Текст книги "Путь на юг"

Автор книги: Александр Майборода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Он вышел из избы.

Старшины некоторое время молчали.

Между горожанами и князем всегда были напряженные отношения. Князь стремился взять, как можно больше власти над городом, старшины этому всячески препятствовали – они хотели видеть князя не более чем в роли наемника, купленного защищать интересы богатых горожан.

Так что Богдан задел самое чувствительное место старшин.

Наконец Терчин проговорил:

– Надо говорить с Гостомыслом.

Глава 11

В княжеской спальне от жарко натопленной печи было душно.

Ратиша все время находился рядом с князем – спал или в комнате князя перед дверью, или за дверью на лавке. Сейчас его в комнате не было.

Проснувшись, Гостомысл сел на кровати и начал тереть ладонями глаза.

Пока зевал, в комнату вошел Ратиша: щеки розовые, на подбородке светлый пушок, белая рубаха навыпуск подпоясана узким ремешком с серебряными бляшками. На бляшках выдавлены олени с ветвистыми рогами.

– Как ночевал, князь? – весело спросил он.

– Душно, – сказал Гостомысл.

– Открыть окно?

– Открой.

Ратиша подошел к окну и открыл его.

– А на улице тепло, – сказал он, глубоко вдыхая пахнущий горечью топленых печей прохладный воздух.

– Ты куда бегал? – спросил Гостомысл.

– Умылся, да посмотрел, что во дворе творится.

– И что?

– Дружинники давно встали. Сейчас Медвежья лапа раздает дружинникам задания, остальные тренируются с оружием.

– А молодежь?

– Так молодежь и тренируют.

Прохладный воздух, проникающий в комнату, лизнул холодком плечи Гостомысла, и тот натянул на плечи одеяло. Немного подумав, затем опустил ноги в войлочные чуни и, уронив одеяло, встал с кровати и подошел к окну.

Солнечный свет золотил крыши и стены почерневших за зиму изб. А дальше, над темно-синим Нево-озером, висела розовая дымка.

За ночь погода переменилась, с юга подул теплый воздух, и набухшие серебром почки лопнули и выстрелили мягкой яркой зеленью, и деревья покрылись пухом, словно только что вылупившиеся цыплята.

Пахло чем-то свежим и необычным, от чего люди за долгую зиму успели отвыкнуть. Этот запах волновал, и тянул выбежать на улицу и выкинуть странный поступок, – пуститься в пляску или сдвинуть гору.

По двору прошла, точно лебедушка проплыла, дивчина из дворовых, и она показалась Гостомыслу необыкновенно красивой, словно была самой весной.

– Кто это? – кивнул Гостомысл.

– Где?

– Внизу.

– А, дворовая девка.

– Вижу, что дворовая. Как звать ее?

Ратиша пожал плечами.

– Да кто ее знает? Любка какая-нибудь.

– Красивая...

Ратиша мазнул удивленным взглядом по лицу Госто-мысла, недоумевая, с чего князь вдруг проявил интерес к простой девке, но, догадавшись, заулыбался и спросил:

– Тебе позвать ее?

– Зачем? – спросил Гостомысл.

– Ну, так... – замялся Ратиша, стесняясь высказать прямо свою догадку, – весна, однако...

Гостомысл, понявший, о чем подумал Ратиша, покраснел.

– Ну, ты и даешь...

Ратиша пожал плечами и ухмыльнулся:

– А че? Весной каждое живое существо ищет себе пару.

– Да я и не подумал об этом, – сказал вконец смутившийся Гостомысл.

– Да нет в этом ничего такого. Это простая девка, наверно, рабыня, она любое твое желание выполнит и посчитает это за честь. А тебе пора и с девками любиться.

Гостомысл засопел.

– У меня есть жена.

– Ха! Снежная царица?

– Почему – снежная?

– Потому что красива, но холодна.

– Ну и что?

– Она холодна к тебе, потому что считает тебя равным себе, а может быть, и ниже. А простая девка будет тебя любить, как бога. Так что простая девка лучше. Твой отец...

– Не суйся не в свои дела, – сказал Гостомысл.

Ратиша поперхнулся. Затем улыбнулся едва заметно.

– Оденься, князь, а то простудишься. Сейчас воздух вроде теплый, а сырой, – заботливо сказал Ратиша, укрывая плечи Гостомысла шерстяным платком.

И все же не удержался и заметил:

– Ну, если что – ты только дай знак. Насчет девки. Дело-то житейское...

Глава 12

Городские старшины пришли на княжеский двор рано утром. Предстояло решить важный вопрос, поэтому были все лучшие люди города: и Богдан, и Лисий хвост, и Терчин, и Тишила, и Стоян, и Троян.

Стоявшие у ворот кремля стражники пропустили их, даже не спросив, куда идут старшины.

Такая простота и беспечность удивила старшин.

Но когда старшины вошли во двор, то все поняли – двор был заполонен дружинниками.

Посредине двора несколько десятков молодых парней повторяли за старыми дружинниками приемы.

Старшие толпились у входа в гридницкую, ожидая, когда воевода начнет раздавать задания.

Косясь, на размахивающую мечами молодежь, старшины прошли к высокому крыльцу, а здесь их остановил суровый дружинник.

– Кто такие и зачем? – спросил он, перегораживая путь копьем, хотя хорошо знал старшин.

– К князю мы, – строго сказал Богдан.

Услышав это, дружинники, стоявшие у двери в гридницкую, замолчали.

– Погодите, – сказал дружинник и звякнул в колоколец, привязанный к перекладине между опорами крыльца.

Через минуту из гридницкой выглянуло усатое лицо писца. Увидев старшин, он тут же скрылся.

Богдан едва слышно пробормотал:

– Князь живет, словно в осажденном лагере.

Лисий хвост услышал его.

– На княжеском дворе хозяин князь, и он волен устанавливать свои порядки, – возразил он.

– Он живет в нашем городе, – сказал Богдан.

– Ну, город не только наш, но и его, – поправил Лисий хвост,

– Поэтому и надо сейчас решить, кто в городе хозяин, – сказал Богдан.

Из гридницкой вышел Стоум. Увидев старшин, он заулыбался.

– A-а, господа старшины пришли?

Богдан кивнул головой:

– Будь здрав боярин.

– И вы будьте здравы, старшины, – сказал Стоум и поинтересовался: И какая нужда привела вас сюда?

– С князем хотим поговорить, – сказал Богдан.

– И о чем же? – спросил Стоум.

– Так – о жизни, – уклончиво проговорил Богдан.

Стоум нахмурил брови и с металлом в голосе выговорил:

–Ты, Богдан не зарывайся! Я не сторонний человек князю, а самый близкий – воспитатель его и первый советник! А потому, чтобы вы не отрывали князя от дела всякой чепухой, должен знать, что вы от него хотите.

Богдан вспыхнул:

– Мы лучшие люди города...

Лисий хвост перебил его:

– Боярин, старшины хотят поговорить с князем, как городом управлять: кто будет старшим, кто будет суд вести.

– Ага! Ну, это другое дело, – сказал Стоум. – Идем со мной.

Он поднялся по лестнице, старшины пошли за ним. За старшинами поднялось несколько старших дружинников. С лестницы они прошли по коридору и попали в горницу.

В передней части горницы стояло высокое кресло из резного дуба. Княжеский трон обычно украшался золотом, серебром, драгоценными камнями и дорогими мехами, но после того, как в городе похозяйничали разбойники, естественно, никаких дорогих украшений не осталось. Зато стены горницы были украшены оружием и знаменами, которые привез с собой Гостомысл.

Вдоль стен тянулись две длинные крепкие лавки – это место для бояр, когда князь собирал их для совета.

– Ждите, – сказал Стоум и скрылся за дверями, ведущими в княжеские покои.

Дружинники сели на привычные места. Глядя на них, сели на лавку и городские старшины. Дружинники и старшины сели по разные стороны горницы.

Как видим, причина прихода старшин дружинникам была уже известна. Понятно, что разграничение полномочий между князем и городским старшинами вещь необходимая. Ведь нет необходимости князю решать, кому и сколько делать горшков, а какого качества они должны быть.

Однако дружинники, широко общавшиеся с горожанами и знавшие их настроения, хорошо поняли, что на этот раз старшины поднимают спор о более серьезном вопросе – о месте князя в управлении городом.

Если князь с дружиной будут отстранены от общественной жизни города и превратятся всего лишь в наемную военную силу, чего и хотят старшины, то это вызовет эффект падающего домино, когда одна костяшка, упав, повлечет за собой и падение других. Остальные города словенской земли также захотят свободы от князя; а там и остальные славянские племена откажутся платить дань. И все это в конце концов закончится крушением славянского государства, которое основали предки Гостомысла.

И так как положение дружинников напрямую зависело от положения самого князя, то чем выше была роль князя в системе управления городом, тем больше они получали благ. В свою очередь, при слабом князе дружина будет влачить жалкое существование. В исходе спора между князем и городскими старшинами за власть у дружинников присутствовал кровный интерес.

Таким образом, между дружинниками и городскими старшинами возникла глубокая пропасть. Дружинники глядели на старшин с ненавистью, и их руки невольно искали рукоятки мечей.

Городские старшины чувствовали это, и сами были готовы схватиться за мечи.

Слава богам, что оружия у них не было при себе, так как вход с оружием в княжеские палаты был запрещен.

Все знали желания друг друга, но пока желания не были оглашены вслух, спорить было не о чем. Поэтому противостояние пока ограничивалось обменом ненавидящими взглядами.

Глава 13

В тяжелую дверь осторожно стукнули.

– Кто там? – спросил Вэстомысл.

Скрипнув, дверь немного приоткрылась.

– Князь, пришел боярин Стоум, – доложил отрок, стоявший на страже у дверей.

После изгнания разбойников прошло больше двух недель, и уже казалось что их никогда и не было в городе

Стоум же продолжил старый порядок и, как и в Кареле, по утрам приходил в комнату князя с докладом. Если не считать Ратишу, это был первый человек, с кем утром встречался князь.

– Скажи плотникам, чтобы посмотрели дверь – скрипит, – сказал Гостомысл Ратише и дал отроку распоряжение, – Стоум пусть пока подождет.

Последнему распоряжению Ратиша сильно удивился, – Стоум и Медвежья лапа входили в княжеские комнаты свободно. Таким образом, Гостомысл вводил новый порядок, и это могло обидеть первых бояр. Но спрашивать князя Ратиша не стал: хотя он и близкий друг князю, однако – слуга.

Отрок скрылся, а Ратиша помог надеть Гостомыслу простые холщовые штаны и рубаху Одевшись, Гостомысл сказал, что Стоум может зайти в комнату.

Ратиша открыл дверь и увидел в коридоре Стоума с обиженным лицом: наряд парадный, в руках свитки с записями.

– Боярин, князь просит зайти, – сказал Ратиша и посторонился, освобождая ему дорогу.

Стоум вздохнул и вошел в комнату. За порогом остановился, поклонился и поприветствовал:

– Здрав будь, князь.

Ратиша отметил, что по лицу хитрого боярина уже не было видно, что он обиделся новым порядком. Лицо выражало только озабоченность.

– И ты будь здрав, мой любимый наставник, – сказал Гостомысл и поинтересовался: – А чего твое чело так нахмурено? Или случилось что?

– Пока все, как обычно, – сказал Стоум.

Стоум действительно обиделся, что Гостомысл не принял его сразу Было ли это попыткой ограничить ему доступ к князю – неизвестно.

Стоум считал себя первым лицом в административной структуре княжеской власти, которому требовался свободный контакт с князем, поэтому отдалить его князю от себя было сложно. Да и не было, по мнению Стоума, других людей в окружении князя, способных его заменить.

Но, как говорит пословица, – поступок порождает привычку.

Однако выяснять отношения с князем Стоум сейчас не стал, слишком важный предстоял разговор.

– Но что же ты так озабочен?

– Городские старшины пришли, – сказал Стоум и положил свитки на стол.

– Городские старшины? Зачем же они пришли? – спросил Гостомысл, подошел к столу и сел на лавку.

Стоум злорадно усмехнулся в уме – «раз не ценишь стариков, то поломай-ка ты, молодец, теперь голову сам!» – с простодушным видом проговорил:

– Да кто их знает? Точно не говорят. Все мутят и мутят.

Только просят, чтобы ты их принял для важного разговора, – сказал Стоум.

– Так и не говорят? – с легкой насмешкой проговорил Гостомысл.

– Не говорят, – сокрушенно кивнул головой Стоум. Он взял первый свиток, и стал его разворачивать для чтения. Однако прежде чем прочитать его, все же сказал: – Судя по их словам, они хотят говорить об управлении городом.

– А чего говорить об управлении городом? Князь глава племени, а значит, высшая власть над ними, – сказал Гостомысл.

– Не знаю, что их не устраивает. Ну так если встретишься с ними, князь, то сами скажут, – проговорил Стоум.

«Обиделся старик», – догадался Гостомысл, поморщился и вздохнул.

Не было для него никакой загадки в желании старшин поговорить с ним об управлении городом. Он ожидал этого разговора с момента освобождения города.

Разговор нужный и для него, но, скорее всего, он будет крайне неприятный: старшины во всех городах тянули власть на себя и старались князя держать подальше от своих дел.

Но с таким князем, каким был Буревой, они не больно баловали. Князь Буревой был не просто военным вождем, а главой всех словен. Он держал власть жестко – за каждую потраченную деньгу старшины отчитывались перед князем.

А когда он уходил в поход, он оставлял за себя посадника.

Жесткий контроль, естественно, вызывал недовольство старшин.

Гостомысл подумал, что, возможно, желание городских старшин избавиться от княжеского контроля и стало причиной их нежелания защищать город от разбойников.

Медвежья лапа совершил ошибку, подняв восстание горожан до подхода княжеской дружины, и теперь это дает знать – многие горожане, по крайней мере часть старшин, считают, что они сами изгнали захватчиков. Таким образом, Гостомысл в их глазах уже не был освободителем, а потому не мог считаться таким же вождем, как его отец.

Теперь, используя оплошность Медвежьей лапы, старшины почувствовали возможность осуществить свою давнюю мечту и ограничить власть князя.

Будь у Гостомысла дружина посильнее, они бы не отважились на это. Но дружина была слаба.

«Что же, – подумал Гостомысл, – победа добывается не одной только силой».

– Старшины пусть ждут меня в горнице. Я буду с ними говорить. А пока – читай, боярин, – сказал Гостомысл.

Стоум покосился на него и удивился спокойствию: «Неужели Гостомысл так и не понял, какой подвох ждет его?»

Хотел пояснить Гостомыслу опасность ситуации, но передумал, – если молодой человек сам не понимает необходимости слушать советы старших, то пусть наступает на грабли. А когда надоест получать шишки, начнет думать.

Стоум спрятал глаза под мохнатыми бровями и начал читать монотонным голосом.

Это были сведения о запасах, хранящихся на княжеских складах, о ценах на рынке. Тут же были записки, присланные из других городов.

Чтение шло неторопливо. По ходу чтения Гостомысл давал указания, а Стоум их аккуратно записывал.

Когда Стоум закончил чтение, Гостомысл сказал, что будет одеваться для выхода. Стоум поклонился и ушел.

– Тебя встревожил приход старшин, князь? – спросил Ратиша, прикрыв за боярином дверь.

– Встревожил, – коротко сказал Гостомысл и ушел в умывальную комнату.

Объяснять Ратише, что его беспокоило, он не стал: Ратиша надежный человек, но в хитросплетениях, там, где теряется даже опытный Стоум, не разбирается.

– Тебе помочь? – спросил Ратиша через открытую дверь умывальной комнаты.

– Не надо. Скажи Милане, что я проснулся, – ответил Гостомысл. – И прикрой дверь.

Ратиша прикрыл дверь и заглянул в комнату, где хранились княжеские наряды. Милана с двумя девками-швеями уже ждала князя.

Сказав, что князь умывается и скоро придет одеваться, Ратиша велел им ждать. Сам вернулся в комнату и стал терпеливо ждать, когда Гостомысл закончит утренние процедуры.

Ждать пришлось с полчаса.

Наконец Гостомысл вышел умытый и с розовыми щеками.

– Милана ждет тебя, – сообщил Ратиша.

Гостомысл прошел в комнату.

Увидев Гостомысла, Милана умиленно всплеснула руками.

– Девки, глядите, какой красавчик у нас князь!

– Красавчик, – поддержали девки.

– Ладно уж, – сказал Гостомысл и подумал, что, наверно, Ратиша был прав, – ни одна из девиц не отказалась бы скрасить ночь молодому князю.

Поймав себя на этой мысли, Гостомысл, чтобы не выдать смущения, нахмурился.

– Какую одежду пожелаешь, князь? – спросила Милана.

– Что у нас с хозяйством? – спросил Гостомысл, избегая ответа.

Пока Милана рассказывала о запасах в кладовых, Гостомысл размышлял над вопросом, которому он раньше не придавал никакого значения – какую одежду надеть ему на встречу со старшинами.

Сначала Гостомысл думал надеть парадную одежду, но затем в голове шевельнулись сомнения: пышная парадная одежда необходима, когда требуется произвести впечатление. Но старшин нарядной одеждой не смутишь.

Простая одежда сразу бы придала разговору со старшинами доверительный характер, что и было необходимо для разговора с близкими людьми. Но сама тема разговора в то же время не позволяла быть простым, так как схлестывались противоположные интересы.

– Запасов продовольствия на складах почти нет. Даны все сожрали или испортили. А те запасы, что привезли, заканчиваются, – вторглась в его мысли Милана.

Гостомысл кивнул головой:

– Я скажу, чтобы скорее прислали корабли с продовольствием.

Милана бросила внимательный взгляд на Гостомысла.

– Это правильно, – медленно проговорила она. – Князь, я слышала, что даны посылали за помощью. Если их гонцы дошли, то, как только сойдет лед, в Нево-озере снова появятся разбойники. Я уверена, что они сразу нападут на город.

Гостомысл насторожился.

– Ты уверена в этом?

– Даны были уверены, что со дня на день им придет помощь. Поэтому они оказались и не готовы оборонять город.

– Плохо. Город без запасов продовольствия не сможет выдержать долгой осады. Тогда надо поторапливаться. Сегодня же отправлю корабли в Карелу за продовольствием, – сказал Гостомысл и решил: – Все же надену парадную одежду.

Глава 14

Так, не глядя друг на друга, старшины и бояре сидели около получаса.

Направляясь к князю на прием, старшины надели лучшие одежды и богатые шубы. В горнице было хорошо натоплено, и вскоре от жары все разомлели и стали распахивать шубы. Запахло потом.

Но никто из старшин не осмелился сказать отроку у двери, чтобы он открыл дверь. А бояре, присутствующие на приемах для почета и совета, даже не шевелились. И их можно было бы принять за статуи, если бы не живые глаза.

Наконец из двери показался Стоум. Он повел носом, поморщился и сказал:

– Князь Гостомысл сейчас будет!

Бояре дружно встали.

Старшины переглянулись.

– Однако мы не его холопы, – заносчиво проговорил Богдан.

– Не холопы, но уважение к князю должно проявлять. Он все-таки глава племени, – проговорил Лисий хвост и встал.

За ним поднялись и остальные старшины.

Нехотя встал и Богдан.

Пока старшины препирались, в горницу вошли двое юных дружинников в нарядной одежде, встали по обе стороны от кресла и застыли рындами.

Через минуту вошел Гостомысл. Рядом с ним Медвежья лапа, что-то оживленно рассказывая князю. Следом – Ратиша.

Гостомысл все-таки надел парадное одеяние, на голову водрузил тяжелую княжескую шапку. Этот наряд показывал, что простого разговора не будет.

Бояре и старшины поклонились.

– Здрав будь, князь! – сказал Лисий хвост.

Гостомысл прошел к трону, сел и торжественно проговорил:

И вы будьте здравы, лучшие мужи!

За спиной Гостомысла встал Ратиша.

Церемония приветствия окончилась.

Медвежья лапа сел на лавку первое место среди бояр.

К князю приблизился Стоум, что-то шепнул ему на ухо и встал рядом.

– Господа старшины, князь слушает вас! – объявил Стоум.

Гостомысл придал лицу бесстрастное выражение.

Поднялся Лисий хвост.

– Князь, у города есть к тебе вопросы.

Гостомысл удивленно приподнял бровь.

– Вопросы? Что это значит? – строго вскинулся Стоум.

– Пусть говорят, – сказал Гостомысл.

Лисий хвост кивнул головой.

– Все объяснит Богдан.

– А ты, Лисий хвост, разве уже не городской голова? – с едва заметной усмешкой спросил Гостомысл.

– Пока – городской голова. Но городом правят старшины, и если у них возникают вопросы, то пусть сами их и задают. Богдан – зачинщик, – сказал Лисий хвост и повернулся к старшинам: – Богдан, вот князь, держи перед ним речь.

Богдан встал, а Лисий хвост сел и придал лицу отсутствующее выражение. Он хотел показать, что к претензиям старшин не имеет никакого отношения и не поддерживает их.

Богдан сразу коснулся сути дела.

– Гостомысл...

– Я князь! – гневно перебил его Гостомысл.

– Князем мы тебя пока не выбирали, – дерзко сказал, не испугавшийся Богдан.

– Мои прадеды были словенскими вождями. Мой дед был князем. Мой отец был словенским князем. Они были не только военными вождями, но и старшими в племени. По праву старшинства они правили словенской землей. И никто не подвергал это право сомнению. По рождению я князь, и никто не может выбирать меня князем или нет, – срывающимся голосом проговорил Гостомысл.

– Теперь все изменилось, – сказал Богдан.

– И что же изменилось? – с подчеркнутым сарказмом спросил Гостомысл.

Его ожидания подтвердились, и Гостомысл теперь думал, что его положение было бы надежно, если бы разбойники были выбиты из города его дружиной.

«Эх, боярин, боярин – нельзя же быть таким простодушным!» – сокрушался Гостомысл.

Богдан был прав, и это еще больше распаляло Госто-мысла. Его душа бурлила от гнева. В глазах темнело. Руки дрожали. Он был готов кинуться на старшин.

Увидев, что Гостомысл обозлился, Стоум испугался, что тот потеряет контроль над собой.

Этого нельзя было допустить – столкновение Госто-мысла со старшинами обязательно закончится его изгнанием из города.

Хоть и обижен Стоум был на Гостомысла, однако не мог не вмешаться, чтобы предотвратить конфликт и помочь Гостомыслу сдержаться, Стоум положил руку на его плечо. Плечо было острым и хрупким.

Богдан же, заметив нервное возбуждение Гостомысла, мгновенно понял выгоду, которую принесет ему ссора князя со старшинами, и, наоборот, стал нагнетать ситуацию.

– Изменилось вот что – твои предки и твой отец были сильными вождями и могли защитить словенские племена. Но твой отец потерпел поражение от разбойников. Может, ты и князь по рождению, но правителем над собой мы тебя не выбирали. Ты слаб, неопытен и у тебя нет дружины. Ты – мальчишка! – нагло сказал Богдан.

– Ложь! Есть у меня дружина! – крикнул в ответ Гостомысл и дернулся, пытаясь встать. Стоум с трудом удержал его. Глаза Гостомысла заблестели слезой.

Возмущенные бояре вскочили с мест и кинулись к старшинам. Старшины тоже вскочили. Через секунду должна начаться драка.

Стоум едва успел крикнуть;

– Стойте, бояре. Ссора нам не нужна.

На его призыв среагировал Медвежья лапа. Он кинулся между боярами и старшинами и взревел разъяренным зверем:

– Стоять! Всем стоять!

Оглушительный рев заставил бояр замереть. Этой заминки хватило. Теперь поднялся Гостомысл, который уже взял себя в руки, и звенящим от гнева голосом заговорил:

– Бояре, сядьте. Драка никому не нужна. Мы должны решить все спорные вопросы полюбовно.

Видя, что подходящий момент уходит, Богдан попытался спасти положение и снова бросил обвинение:

– Гостомысл, ты слаб. И твоя дружина такая же слабая, как и ты. Нам слабый защитник не нужен.

И хотя бояре снова зашумели, но первый пыл уже прошел, рассудок взял верх над эмоциями, и никто не торопился лезть в драку

Инициативу взял на себя Стоум:

– Богдан, ведь ты был городским головой? – спросил он с едва заметной насмешливой ноткой в голосе.

– Да, был, – сказал Богдан, не понимая, куда клонит Стоум.

– Значит, знаешь, что, когда князя нет в городе, город сам должен защищать себя, – сказал Стоум.

– Да, – вынужден был признать Богдан, уже понимая, куда клонит хитрый боярин.

– Но почему же вы впустили врага в город? – рубанул главным вопросом Стоум.

Вопрос попал в точку Богдан покраснел, и замялся, не зная, что ответить. Он хотел снова сказать, что был болен, а потому не мог организовать оборону города, но покосившись на Лисьего хвоста, понял, что тот только и ждет этих слов, чтобы вцепиться в глотку бывшего головы.

Драка между старшинами окончательно испортила бы все планы Богдана.

Его молчание затянулось, и тогда Стоум повторил вопрос, но уже в адрес старшин:

– Господа старшины, так почему вы впустили разбойников в город без сопротивления? Даже, говорят, с хлебом-солью?

Старшины зашептались, но через секунду поднялся Лисий хвост и сказал:

– Тех, кто сдал город без боя, здесь нет, они уже понесли тяжкое наказание за свое слабодушие – казнены врагом...

Стоум перебил его:

– Лисий хвост, не уходи от ответа – и ты тогда был старшиной, а Богдан был городским головой.

– Я заболел, – наконец выдавил единственное, что приходило ему в голову, Богдан. Его лицо было красное. Пот по лбу тек ручьями.

– Однако как вовремя случилась болезнь. Уж не «медвежья» ли это болезнь была? – с ехидной усмешкой проговорил Стоум.

Богдан вздохнул.

– Ну да. То есть – нет.

– Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, – сказал Лисий хвост и упал на лавку.

– Так почему же вы гоните князя, который не виноват в бедах города? – спросил Стоум.

– Он слаб, – повторил Богдан, но уже неуверенно.

– Молчи, Богдан. Ты все сказал, что хотел. Сядь на место, – проговорил снова поднявшийся Лисий хвост и обратился к Гостомыслу. – Князь, то, что сказал Богдан, это не общее мнение города. Мы не гоним тебя из города.

– А чего же вы тогда хотите? – спросил Гостомысл.

– Мы хотим, чтобы ты остался у нас, но ты должен признать наши права, – сказал Лисий хвост.

– Какие права? – удивился Гостомысл.

– Право выбирать правителя принадлежит народу от Бога, его не может кто-то дать народу или не дать, – сказал Лисий хвост.

Стоум вмешался:

– Лисий хвост, говори прямо – чего вы хотите? Затеяли смуту, а толком ничего не объясняете. Как же тогда договариваться?

– Ладно, – сказал Лисий хвост, – князь, мы хотим, чтобы ты согласился со следующим: первое, – князь и его дружина не могут судить горожан. Судить горожан должны только избранные горожанами судьи. Второе, – князь и его дружина не могут собирать дань напрямую с горожан. Городские старшины сами будут собирать с горожан дань и отдавать князю положенную ему долю. Князю и его дружине запрещается приобретать в собственность землю. И наконец, мы хотим, чтобы Гостомысл согласился с нашим правом приглашать себе князя, какого пожелаем, а также изгонять князя, если он станет нам неугоден, – сказал Лисий хвост, и старшины согласно закивали головами.

Гостомысл взглянул на Стоума и поманил рукой. Стоум наклонился.

– Это неслыханная дерзость – требовать от меня отказаться от своих прав. Я на это никогда не соглашусь, – тихо сказал Гостомысл.

– Не спеши, князь, отказывать, – тихо проговорил Стоум.

– Если я не соглашусь с их требованиями – что будет? – спросил Гостомысл.

– Они прогонят тебя. А на это у них сейчас есть сила. И право – они сами изгнали разбойников, – сказал Стоум.

– Без нашей помощи они не смогли бы это сделать, – с обидой напомнил Гостомысл.

– Этого уже никто не помнит. И не хочет помнить. Старшин можно понять – они используют удобный момент, чтобы укрепить свое положение. Тут надо проявить хитрость. Сейчас не стоит открыто ссориться с ними, а пройдет время и все непременно переменится, – сказал Стоум.

– А если я соглашусь с их условиями? – спросил Го-стомысл.

– Ты останешься князем, – сказал Стоум.

– Если им их права дадены от Бога, то зачем же им тогда надо, чтобы я признал их права? – с сарказмом спросил Гостомысл.

Стоум тихо рассмеялся.

– Да ты взгляни на них. Они же торгаши. Сейчас они ищут выгоду для себя, а не для города. Им хочется укрепить свое положение. А на сборе дани они получат барыш. А если ты не признаешь их права, то они окажутся в сложной ситуации – им придется искать нового князя. А где им его взять? Они же, как малое дитя, – сегодня им пообещай, а дальше видно будет.

– Ладно, как вижу, придется дать им слово. Но все же надо подумать, что делать, если они захотят меня прогнать, – сказал Гостомысл.

– Сегодня они это могут сделать и без твоего согласия. Но, видишь же – пока не хотят, – сказал Стоум.

– А завтра? Завтра они могут прогнать меня, – сказал Гостомысл.

– А завтра будет завтра. Боги решат судьбу каждого так, как им будет угодно. Сегодняшние обещания завтра могут потерять силу. Поэтому надо дать им обещание, которое они хотят услышать, чтобы не потерять сегодня то, что можно потерять завтра... а может, и не потерять. Сегодня надо думать о сегодняшнем дне, – рассудил Стоум. – Давай им обещание.

– Хорошо, – сказал Гостомысл и поднял руку.

Старшины, тихо перешептывающиеся между собой, затихли.

Гостомысл торжественно начал говорить:

– Я обдумал ваши слова. Несомненно, право народа избирать себе вождя дано ему богом. Я уважаю богов. А потому перед всеми говорю, я признаю право народа выбирать себе князя и изгонять его, когда он им станет неугодным! Если я стану неугодным народу, то я уйду сам, и так буду поступать дальше.

Гостомысл замолчал, и кто-то из старшин, радуясь, что дело обошлось без большой ссоры, воскликнул:

– Слава мудрому Гостомыслу!

Гостомысл снова поднял руку. Старшины затихли.

– Я признаю права города, но и город должен обещать, что впредь не сдастся врагу и не потребует ухода князя, без веской на то причины.

В горнице послышался облегченный выдох.

– Законное требование, – сказал Лисий хвост, едва скрывая радость. – От города обещаю, что мы будем поддерживать тебя, князь Гостомысл, всем, чем сможем. И не щадить своей жизни ради защиты города.

Богдан, цепляясь за последнюю возможность поссорить князя с городом, неуступчиво проговорил:

– Не спеши, Лисий хвост! Князь не все обещания дал. К тому же он может сказать потом, что не давал никаких обещаний, поэтому пусть даст обещания перед всем народом.

Гостомысл вспыхнул:

– Княжеское слово нерушимо. Только смердячий пес может обвинять князя во лжи. Я признал все права города. И дань собирайте с горожан сами. И судите сами. Кроме, разумеется, тех преступлений, что совершены против князя и его дружинников. Что же вам еще надобно?

– Пусть князь Гостомысл повторит свои слова перед народом! – крикнул Богдан.

– Князь уже дал старшинам обещания, так зачем нам собирать вече? – сказал Лисий хвост.

– Затем, что ты – не народ, – сказал Богдан.

– Как «не народ»? – возмущенно схватился Лисий хвост. – Мы избраны народом, поэтому говорим от его имени. Значит, мы и есть народ.

– Но и Богдана никто не выбирал старшиной. А он здесь, – вдруг промолвил Тишила. И его слова прозвучали словно гром среди ясного неба.

– Я голова города, – возразил Богдан.

– Бывший. Ты предал свой город, – сказал Лисий хвост, добивая Богдана.

Лисий хвост уже знал, чем это обвинение обернется. Но он понимал, что именно открытая ссора между старшинами поставит точку на споре старшин с князем.

– Я предал город?! – воскликнул яростно Богдан. Его лицо от злости налилось кровью, и он, размахнувшись, нанес удар Лисьему хвосту по шее.

Этого Лисий хвост ожидал и не остался в долгу Он тут же заехал кулаком в нос Богдану. После этого старшины сцепились и, громко ругаясь и пыхтя, пытались свалить друг друга на пол. Но силы были приблизительно равны.