя теневая суть в силу войдет.

– Ладно, – Артем стал необычайно задумчив и серьезен, – до встречи тогда…

– Знаешь, мне он совсем другим показался, – проговорила Станислава, когда за братом Насти закрылась дверь, и вопросительно взглянула на Дана, – ну там… в том доме…. Высокомерным и холодным, чужим. Или это из-за боя?

– Не только, – не спеша ответил Дан, убирая грязную посуду. – Скорее там он и был настоящий. А сейчас храбриться, строит перед тобой крутого парня, которому все непочем.

Он молча закончил уборку, сел напротив и лишь потом продолжил:

– Ты, по-моему, ещё не поняла, или не осознала, но у тебя очень сильный дар – ты можешь видит души, саму суть человека без напускной шелухи морали и вранья самому себе. Тебе доступны эмоции людей, их желания, чаянья, надежды. Скорей всего они складываются в некую картинку, образ, который накладывается на реального человека.

– Допустим, – недоверчиво проговорила Станислава, но внутри разлилось спокойствие, она все таки не сошла с ума. Или сошла, но тогда тут все психи, а это уже не так страшно. – Ты то откуда это знаешь?

– Ну, можно сказать, что у меня тоже есть дар. Наверняка твои способности передались от кого-то из предков, и скорей всего по материнской линии. Из глубины веков повелось, что ведьменское чаше проявляется в женщине, их кровь сильнее в потомках.

– Но родители у меня вполне нормальные, по крайней мере на мой взгляд.

– Ну, может способности передаются через поколение. Или проявляется не сразу, вот как у тебя. Могу предположить, что раньше ты просто обладала сильной интуицией, а такие странности восприятия начались совсем недавно. Возможно после встречи с Настей. Или же Псы послужили катализатором.

Дан замолчал, давая осмыслить услышанное, или же просто высказав все что хотел. Станислава, уже не спрашивая разрешения, открыла форточку, щелкнула зажигалкой и затянулась. Парень лишь раздраженно поморщился.

– Дан, а как это вообще работает? Я всего несколько раз и то случайно видела странное, и каждый раз это выходило случайно и сильно меня пугало.

– Ну, – парень задумчиво потеребил волосы на затылке растопыренной пятерней, – для начала закрой глаза. Теперь попробуй представить, что открываешь веки. Только представь. Ну как?

– Дан, – улыбнулась Станислава, – а как твое полное имя? Данила?

– Нет, Даниил. А что?

– Жаль, что не Михаил. Больше подошло бы.

– Так вот значит как я выгляжу…

И медведь оскалился чуть жуткой, но такой добродушной улыбкой.

***

Выйдя на крыльцо вслед за Даном, девушка свежим взглядом окинула небольшой двор. Вчера в сгустившихся сумерках и, уставшая до безобразия, Стася особо не вертела головой по сторонам, и сейчас удивлению не было придела. Больше всего ее поразил забор. Хотя это сооружение забором назвать язык не поворачивался. Частокол из толстых высоких бревен, таким его показывают в фильмах про древние времена. Только там за такой «оградкой» прячется целый город, а не маленький дом с навесом для машины и какой-то полуразвалившейся сараюшкой, затесавшейся в угол рядом с воротами.

А еще Станиславе показалось, что по бревнам струятся серебристые ручейки, слетаясь в завитки и вихрики. Решив, что этот уж точно обман зрения, она подошла ближе. Оказалось ее воображение ушло от истины не так далеко. Всю поверхность высоченного частокола занимали непонятные надпись и значки, вырезанные в дереве и закрашенные серебряной краской. Кое-где на длинных веревочках болтались тряпичные и кожаные мешочки, чуть покачивались на легком ветерке.

– Это защита от взглядов тех, кто ищет Инвалида, – ответил на незаданный вопрос Дан.

– И как? Помогает? – скептически улыбнулась Станислава.

– Ну, он еще жив и здесь, – вполне серьезно ответил Дан.

И девушка промолчала, хотя для нее это прозвучало, как в том анекдоте, где человек был абсолютно уверен, что крокодилов нет лишь потому, что он их пугает.

– Ладно, пошли тренироваться, отвлек ее от раздумий Дан.

***

Станислава уже пятый раз, отплевываясь и выгребая снег из-за шиворота, выползала из сугроба. Выпрямилась, вытерла рукавом талую воду с лица, и бросилась на Дана, лишь за тем, что бы через мгновение оказаться в том же сугробе, но чуть правее. Парень несокрушимой скалой возвышался посреди двора и обидно смеялся.

– Ты же хвалилась, что свалишь медведя одной левой! А меня даже коснуться не можешь!

Он довольно хохотал, подняв лицо к небу. Эхо подхватывало и разносило его смех по всему лесу. Сказать, что Станиславу это злило, все равно, что промолчать. Она кипела от бешенства, сгорала от ярости. И если откровенно, Дан нагло врал. Станислава никогда не утверждала, что является мастером боя. Наоборот, после того, как он поинтересовался в самом начале, знает ли она какие-то единоборства, ответила, что давно ни с кем всерьез не дралась. Ну не принимать же в расчет трех побитых обломком какой-то палки придурков, когда те приставали к Насте. Или же саму Настю, в которую вселился не понятно кто, и она пыталась угробить мальчишек. Это и дракой то назвать нельзя.

Тогда Дан предложил немножко размяться, так чисто по дружески. Они замерли друг напротив друга, поклонились. Хитринка, которая при этом промелькнула в глазах Дана, очень не понравилась Станиславе. А потом парень точно ураган накинулся на девушку, нанося один удар за другим. Стася продержалась минуты две, уйдя в глухую оборону и не преставая благодарить отца за вколоченное в детстве умение. Но в какой-то момент девушка перестала поспевать за противником, пропустила удар, ее точно ветром подхватило, закрутило и опустило в сугроб.

– Спасибо папа, – тихо пробормотала Станислава в очередной раз, отплевываясь от снега.

Падать правильно ее тоже научил отец, и тело, помня науку, само сгруппировалось, смягчая удар.

В шестой раз выбиралась из сугроба не спеша, подумывая о смене тактики. Не стоит кидаться сломя голову, лучше опять, как в первый раз действовать из обороны. Стоять, отбивать удары и ждать ошибку соперника, замерла на месте, не отрывая внимательного взгляда от Дана, который выкрикивал что-то обидное, но девушка на этот раз не среагировала. Парень довольно ухмыльнулся и сделал молниеносный выпад, Станислава смогла блокировать удар, и следующий. Потом еще один. Заметила прореху в защите соперника, провела контратаку, и почувствовала, точно невидимый ветер с силой толкнул в руку, смещая траекторию удара, открывая ее саму на встречу выпаду Дана. Еще мгновение и Станислава опять оказалась в сугробе.

Так значит, в прошлый раз ей не показалось. Не она ошиблась, ее спровоцировали на ошибку. И, несомненно, провернул этот фокус Дан.

– Как ты это сделал? – Станислава не спешила вставать, понимая, что это послужит сигналом для следующей атаки, только подтянула под себя ноги и села.

– Сделал что? – достаточно натурально удивился Дан.

– Ты знаешь. Моя рука точно по ледяной горки соскользнула, и удар ушел в пустоту.

– Значит ты не настолько бесчувственная, как вначале прикидывалась, – в голосе Дана явно читалась улыбка. – Ладно, вставай. Пока не буду на тебя нападать.

– И все таки, что и как ты сделал? – поднимаясь на ноги, поинтересовалась Станислава. – И сможешь ли меня этому научить?

– Так за тем я это все и затеял, – Дану очень нравилось, когда кто-то загорался желанием узнать для себя новое. – А у тебя неплохая база. Кто учил?

– Отец. Меня и…Тимура, – весь приподнятый настрой куда-то испарился, стоило вспомнить о друзьях, которые сейчас не понятно где.

– Не грусти, Ведьмочка, – пробасил Дан и ободряюще похлопал своей широченной ладонью по плечу девушки. – Прорвемся.

Станиславе показалось, что она ушла в землю минимум на полметра от такой дружеской поддержки, но и в правду стало немного легче.

Больше показательных трепок не было. Дан спокойно, раз за разом объяснял, в чем заключается техника ментального боя, как он ее сам назвал.

– Ты собери всю ярость в одном месте, например в низу живота и когда она уплотниться в тугой шар, кидай ее в противника, бей его точно плеткой.

Станислава пробовала еще и еще. Понимание, как сделать, бродило где-то совсем рядом, но к кострам разведенных отчаяньем, подходить отказывалось. Она ощущала себя умственно отсталой, когда Дан с завидным спокойствием в очередной раз начинал объяснять. Станислава восхищалась его терпением, если бы у нее в классе завелся столь тупой ученик, она бы уже давно махнула на него рукой.

– Ты неправильно действуешь с самого начала, – в очередной раз попытался объяснить Дан. – Ты спешишь, слишком нервничаешь и злишься, из-за чего прикладываешь не достаточно силы и не в том направление. В тебе кипит правильная ярость, но из-за несдержанности выплескивается в разные стороны. Будто вода из чаши, которую взяли нетвердой рукой, да еще побежав с ней, запнулись. Попытайся для начала успокоится. Сосредоточься и собери всю злость и ярость в одном месте. Любом удобном тебе. Сожми в плотный шар, а затем метни его всем телом. Вот так.

Он отвернулся от девушки, медленно поднял руку, взмахнул кистью, сжал пальцы в кулак и резко дернул на себя. Снег перед Даном взлетел вверх, но ровной прямой, точно в сугробе спрятали веревку, а Дан потянул с силой за один ее конец. Снежная дорожка коснулась стены сарая, и одна из досок разлетелась мелкими щепками, которые усеяли землю в радиусе метра.

– Да уж, сильно я тебя достала, – пробормотала Станислава, разглядывая темноту проема, сквозь оседающую пыль. – Столько ярости… Удивительно, что дом еще стоит… Да и я с ним…

Она перевела взгляд на Дана и не на шутку испугалась – парня трясло. Но спросить о его странном состоянии не успела, тот уже хохотал в голос, хватаясь за живот, сгибаясь пополам и чуть не падая в утоптанный снег. В Станиславе с новой силой пробуждалась злость, она и не думала шутить, а парень, с трудом успокоившись и отдышавшись, проговорил:

– Ну, ты и Ведьма! Давно так не смеялся. Тонко подметила, с вами никаких домов не напасешься, не говоря уж о сараях. Ладно. Иди уж. Закончим на сегодня.

– Почему? – возмутилась Стася. – У меня же еще ни разу не получилось.

– Во-первых, уже слишком поздно. И как бы сказал какой-нибудь поэт: ночь властвует над миром и где-то там над тучами горят яркие звезды. Но я не поэт, поэтому скажу проще – темно уже слишком. А во-вторых, я думаю, ты уже все поняла, по крайней мере, на уровне рефлексов. Теперь бы еще голову убедить принять новое знание. Ведь твой разум заперт на огромный замок, имя которому "предвзятое мнение".

– Хм, – не поняла Станислава, – Мнение о чем?

– Об окружающем мире. О тебе в нем и о тех, кто рядом. С самого детства тебе объясняли, что чудеса остались лишь в сказках. А из-за расплодившихся последнее время всевозможных магов, колдунов и экстрасенсов, большинство из которых шарлатаны чистой воды, тебе трудно поверить, что есть и те, кто действительно может.

– Не правда. Я за последнее время столько видела, что было бы смешно утверждать, что этого нет.

– Да ты уже видела многое. И на уровне осознанного восприятия почти не сомневаешься. Но вот твое подсознательное я упорно твердит – все чудеса всего лишь удачно поставленный трюк.

– Откуда хоть слов то таких набрался?

– На психолога учился, – довольно оскалился Дан. – Не доучился, правда. Все. Хватит на сегодня. Иди спать. Хотя нет, сначала поешь чего-нибудь, а потом ложишься в кроватку и сладко спишь без посторонних мыслей, самокопанния и угрызений совести. Продолжим завтра. Иди.

– А ты? – спросила Станислава, уже сдавшись и отходя к дому.

– А мне ещё сарай починить надо.

Когда девушка скрылась в доме, из тени вышел Артем: тонкий бледный, черная косичка струиться между лопаток.

– Не усидел все таки, – ничуть не удивившись произнес Дан. – А своими ножками уже не хочешь ходить.

– Ты же сам мне запретил дом покидать, без крайней необходимости.

– Ладно, ладно! Что думаешь про нашу ведьмочку?

– Двигается неплохо. Дар четкий, но сила её заемная.

– Да, я так же увидел. Думаю, за ней стоит сильный и древний род. Со временем сила спадет, но умения останутся.

***

Ни есть, ни спать не хотелось, но Станислава завернула на темную кухню, щелкнула выключателем и вздрогнула. За столом у стены сидел парень из заколоченного дома, с лицом Тимку, и грустно улыбался. Станислава, как советовал Дан, закрыла глаза вдохнула-выдохнула, открыла глаза. Видение растаяло, осталась лишь столь ж грустная улыбка на губах Артема.

– Ты чего это тут? – поинтересовалась Станислава.

– Да на ваши бальные танцы любовался.

– А почему в темноте?

– Так виднее. Есть будешь?

Стася неопределенно пожала плечами, вроде как предложи что, а я подумаю.

На столе под самым окном зашумел электрический чайник, щелкнула кнопка, оповестив, что вода вскипела. Артем подтянул костыли, поднялся и доковылял до шкафчика. Открыл дверцу, достал две тарелки и неловко придерживая их, поковылял в обратном направлении. Станислава было дернулась помочь, но даже не встала. Что-то, то ли женская интуиция, то ли пресловутый дар, на который похоже будут списываться все странности в ближайшем будущем, точно в ухо ей шепнуло: «Не надо!» Человек, почти полгода страдавший от недуга, теперь всеми силами будет стараться доказать даже не Дану, который ухаживал за ним, точно за младенцем все это время, а самому себе, что он вполне здоров и достаточно силен, что может позаботиться не только о себе, но и о тех кто рядом.

И Станислава задушила в зародыше благородный порыв. А Артем даже не заметив ее внутренней борьбы, сгрузил тарелки на стол и, с нескрываемым удовольствием, сел обратно на табурет, нагнулся, прошуршал чем-то в ящике стола, достал две ярких упаковки.

– О, бомж-пакет, – улыбнулась Станислава. – А тебе можно? Дан не начнет ругать за чрезмерно не здоровую пищу?

– Ну, его же тут нет, и в ближайшее время он точно не появиться, так что если не сдашь, точно не узнает. Иногда, знаешь ли, хочется такой вот гадости.

Станислава надорвала свою упаковку, высыпала ком быстроприготовляемой лапши и специй в тарелку, залила кипятком свою порцию и порцию Артема. Парень придвинул тарелку ближе и, не дав как следует разбухнуть лапше, принялся за еду. Тепло и усталость волнами разливались по телу Станиславы. Она мешала пшеничные пружинки вилкой и, забыв об Артеме, глядела в темное, точно потерявшее прозрачность, окно. Мысли текли медленно. Почему-то вспомнились летние вечера в доме бабушки. Так же, чуть помаргивая, горела лампочка, тишина наполняла усыпающий дом, а они вдвоем сидели, пили ароматный, пахнущий травами и летом чай из больших тяжелых глиняных кружек. И молчали. Иногда к ним присоединялся Тимур…

В какой-то момент она поняла, что все так же мерно мешает лапшу, а тарелка Артема практически пуста.

– Знаешь, я, наверное, слишком устала, есть совершенно не хочется. Пойду.

Встала и вышла из кухни, добралась до комнаты и, упав на кровать, завернулась с головой в одеяло. Ныло уставшее тело, болело не менее замученное сердце. Станислава успела подумать, что так и проворочается до утра, не сомкнув глаз, и через мгновение спала.