Текст книги "Танцы со Зверем (СИ)"
Автор книги: Александр Быков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
Глава 32. Леронт
Ранним утром солнце ненадолго выглянуло из-за туч, но потом вновь зарядил дождь. Позавтракали все теснясь в Жановом шатре. Потом, с недовольным ворчанием, принялись собирать вещи. Только тут Жан осознал, что Шельги за завтраком не было.
Жан выбрался из шатра и огляделся. Шельга стоял рядом со своей палаткой, под моросящим дождём, и потерянно смотрел перед собой.
– Что? – Жан подскочил к нему. Тронул за плечо. – Что случилось?
Старик тяжело вздохнул. Вода, собираясь в крупные капли, стекала по его блестящей лысине, по изборождённому морщинами лицу, по седой бороде.
– Керик умер.
Жан замер. Внутри словно оборвалось что-то. Он не знал, что сказать в ответ, как себя повести. Просто растерянно стоял рядом… Да, наверное, он сделал всё, что мог, чтобы спасти мальчишку. Однако жгучее чувство вины не отпускало.
– Два голова зачем закопал? – бормотал кедонец, снова глядя куда-то за горизонт. – Где новый кылдер для Керик теперь найти? Как его чужой земля закопать?.. Теперь один. Конец весь мой род… Куда дальше жить?
– Ты не один. Не один! – Жан обнял старика. Ободряюще похлопал по спине. – Я… мы все с тобой вместе. Теперь мы – твой род. Мы тебя не бросим, обещаю. Поехали дальше с нами.
– А Керик? Надо хоронить.
– Отвезём его в Тагор. Там похоронишь, рядом со своим новым домом. Два, от силы три дня дороги осталось. Я…
– Не ругай себя за Керик. Я помню. Ты меня отпускал. Я сам хотел бой. И Керик хотел бой. Он хорошо сражался. Много стрелял. Метко. Его душа будет там, – Шельга поднял глаза к небу, – на лучших лугах. Иль Тари, ему теперь хорошо. Страх нет. Боль нет. Керик и все мои теперь там… Я здесь. Один.
– Шельга, ты…
– Пусть так. Иль Тари. Мне всё равно. Хочешь, еду твой город.
***
Караван медленно брёл сквозь моросящий дождь по раскисшей дороге. Рыжеухая лошадка, заскучав от мерной ходьбы, норовила перейти на рысь, но Жану было не до того. Он собрался, было, проинструктировать Ги, и ускакать с небольшим числом сопровождающих вперёд, однако инструктаж очень быстро превратился в спор. Хорошо хоть, что спор этот никто из подчинённых не слышал – Жан и Ги ехали впереди, шагов на сорок обогнав караван.
– А я говорю, нам нельзя разделяться, – размахивал Ги руками. – Ведь только что было нападение! Еле живы остались. Трёх человек человек потеряли. И ты опять хочешь умчать вперёд без охраны? Для чего тогда я нанял в Тамплоне столько бойцов?
– Но невозможно же ехать так медленно! Там, в Тагоре, сейчас может произойти что угодно. Вдруг они теперь увезут её в Анлер, или подстроят ещё какую-то гадость?
– Если ты явишься в Тагор один, или даже с парой бойцов, то вряд ли сумеешь чего-то добиться, – покачал головой Ги. – Ты же знаешь, там, в графском доме, два десятка вооруженных рыцарей и слуг. Если у тебя не будет хотя бы столько же, с тобой даже разговаривать не станут. Кому сейчас подчиняются эти рыцари и слуги? Неужели твоей Лин?
– Они подчиняются Карин. До замужества Лин находится под опёкой матери.
– Во-от. Выходит, на деле, они подчиняются мужу Карин, герцогу Арно. Как думаешь, что они сделают, если ты явишься к ним один, без охраны?
– Но ведь король обещал, и…
– Король в Эймсе. И если ему доложат, что ты убит, то он просто на свадьбу не приедет. Скажет: – «ах, как жаль!» – и назначит графом кого-то другого. Именно этого и хочет герцог Арно. Если тебя убьют по дороге, или прямо в Тагоре, до свадьбы, до приезда короля, то Арно выиграл. Он выдаст твою Элинору за кого пожелает, а потом уговорит короля именно её мужа назначить Тагорским графом.
– Скорее всего сейчас в Тагоре, да и в Эймсе все мои враги думают, что я убит. Если я быстро нагряну в Тагор, то это смешает их планы, – возразил Жан. – А если мы будем, как улитки, ещё дней пять тащится до Тагора с этими волами и телегами, люди Арно в Тагоре прознают, что я жив, и успеют приготовить какую-то новую гадость.
– Давай доедем сперва до Леронта. Найдём там ещё пять, а лучше десять хороших бойцов. Трофеев у нас много. Вооружить их есть чем. А потом двинем в Тагор. Чем больше будет наш отряд, тем весомей будет каждое твое слово в Тагоре. Тем труднее будет врагам тебя убить. На большой отряд никто не решится напасть. А если у нас будет больше бойцов, чем в графском доме, то ты просто приедешь и начнёшь там командовать. Никто и пикнуть не посмеет.
– А если запрячь в телеги лошадей? – не унимался Жан. – Ведь лошади идут куда быстрей, чем волы. И устают не так быстро.
– В телеги? Лошадей? – Ги покачал головой. – Ты, господин, порой такое скажешь, что… Нет, серьёзно? А почему не ослов?.. Ты правда не понимаешь? У лошадей не хватит сил тащить такой груз. Лошадь годится для верховой езды, для какой-то лёгкой повозки…
«Тут что-то не так. Неужели в этот мире лошади по-другому устроены?.. Нет, вроде они такие же. И я точно знаю, что лошадь должна нормально тащить телегу. Да, волы могут работать на одном только подножном корму, на траве и сене, а лошадь надо овсом кормить, если она работой нагружена. Поэтому все тут предпочитают запрягать волов. Ну у меня же сейчас прорва лошадей, и они всё равно жрут этот чёртов овёс!»
– Надо остановиться и просто попробовать запрячь лошадей в телеги, – решительно заявил Жан.
– Э… Господин, я конечно, понимаю, что тебя год назад молнией стукнуло, и у тебя с тех пор всякие видения и прочие чудеса в голове, но… – Ги оглянулся на идущий следом караван. – Не устраивал бы ты ничего эдакого, нового, пока эти люди к нам не привыкнут. Сейчас они тебя уважают и даже боятся. Своими странными письменами ты их до печёнок пронял. Но запрягать лошадь в воловье ярмо… Они же над тобой смеяться начнут.
– Да, – пристыженно кивнул Жан. – У лошади другая упряжь должна быть.
– Вот именно, – пробурчал Ги. – Но даже если бы у нас лошадиная упряжь была… Наши телеги сейчас так нагружены, что пара лошадей их не сдвинет. Может, и четвёрка не сдвинет, – Ги тяжело вздохнул. – С другой стороны, лошадей у нас столько, что можно почти всех бойцов посадить в седло. И сёдла есть. Если уж тебе так невтерпёж, посади, кого возможно, на лошадей, и езжай с ними вперёд. А телеги с поклажей, с Рикардом, с лекарем и его отцом, следом пойдут, своим тихим ходом.
– Не хотелось бы мне оставлять лекаря и алхимика без охраны, – вздохнул Жан.
– Да что с ними сделается? – отмахнулся Ги. – Ну, давай оставим с ними Хеймо, Вальдо и ещё пару бойцов? В Хеймо я уверен, как в себе. Да он один от десятка разбойников может отбиться в случае чего. И места тут уже заселённые. Вряд ли кто-то осмелится напасть… Сейчас главное, чтобы ты был под хорошей охраной, чтобы ты прибыл в Тагор с большим отрядом бойцов.
– Ну… – Жан вздохнул. – Наверное, ты прав… Но мне надо уже сегодня быть в Леронте. Хорошо бы не за полночь, а пораньше.
– Зачем пораньше?
– Надо поговорить с Эльдегаром, леронтским епископом.
– С дядей твоей Элиноры? – Ги скептически скривился, – думаешь, он не в курсе всех этих интриг герцога Арно?
– В прошлый раз, когда я с ним разговаривал, мне показалось, что Эльдегар не в восторге от нового мужа Карин… Вдруг он сможет нам чем-то помочь?
– Ну… – Ги почесал подбородок. – Тогда нам уже сейчас надо разделяться. Телеги до Леронта только завтра доедут. Но если прямо сейчас устроить привал, всех, кого сумеем, пересадить на лошадей и двинуть вперёд верхом, то к вечеру точно получится доехать до города.
– Отлично! – просиял Жан. Развернувшись назад он тут же поднял руку и закричал: – Стоп! Привал!
***
Дождь всё так же сыпал в лицо мелкую морось. Лошади, двигались скорым шагом, переходя, временами, на рысь. Но настроение у Жана теперь было солнечным. – Вечером они будут в Леронте. Завтра вечером – в Тагоре!
Медленные телеги остались далеко позади. Жан, Гильбер, Лаэр, Низам и десяток наёмников ехали верхом – каждый при своём оружии и доспехе. Кто-то, несмотря на дождь, напялил доспех и шлем на себя. Кто-то вёз всё в притороченных к лошадиным сёдлам тюках. Жан никому не указывал, как поступить. Он не знал, как будет лучше, а впустую придираться к наёмникам не хотелось. Однако сам он решил пока в доспехи не облачаться. Зачем доспеху и шлему лишний раз мокнуть под дождём? Да без них и верхом ехать полегче.
Жан всё также скакал в голове колонны, и, кажется, опять слишком оторвался от общего строя, неосознанно подгоняя лошадь. Приостановив Рыжеухую он оглянулся назад, проверяя, всё ли в порядке. – Бойцы двигались по двое в ряд. Ги – впереди всех. Шельга тоже скакал вместе с ними, в хвосте колонны, рядом с конными носилками, на которых трясся труп бедного Керика.
– Слушай, господин… А что такое эти твои «бандер-логи»? – полюбопытствовал догнавший Жана Гильбер. – Ребята вчера весь вечер шептались, стараясь понять, что это за слово. Но никто его не знает.
«Вот всегда так! Ляпну что-нибудь, а потом приходится выкручиваться. Ведь целый год уже тут прожил – пора бы научиться держать язык за зубами…»
– Ну… Это такое редкое, диалектное слово… По смыслу что-то вроде – разгильдяи, бестолковые, шумные, драчливые… Но в то же время – отважные ребята. Как-то так.
Ги ухмыльнулся:
– Ну, это они и есть, что тут скажешь… Хорошее слово. Заковыристое… Нет, никак у меня из головы не выходит – неужели ты и правда считаешь, что лошадь способна тащить телегу не хуже вола?
– Думаю, лошадь может тащить телегу лучше вола, – уверенно заявил Жан. – По крайней мере быстрее. Надо только правильно её в эту телегу запрячь… В древности, я читал, были такие конные повозки. Колесницы. Четыре лошади везли двух человек – стрелка и возницу. Очень быстро. Пока не придумали ездить на лошадях верхом, с сёдлами, колесницы были грозной военной силой.
– Ну, если четыре лошади и седоков всего два, без груза, тогда понятно, – покивал Ги. – Вес будет совсем другой, чем у наших телег. Такое лошади, конечно, потянут, причем куда быстрее волов.
– Как приедем в Тагор, обязательно попробуем запрягать лошадей в грузовые телеги. Нутром чую, лошадь может тянуть телегу лучше, и, главное, быстрее вола.
– Нутро у тебя, кончено, чуткое, – хмыкнул Ги. – С винным духом вон как здорово получилось. Но лошадь вместо вола… – он с сомнением покачал головой.
***
Ноги, спина, шея – всё ныло от усталости. Целый день скакать, то и дело переходя с шага на рысь – сомнительное удовольствие. Хотя в последние месяцы Жан много ездил верхом, многодневная скачка до сих пор оставалась для него делом утомительным, трудным. Хорошо, что Рыжеухая шла мягкой иноходью, почти без тряски. После целого дня скачки на какой-нибудь другой лошади Жан был бы совершенно разбит. Он заёрзал и уселся поудобнее в обитом алым сукном мягком кресле. Глянул на леронтского епископа, замершего в кресле напротив. «Что-то Эдельгар слишком надолго задумался. Решает, чем теперь мне можно помочь, или прикидывает, как побыстрей от меня отвязаться?»
– Ну, вот что, – седеющий толстяк с грустными глазами, чем-то неуловимо похожий на Лин, наконец, пошевелился. – Сделаем так. Я сам напишу обо всём, что ты мне рассказал, королю. Прямо сегодня. С утра пошлю в Эймс гонца с письмом. А ты… Я понимаю – тебе теперь хочется ударить в ответ… О, я хорошо тебя понимаю. Нездоровая суета Арно вокруг Элиноры, выгодные лично ему, но вовсе не Лин, женихи, которых он ей подсовывал… Конечно мне это не нравилось. Но он был в своём праве. Он теперь, после женитьбы на Карин, такой же законный опекун девочки, как и её мать. Его стремление сделать тагорским графом верного, близкого себе человека тоже понятно. Но настолько пасть, чтобы послать вдогонку за тобой отряд убийц… В том, что ты остался жив, определенно есть божий промысел. Но, Триса ради, сейчас ты не должен никому мстить, не должен давать воли своему гневу, несмотря на то, что этот гнев вполне оправдан. Сейчас главное – судьба Элиноры. Думай о ней, о том, чтобы ей не навредить. Помни, что Карин – её мать, а Арно, хоть и негодяй, но всё-таки её законный отчим. Обещаю тебе – я лично, приеду на вашу свадьбу, и, если на то будет согласие Лин, сам вас повенчаю. Или помогу провести обряд Эньену – вашему, тагорскому, епископу, если он пожелает лично вас повенчать.
«Понятно, чего уж тут. Эльдегар не до конца мне доверяет. Хочет лично поговорить с Лин перед свадьбой. Хочет убедиться, что она меня, правда, любит. Может быть он даже попытается отговорить её от брака, потому что я для неё «не достаточно знатен»… Неважно. Это брат её отца. Его осторожность понятна. Я для него никто, безродный удачливый выскочка, необъяснимое увлечение племянницы. Хвала Трису, что Эдельгар хотя бы не союзник Арно».
– Ты завтра едешь в Тагор?
– Да.
– Я дам тебе в провожатые Гунтара, моего личного телохранителя, и десяток его бойцов. Тут, в Леронте, я как-нибудь недельку без них обойдусь, а там, в Тагоре, Гунтар, с божьей помощью, не даст людям Арно прикончить тебя… и тебе, мой юный друг, не даст наделать опасных глупостей. Я вижу – гнев переполняет тебя… Не возражай… Если вдруг дойдёт до столкновения, защищай Элинору. Защищай себя. Но применяй силу лишь для защиты. Гунтар и его люди будут помогать тебе в этом. А заодно они станут независимыми свидетелями всему, что случится… Хорошо ли ты понял меня, Жануарий?
– Да, святой отец.
Епископ встал и простёр руку над головой Жана:
– Именем Господа нашего Триса, благословляю тебя на добрые дела. Да спасётся твоя душа. Да победит она Зверя внутреннего и внешнего, да отвратится от любого греха. Аруф.
Жан тоже встал и, следом за епископом, повторил жест небесного знамения.
– Спаси тебя Бог за помощь, святой отец. Я этого не забуду.
– Я это делаю ради Лин. И ради попранной справедливости. Арно поступил дурно. Против всех законов – людских и божеских. Такое злое дело не должно остаться безнаказанным. Но помни – истинное и справедливое отмщение Бог берёт на себя, воздавая каждому по делам – иным ещё при жизни, но каждому – после смерти. Нам же, смертным людям, надлежит карать преступников лишь в рамках закона, и, даже исполняя людские законы, по мере сил проявлять милосердие. Тот же, кто вместо Господа посмеет судить и карать людей за грехи, должен знать, что сие есть гордыня и дерзновение перед Богом. Как бы Зверь ни искушал тебя, отринь жажду мщения, и делай лишь то, что должно, не ради мести, но ради спасения и добра. Несправедливых же и злых Господь сам накажет и сам всё управит, как Ему будет угодно. Верь в это, молись, и да сбудется по вере твоей.
Жан в ответ только кивнул. О, как ему хотелось поспорить! Сейчас, после всего, что произошло, ему хотелось лично вспороть брюхо этому подонку Арно! Но в чём-то епископ, конечно, был прав. Месть, это блюдо, которое подаётся холодным. Сейчас надо просто остаться в живых и повенчаться с Лин. Остальное – потом.
***
Топот копыт. Этот топот он уже давно узнавал среди сотни других. Это была рыжая лошадка Лин! Та самая, верхом на которой он увидел свою любовь в первый раз. Та, на которой Лин и теперь часто каталась по Тагору и окрестностям, заглядывая порой в его винокурню. Но сейчас этот топот отдавался в сердце совершенно особенной дрожью.
«Ты меня не любишь» – это было последнее, что она ему сказала вчера. Он так хотел её снова увидеть! Но он боялся идти в графский дом. Боялся снова услышать от неё эти слова, снова почувствовать на вкус их обиду и горечь.
Лин через открытые ворота въехала во двор винокурни. Бросила уздечку одному из мальчишек. Ловко соскочила наземь. Она была в тёмно-синей мальчишеской куртке, в синих холщовых штанах и в тех самых коричневых сапожках, в каких он увидел её первый раз.
Жан шагнул к ней. Сердце колотилось у самого горла. Она увидела его и шагнула навстречу. Он протянул к любимой руки, но Лин не протянула руки в ответ. Вместо этого спросила:
– Она ушла?
Жан лишь помотал головой.
– Ей некуда уйти. Но я обещаю, я уже сегодня найду…
– Ну, тогда… Вот, – Лин вынула из рукава куртки свёрнутый в трубочку папирусный лист и протянула ему. – Читай.
Приняв лист, Жан развернул его дрожащими пальцами:
«Управляющему Цетию повеление. Привезённой девице, рекомой Ула, приказываю дать кров, еду и работу в доме. Тяжелой же работы ей не давать из снисхождения к хромоте, а лучше выдать ей пряжи. А если приглянется она какому доброму человеку, то выдать её замуж. Приданого же за ней дам двадцать со. А подателю сего выдать столько бочек прошлогоднего плохого вина, сколько порожних бочек он привезёт взамен. Если же тебе нужно что, ты мне напиши. Элинора дэ Тагор»
Жан поднял глаза. Лин смотрела на него с тревогой, с надеждой.
– Ты… – его голос дрогнул. – Ты самая лучшая, самая добрая на свете. Я уж и не знал, куда её деть с глаз долой. В городе, оказывается, приличную девушку негде пристроить. Либо бордель, либо кабальное рабство, либо и то, и другое.
– Я же говорила тебе – отправь её в деревню… – вздохнула Лин. – Потом, правда, вспомнила, что у тебя в деревне нет никого… А это тут, недалеко, в моём поместье, в Люэре. У них там белые тонкорунные козы. Чтобы ты знал, вся наша белая шерстяная ткань делается там. Ги твой, наверняка, уже ездил в Люэр за плохим вином. Так пусть съездит ещё раз, а заодно отвезёт туда эту… О, вот и она. Собралась куда-то?
Жан обернулся. – Дверь винокурни была открыта. Оттуда, опираясь на свой сучковатый дорожный посох, вышла Ула. Увидев Жана и Лин она испуганно замерла с выражением ужаса на лице. Жан бросился к ней.
– Куда это ты собралась?
– Да я… Я говорила же… Скоро сама уйду… Вот. Ухожу. Ты прости меня, коли можешь. Не буду я тебя больше тревожить.
– Куда же ты пойдёшь?
– Не знаю. Пойду кому-нибудь в услужение.
– Ты вот что, – Жан осторожно коснулся её плеча. – Иди обратно. Сегодня Ги поедет в этот… В Люэр. Отвезёт тебя. Это поместье графини. Моей девушки. Там тебя примут. Дадут жильё, еду. Будешь там прясть белую козью шерсть. Вот, – показал он свёрнутую в трубку бумагу, – Лин написала об этом своему управляющему письмо.
– Это она? – уточнила Ула издали глядя на Лин. – Какая молоденькая. Красивая. Не то, что я, замарашка. Ула шмыгнула носом. Слеза сорвалась и покатилась у неё по щеке. – Ты держись за неё. Видать, хороший она человек, если даже ко мне так…
– Давай-ка, – Жан развернул Улу и направил обратно в дом. – Иди. подожди в моей комнате. Отдохни, поешь хорошенько. Тебе принесут. Как Ги соберётся ехать в Люэр, он тебя позовёт.
– Ты её всё-таки любишь, – грустно прошептала Лин, когда он к ней вернулся.
– Неправда, – Жан обнял Лин. Теперь она не отстранилась. – Я люблю тебя, только тебя. Ты самая лучшая, самая добрая, самая умная девушка на свете. Я и не ожидал, что ты так…
– Глупости, – покачала головой Лин. – Так поступил бы любой трисианин, будь у него возможнос…
Он поцеловал её в губы. Потом ещё и ещё. Больше они об Уле не говорили.
Глава 33. Тагор
Тагор они увидели вечером следующего дня. Город чернел на юге, за синей лентой реки. Через неширокую в этом месте Ронту на вбитых в дно толстых дубовых сваях был перекинут деревянный мост, на котором вполне могли разъехаться две телеги. Хотя закатное солнце уже коснулось покрытых виноградниками холмов на западе, по мосту до сих пор шло движение. – В город тащилась запряженная волами телега. Всадник обгонял идущих из города зеленщика с ручной тележкой и крестьянку с корзиной на плече.
– Привал! Всем надеть шлема и доспехи. Проверить оружие, – скомандовал Жан, пытаясь разглядеть среди россыпи других зданий большой графский дом с черепичной крышей. Гунтар, ехавший со своим десятком бойцов следом, услышав команду Жана, понимающе кивнул и тоже отдал своим бойцам приказ надеть доспехи. – В Тагоре их могло ждать что угодно.
Вскоре двадцать пять всадников, сверкая шлемами и звеня кольчугами въехали на мост. Единственный в тот момент шедший по мосту пешеход в ужасе шарахнулся к краю и едва не свалился в воду. Сорвав с головы серую шапку он принялся усердно кланяться проезжающим.
На той стороне моста, у подножия полуразвалившейся, ещё имперских времён, сторожевой башни, их ждали два стражника. Один был в железном шлеме без бармицы. Другой в войлочной шапке. Под их бело-синими форменными коттами вряд ли был какой-то доспех, а всё их вооружение состояло из висевших на поясе длинных ножей, копий и круглых щитов бело-синего цвета.
Стражник в железном шлеме решительно натянул и чем-то закрепил в каменной кладке развалин железную цепь, перегородив, таким образом, съезд с моста на городскую мостовую. Затем, направив копьё вперёд и поудобней перехватив щит, он стал дожидаться приближения незваных гостей. Второй стражник всё это время стоял, с нескрываемым ужасом поворачивая голову то на своего напарника, то на с грохотом приближающихся всадников.
– Стой! Кто такие?! – прокричал стражник в железной шлеме. Правда, голос его при этом нервно дрогнул. Всадники остановились перед натянутой цепью.
– Жануар, барон дэ Буэр, – Жан снял с головы свой шлем с бармицей и наносником и оскалился в улыбке.
– Э… Господин барон? А нам сказали – ты умер.
– Кто сказал? – Жан впился в стражника глазами.
– Ну… Приезжал один… рыжебородый, с бельмом на глазу. Говорил, тебя э… разбойники убили.
– Зря говорил. Я жив, – Жан снова надел шлем. – Так ты проезд нам откроешь или…
– Да, конечно, господин Жануар. А… эти все с вами?
– Со мной. Пришлось нанять охрану… От разбойников.
Закивав, стражник звякнул натянутой цепью и, отцепив от стены, бросил её наземь, открывая проезд:
– Добро пожаловать в Тагор, господин Жануар.
***
Графский дом располагался в западной части города, на пресечении Большой и Мостовой улиц. Промчавшись по мощёной деревянными плахами Мостовой улице от собственно моста до перекрёстка с Большой, кавалькада остановилась у ворот, ведущих во двор графского дома. Графский двор на треть был садом-двориком внутри стоящего подковой большого дома, а на две трети – внешним двором с конюшнями, складами и прочими одноэтажными постройками по периметру. Внешние стены зданий сливались между собой, и, соединённые высоким каменным забором, составляли сплошную стену вокруг графского двора. Получался своего рода замок, состоящий из двухэтажного дома и одноэтажной стены. Въездные ворота были закрыты. Внутри двора слышались крики и какая-то суета.
Соскочив с коня, Жан постучал в ворота.
– Кто? – проскрипел стариковский голос привратника из щели между широкими дубовыми створками.
– Это я, Жануар дэ Буэр! Открывай, Жиль! Мне надо срочно увидеться с Элинорой.
Тишина. Жан снова постучал в ворота.
– Жиль! Открывай. Вы что там, заснули? Я вернулся! Я жив! Открывай, куббат тебя задери!
Опять тишина. Какие-то перешептывания.
– Открывай, дурья голова, а то я сломаю ворота!
– Завтра… Приходи завтра, Жан. Сегодня госпожа не может тебя принять, – наконец проскрипел дрожащий голос привратника.
– Вы там что, с ума посходили?.. Позови Энтерия, Жиль. Слышишь? Я не уйду отсюда, пока не поговорю с Элинорой!
Тишина в ответ. Только топот, какие-то шорохи и позвякивание.
– Та-ак, – вскипел Жан и приказал своим наёмникам: – Вы, двое. Перелезьте через ворота и откройте их изнутри. Надо просто отодвинуть засов.
Двое наёмников кивнули и принялись карабкаться на ворота.
– Ну, что вы пялитесь? Помогите им, подсадите! – прикрикнул Жан, и ещё трое кинулись помогать.
Наконец, один из наёмников, подтянувшись, лёг животом на ворота и попытался перекинуть через них ногу.
– Куббатово семя! – охнул он. – Над его спиной, совсем рядом, пролетело копьё, брошенное кем-то изнутри двора. – Да провались ты! – наёмник торопливо соскочил обратно, наружу. Второй, подтянувшись и едва подняв голову над забором, тоже поспешил соскочить вниз.
– Там полно вооруженных людей во дворе!
– У них щиты, копья, мечи! – затараторили оба наёмника.
– Вот как? – прорычал Жан, окончательно зверея. – Чего-то такого я и опасался… Эй вы там! Я, Жануар дэ Буэр, пришел за своей невестой. Если вы меня не впустите по хорошему, я войду, выломав ворота. Если кто-то посмеет напасть на меня или любого из моих людей – он будет убит! Я не шучу! У меня тут три десятка бойцов, и если надо, я разнесу этот дом по камню!.. Вы слышите?.. Энтерий, ты слышишь?
Тишина в ответ. Один из наёмников, подпрыгнув, подтянулся и поднял голову над створкой забора. Со двора в него полетели камни. Один звякнул, ударившись о шлем. Наёмник соскочил обратно, тряся головой.
– Ну, всё! – Жан отобрал топор у стоявшего рядом Лаэра. – Смотрите! Надо перерубить вот эти две доски. Тут и тут. – Он нанёс топором два удара. – И с другой стороны, тут и тут. Видите клёпки? Так к этим доскам крепятся петли. Если разрубить доски там, где я показал, ворота упадут. Лаэр! Бери ещё одного бойца. Рубите здесь. Вы двое – рубите там. Ну? Кого ждёте? – Жан сам нанёс несколько ударов, а потом вернул топор Лаэру. Тот, кивнув, принялся усердно рубить. Скоро к нему присоединились ещё трое.
– Жануар, я должен сказать, что ты творишь беззаконие, – громогласно заявил, подойдя к нему Гунтар.
– Ты что, не понимаешь, что происходит?! – всплеснул руками Жан. – Я пытаюсь спасти свою невесту! И если для этого придётся спалить дола этот прекрасный дом, да даже весь этот город, то я пойду и на это… Руби давай! Что встали?!
К покрытой черепицей пологой крыше домика, примыкающего к воротам, кто-то изнутри приставил лестницу. На крышу забрались и замерли там двое графских дворовых слуг. Одного из них Жан знал. Это был Тибо – ученик садовника. Со двора этим двоим что-то кричали. Жан узнал голос Энетерия. Взяв с крыши черепицу, Тибо замахнулся и швырнул ей в одного из рубящих ворота бойцов. Черепица саданула того по плечу и наёмник, дёрнувшись, отскочил в сторону. Тибо нагнулся чтобы взять ещё одну черепицу. Второй тоже нагнулся за черепицей. Ги метнул копьё. Оно вонзилось Тибо в ногу и ученик садовника, схватившись за неё, с жалобным воплем упал вниз, внутрь двора.
– Копьё мне! – рявкнул Ги. Один из наёмников тут же вложил своё копьё ему в руку.
Второй слуга, испуганно охнув, немедленно сам спрыгнул с крыши.
– Кидайте копья в любого, кто залезет на крышу и попытается вам помешать! – скомандовал Жан. – Низам, возьми топор. Иди за мной… Гунтар!
– Что ты творишь, парень? – схватился за голову Гунтар.
– Дай мне троих бойцов, – попросил его Жан. – Мой человек будет рубить дверь, а твои пусть стоят рядом. Там, в доме, есть дверь, чёрный ход для слуг. Он ведёт на Большую улицу. Это единственный кроме ворот выход с графского двора.
– Мои люди ничего ломать не будут, – попятился Гунтар.
– Хорошо, хорошо, не будут, – закивал Жан. – Твоим людям ничего не надо делать. Низам будет рубить дверь, но если кто-то выскочит и нападёт на него, твои люди должны будут его защищать. Ты же видишь. – Там какие-то изменники засели внутри. Нельзя допустить, чтобы из этого чёрного хода кто-то вышел, сбежал. Пусть они думают, что мы пытаемся вломиться ещё и через чёрный ход… Ну, дашь троих, чтобы они там просто стояли?
– Ну… хорошо, – Гунтар вздохнул и ткнул пальцем: – ты, ты и ты – следуйте за Жаном. Будете защищать вот этого, с топором. Вмешиваетесь, только если кто-то на него нападёт.
Низам правильно понял свою задачу, и, грозно выкрикивая: – «А ну, навались! Руби крепче, дубина! Давай ещё! Руби! В щепки!» – принялся шумно и беспорядочно бить топором в дверь чёрного хода.
Жан бегом вернулся к воротам. Там дело двигалось. Лаэр и наёмники всё глубже врубались в указанные им доски. Остальные стояли, прикрывшись щитами и приготовив копья для броска. Однако, на крышу привратницкой и других смежных с воротами строений никто больше не рисковал залезать. Солнце, тем временем, село. Над городом медленно сгущались сумерки.
«Господи, что они сделали с Лин? Почему меня к ней не пускают?.. Как же теперь?.. Ведь она много лет росла с этими людьми. Там не какие-то головорезы. Там её защитники и слуги. Точнее, они были её защитниками и слугами, а теперь… Но если я снова, как под Тамплоной, кинусь их всех убивать… Как потом буду смотреть в глаза Лин? Что она скажет?.. Однако, не могу же я просто уйти! Они увезут её в Анлер и выдадут насильно за какого-нибудь верного герцогу старика… Как же мне хочется всех этих гадов поубивать! Господи, Трисе, усмири моего Зверя, дай мне холодный рассудок… Господи, вразуми этих людей, вразуми и моих, и меня самого…»
Ворота с треском накренились и повисли на одной, ещё не до конца перерубленной доске.
– Слушай мою команду, – произнёс Жан. – Первыми не нападать. Идти плотным строем, сомкнув щиты. Рубить и колоть только тех, кто сопротивляется. Раненых не добивать. Тех, кто бросит оружие, не бить. Просто связывать и брать под стражу для дальнейшего разбирательства. Всем ясно?
Наемники понимающе загудели. Жан обернулся назад, к Гунтару:
– Надеюсь, когда мы войдём внутрь, ты не нападёшь сзади?
– Я буду делать лишь то, что приказал мне синор Эльдегар. Он отдавал мне этот приказ при тебе и ничего сверх того мне не говорил. Мы здесь, чтобы защищать тебя от нападения врагов, и чтобы быть свидетелями всего, что случится.
– Хорошо. Довольно и этого. Просто зайдите внутрь и стойте у нас за спиной.
Последний удар топора, и обе створки ворот, сцепленные, словно стержнем, толстым засовом, упали наземь. Наемники сомкнули щиты. За рухнувшими воротами их ждала дюжина вооруженных бойцов.
– Шаг вперёд! Ещё! Ещё! Строй не ломать. Шагаем следом за мной! – командовал Жан, идущий со щитом и мечом в центре строя, словно бы во главе клина, в который как-то неожиданно превратилась линия его щитоносцев.
Они прошли по упавшим воротам во двор. Ещё пара шагов. Защитники графского дома попятились.
– Ли-ин!!! Я пришел за тобой! Выйди и останови это всё, если можешь!
Ещё шаг вперёд. Ещё шаг. «Неужели они успели её увезти? Но тогда почему они не впустили меня сразу внутрь?.. Нет, она, наверняка заперта где-то в доме!»
– Энтерий! Прикажи им опустить оружие и отведи меня к Лин! Король обещал назначить меня графом Тагора! Я ваш новый господин! Любой, кто поднимет на меня оружие, будет убит за измену! Любой, кто сейчас бросит оружие наземь, будет прощён!
Ещё шаг. Ещё.
– Энтерий! Прикажи им опустить оружие, иначе я с тебя, с живого, кожу сдеру, прямо тут, на центральной площади Тагора!
Ещё шаг.
– Не прячься за их спинами, старый дурак! Прикажи им…
В Жана полетело сразу два копья. От одного он успел закрыться, подняв щит. Другое было брошено сбоку, прямо ему в лицо. Единственное, что он успел – немного дёрнуться в сторону. Копьё, черканув по щеке, всем весом ударило в бармицу, резко дёрнуло в сторону его шлем, а за ним и голову. В этот же момент другое копьё, ударив в щит, пробило его, на ладонь высунув из расщеплённой доски своё острие. Жан, не устояв на ногах, упал.
