Текст книги "Танцы со Зверем (СИ)"
Автор книги: Александр Быков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
Крики, лязг оружия, стоны раненых. С трудом стянув с головы сбившийся набок шлем, он вскочил. Отбросил в сторону пробитый и утяжелённый торчащим копьём щит. Бросился вперёд, размахивая мечом.
– Стойте! Хватит! Хватит!!! – он пытался останавливать своих, вошедших в раж, наёмников. – Удо! Фэтье! – обратился он к ещё стоящим на ногах, пятящимся, прикрываясь щитами, графским рыцарям. – Бросьте оружие, и вы останетесь живы!.. Вот так. Молодцы… Просто свяжи их, болван! Не смей никого бить без особой причины!.. Где Энтерий? Где эта гнида? Жив?.. Ги, как ты?.. Займись раненными. Всех лечить. И наших, и этих. Никого не добивать.
– Да что я, господин, совсем что ли?.. Я понимаю. Это же почти свои, это не люди Арно… Хотя, те двое, что бросили в тебя копья… Что-то я их тут, в Тагоре, прежде не видел.
– Лаэр, а ещё ты, и вот ты – за мной! – Жан, подобрав с земли чей-то щит и не убирая меча в ножны, двинулся внутрь графского дома.
– Жан… Господин… Помилуй! – рванулся к нему Энтерий – в разодранной тунике, с разбитым в кровь лицом. – Я не хотел! Меня заставили.
– А, щингейм! Молчи, толстый дурак, – шипел Шельга, крепче стягивая ему руки за спиной.
Войдя в дом, Жан крикнул одной из высунувшихся в коридор графских кухарок:
– Всё хорошо! Бой кончился. Вы в безопасности. Я пришел за Лин. Вы все под моей защитой… Да откройте скорее дверь чёрного хода, а то мои люди её в щепки изрубят!
Радостно кивнув, кухарка метнулась обратно в комнату и там затараторила, объясняя кому-то:
– Я же говорила – это господин Жануар… Никто нас не тронет…
Жан, тем временем, бросился по лестнице на второй этаж, к спальне Лин. – Дверь спальни была открыта. На полу лежали щепки и ещё какой-то мусор. Кровать не заправлена. Вещи разбросаны в беспорядке. Ведущее во внутренний дворик окно настежь распахнуто.
– Лин! Где ты? – Ноги Жана подкосились и он без сил уселся на её кровать. Кольчуга оставила ржавый след на белой простыне. С порезанной копьём щеки на белое капнула кровь. – Лин, счастье моё… Где она? – слабым голосом спросил он у Лаэра и у двоих, вломившихся следом за ним, наёмников.
– Сейчас, – успокаивающе поднял руки Лаэр. – Мы её найдём, господин. Сейчас. Ты пока тут посиди. Мы мигом…
***
– Сбежала с Руалем? С этим тощим прыщавым пареньком из графской домашней стражи? – Жан не мог поверить своим ушам.
– Ну, больше-то думать не на кого. Остальные все здесь, – развёл руками Лаэр. – Те двое, что копья в тебя метнули – это люди Арно. Так все говорят. Герцог прислал их сюда, чтобы следить, чтобы никто в доме не посмел ослушаться его приказов. А Элинору герцог велел запереть в её спальне, сразу, как только ты уедешь на турнир. Энтерий и запер. А кто-то из графских рыцарей всегда сторожил снаружи, у её двери.
– Толстый слизняк… – прошипел Жан. – То есть когда он провожал меня на турнир, он уже знал, что, как только я уеду, он сразу её запрёт?!
– Выходит, знал, – пожал плечами Лаэр. – Но теперь-то не беспокойтесь, господин. Он у нас в руках и ответит за всё…
– А Лин? Куда она сбежала? И почему с этим… – Больше всего Жану прямо сейчас хотелось лечь и умереть. Хотя бы забыться глубоким сном на пару недель. «Почему Лин его не дождалась? Неужели ей не сказали, что он победил на турнире? Что это ради неё он… Где Лин теперь? Ведь теперь этот парень что угодно может с ней сотворить!.. Так, спокойно. Она сумела спрыгнуть во двор, через окно. Неужели этого никто не заметил? А ворота им кто открыл?.. Так, хватит терзаний. Надо что-то делать». – Где Энтерий?
– Да там он, ждёт за дверью, – скривился Лаэр. – Умоляет пустить его к тебе. Небось, будет сейчас извиваться, как угорь на сковородке, чтобы себя оправдать, а всю вину свалить на герцога и его убитых людей, в то время как сам…
– Тащи его сюда!
– Это с радостью, господин. Это мы мигом…
– Господин, умоляю!.. Это ужасное недоразумение. Меня заставили…
– Заткнись и слушай! – Жан схватил Энтерия за грудки. – Если со мной что-то случится, мои люди тебя казнят. Публично. Страшной смертью, как я и обещал…
– Но я…
– Если с Лин хоть что-нибудь нехорошее случится, тебя казнят. Ещё более жестоко и страшно. Ты понял?.. Когда она сбежала?
– Ны… не знаю. Но ещё в обед она была здесь. И на ужин – Эьвира приносила ей ужин. Она последней её видела. И Фэтье слышал… он под дверью тогда сторожил, и он слышал, как Лин благодарила Эльвиру за ужин… Вот только ужин стоит почти не тронут. Только две жареных колбаски взяла… Видно, она, пока все ужинали, открыла окно и, по верёвке, спустилась вниз… Пришлось выламывать дверь. Лин ведь заперлась изнутри. Она всегда запиралась, когда не хотела, чтобы к ней… А верёвка вон, под кроватью лежит. Вино, кто-то уже отвязал.
– Про дело говори, а не про всякие мелочи! – рявкнул на него Жан. – С кем она бежала? Куда?
– С Руалем. Из наших рыцарей только он пропал. И его лошадь. И любимая, рыжая лошадь госпожи Элиноры тоже пропала. Выходит, это Руаль лошадей запряг, из конюшни вывел, и ворота открыл изнутри, пока все на ужине были… Жиль божится, что ничего не слышал. Наверняка, опять спал на дежурстве, старый пень! Или, того хуже, был их сообщником… Мы случайно обо всём так быстро узнали. Сегодня был её любимый десерт. Динайские белые груши, мочёные в скаленции. Их принесли, стучат, а она дверь не открывает! Глядь – а окно распахнуто, оттуда верёвка, и ворота не на засове… Все всполошились. – Догнать, разыскать… А тут ты со своими головорезами!.. Триса ради, поверь, я ни в чём не виноват. Как мне Арно приказал, так я и сделал… Кто же думал, что всё такой бедой обернётся? Я же Лин как свою дочку… Да я для неё что угодно… Я это всё для её же пользы… Ну а что, скажи, мне было делать, если её отчим и мать против вашего брака? А тут прискакал этот, с бельмом, и говорит, что тебя убили. Уж как она плакала… Два дня плакала. А потом сбежала с Руалем. Он попеременно с другими рыцарями её сторожил. Видно, она как-то смога уговорить его на побег… Они же вместе, с детства дружили. Он, поди, также как ты, влюблён в неё, голубушку. Вот она, назло матушке и отчиму, с ним и сбежала. Лишь бы всё по-своему сделать, а не так, как родители велят!.. Кто же знал, что ты жив? Жан, да ты мне как сын родной. Я же тебя ни разу… Я всегда для тебя…
Жан, поднявшись с постели, вышел вон. «Я, кажется, знаю, куда ты решила сбежать… Нашла дурачка, который согласился устроить тебе побег и проводить… Если ты и правда любишь этого Руаля, и поэтому с ним сбежала, тогда ты могла с ним бежать хоть куда… Со мной куда глаза глядят бежать не захотела, а с ним, выходит, решилась?.. Если всё именно так, тогда мне и жить-то не зачем… Нет. Не может такого быть! Ты же умная девочка. Зачем тебе этот… Просто ты решила, что я умер, и только поэтому… Но если ты бежала только ради того, чтобы не позволить выдать тебя за одного из холуев Арно, значит ты бежала в Пейлор, к своему дяде, Гвиэру. Бежала совсем недавно… Может, ещё получится догнать?»
Бегом спустившись вниз, Жан увидел суетящегося вокруг раненных Гильбера.
– Скажи, Ги, сколько дорог ведут отсюда в Пейлор?
– Думаешь, она бежала в Пейлор?
– Однажды она сказала, что герцог Гвиэр Пейлорский обещал ей защиту от любых притеснений. Если она решила, что я убит, то вполне могла, чтобы Арно не выдал её замуж насильно, бежать под защиту своего дяди, Гвиэра.
– А почему бы ей не бежать к своему родному дяде, Эльдегару, в Леронт?
– Не знаю, может ли епископ защитить Лин от герцога. А вот другой герцог – точно может. И потом, если бы она бежала к Эльдегару, мы бы встретили её по дороге.
– Чтобы добраться до Пейлора она могла перебраться через Ронту по деревянному мосту, и потом ехать левым берегом Ронты до моря и до Пейлора… Но там нет хороших дорог. Леса. Болота. Прятаться хорошо, а быстро доехать не получится. Или она могла поехать на юг, в Тарбон, оттуда по Южному тракту поскакать на восток, переехать через Ронту по Роклерскому мосту, потом ещё немного по тракту и всё – Пейлор. Это самая быстрая дорога. Кроме деревянного Тагорского и каменного Роклерского других мостов через Ронту нет. Так что, если ехать в Пейлор верхом, то…
– Отлично! Постараюсь её догнать! – Жан вскочил на свою рыжеухую лошадку и, ударив её пятками в бока, помчался вперёд.
Глава 34. В неверном свете луны
У южных ворот Тагора стражники подтвердили Жану, что не так давно юный рыцарь на чёрном коне и мальчишка-оруженосец на рыжей лошадке выехали из города и помчались на юг по Трабонской дороге.
«Это они! Они!» – словно колокол звенело в его голове. Жан быстро, как только мог, погнал вперёд Рыжеухую. Скоро сумерки окончательно сменились ночью. Сперва непроглядной, кажется лишающей его любой, даже призрачной надежды на счастье. Потом появилась луна. Местная луна на вид была меньше земной, но света давала достаточно. Каждый раз, когда она, выныривая из-за бегущих по небу туч, освещала дорогу, Жану чудились далеко впереди, на грани видимости, две конных фигуры, и он снова подгонял свою лошадь.
Он совершенно потерял счёт времени. Тяжелое дыхание Рыжеухой. Смутные силуэты, в неверном свете луны появляющиеся порой впереди. Все они оказывались не тем, что мнилось в начале. Стог сена, развалины какого-то дома, кусты, деревья. И ни одного человека. Никакого следа. Никаких всадников впереди или рядом с дорогой. – Проблеск надежды, отчаяние, снова надежда… Жан всё яснее осознавал, сколь малы его шансы догнать беглецов. – Рыжеухая весь день скакала. Она преодолела долгую дорогу из Леронта в Тагор и теперь нуждалась в отдыхе, а не в безумной ночной гонке. Через пару часов он насмерть загонит лошадь, но вряд ли настигнет беглецов, отправившихся в путь на отдохнувших и сытых конях. Жан чувствовал, как щиплет от попадающего в рану пота рассеченная до крови кожа на щеке, слышал как бурчит его, с самого обеда ничего не получавший, живот. Впрочем, сейчас всё это было не важно. Он так долго жил мечтой о Лин, так много сделал, чтобы её добиться, натворил ради этого столько безвозвратного, страшного… – Он просто не мог, не должен был её потерять!
Рыжеухая перешла с галопа на шаг. С её боков падала пена.
«Ну вот. Сейчас она упадёт замертво, и я останусь один, как дурак, в ночи, на дороге, посреди ничего… Какой же идиот! Взрослый, вроде, человек, а кинулся в погоню, не подумав, как мальчишка, как токующий глухарь, как кот, орущий мартовской ночью под чужим окном… Чёртовы гормоны сексуально озабоченного юнца! Они явно оказались сильнее взрослого разума, оседлавшего это тело. На что я вообще надеялся, бросаясь в погоню один, да ещё на уставшей лошади? Куда разумнее было отдохнуть и отправиться за Лин ранним утром, по свету… А ещё лучше было бы послать своих людей на хороших, свежих конях на перехват, сразу, прямиком, на Роклерский мост… А заодно отправить в Пейлор письмо о том, что я жив, и жду свою Лин, о том, что король пожелал посетить нашу свадьбу, день которой уже назначен… Как там Лин, совсем одна, с этим Руалем? Что если он осмелится её изнасиловать? Что, если на них нападут разбойники? Да что угодно может случится в дороге с одинокой, беззащитной, наивной, всего-то шестнадцатилетней девчонкой!.. Не её ли силуэт мелькнул там, на вершине холма?»
– Лин!.. Ли-ин!!! – закричал он что было сил.
«Как это глупо – звать её здесь, среди ночи… Ну и наплевать. Даже если она не услышит – что ещё мне остаётся? Рыжеухая, кажется, дальше не пойдёт. Проорусь и, может, мне хоть чуть-чуть полегчает?» – Соскочив с лошади, Жан повёл её в поводу, то и дело ласково поглаживая по горячей и мокрой усталой морде.
– Ли-ин!!!
Теперь он медленно шел вперёд, проклиная свой кольчужный доспех и кольчужные штаны. – «Надо было хотя бы их снять, прежде чем пускаться в погоню!» – Время от времени он снова кричал. Кричал так, как выл бы волк на луну. То-ли изливая в мир накатившую тоску и безысходность, то-ли ещё надеясь на что-то. Когда Рыжеухая немного отдохнула, он снова забрался в седло. Лошадь пустилась рысью, но скоро опять перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась. Жан снова кричал. Уже ни на что не надеясь – просто чтобы сделать хоть что-то. Да, наверное, это глупо. Кто-то насмешливо каркал ему в ответ из густых зарослей, темневших за небольшим, поросшим травой, лугом, справа от дороги. Жан сполз из седла и уселся на земле, вытянув ноги. Рыжеухая, тяжело дыша, перетаптывалась рядом.
«Пусть теперь отдыхает. Бедняга тащила всё это время не только меня, но и лишние двенадцать кило моих доспехов. При этом ни шлема, ни щита я с собой не прихватил. Вот ведь осёл! И из оружия у меня с собой только меч и нож… Интересно, далеко ли я от Тагора?.. Ладно, дождусь рассвета. А дальше-то как? Вернуться в Тагор? Может, отсюда проще уже до Тарбона доехать?»
Вдруг он услышал, даже, скорее, почувствовал ногами и задом дрожь земли, передающей топот копыт.
«Это у меня уже глюки или…» – Жан прислушался. Издали, еле слышный, донёсся конский топот, причём до дрожи знакомый. Сердце заколотилось, кажется, у самого горла:
– Лин! Ли-ин!!! – заорал он так громко, что Рыжеухая в страхе шарахнулась в сторону. «Неужели это возможно? Господи, хоть бы это было возможно…» Оторвав зад от земли, Жан встал на колени: – Ли-ин!!! Я здесь! Я люблю тебя! Я живой!
Топот приближался. Лошадей было две. И одна из них – точно рыжая лошадка Лин. Рыжеухая фыркнула и заволновалась, перебирая ногами, словно тоже почуяла старую знакомую. Жан встал, подойдя, ухватил свою лошадь за уздечку, обнял её, погладил, успокаивая, по шее. «Кто бы так погладил и успокоил меня! Неужели это правда? Я не брежу? Лин меня услышала и скачет сюда?» – он стоял, затаив дыхание, и вслушивался, вглядывался в дорогу, в темноту, в медленно приближающиеся неясные силуэты. Луна вынырнула из-за туч и осветила двух всадников, скакавших к нему по дороге. А ещё он услышал голос Лин. Такой родной и… Только он не понял, что на прокричала. А потом понял, потому что она крикнула это снова.
– Нет, Руаль, не-ет!!! Стой, не смей!
Первым к Жану мчался всадник, поднимающий копьё для броска. Жан увидел, как сверкает при луне конический шлем врага, услышал, как позвякивает кольчуга того, кто, явно, едет его убивать. А он, Жан – стоит один, посреди дороги. Верхом он сражаться не может, да и пешим… У него даже копья нет! Бежать? Куда? Да и можно ли сейчас бежать, когда следом скачет Она?
«Ну уж нет! К чёрту эти пацанские понты! Я опытный, взрослый мужик, и прекрасно понимаю, что надо делать…» – выхватив меч из ножен, Жан со всех ног бросился наутёк. Сперва он побежал так, чтобы между ним и нападающим врагом оказалась Рыжеухая. Потом, свернув с дороги, утопая по пояс в траве, он рванул к тёмным зарослям – то ли к лесу, то ли к кустам.
– Стой, трусливая свинья! Стой! Мужлан! Ничтожный слизняк! – вопил настигающий его Руаль. Врагу пришлось объезжать Рыжухую, и это немного его замедлило, но теперь всадник приближался с каждой секундой.
«Только бы у меня до зарослей дыхалки хватило, а уж там…»
Копьё, со свистом пролетев у Жана над плечом, исчезло во тьме. Всадник промчался совсем рядом. Развернул коня. Выхватил меч и снова кинулся на Жана. Тот, уже задыхаясь от бега, домчал-таки до темнеющих впереди кустов. С разбегу вломился в них, прикрывая лицо левой рукой.
– Стой! Жалкий трус!
Продравшись через ветки, Жан выскочил на открытое пространство… и покатился кубарем вниз. Он ударился о крутой склон спиной, потом боком и шмякнулся в какую-то липкую жижу. Только поднявшись на ноги он осознал, что в какой-то момент выпустил из руки меч.
«Растяпа! Идиот! Зачем вообще из ножен его доставал? И как теперь? Ножом в глаз этого гада убивать?»
Руаль, продравшись через кусты, чуть не свалился вместе с конём в этот же овраг. В последний момент заметив, что земли под ногами нет, конь встал на дыбы, как-то извернулся и остановился, нервно перебирая копытами на верхней кромке оврага, осыпая вниз комья земли.
– Стой, трусливая тварь! Так-то ты показываешь свою любовь к моей госпоже, ничтожество! Сын раба! Остановись и сразись со мной, если в тебе есть хоть что-нибудь от мужчины!
Луна снова выглянула из-за туч, и Жан заметил неподалёку торчащий из грязи клинок. Потянувшись, ухватился за его шершавую, ставшую уже родной, рукоять.
«Во-от. Теперь другое дело, мальчик. Теперь поговорим».
– Я здесь! – прохрипел Жан, удивляясь собственному, совершено сорванному от криков голосу. – Я жду тебя. Давай, спускайся ко мне, если не боишься.
– Я боюсь? Да ты…
– Руаль, стой! Не смей! Он убьёт тебя… Или ты его. И то и другое ужасно… Пойми, я люблю его, а не тебя. Даже убив его, ты меня никогда не получишь! Слышишь?
– Осторожно, Лин! Тут овраг. Не свались. – крикнул ей Жан.
– Милый мой… Сердце моё, как ты?
– Жив и почти здоров… Отзови своего мальчишку, а то я и правда его убью. Не хотелось бы, хотя он хам и невежа. Я даже готов наградить его за то, что он решился устроить тебе побег. Пойти против воли герцога Арно это поступок, достойный мужчины… Теперь у нас общий враг, Руаль. Может, мы могли бы поладить?
– Я не знала Жан… Прости меня, я… Я поверила что они тебя убили. Я только поэтому решилась…
– Будь ты проклят, мужлан! – прорычал Руаль и, спрыгнув с коня, принялся скользя по крутому склону, спускаться в овраг. В одной руке у него был меч, а в другой треугольный щит.
– Стой, Руаль! Остановись, Триса ради!.. Неужели ты не понял? Я тебя обманула. Я всё равно никогда, никогда не буду твоей!
– Даже если ты не достанешься мне, этот безродный трус всё равно тебя не получит! – скатившись на дно оврага, Руаль решительно бросился в атаку на Жана, ждавшего его в тени овражного склона.
При свете луны Руаль был виден как на ладони. Он с размаху рубанул в направлении Жанова силуэта. Потом, подшагнув, рубанул ещё раз. Жан отклонился, и тут же нанёс колющий удар. Попал в лицо. Руаль, жалобно вскрикнув, попытался отскочить, прикрывая лицо щитом. Жан, сделав выпад, уколол его снизу, под щит. Потом нанёс ещё один укол – в бок. Ноги Руаля подкосились и он, не издав ни звука, упал лицом в воду текущего по овражному дну ручейка.
– Ну, кажется, всё, – прошептал Жан. От напряжения его немного трясло. Враг конвульсивно дёрнулся и замер. Жан, как мог, бережно, вытер свой клинок о пучок травы, свисающей с овражного склона. Вогнал меч в ножны.
– Сердце моё, ты цел?
– Почти, – прокряхтел Жан, трогая себя за помятый при падении бок, и принялся высматривать, как бы ему выбраться наверх.
– Ты ранен?
– Ерунда. Ничего страшного… Прости, Лин. Я, всё-таки, убил твоего кавалера. Подожди. Сейчас выберусь отсюда и…
– Жан! Я… Лин шагнула вниз и, рассыпая перед собой комья глины, скатилась прямо ему в объятья.
Жан крякнул от боли. «Похоже, с одним из рёбер беда. Надо сказать Орсту, чтоб посмотрел… Вот чёрт! Он же ещё дня три в Тагор с телегами будет ползти!»
– Ты точно не ранен? Он так рубил мечом, что…
– Он ни разу меня не задел.
– А это что? – спросила Лин, коснувшись пальцем пореза на его щеке. Лизнула палец и с укором покачала головой: – Кровь.
– Это не он. Это раньше…
– Что раньше?
– Потом расскажу, – прошептал он, и поцеловал её обветренные, но такие желанные губы.
***
Огонь, наконец, разгорелся. Жан и Лин, по-очереди, аккуратно подкладывали в него небольшие сухие веточки. Пламя, потрескивая, обдавало их дымом и приятным теплом.
– Ты что, правда не умеешь пользоваться кресалом? Или это ты так проверял, сумею ли я сама разжечь огонь?
– Не собирался я тебя проверять, – пожал плечами Жан. – Я, действительно, не умею вот так, кресалом… Если бы ты не разожгла огня, пришлось бы нам до утра сидеть в темноте… Хорошо, что ты умеешь. Хоть согреемся и просушимся немного. Зря ты спрыгнула ко мне вниз. Только ноги намочила.
– Не зря, – она снова прижалась к нему. Бок отозвался ноющей болью. Жан дёрнулся. – Что? Опять слишком сильно? – огорчилась Лин. – Ты весь изранен на турнире?
– Не только на турнире. Но это долгая история.
– Так расскажи. Всё равно до рассвета ещё далеко… А ещё мы можем пожарить на костре две колбаски. Это всё, что я из дому прихватила. Вот. Можно насадить их на веточки и разогреть над костром. Я так всегда делала в детстве, когда ходила с отцом в ночное. Нет ничего, вкуснее такой свиной колбаски, поджаренной ночью, под звёздами. Когда Руаль разжег костёр я уже хотела их достать, чтобы… Но тут мне вдруг послышалось, что ты зовёшь меня. Далеко-далеко. Еле заметно. И я замерла. Стала слушать… Они ведь мне сказали, что ты умер. Что тебя разбойники убили, когда ты возвращался в Тагор с турнира. И по подлой ухмылке того рыжебородого негодяя с кривым глазом, который об этом рассказывал, видно было, что он и сам – один из этих разбойников… Они так радовались, так были уверены в твоей смерти, что и я проверила. А тут – твой голос. Потом снова. Уже чуть громче… Тогда я вскочила на Рыжуху и помчалась назад, к тебе. А Руаль схватил оружие и бросился следом за мной… Господи, Трисе! Как нелепо и обидно всё получилось… Ты не верь ему, милый. Я точно знаю, что ты не трус. И я вовсе не считаю тебя безродным… Ты что, уже слопал свою колбаску не разогретой?
– Угу. Очень вкусно, – Жан облизал пальцы и улыбнулся. – На самом деле я, конечно, трус. Но не настолько, чтобы разум от страха терять. Сражаться пешим, даже без копья, против всадника было бы самоубийством. Вот я и побежал. Думал, там лес… А свалился в овраг… А ещё я старик. И лицо у меня теперь в шрамах, как у этого твоего вдовца, Гизеринга, или как его…
– Гизериха, – поправила Лин. – Вовсе ты не старик. И шрамы у тебя совсем не такие. Очень милые шрамы… И вообще, скоро они все заживут. Нет, тебе, конечно, не восемнадцать. Судя по поведению, тебе все двадцать пять. Может быть даже тридцать… Ну что ты смеешься? Или ты мне всё наврал про свою родину, или ты откуда-то совсем издалека. Например, с той стороны Южного Океана. С Лааданских островов, да? Оттуда до нас плыть, наверное, года три. И это многое объясняет… Знаешь, я однажды видела зинбарца. Он был весь совсем чёрный. Вот как эта ночь. Только губы красные, и размером как лепёшки. А лааданцев я не видела ни разу. Они приплывают только в Зинбар. Иногда, очень редко, в Динай. Вот я и подумала…
– Хотелось бы мне и самому побольше узнать о том, что происходит в Зинбаре и в Лаадане… Нет, я не оттуда, солнце моё. Я совсем из другого мира. Похоже, из очень далёкого. Сам не пойму, как так получилось, но мой разум вдруг попал в тело этого, – он похлопал себя по груди, – чернявого юноши. Это случилось год назад, когда его ударила молния. С тех пор я в нём и живу. Молодое, здоровое тело. Ему и правда восемнадцать лет. А вот разуму гораздо, гораздо больше.
– Ну вот, – Лин нежно чмокнула его в щёку. – Я же говорила, что ты совсем не старик. Расскажи лучше, что было там, на турнире, что случилось по дороге домой и вообще… – Лин уселась поудобнее и надкусила холодную колбаску, так и не насадив её на веточку.
***
– Так что мне пришлось сломать в твоём доме ворота. А потом был бой. Потом они сдались, а я вошел в дом. Узнал, что ты незадолго до этого сбежала с Руалем, и тут же бросился в погоню.
– Значит, был, всё-таки, бой, – упавшим голосом пробормотала Лин. – Убитых много?
– Двое точно. Мои люди насмерть забили тех двоих, кто кинул в меня копья. Одно копьё я поймал щитом. Другое вот, – он коснулся царапины на щеке. – А раненых много с обеих сторон. Гильбер там старается всех подлатать…
Лин прижалась к нему. Коснулась губами всё ещё кровоточащего шрама:
– Это я виновата. Надо было дождаться тебя. Может, мне удалось бы их как-то остановить, заставить сложить оружие… И бедняга Руаль был бы жив.
Жан покачал головой.
– Вряд ли они бы тебя послушались… Другого выхода, чем штурмовать дом, я не нашел. Я думал, они держат тебя в плену чтобы потом увезти в Анлер и насильно выдать замуж.
– Не кори себя. Ты меня спасал. Это я, бестолковая, всё испортила своим побегом. Но теперь-то мы вместе. Теперь, клянусь, никто нас не разлучит. Ни мой отчим, ни даже король.
Жан улыбнулся:
– Я же уже говорил тебе. Король обещал, что лично приедет на нашу свадьбу. Он даже назначил для этого точный день.
– Точный день? Когда?
Жан вдруг почувствовал еле заметную дрожь земли. Оглядевшись, он увидел вдали огоньки на дороге. Вскочил и, повернувшись спиной к костру стал вслушиваться, вглядываться в темноту.
–Что там?
– Кто-то скачет. Трое всадников? Четверо? А у нас тут костёр. Вот чёрт!
– Так на какой день король назначил…
–Погоди ты… – отмахнулся Жан. Всадников было четверо, и они быстро приближались. – Вот что, Лин, – во рту у Жана пересохло. – Я не знаю, кто это. Видишь – у них факела. Железные шлемы блестят. Наш костёр они точно увидели. Если это люди герцога Арно или даже просто разбойники… Тебе надо спрятаться. Прямо сейчас.
– А ты? Я тебя не брошу.
– Их четверо. Я не смогу убить всех четверых. Если ты спрячешься, они, может быть, оставят меня в покое. А если они тебя увидят, мне точно придётся сражаться. И умереть… Прямо сейчас иди к тем кустам, сядь там поудобнее, накрой лицо плащом, чтобы его видно не было, и сиди тихо, как мышь. Что бы ни случилось, молча сиди и жди, пока я тебя не позову, или пока они не уедут…
– А если они…
– Даже если меня будут убивать – сиди и молчи. Вмешавшись, ты только погубишь себя, но меня не спасёшь.
– Но…
– Если ты меня любишь, не спорь. Просто сделай это. Ну?..
Лин, развернувшись, скрылась в темноте. Конский топот приближался.
«Надеюсь, они не заметили её силуэт на фоне костра… Кто же это может быть? Какие-то торговцы? Наёмники? Надеюсь, им до нас и дела нет… Хоть бы мимо проехали… Заворачивают с дороги сюда… Лошади! Чёрт бы их побрал! У нас же три лошади! Их видно. Их не спрячешь… Бить первому? Ну, одного завалю, а дальше как? А вот как…» Жан торопливо распутал верёвку, освобождая свою стреноженную Рыжеухую. «Ударю одного, а потом запрыгну в седло и наутёк. Они помчатся за мной, а у Лин появится шанс…»
Всадники, подъехав, остановились полукругом вокруг костра. В руках двоих из них были горящие факела.
– Господин Жануар?
– Лаэр? А ты здесь откуда?
– Да я… Мы за тобой… Что же ты не сказал никому? Один, среди ночи!
– А кто с тобой?
– Это Муэн Кривоносый, Оптар и этот… Как там тебя?
– Арнуст, – пробурчал длиннобородый верзила на самой крупной лошади.
– Вот-вот, – Лаэр обернулся к Жану. – Ты же сам их нанял в Тамплоне… Мы помчались за тобой в догон, потому что Ги сказал, что ты один уехал за госпожой Элинорой на юг, по Тарбонской дороге… Не догнал?
– Догнал, – Жан, выдохнув, отпустил поводья Рыжеухой и торопливо вогнал меч в ножны. Сжавшаяся внутри стальная пружина постепенно распрямлялась. – Лин, выходи! Это свои… Мои люди примчались следом за мной.
Из темноты неслышно появилась Элинора, закутанная в чёрный дорожный плащ. Бледная. С прямой спиной и уверенным взглядом.
– Хм… Умно, – пробормотал рыжеусый Муэн. – Но три лошади… Господин-то уезжал на одной.
– Заткнись, – буркнул ему Лаэр и, соскочив с коня, галантно, как мог, поклонился Элиноре и своему господину. – А где этот… Ну, третий? – осторожно спросил он у Жана.
– Там, в овраге лежит, – махнул рукой Жан. – Ну-ка вы, двое… да и ты, Арнуст, иди, помогай им. Надо вытащить труп из оврага и подтащить поближе к костру. Соберём с него все трофеи и похороним по-человечески.
– Слушаю, синор Жануар, – кивнул Арнуст. Следом и двое других закивали и отправились выполнять приказ.
– Ну, садись, рассказывай, как у вас там дела? – кивнул Жан Лаэру.
– Да всё в порядке, господин, – заулыбался Лаэр. – У нас всего один убитый. Трое раненых. У них трое убитых. Семеро ранены… Не беспокойтесь, госпожа. Двое из убитых, это слуги герцога Арно.
– А третий?
Лаэр развёл руками:
– Увы, не помню его имени. Седоусый такой рыцарь. Самый старший из ваших. Орудовал своим большим топором. Двоих наших ранить успел, прежде, чем мы его копьями угомонили.
– Бедняга Альдорнес, – вздохнула Лин.
Все трое пару секунд скорбно помолчали. Были слышны только крики наёмников, заметивших тело в овраге.
– Ну, а остальные как? Энтерия вы, надеюсь, крепко заперли? Если бы только он послушал меня и приказал своим опустить оружие… Ну ничего, у меня с ним будет отдельный разговор. Этот подлец за всё заплатит!
– Энтерия нельзя убивать, – прошептала Лин, сжав своей ладошкой правую ладонь Жана. – Хотя бы не сейчас. У него в руках все нити… Мы не сможем без него управлять поместьями и графством… Да, он предал меня. Маму, боюсь, он тоже предал, всецело подчинившись Арно. Однако он много лет с очень многими договаривался лично и…
– Хорошо, – Жан положил левую ладонь на руку Лин. – Я тебя понял. Буду держать его под стражей, пока хорошенько во всём этом не разберусь.
– А Низам, представляешь, господин… Он нашел книжную комнату, устроился там, зажег свечи. Развернув, держит в руках какой-то древний свиток и поёт то ли псалмы то ли гимны на таком тарабарском наречии, которого в наших краях никто отродясь не слыхал!
– Низам это кто? – встревожилась Лин. – Он не повредит мои книги? И какие гимны он там нашел?
– Красный такой папирусный свиток, – пояснил Лаэр. – С кривыми чёрными закорючками вместо букв. – Смотрит на них, поёт, а сам, буквально сияет от счастья, словно он только что отыскал главное сокровище мира!
– Это один из моих древних талосских свитков! Ты что же, нашел человека, который может читать по-талосски? – Лин восхищённо уставилась на Жана. Тот только самодовольно улыбнулся.
– А Шельга всё порывается отрезать головы тем двум убитым герцогским прихвостням, чтобы сделать «кыльдер» для Керика. А Ги ему не даёт. Говорит, – надо дождаться синора, и только если ты разрешишь… Правильно он говорит?
– Правильно, – кивнул Жан.
– О чём это он? – встревожилась Лин. – Что за…
– Не волнуйся, радость моя. Я потом тебе всё объясню. – Жан аккуратно обнял её и поцеловал в ухо. – Как только взойдёт солнце, мы сядем на коней, поедем домой, и там спокойно во всём разберёмся.
