Текст книги "De Secreto / О Секрете"
Автор книги: Александр Островский
Соавторы: Дмитрий Перетолчин,Юрий Емельянов,Андрей Фурсов,Константин Черемных,Кирилл Фурсов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 68 страниц)
Если первые два года А.И. Солженицын кочевал по ГУЛАГу, то в марфинской шарашке он пробыл почти три года. Первоначально в качестве библиотекаря, потом его как математика перевели «в группу, изучавшую звучание русской речи». Здесь произошел эпизод, который получил отражение в романе «В круге первом».
Как мы уже знаем, А.И. Солженицыным было опубликовано два разных варианта романа «В круге первом». В последнем варианте стержень романа составляет история с разоблачением дипломата Иннокентия Володина, сообщившего в американское посольство о предстоящей передаче в США советскому разведчику материалов, необходимых советским физикам для создания атомной бомбы. А далее в романе описывается, как удалось поймать и изобличить предателя.
По свидетельству Л.З. Копелева, в основе этого сюжета лежала подлинная история. «Поздней осенью 1949 года» он был вызван к своему начальнику, который ознакомил его с записью нескольких подслушанных органами госбезопасности телефонных разговоров. В ходе одного из них неизвестный сообщил в американское посольство, что в США направлен советский разведчик для получения сведений об атомной бомбе, и указал возможное место его встречи со своим американским партнёром[879] 879
Копелев Л.З. Утоли мои печали. С. 110–115.
[Закрыть].
Для идентификации голоса этого неизвестного и установления его личности срочно была создана специальная секретная лаборатория, в которую был приглашён Л.З. Копелев[880] 880
Там же. С. 115.
[Закрыть]. Почему он был включён в эту группу? Его достоинство заключалось в знании иностранных языков. Это значит, что к сличению были представлены записи как на русском, так и на иностранном языке.
О том, как развивались события дальше, мы имеем две версии.
По одной из них, исходящей от Л.З. Копелева, «в первый же день» он познакомил с полученным им заданием А.И. Солженицына[881] 881
Там же. С. 117.
[Закрыть]. «Солженицын, – вспоминал Лев Зиновьевич, – разделял моё отвращение к собеседнику американцев. Между собой мы называли его “сука”, “гад”…»[882] 882
Там же. С. 118.
[Закрыть]. Установив общность взглядов в данном вопросе, Л.З. Копелев привлёк Александра Исаевича к выполнению этого государственно важного и сверхсекретного задания[883] 883
Там же.
[Закрыть].
В результате на свет появились «два больших толстых тома», которые содержали «отчёт о сличении голосов неизвестных А-1, А-2, А-3, А-4 (три разговора с посольством США и один с посольством Канады), неизвестного Б. (разговор с женой) с голосом подследственного Иванова», позволившем изобличить изменника[884] 884
Там же. С. 121.
[Закрыть].
А вот что писал А.И. Солженицын Сергею Николаевичу Никифорову, вместе с которым находился в Марфино: «Дорогой Серёжа. Очень благодарен тебе за твою информацию о содержании двух толстых книг Копелева (“Утоли мои печали” и “Хранить вечно”. – С.Н.). Я и не думал их читать: и по толщине, и по тому, что никак не предполагал найти в них что-нибудь разумное или душеполезное. Сейчас ты мне заменил чтение. Просто волосы дыбом становятся от этих высказываний, которые он сам и выкладывает. Значит, он посылал доносы через оперов – а как же иначе? Врёт он, что я “увлечённо участвовал в его игре”. Дело было, как описано в “Круге” (имеется в виду роман «В круге первом». – А.О.): он открыл мне тайну, чтобы завлечь меня в его группу, а я отказался наотрез. Но у меня в тот самый момент сверкнуло, что это – потрясающий сюжет для романа, и я расспросил его о подробностях, сколько он мне сказал (Фамилии “Иванов” не назвал). Итак, черноты его падения – я не знал до вот этого твоего письма. А обрисовал (в “Круге”) его – как твердолобого марксиста искреннего в убеждениях, а в отношениях к людям доброго. Ты, может быть, сообщишь мне главные страницы Копелева, на которых всё это содержится? (Сообщил. – С.Н.). Поссорились мы с ним осенью 1973. В 1983-85 обменялись несколькими письмами на Западе, и снова поссорились уже навсегда… Крепко жму руку. Солженицын. 4 февраля 1993 г.»[885] 885
Никифоров С.Н. Каким он был, таким он и остался // Наш современник. 2000. № 11. С. 218.
[Закрыть].
Кому же верить?
Чтобы понять это, необходимо учесть – в письме С.Н. Никифорову А.И. Солженицын кривил душой, будто бы только от него узнал, что Л.З. Копелев называл его своим соучастником по разоблачению «дипломата Иванова». Чтобы убедиться в этом, откройте часть воспоминаний А.И. Солженицына «Зёрнышко», которая появилась на свет в 1987 г., т. е. за шесть лет до письма С.Н. Никифорову[886] 886
Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов // Новый мир. 2001. № 4. С. 80–141.
[Закрыть], и вы узнаете, что А.И. Солженицын и Л.З. Копелев поссорились в 1983–1985 гг. как раз из-за того, что последний предал огласке данный эпизод[887] 887
Там же. С. 97–98.
[Закрыть].
Воспоминания Л.З. Копелева о его пребывании в шарашке были опубликованы в 1981 г.[888] 888
Копелев Л.З. Утоли мои печали. Анн-Арбор, 1981.
[Закрыть] Своими воспоминаниями на этот счёт Л.З. Копелев поделился и с одним из первых биографов А.И. Солженицына Майклом Скэммелом, книга которого была издана в 1984 г. и сразу же стала известна А.И. Солженицыну[889] 889
Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов // Новый мир. 2001. № 4. С. 80–141.
[Закрыть]. Комментируя книгу М. Скэммела, А.И. Солженицын писал в «Зёрнышке», обращаясь к Л.З. Копелеву как источнику своего биографа: «Так – зачем же так, Лёва?? Зачем ты для Скэммела это выдумал? Ведь в твоих печатных воспоминаниях – ничего подобного нет»[890] 890
Там же. С. 97–98.
[Закрыть].
Уже одного этого достаточно, чтобы поставить искренность А.И. Солженицына под сомнение.
Однако в нашем распоряжении имеется ещё один факт, позволяющий поставить в этом вопросе точку. Дело в том, что в романе А.И. Солженицына не просто упоминается советский разведчик, который должен был получить сведения об американской атомной бомбе, но и названы его имя и фамилия – Георгий Коваль[891] 891
Солженицын А.И. Малое собрание сочинений. Т. 1. В круге первом. С. 12–13.
[Закрыть]. Поскольку они фигурировали в романе, то почти все воспринимали их как вымышленные. Однако, когда в 1981 г. Л.З. Копелев опубликовал воспоминания и в них тоже воспроизвел эту же фамилию (правда, без указания имени)[892] 892
Копелев Л.З. Утоли мои печали. С. 112–113,116.
[Закрыть], подчеркнув её подлинность[893] 893
Там же. С. 114.
[Закрыть], его свидетельство о причастности А.И. Солженицына к разоблачению предателя сразу же приобрело весомость.
З. Копелев писал, что «в первый день» после сделанного ему предложения рассказал «обо всём Солженицыну» только с одной целью, чтобы привлечь его к сотрудничеству[894] 894
Там же. С. 114.
[Закрыть]. И если при этом он, по свидетельству Александра Исаевича, не назвал ему «фамилию Иванова»[895] 895
Никифоров С.Н. Каким он был, таким он и остался // Наш современник. 2000. № 11. С. 218.
[Закрыть], ещё менее вероятно, чтобы он назвал ему фамилию «Коваля».
Для того чтобы понять это, необходимо учесть, как стало известно сравнительно недавно, Георгий Абрамович Коваль был агентом Главного разведывательного управления и с 1940 по 1948 г. жил в США[896] 896
Латынина А.Н. «Истинное происшествие» и «расхожий советский сюжет» Два варианта “Круга”: взгляд из сегодня» // Новый мир. 2006. № 6. С. 168–176.
[Закрыть]. По этой причине под своей настоящей фамилией он был известен в «центре» буквально нескольким лицам, все остальные в ГРУ, знавшие о его существовании, в лучшем случае могли знать его только под агентурной кличкой «Дельмар»[897] 897
Лота В. Его звали «Дельмар» // Красная звезда. 2007. 25 июля.
[Закрыть], а уж о предстоявшей операции, связанной с передачей разведданных об американской атомной бомбе, даже в ГРУ вообще должны были знать единицы.
Очевидно, что в таких условиях, получив предложение об участии в разоблачении предателя, Л.3. Копелев не только дал подписку о неразглашении, но и был предупреждён, что в случае её нарушения его будут судить не по 121 ст. УК РСФСР, предусматривавшей наказание за разглашение государственной тайны до трёх лет, а по ст.58-1, за измену Родине. Поэтому самое большее, что он мог сделать, да и то согласовав этот шаг с оперуполномоченным на шарашке, это изложить А.И. Солженицыну только суть дела (без всяких имен).
Это значит, что имя и фамилию советского разведчика (Георгий Коваль) А.И. Солженицын мог узнать только в том случае, если принимал участие в разоблачении предателя. А к участию в этом разоблачении должны были привлечь в первую очередь своих людей, т. е. тех, кто сотрудничал с органами государственной безопасности и кто в этом отношении пользовался полным доверием.
Из шарашки в лагерь14 мая 1950 г. А.И. Солженицын писал жене: «Я живу по-прежнему, здоров, бодр, изменений в жизни пока никаких»[898] 898
Решетовская Н.А. Хронограф // Архив Н.А. Решетовской.
[Закрыть], а 19-го его перевели в Бутырскую тюрьму и затем снова отправили в лагерь, причём на этот раз не в исправительно-трудовой, а в особый[899] 899
Решетовская Н.А. В круге втором. С. 118.
[Закрыть]. В Бутырской тюрьме он пробыл более месяца. В день отправки в лагерь, вспоминал он, «на Казанском вокзале услышали о начале корейской войны»[900] 900
Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ // Малое собрание сочинений. Т. 7. С. 29.
[Закрыть], которая началась рано утром в воскресенье 25 июня 1950 г.[901] 901
Попов И.М., Лавренев С.Я., Богданов В.Н. Корея в огне войны. М., 2005. С. 76.
[Закрыть]
Что же произошло?
Н.А. Решетовская, явно со слов мужа, писала, что в «шарашке» Александр Исаевич стал всё больше заниматься своими делами в ущерб государственным. Это было замечено, и его отправили в лагерь: «Монотонная работа, – утверждала она, – которую Саня должен был выполнять год за годом, – становилась постылой, забрасывалась. Он всё больше внимания уделял своим делам… А какому начальству нужен такой зэк? В результате… муж убыл на восток»[902] 902
Решетовская Н.А. Александр Солженицын и читающая Россия. С. 26.
[Закрыть]. Во-первых, выполняемая в «шарашке» работа была не «монотонной», а творческой, а во-вторых, можно подумать, что работа в лагере была интереснее и приятнее.
Сам А. Солженицын предложил три версии своего расставания с «шарашкой», что уже само по себе показательно.
Одна из них нашла отражение в «Архипелаге»: «Я вдруг потерял вкус держаться за эти блага. Я уже нащупывал новый смысл тюремной жизни… Дороже тамошнего сливочного масла и сахара мне стало – распрямиться», и я «казённую работу нагло перестал тянуть»[903] 903
Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ // Малое собрание сочинений. Т. 7. С. 28.
[Закрыть]. Оказывается, в лагерях не нужно было «тянуть» «казенную работу» и можно было «распрямиться». Правда, это видел и понимал только А.И. Солженицын. Остальные заключённые, которым был доступен только старый «смысл тюремной жизни», называли лагеря «каторгой», а «шарашки» – «райскими островами». Непонятно лишь, зачем открывший «новый смысл тюремной жизни» Александр Исаевич написал свой «Архипелаг»?
По другой версии, которая нашла отражение в воспоминаниях Л.З. Копелева (см. также роман «В круге первом»), в 1950 г. А.И. Солженицыну было предложено перейти из акустической лаборатории в математическую группу, он отказался и за это вообще был удалён из шарашки[904] 904
Копелев Л.З. Утоли мои печали. С. 136.
[Закрыть]. Это объяснение тоже вызывает сомнения. Во-первых, вряд ли А.И. Солженицын, который был и математиком, и библиотекарем, и переводчиком, стал бы рисковать своим положением по такому поводу, а во-вторых, не следует забывать, что почти одновременно с ним из шарашки были удалены ещё несколько человек, в частности, Перец Герценберг и Дмитрий Панин[905] 905
Панин Д.М. Лубянка-Экибастуз. Лагерные записки. М., 1991. С. 268, 280.
[Закрыть].
Уже в эмиграции А.И. Солженицын предложил третью версию: «Я в артикуляционной группе лепил безжалостные приговоры престижным секретным телефонным системам и за то загремел в лагеря»[906] 906
Солженицын А.И. Угодило зёрнышко между двух жерновов // Новый мир. 2001. № 4. С. 100.
[Закрыть]. Эта версия представляется более правдоподобной. Однако она тоже вызывает сомнения, так как оставляет без объяснения, каким образом в одной связке с Александром Исаевичем оказались П. Герценберг и Д. Панин?
Видимо, сознавая несерьёзность этих объяснений, Н.Д. Виткевич выдвинул ещё одну версию. По его утверждению, подобная перетасовка в шарашках была обычным явлением и вызывалась необходимостью сохранения секретной информации, к которой были допущены заключённые, для чего их за три года до освобождения отстраняли от секретов и переводили на общие работы или отправляли в ссылку[907] 907
Шпачков В. Уже в четвёртом классе Солженицын начал писать полное собрание своих сочинений // Комсомольская правда. 1992. 31 октября.
[Закрыть]. Почему же тогда некоторые заключённые (например, Л.З. Копелев) из шарашки сразу же выходили на волю?[908] 908
Копелев Л.З. Утоли мои печали. С. 325–326.
[Закрыть]
Обилие версий свидетельствует о стремлении Александра Исаевича и его товарищей скрыть реальную причину его отправки в лагерь.
В конце концов А.И. Солженицын позволил своему биографу Л.И. Сараскиной остановиться на первой версии, которая и нашла отражение в её книге. В качестве иллюстрации к этому Л.И. Сараскина приводит в своей книге письмо А.И. Солженицына Н.А. Решетовской от 26 июня 1950 г., в котором он информировал жену о некоторых обстоятельствах своего отъезда из Марфино. К 2008 г., когда вышла книга Л.И. Сараскиной, упоминаемое письмо уже было введено в оборот Н.А. Решетовской. Поэтому есть возможность проверить искренность биографа А.И. Солженицына.
Сравните:
Сараскина
«Обстоятельства шаг за шагом ускоряли отъезд и сделали его неизбежным… Я принял известие о своём отъезде совершенно равнодушно, а во все последующие дни испытывал скорее облегчение, чем сожаление» (С.350).
Решетовская
«Если ты получила только моё письмо от 15 мая, то ты долгое время находилась, а может быть находишься и сейчас в приятном заблуждении, что я – на старом месте, на самом деле через 4 дня после него – 19 мая, я совершенно неожиданно для себя уехал оттуда, правда, не думал, что это будет так скоро, очень хотелось прожить там ещё до следующего лета, но обстоятельства шаг за шагом ускоряли отъезд и сделали его неизбежным. Уехал я вполне по-хорошему, так что ты не беспокойся» (С. 118)
Перед нами явная фальсификация со стороны Л.И. Сараскиной.
Что явствует из письма А.И. Солженицына: а) в 1950 г. в шарашке возникли какие-то обстоятельства, которые сделали неизбежным его отъезд оттуда; б) если первоначально события развивались медленно, затем между 15 (четверг) и 19 мая (понедельник) произошло что-то чрезвычайное и привело к тому, что автор письма немедленно был взят на этап; в) сам А.И. Солженицын покидать шарашку не желал и до середины мая надеялся провести в ней ещё хотя бы год; г) неожиданное событие, резко изменившее его жизнь, не было связано с изменением отношения к нему со стороны начальства шарашки («уехал я вполне по-хорошему»).
В письме Н.А. Решетовской 3 июля он писал более определённо: «Я до 19 мая не хотел уезжать»[909] 909
Решетовская Н.А. В круге втором. С. 121.
[Закрыть].
Почему Л.И. Сараскина сфальсифицировала это письмо? Потому что оно ломает всю нарисованную ею под диктовку А.И. Солженицына картину, объясняющую причину отъезда.
О том, что А.И. Солженицын был доволен своей жизнью в шарашке, свидетельствует и другая часть его письма от 26 июня 1950 г., тоже опущенная Л.И. Сараскиной, где он писал: «Очень доволен последними минувшими двумя годами»[910] 910
Там же. С. 119.
[Закрыть].
Излагая содержание письма 26 июня, Н.А. Решетовская писала: «Если условия окажутся тяжёлыми, Саня мыслит попробовать написать заявление в Рыбинск, где он работал в 46–47 гг. и откуда его с такой неохотой отпускали. Он надеется, что его туда возьмут с удовольствием»[911] 911
Там же. С. 118.
[Закрыть].
Но потом Александр Исаевич, видимо, передумал и написал в Рыбинск с этапа: «В Рыбинск Саня все-таки отослал заявление насчёт работы, чувствуется его с трудом скрываемой душевное смятение перед неизвестностью и предстоящими трудностями»[912] 912
Там же. С. 121.
[Закрыть].
23 августа 1950 г.: «Не решил ещё твёрдо и сам, буду ли писать заявление в старое (46–47) место работы. То, которое я написал из Куйбышева, не могло возыметь действия, поскольку я находился в пути следования, Может быть, напишу через месяцок. Может быть, это приведёт к успеху»[913] 913
Там же. С. 127.
[Закрыть].
1 декабря 1950 г.: «Так и просился, как намеревался в старое место работы. Да и возьмут ли меня туда, особенно когда осталось так немного? Если в судьбе моей за год не произойдет изменений к лучшему, с конца весны или с лета начну хлопотать»[914] 914
Там же. С. 143.
[Закрыть].
И ещё через несколько месяцев. 17 марта 1951 г.: «До июня ничего предпринимать не буду, в июне напишу заявление в то место работы, где был в 46–47 гг. – может быть возьмут? Но шансов, конечно, очень мало, ещё меньше, чем было их в 46 г., когда я и не подозревал об их существовании»[915] 915
Солженицын – Решетовской. 17 марта 1951 //Там же. С. 148. Когда А.И. в 1950 г. писал в Рыбинск, там авиационной шарашки уже не было.
[Закрыть]'.
Вот и желание опуститься на самое дно.
Всё это свидетельствует о том, что сочинённая А.И. Солженицыным легенда не имеет под собой никакого основания. А поэтому вопрос и причинах его отправки в Экибастуз остается открытым.
Что же пытался скрыть А.И. Солженицын?
Когда мы говорим о переводе А.И. Солженицына из шарашки сначала в Бутырскую тюрьму, а потом в особый лагерь, необходимо иметь в виду, что для этого нужно было соблюсти определённые формальные процедуры. Во-первых, для этого нужно было решение 4-го спецотдела, который ведал шарашками и который в 1947 г. направило А.И. Солженицына в Марфино; во-вторых, для перевода его из шарашки в тюрьму требовалось согласовать этот вопрос с тюремным управлением и получить оттуда соответствующее распоряжение; в-третьих, необходимо было решение Главного управления лагерей, в распоряжение которого после шарашки должен снова поступить А.И. Солженицын и которое должно было установить новое место отбывание остающегося срока.
В «Инструкции о режиме содержания заключённых в особых лагерях МВД СССР» мы читаем: «2. Заключённые направляются в особые лагери по назначению Министерства Государственной безопасности СССР. Направление заключённых в особые лагери и перевод их из одного особого лагеря в другой производится по персональным нарядам ГУЛАГа МВД СССР по согласованию – МГБ СССР»[916] 916
Инструкция о режиме содержания заключённых в особых лагерях МВД СССР. 1950 г. // Кокурин А.И., Петров Н.В. ГУЛАГ (Главное управление лагерей), 1917–1960. С. 555–567.
[Закрыть].
Это означает, что руководство марфинской шарашки сначала должно было обратиться к своему руководству, которое, в свою очередь, – в ГУЛАГ МВД СССР, а тот – в МГБ СССР, после чего должен был последовать «специальный наряд». Только после этого А.И. Солженицына могли сначала перевести в пересыльную тюрьму, потом отправить в особый лагерь.
Всё это требовало гораздо больше времени, чем четырёх дней (с 15 по 19 мая, тем более что один из них, 18-е, приходился на воскресенье). Но в таком случае получается, что он был выслан из шарашки в чрезвычайном порядке, без соблюдения необходимых формальностей и уже в Бутырской тюрьме более месяца дожидался решения своей судьбы.
Но что могло потребовать столь срочного перевода из шарашки в тюрьму?
Существовала ещё одна проблема. А.И. Солженицын был приговорён к отбыванию срока в ИТЛ. Правда, в 1948 г. было принято решение очистить ИТЛ от политических преступников. Но при этом чётко очерчен их круг. «1. Особые лагери МВД СССР организуются для содержания осуждённых к лишению свободы шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов, участников других антисоветских организаций и групп и лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности. Содержание в особых лагерях заключённых, осуждённых за другие преступления, – запрещается»[917] 917
Инструкция о режиме содержания заключённых в особых лагерях МВД СССР. 1950 г. // Кокурин А.И., Петров Н.В. ГУЛАГ (Главное управление лагерей), 1917–1960. С. 555–567.
[Закрыть].
С этой точки зрения для перевода А.И. Солженицына в особый лагерь не было достаточных оснований. Пересмотреть решение ОСО можно было только в том случае, если бы в «шарашке» А.И. Солженицын совершил новое преступление, которое не позволяло увеличить ему срок заключения, но давало возможность ужесточить условия отбывания остающегося срока. Однако, как писал А.И. Солженицын жене: «Уехал я вполне по-хорошему».
О том, что А.И. Солженицын действительно расстался с руководством шарашки «по-хорошему», свидетельствует следующий факт. «Единственная книга, которую Солженицын довёз до Экибастуза, – пишет Л.И. Сараскина, – был второй том Даля»[918] 918
Сараскина Л.И. Александр Солженицын. С. 356.
[Закрыть]. Как и когда он попал к нему? Может быть, Наталья Алексеевна купила в букинистическом магазине? Или кто-нибудь прислал в качестве подарка с воли? Нет, оказывается, «к величайшей радости» Александра Исаевича он обнаружил его в марфинской библиотеке[919] 919
Там же. С. 331.
[Закрыть] и увёз с собою как «марфинское наследство»[920] 920
Там же. С. 356.
[Закрыть].
Но тогда получается, что А.И. Солженицын присвоил казённую книгу. Куда же смотрел «сотрудник МГБ», которому он в своё время передал библиотеку[921] 921
Там же. С. 338.
[Закрыть]? Ведь, наверное, он должен был проверять формуляры выбывающих из шарашки. Но даже если бы он допустил халатность, то все выбывающие из шарашки должны были проходить обыск, а их вещи должны были подвергаться досмотру. Не будем забывать, что это было не просто место заключения, но и режимный объект. Тогда следует признать, что, расставаясь с А.И. Солженицыным, руководство шарашки на память сделало ему подарок – позволило увезти с собой приглянувшуюся ему библиотечную книгу.
Итак, сам А.И. Солженицын покидать шарашку не желал, ничего криминального не совершил, с администрацией шарашки у него были самые хорошие отношения. Что же тогда произошло между 15 и 19 мая, почему перевели в тюрьму, а из тюрьмы не в исправительно-трудовой, а в особый лагерь?
В связи с этим следует обратить внимание на то, что почти одновременно из шарашки были высланы П. Герценберг и Д. Панин. Это даёт основание думать, что их отъезд объединяла одна общая причина. И если мы не знаем, почему были высланы Д. Панин и А.И. Солженицын, то известно, почему был выслан Перец Герценберг.
П. Герценберг стал прототипом одного из героев романа «В круге первом» – раскаявшегося осведомителя Руськи Доронина[922] 922
Никифоров С.Н. Каким он был, таким он и остался // Наш современник. 2000. № 11. С. 210–227.
[Закрыть], который был изгнан из шарашки за то, что не только раскрыл факт своего сотрудничества с органами МВД, но и провалил еще нескольких осведомителей[923] 923
Солженицын А.И. В круге первом // Малое собрание сочинений. Т. 2. С. 178–187.
[Закрыть]. А поскольку почти одновременно с ним на этап последовали Д. Панин и А.И. Солженицын, напрашивается вывод, что именно они между 15 и 19 мая 1950 г. и были «засвечены» П. Герценбергом, после чего использование их в шарашке как секретных сотрудников потеряло смысл. Направление в особый лагерь должно было парализовать возможное распространение слухов на этот счёт.
Видимо, именно по этой причине Д. Панин предпочёл в своих мемуарах вообще обойти стороной вопрос об истории с П. Герценбергом[924] 924
Панин Д.М. Лубянка-Экибастуз. Лагерные записки. М., 1991. С. 282–307.
[Закрыть], а в объяснении того, каким образом после марфинской шарашки он оказался в особом лагере, пустился в такие же неправдоподобные объяснения, как и А.И. Солженицын: во-первых, ему якобы тоже надоело быть в шарашке, во-вторых, он «стремился закончить лагерное образование в спецлагерях», а поэтому с марта 1947 г. стал уклоняться от работы[925] 925
Там же. С. 295–296.
[Закрыть].
