Текст книги "Тертон (СИ)"

Автор книги: Александр Цзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– Упорный смертный! – проревела она нечеловеческим скрежещущим голосом. – Ты призвал меня! И что же молчишь? Говори, чего хочешь?

Стаса трясло с головы до ног, но он прилагал огромные усилия, чтобы казаться невозмутимым. Отложил ганлин с таким видом, будто не спешит никуда, откашлялся и хрипло проговорил:

– Я хочу уметь отдергивать Завесу по собственному желанию…

– Всего-то? – проскрежетала Алмазная Хатан, взмахнув руками, причем оказалось, что рук у нее больше двух. – Как это глупо! Завесу отдернет любой, кто разочаруется в блеске и фальши вашей убогой человеческой жизни! Проси что-нибудь другое! Желаешь, чтобы тебе подчинялись все женщины мира? Выполняли любую – любую! – твою прихоть с восторгом и безумной радостью? Хочешь богатства и долгую жизнь? Проси!..

Стас судорожно сглотнул, помедлил и прохрипел:

– Я хочу… отдергивать Завесу… по собственному желанию…

– Но это смешно! Может быть, ты хочешь власти над тенями мертвых? Они поведают тебе все тайны мира! А после смерти ты переродишься богом. Это говорю я, Госпожа ночи, что прозревает тьму тремя очами!

– Я хочу отдергивать Завесу по собственному желанию, – упрямо повторил Стас. Он осознавал, что нельзя поддаваться на уговоры.

Алмазная Хатан подскочила с неестественной скоростью, нависла над Стасом, вскинула руки – шесть или восемь рук, – ее сверкающее лицо с тремя вылезшими из орбит глазами засияло, как солнце. Стас внутренне съежился, но внешне продолжил сидеть, как статуя. Хатан отступила, снова залилась скрежещущим смехом и – растаяла в полумраке.

Вместе с ней исчезли красноглазые тени и прекратились дождь и ветер. Опустилась тишина.

«Она выполнила мое желание? Я все сделал правильно? Пора расслаблять булки или еще рано?»

Вдали протяжно завыли – вой был звериный, волчий. То прерываясь, то усиливаясь, вой приближался, затем зверь залаял и зарычал так, что у Стаса на загривке поднялись волосы. Он где-то слышал этот лай и вой. Но где?

Загремели цепи. Потом все затихло на несколько секунд.

И между глыбами показалась огромная мохнатая псина, опутанная ржавыми цепями, – гораздо больше теленка. Несмотря на размер и искаженные пропорции, Стас мигом ее узнал – Найда!

Следом за ней величавой походкой выступил Никита – в яркой альпинистской куртке, с оранжевым рюкзаком. Стас видел новых гостей то ли обычным зрением, то ли паранормальным чутьем. Как бы то ни было, пространство под ночными облаками было залито мертвенно-синеватым свечением, достаточным для того, чтобы различать мелкие детали, но в то же время меняющим перспективу.

Никита при виде Стаса прищурился в своей фирменной манере.

– Вот ты где, Стасян, – довольно проговорил он. – Ох, и сбился я с ног тебя искать!

Стас не ответил.

Никита подошел на расстояние двух метров, уперся ладонями в колени, шумно переводя дух. Найда с тихим рычанием обошла Стаса, обдав запахом мокрой шерсти, зашла за валуны и принялась там что-то обнюхивать. Никита опустился на одно колено и сложил на другом колене обе ладони.

– Я тебя по сигналу мобильника срисовал, – объявил он то, что Стас и без того знал. – Не знаю, как это называется по-научному, но мы тебя запеленговали, Стасян, дружище. Мой знакомый – из силовых структур. У меня и там связи, видишь ли. Я упросил их не вмешиваться, сказал, что сам тебя найду. С Найдой, ха-ха!

Стас разомкнул уста: все равно Никита не дух, а нечто другое. Гончий. Разговаривать с ним запрета не было.

– Я звонил из другого места.

– Да, – согласился Никита, с самодовольной ухмылкой озирая окрестности, – местечко тут недалеко. Но от Никиты Сапожникова так просто не уйдешь! Тут тропинок не слишком-то и много.

– Никита, – сказал Стас, чувствуя ужас от Никиты, но не желающего поддерживать этот фарс, разговор двух друзей детства. – Ты врешь, Никита. Да и не Никита ты вовсе…

– Ох, да слышали мы эту песню, Стасяныч! Ты с ума сошел, вот и все. Из-за переживаний. Бабушка и матушка одна за другой преставились как-никак. Потом ты из больнички сбежал, квартиру поджег и в горы сбежал. Только я с тобой по старой памяти по-человечески разговариваю. Санитары и менты цацкаться не будут…

– Ты на чем приехал? – прервал его Стас.

– На своем джипе, – сразу ответил Никита.

– Где он?

– У подножия этой возвышенности.

– А другую машины ты видел? У подножия? Фургон?

Никита развел руками, по-прежнему стоя на одном колене.

– Там только твоя тачка стоит. «Тойота».

Как? Стас чуть было не вскочил, чтобы посмотреть. Ох, и ладно брешет Никита! По его версии Стас свихнулся, натворил дел и свалил на своей машине сюда, в горы. И не было Майи, Дары, старушки-тауханки и всех Изгоев…

«Я хочу знать правду! – мысленно вскричал Стас. – Мне надоело это вранье! Если я сошел с ума, самому мне этого не понять… не разгадать, что мерещится, а что существует на самом деле… Я хочу увидеть Серый мир!»

Захлестнул страх перед Серым миром – тот самый страх, что мешал ему отдергивать Завесу. Но Стас привычно трансформировал страх в Ветер жизни. Любая эмоция – всего лишь энергия в нашем теле. А энергия не бывает злой или хорошей, она просто течет. Это мы, люди, навешиваем на нее ярлыки и называем гневом, страхом, любовью или счастьем.

Завеса пала. И Стас увидел настоящего Никиту – существо, притворяющееся другом. Оно не было ни вязаным монстром, ни големом из мусора. На нем были яркие доспехи, сложенные из чешуек с человеческими глазами, совсем как во сне. Лицо высохшее, обтянутое пергаментной кожей, как у мумии, с черными дырами глазных орбит, оскаленными зубами, трещиной вместо носа. В глубине орбит горели желтые огни. Это черепоподобное лицо накрывала тончайшая серебряная сетка – наподобие вуали. Из-за во́рота торчали шевелящиеся нити «мицелия», прежде виденного Стасом в Серебряной Пойме. Одна рука «Никиты», лежащая на колене, была механической, из того же серебристого металла.

Найда вышла из-за валунов – монстр, даже отдаленно не похожий на собаку. Мохнатый как медведь, морда узкая, клыкастая, чешуйчатая, похожая на крокодилью. Глаза с вертикальными зрачками желтые и лютые. Вокруг морды топорщились щупальца, тонкие и розовато-склизские.

«Когда я вижу их истинный облик, они об этом тоже знают!»

«Никита» медленно поднялся с колена, не спуская со Стаса желтого немигающего взора, ощерился жутко. «Найда» заклокотала.

– Глазастый! – прошипел «Никита». – Научился-таки видеть нас, да? Ну и как тебе Гончий Серых со своим зверем?

– Научился, – сказал Стас.

– Зачем тебе этот вечный кошмар? – Голос «Никиты» изменился, стал змеиным, шипящим, наполненным лютой ненавистью. – Жил бы в блаженном неведении. Миллиарды людей ведь так живут! В чистеньких квартирках живут и не хотят думать, что под ними канализация с мертвецами, кладбища, катакомбы и древние погребения! Что воздух и воды сами травите и медленно все умираете! Не хотите думать, от безобразного отворачиваетесь, чистоплюи! Давно ли из грязных пещер выбрались? Почему же ты не такой?

– Я такой же, – сказал Стас. – Но – не повезло. Вот, стал тертоном. Или наоборот – повезло. Теперь хочу видеть мир таким, каков он есть на самом деле.

Странное дело: сейчас, когда «Никита» показал свой истинный облик – пусть и не по своему желанию, – разговаривать с ним стало куда проще, чем в прежние времена. Раньше Никита всегда ухитрялся как-то очень тонко подавлять Стаса, демонстрируя альфасамцовость и насмехаясь, заставлять чувствовать вину – из-за того, что Стас с матерью и бабушкой не живет, что не женится и деток не плодит, что многочисленных связей не имеет. Сейчас чудовищный «Никита» не щурился, нечем было, не насмешничал и ни на что не намекал.

Сейчас злое было злым, а доброе добрым, а не перемешанным, как в людском мире, отчего и все страдания у людей.

Речь Стаса произвела на слушателя впечатление. «Никита» клацнул зубами и отшатнулся. Зато «Найда» приблизилась с оскаленными крокодильими зубами. Стас испытал ужасное желание вскочить и дать деру – но не смог бы этого проделать при всем желании и всех новых навыках: до того онемели ноги.

«Никита» задрал мумифицированную морду, глядя куда-то за Стаса. Там была стена, косо выпирающая из скалы, – обломок старых руин. Стас что-то ощутил, обернулся и успел разглядеть, как на наклонной стене проступает черный силуэт – икона Серых. «Никита» склонился, зашептал на неведомом языке – он будто читал молитвы. «Найда» отступила.

Завершив молитву, «Никита» сказал:

– У тебя есть шанс… Забыть все! Просто скажи, что хочешь забыть – и забудешь. Вернешься в старую спокойную и понятную жизнь… Все это будет страшным сном.

– А друг детства Никитос снова станет собой?

– Да.

– А моя мама и бабушка воскреснут? Их ведь доконали!

«Никита» оскалился и промолчал.

Стас вздохнул:

– Если в тебе есть память настоящего Никиты, то ты должен помнить, что дружба детства часто исчезает. Уходит туда же, куда уходят все дети и детские мечты. В небытие. И нет больше моего друга Никиты – ни ребенка, ни взрослого. Осталось только мерзкое чудовище вроде тебя. Урод, на которого и смотреть-то не хочется… Но я буду смотреть, я не убегу от правды, будь она хоть какой противной или ужасной. Скажи это своему черному богу.

И он дернул подбородком назад, в сторону «иконы». Изрекая этот спич, родившийся совершенно спонтанно, он достал из-под рубахи амулет – тот успел знатно нагреться на груди. Ганлин у правого бедра тоже нагрелся, испускал ощутимое тепло. Эти два артефакта притягивало друг к другу, и Стас, недолго думая, вставил крохотный барабанчик с письменами амулета в отверстие в ганлине. Амулет вошел в отверстие, как ключ в замок. Щелкнуло.

– Возьми его, Найда! – проревел «Никита».

Чудовище прыгнуло на Стаса, но тот подул в ганлин – интуиция подсказывала, что следует сделать именно это. Звук получился иным, не приглушенным и заунывным, а чистым и яростным, насыщенным неистовой силой.

«Найда» остановилась в полуметре от Стаса, осела на задние лапы и задрала морду вверх. «Никита» тоже ошалел, таращась вверх, где носились крылатые тени с огненно-красными глазами.

«Злые духи, связанные обетом! Явились на зов ганлина, соединенного с амулетом!»

Крылатые тени кругами спускались к земле, беззвучные и зловещие. От них исходил ледяной холод. Тени спикировали на Гончего и зверя, и те бросились прочь с горы. А Стас все дул и дул во флейту…

Когда перестал, опустилась тишина – не только в акустическом диапазоне, но и экстрасенсорном. Больше Стас не чуял никого – абсолютно никого. Довольно долго он сидел молча, с опущенной головой и поникшими плечами, потом начал постепенно расслабляться.

Незаметно занялся рассвет, тучи рассеялись, запели птицы и застрекотали насекомые. Стас наконец выпал из того состояния, в котором пребывал, и осознал, что весь промок и замерз.

Страшная, как ночной кошмар, ночь миновала, и он остался жив. Мало того, он получил, что хотел, от Алмазной Хатан (кем или чем бы она ни была), и прогнал Гончего… Это была первая его большая победа.

Глава 34

Куратор-13

Стас зверски вымотался и дальнейшее воспринимал смутно. Ноги затекли так качественно, что понадобилось минут десять для реанимации – Стас растирал их, двигал ими, шевелил пальцами, морщась от противного покалывания, прыгал и приседал. Когда кровь (вместе с Ветрами) забегала по жилам, как и положено, выпрямился и обернулся к фрагменту старинной стены, где проявилась черная икона. При свете наступающего дня она никуда не подевалась, только поблекла настолько, что не приглядишься – не разглядишь. Икона-то и раньше тут была, просто ни Стас, ни Майя ее не приметили. Куратор, впрочем, могла и заприметить и промолчать, кто ее знает…

Итак, он справился с испытанием, наложенным старейшиной, и по идее обрел способность отдергивать и задергивать Завесу, сколько душеньке будет угодно. Но прямо сейчас желания побаловаться новыми скиллами не возникло – устал, как собака, очухаться бы немного. А потом поговорить с Майей более откровенно, без экивоков, узнать хотя бы в общих чертах, какая судьба его ждет в славных рядах Изгоев, учитывая его новый статус тертона.

На негнущихся ногах он спустился, держа подмышкой ганлин, с горы Орогхэ, к стоявшему на своем месте фургону с надписью «ОО „Дакини“». При виде него Майя выскочила из кабины, на лице – встревоженность. За Стаса переживала, стало быть. Мелочь, а приятно…

– Как ты, малыш? – вскричала куратор. – Я видела, как над вершиной сияли мертвые огни…

– Кажется, все о’кей, – отозвался Стас. – Но Никита… Гончий… ушел со своим зверем. И хватит уже звать меня малышом! Какой я тебе малыш?

– Извини, привычка… Ты промок.

– Ты не научила высушивать одежду прямо на себе.

– Ты можешь это сделать в состоянии сна Изгоя! Но сейчас ты слишком измотан из-за встречи с Алмазной Хатан и Гончим. Молодец, малы… Станислав! Горжусь тобой, мой способный ученик! Поедем к старейшине домой, там отдохнешь как следует.

Пока ехали в обратном направлении, Стас сидел на переднем сидении и обогревался у включенной печки. Одежда высохла прямо на нем, и от тепла потянуло в сон. Он и вырубился на час или около того – уснул самым обычным сном, а проснувшись, обнаружил, что они подъезжают к дому тауханки.

– Надеюсь, Каса́р приготовил для тебя постель, – пробормотала Майя, заметив, что пассажир проснулся.

– Касар – это тот пацан? – сиплым со сна голосом поинтересовался Стас.

– Да, сын… Сын старейшины.

Они выбрались из машины и зашагали к дому на пологом пригорке. Стас не выпускал из рук ганлина – он теперь в некоторой степени хранитель священного артефакта, незачем бросать его где ни попадя.

– Я даже не узнал ее имени, – сказал Стас, имея в виду старейшину.

Майя без стука открыла деревянную дверь над высоким каменным крыльцом. Они вошли в дом.

– Ты ведь получил от Хатан умение отдергивать Завесу по желанию? – прошептала Майя Стасу на ухо и хихикнула.

– Ну да… А что?

– Отдерни. И посмотри на меня.

Стаса пронзил мгновенный страх, живот скрутило. На Майю он прежде не глядел в Сером мире… Отступив, усилием воли отбросил Завесу и посмотрел.

О том, что увидит, догадался за секунду.

– Старейшину зовут Майя, – сказала куратор чуть изменившимся голосом. Более низким и чуточки хриплым.

На том месте, где стояла Майя, находилась тетушка-тауханка – в нарядном платье с передником, седые волосы заплетены в косички, украшены бусинками, кожа смуглая и дубленая, в мелких морщинках. Но глаза – глаза были в точности как у молодой Майи: с прозеленью, яркие и насмешливые. Как Стас раньше не обратил на это внимание? Или обратил, но счел, что это мать и дочь? Нет, это были не мать и дочь, а один и тот же человек!

Стас заметил и татуировки на шее тетки, ранее невидимые из-за высокого ворота и волос.

– Майя! – завопил он.

В памяти возникли сцены, где они лежат под звездным небом голышом, а Майя порождает в нем Ветра второго Центра… На самом деле он лежал с этой немолодой тетенькой, у которой одиннадцать детей?

– А что? – засмеялась тауханка. – Не люба я тебе такая, малыш? Вам, мужикам, молодых подавай, да? Вот потому и преобразилась, чтобы использовать все плюсы и минусы твоей мужской натуры. Тумана от души подкинула, чтобы не морщился… Тульпу создала для тебя. А раньше я именно такая и была, между прочим.

Стасу от этого признания легче не стало. Выходило, что все эти дни он провел с женщиной сильно его старше, расхаживал перед ней неглиже, болтал о всякой ерунде, о которой даже вспоминать стыдно, и все это время полагал, что рядом с ним юная, эффектная и спортивная дама?

А ведь он видел старуху на складе возле Дары. Это и была настоящая Майя, а Стаса в тот момент вела за собой тульпа – иллюзия, голограмма, порожденная умом тетушки-старейшины. Потом Майя в истинном обличье попалась ему у ручья вечером. Он получал от нее – или от тульпы? – Ветра, а под конец вроде бы занялся сексом… С ней и Дарой… А Дара тоже была тульпой? Блондинку он видел в Сером мире, помнится, и она ничем не отличалась от себя самой под Завесой.

Старейшина запрокинула голову и залилась очень знакомым смехом.

– Ты меня страшной старухой обозвал! – напомнила она и погрозила узловатым пальцем. – А я ведь говорила, что умею навешивать Туман, а?

– Извини… Извините… – пролепетал Стас, ошарашенный и раздавленный.

– Ничего, – отмахнулась старейшина. – Заходи.

И прошла в основное помещение дома, где жарко горела печь, а возле печи возился давешний пацан, Касар.

Поколебавшись, Стас последовал за старейшиной и, подчиняясь жесту, уселся за стол – туда, где уже сиживал.

– Тертонам многое простительно, – продолжила старейшина Майя, начиная накрывать на стол. – Поедим пока. В прошлый раз я тебя немного обманула – не сама готовила, а Касар. Но тебе вроде бы все понравилось, да? Вот и на сей раз мой сынок кухарничал. Кушай, не стесняйся и ни о чем не сожалей. А потом будешь отдыхать.

– А после отдыха? – спросил Стас. Он все еще не мог толком переварить то, что Майя – не совсем та, за кого он ее принимал столько дней. Сжился, можно сказать, с куратором, а она – раз! – оказалась совсем другим человеком. А он теперь кто? Геронтофил? Любитель милф? Тьфу!

В груди напряженно сжалось. В мире Изгоев надо держать уши на макушке, а нос по ветру – все не такое, каким представляется. Это он еще дешево отделался, видать. Под видом страстной красавицы мог и вовсе мужик скрываться. А Стас, при всем своем спокойном отношении к нетрадиционным отношениям, был бы не в восторге от подобных сюрпризов.

При этом поневоле задумаешься о том, насколько внешность влияет на общение. Немолодой даме не скажешь того, что нашепчешь на ушко прелестной юнице, а девушке не признаешься в том, что без проблем выложишь тетеньке за шестьдесят… А ведь и тут, и там – один и тот же человек, просто возраст разный… Точнее, внешность.

– Не волнуйся о завтрашнем дне, – мягко проговорила Майя. – Завтра мы расстанемся. Я тебя всему нужному научила. Дальше тебя будет обучать другой куратор. У тертонов иные пути. Моя часть работы сделана… А пока расслабься, ешь и пей.

Глава 35

Чаринск-1

Вот уж неделю Стас Думов безвылазно куковал в крохотном номере дешевого отеля и одуревал от безделья и закрытого пространства. Как быстро привыкаешь к ночевкам под открытым небом в горах! Он пробыл на свежем воздухе всего-то недельку, но теперь четыре стены угнетали неимоверно.

Отель назывался непритязательно и без намека на фантазию – «Тайга» – и располагался у трассы на окраине городка Великие Мари, в пятистах пятидесяти километрах от Лесного Увала на восток. Забавно, думал Стас, сейчас он ближе к пропавшему папаше, который, как выяснилось, свалил именно в восточном направлении – если, конечно, батя с тех пор не сменил дислокацию и вообще жив. Глядишь, придет час и они встретятся… Чутье подсказывало, что встретятся. Но глухо молчало насчет того, как пройдет их беседа.

И вообще, на восток можно двигаться долго. Родина у Стаса немаленькая, от края до края просто так не доберешься…

За неимением смартфона, планшета или какого-нибудь завалящего ноутбука оставалось выть со скуки и смотреть кабельные каналы по телеку, висящему на стене напротив двуспальной кровати. Стас много лет до этого вообще не снисходил до телевидения, а тут никакого выбора. Впрочем, вскоре он с невнятными ругательствами вырубил зомбоящик – программы на всех каналах только раздражали из-за запущенной степени деградации.

Внешность Стаса изменилась – причем неслабо этак. За неделю он ни разу не брился, а отросшие в горах волосы и щетина заколосились пуще прежнего. Кроме того, он загорел – ультрафиолета в летних горах куда больше. Прикинул: а не обзавестись ли черными очками? И, усмехнувшись, отбросил эту идейку – в темных очках в конце лета, когда участились дождливые дни, он будет выглядеть еще подозрительней, чем в бандане в деревне Третий Яр, у дома коллаборанта Артемия… Чихать на маскировку, никто его не ищет – по крайней мере, из нормальных людей.

Кстати, погода испортилась – дожди лили без остановки, небо заволакивали свинцовые тучи, в городе царили сырость, меланхолия и мрачное настроение. Во всяком случае, так казалось сидящему взаперти Стасу, которому приходилось целыми днями выглядывать в окно, как какой-нибудь пенсионерке с плохим здоровьем.

Стас поклялся бы, что лучше ночевать на холоде и под дождем в горах в состоянии сна Изгоя, нежели сидеть тут.

В этот задрипанный отель его привезла не кто иная, как Дара Белова – после того, как из рук в руки приняла от Майи-тауханки. На сей раз Дара рассекала по дорогам не на крошечном «Смарте», а куда более крупной машине, «Тойоте Прадо».

В тот день, когда у Стаса завершилось обучение в горах, Дара была хмурая и молчаливая, явно не в духе, и Стас не рискнул с ней вести долгую беседу. Всю дорогу промолчали, хотя у Стаса чесался язык выяснить, была ли маленькая блондинка в горах вместе с ним… Или ему приснилась та веселая ночка у горной реки?

Доставив Стаса в отель, Дара велела сидеть и не высовываться, пока не прибудет новый куратор. Кто такой или такая этот новый куратор, не уточнила.

Номер в отеле был оплачен на неделю вперед. Также было оплачено трехразовое питание, которое приносил в номер Юра, шустрый молодой человек, работник отеля. Стас мысленно прозвал его Юрой-шнырем.

За неимением других дел Стас предавался воспоминаниям о поразительном путешествии в дебри Тауханского хребта и тренировал новоприобретенные навыки. В частности, по ночам забывался сном Изгоя, а днем то и дело отдергивал Завесу и глядел на Серый мир.

Отель внутри без Завесы выглядел примерно так же – лишь исчезало множество деталей, придающих уют: декоративные растения в горшках, красивая керамическая плитка кое-где на стенах, имитирующий дубовые панели пластик. И ковер под ногами превращался в неважный половик. Убедившись, что, во-первых, дарованное Алмазной Хатан умение никуда не подевалось, а во-вторых, что на самом деле его номер не представляет загаженный свинарник, Стас перестал экспериментировать с Завесой. Майя перед их прощанием советовала отдегиванием и задергиванием Завесы не злоупотреблять, потому что рано или поздно это привлечет внимание Тварей под Завесой. Они чуют, когда их видят без прикрас… Снимать Завесу следует, если ты уверен, что Тварь рядом, и полностью готов с ней сражаться.

Стасу хотелось бы овладеть еще и способностью напускать Туман, но в учебный курс от Майи это не входило.

Иногда он изучал найденный артефакт – ганлин, который действовал в сочетании с амулетом. Ганлин умел вызывать злых духов, связанных обетом. Вот было бы любопытно призвать злых духов прямо в город! Увидели бы их обычные люди? Что вообще произошло бы?

Конечно, Стас не играл с ганлином – этой далеко не игрушкой, но фантазировать никто и ничто не мешало. Все же он вставил как-то раз амулет в специальное отверстие в дудке и обнаружил, что цепочку можно закинуть за противоположный конец инструмента, и таким образом ганлин на цепочке можно повесить за плечо. Цепочка настолько прочная, что голыми руками ее не разорвешь.

В случае чего, сообразил Стас, можно носить ганлин на плече как своего рода лук, в котором роль ослабленной тетивы выполняет цепочка амулета, а вместо изогнутой рукояти с плечами будет сам прямой музыкальный инструмент.

Кроме флейты и амулета в его распоряжении оставались отцовская лопата и немало послуживший молоток. Майя также вернула рюкзак с личными вещами и деньгами.

Рациональная часть мозга пыталась подвести научное обоснование под величественные руины, злых духов, сне и беге Изгоя, Алмазную Хатан… но вскоре сдалась. С логической точки зрения все это объяснялось разве что тем, что на самом деле Стас лежит где-нибудь в коме и видит удивительные сны. А в снах, как известно, возможно и не такое.

Поэтому Стас окончательно перестал напрягаться в попытках как-то объяснять чудеса, происходящие с ним. В конце концов, он тертон и голыми руками проникает сквозь монолитный камень, чтобы извлекать оттуда древние магические артефакты. О какой логике речь?

Кстати, Майя, помнится, намекнула, что и Серый мир – это не окончательная реальность, а очередная Завеса…

Днем седьмого дня пребывания в «Тайге» он выспался днем, а ночью никак не мог уснуть. Устав крутиться в постели, поднялся и выглянул в окно. Возникло ощущение близости Дары – вновь, как тогда, в горах. Но тогда он ее толком не разглядел, а сейчас вдруг увидел – на парковке под фонарем, в мешковатой одежде. Фонарный свет серебрился в коротких белых волосах. Она придерживала объемистую сумку на плече и смотрела, казалось, прямо Стасу в глаза, хотя, по идее, не должна была видеть его в темном проеме окна.

Странно, но от нее так и веяло грустью – так подсказывала Стасова экстрасенсорика. Волны печали исходили от этой миниатюрной блондинки.

Спустя пару секунд Дара повернулась, перехватив получше сумку – Стасу почудилось, что этим жестом она незаметно ему помахала, – и быстрым шагом удалилась в темноту.

«Следит за мной? Ночью? – поразился Стас. – Зачем?»

Наутро восьмого дня пошел сильный дождь. Темно было так, словно никакое утро и не наступало вовсе. Стас, с трудом уснувший далеко за полночь, проснулся в десятом часу и некоторое время валялся в постели, размышляя о Даре. Спешить было некуда. Потом резко вскочил.

Надоело торчать тут и изнывать от безделья. Он вызовет по телефону Юру-шныря и потребует соединить с кем-нибудь из тех, кто оплатил номер. Так он и сделал – как только наскоро умылся и почистил зубы.

Юра взял трубку. Это малой всегда на работе, каждый божий день. Сказал, что немедленно свяжется с заказчиками, и отключился. Стас не особо поверил, но не прошло и получаса, как в дверь отчетливо стукнули три раза.

Стас не посмотрел в глазок, коим была оборудована дверь, открыл сразу, что, наверное, было не совсем правильным поступком, учитывая положение Думова.

Вошел мужчина лет шестидесяти, крепкий, широкоплечий, почти такой же рослый, как и Стас, в черной фетровой шляпе и дорогом плаще. Со сложенным мокрым зонтом.

– Привет! – улыбнулся визитер.

Он поставил зонт в уголок и снял шляпу. Волосы у него, несмотря на возраст, оставались темными, если не считать нескольких серебряных прядей, и были длинными, собранными в хвост на затылке. Лицо твердое, украшенное короткой бородкой без усов. На прямом носу круглые очки с дымчатыми стеклами.

Визитер снял и очки, демонстрируя, что не намерен скрывать внешность, и Стас при этом заметил массивные золотые перстни на сильных длинных пальцах. За стеклами очков обнаружились светло-карие, почти желтые хищные глаза.

– Здрасьте, – пробормотал Стас.

– Я ваш новый куратор, уважаемый Станислав, – сообщил мужчина. – Меня зовут Эрик.

Глава 36

Чаринск-2

«А я почему-то ждал очередную женщину», – признался себе Стас, глядя на куратора Эрика.

Среди Изгоев, ясное дело, должны быть и мужики, вот только они Стасу пока не встретились. Было бы прикольно поработать в исключительно женском коллективе – но не судьба.

– Очень рад, – проявил вежливость Стас. – Я уж думал, про меня забыли. Кукую здесь целую неделю, с ума схожу от безделья… Заходите.

Эрик зашел, желтые глаза стремительно оббежали небольшой номер с незаправленной кроватью, лежащей в одном углу лопатой и притулившимся рюкзаком в другом. Куратор сел в кресло у журнального столика и с улыбкой сказал:

– Отличное место для одиночного ретрита. Медитируй сколько угодно и не беспокойся ни о чем. Самое оно для начинающего тертона.

Стас присел на край постели. Бардака не стеснялся – плевать на такие мелочи. Важнее то, что появился новый куратор и наступает очередной цикл обучения.

– Кстати, – продолжил Эрик, – из-за вашего статуса и случилась эта задержка.

– Как это?

– Обучение тертона проходит по другой программе. Нам понадобилось время, чтобы сориентироваться.

– По какой программе?

– Вы не должны этого знать.

Стас закатил глаза.

– Да почему? Что за секретики у вас вечно?

Эрик усмехнулся. Сидел он спокойно, расслабленно и совершенно неподвижно, в незастегнутом плаще поверх костюма. Жарко ему, судя по всему, не было. За окном шумел дождь.

– Вы ведь понимаете, что наши знания и умения опасны? – уточнил куратор. – Представьте, что Туман научится навешивать вор, убийца, какой-нибудь проходимец или еще кто-нибудь в этом роде?

– Но я-то не вор, не убийца и не какой-нибудь проходимец, – не удержался Стас от язвительного выпада.

– Тем не менее не имеет смысла посвящать первоклассника в программу выпускного класса или первого курса вуза. Все равно не поймет. А если поймет, то не так, как надо. А если и так, то применит знания не по назначению. А если по назначению, то не вовремя. Все должно идти своим чередом, путем Дао.

Пока Эрик говорил, Стас морщился, а при последнем слове почесал макушку.

– Дао? Это что-то китайское?

– Все действительно важные учения всегда об одном и том же, Станислав. Хоть китайское, хоть индийское, хоть тауханское. Итак, тертон обучается иначе, и мы подготовили для вас индивидуальный курс.

– Я от него окончательно с ума не сойду? – фыркнул Стас. На самом деле он не был слишком уж недоволен постоянным обучением. Сон и бег Изгоя – штуки полезные, спору нет. Глядишь, скоро и летать без крыльев научиться, в земле плавать и по воде ходить…

Куратор Эрик заинтересовался:

– Полагаете, у вас есть проблемы с психикой? Когда-то давно, в прошлой жизни, я был психиатром и могу помочь, если хотите.

– Есть сомнения, что я нормальный. Слишком много вокруг творится белиберды.

– Вы еще не все видели, – утешил куратор. – Надо просто смириться и принять… Завтра утром вы поедете на поезде в Чаринск.

Стас наморщил лоб.

– Чаринск? Это где?

– Далеко на востоке.

Опять восток, подумал Стас.

– Занятный городишко, – сказал Эрик.

– Вы поедете со мной?

– Нет, я присоединюсь к вам позже. В поезде вы будете без провожатых. Билеты мы вам купили – не на Станислава Думова, разумеется. У вас новые документы и новое имя. Когда приедете, вас встретят и разместят в отеле.

– Блин, опять отель! – вырвалось у Стаса. – И что я там буду делать?

– Отдыхать и расслабляться. Город занятный и приятный. У вас будет возможность гулять, где заблагорассудится. Так что, думаю, не соскучитесь.

– Сколько мне там отдыхать и расслабляться?

– Примерно неделю.

– А ехать сколько?

– Двое суток. День-ночь, день-ночь – и наутро третьего дня доберетесь.

– Ого, – без энтузиазма выдавил Стас. – А на самолете нельзя?

– Самолеты туда не летают.

– Знатная дыра, похоже. А без няньки я дел не наворочу? Помнится, я телефон в горы прихватил. Из-за этого были проблемы.

Он не скрывал свой промах – все равно Эрик, скорее всего, знает.

И действительно, Эрик невозмутимо проговорил: