Текст книги "Путь на юг"

Автор книги: Александр Майборода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Глава 103

Хотя Абадия и согласился с планом Аарона, однако сомнения у него остались – не так-то просто найти водяную жилу в толще каменистого утеса, на котором была построена крепость. Если это вообще возможно.

«Конечно, скорее всего, хазарскому войску все же придется уйти от города, так и не взяв его», – думал Абадия.

С таким развитием ситуации он уже смирился.

Разумеется, неудачное возвращение вызовет недовольство хазарской аристократии, подорвет авторитет бека. Впрочем, это особенно не изменит отношение к нему тюркско-аланской аристократии. Да и мадьяр, и кабаров и многих других племен. Они и так мечтают свергнуть его.

Но пользу из плана Аарона Абадия все равно получал. По крайней мере, пока он будет рыть скалу, осада города не закончится. Это время Абадия может использовать, чтобы обезопасить себя и первым делом, – срочно осуществить задуманное им перед выходом на войну дело – набрать корпус из надежных двенадцати тысяч воинов-иудеев.

Оставалось только покинуть войско под таким благовидным предлогом, который не вызвал бы подозрение оппозиции.

Такой предлог был – погибший сын Иегуда все еще дожидался погребения. По обычаю, его надлежало предать земле на родине со всеми причитающимися царскому сыну почестями.

Но пока велись активные действия, Абадия не мог покинуть войско. Потому он, чтобы предохранить тело погибшего от порчи приказал забальзамировать его и спрятать в специально вырытый колодец,

Но с началом плана Аарона военные действия затихли, и теперь Абадия мог покинуть войско: никто не мог обвинить отца в том, что он хочет произвести похороны сына по положенному обряду. Поэтому Абадия на следующий же день после окончания активных военных действий объявил о своем отъезде и назначил главой войска Иосифа.

В столицу Хазарии Итиль Абадия приехал через три дня.

Первым делом он вызвал к себе начальника охраны Аврахама и спросил его, здоров ли каган, и не пытался ли кто встретиться с ним.

Аврахам ответил, что, как и приказывал бек, к кагану никто не допускался, кроме парикмахера и портных. Каган здоров и доволен жизнью.

Абадия усмехнулся:

– Так уж и доволен?

– А чем же ему быть недовольным? – сказал Аврахам. – У него есть все, что он хочет: женщины, изысканные кушанья, нарядные одежды.

– И он даже не хочет выйти из дворца? – с сомнением проговорил Абадия.

– Зачем? – спросил Аврахам, и Абадия подумал, что он прав – тархану незачем выходить в мир, который он не знает и не должен знать, потому что каган – это живой бог, а богам незачем пачкаться общением с грязными существами.

– Пусть так и будет дальше, – сказал успокоившийся Абадия.

Вся следующая неделя у Абадии ушла на похороны сына.

Хоронили Иегуду пышно: одели в драгоценные одежды; рядом с ним в могилу положили его любимого коня, кувшины с изысканными винами и кушаньями, музыкальные инструменты, рабынь-наложниц чтобы в загробной жизни не было скучно.

Только закончив с похоронами, Абадия поручил начальнику своей личной стражи Давиду, в чьей преданности он не сомневался, потому что тот был таким же иудеем, как и он, срочно набрать из числа иудейской молодежи двенад-цать тысяч надежных профессиональных воинов.

Затем он занялся каганом.

Он решил использовать особенности хазарских традиций. Согласно им жизнь кагана была окружена множеством табу что лишало его возможности самому управлять страной, а потому это дело поручалось беку. В связи с чем фактически бек являлся соправителем кагана и обладал реальной властью. У кагана было одно право – заменить бека независимо от причин в любой момент.

Каган был язычником, а язычники, мусульмане, христиане, – все, – были врагами иудеев. Это давало возможность оппозиции убедить кагана, чтобы тот заменил иудея Абадию на представителя другой религии. Для этого оппозиции достаточно было только добиться встречи с каганом.

Абадия боялся этого.

Самым лучшим решением проблемы в таком случае, казалось, было бы убийство кагана, но хитрый Абадия понимал, что смерть кагана станет и его смертью.

Каган был молод, и у него еще не было наследника. При таких обстоятельствах в случае смерти кагана хазарам пришлось бы избирать нового кагана. И правителем Хазарии на это время стала бы мать кагана – ярая язычница.

Понятно, что при всеобщей ненависти к иудеям новым каганом окажется кто угодно, только ни Абадия, ни его сын, ни любой другой иудей.

Поэтому Абадия придумал более хитроумный план.

Глава 104

Через неделю после отъезда бека Абадии Аарон сообщил Иосифу, что ход дошел до подземной реки. Иосиф пошел смотреть на результат работы и увидел, что из шурфа высотой в человеческий рост текла настоящая река.

Иосиф подумал, что при таком напоре воды все, кто находился в шурфе в момент, когда наткнулись на реку, должны были погибнуть.

Иосифу было ничуть не жалко копавших землю рабов, но из любопытства он спросил:

– А что с рабами?

– Утонули, – сказал Аарон.

– А-а, – равнодушно проговорил Иосиф и спросил: – А это точно та река, из которой они берут воду?

– В этом слое вода хорошая, в других – соленая, – уклончиво ответил Аарон.

– И как быстро у них пропадет вода? – спросил Иосиф.

– Судя по напору сегодня или завтра, – сказал Аарон.

– А как мы это узнаем? – спросил Иосиф.

– Как только напор воды уменьшится, у них колодец высохнет, – сказал Аарон.

– Значит, они начнут испытывать жажду через несколько дней, – сказал Иосиф.

– Да, – сказал Аарон. – Даже, если у них есть запас воды, она скоро закончится.

– Значит, осталось ждать немного, – сказал Иосиф.

Глава 105

В донских степях август самый жаркий и сухой месяц. Трава засыхает, живое прячется в норы, лишь горячий ветер гуляет серебристыми волнами по ковылю. Да цикады звенят надорванными струнами.

Как предполагал Иосиф, в Белой Веже в колодцах вода была горькая и гнилая, пить такую воду невозможно, такая вода годилась только для тушения пожаров. И только один колодец давал воду, пригодную для питья. Находился он на княжеском дворе под специальной башней и берегли его как зеницу ока.

В связи с этим горожане воду для питья и других нужд брали из Дона.

Беда пришла с рассветом.

Пришедшие утром к княжескому колодцу женщины вытащили сухую бадью. Подумав, что бадья просто не достала воды, они снова опустили бадью, но и в этот раз бадья вернулась без воды. На ее краях осталось лишь немного мокрого песка.

Это женщин напугало не на шутку в панике они кинулись к сторожу.

Сторож дремал на лавке около входа. Женщины принялись его трясти.

– Тю на вас, бабы, с ума, что ли, посходили? – разлепил сонные глаза сторож.

– Жировит, беда – в колодце пропала вода! – закричали женщины ему в самое ухо.

Сторож, еще не понимая случившейся катастрофы, лениво встал.

– Погодите. Не трындите. Сейчас разберусь.

Он зашел в башню, и сам лично опустил бадью в колодец, поболтал ей внизу и, не услышав плеска воды, быстро начал наматывать цепь на ворот. По необычно легкой бадье он быстро догадался, что она пустая, – вот теперь он понял, что случилась беда, и его лицо от страха побелело.

Поднятая бадья была сухой, словно поднялась из ада. Не веря своим глазам, Жировит опрокинул бадью, – ни единой капли из нее не упало.

Жировит охнул:

– Да что же это такое творится! Уж не отвернулись ли от нас боги?

Это был сигнал женщинам, – поднялся истошный вой:

– О горе нам! Теперь мы все умрем! Хоть живыми ложись в могилу!

Жировит немного пришел в себя и цыкнул:

– Тихо, бабы! Сейчас схожу к князю – он обязательно что-либо придумает.

Жировит дал им надежду, хотя, может быть, и сам не верил, что князь сможет дать воду. Надежда была призрачной, но женщины притихли, – ведь даже небольшая надежда дает человеку силы для жизни.

Когда они, затихли, Жировит еще раз предупредил женщин, чтобы они никуда не уходили и никому не говорили о происшествии, а сам кинулся со всех ног к воеводе.

Глава 106

Тур в гридницкой вместе со старшими дружинниками обсуждал, каким бы образом совершить вылазку на хазар, но, получив сообщение от Жировита, немедленно отправился к князю.

Через несколько минут князь, воевода и городской голова были у колодца.

Заглянув в темное нутро колодца, Тур приказал сторожу:

– Опускай бадью!

Жировит опустил бадью, и, когда вытащил ее, все увидели, что бадья пуста.

– Ну, вот, – сказал Жировит, показывая пустую бадью.

Лицо князя Вячеслава посерело.

– Вижу, – сказал он и рассудил: – Надо чтобы кто-нибудь спустится вниз и посмотрел, что там.

Тур кивнул Жировиту:

– Слазь в колодец.

Сторож отстегнул цепь от бадьи. Посмотрел на отверстие и сказал, что колодец узкий и что в него он не протиснется.

Князь Вячеслав взглянул на Жировита, затем на Тура:

– Ив самом деле, он не пролезет в колодец, надо найти кого-либо потощее.

– Тут мальчишка нужен, – посоветовал Жировит.

– Немедленно найдите мальчишку – приказал князь Вячеслав.

Тур вышел из башни и через несколько минут вернулся с худым мальчишкой с выгоревшими до белизны торчащими, как солома, волосами и облезлым носом.

Паренек был голый по пояс, босой и в рваных штанах, едва достающих до колен. На плечах виднелись розовые пятна солнечных ожогов.

– Тебя как зовут? – спросил князь мальчишку.

– Первуша, – ковырнулся пальцем в носу мальчишка.

– Чей ты?

– Сын Завида, рыбака.

– Первуша, здесь у нас что-то вода в колодце пропала, – ласково проговорил князь Вячеслав. – Надо бы тебе слазить в колодец, посмотреть, куда делась вода.

Мальчишка покосился на черное отверстие колодца. Всем известно было, что колодец очень глубок. Среди мальчишек ходило поверье, что это ход в логово самого водяного. А как известно, кто попадает в лапы водяного, тот никогда не возвращается.

_ Видя, что мальчишка сомневается, Борислав сказал.

– Если не найдем воды в колодце, то мы либо умрем от жажды, либо нас убьют хазары.

Жировит показал мальчишке веревку.

– Мы тебя привяжем за пояс, если что – вытащим.

Первуша почесал ногу ногой.

Князь показал ему серебряную монету:

– Когда вернешься – будет твоя.

– Ладно, – неохотно согласился Первуша.

Жировит обвязал его веревкой за пояс, и мальчишка полез в отверстие колодца. Сторож осторожно отпускал веревку. Когда она почти закончилась, она ослабела.

– Добрался до дна, – сказал Жировит.

Мальчишка долго не подавал знаков, и Борислав стал беспокоиться.

– Да жив ли он там?

Жировит осторожно натянул веревку.

– Жив, – сказал он.

– А почему не подает знаков, чтобы его подняли? – спросил Борислав.

– Не знаю, – сказал Жировит, и спросил: – Тащить его?

– Погоди, – сказал князь Вячеслав. – Если не подает знака, значит, занят.

Пришлось ждать еще. Наконец из колодца послышался какой-то гул, и веревка задергалась.

– Это он знак подает, чтобы его вытаскивали, – сказал Жировит.

Князь Вячеслав приказал:

– Вытаскивай мальчишку.

Жировит стал тянуть веревку. Веревка шла тяжело, и ему на помощь поспешил Тур.

Вскоре в дыре показались белые волосы Первуши, а затем испачканное в грязи лицо и плечи. Его тут же подхватили, вытащили из колодца и поставили на землю.

Мальчишка трясся словно его била лихорадка.

– Что с тобой? – спросил князь Вячеслав.

– 3-з-замерз, – синими губами выдавил Первуша. – Там холодно. И звезды видны.

– Вода есть? – перебил его Борислав.

– Нет, – сказал Первуша, – песок на дне мокрый, но воды нет. Я немного покопал, но до воды все равно не докопался.

Женщины, стоявшие в сторонке, взвыли.

– Тихо! – прикрикнул на них князь. Раз песок мокрый, значит, вода есть, только она ушла вглубь. Углубим колодец, и вода снова появится. Правда, Первуша? – обратился он к мальчишке.

Первуша кивнул головой.

– Аг-г-га.

– В общем так, сейчас вы бабы идите домой. А мы пока займемся колодцем, – сказал князь Вячеслав.

Женщины робко вышли из башни.

Князь дал монетку Первуше и спросил:

– Первуша, ты сможешь покопать с часок в колодце?

– Смогу, – сказал Первуша и спрятал монетку за щеку. – Только надо что-либо накинуть, а то там шибко холодно.

– Надо дать ему рубаху, – сказал князь Вячеслав.

Жировит вышел за дверь и через минуту вернулся с грубой полотняной рубахой в руке. Он сунул рубаху мальчишке.

– Надень.

Первуша надел рубаху и полез в колодец.

Когда он опустился в колодец, князь Вячеслав проговорил вполголоса.

– Даже, если мы докопаемся до воды, ее все равно будет не хватать.

– Жара скоро спадет. Пойдут дожди, и колодец снова наполнится, – сказал Борислав.

– Думаю, что мы не дождемся воды, – сказал князь Вячеслав. – Вода в этом колодце раньше никогда не пропадала, даже в самое жаркое лето. Не зря она пропала на этот раз. Мне кажется тут какая-то проделка хазар.

Глава 107

Через неделю в Белой Веже случилось то, что и должно было случиться – от жажды начали умирать самые слабые – сначала дети, потом женщины.

В башне у ворот, которая уже стала постоянным местом пребывания, князь Вячеслав собрал на совещание старшин.

– Сколько у нас осталось воды? – спросил он.

– Немного, не больше, чем на пару дней, – сказал Тур.

– А у горожан? – спросил князь Вячеслав.

– Ау горожан хорошей воды совсем нет. Пытаются пить соленую воду, но те, кто ее пьет, болеют и умирают. В городе почти все дети умерли. Мертвых хороним прямо в городе. Если осада продлится еще неделю, то мы все умрем, – сказал Борислав.

– Осада продлится и неделю, и больше, – сказал воевода Тур.

– Умереть, как собака от жажды? Эта смерть не для воина. Воин должен умирать от меча в сражении, – сказал князь Вячеслав.

– Ты хочешь, чтобы мы вышли из города? – спросил Тур?

– Да, – сказал князь Вячеслав, – пока от жажды воины не ослабели, надо самим напасть на хазар.

– А как же женщины? – спросил Борислав.

– Кто может, пойдет с нами, – сказал князь Вячеслав.

– А остальные? – спросил Борислав.

– Кто?

– Кто не может ходить.

– Они умрут.

Борислав горестно всхлипнул.

– Мы все погибнем, – сказал Тур. – Войско у хазар по-прежнему сильное.

– Они не ждут нападения, и это дает нам надежду на спасение, – сказал князь Вячеслав.

– Когда выходим? – спросил Тур.

– Завтра, перед рассветом, – сказал князь Вячеслав.

Борислав поднялся:

– Я пойду, скажу жителям, чтобы готовились к выходу.

– Нет. Горожан предупредить о вылазке разрешаю только перед самым выходом, – сказал князь Вячеслав.

– Но почему? – удивленно спросил Борислав.

– Потому что в городе есть хазарские лазутчики, – сказал князь Вячеслав.

– Откуда ты знаешь это, князь? – спросил Борислав.

– Но ведь не зря пропала вода в колодце? Кто-то же посоветовал хазарам, как отвести воду от колодца? – сказал князь Вячеслав.

– Посоветовал, – согласился Борислав. – Но если в городе есть хазарские лазутчики, то они уже сообщили им, в каком бедственном положении мы находимся. А значит, несложно предугадать, что мы попытаемся сделать вылазку.

– Да, – коротко ответил князь Вячеслав.

– Значит, мы сами лезем в ловушку?

– Да.

Борислав сел на лавку с обреченным выражением на лице.

– Мы все умрем, – пробормотал он.

– Многие погибнут, но кому-то удастся уйти, – сказал князь Вячеслав.

Глава 108

Как старожил, Дубыня был назначен на башне старшим. Теперь он сам своих часов в дозоре не нес, но как опытный человек, он ложился сразу после заката, когда все дневные дела были завершены, затем вставал ночью несколько раз для проверки, как сторожа несут службу. А перед рассветом сам заступал на дежурство.

В эту ночь службу от заката до полуночи нес Полыня, и Дубыня посидел с ним некоторое время.

Разговор был невеселый – у Полыни недавно умерла дочка, которая, не вытерпев жажды, решилась испробовать гнилой воды. Теперь на подходе была жена.

Дубыне и самому нестерпимо хотелось пить, – из колодца вычерпывали немного воды, но ее хватало лишь по глотку, и ту князь приказал давать только воинам, ибо ослабнут они, погибнут все.

– На помощь от соседей нет и намека, потому погибнут все, – говорил Полыня. – Жители раньше, воины немного позже. Похоже – проклят этот город. Жители не раз видели над городом загадочные огни. Это боги предупреждали жителей, чтобы они уходили из города.

Дубыня, чтобы не расстраиваться еще больше, сказал, что пойдет спать, и лег в углу башни на сене, иссохшем до того, что от прикосновения превращалось в пыль.

Некоторое время он лежал и слушал тяжкие вздохи Полыни, а затем незаметно для себя задремал.

Дремал он, как ему показалось, мгновение, как тут же почувствовал, что его трясут за плечо.

Дубыня открыл глаза. Над ним склонился Полыня.

– Что случилось? – спросил Дубыня.

– Воевода тебя требует, – сказал Полыня.

– А что хазары? – спросил Дубыня, встал и выглянул в окно.

Ночь была безлунной: внизу было темно и тихо; вдалеке светились костры хазар; где-то хрипло лаяла собака. В садах звенели цикады. Из задонской степи веяло горячим дыханием. Душный воздух навевал сон: веки словно наливались свинцом, хотелось лечь на душистую охапку сена, зарыться с головой и забыться.

Дубыня тряхнул головой, освобождаясь от колдовских чар, тяжело вздохнул и с тоскою промолвил:

– Тихо все. Словно и нет войны.

Ему хотелось сказать, что он мирный человек, а ему приходится каждый день убивать людей, и это стало привычкой, и, возможно, сегодня или завтра убьют его...

– Внизу тебя воевода ждет, – Полыня черство перебил мысли Дубыни.

Дубыня снова вздохнул и спустился по лестнице, а внизу увидел перед воротами строй дружинников на конях.

Тут же оказался воевода Тур. Увидев Дубыню, он вполголоса приказал:

– Дубыня, собирай со стен всех людей и веди сюда. Сейчас пойдем на вылазку.

Такому распоряжению Дубыня несколько удивился, – пеших воинов на вылазки никогда не брали, – и спросил:

– Дозорных тоже брать?

– Я же сказал – всех! – зло проговорил Тур. – И пусть заберут жен и детей.

Чтобы на вылазку брали жен и детей? Такого точно никогда не бывало!

Поэтому Дубыня невольно воскликнул:

– Жен и детей?! Но их же убьют.

– Наверно. Скорее всего. Пусть они скорее собираются. Мы ждать никого не будем, – сказал Тур.

– Но... – попытался получить объяснение Дубыня.

Тур перебил его;

– Скажи им, что в город мы не вернемся, будем пробиваться и уходить вверх по Дону в родные места. В городе останутся те, кто уже не может ходить.

Теперь стало все ясно – город решено оставить.

Но Дубыня знал, что многие мужчины, ослабев от жажды, не были способны на длительный переход, а большинство женщин и детей настолько обессилели, что немногие из них способны были просто держаться на ногах.

– Понятно. Значит, мы умрем сегодня, – сказал Дубыня.

– Те, кто не умрет, тот спасется, – подчеркнуто холодно сказал Тур и отвернулся, показывая, что ему некогда разговаривать с Дубыней.

Дубыня подумал, как будет страшно тем, кто сейчас узнает, что им придется оставлять в городе своих любимых жен и детей – что для них будет медленной и мучительной смертью; и он с горьким облегчением подумал, что у него нет семьи, а, значит, боги избавили его от этого ужаса.

«Умереть в сражении не страшно, страшно видеть смерть своих близких, когда ничем не можешь им помочь», – подумал Дубыня, обреченно махнул рукой и поднялся по лестнице.

– Что случилось? Почему воевода с дружинниками собрались у ворот? – спросил Полыня, видя почерневшее от горя лицо друга.

– Польши, беги домой, забирай свою жену и приходи к воротам. И поторапливайся. Скоро мы уходим из города, – хмуро распорядился Дубыня.

– Как уходим? – ужаснулся Полыня.

– Так – будем пробиваться через хазар.

– Это же верная смерть!

– Еще вернее, что умрем от жажды, если останемся.

Полыня наклонил голову и заплакал:

– Ты чего? – спросил Дубыня.

– Она уже не может ходить, – сквозь слезы проговорил Полыня.

– Ну, ты принеси ее к воротам, а там я тебе помогу, – сказал Дубыня.

– Ты поможешь? – вскинулся Полыня и тут же опустил голову. – Нет. Если ты будешь ее нести, то как ты будешь сражаться? Как я буду сражаться? Мы погибнем, если возьмем ее.

– Но что же делать? – спросил Дубыня.

Полыня вытер глаза.

– Пойду, увижу ее в последний раз. Она была хорошая жена.

– Иди, – сказал Дубыня.

Глава 109

Хотя каган и правитель без власти, однако даже беку требовалось разрешение на его посещение. Поэтому Аба-дии сначала пришлось послать к кагану просьбу, чтобы тот принял его.

Кагану было скучно. Поэтому он согласился принять Абадию в тот же день перед ужином.

На встречу Абадия оделся умышленно скромно – в простую черную одежду. Этим он хотел показать, что живет скромно, словно аскет, и служит кагану на высокой должности исключительно ради преданности и любви к нему.

Кагана он застал в летнем саду за столом рядом с бассейном. В хрустальной воде бассейна лениво плавали остроносые тени осетров. На дорожках между роз бахвалились радужными хвостами павлины.

Стол был заставлен фруктами.

Каган полулежал на низкой кушетке. Рядом с каганом сидели на коленях три восхитительно красивые девушки в прозрачных одеждах. Отщипывая от кистей виноградины, они кормили ими кагана.

Абадия узнал их – две были иудейками.

Подойдя к столу, Абадия почтительно поклонился.

– Да будет славен великий каган! – поприветствовал он. – Надеюсь, здоровье кагана прекрасное и все его желания исполняются.

Каган, молодой человек с изнеженным лицом, лениво повел рукой.

– Присаживайся, Абадия. Попробуй винограда.

Рядом с кушеткой стояли мягкие пуфики.

Абадия почтительно отказался.

– Господин, я не смею сидеть в твоем присутствии.

Каган опустил ноги на мраморный пол и сел.

– Так какая нужда привела тебя ко мне, Абадия? Я слышал, что ты повел мою армию на войну со славянами.

Абадия негромко хихикнул, прикрыв рот рукой.

– Какая уж война со славянами? Так безделица. Идя навстречу желаниям народа, я разрешил ограбить славянский город, который они незаконно поставили на наших землях.

Каган удивленно поднял тонкие брови.

– Как? Славяне ставят на нашей земле свои города? Кто им позволил это?

Абадия понял, что проговорился о том, чего каган не должен был знать, и поспешил исправить ситуацию.

– Потому мы и пошли войной на славян, чтобы наказать их за самовольство.

– Наказать изгоев надо, – сказал кагана. – И наложи на них еще большую дань, чтобы они всегда помнили, кто их господин.

В отличие от кагана Абадия хорошо помнил, что славяне не платят дань хазарам. Но к чему расстраивать кагана? Поэтому он только проговорил:

– Так я и сделаю, господин. Но я пришел к тебе по другой, более важной причине.

– Какой? – нахмурил брови каган.

Абадия показал глазами на девушек.

– Господин, позволь мне говорить с тобой наедине.

– А тут нет никого.

– А женщины?

– Это всего лишь мои наложницы, – сказал каган.

– Но дело слишком тайное, чтобы даже они знали о нем.

– Да? – с сомнением проговорил каган и щелкнул пальцами. – Идите, мои голубки, в сад. Пока мы будем разговаривать с Абадией, соберите для меня душистые лепестки прекрасных цветов.

Девицы убежали в заросли роз, и оттуда послышался приглушенный смех.

Абадия присел на пуфик рядом с кушеткой кагана и тихо заговорил:

– Господин, ты уже знаешь, что я веду войну со славянами...

Каган медленно наклонил голову:

– Знаю.

Абадия продолжил:

– Войну со славянами я начал для того, чтобы увести из Итиля всех, кто ненавидит тебя.

– Неужели такие имеются в моем народе? – не поверил каган.

– Есть, и они устроили против тебя заговор, – сказал Абадия. – И в заговоре против тебя участвуют многие тарханы из аланов и тюрков.

– Но ты сам алан.

– Был, и скорблю об том. Я уже давно иудей.

– У нас все веры равны.

– Они ненавидят иудеев.

– И что же они хотят?

– Они хотят убить тебя.

Каган встал, гордо вскинул голову, и проговорил:

– Но если они не помнят – я потомок рода Ашинов, и каган но праву рождения. Мои предки создали это государство. Я – Бог!

Абадия встал рядом.

– Они не хотят помнить этого.

– Но чем же я им стал неугоден?

– Потому что они мусульмане или христиане, а ты язычник. Они хотят кагана мусульманина или христианина.

– Мои боги – боги моих отцов!

– Каган, времена меняются. Нравы аристократии давно испортились, они впали в разврат. Новая вера побуждает их презирать твоих богов. Мусульмане считают самым злейшим врагом для себя не христиан или иудеев, а язычников, верящих в старых богов.

Каган сел и с горечью в голосе проговорил:

– Неужели в Хазарии не осталось преданных мне людей?

– Есть, и их много, – сказал Абадия. – Все иудеи преданы тебе. Они готовы жертвовать своей жизнью во благо тебя.

– Я буду их любить, как самого себя, – сказал каган. – Но что же я могу для них сделать?

Абадия упал на колени.

– О, великий каган! Нет для нас большей награды, если ты примешь нашу веру. Тогда иудеи будут еще больше преданны тебе и почитать, как бога.

– Но тогда обидятся другие, – сказал каган.

– Но другие предали тебя. И нет времени – заговорщики решили, что как только вернутся назад в Итиль, то убьют тебя.

– Не знаю, что и делать, – с сомнением проговорил каган.

– Принять иудаизм, – сказал Абадия.

– Но об этом узнают другие.

– Незачем всем говорить, что ты стал иудеем. Пусть об этом знают только иудеи.

Каган повеселел.

– Ну, если так, то можно.

Через три дня каган был обращен в иудаизм.