Текст книги "De Secreto / О Секрете"
Автор книги: Александр Островский
Соавторы: Дмитрий Перетолчин,Юрий Емельянов,Андрей Фурсов,Константин Черемных,Кирилл Фурсов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 68 страниц)
Самое первое, самое простое и, наверное, самое распространённое, что делали органы государственной безопасности, чтобы парализовать деятельность лиц, чьи взгляды считались общественно вредными, – проводили так называемые «профилактические беседы».
«В соответствии с указаниями ЦК КПСС, – читаем мы в одной из записок КГБ 1971 г., – органы Комитета государственной безопасности ведут большую профилактическую работу по предупреждению преступлений, пресечению попыток ведения организованной подрывной деятельности националистических, ревизионистских и других антисоветских элементов, а также локализации возникающих в ряде мест группирований политически вредного характера. За последние пять лет выявлено 3096 таких группирований, профилактировано 13602 человека, входивших в их состав, в том числе 2196 участников 502 групп в 1967 г., 2870 участников 625 групп в 1968 г., 3130 участников 733 групп в 1969 г., 3102 участника 709 групп в 1970 г. и 2304 участника 527 групп в 1971 г.»[523] 523
Буковский В. Московский процесс. Париж – Москва. 1996. С. 93.
[Закрыть]. «За период 1971–1974 гг. было профилактировано 63108 человек. За этот же период только путём профилактики пресечена на стадии формирования деятельность 1839 антисоветских групп»[524] 524
Там же. С. 94.
[Закрыть].
Как мы видим, КГБ вёл большую профилактическую работу. Однако с 1965 по 1974 г. он не предпринял в отношении Александра Исаевича никаких мер подобного характера, иначе бы последний обязательно поведал бы о них.
Возникает вопрос: почему?
«Среди интеллигентов, – пишет Э. Макаревич, – существовали настоящие фанатики идеологической борьбы с государством», профилактическая работа с которыми не имела смысла. Против таких лиц КГБ использовал другой приём, который на профессиональном языке назывался методом “массированного психологического воздействия”. В чем именно он заключался, Э. Макаревич не пишет, поскольку это, видимо, профессиональная тайна, сохраняющая своё практическое значение до сих пор. Но из его слов явствует, что применение этого метода вело к тому, что «человек в своём противостоянии власти, приблизившийся вплотную к статье 190-прим., вдруг замечал, что у него не клеится на работе, что как-то не складывается жизнь, число бытовых неурядиц стало критическим, от него отвернулись приятели и жить стало вообще неуютно. Стечение обстоятельств, но управляемых»[525] 525
Макаревич Э. Политический сыск. С. 208.
[Закрыть].
Иными словами, метод «массированного психологического воздействия» должен был привести к тому, что вместо борьбы с властью подпавший под действия этого метода диссидент вынужден был тратить свои усилия на борьбу за жизнь, за существование.
Применялся ли этот метод к А.И. Солженицыну? Нет. Более того, органы госбезопасности не мешали ему получать гонорары за не публиковавшиеся произведения, а также улучшать жилищные условия.
И хотя деятельность А.И. Солженицына всё больше и больше расходилась с интересами советского государства, а его слава росла, КГБ ничего не предпринимал, чтобы противодействовать этому.
Между тем, чтобы дискредитировать А.И. Солженицына, достаточно было бы допустить «утечку» сведений о том, что все разговоры о его преследовании не соответствуют действительности, а далее не только указать выплаченные ему авансы и гонорары за неопубликованные произведения, но и сообщить о предоставленной ему трёхкомнатной квартире. Не сомневаюсь, многих его поклонников как у нас, так и за границей эти факты заставили бы задуматься. Между тем не было опубликовано даже официального сообщения о солженицынских рукописях осенью 1965 г.
КГБ бездействовал и в 1967 г., когда А.И. Солженицын выступил со своим «Письмом к съезду писателей» и стал превращаться в одного из кумиров диссидентского движения.
В. C. Бушин показал, что целый ряд содержащихся в этом письме утверждений были лишены оснований. Почему же нельзя было указать на это? И если в советской печати письмо предпочли замолчать, о нём писали за рубежом. Почему даже за рубежом КГБ ничего не было сделано для его опровержения?
Продолжал он бездействовать и в 1968–1970 гг., когда фамилия писателя появилась в списках кандидатов на Нобелевскую премию, хотя было очевидно, какое значение будет иметь присуждение этой премии человеку, открыто вступившему в противоборство с существовавшей политической системой. Единственно, что было сделано, – летом 1968 г. на страницах «Литературной газеты» появилась упоминавшаяся статья «Идейная борьба. Ответственность писателя», которая могла дискредитировать А.И. Солженицына в глазах законопослушных советских граждан, но лишь способствовала укреплению его авторитета как среди оппозиционно настроенной советской интеллигенции, так и за рубежом[526] 526
Идейная борьба. Ответственность писателя // Слово пробивает себе дорогу. Сборник статей и документов об А.И. Солженицыне. 1962–1974. М., 1998. С. 353–357.
[Закрыть].
Ещё в большей степени способствовало этому его исключение осенью 1969 г. из Союза писателей и публикация на страницах «Литературной газеты» новой статьи, предлагавшей ему убираться за границу[527] 527
Где ищет писательский талант и славу Нобелевский комитет // Комсомольская правда. 1970. 17 октября. См. также: Там же. С. 420–423.
[Закрыть]. Подобные действия создавали Александру Исаевичу ореол гонимого писателя и тем самым способствовали присуждению ему Нобелевской премии.
И только после того, как он стал лауреатом этой премия, а за рубежом вышел его новый роман «Август четырнадцатого», на свет появился сборник статей «Пресса о Солженицыне», содержащих критические отклики на его роман. Однако даже этот сборник был издан на ротапринте тиражом всего в 100 экземпляров![528] 528
Пресса о Солженицыне. М., Изд-во Агентства печати Новости 1972. С. 109 (вклейка).
[Закрыть]
Получается, что на протяжении 1965–1971 гг. органы госбезопасности не предпринимали никаких мер, чтобы парализовать подпольную литературную деятельность писателя и прежде всего не допустить завершение им работы над «Архипелагом».
Более того, когда А.И. Солженицын опубликовал «Август четырнадцатого», в КГБ возникла идея издать его в СССР. «В противовес солженицынскому “Августу четырнадцатого” мы помогли Яковлеву написать “1 августа 1914”. Даже хотели выпустить однотомник из этих двух произведений – яковлевского и солженицынского. Но в ЦК партии не оценили нашей идеи»[529] 529
Макаревич Э. Политический сыск. С. 193.
[Закрыть].
И только в 1971–1973 гг., если верить А.И. Солженицыну, КГБ перешёл к активным действиям против него: начал шантажировать его «бандитскими письмами», хулиганскими звонками, передаваемыми через посредников угрозами, требованием денег и т. д. Таким образом, по мнению Александра Исаевича, его пытались заставить его отказаться от борьбы с советской системой или же уехать за границу[530] 530
Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом // Новый мир. 1991. № 8. С. 113–116.
[Закрыть].
Оставляя в стороне вопрос о том, насколько эти сведения соответствуют действительности (хотя это тоже немаловажный вопрос), нельзя не отметить, что в распоряжении КГБ были гораздо более действенные средства для решения как одной, так и другой задачи. Если же он ограничился только названными мерами, то они или были направлены на то, чтобы подтолкнуть А.И. Солженицына к более крайним действиям, или представляли собою примитивную инсценировку борьбы с писателем.
Найдутся читатели, которые скажут: но ведь КГБ пытался устранить писателя. Действительно, в 1992 г. на страницах газеты «Совершенно секретно» журналист Д. Лиханов поведал сенсационную историю о покушении на А.И. Солженицына. Подобное открытие было сделано им на основании рассказа бывшего сотрудника Управления КГБ по Ростовской области полковника Бориса Александровича Иванова[531] 531
Лиханов Д. Смертельная жара // Совершенно секретно. 1992. № 4. С. 10–11. См. также: К истории покушения на А.И. Солженицына в августе 1971 г. // Русская мысль. 1992. 29 мая.
[Закрыть].
По словам Б.А. Иванова, днём 8 августа 1971 г. он был вызван к своему начальнику, который познакомил его с «гостем» из Москвы и поручил ему оказывать «гостю» содействие в наблюдении за приехавшим из Москвы А.И. Солженицыным. На Б.А. Иванова была возложена задача «оперативно проверять контакты и связи объекта», а затем все собранные «материалы отослать в Москву». Вечером Б.А. Иванов вместе с «московским гостем» поехали в город Каменск, где заночевал писатель, а утром вслед за ним – в Новочеркасск. Здесь Б.А. Иванов остановился в гостинице. Днём вместе с «московским гостем» и ещё одним незнакомцем он отправился на машине в город, где на одной из улиц они встретили А.И. Солженицына.
Дальше, по словам, Б.А. Иванова, события развивались следующим образом. Когда Александр Исаевич вышел из машины и зашёл в магазин, вслед за ним устремился один из московских спутников Б.А. Иванова, натянув при этом на руки, несмотря на жару, кожаные перчатки. Через некоторое время он вернулся и облегчённо сказал: «Все, крышка, теперь он долго не протянет». И хотя прямо это не говорилось, из дальнейшего разговора в машине Б.А. Иванов понял, что в магазине А.И. Солженицыну был сделан укол[532] 532
Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом. М., 1996. С. 675–683.
[Закрыть].
По свидетельству Александра Исаевича, в тот же день он почувствовал себя плохо, на его теле появились то ли волдыри, то ли ожоги, 11 августа на станции Тихорецкая он вынужден был сесть на поезд и вернуться домой[533] 533
К истории покушения на А.И. Солженицына в августе 1971 г. // Русская мысль. 1992. 29 мая.
[Закрыть].
«От Бориса Иванова посмертно, – пишет А.И. Солженицын, – дошла до меня собственноручная записка… где он перечисляет участников попытки убить меня в 1971 г. Приехавший из Москвы руководитель группы – Рогачёв Вячеслав Сергеевич, имея прикрытие Агентства печати «Новости» (АПН), т. е. удостоверение и визитную карточку корреспондента АПН. Убийца исполнитель – подполковник Гостев, имя, кажется, Виктор. После операции был направлен резидентом контрразведки в Болгарию… и ещё помощник Рогачева – Гусев Владимир»[534] 534
Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов // Новый мир. 1999. № 2. С. 111.
[Закрыть].
В этой истории много абсурдного.
Во-первых, совершенно непонятно, для чего необходимо было присутствие Б.А. Иванова в Новочеркасске, если поставленная перед ним задача заключалась в том, чтобы «проверять контакты и связи объекта, выявленные наружным наблюдением», а «материалы отослать в Москву». Во-вторых, очень странно, что в Новочеркасске «московский гость» взял его с собой на операцию, ведь даже самый неопытный убийца понимает: чем меньше свидетелей преступления, тем лучше. В-третьих, совершенно невероятно, чтобы профессиональный киллер в присутствии постороннего человека стал делиться своими впечатлениями о совершённом им покушении. В-четвёртых, B.C. Рогачев, который фигурирует в рассказе Б.А. Иванова как руководитель покушения, действительно был сотрудником АПН и поэтому никакого участия в покушении принимать не мог. В-пятых, совершенно невероятно, чтобы сотрудники КГБ, занимавшиеся подобной деятельностью, не только отправлялись на операцию с подлинными документами, но и называли свои настоящие фамилии первому попавшемуся им человеку, даже из органов КГБ.
Очевидно, что история, рассказанная Б.А. Ивановым, – это «газетная утка». Если бы Александр Исаевич верил в неё, он не ограничился бы её пересказом в своих мемуарах и потребовал бы от прокуратуры расследования.
На основании текстологического анализа «воспоминаний Иванова» B.C. Бушин не только поставил под сомнение их подлинность, но и высказал мысль о причастности к составлению этого апокрифа самого её героя – А.И. Солженицына[535] 535
Бушин B.C. Неизвестный Солженицын. С. 358–374.
[Закрыть].
Очень странно КГБ боролся с ним, когда появился первый том «Архипелага». Вскоре после его высылки за границу Агентство печати «Новости» издало сборник статей под названием «В круге последнем»[536] 536
В круге последнем. М., 1974.
[Закрыть]. Статьи имели своей целью дискредитацию не только книги «Архипелаг ГУЛАГ», но и её автора. Сборник был подписан к печати уже 13 марта 1974 г.[537] 537
Там же. С. 172.
[Закрыть], что свидетельствует о необыкновенной оперативности. Однако знакомство со сборником не может не вызывать удивления. Для разоблачения писателя были приглашены 35 авторов. Однако за небольшим исключением каждому из них было предоставлено всего по несколько страничек, в результате чего весь сборник составил лишь 172 страниц. Неудивительно, что подавляющее большинство публикаций – это совершенно бессодержательные гневные эмоции. Но самое поразительное заключалось в другом. Сборник статей был издан на ротапринте тиражом всего в 600 экземпляров[538] 538
Там же.
[Закрыть]. Даже сейчас такой тираж считается ничтожным. В те времена обычным изданием считался тираж не менее 15 тыс. экземпляров. Издания массового характера, а рассматриваемый сборник имел смысл только в том случае, если был доступен массовому читателю, предполагали тираж не менее 50–100 тыс. экземпляров[539] 539
Гаврилов Э.П. Издательство и автор. Вопросы на ответы по авторскому праву. М., 1991. С. 93.
[Закрыть].
Это означает, что сборник статей «В круге последнем» представлял собою холостой залп, который создавал лишь видимость борьбы с А.И. Солженицыным. На второй и третий тома «Архипелага» названные учреждения не отреагировали даже так. Между тем молчание Москвы можно было расценивать как неопровержимость «Архипелага»[540] 540
С 1965 по 1970 г. Отдел пропаганды ЦК КПСС возглавлял В.И. Степаков, после его отставки до начала 1973 г. эти обязанности исполнял А.Н. Яковлев, с 1974 по 1977 г. Георгий Лукич Смирнов (Смирнов Г.Л. Уроки минувшего. М., 1997. С. 126–129).
[Закрыть]'.
По словам А.И. Солженицына, когда «Архипелаг ГУЛАГ» начал публиковаться на русском языке, Ассоциация американских издателей ещё до появления «Архипелага» в США предложила тогда широко опубликовать в Соединённых Штатах любые опровергающие материалы, «Тщетное великодушие! – гордо восклицает Солженицын в брошюре “Сквозь чад”, – кроме бледной статьи Бондарева в «Нью-Йорк тайме» да захлебной ругани АПНовских комментаторов, ничего не родили тотчас». И дальше с чувством ещё большего торжества: «Они ничего не родили в опровержение и до сих пор, за пять лет. Пропагандистский аппарат оказался перед “Архипелагом” в полном параличе: ни в чём не мог его ни поправить, ни оспорить… Потому что ответить – нечего». И наконец, уж вовсе упоённо: «За четырнадцать лет моих публикаций… не смогли ответить мне никакими аргументами или фактами, потому что ни мыслей, ни аргументов у них нет»[541] 541
Солженицын А.И. Сквозь чад. С. 20.
[Закрыть].
В.C. Бушин выражает удивление, «почему в своё время не приняли предложение Ассоциации американских писателей», и высказывает предположение: «Может, действительно сразу-то с налёта не нашлось ни мыслей, ни аргументов»[542] 542
Бушин B.C. Неизвестный Солженицын. С. 20.
[Закрыть].
То, что советский агитпроп не отреагировал на «Архипелаг» так, как должен был сделать, – это действительно вопрос, который заслуживает самого серьёзного внимания. То, что у него «не нашлось ни мыслей, ни аргументов» – это верх наивности. Во-первых, даже если бы все использованные Солженицыным факты были бесспорными, а аргументы неотразимыми, в стенах Агитпропа работали такие мастера, которые могли нагромоздить гору лжи, которая бы затмила «Архипелаг». Во-вторых, и это самое главное, Агитпропу ничего не нужно было выдумывать, достаточно было посадить за «Архипелаг» нескольких специалистов (привлечь хотя бы того же B.C. Бушина), чтобы показать, на какой шаткой базе построено все здание «Архипелага».
Почему же Агитпроп промолчал? Можно допустить, что он решил не заострять на «Архипелаге» внимания. Пошумят, и всё стихнет. Но ведь «Архипелаг» был не личной акцией Солженицына. За его изданием стояла администрация США. Агитпроп молчал, а за рубежом не только печали «Архипелаг», но и раздували в связи с этим антисоветскую и антикоммунистическую пропаганду. Поэтому те, кто рекомендовал эту страусиную тактику или были дураками (во что плохо верится), или же играли с американцами в четыре руки (что более вероятно).
Как мы знаем, в июне 1973 г. АПН заказало Н.А. Решетовской книгу воспоминаний о её муже. Наталья Алексеевна подчёркивала, что в данном случае инициатива исходила от неё и книгу она писала совершенно самостоятельно. Однако есть деталь, которая позволяет усомниться в этом. Обычно после представления рукописи в издательство она передаётся редактору. Здесь же всё было не так. Редактор – им стал Константин Игоревич Семенов – был назначен сразу же после заключения договора и к исполнению своих обязанностей приступил уже летом 1973 г.[543] 543
Решетовская Н.А. Разрыв. Иркутск, 1992. С. 128–130, 140–144, 147–148, 150–151, 158–159.
[Закрыть] Это значит, что Наталья Алексеевна с самого начала готовила воспоминания под контролем АПН. К намеченному сроку книга, по всей видимости, была представлена в издательство и к весне следующего года подготовлена к печати. Об этом свидетельствует записка Правления АПН, которую оно направило 17 апреля 1974 г. в ЦК КПСС. В ней говорилось:
«Агентство печати “Новости” вносит предложение об издании через зарубежные издательства на коммерческой основе рукописи Н. Решетовской “В споре со временем” (объем – до 15 печатных листов). Написанная в форме воспоминаний, книга бывшей жены Солженицына содержит письма, дневники, заявления бывших друзей и другие документы, свидетельствующие о том, что в “Архипелаге ГУЛаг” использованы лагерные легенды и домыслы. Кроме того, приводится ряд фактов неблаговидного, аморального поведения Солженицына. В рукописи Н. Решетовской можно проследить эволюцию взглядов Солженицына от троцкизма до монархизма… Крупные буржуазные издательства “Нью-Йорк тайме”, “Пресс де ля Сиде” (Франция), “Аллен Даво” (Швейцария) обратились в АПН с просьбой предоставить им права на издание воспоминаний Н. Решетовской. Рукопись воспоминаний Н. Решетовской подготовлена к печати издательством АПН совместно с КГБ при СМ СССР»[544] 544
Документы из архива ЦК КПСС по делу А.И. Солженицына // Континент. Москва – Париж, 1973. № 75. С. 217.
[Закрыть].
В 1974 г. воспоминания Натальи Алексеевны были опубликованы за рубежом[545] 545
Там же. С. 229.
[Закрыть], а в 1975 г. – в СССР. Однако до сих пор их не удалось обнаружить ни в одной отечественной библиотеке, так как тираж был полностью предназначен для заграницы[546] 546
Scammel М. Solzhenitsyn: A Biography. N.Y. – L., 1984. Р. 1021.
[Закрыть].
Воспоминания Натальи Алексеевны ещё готовились к печати, когда в Париже на русском языке увидел свет второй том «Архипелага», из которого читатели могли узнать, как в 1945 г. на Калужской заставе А.И. Солженицына вербовали в осведомители. Казалось бы, что ещё надо – взять эти страницы да перепечатать, да приложить к ним воспоминания надзирателя «Сенина» (а «Сенин» мог вспомнить всё, что нужно), да сопроводить всё это необходимыми комментариями, да пустить в обращение: за границей – в печать, в нашей стране – в самиздат. Не сомневаюсь, число сторонников А.И. Солженицына заметно бы поредело.
Однако, что удивительно, КГБ ограничился тем, что организовал киноинтервью у бывшего меньшевика М.П. Якубовича, жившего тогда в Караганде, под названием «Постскриптум к “Архипелагу”». По имеющимся сведениям, М.П. Якубович поставил под сомнение возможность для человека, согласившегося быть агентом органов госбезопасности, отказаться от сотрудничества. Однако, как признаёт сам Александр Исаевич, это интервью широко не демонстрировалось[547] 547
Решетовская Н.А. В споре со временем. М., 1975.
[Закрыть].
Едва только А.И. Солженицын обосновался в Цюрихе, как к нему обратился с просьбой о встрече эмигрант Василий Васильевич Орехов (1896–1990)[548] 548
Scammel М. Solzhenitsyn: A biography. Р. 951–952. Солженицын А.И. Малое собрание сочинений. Т. 6. М., 1991. С. 292.
[Закрыть]. Уроженец Орловской губернии, он участвовал в белом движении, эмигрировал в чине капитана, жил в Болгарии. Франции, Бельгии. Был близок к генералам Врангелю и Кутепову. В 1929 г. основал журнал «Часовой». Создал и возглавил «Российское Национальное Объединение». В 1936 г. участвовал в гражданской войне в Испании на стороне Франко, затем сотрудничал с гитлеровцами, а в послевоенный период – с НТС[549] 549
Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов // Новый мир. 1998. № 9. С. 71.
[Закрыть].
А.И. Солженицын согласился на эту встречу не сразу. А когда встреча состоялась, В.В. Орехов, по словам Александра Исаевича, преподнес ему подарок: «Показал мне… два-три письма моих! моим безусловно почерком, замечательно подделанные, и с моими выражениями (из других реальных писем), да не ленились лишний раз Бога призвать и с большой буквы – а никогда мною неписанные! Подивился я работе кагебитского отдела». И далее: «А плели они эту переписку с 1972 года. Сперва я будто запрашивал у Орехова материалы по Первой мировой войне, и он мне слал их – куда жё! а в Москву, на указанный адрес заказными письмами и с обратным уведомлением – и уведомления возвращались в нему аккуратно с “моей” подписью. Изумление? Да столько ли чекисты дурили! Затем, видимо, для правдоподобности “я” предложил ему сменить адрес – писать через Прагу, через какого-то профессора Несвадбу. Тот подтверждал получение писем Орехова. А в конце 1973, когда уже завертели полную “конспирацию”, передали Орехову приглашение от “меня” встретиться нам в Праге, уже не для исторических материалов, а для выработки общего понимания и тактики… да тут меня выслали». «Тут, – завершает свой рассказ А.И. Солженицын, – как раз брал интервью “Тайм”, я дал им в эту публикацию, факсимиле “моего” почерка, поймал КГБ на подделке…. И урок: не надо такие случаи пропускать: эта публикация ещё сослужит защитную службу в будущем»[550] 550
Романов Е.Р. В борьбе за Россию. Воспоминания. М., 1999. С. 314. Слово пробивает дорогу. Сборник статей и документов об А.И. Солженицыне. 1962–1974. М., 1998. С. 416–417.
[Закрыть].
В своём обращении в журнал «Тайм» Александр Исаевич писал: «В 1972 г. Госбезопасность затеяла переписку с руководителем “Русского национального объединения” Василием Ореховым, редактором журнала “Часовой” (Брюссель), – переписку от моего имени, т. е. сочиняла письма к нему, подделывая мой почерк. Сперва с невинными просьбами прислать материалы и воспоминания о 1-й мировой войне, потом и с приглашением приехать самому или прислать представителя “для связи” в Прагу. Поначалу эти фальшивые письма пересылались из Праги с обратным адресом известного писателя и психиатра Йозефа Несвадбы, затем – на конвертах появилось подставное лицо Отакар Горский с “домашним” адресом на учреждение (Прага, улица Революции, 1, где помещаются Чехословацкие аэролинии и туристические конторы), а телефон – из того района (улица Подкаштани и Маяковского), где расположены советское посольство и чешское ГБ. Как далеко зашла бы эта провокация, если бы меня не выслали, – не знаю. Вероятно, хотели арестовать в Праге приехавшего русского эмигранта и затем вокруг него сплести для уголовного суда мои “связи” с эмигрантскими организациями»[551] 551
Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов // Новый мир. 1998. № 9. С. 71–72.
[Закрыть].
Откликнулся на эту историю и В.В. Орехов, который прежде всего поделился своими сведениями об этой истории на страницах «Русской мысли»:
«Незадолго до высылки А.И. Солженицына, – писал он, – действительно, получил от него два письма. Зная его почерк, я не имел никаких оснований сомневаться, что письма эти написаны им. В них не было ничего политического, вопрос шёл о сообщении ему ряда данных по истории войны 1914–1917 гг. В письмах этих меня удивило предложение снестись с его друзьями в Праге, причём указывалось два адреса. От этих же лиц, чехов, я получил также четыре письма на эту же тему. Не скрою, что меня удивило это приглашение в Прагу, куда, я конечно, никогда бы не поехал, но всё же мог так или иначе попасться на удочку. Как выяснилось после приезда А.И. Солженицына в свободный мир, письма эти он не писал, но сам признал, что подделан его почерк мастерски. Совершенно ясно, что КГБ надеялось завлечь меня или в Прагу или в пограничную с Чехословакией страну и создать новую историю “Треста”. В “Часовом” я более подробно освещу эту гнусную провокацию, ещё раз показывающую, что тактика и приемы чекистов не изменились”[552] 552
Там же. С. 122–123. Сравните: Госбезопасность не унимается. Заявление А. Солженицына корреспонденту журнала «Time». 3 мая // Русская мысль. 1974. 30 мая.
[Закрыть].
Такая публикация под названием «Неудавшаяся советская провокация» действительно появилась на страницах журнала «Часовой», но своё обещание подробно осветить «эту гнусную провокацию» В.В. Орехов не сдержал. Новая публикация была также лаконична, как и письмо в редакцию «Русской мысли». То новое, что содержалось в ней, можно свести к трем пунктам: во-первых, оказывается, два письма А.И. Солженицына В.В. Орехов получил не из Советского Союза, а «из Чехо-Словакии», во-вторых, «в этих письмах сообщалось, что переписку с ним следует вести по двум адресам его друзей в Праге и указывались эти адреса», а в-третьих, в одном из писем содержалось «предложение посетить этих друзей в Праге или прислать к ним доверенного человека»[553] 553
Там же.
[Закрыть]
Что бросается в глаза в этих объяснениях? Прежде всего то, что ни В.В. Орехов, ни А.И. Солженицын вообще не назвали московский адрес и не дали точных пражских адресов, по которым шла переписка. Не указали они ни название того учреждения, которое располагалось в Праге на улице Революция и которое использовалось для переписки с Отакаром Горским, ни номера его телефона. Удивительно и то, что ни В.В. Орехов, ни А.И. Солженицын не опубликовали тексты писем, которыми они обменивались.
Допустим (и это вполне вероятно), что вся переписка от начала до конца была мистифицирована КГБ. С какой же целью? Что касается «материалов по Первой мировой войне», то их получение трудно было поставить в вину лауреату Нобелевской премии. Может быть, его хотели «уличить» в связях с зарубежными спецслужбами? Но тогда почему вплоть до его высылки за границу этот замысел так и не был реализован? Получается, что переписка должна была сыграть свою роль уже после «выдворения» А.И. Солженицына за границу. Но какую? Снова напрашивается мысль об имитации борьбы с писателем. Причём в том письме, с которым А.И. Солженицын обратился в редакцию журнала «Тайм», бросаются в глаза следующие слова: «Именно потому, что этот случай строится на графологической подделке моих писем и такой приём может повториться в будущем, я и прошу «Тайм» оповестить о нём читателей, сопроводив фотоиллюстрациями»[554] 554
Неудавшаяся советская провокация // Часовой. 1974. № 576. С. 20.
[Закрыть].
Вскоре увидела свет книга Томаша Ржезача «Спираль измены Солженицына». Если до недавних пор можно было лишь предполагать, кто его инспирировал, то теперь об этом мы можем судить на основании документов. Вот один из них – письмо заместителя председателя КГБ при СМ СССР С.К. Цвигуна в ЦК КПСС от 17 января 1977 г.: «Комитетом государственной безопасности проводятся мероприятия по дальнейшей дискредитации СОЛЖЕНИЦЫНА перед мировой и советской общественностью. В этих целях, в частности, подготовлена рукопись публицистического характера (прилагается), автором которой является чехословацкий журналист Т. Ржезач». Далее сообщались сведения о Т. Ржезаче и прилагалась аннотация на его книгу, которая имела «условное название» «Это не биография писателя, а протокол вскрытия трупа предателя»[555] 555
Ветров, он же Солженицын // Военно-исторический журнал. 1990. № 12. С. 72–77. Как нам теперь известно, подобный «протокол» был подготовлен совместными усилиями сотрудников 10-го Управления МВД ЧССР и 5-го Управления КГБ СССР (Солженицын А.И. Потёмщики света не ищут // Комсомольская правда. 2003. 23 сентября).
[Закрыть]'.
Сначала книга Т. Ржезача появилась в Италии[556] 556
Кремлёвский самосуд. С. 556–561.
[Закрыть], затем – в Советском Союзе[557] 557
Там же. С. 563.
[Закрыть]. Рассматривалась возможность её переиздания здесь массовым тиражом. Но затем от этой идеи отказались[558] 558
Там же. С. 567.
[Закрыть], а первое издание было реализовано таким образом, что книга оказалась совершенно недоступна обычному читателю.
Куда же она пошла? Оказывается, семь из десяти тысяч экземпляров были переданы КГБ. Остальная часть тиража «направлена через книжную экспедицию Управления делами ЦК КПСС членам ЦК КПСС, кандидатам в члены КПСС, членам Центральной ревизионной комиссии КПСС, заведующим и заместителям заведующих отделами ЦК КПСС, заведующим секторами, руководителям групп консультантов и консультантам отделов оргпартработы, пропаганды, науки и учебных заведений, культуры, международного, Отдела ЦК КПСС и Отдела внешнеполитической пропаганды, лекторам Отдела пропаганды ЦК КПСС, секретарям ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, Московского, Ленинградского и Киевского горкомов КПСС, заведующим отделами пропаганды, науки и учебных заведений, культуры, руководителям лекторских групп, республиканскими, краевыми и областными домами политического просвещения (включая Москву, Ленинград и Киев), начальнику Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского флота и его заместителям, Комитету партийного контроля при ЦК КПСС (председателю, заместителям и членам Комитета), редакторам и членам коллегий газет, журналов и издательств ЦК КПСС, а также руководителям и работникам других центральных идеологических учреждений и ведомств по списку, согласованному с Отделом пропаганды ЦК КПСС, Отделом внешнеполитической пропаганды и Общим отделом ЦК КПСС»[559] 559
Там же. С. 566–567.
[Закрыть].
Только один экземпляр этой книги оказался в Государственной публичной библиотеке им. В.И. Ленина, причём в Отделе для служебного пользования. В результате этого книга была почти недоступна не только массовому читателю, но и специалистам. Может быть, это было связано с нагромождением ошибок и нелепостей в книге Т. Ржезача? Нет, оказывается, заказчик остался доволен выполненной работой и участвовавшие в ней чекисты были даже отмечены наградой[560] 560
Там же. С. 567–568. Солженицын А.И. Потёмщики не ищут света // Комсомольская правда. 2003. 23 сентября.
[Закрыть].
Ещё в мае 1975 г., сообщает А.И. Солженицын, «какой-то швейцарский журналист Петер Холенштейн, уже не знаю, подставной или нет, пишет мне в Цюрих, что ему доставлены документы большого интереса и вот он посылает мне копию одного: прежде чем его опубликовать, он, дескать, по добросовестности журналиста, хотел бы знать о нем моё мнение. В позднейшей переписке он сообщил мне, будто подбрасывалось целое собрание таких подделок – часть – через видного функционера ГДР».
«Видный функционер ГДР» – это, по всей видимости, член ЦК СЕПГ Генри Тюрк, который в это время проявил «интерес» к А.И. Солженицыну и в связи с этим не только побывал в СССР, но и интервьюировал здесь Н.Д. Виткевича. Не исключено, что во время этой поездки в его распоряжении оказались те самые документы, о которых мы узнаем из воспоминаний А.И. Солженицына и которые через него ушли на Запад.
Получив копию упомянутого документа, представлявшего, по свидетельству А.И. Солженицына, сфабрикованный от его имени лагерный донос 1952 г., он сразу же, 18 мая 1976 г. передал его телеграфным агентствам, охарактеризовав как фальшивку. «И, – пишет он, – ждал. Ждал, что начнут доказывать, настаивать, другие подделки совать. Нет! Трусливо подобрали растянувшиеся хвосты. Вместо бомбы вышла хлопушка»[561] 561
Солженицын А.И. Сквозь чад. С. 12.
[Закрыть].
В то же 1976 г. в Лондоне появились воспоминания Ильи Зильберберга «Необходимый разговор с Солженицыным», в центре которых была история с изъятием «архива» А.И. Солженицына осенью 1965 г. Особое внимание автор воспоминаний обращал на то, что Александр Исаевич, а затем «Литературная газета» почему-то утверждали, что архив был обнаружен на квартире Теушей, между тем как Александру Исаевичу с самого начала было известно, что КГБ изъял его на квартире И.И. Зильберберга. У читателей этих воспоминаний невольно возникал вопрос: откуда «Литературной газете» был известен факт подобного обыска? И невольно напрашивался ответ: только от КГБ. Неужели Александр Исаевич озвучивал версию, которая исходила из этого учреждения?
Тогда же, в 1976 г., в Дании вышла брошюра К.С. Симоняна «Кто такой Солженицын?”», в которой её автор, характеризуя свои взаимоотношения со знаменитым писателем и объясняя причину прекращения дружбы с ним, связывал это с тем, что А.И. Солженицын оклеветал его как на следствии в 1945 г., так и позднее в 1952 г., дав неверные показания[562] 562
Simonjan K.S. Hvem er Solsjenitsyn? Melbyhus, 1976.
[Закрыть]. Правда, у читателей брошюры невольно возникал вопрос: если все это являлось правдой, почему ни в 1945 г., ни в 1952 г. К.С. Симонян не был арестован?
Прошло ещё полтора года, и 15 февраля 1978 г. во втором номере гамбургского журнала «Neue Politik» появилась статья «Советская служба безопасности. Сообщение провокатора Ветрова – он же Александр Солженицын. Из посмертных документов Франка Арнау». Здесь был опубликован «донос», якобы написанный А.И. Солженицыным 20 января 1952 г. и подписанный кличкой «Ветров», который начал циркулировать ещё весной 1976 г.[563] 563
Ветров, он же Солженицын // Военно-исторический журнал. 1990. № 2. С. 72–77.
[Закрыть] Вот его текст:
«В своё время мне удалось по вашему заданию сблизиться с Иваном Мегелем. Сегодня утром Мегель встретил меня у пошивочной мастерской и полузагадочно сказал: “Ну, всё, скоро сбудутся пророчества гимна, кто был ничем, тот станет всем”. Из дальнейшего разговора с Мегелем выяснилось, что 22 января з/к Малкуш, Коверченко и Романович собираются поднять восстание. Для этого они уже сколотили надёжную группу, в основном, из своих – бандеровцев, припрятали ножи, металлические трубки и доски. Мегель рассказал, что сподвижники Романовича и Малкуша из 2, 8 и 10 бараков должны разбиться на 4 группы и начать одновременно. Первая группа будет освобождать “своих”. Далее разговор дословно: “Она же займется и стукачами. Всех знаем. Их кум для отвода глаз тоже в штрафник затолкал. Одна группа берёт штрафник и карцер, а вторая в это время давит службы и краснопогонников. Вот так-то”. Затем Мегель рассказал, что 3 и 4 группы должны блокировать проходную и ворота и отключить запасной электродвижок в зоне.
