Текст книги "Королева четырёх частей света"

Автор книги: Александра Лапьер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Но она поступила наоборот.

Сделала так, как всегда, когда ей бывало страшно: бросилась прямо вперёд на опасность.

Она посмотрела Киросу в глаза.

– Но, сеньор Кирос, – повторила Исабель со всей силой убеждения, на какую была способна, – тот, кто убьёт полковника, спасёт нас всех.

Они смотрели в глаза друг другу. Две противостоящие державы...

Потом Кирос резко повернулся к ней спиной и поднялся на палубу.

Не успела Исабель дойти до своей каюты, как услышала пушечный гром. Подбежав к узенькому окошку, она видела: ядро пролетело по небу прямо над лагерем, как она и требовала.

Из форта донеслись вопли изумлённых колонистов и яростный рёв солдат: «Губернатор по нам стрелял!»

* * *

На рассвете шум схватки вырвал Исабель и Менданью из беспокойного сна. Мерино-Манрике и его орда высадились на палубе. Она услышала, как они, расталкивая матросов, спускаются к ним в каюту. Услышала и то, как Кирос, следуя за ними, пытается вступить в переговоры.

Мерино-Манрике открыл дверь без стука.

Менданья поспешно оделся, натянул сапоги и стоял теперь посредине каюты.

– Вы входите, сеньор, даже не спросив позволения, – громогласно произнёс он, – да ещё и не снимая шляпы! У меня есть все основания взять вас под арест и повесить.

– Вот этого как раз и не дадут вам сделать те два человека, которые тут со мной. Что же до прочего, у меня есть к вам пара вопросов. Вчера вечером вы стреляли по лагерю из пушки. Что это значит? Вы нам губернатор или палач?

– Как вы смеете задавать такой вопрос? – взорвалась Исабель. Она помогала Альваро одеваться: натягивала сапоги и пристёгивала саблю, – но сама надеть ничего не успела, стояла в одной рубашке, с распущенными волосами. – Вы приказывали вашим солдатам стрелять по королевскому кораблю! Это уже само по себе государственная измена. А потом была стрельба в лагере. Кого вы собирались убить? Моих братьев?

– Ваших братьев? – Полковник скривил губы от отвращения. – Разрешите задать вам один вопрос, ваше сиятельство: кто здесь командующий?

– Пушка стреляла по моему приказанию, – рявкнул Менданья. Он был бледен. Он весь трясся от гнева. – И накажите своих солдат.

Мерино-Манрике пожал плечами:

– Никто не знает, кто там стрелял. Что касается моих солдат, то они утверждают: по кораблю целилась недисциплинированная сволочь из тех, кем окружил себя капитан Лоренсо.

– Вы лжёте! – отрезал Менданья.

– Здесь кругом ложь, ваше сиятельство. Где ваши острова?

– Выбирайте выражения! В моём лице перед вами стоит сам король.

– Не отрицаю. – Мерино-Манрике снял шляпу. Его приспешники сделали то же. – И повинуюсь вашему сиятельству. Но если ваше сиятельство хочет восстановить дисциплину, вашему сиятельству надлежит жить на берегу вместе с нами.

– Да, конечно, – усмехнулась Исабель, – там вам будет удобней его прикончить.

Менданья оборвал разговор:

– Уходите вместе с вашими головорезами! Уходите, полковник, – все втроём!

Мерино-Манрике и его люди, поклонившись, вышли.

Исабель обратилась к Менданье:

– Убей его! Или вели убить, пока он не покинул судна! На палубе два десятка матросов – они нам помогут.

– Нет.

– Если ты не убьёшь его... – Она схватила что-то со стола и бросилась наружу, оттолкнув Кироса, который всё ещё стоял в двери. – Тогда я сама убью вот этим ножом!

Кирос ничуть не сомневался, что она действительно так и поступит.

– Отдай нож! – закричал Менданья.

Он выкрикнул это с такой силой, что сбил порыв Исабель. Уже на трапе она приостановилась. Менданья с жаром продолжал:

– Отдай нож! Есть разница между правосудием и тайным убийством. Немедленно верни это мне! Слышишь? Иди сюда!

Исабель вернулась, подошла к нему и отдала кинжал так резко, что Киросу показалось, будто она швырнула оружие мужу в лицо. Прошла дальше и вышла на балкон.

Кирос, подойдя к Менданье, прошептал как нельзя более спокойно и миролюбиво:

– Дозвольте мне сойти на берег поговорить с солдатами, ваше сиятельство, у меня там есть добрый друг – аркебузир Ампуэро. Я буду уговаривать его от вашего имени. Он передаст ваши слова остальным.

И остолбенел от вида Менданьи. Побагровев, с глазами, вылезшими из орбит, он воздел руку, в которой ещё держал нож, и завопил:

– Вон отсюда! Проваливайте!

Кирос, никогда прежде не слышавший грубости от аделантадо, поклонился и удалился.

Инес это видела. Аделантадо покачнулся – она подхватила его. С ним чуть не случился припадок. Исабель поспешно усадила его.

Потом вместе с Инес, потрясённые и встревоженные, они его уложили в постель.

* * *

Выйдя на палубу, Кирос встретил падре Эспиносу, который был в лагере и вернулся. Он ежедневно служил мессу в новой церкви. Несколько матросов помогли ему перелезть через фальшборт. У всех на устах был только один вопрос: что там на берегу?

Падре предупредил все вопросы:

– Они уйдут отсюда.

– Без парусов? – проворчал Кирос. – Куда ж они денутся?

– Куда-нибудь. Но здесь они не останутся. На мессу почти никто не пришёл. Даже исповедоваться бросили. Богохульствуют. Говорят, что незачем больше молиться Богу: золота в этом месте нет, и Бога нет тоже.

Священник немного помолчал и продолжил:

– Три колониста уже умерли от лихорадки. Может быть, Байя-Грасьоса и в самом деле так плоха, как они говорят. Но Господь покажет нам здесь другие бухты.

Падре был одного возраста с Мерино-Манрике – лет шестидесяти, – живой и увлекающийся по характеру; он говорил, что Бог прямо говорит с ним. Господь велел ему остаться на Санта-Крус и вместе с падре Серпой трудиться, просвещая дикарей. Поэтому проискам полковника он противился. В большой тревоге священник не сводил глаз с палисада.

– По вашему мнению, падре, – уточнил Кирос, – колонисты готовы нас всех перебить, чтобы уйти отсюда?

– Да, готовы. И солдаты тоже, – подтвердил священник.

* * *

Полночь. Не в силах успокоиться и уснуть, Исабель с палубы оглядывала берег. В лагере была сильная суматоха. И как раз в стороне тех бараков, где жили её братья... Она знала: накануне солдаты полковника отыскивали их, врывались в хижины, протыкали шпагами оставленные тюфяки. Лоренсо, Луис и Диего из осторожности перешли в другие палатки, к своим сторонникам.

Послышался плеск воды... Не индейцы ли хотят снова срезать буи? Исабель удержала на губах крик. Светлая шевелюра... Диего! Она бросила ему трап.

Юноша добрался с острова вплавь, выбился из сил. Лишь через несколько секунд он смог говорить.

– Они опять хотели нас прикончить. Теперь Ампуэро, Буитраго и прочие бегали из дома в дом – по всем нашим друзьям...

– Буитраго? Опять Буитраго! Муж Эльвиры...

– Этот самый яростный. Кричит, что Лоренсо его обесчестил, лишил невинности его жену. Все рогоносцы с ним заодно. Убить Лоренсо – главный лозунг в лагере. Буитраго поклялся своей шайке рогачей, что будет преследовать Лоренсо по всему земному шару, если нужно – до самого пекла, но отомстит и убьёт. И нынешней ночью он был от этого на волосок... Они опять протыкали шпагами наши тюфяки. Лоренсо принял меры, услал всех наших в лес. Но днём они за нами погонятся и убьют нас.

Она взяла его за руку:

– Пошли. Теперь-то Альваро сделает то, что надо.

Два часа ночи. Диего вышел на палубу. Ему велено пойти в каюту к Киросу и вызвать к аделантадо.

Когда главный навигатор спустился к начальнику, юноша перепрыгнул через борт и уплыл, скрывшись в темноте.

Кирос увидел, что каюта губернатора освещена всем свечами аделантады – это очень опасно! Сам Менданья тысячу раз запрещал пользоваться ими на борту.

Менданья принял его полулёжа, опираясь спиной на подушки. Он был мертвенно бледен. Казался старым, ещё более измождённым, чем все последние недели. Дышал с крайним трудом. Губернатор указал Киросу на свободный стул, который Исабель подвинула к изголовью. Он долго тянул прежде, чем заговорил. Кирос понял: собирается с силами.

Обратившись, наконец, к главному навигатору, аделантадо вновь заговорил, как прежде: мужественным и добрым тоном. Грудным голосом, источавшим теплоту и очарование, он произнёс:

– Иные не доверяют вам, сеньор Кирос. Я – доверяю. Вы великий мореплаватель...

Кирос спиной почувствовал взгляд Исабель. Она стояла в темноте позади, не шевелясь.

– Если я умру, – продолжал Менданья, – вы один сможете управлять «Сан-Херонимо» и довести его до места.

– Я всегда исполнял приказания вашего сиятельства.

– Я знаю, сеньор Кирос, я знаю.

Настала тишина. Менданья искал слова.

– Завтра, – вновь заговорил он, – мы отправимся на берег и сойдём на него под королевским штандартом. Возьмите оружие и захватите четырёх надёжных людей. Состоится суд: правосудие требует наказать полковника Мерино-Манрике.

– Другого выхода нет?

– Нет. Важные причины, которые было бы слишком долго объяснять вам, вынуждают меня принять такое решение.

– А если полковник будет сопротивляться – я должен участвовать в его аресте?

Взгляд губернатора посуровел:

– Когда наступит момент, я призову вас быть свидетелем Божьей воли и закричать вместе с вашими людьми: «Смерть изменникам!»

Глава 10
СМЕРТЬ ИЗМЕННИКАМ!

В воскресенье 8 октября 1595 года на рассвете аделантадо Менданья и главный навигатор Кирос вместе с двумя офицерами, двумя гребцами и четырьмя матросами сели в единственную шлюпку «капитаны». Падре Серпу и падре Эспиносу, донью Исабель и донью Марианну оставили на галеоне. Большая часть людей с оружием тоже оставалась при священниках и женщинах, чтобы защищать их жизнь и оборонять судно.

У борта галиота шлюпка остановилась. Менданья отправил одного из офицеров за капитаном Фелипе Корсо. Капитана нашли на палубе – он точил мачете. За офицером Корсо проследовал, не задавая вопросов. Сидя в шлюпке, он по-прежнему держал в руке своё оружие.

В двух словах Менданья объяснил ему ситуацию. Корсо кивнул. Потом настала тишина. В рассветной полумгле слышались только мерные удары вёсел по воде и тихий скрежет: капитан продолжал затачивать мачете на лезвии своей шпаги.

Одиннадцать человек пристали к берегу. Из пальмовых зарослей вышли братья Баррето в сопровождении десятка своих сторонников. Всю ночь они с оружием в руках пережидали там. Маленький отряд пошёл вдоль моря к лагерю. Ясно видна была ограда в конце бухты: деревянная изгородь на холмике близ моря.

Ворота форта отворились. Оттуда строем вышла группа солдат.

Аделантадо послал своего офицера им навстречу попросить бегом направиться к нему: он хотел с ними поговорить. Случилось чудо: солдаты повиновались.

– Кто командует подразделением? – спросил Менданья.

Лейтенант Буитраго выступил вперёд:

– Я, ваше сиятельство.

– Куда вы идёте?

– На завтрак к вождю Малопе. По приказу полковника Мерино-Манрике.

Менданья нахмурил брови. Накануне посланным за провизией удалось принести несколько свиней и дюжину гроздей бананов. Эти продукты дал Малопе от своих щедрот – то был его дар.

– Ничего не отбирайте у него силой. Уважайте его собственность. Грабить дома, жечь деревни запрещаю! Слышите? Вождь Малопе – наш друг. Он делится с нами всем, что имеет. Я ясно говорю?

– Так точно, ваше сиятельство, – кивнул Буитраго с отсутствующим взглядом.

– Вы поняли меня? – ещё раз переспросил Менданья.

– Так точно, ваше сиятельство.

По его выражению лица все, а прежде всех Менданья, поняли, какова была цена этому приказанию. «Мели, мели, старый хрыч!» – как будто говорил Буитраго, глядя в пространство.

Лейтенант и его люди пошли своей дорогой.

Эта встреча укрепила аделантадо в его решении. Он должен был восстановить власть короля. То есть свою.

Миновав два сторожевых поста, Менданья вошёл за ограду.

Впереди рядом с ним шли Лоренсо и Диего. Они прошли через весь лагерь. Юный Луис, развернув штандарт Его Величества короля Испании Филиппа II, следовал за ними.

Люди аделантадо направились прямо к хижине полковника. Она была расположена выше церкви, на маленьком холмике у самого моря.

Исполинского роста негр – раб Мерино-Манрике – только что развёл на улице огонь для завтрака и сидел на корточках у костра. Увидев губернатора, он вскочил и поспешил в дом дать знать хозяину – тот как раз одевался.

Мерино-Манрике вышел с непокрытой головой, застёгивая на ходу камзол. При виде трёх братьев Баррето он крикнул негру:

– Шпагу и кинжал!

Но его уже окружили.

Менданья вздохнул, воздел глаза к небу, кратко помолился, взялся за шпагу, вынул из ножен и крикнул:

– Смерть изменникам! Да здравствует король!

Один из солдат зашёл Мерино-Манрике за спину, схватил за горло и дважды ударил ножом: в рот и в грудь. Взгляд полковника выразил удивление: он словно не понимал, как это с ним могло такое приключиться. Другой солдат пырнул его кинжалом в бок. Теперь полковник попытался защищаться. Раб на шаг отступил от двери со шпагой хозяина в руке. Полковник протянул за ней руку. Но капитан Корсо предупредил это движение: одним ударом мачете он эту руку отсёк. Кисть осталась висеть на предплечье, держась на нервах и на лоскуте кожи.

Луис рубанул раба саблей по плечу. Негр завопил и убежал, бросив шпагу. Лоренсо подобрал её и пронзил полковника насквозь, оставив оружие в ране.

Изрубленный, исколотый полковник наконец упал.

Плюясь кровью, он прохрипел:

– Дайте мне исповедаться.

Диего возразил:

– Нет времени. Помолись в последний раз, покайся Богу!

Тело изменника корчилось в грязи. Он стонал:

– Господи Иисусе! Пресвятая Дева!

На улицу выбежала жена кого-то из его людей – немолодая женщина, растрёпанная, в одной рубашке – и взобралась на холм с воплем:

– Бога ради! Бога ради!

Она упала на колени, приподняла умирающего за плечи, положила его голову к себе на ноги и стала баюкать, как ребёнка.

От крови, хлеставшей изо рта, из бока, из разрубленной руки, вся рубашка от головы до подола стала красной.

– Бога ради! – умоляла она. – Пошлите за священником... Помогите несчастному умереть... Или уж прикончите, чтоб он не мучился!

Резким движением Лоренсо вырвал шпагу из груди Мерино-Манрике. Полковник тут же умер.

Лоренсо сунул лезвие в разведённый для завтрака костёр, чтобы огнём очистить шпагу от крови.

– Да свершится воля Господня! – громогласно воскликнул Менданья. – Он был осуждён именем короля. Изменник мёртв. Господу нашему на небесах этой кары довольно. Именем Его Величества короля Филиппа II объявляю прощение всем сообщникам полковника Мерино-Манрике. Да будет с вами отныне мир!

Аделантадо, королю и Богу, пожалуй, было довольно смерти Мерино-Манрике. Но братьям Баррето – нет.

– Смерть изменникам! – взревели они и бросились к хижинам сторонников Мерино-Манрике.

Ведь те дважды приходили в дом Баррето и протыкали шпагами ещё тёплые ложа...

Смерть им!

Схватив аркебузира Ампуэро, Лоренсо с Луисом вытолкали его из дома и швырнули в грязь.

Ампуэро удалось вырваться и убежать. Он бросился к караульной, пытаясь выбраться из форта. Его шатало. Лоренсо догнал его. Они боролись между хижинами, пока не подбежали Луис и Диего. Аркебузира поставили на ноги.

Кирос смотрел на это с нескольких метров, окаменев. Смотрел, как отбивается его старинный друг, которого он знал двадцать лет, с которым прошёл от Лиссабона до Гоа, от Мадрида до Лимы.

Но он не вмешался. Не успел, да и не пытался. Братья Баррето уже скрылись, затащив свою жертву на какую-то тропинку. Кирос услышал страшный вопль Ампуэро:

– Пощадите!

И ответ Лоренсо:

– Нет пощады мятежникам!

Манрике плавал в собственной крови в чём мать родила. Его раздел барабанщик. Барабанщикам только это и дозволялось: забирать одежду покойников. Жалованья не было – но оставалось право грабить трупы... Мальчишка ещё раз огляделся. Заметил, как Лоренсо тащит в глухой закоулок Ампуэро. Стремглав сбежал с холмика и тоже пропал среди хижин. Обратно он появился с вещами убитого аркебузира. Теперь кто следующий?

Супруги солдат из приверженцев Мерино-Манрике умоляли братьев Баррето пощадить их мужей.

Донья Эльвира, тоже не помня себя, и не пыталась подойти к Лоренсо. Тем более – заступаться за мужа, в компенсацию за то насилие над ней, которое он совершил...

Как и Ампуэро, она побежала к воротам лагеря. Найти шлюпку, добраться до госпожи – там, на «капитане»! Поступить под покровительство доньи Исабель. И у неё, у неё вымолить прощение для Буитраго!

Ничего не вышло: ворота форта уже были заперты. Пришлось ей пытаться найти Менданью. Говорили, что он уже ушёл в караулку.

Но перед самой дверью аделантадо творились сумятица и драка. Все наперебой стремились доказать свою верность за счёт бывших товарищей. Нападали на слуг, на пажей, на рабов мятежников: били, ранили, гнались... Как ни просил Менданья, чтобы несчастных оставили в покое – никто не слушал его.

Чтобы успокоить не в меру горячих, чтобы кара удовлетворила оставшихся верными, он приказал отрубить головы трупам двух зачинщиков: полковника и клеврета его Ампуэро и воткнуть их на пики при входе в форт, как по обычаю поступали с изменниками.

Для примера и устрашения.

Для мачете капитана Фелипе Корсо нашлась новая работа.

Потом Корсо велел приставить лестницу к палисаду, сам залез на неё с двумя головами в рыболовной сети и воткнул их по обе стороны от ворот. Выполнив поручение, он явился доложить о нём к Менданье.

– Прекрасно, капитан. Теперь будьте любезны взять мою шлюпку и известите людей на «Сан-Херонимо» о благополучном исходе сегодняшнего дела. Успокойте донью Исабель: она, должно быть, сильно тревожится. Скажите ей, что королевское правосудие совершилось. И возвращайтесь вместе с ней на благодарственную мессу.

Ещё миг – и Корсо уже прыгнул в шлюпку.

Аделантада не пожелала оставить сестру на борту корабля без охраны. Капитан Корсо отвёз обеих дам вместе со священниками на берег. Все спешили засвидетельствовать верность и поддержку партии Баррето, радость о казни полковника.

Корсо, такой же грубый и несдержанный на язык, как Мерино-Манрике, обратился к Исабель с приветствием, граничившим с оскорблением:

– Итак, теперь Вы маркиза Южных морей, а я, после того, как губернатор велел мне казнить этого подонка-коменданта, становлюсь полковником! Я убил его во имя Испании и из любви к Вам. Вы с губернатором можете мне быть чертовски благодарны!

Исабель стояла в шлюпке, неотрывно глядя на пляж, и молчала. Какое ей дело до Фелипе Корсо? Свои все живы. Остального не нужно слышать. Не нужно позволять Корсо навязать ей свой предмет для разговора. А нужно не терять из вида главное. И важно только одно: Альваро жив. А гнусный Мерино-Манрике уже никому не причинит вреда.

И всё же у ворот форта, где белокурая отрубленная голова полковника словно глядела прямо на неё, она пошатнулась. Корсо не преминул указать на голову пальцем:

– Довольна ли сеньора?

Она не ответила.

Исабель подхватила Марианну, которая от этого зрелища чуть не лишилась чувств, и потащила её к караульной. Альваро встретил их безмолвно. Они лишь обменялись долгим взглядом, говорившим о бесконечной любви и невероятном облегчении.

Там, на корабле, напряжение было ужасно. Исабель видела, как по лагерю носятся толпы. Но как их толковать? А вдруг Альваро... не может быть... Нервы её вдруг не выдержали. Опустив голову, чтобы не видели мужчины, она разрыдалась.

За то, что Богу было угодно вновь соединить их, Менданья призвал всех к общей молитве. И ради встречи с женой он объявлял всем прощение.

В церковке Санта-Крус он поцеловал крест и обратился к собравшимся.

– Не смущайтесь тем, что видели сегодня. Мятежникам следовало умереть. Становитесь вновь добрыми подданными короля своего... и ничего не бойтесь больше.

Исабель чувствовала мужской запах – едкий запах крови и пота. И страха, да. Так и пахнет страх. Моряки, солдаты, колонисты, женщины, слуги-индейцы, негры-рабы толпились далеко за дверями, под солнцем в зените. И слушали, преклонив головы.

– То, что было сделано, – сделано для всеобщего блага. Господь сказал: «Если десница твоя соблазняет тебя, отсеки её». Господь сказал: «Если правое око твоё соблазняет тебя, вырви его». Повинуясь Господу, велел я совершить те казни, которым вы были свидетелями. Я вырвал корень зла. Теперь вы можете идти с миром, с благоразумием, с правосудием и милосердием вашего губернатора. И с любовью к Богу.

Сказав эту проповедь, губернатор пошёл по центральному проходу. При звуках флейт и барабанов он возглавил процессию впереди капеллана с викарием, поспешно приставших к нему. Весь народ прошёл через деревню до самой караульной. На пороге Менданья приветствовал народ. Потом, обратившись к Лоренсо, торжественно назначил его комендантом вместо полковника и велел похоронить трупы предателей. А имущество Ампуэро и Мерино-Манрике приказал раздать беднейшим из колонистов.

Жара становилась невыносимой. Исабель смотрела на мужа. Ей казалось: Альваро дошёл до предела себя самого; она понимала: у него нет больше сил. И уговорила мужа немного передохнуть. Встретимся в пять часов.

Как только дверь закрыли, Менданья всем телом рухнул на сундук. Он в совершенстве сыграл свою роль. Теперь маска спала. Исабель с Марианной пытались, вытянув ему ноги, снять сапоги. Бесполезно. Только если разрезать.

Отдых был недолог. Кто-то уже стучал в дверь. То был Лоренсо.

– По берегу идут два солдата – передовые из посланных к вождю Малопе за провиантом, – объявил он. – Через пять минут будут в лагере. Остальные возвращаются следом за ними на двух пирогах.

– Чтобы никто не говорил им, что здесь случилось! – приказал Менданья. – Головы с пик снять. Королевский штандарт убрать.

Когда дозорные явились в лагерь, аделантадо встретил их милостиво.

– Как прошла ваша миссия, господа?

– Неплохо, ваше сиятельство. Только одна маленькая неприятность: Малопе хотел нас заманить в ловушку.

– Вы меня удивляете. Малопе наш друг. Все его поступки всегда это доказывали.

– А всё-таки он хотел нас предать, – стоял на своём первый солдат.

– Как есть верно, ваше сиятельство. Пришлось нам его убрать.

– Нечего было делать: пришлось прикончить!

Это был такой удар, что Менданья, показалось Исабель, чуть не рухнул плашмя. Несколько раз он пытался набрать дыхание, и только потом выговорил:

– Вы... вы убили вождя Малопе?

– Не мы, Ваше сиятельство. То есть не мы сами. Хуан Буитраго.

Солдаты сообразили, что их новость пришлась не по вкусу, и сбавили тон.

– Лейтенант Буитраго попросил его отвести нас в лес – в то место, где много плодов на деревьях. Малопе ничего не подозревал. И тут Буитраго приставил ему аркебузу прямо к сердцу да и выстрелил в упор. Тут уж не промахнёшься!

– Малопе упал... А ещё кто-то...

– Сальвадор Лопес это был, – перебил первый солдат, не желавший оставаться в тени.

– Ну да. Он его прикончил – разрубил череп топором. А лейтенант сказал: Сальвадор Лопес, ты в жизни лучше ничего не сделал.

– Буитраго – по-прежнему их лейтенант, – вмешался Лоренсо. – Сейчас будет здесь вместе с другими. Что сделать с этими двумя, ваше сиятельство?

Его вопрос не дошёл до Менданьи. Губернатор весь был во власти случившейся катастрофы.

Малопе погиб. Малопе убит.

Теперь было ясно: экспедиция не может оставаться на Санта-Крус. Такое предательское убийство означало войну с туземцами до последней капли крови. Именно этого и добивался Мерино-Манрике... Так допечь индейцев, что они поневоле перережут всех колонистов.

И заставить Менданью покинуть Байя-Грасьоса.

Исабель в один миг поняла эту уловку и ужас случившегося. Колонии конец.

В окошко караульной она увидела, как из двух пирог высаживаются остальные солдаты. Через пляж они направились к форту. Хуан Буитраго шёл последним, вместе с аркебузирами прикрывая тыл. Иначе нельзя: как только индейцы найдут труп Малопе – погонятся за испанцами и нападут на них.

Сальвадора Лопеса – того, кто нанёс последний удар, – можно было различить издалека. Он шёл в середине отряда со связанными за спиной руками.

Стало быть, Буитраго наметил жертву: гнев губернатора обратится на Сальвадора Лопеса. Должно быть, этот план разработал накануне Мерино-Манрике. Скажут, что ничтожный болван, глупый солдат действовал без приказа. И казнят поскорей, пока он ничего не сказал.

– Идут, – повторил Лоренсо. – Что сделать с этими двумя?

Этот вопрос вернул Менданью к действительности.

– Заковать их в кандалы. Всех людей разослать по домам. Чтобы никто не подходил к солдатам Буитраго: они не должны ни о чём догадаться. Капитан Баррето, возьмите четырёх человек и спрячьте в этой комнате. Ещё десять расставьте вокруг караульной. Будьте готовы арестовать Хуана Буитраго и его сообщников.

Не успел он произнести эти слова, как из-за ворот раздался голос доньи Эльвиры.

– Хуан! Берегись! Здесь Лоренсо! Не ходи сюда! – кричала она во всю мочь. – Беги, Хуан, беги!

Ну что, если она их предупредит? Лоренсо схватил женщину за шиворот, уволок на другой конец лагеря и запер в какой-то хижине. Потом вернулся к Менданье.

Солдаты по одному вошли в караульную.

А люди Лоренсо одного за другим хватали их и вязали.

Люди Мерино-Манрике в панике переглядывались. Что тут произошло, пока их не было? В полутьме они увидели маленького пажа полковника. Он тоже был связан и скован. Но руки у него были свободны. Паж провёл пальцем себе по горлу. Солдаты поняли: их начальник убит.

Войдя в караульную, Буитраго увидел: весь его отряд лежит связанный, а под столом – голова Мерино-Манрике, выкатившаяся из сети.

Лейтенант хотел вскрикнуть от ужаса, но не успел. И Менданья не успел ни о чём спросить его: Лоренсо выволок Буитраго на улицу.

– За что? Что я сделал? – кричал Буитраго, корчась на куче хвороста.

– Ты убил Малопе.

Старый падре Серпа, не шевелясь, стоял у церкви и смотрел на всё это. Луис схватил его за рукав и потащил за собой.

– Не убивайте меня! – взмолился старик. – Во имя Христово – не убивайте! Я священник!

– Никто не хочет вас убивать. Исповедуйте приговорённого к смерти.

– Меня – к смерти? – возмутился Буитраго.

Этого муж Эльвиры не ждал.

Слишком быстро. Слишком скоро. Без следствия и суда...

Он отбивался. Лоренсо ударил его в лицо кулаком. Вечернюю тишину разорвал пронзительный женский голос. Голос Эльвиры...

– Хуан, Лоренсо!

На мгновение оба мужчины застыли: их связал между собой этот крик, в последний раз трагически объединивший их имена. Они обменялись взглядом. И лейтенант всё понял. Бог сделал выбор между Буитраго и Баррето.

Хуан прошептал:

– Да свершится воля Господня...

Она были теперь на поляне возле палисада. Тут же стоял падре Серпа.

– Благоволите удалиться, сеньор Лоренсо, – прошу вас, – сказал священник.

Лоренсо сделал шаг назад.

Когда Буитраго завершил исповедь, раб, ещё недавно принадлежавший Мерино-Манрике, ударом мачете раскроил ему череп от виска до уха. Второй удар обезглавил лейтенанта.

Останки казнённого раб забросал хворостом, а Лоренсо понёс свой трофей – третью голову – в караульную. Ещё две головы, снятые и спрятанные к приходу солдат, опять водрузили на пики у входа в лагерь. Голова Буитраго увенчала ворота.

Лоренсо разглядывал пленников. Взгляд его остановился на том, кто прикончил Малопе. Он спросил аделантадо:

– Кто будет следующим, ваше сиятельство?

Напряжение дошло до предела.

Исабель, как одурманенная, боролась с тошнотой. За её спиной рыдала Марианна. Слёзы девушки текли по лицу почти бесшумно. Остановить их она не могла.

Сальвадор Лопес (тот, кто нанёс последний удар Малопе) и ещё десять связанных солдат вдоль стены тоже плакали. Кое-кто пытался подползти к ногам губернатора, умоляя спасти им жизнь. Мы нс виноваты, стонали они. Мы ничего не знали... Мы только выполняли приказ...

Менданью их объяснения не трогали. Как каменный, даже не слушая, аделантадо, весь сжавшись, сидел на стуле. Живодёры!

Исабель поняла: сейчас он их всех осудит.

– Помилуйте их! – порывисто взмолилась она. Обращалась она только к мужу. – Помилуйте! Пусть принесут вам присягу. Пусть поклянутся на Святом Кресте хранить верность и повиноваться вам. Вам эти люди нужны... – Она говорила очень быстро: – Помилуйте их!

Менданья, пьяный от скорби и ярости, обернулся к ней.

– Как же я отомщу за Малопе, если не отниму жизнь у его палачей? – громогласно воскликнул он.

Она знала, как страшен бывает Альваро в гневе. Знала, что он может быть и безжалостен. И попыталась урезонить его:

– Если бы им не отдали приказа, они бы его не убили. За эту смерть несут ответственность полковник с лейтенантом Буитраго – и они получили кару. Нынче же вечером, завтра у нас начнётся война с индейцами. А нас не так много, чтобы обороняться.

Менданья с болью поглядел на неё.

– Как я смогу почтить память моего друга, как покажу его близким, сколь безмерна моя скорбь, если не накажу убийц?

– Индейцы знали Буитраго. Видели, как он увёл Малопе в лес. Покажите им доказательство вашего гнева. Отправьте им голову. Они поймут, что вы, лишив Буитраго жизни, отомстили за смерть их вождя... Но этих солдат помилуйте! Вы и так уже покарали трёх своих людей.

Альваро глубоко вздохнул. Он был в полном отчаянии. Это было уже выше его сил. Если он убьёт Сальвадора Лопеса, придётся казнить и десятерых остальных.

– Заковать их в кандалы. Приговор я вынесу завтра.

Менданья с трудом поднялся. Он собирался вместе со свитой, с женой и с пленниками отправиться обратно на «капитану».

* * *

После убийства Томаса Ампуэро Кирос вернулся на борт. Но он даже не собирался выходить на палубу для встречи своего генерал-капитана. Теперь Альваро де Менданья для него был убийцей. И он, и его жена, и его шурья, все его присные – самые страшные преступники, каких только носила земля.

Кирос затворился в своей каюте и оплакивал друга.

А Эльвира, затворившись в хижине, оплакивала мужа.

* * *

Проходя под пиками, Исабель подумала, что там могла бы торчать и её голова, и Альваро, и её братьев. Она возблагодарила Богородицу, заступившуюся за неё в раю...

Но последний удар в этот ужасный день нанёс человек, от которого она никак этого не ожидала: служанка Инес.

Увидев аделантадо внизу у наружного трапа с такими раздувшимися конечностями, что он даже не мог поднять руки, чтобы взойти на борт, Инес мрачно пояснила: сегодня умер не Малопе.

И действительно: чтобы внести дона Альваро на палубу, понадобились четыре человека.

Инес помогла хозяйке разрезать мужу сапоги и уложить на койку.

Суетясь до невозможности, что было на неё совсем не похоже, Инес продолжала бормотать: нет, застрелили не вождя Малопе! Хотите убедиться, донья Исабель? Аделантадо жалуется на боль в сердце. В сердце! В том самом месте, куда выстрелили в Малопе из аркебузы! А ещё у аделантадо болит голова. То самое место, куда рубанули Малопе!

– Прекрати каркать, колдунья! – велела ей Исабель.

Но Инес не умолкала.

Вместе со всеми она видела, как два вождя обменялись именами. Менданья с Малопе стали друзьями на жизнь и на смерть.

Но она видела и другой смысл этого обмена, непонятный для испанцев: меняясь именами с Менданьей, Малопе защищался от коварства, жертвой которого пал сегодня. Теперь он мстил.