Текст книги "Танцы со Зверем (СИ)"
Автор книги: Александр Быков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Танцы со Зверем
Глава 1. Дорога в Эймс
Цокая копытами по гладким камням древней дороги, лошади вывезли их на гребень холма.
– Вот и Эймс, – Ги торжественно простёр правую руку на север. Там, вдали, среди распаханных полей и зелёных лугов темнела россыпь домов, большей частью, кажется, каменных, местами даже двухэтажных. Красные черепичные крыши. Синяя лента реки к западу от построек.
Жан привстал на стременах, вглядываясь:
– Это и есть Эймс? Столица всего королевства?
– Да.
– Ты же говорил, он в сто раз больше Тагора!
– Ну, может не в сто… В счёте-то я не силён. Но он гораздо больше Тагора. Гораздо, – развёл руками Ги. – Тагор, конечно, город большой, но Эймс… он просто огромен! Особенно во время осенней ярмарки, когда с юга и с севера приезжают сотни купцов…
«Если даже Тагор ему большой город, – Жан тяжело вздохнул: – Замок тагорского графа, полсотни каменных домов, да пара сотен бедняцких мазанок вокруг них это «большой город»? Выходит, в королевстве Гетельд больших городов просто нет».
– Но это точно Эймс! Вон древнее меданское ристалище. Вон там, на восточном холме, башни королевского замка… Да и нет тут других городов. Северная дорога, – Ги указал себе под ноги, а затем на здания вдали, – ведёт к Эймсу. Мимо не проедешь.
– Прежде ты говорил, что она ведёт к Альдону, – поправил его, подозрительно прищурившись, Лаэр – смуглый толстяк с аккуратной чёрной бородкой.
– Верно, – Ги, нисколько не смутившись, пригладил свои рыжие, с сединой, усы и снисходительно улыбнулся. – Сперва ведёт из Минца к Эймсу. Но в Эймсе не кончается. Просто поворачивает на северо-восток, и тогда уж идёт напрямую к Альдону. Сейчас там мало кто ездит. Вот в прежние времена…
«Как будто в Эймс много кто ездит. За вчерашний день нам навстречу попались две крестьянских повозки и гонец. Обогнали мы ещё пару повозок и каких-то бродяг с котомками. Трудно поверить, что раньше здесь было движение, заставившее людей построить такую добротную, мощёную камнем дорогу… С каждым днём всё больше убеждаюсь, что Меданская империя это местный аналог древнего Рима. Однако, – Жан снова вздохнул, – пока эта аналогия не принесла никакой практической пользы. Вот бы попасть в период расцвета этой самой империи… Да хотя бы в период упадка! Нет же, вляпался в самые, что ни на есть «тёмные века» здешнего мира. Похоже, сейчас тут даже в самых «больших» городах, уже лет триста нет нормальной, цивилизованной жизни. Только копошение варваров на руинах… Ладно. Не о том думаю. Раз это уже Эймс, то часа за два мы до него доедем. Значит сегодня нет никаких причин пропускать тренировку».
– Стоп! Делаем тут привал! – Жан указал на поле справа от дороги: трава недавно скошена и смётана в стога. – «Прекрасное место для поединка. Надо только найти, где перевести лошадей через придорожную канаву, не переломав им ноги. Как местные крестьяне съезжают с дороги на это поле, чтобы забрать своё сено?.. Ага. Вот и след от телеги…» – Съезжаем тут! Ги, приготовь чего-нибудь горячего на обед, пока мы будем упражняться.
– Да, господин, – проворчал Ги, с кряхтением слезая с лошади. – Только горячего не обещаю. Где дров взять на костёр? Я ведь говорил утром, что нам надо с собой пару вязанок сушняка захватить, потому что дальше до самого Эймса леса не будет. Но ты не велел…
– Не хватало ещё везти с собой дрова, – отмахнулся Жан. – И так вьючные еле идут, а нам надо было спешить.
– От пары вязанок хвороста сверх того, что они везут, вряд ли вышла бы задержка. Тем более, что Эймс уже вот он. Я же говорил…
– Говорил, говорил, – передразнил его хозяин. – Раз ты такой опытный путешественник, так придумай что-нибудь, чтобы еду нам согреть, а не ворчи, как старая баба.
Лаэр и Хельд, тоже успевшие соскочить с сёдел на землю, заржали над одноногим ворчуном.
– Цыц, вы! – рявкнул на них Жан, и слуги заткнулись.
– Позволь, я помогу тебе слезть, господин, – подобострастно согнул перед ним спину Лаэр.
«Опять слезая с коня наступать ему на спину? Что за мерзкий обычай?! Нет уж, лучше я сам как-нибудь».
Жан, вынув правую ногу из стремени, перекинул её через круп лошади и соскочил наземь. Потянулся. Размял ноги и начал выбирать наиболее удобное место для боя.
Слуги, тем временем, сняли груз с вьючных лошадей. Потом споро стреножили трёх вьючных и четырёх верховых. Хельд, не церемонясь, выхватил огромный клок сена из ближайшего стога и принялся раздавать еду животным.
«Чужое ведь сено. Кто-то его косил, собирал, а мы сейчас целый стог, наверное, изведём… Впрочем, вряд ли местные крестьяне осмелятся нам хоть слово сказать».
– Нет. Плохо дело, – поморщился Ги, растирая травинки в руках. Сырое. Рано они его в стога сметали. Я на таком даже воды не смогу вскипятить. Нужны дрова. Или хотя бы сухая солома.
– Может, поставить шатёр?.. Или хотя бы навес от солнца? – засуетился Лаэр.
– Не надо, – отмахнулся Жан.
– Сегодня уже сильно печёт. Не то что вчера. И на небе ни облачка. Через час, наверное, будет вовсе не продохнуть А в тени и отдыхать, и обедать нам было бы…
– Не тяни время, толстяк. Ты первый. Сначала на дереве. Потом, как всегда, возьмешь меч у Ги, и на железе… Хельд, что ты стоишь как столб с этим флагом? Воткни его куда-нибудь, да разомнись хорошенько. Я хочу, чтобы сегодня ты показал мне всё, на что способен.
Хельд, молодой голубоглазый русоволосый гет с короткой курчавой бородкой – по виду типичный русский богатырь из сказок, смущённо улыбнулся и, воткнув флаг возле стога, принялся делать разминочные упражнения, которым Жан его научил ещё три месяца назад.
Лаэр, тем временем, вынул из тюков с поклажей и принёс три щита и три деревянных меча, а Жан, развязав кожаный мешок со своими доспехами, уже принялся облачаться.
– Позволь я помогу, господин, – подскочил к нему Лаэр.
– Одевайся уже сам, – поморщился Жан, – а то мне снова придётся тебя дожидаться.
Жан накинул стёганную куртку. Застегнул её спереди на три бронзовых пряжки. Снизу на кожаных ремешках привесил к куртке толстые, стёганные же, набедренники. Притянул их к бёдрам, застегнув пряжки чуть выше колена. Через голову надел кольчугу. Расправил её и подпоясал ремнём. Надел пластинчатые наручи. Потом накинул толстый стёганный подшлемник, прикрывавший не только голову, но также шею и плечи. Сверху надел шлем. Застегнув нащёчники пряжкой на подбородке, глянул на Лаэра – тот ещё возился, облачаясь в свой доспех из мягкой кожи, набитой льняным очёсом и простёганной крупными ромбами. Приказал Хельду:
– Помогай, а то этот болван ещё час будет возиться.
Хельд кивнул и принялся застёгивать пряжки на Лаэровом стёганном поноже, спереди закрывавшем всю ногу до ступни.
«Жаль я себе не сделал таких поножей на всю ногу. Смотрится, конечно, убого, но зато реально защитит, если удар будет не очень сильным, или меч не очень острым… Ладно, мои высокие кедонские сапоги из толстой буйволиной кожи тоже неплохая защита, и, в сочетании со свешивающимся на коленную чашечку набедренником, они прикрывают всю ногу, даже ступню… Конечно, лучше было бы облачиться в полный готический доспех, да где его тут, в этом варварском мире взять? Тут даже шинных поножей готовых не найдёшь. Только на заказ и за очень хорошие деньги… Судя по тому, что я видел прежде, местные герои идут в бой с голыми руками и ногами. Дёрнул же меня чёрт ввязаться в этот блудняк с турниром! А то дома я, блин, на турнирах не напрыгался! Убьют, или, того хуже, покалечат, и доживай потом инвалидом в этой глуши, в лучшем случае с самодельной деревяшкой вместо ноги, как у старины Гильбера».
– Ну, готов? – повернулся Жан к толстяку.
Лаэр кивнул и встал в защитную стойку – левая нога чуть вперёд, большой треугольный лямочный щит прикрывает тело от плеча до колена, деревянный меч, чуть выглядывая из-за щита, покачивается в полусогнутой правой руке.
Хельд поправил Лаэру кольчужную бармицу и отошел в сторону.
– После боя доспех не снимай. Отдохнешь, и будет второй заход, на железе. А ты, Хельд, одевайся. Будешь следующим… Начали!
***
Жан тренировался уже четыре месяца. Почти каждый день. Сначала тело слушалось плохо. Болело и ныло, не желая делать то, чего от него требовал искушенный в фехтовании разум… Когда-то, в другой жизни Жан был неплохим фехтовальщиком… Нет, первых мест на всероссийских железных турнирах он не брал, но призовые на региональных междусобойчиках порой случались. Хотя, фехтовал он, в общем-то, «по фану», а не ради побед. По молодости ему нравилось драться. Он фехтовал и с реконами, и с ролевиками, и даже, иногда, с профессиональными спортсменами. Фехтовал на спортивных рапирах и на ролевых текстолитовых шпагах, на дюралевых и железных мечах, на топорах, копьях и алебардах. Разный вес, разная геометрия оружия, разные техники боя в разных тусовках. Так или иначе, он почти всё перепробовал. Только на точёном оружии всерьёз ни разу не бился. А тут, блин, только на таком и дерутся… Какое это, к чёрту, удовольствие – распахать до мяса руку или ногу партнёра по бою, а то и вовсе его убить?.. Ладно, турнир всё-таки лучше, чем война. Всё будет на виду у благородной публики и самого короля, так что какого-то совсем уж безумного зверства быть не должно. Но оружие всё равно у всех будет самое настоящее, точёное. И бойцы – не любители и не спортсмены, а самые натуральные профессиональные убийцы, ну, то есть цвет гетельдского рыцарства.
В прошлой своей жизни, где его и звали-то не Жаном, а Саней, он, перепробовав почти все виды холодного оружия, по-настоящему был влюблён только в бой на шпагах или на лёгких мечах. Вот там душа разворачивалась, а поединок превращался не просто в состязание на скорость и силу, но и в состязание умов. Хлёсткие кистевые удары, обводки, финты, технично выполненные защиты и контратаки. Лязг и звон лёгких, полукилограммовых, стальных клинков… Эх, попал бы он в мир каких-нибудь Дартаньянов! Уж там бы оторвался… Наверное. Точно чувствовал бы себя там комфортнее, чем среди этих варваров, у которых верхом технологии и роскоши были тяжелые мечи «каролингского» типа, откованные, большей частью, из совершенно поганого железа, мнущегося и гнущегося при столкновении с любой более-менее прочной железякой.
Конечно, сражаться можно и этим. Можно даже побеждать. Но тело невысокого рахитичного паренька, с детства приученного горбатиться на грядках, а не махать оружием, было для таких побед не самым лучшим инструментом. На турнире против него скорее всего будут биться бароны и рыцари с телосложением как у Хельда. Гетская военная знать в основном такова – высокорослая, крепкая, выращенная на мясе, молоке и чувстве собственного безусловного превосходства над чернью. Тело Жана Стукнутого, до шестнадцати лет жившего впроголодь в бедной крестьянской семье, оставалось не самым подходящим бойцом даже сейчас, спустя четыре месяца упорных тренировок. А ему нужно было не просто участвовать в турнире. Ему нужно было победить.
Основную ставку он сразу решил делать не на силу и ловкость, а на что-то неожиданное и новое для местного рыцарства. На технику боя, которой, как Жану казалось, никто в Гетельде не владел. Он, собрав все наличные средства и поехал в Минц – самый известный центр кузнечного мастерства за пределами собственно Меданского полуострова. В Минце получилось купить прекрасный шлем, видимо, принадлежавший когда-то, лет сто, а то и триста назад меданскому пехотному офицеру: Прочный железный купол, склёпанный из четырёх лепестков, козырёк, прикрывавший глаза от солнечных лучей, а лицо от рубящих ударов сверху, и фигурные нащёчники с толстой кожаной подкладкой, закрывающие почти всё лицо, оставляя при этом открытыми ушные отверстия, чтобы слышать, что происходит вокруг, и рот, чтобы самому отдавать отчётливые приказы. Для нынешних воинов такой шлем, видимо, был слишком сложным по конструкции и слишком вычурным по декору. Те гетские рыцари, каких ему довелось видеть прежде, предпочитали простые сферические или конические, на кедонский манер, шлемы с открытым лицом и кольчужной бармицей, закрывающей уши и шею. Пару раз он видел и шлемы с наносником. Для рубки на местных мечах такой защиты было, в принципе, достаточно, но вот от стрел, копий и от колющих ударов меча они лицо не защищали. Хотя, колоть-то местными мечами было неудобно. Широкое лезвие, большой дол, перекрестье и навершие вплотную обжимают кисть руки, не позволяя ей делать лишних движений. Да оно и к лучшему – если орудуешь мечом с весом от одного до полутора килограмм, то от кистевых финтов лучше воздержаться, чтобы не получить вывиха или растяжения связок. Эти мечи были хороши исключительно для рубки, причём для рубки очень слабо защищённого противника.
В прошлой жизни приходилось ему драться и на таком оружии, когда он тусил с «ранятниками», реконструировавшими эпоху викингов. Сталь у тех, реконских, мечей была, конечно, гораздо лучше, чем у местных, гетельдских, но вес оружия и форма рукояти сами по себе задавали чёткие границы того, что удобно и возможно, а что неудобно и даже опасно делать такими клинками. Техника боя, диктуемая этим оружием, была несложной, и он её неплохо освоил. Но ведь наверняка так умеют сражаться и все те, с кем он столкнется на турнире. А ему нужно было не просто поучаствовать в состязании. Ему нужно было победить, причём победить физически более сильных противников. Полгода назад он и подумать не мог, что ввяжется в подобную авантюру. Но, что уж теперь…
***
Сражаться с Лаэром было интересно. Казалось бы, толстяк не обладал ни особой силой, ни выдающейся ловкостью. Однако, он был смышлён и быстро учился. За первый месяц тренировок Жан обучил его своим основным приёмам, и с тех пор Лаэр регулярно его удивлял, пытаясь подловить, а то и обмануть, теми же самыми финтами, какие применял Жан, а то и какими-то новыми, экспериментальными выкрутасами. Лаэр, в быту, порой, до приторности услужливый, оказался азартным, увлекающимся бойцом. На каждой тренировке он стремился хоть в чём-то превзойти, переиграть своего господина. Жан это всячески поощрял. Да и старый солдат Ги, кажется, иногда что-то подсказывал толстяку.
Однако сегодня Лаэр на удивление быстро сдулся. Начал обидно ошибаться, почти перестал двигаться по площадке и мало контратаковал. Наконец, Жан, нахлестав его деревянным мечом в руку, в плечо, в ногу (слава богу, всё это было закрыто толстым стёганым доспехом), толкнул противника щитом и повалил наземь.
– Всё! Больше не могу, господин. Пощады! – Лаэр, лёжа на спине, выпустил оружие из рук и воздел открытые ладони к небу.
– Ладно. Отдыхай, – улыбнулся Жан. – Хельд! Готов?
– Сперва на дереве?
– Да. Бей изо всей силы, словно мы уже бьёмся с тобой на турнире.
– На турнир пускают лишь благородных, – ухмыльнулся Хельд. – Но я постараюсь. Да, постараюсь.
Хельд старался. Это была настоящая буря ударов. Деревянные тренировочные мечи были сделаны почти такими же по форме (только толще), и совершенно такими же по весу, как соответствующие мечи из железа. У Жана и у Лаэра деревянные мечи были меньшего веса, подобные лёгкому мечу Жана, выкованному для него в Минце. А деревянный меч Хельда весил чуть больше килограмма, как и обычные для этих мест железные мечи. Отбить такой меч простым блоком лёгкого меча было непросто. Но, как правило, в таком блоке не возникало необходимости. Жан уклонялся от ударов, чуть откатываясь – перенося вес тела назад, а то и отскакивая на шаг. Порой он сбивал удары встречным ударом своего меча или принимал их на щит. Оба – Хельд и Жан дрались с кулачными щитами. Такие щиты – круглые, с круглой, под кулак, прорезью в центре, прикрытой железным умбоном, с жесткой вертикальной планкой, за которую и держался боец, были очень удобны для пешего боя. Они давали возможность играть щитом, перемещая его в любую сторону на всю длину руки. Конечно, те из гетской знати, кто предпочитал сражаться верхом, давно уже перешли на чуть выгнутые треугольные щиты, крепившиеся к локтю на двух лямках, оставляя при этом кисть свободной для держания поводьев. Но Жан не собирался драться верхом. Он понимал, что победить профессиональных всадников в честном конном бою у него вряд ли получится даже после года упорных тренировок. Он и в прежней-то жизни лошадей не жаловал. Пару раз проехался верхом ради интереса и решил – не моё. К тому же в прошлой, цивилизованной городской жизни содержать собственную лошадь было хлопотно и дорого. Мало того – поди ещё подстройся под эту норовистую скотину и пойми, чего она хочет, и как через секунду себя поведёт. То ли дело – пеший бой!
Итак, Хельд старался. Он был силён и неутомим, однако, не отличался гибким умом, и раз за разом попадался в расставленные Жаном ловушки.
«Если бы все мои противники дрались как Хельд, победа на турнире была бы у меня в кармане, – вздыхал Жан, очередной раз пробив защиту противника. – Но что, если мне попадётся враг с силой Хельда и изворотливым умом Лаэра?»
Хельд и правда показал в этот раз всё, на что был способен. Он так сильно вкладывался в удары, что, в конце концов сломал о щит Жана свой деревянный меч. На чём бой и закончился.
– Всё. Отдыхай, – буркнул Жан виновато потупившемуся Хельду. – Сломал и пёс с ним. Завтра нам этот меч всё равно уже не пригодится.
Немного отдышавшись, Жан отложил в сторону деревянный тренировочный меч и вынул из ножен свой железный клинок. Лезвие – такое же длинное, как у тяжелых гетских мечей, но более узкое, выкованное из лучшей стали, какую только смогли добыть в Минце. Обычный гетский меч был на кончике почти полукруглым. Кончик, конечно, остро затачивался, чтобы прикосновение им в момент рубящего удара разрезало доспех или тело противника. Но укол таким наконечником было опасен только для совсем уж бездоспешного врага. А вот наконечник меча, сделанного для Жана, плавно сужался до состояния шила. Сильный укол таким наконечником вполне мог пробить даже клёпанную кольчугу, не говоря уж о менее прочных доспехах. Жан до автоматизма отрабатывал такие уколы на чучелах. На слугах он отрабатывал подобные уколы при помощи деревянного меча. И шлем Лаэра и шлем Хельда ещё там, в Минце Жан приказал снабдить толстой железной личиной со множеством выбитых в ней дырок, чтобы до автоматизма отработать на слугах уколы в лицо. Однажды он, тренируясь с Хельдом на железных мечах, ткнул-таки слугу в личину своим острым клинком. Личина удар не пропустила. Почти. На щеке у Хельда образовался небольшой порез, да на личине одна из дырочек заметно расширилась. Повезло. А мог бы оставить Хельда без глаза. Больше Жан, тренируясь «на железе», не делал по слугам уколов. Старался только обозначать рубящие или «клюющие» удары, делая их не в полную силу. В полную силу он фехтовал со слугами лишь на дереве, и уж тут не стеснялся, до автоматизма отрабатывая уколы в лицо, шею, руки.
Жан уже год прожил в этом мире и пока никого не убил. Не собирался и начинать. Но этот чёртов турнир… Хозяин поискал глазами Лаэра. – Оказывается, тот перебрался под один из стогов и спрятался там от солнца в короткую тень. Толстяк скинул с себя шлем с подшлемником, стёганную куртку, и теперь не спеша расстёгивал пряжки на длинных, во всю ногу, поножах.
– Ты что творишь? Я же приказал не раздеваться! – рявкнул Жан.
– Помилуй, господин. Я пока сражался, чуть не сдох от жары в этом доспехе. Сердце скачет у самого горла. Три пота с меня сошло. Коли хочешь моей смерти, так сразу убей. Зачем эдак-то мучить?
Солнце и правда, не по сезону, припекало. Шлем и кольчуга самого Жана были уже горячими на ощупь, а пот пропитал и рубаху, и стёганную куртку. Солёные капли с бровей капали на нос, стекали на губы.
«Ладно. Пожалуй, и правда, на сегодня хватит. Если я сейчас, как и Лаэр, поймаю тепляк, то это вряд ли поможет на турнире».
Жан кинул на землю щит. Вложил стальной меч в ножны. Принялся снимать доспех:
– Ги! Вода у нас есть?
– Есть. Но только горячая, в котелке… И уже не вода, а почти готовая похлёбка!
– Ясно. А где ты сумел дрова раздобыть? Вокруг же ни кустов, ни деревьев.
– Там, – Ги неопределенно махнул рукой.
– Что «там»?
– Телега старая валялась. Селяне, наверное, бросили… Ну, я вынул из неё пару жердин.
– Старая, говоришь? Бросили? – Жан, скинув шлем и кольчугу на руки Хельду, сделал несколько шагов в том направлении, куда махнул Ги, говоря про телегу.
– Ну, не совсем старая. Но раз хозяев рядом нет, значит, бросили… – Жан сделал в том же направлении ещё несколько шагов и разглядел на соседнем поле дощатый настил с колёсами, но вовсе без бортовых жердей. Обернувшись к одноногому слуге, укоризненно покачал головой.
– Так что же, лучше было нам остаться без горячей похлёбки? – всплеснул тот руками. – Или лучше мне было спалить твой складной стул? Или этот… ларец? Больше-то ничего деревянного у нас…
– Молчи уже, – поморщился Жан, стягивая с себя насквозь пропотевшую стёганную куртку.
