Текст книги "На суше и на море. 1967-68. Выпуск 08"
Автор книги: Александр Казанцев
Соавторы: Валентин Иванов,Георгий Гуревич,Александр Колпаков,Михаил Грешнов,Владимир Михановский,Валерий Гуляев,Ростислав Кинжалов,Олег Гурский,Владимир Толмасов,Викентий Пачковский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 41 страниц)
– Саквояж был куплен специально для этого дела. Значив покупка была сделана недавно, и, вероятно, в этом городе. Если мы ее найдем, кто купил саквояж в здешних магазинах, придется поискать подальше.
– Правильно, – согласился Райдер. – Тем временем я сделаю еще кое-что.
– А именно?
– Мы живем в эпоху техники. У нас есть обширная сеть связи и подробные картотеки. Давайте используем то, что у нас уже есть.
– Что вы имеете в виду? – спросил Гаррисон.
Райдер пояснил:
– Кража, совершенная так гладко, чистенько и аккуратно, сама напрашивается на повторение. Может быть, он уже проделывал это раньше. Весьма вероятно, что он проделает это снова.
– Так что же?
– У нас есть его описание, но оно немногого сюит. – Он подался вперед. – У нас есть также все подробности его метода, а это вполне надежно!
– Да, вы правы.
– Ну так давайте сведем описание преступника к неизменным элементам – росту, весу, сложению, цвету глаз. Все прочее не стоит внимания. Резюмируем также его технику, сведем ее к голым фактам. Все это можно будет выразить в полутысяче слов.
– А тогда?
– В стране насчитывается 6280 банков, из которых немногим более 6000 входят в Ассоциацию банков. Я добьюсь в Вашингтоне, чтобы там выпустили необходимое количество бланков для Ассоциации. Ее нужно предостеречь против подобного фокусника и попросить, чтобы нам сообщили все подробности, если какой-нибудь банк будет обокраден, несмотря на предупреждение, или уже был обокраден.
– Хорошая мысль, – одобрил Гаррисон. – У какого-нибудь начальника полиции могут оказаться детали, которых у нас нет, а у нас – такие, которые могут понадобиться ему. Если мы соберем все данные вместе, они могут оказаться достаточными, чтобы раскрыть оба преступления.
– Есть и еще кое-что, – произнес Райдер. – Преступник уже может быть занесен в картотеку. Если нет, то нам не повезло. Но если он уже делал такое и раньше и был пойман, то мы сможем найти его карточку мгновенно. – Он подумал и добавил: – Эта картотека в Вашингтоне – действительно хорошая вещь.
– Я знаю о ней, конечно, но не видел, – вставил Гаррисон.
– Один мой приятель, почтовый инспектор, недавно убедился в ее полезности. Он выслеживал преступника, продававшего по почте поддельные нефтяные акции. Описания его не было. Никто из жертв не видел его во плоти.
– Неважное начало.
– Да, но это был стреляный воробей, что само по себе уже является уликой. Такой опытный обманщик должен был находиться в картотеке.
– И что же?
– Опытный специалист закодировал имеющиеся данные и подал их в скоростной экстрактор, как дают след собаке. Электронные пальцы промчались по отверстиям и вырезам в миллионе карточек гораздо быстрее, чем вы успеваете высморкаться. Отбросив шантажистов и другую мелочь, пальцы выудили тысячи четыре мошенников. Из них они отобрали около шестисот продавцов акций, а из этих последних – сотню тех, что специализировались на нефтяных акциях. А из сотни они отобрали дюжину действовавших только по почте.
– Это сузило поиски, – вставил Гаррисон.
– Машина выдала 12 карточек, – продолжал Райдер. – Какой-нибудь добавочный факт позволил бы ей выбросить одну-единственную. Но ничего больше она не могла сделать. Да это и не было нужно. Быстрая проверка показала, что четверо из двенадцати уже умерли, а еще шестеро сидят за решеткой. Из оставшихся двоих одного арестовали, но тому удалось доказать, что он ни при чем. Остался только один. Теперь у почтовых властей были его имя, портрет, описание, привычки, сообщники – все, кроме разве девичьей фамилии его матери. Не прошло и трех недель как его поймали.
– Чисто сделано. Не могу только понять, зачем они сохраняют в картотеке покойников.
– Это потому, что иногда – порой через целые годы– появляются сведения, доказывающие, что они виновны в старых, нерасследованных до конца преступлениях. Зло, которое люди делают, живет и после них, добро, если оно и есть, приходится хоронить вместе с ними. – Он прищурился на собеседника и добавил: – Работники картотеки не любят оставлять дела незаконченными. Им нравится делать на них окончательную пометку, хотя бы для этого требовалось полжизни. Они – люди аккуратные, знаете ли. Тот, кого мы разыскиваем, проделает такой же фокус, запаситесь терпением и убедитесь сами. – Он указал на телефон. – Ничего, если я поговорю по междугородному? – Ухмыляясь самому себе, Райдер схватил трубку. – Дайте мне Казначейство США, Вашингтон, линия 417, мистера О’Кифа.
В течение последующих 24 часов земная техника продолжала свое упорное, утомительное, но неумолимое дело. Патрульные расспрашивали лавочников, местных сплетников, трактирщиков, гуляк, клерков – всех и всякого, кто, хотя бы случайно, мог дать какие-либо крохи ценной информации. Детективы в штатском стучались в двери, задавали множество вопросов всякому, кто отвечал, проверяли тех, кто не хотел ответить. Местная полиция шарила по мотелям и трейлерным паркам, расспрашивала владельцев, администрацию, служащих. Шерифы и их помощники побывали на фермах, где, как было известно, иногда бывали постояльцы.
В Вашингтоне из одной машины вышло 6 тысяч листовок, пока другая машина надписывала 6 тысяч конвертов. Электронные пальцы разыскивали заданную комбинацию из дырочек и прорезей среди миллиона самых различных карточек.
Как всегда, первыми результатами были пачки отрицательных ответов. Никто из родственников Ашкрофта не исчезал ни теперь, ни раньше. В семействе у Летсерна не оказалось темных личностей, у него не было близнеца, его единственный брат, на 10 лет моложе, пользовался прекрасной репутацией, не отличался особенным сходством и во всяком случае мог представить безукоризненное алиби.
Ни один банк не был обокраден ловким притворщиком. В меблированных домах, отелях и прочих вероятных укрытиях преступника человек, похожий на Летсерна, не появлялся.
Однако с дедуктивной точки зрения определенное количество отрицательных ответов может дать несколько положительных. Гаррисон и Райдер изучили полученные сведения и пришли к одним и тем же выводам. Ашкрофт и Летсерн действительно оказались ни при чем. Неизвестный преступник был новичком в грабежах, и его первый успех, несомненно, должен заставить его предпринять еще одну попытку. Такой мастер перевоплощения, видимо, до преступления скрывался под какой-то другой личиной, чем та, которую он сейчас принял.
Первые интересные сведения поступили в конце дня. Кастнер вошел, сбил шляпу на затылок и сказал:
– Кажется, у меня что-то есть.
– Например? – жадно спросил Гаррисон.
– На такой тип саквояжей мало спроса, и в городе их продает только один магазин. За последний месяц продано три штуки.
– С уплатой по чеку?
– Самыми что ни на есть наличными. – Кастнер ответил мрачной улыбкой на разочарованный взгляд своего начальника и продолжал: – Но двое из покупателей – местные жители, которых все знают. Оба сделали свою покупку недели три назад. Саквояжи еще при них, и они могут рассказать о каждом своем шаге в пятницу утром. Я проверил показания, они вполне надежны.
– А третий покупатель?
– К этому я и веду, шеф. Он мне кажется подходящим. Он купил саквояж вечером, накануне кражи. Никто его не знает.
– Чужак?
– Не совсем. Я получил подробное описание его от Гильды Кассиди, продавшей ему саквояж. Это человек средних лет, худощавый, робкий.
– Почему вы говорите, что он не совсем чужак?
– Потому, шеф, что магазинов, торгующих теми или другими кожаными вещами, наберется с дюжину. Я живу здесь довольно давно, но мне долго пришлось искать, где продаются такие саквояжи. Я и подумал: этому негодяю тоже приходилось делать такой же обход. Я пошел по всем магазинам второй раз, давая это новое описание…
– И что же?
– В трех из них вспомнили этого человека, – он интересовался, чем у них торгуют. – Кастнер помолчал и добавил: – Сол Бергман, из «Друга путешественника», говорит, что лицо этого человека ему немного знакомо. Он не знает, кто он, но уверен, что уже видел его два или три раза.
– Может быть, случайный клиент издалека?
– Похоже, шеф, на то.
– «Издалека» может означать любой пункт в радиусе ста миль, – Проворчал Гаррисон. – Или еще дальше. – Он кисло взглянул на Кастнера. – Кто видел его дольше и ближе всех?
– Продавщица Кассиди.
– Вы бы привели ее, да поскорее.
– Я и привел. Она ждет за дверью.
– Хорошо, Джим, – одобрил Гаррисон, светлея. – Давайте ее сюда.
Кастнер вышел и вернулся с высокой, тоненькой девушкой лет двадцати. Она сидела, холодная и сдержанная, сложив руки на коленях, и отвечала на вопросы Гаррисона, старавшегося получить возможно более полное описание заподозренного.
– Опять чертов кружный путь, – пожаловался Гаррисон, когда она кончила. – Теперь ребятам придется проделать все заново, чтобы найти следы этого человека!
Райдер вмешался:
– Может быть, мы облегчим им задачу. – Он пытливо взглянул на девушку через стол. – То есть если мисс Кассиди поможет нам.
– Я сделаю все, что могу, – заверила она.
– Наш штатный художник Роджер Кинг в свободное время рисует карикатуры. Он мастер, большой мастер. – Райдер снова обратился к девушке: – Мистер Кинг покажет вам множество фотографий. Просмотрите их повнимательнее и выберите примечательные черты, соответствующие чертам человека, купившего саквояж. Подбородок на одном снимке, рот – на другом, нос – еще на каком-нибудь. Кинг сделает составной портрет и будет изменять его по вашим указаниям, пока вы не скажете, что достаточно. Подумайте, сможете ли вы сделать это.
– О, разумеется, – сказала она.
– Есть еще Сол Бергман, – заявил Кастнер, – Он очень хочет помочь.
– Тогда давайте сюда и его.
Копии рисунка Кинга были разосланы вместе с описанием и требованием ареста. Не прошло и нескольких минут, как раздался телефонный звонок. Гаррисон схватил трубку:
– Полиция Нортвуда.
– Я сержант Уилкинс, говорю из казарм полиции штата. Мы только что получили ваш листок насчет розыска. Я знаю этого типа. Он живет как раз на моем участке.
– Кто он?
– Его зовут Уильям Джонс. Он держит питомник акров в 20 у дороги номер 4, в нескольких часах пути от вас. Мрачноватый субъект, но против него нет никаких улик. Хотите, мы сцапаем его?
– Уверены ли вы, что это именно он?
– На картинке его лицо, и это все, что я знаю. Я работаю так же давно, как и вы, и в лицах не ошибаюсь.
– Ну конечно, сержант. Мы будем благодарны, если вы доставите его к нам для допроса.
Гаррисон откинулся в кресле, рассеянно созерцая стол и обдумывая последние новости. Через некоторое время он сказал:
– Я бы не удивился, если бы этот Джонс был когда-то водевильным актером или трансформистом. Но он держит питомник где-то в глуши, и вот это для меня загадка. Мне как-то трудно представить, чтобы он мог проделать такую ловкую кражу.
– Не исключено, что он только сообщник. Заранее купил саквояж, потом спрятал деньги, возможно, стоял на страже, пока преступник совершал кражу.
Гаррисон кивнул.
– Мы разберемся, когда его доставят сюда. У него будут неприятности, если он не сможет доказать, что его покупка здесь ни при чем.
– А что, если он докажет это?
– Тогда мы очутимся там же, откуда начали. – Гаррисон помрачнел при этой мысли. Телефон зазвонил снова.
– Нортвуд, полиция.
– Говорит патрульный Клинтон, шеф. Я только что показал этот рисунок некой миссис Бастико, которая держит меблированные комнаты по улице Стивенс, 157. Она клянется, что нарисован Уильям Джонс, проживавший у нее 10 дней. Он приехал без багажа, но позже приобрел новый саквояж вроде дэйкиновского. В субботу утром он уехал, захватив саквояж. Он заплатил за четыре дня лишних, но не вернулся больше.
– Оставайтесь там, Клинтон. Мы сейчас будем. – Гаррисон алчно облизнулся и обратился к Райдеру: – Поехали.
Они поспешили на улицу Стивенс, 157. Это был старенький каменный дом с истертыми ступеньками.
Миссис Бастико, женщина с несколькими бородавками на лице, возмутилась:
– У меня никогда не было полисменов. Ни разу за 20 лет.
– А теперь будут, – успокоил ее Гаррисон. – Это придаст вашему дому респектабельность. Ну, что вы знаете об этом Джонсе?
– Ничего особенного, – ответила она, все еще ворчливо: – Он держался особняком. А я не пристаю к постояльцам, если они ведут себя прилично.
– Говорил ли он, откуда приехал или куда едет?
– Нет. Он заплатил вперед, сообщил свое имя и сказал, что здесь по делам. Вот и все. Он уходил каждое утро, возвращался вечером, не очень поздно, всегда был трезвым и ни с кем не ссорился.
– Посетители у него бывали? – Гаррисон извлек фотографию Летсерна. – Кто-нибудь вроде вот этого, например?
– Офицер Клинтон показывал мне ваш снимок еще вчера. Я этого человека не знаю. Никогда не видела, чтобы мистер Джонс разговаривал с кем-нибудь.
– Гм-м! – Гаррисон был явно разочарован. – Нам хотелось бы взглянуть на его комнату. Вы не возражаете?
Она сердито повела их наверх, отперла дверь, ушла и предоставила им рыться сколько они захотят. Весь ее вид показывал, что она не терпит полиции.
Они тщательно обыскали комнату, сняли простыни, сдвинули мебель, подняли ковры, даже отвинтили и опорожнили сифон умывальника. Патрульный Клинтон извлек из узенькой щели между досками на полу маленькую прозрачную розовую бумажку, а также два странных зернышка, похожих на миндальные и издававших сильный приятный запах.
Они отвезли эти ничтожные улики к себе, чтобы отправить в Государственную криминологическую лабораторию на анализ и заключение.
Еще через 3 часа явился Уильям Джонс. Он не обратил внимания на Райдера, но обрушился на затянутого в мундир Гаррисона и спросил:
– С какой стати меня сюда притащили? Я ничего не сделал дурного.
– Тогда не о чем беспокоиться. – Гаррисон строго спросил:
– Где вы были утром в прошлую пятницу?
– На это ответить легко, – произнес Джонс с оттенком досады. – Я был в Смоуки Фоллз, искал там запчасти к культиватору.
– Это в 80 милях отсюда.
– Ну так что же? От меня это гораздо ближе. И я не мог найти эти запчасти больше нигде. Если здесь в Нортвуде есть такая фирма, покажите мне ее.
– Не будем говорить об этом. Долго вы там пробыли?
– Приехал в 10 утра, уехал к вечеру.
– Вам понадобилось столько времени, чтобы найти несколько запасных частей?
– Я побродил по городу. Покупал кое-что. Пообедал ц несколько раз выпивал.
– Значит, в городе найдется много людей, которые смогут подтвердить ваше пребывание там?
– Ну, разумеется, – ответил Джонс с обезоруживающей уверенностью.
Гаррисон взял трубку телефона, сказал кому-то:
– Введите сюда миссис Бастико, девушку Кассиди и Сола Бергмана. – Он снова переключил внимание на Джонса. – Расскажите мне в точности, где вы были с момента приезда в Смоуки Фоллз до отъезда и кто видел вас там.
Услышав эту фразу, Джонс не выказал ни тревоги, ни смущения:
– Могу я уйти? У меня есть дело.
– У меня тоже, – возразил Гаррисон. – Где вы спрятали кожаный саквояж?
– Какой саквояж?
– Новый, тот что купили вечером в четверг.
Глядя на него с изумлением, Джонс произнес:
– Эй, что вы хотите мне пришить? Я не покупал саквояжа. Зачем он мне? Никакого саквояжа мне не нужно.
– Вы еще скажете, что не прятались в меблированном доме на улице Стивенс?
– Не прятался. На улице Стивенс я никого не знаю, я там никогда не был.
Они спорили еще минут двадцать. Джонс упрямо твердил, что весь четверг работал у себя в питомнике. Он никогда не слышал о миссис Бастико, не покупал саквояжа, похожего на дойкиновский. Если они хотят обыскать его ферму, то – в добрый час; а если найдут у него такой саквояж, то, значит, сами и подбросили его.
В дверь просунул голову патрульный, доложил:
– Они здесь, шеф.
– Хорошо.
Минут через десять Гаррисон повел Джонса в соседнюю комнату, поставил его в ряд вместе с детективами и полудюжиной ничем не примечательных личностей, взятых прямо с улицы. Сол Бергман, Тильда Кассиди и миссис Бастико вошли, взглянули на всех этих людей и одновременно указали на Джонса.
– Это он, – сказала миссис Бастико.
– Тот самый человек, – подтвердила мисс Кассиди.
– Больше некому, – добавил Сол Бергман.
– Они с ума сошли, – заявил Джонс.
Позвав троих свидетелей в свой кабинет, Гаррисон спросил их, не ошибаются ли они. Но все свидетели настаивали, что не ошибаются. Разыскиваемый человек – это и есть Уильям Джонс, решительно и окончательно.
Он отпустил свидетелей и задержал Джонса до получения сообщений из Смоуки Фоллз. К концу законного 24-часового срока задержания поступили результаты проверки. Не менее 32 человек полностью подтвердили слова задержанного, указавшего, где он был с 10 часов утра до 3.30 пополудни. Дорожные посты тоже видели его на всем пути в город и обратно. Полиция штата обыскала ферму Джонса. Саквояжа не было. Не обнаружили сколько-нибудь крупной суммы денег.
– Все пропало, – проворчал Гаррисон. – Мне остается только отпустить его с самыми нижайшими извинениями. Что это за проклятое дело, где каждого принимают за кого-то другого!
Райдер погладил свои подбородки и предложил:
– Может быть, нам стоит проверить и эту линию. Давайте, поговорим с Джонсом еще раз, прежде чем отпустить его.
Джонс выглядел теперь гораздо более покорным. Он был готов на все, лишь бы его поскорее отпустили домой.
– Простите, что мы беспокоим вас, мистер Джонс, – кротко заговорил Райдер. – Но в данных обстоятельствах это неизбежно. Мы решали очень трудную проблему. – Он подался вперед, устремив на собеседника властный взгляд. – Вы окажете нам большую услугу, если подумаете хорошенько и скажете нам, не принимали ли вас когда-нибудь за кого-то другого.
Джонс открыл рот, закрыл, снова открыл:
– Господи, именно это и случилось со мной недели две назад.
– Говорите! – произнес Райдер, и глаза у него заблестели.
– Я приехал в город, пробыл там около часа, и тут какой-то парень на другой стороне улицы окликнул меня. Это был незнакомый человек, и я подумал сначала, что он окликает другого. Но он обращался ко мне.
– Продолжайте, – поторопил его Гаррисон.
– Он спросил меня как-то озадаченно, как я сюда попал. Я сказал, что приехал на своей машине. Он не хотел верить.
– Почему?
– Он сказал, что я шел пешком и голосовал по дороге. Он взял меня и привез в Нортвуд. Больше того, высадив меня, он поехал прямо в город и ехал так быстро, что никто не мог перегнать его. Потом он поставил машину, пошел по улице, и первый, кого он увидел, был я на противоположном тротуаре.
– Что вы сказали ему?
– Сказал, что это наверняка был не я и что его собственный рассказ доказывает это.
– И он был сбит с толку, верно?
– Он совершенно обалдел. Повел меня к своей машине, спросил: «Значит, вы в ней не ехали?» Я, конечно, подтвердил, что нет, и ушел. Сначала я подумал, что это розыгрыш, потом стал подозревать, что у него не все в порядке с головой.
– Так вот, – осторожно заговорил Райдер, – мы должны найти этого парня. Расскажите все, что вы о нем знаете.
Сосредоточенно подумав, Джонс сказал:
– Ему не меньше 35 лет, он хорошо одет и складно говорит, похож на коммивояжера. На заднем сиденье лежало множество листовок, цветных таблиц и банок с красками.
– Вы хотите сказать – в багажнике? Вы заглядывали туда?
– Нет. Они лежали на заднем сиденье.
– А сама машина?
– «Флаш» последней модели, темно-зеленая с белыми стенками, есть радио. Номера я не запомнил.
Гаррисон расспросил Джонса еще о внешности, манерах, одежде владельца «Флаша», потом вызвал городскую полицию и попросил найти след этого человека.
– Ищите скорей всего в магазинах, торгующих красками. Он похож на коммивояжера, совершающего свой объезд.
Джонс с большим облегчением отправился домой. А через два часа позвонили из города.
– Этого типа в магазинах хорошо знают. Его зовут Бердж Киммелмен, он представитель фирмы «Акме» в городе Мерной, Иллинойс. Местопребывание в настоящий момент неизвестно. Хозяева смогут разыскать его для вас.
Гаррисон позвонил в фирму «Акме» и обратился к Райдеру:
– Он где-то в сотне миль к югу. Сегодня вечером ему позвонят в отель, и завтра он будет здесь.
– Хорошо.
– Хорошо ли? – спросил Гаррисон с оттенком горечи. – Мы тратим все свои силы, выслеживая разных людей, а нас ведут от одного к другому. Это может продолжаться бесконечно.
– Человек находит истину не сразу, но находит обязательно, – возразил Райдер.
А совсем в другом месте, миль 700 западнее, шел к цели кружным путем и некто другой.
Его звали Артур Форрел, он был газетным репортером, работал в маленьком «капустном листке». Кто-то в редакции сунул ему клочок бумаги.
– Вот вам. Еще один блюдечник. Ступайте!
Он неохотно отправился по адресу, указанному на клочке. Ему открыл молодой человек, смышленый на вид.
– Вы Джордж Ламот? Я из «Клича». Вы говорили, что у вас есть что-то о летающем блюдце. Верно?
Ламот поморщился:
– Это не блюдце. Это сферический предмет, искусственного происхождения.
– Когда и где вы его видели?
– Прошлой и позапрошлой ночью. Высоко в небе.
– Прямо над городом?
– Нет, но его было видно отсюда.
– Я не видел. Пока, насколько я знаю, вы единственный обнаружили его. Как вы это объясните?
– Его очень трудно увидеть невооруженным глазом. У меня есть восьмидюймовый телескоп.
– Сами построили?
– Да.
– Вот это дело! – восхищенно заметил Форрел. – Покажите-ка мне его, а?
Ламот, поколебавшись, повел репортера наверх. Там стоял настоящий телескоп, задрав свою любопытную морду к съемному люку на крыше.
– И вы действительно видели предмет в эту штуку?
– В течение двух ночей, – подтвердил Ламот. – Надеюсь наблюдать его и сегодня.
– Что вы о нем думаете?
– Это только догадки, – уклончиво ответил молодой человек. – Я только хочу сказать, что он находится на круговой орбите, что он шарообразен и, кажется, сделан из металла.
– У вас есть снимок?
– К сожалению, у меня нет аппарата.
– Может быть, кто-нибудь из наших фотографов сможет вам помочь.
Форрел задал еще десятка два вопросов и закончил с сомнением:
– То, что видели вы, смог бы увидеть всякий, у кого есть телескоп. Мир полон телескопов, некоторые такие большие, что сквозь них мог бы пройти локомотив. Как случилось, что об этой новости никто не кричит?
Слегка улыбнувшись, Ламот ответил:
– Всякий, у кого есть телескоп, не смотрит в него 24 часа в сутки. А если и смотрит, то изучает какую-нибудь определенную область звездного неба. Думаю, что мне посчастливилось. Вот почему я позвонил в «Клич».
– Совершенно верно, – согласился Форрел, наслаждаясь сочным ароматом маленькой сенсации.
– Далее, – продолжал Ламот, – предмет видели и другие. Прошлой ночью я позвонил троим друзьям-астрономам. Они проверили мое открытие. Двое сказали, что будут звонить в ближайшие обсерватории, чтобы привлечь их внимание. Сегодня я отправил полный отчет в одну обсерваторию и в научный журнал.
– Черт возьми! – вскричал Форрел, у которого зачесались пятки. – Мне лучше поспешить с этой новостью, пока о ней не напечатали где-нибудь еще. – Потом он добавил: – Я сам не видел этого шарообразного сооружения, так что мне нужно проверить ваше заявление по другому источнику. Это не значит, что я вам не доверяю. Я должен проверять сведения или искать себе другую работу. Можете ли вы дать мне имя и адрес одного из ваших друзей-астрономов?
Ламот оказал ему эту любезность. Когда Форрел мчался к телефонной будке, по улице проехал полицейский джип. Он затормозил перед домом Ламота. Форрел узнал полисмена в мундире, сидевшего за рулем, но коренастые люди в штатском рядом с ним были ему незнакомы. Это показалось Форрелу странным, так как, будучи репортером, он был знаком со всеми местными детективами. Двое неизвестных вышли из машины, подошли к двери Ламота и позвонили.
Быстро обогнув угол, Форрел вбежал в будку, вызвал междугородную, втиснул монеты в аппарат.
– Алан Рид? Меня зовут Форрел, я пишу в газетах на астрономические темы. Говорят, вы видели в небе странный металлический предмет… Э? – Он нахмурился. – Не говорите мне этого! Ваш друг Джордж Ламот тоже его видел. Он сам сказал мне, что звонил вам вчера ночью. – Он помолчал, фыркнул в трубку. – Зачем вы повторяете «Ничего не могу сказать», как попугай? Послушайте, или вы видели его, или не видели, а вы до сих пор не отрицали, что видели. – Снова пауза, потом, вкрадчиво: – Мистер Рид, это вам кто-нибудь велел молчать?
Форрел гневно повесил трубку, осторожно выглянул из будки, сунул в аппарат еще несколько монет, сказал кому-то:
– Говорит Арт. Если вы хотите иметь этот материал, вам придется поторопиться. – Он прислушался к щелканью включенной пленки, быстро заговорил и продолжал говорить минут пять.
Вскоре на город обрушился мощный прибой «Клича». Одновременно длинная цепь газет в мелких городах получила одни и те же новости по телеграфу и запестрела двухдюймовыми заголовками:
КОСМИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА В НЕБЕСАХ!
МЫ ИЛИ ОНИ?
На следующий день, в полдень, Гаррисон угрюмо расправлялся с текущей работой. Райдер сидел в стороне, вытянув свои столбообразные ноги, и медленно, тщательно перечитывал пачку напечатанных на машинке листков.
Пачка была результатом кружного пути, проделанного многими людьми. Час за часом, с немногими пробелами прослеживались передвижения некоего Уильяма Джонса, о котором было известно, что это не настоящий Уильям Джонс. Его видели бродившим по Нортвуду в роли ленивого туриста. Его несколько раз видели на главной улице. Его видели в большом магазине самообслуживания как раз в то время, когда у одной посетительницы был украден кошелек. Его видели в кафе и ресторанах, в барах и тавернах.
Ашкрофт, Джексон и другой кассир вспомнили, что примерно за неделю до кражи незнакомец, похожий на Джонса, расспрашивал их о каких-то пустяках. Летсеря и его охранники вспомнили, что во время предыдущей поездки за деньгами поблизости маячило зеркальное отражение Уильяма Джонса. В общей сложности кропотливо собранные данные охватывали почти все проведенное заподозренным в Нортвуде время – что-то около 10 дней.
Закончив чтение, Райдер закрыл глаза, обдумывая полученные данные и стараясь найти какой-нибудь новый след. Пока он занимался этим, приглушенное радио бубнило непрерывно, наполняя кабинет сдавленным голосом возмущенного комментатора:
«Теперь всему миру известно, что кому-то удалось запустить в небо искусственный спутник. Его может увидеть ночью всякий, у кого есть телескоп или хороший бинокль. Почему же тогда власти продолжают делать вид, что ничего не происходит. Если это дело рук потенциального врага, то пусть нам так и скажут. Если это сделали мы, то пусть нам тоже об этом скажут: враг уже достаточно информирован. Кто из высокого начальства приписывает себе право решать, о чем нам можно сообщать, а о чем нельзя? Долой его! Пусть правительство выскажется!»
– Да, – заметил Гаррисон, отрываясь от своей работы. – На этот раз я с ним согласен. Почему нам не скажут прямо, наш это предмет или чужой? Кое у кого появились очень преувеличенные представления о своем значении. Славного пинка, вот чего им не хватает… – Он прервал себя, схватил трубку телефона:
– Нортвуд, полиция. – Его худое лицо приняло целый ряд странных выражений, пока он слушал. Потом он положил трубку и сказал: – Час от часу не легче!
– В чем дело?
– Эти семена. Лаборатория не может определить их.
– Не удивительно. Нельзя ожидать, чтобы они знали абсолютно все.
– Они знают достаточно, но семена совершенно неизвестны. – Он фыркнул и добавил: – Они просят нас прислать еще с дюжину, чтобы их можно было прорастить.
– Забудьте об этом, – посоветовал Райдер. – Семян у нас больше нет, и где их достать – неизвестно.
– Но у нас есть еще кое-что очень странное, – продолжал Гаррисон. – Вместе с семенами мы послали прозрачную розовую обертку, помните? Сначала я думал, что это – кусочек цветного целлофана. Лаборатория говорит, что нет. Она говорит – это органический материал клеточной структуры с прожилками и на срезе похож на кожицу какого-то неизвестного плода.
«…тактика, о которой давно рассуждают и считают ее секретной, – бубнило радио. – Кто добьется этого первым, тот получит стратегическое преимущество с военной точки зрения…»
Телефон у него на столе заквакал и объявил:
– Бардж Киммелмен ждет вашего вызова, шеф.
– Пусть войдет.
Киммелмен вошел. Хорошо одетый, самоуверенный, он, казалось, рассматривал свою помощь законности как приятное разнообразие. Он сел, скрестил ноги, устроился поудобнее и начал рассказывать.
– Это было самое удивительное дело, кэптен. Прежде всего я никогда не беру в машину незнакомых. Но я остановился и подобрал этого типа и до сих пор не могу понять, почему я сделал это.
– Где вы его подобрали? – спросил Райдер.
– Примерно в полумиле от бензостанции Сигера. Он стоял у обочины, и я не успел опомниться, как остановился и впустил его. Я отвез его в Нортвуд, высадил и поехал прямо в город. Я ехал быстро. Приехал, поставил машину и – черт меня возьми, если он не был тут же, на другой стороне улицы! – Он остановился, ожидая комментариев.
– Продолжайте, – поторопил его Райдер.
– Я тут же кинулся к нему, мне хотелось узнать, каким образом он обогнал меня. Он вел себя так, словно понятия не имел, о чем я говорю. С тех пор я обдумывал это множество раз и до сих пор не могу понять. Я уверен, что взял в свою машину этого типа или его брата-близнеца. Но будь у него близнец, он догадался бы о моей ошибке. Но он не сказал ничего. Он просто был уклончиво-вежлив, как поступили бы и вы, встретившись с сумасшедшим.
– Когда вы подобрали его на дороге, – спросил Гаррисон, – говорил ли он что-нибудь примечательное? Упоминал ли свою фамилию, занятие, куда направляется, откуда едет?
– Ни слова, ни словечка. Насколько я понимаю, он мог бы свалиться прямо с неба.
– Как и все прочее, что сюда относится, – заметил Гаррисон. – Неизвестные семена и неопознаваемые кожицы и… – Он осекся, приоткрыв рот.
«…наблюдательный пункт, откуда каждая часть света будет в пределах досягаемости, – продолжало бубнить радио. – Имея такую базу для телеуправляемых самолетов, любая нация сможет диктовать свою политику так, что…»
Райдер встал, пересек комнату, выключил радио, сказал:
– Попрошу вас подождать за дверью, Киммелмен. – Когда тот ушел, он обратился к Гаррисону: – Ну же, решайтесь, будет у вас удар или нет.
Гаррисон закрыл рот, открыл снова, но не произнес ни звука. Глаза у него выкатились из орбит. Правая рука сделала несколько бессмысленных движений: это было все, на что он был способен.
Подойдя к телефону, Райдер вызвал междугородную, спросил:
– О’Киф, как там у вас дела с этим искусственным спутником?
– Вы звоните, только чтобы спросить об этом? А я сам хотел позвонить вам.
– Зачем?
– Нашлись одиннадцать из этих бумажек. Первые девять поступили из двух городов. Остальные две – из Нью-Йорка. Тот, кого вы ищете, – передвигается с места на место. Держу десять против одного, что если он снова ограбит банк, то это будет в районе Нью-Йорка.
