Текст книги "Белая Башня (Хроники Паэтты)"

Автор книги: Александр Федоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 71 страниц)

– Так именно поэтому мы столько времени потеряли, наслаждаясь вашим гостеприимством в пустыне, затем – выхаживая умирающих в Лоннэе, а затем – вкушая запретные плоды в Найре? – на спокойном обычно лице Варана сейчас бушевал почти такой же шторм, что и за пределами корабля. – Почему тогда мы могли себе позволить ждать, а теперь вдруг – нет?

– Не думал, что мне придётся вам это растолковывать, – маг пронизывающе смотрел на охотника за головами. – Всё, о чём вы говорили, произошло до того, как мы узнали, что нас выследили. Тогда ещё мы обладали призрачной роскошью более свободно распоряжаться временем. Да и то я теперь жалею, что принял такое решение. Увы, я прожил на свете столько лет, прочёл столько книг, но не удосужился ничего узнать об этом проклятом Вастинее! Я допустил ошибку!

Все присутствующие на этой словесной дуэли с напряжением ожидали её разрешения. Все поворачивали головы то к магу, то к мастеру Теней, в зависимости от того, кто сейчас говорил. Тревога читалась на их лицах.

– А нет ли вероятности, что чуть позже вы и об этом вашем решении скажете то же самое? – глаза Варана сузились в две пылающие щёлочки.

– Конечно есть! – желваки ходили на скулах Каладиуса. – Глупо было бы отрицать, что случиться может всё, что угодно. Но я точно знаю одно – мы выходим против шторма во всеоружии! У нас – лучшее судно, великолепная команда, талантливый капитан. У нас есть всё, чтобы победить стихию! Но мы гораздо более беспомощны в столкновении с Орденом, потому что даже не знаем, чего и когда нам ожидать. Если выбирать между врагом тупым и неумолимым, или же умным и неумолимым – я выберу первого!

– Прошу вас, довольно ссор! – не выдержала Мэйлинн. – Я понимаю, что нервы у всех сейчас на пределе, но не нужно вымещать на других свои злость и страх. Вы как-то сказали, мессир, что в этом путешествии я выбираю путь. Что-нибудь изменилось с той поры?

– Ничего не изменилось, – несколько неохотно проговорил Каладиус. Плечи его внезапно поникли – он понял, что Мэйлинн, скорее всего, выберет не его сторону.

– Ну тогда, может, позволите мне решить, как нам поступить? – на этот раз лирра обратилась уже ко всем.

– Конечно, – обронил маг, а остальные довольствовались лишь кивком головы.

– Так вот, по моему мнению, мы должны… – Мэйлинн замолчала, словно собирая мысли в кулак. Она по очереди вглядывалась в лицо каждого из присутствующих, пытаясь что-то прочесть в них. На неё же смотрели глаза, в большинстве которых теплилась надежда на то, что она скажет именно то, что нужно. – Мы должны двигаться дальше, – наконец выдохнула лирра и опустила глаза, чтобы не встретиться с болью и разочарованием во взглядах друзей.

По каюте прошёлся вздох – у кого-то облегчения, но куда чаще – отчаяния; однако никто не проронил ни слова.

– Прошу простить меня, – обратилась лирра ко всем, кроме Каладиуса, поскольку все они надеялись на иные слова. – Но я доверяю мессиру, и я доверяю капитану Шэду и этому кораблю. И, сказать по правде, я куда больше ужасаюсь перспективе попасть в руки Ордена, чем оказаться на дне. Уж простите, что я столь эгоистична.

Молчание продолжалось и становилось всё тягостней. Вытянувшиеся лица Кола, Бина и Варана красноречивее любых слов говорили о том, что творилось в их душе. Мэйлинн в отчаянии закрыла лицо ладонями, но не заплакала, а просто замерла, словно пытаясь отгородиться от всего окружающего.

– Пойду, подышу воздухом, покуда ещё есть возможность, – наконец нарушил молчание Кол.

Он запахнул плащ и вышел на палубу, где мощными тугими струями хлестал ливень. Других желающих последовать за ним не нашлось. Все впали в подавленное молчание. Даже Каладиусу, казалось, нечего сказать.

– Что, планы поменялись? – окликнул Кола Шэд.

– Да нет, – цепко хватаясь за любые подручные средства, Кол с трудом взобрался на мостик и встал рядом с капитаном, мёртвой хваткой вцепившись в поручень.

– Не боись, прорвёмся, – скупо улыбнулся Шэд.

– Думаешь, круто нам придётся? – почти жалобно спросил Кол.

– Да уж, солоновато – это точно! – подтвердил Шэд. – Ты только посмотри на горизонт! Словно в преисподнюю заглядываешь! Но мы выдержим, я уверен!

– Угу, – Кол уныло сплюнул прямо на палубу – всё равно смоет водой. – А почему не все паруса убраны? – вдруг спросил он. – Разве это не опасно?

– Так надо, – ответил Шэд. – Это – специальный парус, который называют штормовым стакселем. Его уберу в самом крайнем случае, если по-другому уже будет никак. Мне ведь предстоит бороться с волнами, а совсем без парусов это будет сделать весьма затруднительно.

– Что значит – бороться с волнами? – полюбопытствовал Кол, поскольку это позволяло немного отвлечься.

– Ну нужно будет править корабль так, чтобы он шёл носом к ветру. Тогда он станет рассекать волны форштевнем, и это позволит ему уверенней держаться и не заваливаться. Другое дело, если большая волна ударит прямо в борт, особенно ежели мы будем в этот момент во впадине между волнами. Тогда судно может просто завалиться на бок, и даже киль не поможет.

– То есть, всё время, что мы будем идти сквозь шторм, тебе придётся быть на мостике?

– В идеале – да. Конечно, если шторм продлится слишком долго, мне нужно будет отдохнуть. На такой случай у меня есть помощник, которому я в этом деле вполне доверяю.

– А шторм может продлиться долго?

– Вполне вероятно, что его размеры покрывают весь Доронский залив, а это значит, что впереди нас ждут дня три хорошей болтанки. И это в лучшем случае, потому что при лавировании мы будем двигаться не по прямой.

– И скоро начнётся самое интересное? – Кол мрачно пялился в тёмную даль.

– Ну, час или два – максимум. Так что готовьтесь как следует. Проверьте все крепления, запаситесь пищей и водой. И задрайте всё, что сможете. А потом – просто молитесь.

***

Окна каюты были плотно закрыты привинченными к переборкам деревянными щитами, причём как снаружи, так и изнутри. Путешественники словно находились в осаждённом замке – наглухо закрытая дверь, окна, запасённые впрок продукты и вода… Хотя, скорее всего, еда вряд ли будет иметь большой спрос в ближайшие дни. Снова горели несколько свечей, плотно вставленных в ввинченные в стены металлические кольца, и вокруг них всё было забрызгано воском.

Шторм длился уже несколько часов, и сейчас все уже скучали по прошлому шторму. Друзья ощущали себя букашками, которых собрал в маленькую коробочку малолетний сорванец, а коробочку эту кинул себе в карман, после чего бросился играть с друзьями в салочки. Иногда казалось, что корабль просто встаёт на дыбы, и пассажиры, словно куклы, перекатывались от одного края каюты к другому.

Огромные волны, не менее двадцати футов высотой, обрушивались на палубу, перекатываясь через неё и оставляя пенные следы. Снасти визжали и вопили так, словно в них запутались все обитатели преисподен сразу. И всё это перекрывал время от времени мощный голос Шэда.

Иногда капитан испускал почти нечеловеческие, леденящие душу вопли. Может быть, в этот момент он боролся со штурвалом, удерживая его так, что, казалось, вот-вот лопнут мышцы и сухожилия. Может быть, его с головой обдавала очередная ледяная волна. Может быть, это мокрые, твёрдые и тяжёлые, словно металлические тросы, верёвки до боли врезались в его тело, когда очередной порыв ветра или волна пытались сорвать его с палубы. Иногда эти крики сопровождали гулкие удары волн о борта, когда шхуну, как скорлупку, ветер разворачивал почти на месте, подставляя очередной волне беззащитный борт. Тогда шхуна кренилась на борт так, что иной раз даже черпала воду.

Всякий раз, слыша эти крики, у друзей обрывались сердца. Они напряжённо вслушивались, глядя вверх, словно могли увидеть капитана через толстые доски. И всякий раз от сердца отлегало, когда через какое-то время, перекрывая рёв и грохот стихии, разносились крепкие матросские матюги, которыми Шэд костерил и небо, и море, и корабль, и самого себя. И вот уже корабль, словно чайка, взмывал на новой волне.

Лишь на пятый день этого ада ветер начал стихать, а качка – уменьшаться. К тому времени путешественники уже готовы были сойти с ума от болей во внутренностях, недосыпа и ужаса. Воздух в каюте пропах потом, рвотой и нечистотами, а люди в ней были больше похожи на призраков самих себя. Ни у кого, казалось, не оставалось сил даже приподняться с липкого вонючего пола.

Но спустя два-три часа стало ясно, что шторм действительно сходит на нет. После нескольких дней, когда палуба подбрасывала людей, словно жарящиеся блинчики, сейчас она казалось почти неестественно неподвижной, хотя десять дней назад, когда началось их путешествие, куда меньшее волнение казалось им чрезмерным. Через какое-то время стали слышны стоны, и это был хороший знак.

Действительно, ещё через некоторое время начались шевеления, и сперва Кол, затем Варан стали медленно пытаться подняться. Вслед за ними, давя стоны, зашевелилась и Мэйлинн. Закряхтел, переворачиваясь на бок, Каладиус. Лишь Бин продолжал неподвижно лежать, раскинув руки и ноги.

Кое-как встав на ноги, шатаясь, точно пьяный, Кол добрался до двери. Ворвавшийся в каюту воздух оглушал своей чистотой и свежестью. Снаружи было довольно светло, хотя небо всё ещё было низким и серым. Кривясь от боли в кишках, Кол выполз наружу, хватаясь руками за переборку.

– О, вижу, вы живы! – голос Шэда вновь был бодр и радостен, словно ничего и не случилось. – Как там у вас, всё в порядке?

– Если не считать, что в каюте не осталось ни одного незаблёванного и необоссанного уголочка, а меня сейчас стошнит собственными кишками, то – да, всё в полном порядке, – Кол с отвращением поскрёб отросшую щетину, слипшуюся от рвотных масс.

– Ну и славно! – воскликнул Шэд, словно не слыша едкого сарказма в голосе легионера. – Тогда принимайте поздравления – мы, кажется, прорвались!

– Так что – дьявольских штормов больше не будет? Я разочарован… – прохрипел Кол, кое-как взбираясь на мостик.

– Не разбивайте мне сердца, скажите, что это ещё не конец! – на палубе возник Варан, столь же помятый и небритый.

– Может быть и не конец, – не стал спорить Шэд. – Но хуже уже точно не будет… Госпожа!.. – округлив глаза, выдохнул он.

Мэйлинн выглядела просто ужасно. Полщеки закрывал большой кровоподтёк от удара о переборку, свалявшиеся в один грязный вонючий колтун волосы больше походили на спутанный от репьёв и навоза хвост крестьянской кобылы. Её шатало, а лицо было мертвенно бледно.

– Ничего, – прохрипела она. – Со мной всё будет в порядке. Одна хорошая стирка, горячая ванна – и я снова стану королевой красоты этого корабля!

– О, смею вас заверить, что даже сейчас никто из присутствующих не сможет у вас отнять этого титула! – рассмеялся Шэд. Ему определённо понравилось, что даже в такой ситуации лирра сохранила чувство юмора. – А как там мессир маг и тот юноша, которого вечно тошнит?

– Юноша вытошнил всё, что мог и его больше не будет тошнить до конца жизни, – оглядывая бескрайнее пространство шальными глазами, в проёме двери возник Бин.

– Я бы на твоём месте не зарекался, приятель, – каркнул сверху Кол.

– А вот и я, – Каладиус пытался сохранять достоинство, но в его положении сделать это было весьма затруднительно, так что вскоре он перестал и пытаться, скрючившись, словно старик, и ухватившись за ноющую поясницу.

– Отлично, все в сборе! – воскликнул Шэд. – Должен вас обрадовать – ваш слуга, Пашшан, также в полном здравии и уже стал звездой нашего корабля, умудряясь готовить королевские блюда из вяленого мяса и сухарей.

– Рад это слышать, – слегка улыбнулся маг. – Ну и каков наш счёт? Как мы преодолели этот шторм?

– Лучше не придумаешь! – ответил капитан. – Я влюблён в этот корабль и охотно женился бы на нем, если бы нашёлся в мире такой жрец, что совершил бы этот обряд! Шхуна играючи проглатывала такие волны, перед которыми дрогнул бы иной линкор. Мы не потеряли ничего из такелажа. Единственная неприятность – одного из матросов смыло за борт.

– Это весьма прискорбно, – проговорил Каладиус. – И я готов оплатить компенсацию его семье.

– Его семья – это мы, так что можете оплатить компенсацию нам! – ухмыльнулся Шэд.

– За этим дело не станет, – Каладиус также взобрался на мостик и привалился к поручню. – Ну а что скажете насчёт курса? Я что-то не вижу берега.

– Это правда. Мы порядком ушли с курса, и нам пришлось довольно далеко уйти от берега. Он должен быть где-то там, – Шэд махнул рукой прямо по курсу. – Если мои расчёты окажутся верными, к ночи мы доберёмся до него. Если не увидим его до темноты, то придётся бросить якорь до утра, чтобы случайно не разбиться или не сесть на мель. Берега в этом месте будут очень низкими, дно – пологое, так что не стоит рисковать.

– Что ж, это добрые новости! Я бы попросил вас прислать в нашу каюту нескольких матросов, чтобы привести там всё в порядок. О, боги, я отдал бы миллион золотых корон за возможность принять ванну!

– Что ж, я готов предоставить вам такую возможность и за гораздо меньшие деньги! – рассмеялся Шэд. – Завтра мы устроим банный день!

– Да вы просто волшебник, друг мой! – Каладиус расцвёл в улыбке. – До сих пор не могу нарадоваться, насколько нам повезло с вами!

Пассажиры постепенно оживали на свежем воздухе, который, кстати, не был уже так пронзительно холоден, как прежде. Всё-таки сказывалась близость пустыни Туум. Через некоторое время на палубе уже вовсю звучал смех, разговоры, перекличка. Прошла какая-то пара часов, и Каладиус объявил, что он смертельно голоден и требует, чтобы Пашшан как следует его накормил. И, что особенно отрадно, его хором поддержали остальные, включая даже Бина. Всё напряжение последних дней выливалось в эту слегка неестественную весёлость, слегка истерический смех и слегка преувеличенную бодрость.

И вот, когда уже начало темнеть, сверху, из вороньего гнезда раздался радостный голос:

– Земля по носу!

Глава 48. Банный день

Несмотря на то, что увидеть землю с палубы в надвигающихся сумерках и без подзорной трубы было невозможно, все тут же бросились к носу корабля. Шэд лишь легонько посмеивался, глядя на это со своего мостика.

– Сегодня встанем на якорь поближе к берегу, – сообщил он. – Надо отдохнуть и зализать раны.

– Вы не забыли о своём обещании, друг мой? – поинтересовался Каладиус.

– Конечно нет, мессир. Завтра вас ждёт если и не настоящая ванна, то, во всяком случае, возможность помыться.

– У меня внутри всё дрожит от радости так, словно завтра мой день рождения! – воскликнула Мэйлинн. – Неужели я наконец-то снова стану чистой? Мне кажется, у меня в волосах уже завелись крысы, не говоря о животных поменьше.

– Всегда есть способ решения данной проблемы, – ухмыльнулся Каладиус, проводя головой по своей гладкой голове.

– Нет уж, увольте, мессир, – рассмеялась лирра. – Возможно, если я тоже проживу лет семьсот, тогда подумаю об этом.

– Ловлю вас на слове, дорогая!

Как мы видим, настроение у всех было более, чем приподнятое. Все с нетерпением ждали завтрашнего дня. Когда путешественники вернулись в свою каюту, она была уже вымыта и выскоблена матросами, а также проветрена. Нельзя сказать, что это кардинально решило проблему запаха, но, однозначно, находиться там стало куда уютнее.

– Ну что ж, друзья мои, – провозгласил Каладиус, когда все, сытые и довольные, расположились в хорошо освещённой масляными лампами каюте, которая в кои-то веки не норовила отбить своим жильцам бока. – Вот мы и у Дорийского полуострова. Если верить капитану Шэду, Вастиней остался позади. Теперь нас ждёт приятный трёхнедельный круиз, и мы окажемся на месте.

– До сих пор не верится, что это закончилось! – покачал головой Бин. – Сколько раз за последние дни я думал, что Белый путь уже подстилается мне под ноги!

– Ты будешь вознаграждён за эти страдания завтра! – воскликнула Мэйлинн, пытаясь пятерней распутать скомканные в узлы волосы.

– Вы хоть понимаете, что мы с вами попали в весьма немногочисленную когорту людей, дерзнувших бросить вызов Вастинею! – в глазах Каладиуса светилась подлинная гордость. – Вы понимаете, что о нас должны были бы слагать легенды!

– Что-то вы стали честолюбивы на старости лет, мессир, – усмехнулся Варан. – Двести лет просидели, зарывшись в барханы, а теперь вдруг вам захотелось песен в вашу честь!

– Я давно не чувствовал себя таким живым, как сейчас, друг мой! – ответил на это Каладиус. – И особенно ясно я ощутил себя живым именно в последние дни, находясь на волосок от смерти. И теперь это чувство просто распирает меня изнутри!

– Очень хорошо вас понимаю, мессир, – согласился Варан. – Сам вот на досуге припоминал какие-то события своих прошлых лет и поражался – неужели когда-то они могли казаться важными для меня? Теперь они кажутся такими далёкими, словно… ненастоящими, что ли…

– Что уж говорить обо мне! – в приливе чувств воскликнул Бин. – Я вообще ощущаю себя так, словно двадцать лет до этого я прожил в каком-то ящике, и лишь сейчас меня вынули наружу.

– Да уж, подруга, ты знаешь толк в развлечениях! – весело глядя на Мэйлинн, рассмеялся Кол.

– Это да! – лицо Мэйлинн, опухшее с одной стороны от громадного синяка, расплылось в улыбке.

– И всё-таки мы – молодцы! – резюмировал Каладиус, и спорить с этим не стал никто.

– Ну что, а теперь, может, уже пора спать? – предложил Кол.

– Ещё бы! – подтвердила Мэйлинн. – Надо пользоваться случаем, пока тебя не швыряет по стенам вместе с собственной постелью!

– Это отличная мысль! – одобрил Каладиус. – Я – к себе, и чтоб до утра не будить!

– Разве что храпом, – усмехнулся Кол. – Да, Бин? – подмигнул он юноше.

– Да ты и сам храпишь не хуже! – с лёгкой обидой огрызнулся Бин и стал заворачиваться в вонючий спальный мешок. – Надо бы, кстати, завтра заодно и стирку устроить.

– Обязательно! – пообещал Кол, гася лампы.

***

Конечно, наступившее утро трудно было назвать погожим, однако, в сравнении с чередой предыдущих утр выглядело оно, несомненно, гораздо более выигрышно. Шхуна качалась на волнах меньше, чем в кабельтовом от берега. Было прохладно, но не слишком холодно. Небо было всё ещё покрыто облачностью, но это были уже не черные тучи. В общем, это было прекрасное утро!

Берег не поражал красотой или разнообразием. Низкий и пологий, он уходил в дымчатую даль, так и не меняя высоты. Это была типичная дорийская равнина. От той, по которой друзья путешествовали пару месяцев назад, она отличалась лишь цветом травы – теперь уже совсем пожухлой и словно припорошённой инеем. Взгляд мог зацепиться лишь за весьма редкие одинокие деревца, почти кустарники, уныло торчащие то там, то тут. Не было видно ни одной живой души – кочевники избегали селиться на самом берегу, а больше тут никто не жил, потому что дорийцы были весьма непредсказуемыми и неудобными соседями.

– Ну и где же обещанная ванна, капитан? – это был первый вопрос, который задал Каладиус, оказавшись на палубе.

– Ну я уже говорил, что технически это не совсем ванна, мессир, – уклончиво ответил Шэд. – Но возможность помыться я вам предоставлю. Поглядите-ка туда, – и он махнул в сторону недалёкого берега.

В паре десятков ярдов от кромки моря стояла импровизированная палатка из парусины размерами не более пятнадцать на пятнадцать футов. Очевидно, внутри горел огонь, поскольку из отверстия на макушке палатки выходил густой дым. Рядом с палаткой валялось несколько брёвен, и с полдесятка моряков занимались тем, что пилили и кололи их на дрова.

– Что же там такое? – полюбопытствовал Каладиус.

– Это, мессир, наша моряцкая баня. Как вы могли заметить, морякам редко выпадает возможность помыться, ежели море не располагает к купанию. И вот иногда мы устраиваем себе такой вот праздник жизни. Очень экономно – можно как следует попариться и обмыться, не имея огромного количества горячей воды.

– А где же вы набрали дерева для дров? – удивился Каладиус. – Ведь кругом – голая степь. Я вижу, что не те несчастные корявые деревца пошли на дрова!

– Вы снова правы, мессир, – кивнул Шэд. – Но тут всё проще простого. Понимая, что нам предстоит ужасный шторм, я ещё в Найре запасся кое-чем из дополнительного рангоута, на случай, если что-то сломается. Но, поскольку моя красавица проглотила Вастиней, не закашлявшись, то теперь нам нет нужды тянуть лишний груз в Саррассу. Так что, когда будете париться, мессир, имейте в виду, что банька растоплена на лучшем мачтовом дереве во всём Загорье!

– Слышу, кто-то говорит про баню? – улыбка Кола с трудом помещалась в проем двери. – Эй, народ, вылезайте сюда! Будем париться! Да ещё и на земной тверди!

– Как здорово! – чуть не толкнув Кола, на палубу выскочила Мэйлинн. – Надеюсь, дамы вперёд?

– Всенепременно, сударыня! – галантно ответил Шэд. – Но баньке нужен ещё хотя бы часок, чтобы дойти, так что пока можете покушать тех волшебных блюд, что приготовил ваш повар. Кстати говоря, мой кок в последние дни ходит злой, как чёрт! Как бы не прирезал он вашего Пашшана, и не подал его нам зажаренным в яблочном соусе! – шкипер громко захохотал.

– Поверьте, друг мой, Пашшан не из тех людей, что позволяют подавать себя в яблочном соусе, – заверил его Каладиус.

Вскоре был подан завтрак, и впервые за много дней его разделил с пассажирами и сам Пашшан, поскольку до того времени он всё больше обретался на камбузе. Как и говорил Шэд, Пашшану удавалось творить чудеса из самых простых и непритязательных продуктов. Особенно счастлив был Каладиус – его желудок, наконец, полностью отошёл от пережитого шока, и теперь он вновь с наслаждением вкушал приготовленные баинином блюда, урча от удовольствия, словно кот.

После весёлого и сытного завтрака путешественники ловко спустились в шлюпку, которая уже билась о борт шхуны, и четверо матросов несколькими мощными гребками доставили их на берег. Друзья с наслаждением встали ногами на твёрдую почву и, несмотря на то, что земля была холодной, Бин и Кол тут же повалились на неё, перевернулись на спину, и, раскинув руки, умиротворённо уставились в проползающее над головами небо. У берега горел костерок, у которого тут же расположились все, кроме Мэйлинн. Она, прихватив с собой свежую смену одежды, вошла в палатку-баню.

Внутри было довольно темно, очень жарко и влажно. Посередине на круге из крупных булыжников стоял большой котёл, в котором пари́лась и булькала кипящая вода. Рядом стоял другой котёл, поменьше, в котором, судя по всему, была вода холодная. В нём плавал ковш. Большой котёл и камни дышали жаром. Очень сильно пахло дымом, так, что Мэйлинн даже закашлялась, однако подобная мелочь не могла её смутить. Она, не мешкая, принялась стягивать с себя вонючую одежду, кидая её прямо на землю.

Лирра провела в бане не менее трёх четвертей часа. Время от времени оттуда слышались её восторженные визги, когда она окатывала себя горячей или холодной водой, или плескала воду на раскалённые камни, чтобы добавить пару. Наконец она вышла – распаренная, красная и счастливая. На ней была свежая одежда, волосы, всё ещё перепутанные, но чистые, влажно блестели.

– Лучший день в моей жизни! – блаженно выдохнула она, плюхаясь у костра.

– Небось, всю воду выплескала, – добродушно проворчал Кол.

– Ещё натаскаешь! – показав язык, весело огрызнулась она. – Океан-то под боком!

– Чтобы хорошенечко расслабиться, сначала надо хорошенечко напрячься, – философски заметил Варан, глядя в полыхающие угли.

– Ну тогда, значит, пойдём напрягаться! – рывком вставая на ноги, воскликнул Кол. – А то попариться уж больно охота!

Мужчины, за исключением Каладиуса, встали и, прихватив ведра, бросились таскать воду в палатку. Затем пришлось подбросить ещё дров, и ждать, пока вода вновь закипит.

Прошла пара часов, пока все пятеро, включая Пашшана, расположились в бане. Кол тут же поддал парку, убеждая, что именно такой пар, вперемешку с дымом, лучше всего убивает всяких неприятных паразитов. Мэйлинн тем временем уже отправилась на корабль, чтобы заняться генеральной уборкой:

– Не хватало ещё, чтобы я, вся такая чистая, жила в этом свинарнике! – прокомментировала она.

Теперь же мужчины сидели, красные как раки и счастливые, как никогда. Отдуваясь от лезущего в нос пара пополам с дымом, они нахваливали парок, удивлялись синякам, полученным в ходе шторма, и травили всяческие байки, какие обычно травят мужчины в бане.

– А хотите испробовать легионерскую баню? – вдруг предложил Кол. – Как мы делали, когда стояли в Палатие.

– У вас там были бани? – удивился Бин. – Ты же говорил, что там деревья не росли!

– Да не там! – отмахнулся Кол. – Нас же потом перебросили к Скабею.

– И что же это за легионерская баня? – полюбопытствовал Варан.

– Кто хочет узнать – давай за мной! – воскликнул Кол и прямо голышом выскочил из палатки.

За ним, крича, выскочили остальные. На весьма прохладном воздухе их тела исходили паром. А затем все пятеро с душераздирающими воплями запрыгнули в студёный океан. Окунувшись раз или два, они, скукожившись, зарысили обратно в тёплую палатку.

– Вот это класс! – Бин дышал так, словно пробежал несколько миль, и голос срывался то ли от холода, то ли от восторга. – Я ещё так хочу!

– Только сперва надо как следует напариться вновь, – и Кол плеснул ещё один ковш на камни, так что пар на время вновь заполнил собой всё пространство.

После того, как напарились пассажиры, пришла очередь матросов. К тому времени, как все вымылись, солнце уже садилось за горизонт, поэтому было решено провести на рейде ещё одну ночь. Бин страстно мечтал провести эту ночь на берегу у костра, однако запас дров был истощён мытьём и последующей стиркой, так что эту идею пришлось оставить. Но хотя бы ужин был подан на берегу, что позволило продлить пребывание на твёрдой почве. Однако затем за друзьями пришла шлюпка, и они отправились обратно на борт.

***

Потянулись бесконечные дни морского путешествия. Как и предсказывал Каладиус, с каждым днём воздух становился всё теплее, небо – голубее, а вода – прозрачнее. Около недели потребовалось, чтобы обогнуть Дорийский полуостров, и теперь шхуна приближалась к пустыне Туум. На палубе уже вполне можно было находиться без верхней одежды, в одном лишь камзоле. Море было вполне спокойным.

Здесь, у берегов Дорийского полуострова, друзья встретили новый, 1712 год. Пашшан расстарался и приготовил особенно праздничный ужин, а Каладиус, тряхнув стариной, выдал вполне приличный фейерверк, пуская в небо множество огненных шаров и светящихся голубых сгустков.

Кстати, в один из первых дней нового года Шэд, сверившись с картами и инструментами объявил, что корабль проходит мимо мыса с несколько странным названием Южный Язык, который считался водоразделом Великого и Калуйского океана. Так что теперь крутые борта «Нежданной» ласкали уже относительно тёплые воды именно Калуйского океана.

Каждый проводил эту уйму свободного времени так, как ему хотелось. Мэйлинн, хотя и обмолвилась как-то в минуту душевной слабости, что не хочет больше быть мореходом, сейчас, когда окружающая её картина всё больше напоминала былые фантазии, вновь проводила много времени на палубе. Она частенько вертелась на мостике, где Шэд с удовольствием учил её вести корабль заданным курсом, определять координаты и читать карты.

Довольно быстро лирра назубок выучила название каждой снасти на корабле, и частенько сама бросалась на ванты, чтобы подтянуть ту или иную снасть, брать рифы или наоборот – добавить ещё парусов. Она перезнакомилась со всеми матросами и частенько перешучивалась с ними, сидя верхом на какой-нибудь грот-марса-рее.

Не забывала Мэйлинн и несколько книг, взятых ею из коллекции Каладиуса. Касались они, как правило, деятельности Ордена Лианы. Она по многу раз перечитывала одни и те же страницы. В такие минуты она бывала задумчива, и даже подавлена. Но когда Мэйлинн чувствовала, что хандра берет над ней верх, она тут же захлопывала книжку и бежала на капитанский мостик. И уже через несколько минут её весёлый голос вновь звенел над просторами океана.

Кол, который, как мы помним, маялся в Найре и всё мечтал поскорее уйти в море, теперь маялся в море. Ему было невероятно скучно, и всё, что он выиграл от этой рокировки – возможность пялиться в потолок не фешенебельного номера, а скромной каюты. Ну иногда можно было посмотреть на проплывающий мимо берег, но там всё было до зевоты скучно и неинтересно. Эта часть побережья Паэтты было совершенно необитаема. Спасение он находил лишь в игре в кости со свободными от вахт матросами, Вараном и Пашшаном.

Бин пытался было быть поближе к Мэйлинн, но из этого ничего не вышло, поэтому он вновь был не в духе и на всех обижен, исподлобья глядя на то, как Шэд обхватывает своими лапищами хрупкие кисти лирры, лежащие на рукоятях штурвала, когда на шхуну вдруг налетает боковой порыв ветра и судно начинает уходить с курса. Юноша вполне оправился от морской болезни, но иной раз всё равно чувствовал тошноту, но на этот раз не от качки, а от ревности и разочарования.

Всякий раз, когда Мэйлинн окликала его, чтобы предложить тоже попробовать себя в роли моряка, Бин неизменно отказывался, причём делал это с преувеличенно несчастным видом. Однако лирре, похоже, надоело утирать его сопли, поэтому она, лишь слегка нахмурившись на мгновение, вскоре возвращалась к своим делам. Это задевало Бина ещё больнее, и он обычно вообще уходил в каюту.

Каладиус неожиданно сделался весьма увлечённым натуралистом. По его просьбе моряки забрасывали с кормы сеть, нечто вроде трала, и периодически поднимали её на поверхность, после чего старый волшебник часами изучал пойманный улов – разглядывал рыб, так близко поднося к глазам, что, казалось, пытался посчитать чешуйки на их спинах, щупал, нюхал и иногда даже пробовал на вкус, облизывая языком. Всё это он аккуратно заносил в какие-то листочки, часть из которых, впрочем, вскоре терялась, так что матросы находили их потом по всему кораблю.

Взахлёб маг рассказывал об охоте на черепаховых акул, которые, как он уверял, во множестве водились в этих водах. Он настоятельно просил Шэда бросить якорь на денёк, чтобы устроить подобную охоту. Шэд неизменно отвечал, что Каладиус, конечно, босс, но в данном случае выполнить его просьбу невозможно, поскольку на «Нежданной» нет ни одного гарпуна. Каладиус огорчённо вздыхал, кивал головой, но на следующий день всё повторялось с точностью почти до реплик. Все подозревали, что маг просто дурачится таким вот причудливым образом, поэтому встречали начало этого диалога с улыбками, а через какое-то время – уже ждали его, словно обещанное театральное представление.

Варан, чьё тело слегка расслабилось от недостатка тренировок, теперь навёрстывал упущенное. Все матросы, разинув рты, ежедневно наблюдали за его упражнениями в фехтовании, словно за неким танцем. А Варан не давал себе спуску, и после часа или двух упражнений с мечом или кинжалом, он приступал к физическим тренировкам, приспособив под снаряды и тренажёры различные вещи, найденные на корабле.