Текст книги "Путь на юг"

Автор книги: Александр Майборода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Глава 93

Белая Вежа. Башня у ворот. Когда небо перед рассветом стало черным, как смола, с Дона потянуло холодом.

Посредине башни в железном чане тлел огонь, слабо освещая внутренности помещения.

В башне сторожили двое: горшечник Полыня и кожемяка Дубыня. Горшечник был невысок, но коренаст. Дубыня был великаном, топор за его поясом казался игрушкой. Они сидели около огня, и их лица казались красными.

Остальные спали на ворохе сена в углу башни.

Темноту прорезало испуганное ржание коня, болезненный крик человека, то ли упавшего, то ли ушибленного копытом коня, и Полыня накинул на плечи овчинный тулупчик и подошел к краю стены.

Поле вокруг города было усеяно огнями костров, словно безоблачное ночное небо звездами, и из-за этого непонятно было, где земля переходила в небо.

– Однако много хазар пришло, – проговорил Полыня.

Дубыня поднялся с лавки и подошел к Польше и тоже стал смотреть на ночные огни.

Хазары у костров внизу закопошились, и послышался стук дерева, и в небо взлетел, словно комета, огненный снаряд.

Он поднялся вверх на секунду, застыл, а затем медленно опустился в город. Коснувшись земли, взорвался огненным клубком.

Послышались крики. Замелькали тени вокруг огня, и через минуту огонь, задохнувшись дымом, погас.

– Злыдни, всю ночь пуляют, никак не угомонятся, – сказал Полыня.

– Угу, – пробормотал скупой на слова богатырь.

Метательные орудия хазар с наступлением темноты стрельбу не прекратили, хотя и стали стрелять реже. Обычно выпустив снаряд, они на некоторое время успокаивались. Но сейчас, выпустив снаряд, хазары снова засуетились, – слышались скрип дерева, удары и крики. Скоро взлетел новый снаряд. Затем новый.

– Что-то у хазар суета поднялась, – заметил Полыня п прокомментировал: – Не иначе проснулись, лешие.

Дубыня проговорил:

– Наверно, готовятся на приступ идти.

– Пока солнце не встанет, на приступ не пойдут, – уверенно заявил Полыня.

Дубыня молча взял лук и стрелу. Конец стрелы с паклей, пропитанной смолой, он сунул в угли и, когда пакля вспыхнула чадящим огнем, положил стрелу на лук, и не целясь выпустил ее в темноту. Стрела огненной змеей скользнула вниз и, воткнувшись в землю почти под стеной, осветила небольшой пятачок земли.

В освещенном пятачке метнулись люди.

– А что они делают под стенами? – изумился Полыня, точно проделком проказливого кота. – А ну-ка, Дубыня, еще пару стрел пусти!

– Погоди, – сказал Дубыня. Он положил лук на лавку, затем взял со стены два подготовленных факела, сунул их в огонь, поджег и бросил в окно.

С факелами дело оказалось лучше – упав на землю, они озарили толпы хазар, приставляющих к стене лестницы.

– Ах, проклятые! Они в темноте решили забраться на стены! – воскликнул Полыня и кинулся к небольшому колоколу, висевшему посредине башни.

Через секунду колокол залился тревожным боем.

Тем временем, Дубыня стал из лука пускать стрелы в хазар. Тут же к нему присоединились и проснувшиеся ратники.

Звук колокола встревожил людей и на других участках стен. Разглядев лезущих на стены хазар, и там затараторили в тревожные колокола.

На стены полезли разбуженные горожане.

Поняв, что их уловку раскрыли, хазары перестали скрываться. В поле зазвучали трубные звуки – хазарские военачальники подавали сигналы своим отрядам; ржание коней; крики людей.

Метательные орудия зачастили выстрелами, но теперь они кидали снаряды не в город, а старались попасть в стены и башни.

Вскоре Полыня увидел, как на край стены коснулась, поднятая на дыбы, лестница, и через мгновение над стеной показались лица хазар, – перекошенные от ярости; багровые от огня; разорванные в крике рты.

Полыня попытался столкнуть их копьем. Но древко копья тут же было покрошено в щепки кривыми саблями.

Используя заминку, на стену выскочили двое хазар. Они сразу зарубили двоих ратников, а Полыня чудом увернулся от их ударов. Но при этом он остался один.

Он с трудом сдерживал их натиск. А по лестнице поднимались новые хазары.

Видя, что самому не справиться, Полыня, словно раненый заяц, жалобно завопил:

– Дубыня, помоги мне.

Увидев, что происходит, Дубыня решил, что первым делом надо столкнуть лестницу, и он схватил длинный багор, уперся им в лестницу, и с натужным выдохом отвел ее от стены.

Уже взобравшиеся на стены хазары бросилась на выручку своих товарищей. Таким образом, Дубыня оказался в безвыходной ситуации, чтобы отбиться от хазар, он должен был оставить лестницу, но, если он это сделает, то на стену тут же заберется новый отряд хазар.

Спас Дубыню Полыня. Он прикрыл богатыря своим щитом.

Хазарам пришлось устранять помеху чтобы сразить Полыню. На это у них ушло немного времени, но за это время Дубыня столкнул лестницу вместе с находящимися на ней хазарами – только тоскливый вой донесся снизу.

Столкнув лестницу Дубыня принялся сокрушать хазар тяжелыми ударами топора. Через минуту башня была очищена от хазар.

Скинув последнего хазара со стены, Дубыня бросился к Польше.

Полыня лежал в луже крови, не шевелясь.

Дубыня приподнял его. Полыня открыл глаза.

– Я еще жив, – прошептал он.

– Значит, будешь жить долго, – сказал Дубыня.

Он оглянулся и увидел, поднимающуюся по внутренней лестнице женщину с холщовой сумкой в руке.

– Помоги! – сказал Дубыня.

Женщина торопливо подошла к нему и тронула за руку.

– Не мне, а ему, – кивнул Дубыня на Полыню.

– Ты весь в крови, у тебя тоже раны. Дай я их перевяжу, – сказала женщина.

Дубыня повел могучим плечом.

– Ерунда. Некогда. Лучше займись Полыней и другими, кто лежит.

Оставив Полыню на попечение женщины-лекарки, он схватил багор и бросился к стене, там появился край очередной лестницы.

Глава 94

Никто и не заметил, когда солнце поднялось. Но, поднявшись, оно осветило дымящийся город.

Небольшая горка, на которой расположилась свита Аба-дии, из-за ярких одежд придворных напоминала цветочную клумбу.

Внизу горки стояла сотня личной охраны бека в черных одеждах, из-за чего она походила на стаю воронов, слетевшихся на запах мертвого тела.

Сам Абадия сидел в кресле на вершине холма, перед ним стоял столик с едой и вином. С бесстрастным видом он наблюдал за штурмом города.

Он был разочарован. Подножие городских стен было объято огнем, – горожане сыпали горшками с горящей смолой, – и из огня, словно муравьи, к вершине стен лезли цепочки покрытых копотью и пылью воинов, но добравшись до вершины, цепочка падала вниз.

Наконец Абадия поднял руку, и к нему тут же подбежал один из тарханов.

– Слушаю, бек.

– Надо усилить напор, – сказал Абадия.

Тархан приложил руку к груди, – будет исполнено, бек! – и побежал отдавать распоряжения.

Вскоре к подножию города спешно подошли новые отряды хазар, но они были вынуждены остановиться из-за сильного огня. Цепочки на лестницах стала редеть.

– Проклятие! – нетерпеливо воскликнул Абадия. – Пусть воины идут вперед!

Пока тарханы суетились, подгоняя воинов, к холму подскакал на коне Иегуда. Бросив поводья конюхам, он тяжело свалился с коня и поднялся на холм.

Его лицо было покрыто копотью и пылью.

– Есть хочешь? – спросил Абадия.

– Отец, надо прекратить штурм. Так мы город не возьмем, – сказал Иегуда.

– Ты садись, поешь, – сказал Абадия.

– Некогда есть! – резко проговорил Иегуда.

– А что так? – удивленно поднял брови Абадия.

– Как бы не положить нам под этим проклятым городом все войско, – сказал Иегуда.

Абадия поманил сына рукой.

– Ты присядь рядом.

Иегуда послушно сел.

– Идя, – обняв за плечи Иегуду, начал неторопливо Абадия, – ты мой старший сын и первый наследник. Когда я умру ты станешь царем.

– Желаю тебе, отец, многих лет жизни, – сказал Иегуда.

– А потому, – продолжил Абадия, – ты должен уяснить – любая власть держится на большой крови. Ты беспокоишься о жизни хазар. Но они мне, и тебе, и твоему брату, – враги. Они изгои. Они только мечтают о том, чтобы свергнуть нашу власть. А потому, чем больше их умрет, тем прочнее будет наша власть.

– Но если войско погибнет, то с кем мы останемся? – спросил Иегуда.

– Наберем другое, – невозмутимо сказал Абадия.

– Но хазары и так ненавидят нас, – сказал Иегуда.

– Ненавидят.

– Они убьют нас.

Абадия ощерился в волчьем оскале.

– Я скажу тебе то, что еще никому не говорил. Я решил, что когда мы вернемся домой, то наберу двенадцать тысяч преданных нам профессиональных воинов из числа иудеев.

– Но двенадцать тысяч мало для ведения войн, – заметил Иегуда.

– Это войско не для войн – они будут защищать нас, – сказал Абадия.

– Но кто же будет воевать? – спросил Иегуда.

– У нас есть деньги, на эти деньги мы наймем племенных вождей, чтобы они воевали с теми, на кого мы укажем. Так всегда делали римляне – они воевали с дикарями руками дикарей.

– Ты мудр, отец! – восхищенно проговорил Иегуда. – Но что же делать сейчас? Мы не можем взять город. Неужели мы отступим?

– Конечно – нет! – сказал Абадия и показал рукой на городские ворота. – Чтобы взять город, надо проделать вход. Ворота – самое слабое место в укреплении. Поэтому возьми отряд и пробей тараном ворота, – сказал Абадия.

– Сделаю, – сказал Иегуда и скорым шагом вниз спустился с холма, отдал распоряжения, и через минуту во главе отряда поскакал к городу.

Абадии было видно, как там в пыли перед воротами закопошились люди и покатили таран.

– Герой! Из него получится хороший царь! – одобрительно заметил Абадия.

За тараном бежала толпа воинов. Среди них Абадия узнал Иегуду, размахивающего саблей.

Абадия встревоженно приподнялся:

– Чего он полез вперед?

Таран подкатился к рву перед воротами, но что дальше происходило, Абадия не видел, так как снова все затянуло густым черным дымом.

Через некоторое время, из дыма вырвался небольшой отряд всадников и помчался в сторону холма.

Абадия почувствовал, как кольнуло в сердце.

Дурные предчувствия Абадии оказались ненапрасными – когда отряд подъехал к холму, шестеро воинов спешились. Они внесли на холм свернутый ковер.

– Что это? – спросил слабеющим голосом Абадия.

Ковер положили к его ногам молча.

– Разверните, – приказал Абадия.

Ковер развернули. На ковре лежал залитый кровью Иегуда. В его груди торчала толстая стрела.

Абадия наклонился и тронул ладонью щеку сына. Она была холодная.

– Лекаря! – крикнул Абадия.

– Лекарь не нужен. Он мертв, – сказал кто-то.

Абадия выпрямился и поднял руки к дымному небу.

– О всесильный могучий Яхве – они убили его! Прекратите штурм. На сегодня все. Но я не уйду отсюда, пока не сотру этот проклятый город с лица земли. И я посыплю солью место, где стоит город, чтобы здесь даже трава не росла.

Глава 95

Убедившись в силе войска Гостомысла, русы приняли ласково и с почетом князя и его войско.

Гостомысл со старшей дружиной расположился в княжеском дворце. Остальные стали лагерем на другой стороне Поруссы.

Когда Гостомысл устроился и вышел в горницу Судиша объявил, что в честь словенского великого князя город устраивает пир.

– Это хорошо, – сказал Гостомысл. – Но сначала надо разрешить наши дела.

Судиша поклонился.

– Как угодно тебе будет, князь. Но какие дела мы будем решать?

Гостомысл сел в княжеское кресло.

– Вы за прошлый год не заплатили дань.

Судиша поклонился.

– Мы свои долги отдаем. Дань будет заплачена завтра.

– Хорошо. Затем надо определить какую дань, вы будете платить дальше, – сказал Гостомысл.

Судиша почувствовал холодок под ложечкой.

– Великий князь, ты хочешь от нас большей дани? Но такое решение я не могу принять сам, это надо решать со старшинами.

Гостомысл понял его опасения и сказал:

– Дань останется прежней...

Судиша повеселел.

– ... Но я хочу, чтобы вы платили мне ее серебром и золотом.

Судиша нахмурился.

– Это надо решать со старшинами.

– Так решай, – сказал Гостомысл. – И еще...

По лицу Судиши пробежала тревога.

– Вы берете с проходящих по Ловати кораблей пошлину, – проговорил Гостомысл.

– Часть ее мы отдавали твоему отцу – сказал Судиша.

– Я хочу, чтобы вы сняли цепь. Это мешает славянским купцам торговать в наших же землях, – сказал Гостомысл.

Судиша жалобно застонал.

– Но с чего же мы будем получать прибыль?

– С торга, – сказал Гостомысл, как отрезал.

Судиша вздохнул.

– В город мы чужих-то не пускаем.

– Это уже ваше дело. Будем считать и этот вопрос решенным, – сказал Гостомысл. – Но у меня есть и третий вопрос.

– Какой, – хмуро проговорил Судиша, готовясь к очередной неприятности.

Гостомысл взглянул на князя Радосвета.

– Когда даны напали на Словенск, вы даже не подумали помочь нам.

– Но разбойники слишком быстро взяли город. Мы все равно не успевали на помощь, – сказал, краснея, князь Ра-досвет.

– Я всю зиму сидел в Кареле, а вы даже не подумали прислать ко мне гонца.

– Но мы думали, раз князь Буревой убит... – начал князь Радосвет и запоздало сообразил, что тем самым он признается в нежелании помогать словенскому князю.

Гостомысл перебил его:

– На будущее, русы, не думайте – идите на помощь, как только вас позовут. Не хотите помогать военной силой, будете платить высокую дань. Понятно?

– Понятно! – сказал князь Радосвет.

– А тебе? – обратился Гостомысл к Судише.

– И мне понятно, – сказал Судиша.

– Тогда... Раз все дела решены полюбовно, то готовьте пир. И помните – братья между собой иногда ссорятся, но они – братья, самые близкие люди, – сказал Гостомысл.

Выйдя из дворца князя, Судиша повеселел.

Ведь, в сущности, замена в дани натуральных продуктов на золото и серебро пойдет ему и старшинам на пользу: с горожан они все равно возьмут продукты, но им придется их продать, чтобы получить золото и серебро. А на продаже они получат неплохую прибыль.

Поэтому Судиша был уверен, что городские старшины, от которых он должен был получить согласие на замену продуктов на драгоценные металлы, с радостью согласятся.

И с помощью словенскому князю дело обстояло несложно – воинские дела возложены на князя Радосвета с его дружиной, пусть он сам и беспокоится по этому делу

А вот снятие цепи с Ловати даст убытки. Впрочем, пошлины с торга их возместят, хотя это и будут дополнительные хлопоты.

Глава 96

Русса – город небольшой, зажатый реками, в связи с этим строения в городе небольшие, жмутся друг к другу. В городе было два больших двора: двор князя – понятно, что ему нужен большой двор и дворец, так как у него жили дружинники; и двор городского головы – этот держал большой двор больше из бахвальства, впрочем, он требовался и для встреч гостей города.

Так как пир устраивал город, то столы для князей, их бояр и лучших людей города были поставлены в парадной палате терема Судиши. Столы накрыты расписными скатертями. На столах: ромейские вина, медовуха разных вкусов, диковинные фрукты, жареное мясо и птица горами.

Для остальных выставлены во дворе столы с простой едой, и бочки с пивом.

Приглашенные собрались ближе к вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту. Однако к угощению на столах никто не прикасался – не было князя Гостомысла. Пока ожидали его, велись чинные беседы.

Наконец Гостомысл появился в сопровождении большой свиты. Судиша встретил его у ворот с караваем хлеба и кубком вина.

Вокруг столпился народ.

Вручив хлеб, Судиша попытался показать свое уважение и начал говорить речь. Так как его переполняли чувства и он хотел высказать все сразу, то его речь оказалась путаной и неожиданно длинной. Вскоре все начали зевать от скуки.

Заметив это, Гостомысл прервал Судишу:

– Благодарю за уважение и гостеприимство, боярин, но длинные речи хороши за столом.

Все вздохнули с облегчением.

Князь и бояре прошли в дворцовые палаты, а народ ринулся к бочкам с пивом. Бочки открыли, как только князь сел во главе стола.

Первая здравица была за великого князя Гостомысла.

После третьей здравицы в горнице появились музыканты и танцоры, и пир захлестнуло веселье.

Пир продолжался почти до утра. Гостомысл сильно устал, его пытались веселить, но людские голоса в его голове уже смешивались в один шум.

Наконец ему все надоело, он шепнул Ратише, и тот увел его спать.

Утром Гостомысл почувствовал себя плохо, и все переполошились.

Глава 97

Судиша сразу догадался, чем вызвана болезнь. Но спросить Девятко, подсыпал ли тот яд Гостомыслу или нет, он побоялся. Он только с ужасом ждал, чем закончится болезнь Гостомысла. й. когда начнется расследование причин болезни князя.

Но через неделю Гостомысл выздоровел, никто отравления не заподозрил, и Судиша вздохнул облегченно. Но впредь с такими делами решил не связываться.

А Гостомысл, как только почувствовал себя лучше, ушел из Руссы, чтобы посетить главные города племен.

Заходил только в главные города племен. Все уже знали, что произошло в Руссе, потому сомнений больше не возникало – Гостомысла сразу принимали за господина.

Собранную дань Гостомысл отправлял па кораблях в строящийся Новый город. Он оказался удобен для храпения запасов и более безопасным – прежде чем дойти до Новгорода, морские разбойники должны были взять Словенок, оборону которого значительно укрепила строящаяся на другом берегу Волхова крепость.

Гостомысл не задерживался нигде, по и на такой обход земель у него ушло больше трех месяцев.

Дойдя до города Мурома, Гостомысл собрал бояр для совета.

Свойство любого дворца – стены обладают ушами, в связи с чем невозможно сохранить разговор в тайне. И так как Гостомысл не хотел, чтобы муромский князь знал о его планах, а тем более о сомнениях, то совет провел в лагере за городом.

У княжеского шатра собрались старшие дружинники и командиры отрядов.

В шатре все было по-походному: на пол постелен войлок, поверх его ковер; напротив входа поставлено резное креслице для князя, устланное медвежьей шкурой; на стену за спинкой кресла повешено алое княжеское знамя с ликом Триглава; сбоку к креслу прислонены щиты с княжескими знаками.

Бояре должны были сидеть на подушках вокруг ковра.

Таким образом, Гостомысл возвышался над всеми, что подчеркивало его положение.

Было и угощение – слуги поставили на ковер блюдо с оленьим мясом, украшенное зеленью; блюдо с сомятиной; большую братину с медовухой.

Как только слуги закончили приготовление, Ратиша вышел из шатра и сообщил боярам, что они могут входить.

Бояре входили в шатер, кланялись и приветствовали князя.

Их было немного – многих бояр Гостомысл отправил с разными поручениями в другие места.

Но командиры отрядов, особенно норманнских, были почти все. Это устраивало Гостомысла, – с таким войском при необходимости он мог воевать.

Когда процедура приветствия была завершена, Ратиша подал Гостомыслу братину, и тот сделал из нее глоток и передал ее Медвежьей лапе. Медвежья лапа также отпил из огромной чаши и передал дальше – братина пошла по кругу.

Когда она была опустошена, Гостомысл подал знак, и бояре сели на подушки.

– Ешьте и пейте мед, – сказал Гостомысл. – А тем временем я буду держать с вами совет.

Дальнейшую речь Гостомысл начал с сообщения, что лето на исходе, а они еще не обошли и половины славянских земель: не были в южных землях и западных, а потому обойти все племена до наступления зимы не удастся. Закончил. речь вопросом, – что делать дальше.

На его вопрос попытался ответить Медвежья лапа.

– Князь, – проговорил он, – за лете мы собрали: большую дань. Много серебра, золота, дорогих мехов и продуктов. Серебро и золото не испортятся, но продуктов собрали больше, чем мы сможем сохранить. Поэтому южные племена можно будет посетить и в будущем году.

– Согласен, – сказал Гостомысл, – продукты – товар скоропортящийся. Но впереди зима – па холоде продукты дольше хранятся.

– Но мы взяли за счет дани запасов на три года, – заметил Медвежья лапа.

– Мед и зерно не пропадут. Мясо съедим, остальное продадим, – сказал Гостомысл.

– Надо обязать племена самим привозить дань.

– А точно дождемся?

– А для присмотра, чтобы князья выполняли свою обязанность, назначить в их города посадников, – сказал Медвежья лапа.

– Хорошая мысль, – согласился Гостомысл. – Значит, посылаем послов в племена, чтобы сообщили, что отныне племенные князья сами обязаны привозить дань.

– Куда прикажешь возить им дань? – спросил Медвежья лапа.

– Конечно, – в новый город, – сказал Гостомысл.

– Это мудрое решение, – сказал Медвежья лапа. – Таким образом, мы не будем распылять свои силы.

– Да, мы всегда будем иметь в своей руке хороший кулак: с малой дружиной будем ходить только на тех, кто будет противиться нам; а с большим войском будем вести войны, – подтвердил Гостомысл.

Медвежья лапа кивнул и поинтересовался:

– Так мы будем возвращаться домой?

Норманны насторожились: если у словен дом был, то им, не имеющим ни своих дворов, ни семей, в случае возвращения в Словенск предстояло жить на княжеском дворе под строгим надзором воеводы, в постоянном ожидании поручений, – а князь и воевода вряд ли дадут дружинникам расслабиться. После вольготной жизни в походе это не могло быть приятным.

– Сейчас для нас сбор дани не главное, – начал рассуждать Гостомысл. – Цель нашего похода не столько сбор дани, сколько демонстрация нашей силы. Собственно, сейчас нам надо решить, где мы будем зимовать, надо ли нам для этого возвращаться в Словенск?

– Словенск располагается далеко на севере, и когда на юге начинается весна, Волхов еще покрыт льдом, и нам приходится терять время на ожидание, когда освободится речной путь. Поэтому, если наши интересы находятся на юге, то Словенск нам не подходит для зимовья, – сказал Медвежья лапа.

Отер-урмянин, несколько обрадованный его словами, проговорил:

– Ну да, – возвращение в Словенск будет бесполезной

тратой времени.

– Тогда где нам зимовать? – задал вопрос Гостомысл.

– В Новом городе, – сказал Ратиша.

– Там еще не построен кремль, – сказал Гостомысл. – Мы же не будет зимой жить в шатрах? Морозы не дадут.

– Можно в Киеве переждать зиму. В тех местах мало снега выпадает, потому и зимой можно продолжить поход по южным землям, – сказал Мороз.

– Киев стоит на торговом пути по Днепру. Нам надо брать этот путь под свой контроль, – сказал Ратиша. -Но есть еще один город – вятская Белая Вежа: он стоит на Дону, по которому идет торговый путь от арабов к нам. И там тепло.

– Это важный путь – по нему идет к нам арабское серебро, – кивнул головой Мороз. – Но приход нашего войска в Белую Вежу встревожит хазар и булгар. Они могут подумать, что мы готовимся напасть на них. Это может привести к большой войне сразу с двумя сильными врагами – хазарами и булгарами.

Где ходить мне по моим землям – это мое дело! И хазар и булгар оно не касается. Но нам и в самом деле пока война с хазарами или булгарами не нужна, – сказал Гостомысл, – поэтому будем хитрее – пойдем в Киев. А к вятичам сходим в будущем году.