Текст книги "Тертон (СИ)"

Автор книги: Александр Цзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Он отсчитал три часа – это было просто. Время как бы ускорилось, но при этом не сбивало с толку. Изменилось само восприятие времени: оно больше не длилось, а просто простиралось в бесконечности длинной прямой дорогой, и Стас мог свободно перемещаться вдоль временного вектора в любую точку и с любой скоростью – возможно, даже назад, но он не пробовал провернуть такое действие, ибо не возникло соответствующего желания. Собственно, у него вовсе не было никаких желаний. Он лишь помнил, что должен последовать совету куратора.

Когда миновали три положенных часа, он поднялся, свернул плед, положил в самое сухое место в землянке и повернулся по часовой стрелке вокруг своей оси. Мир воспринимался иначе – как во сне. Вокруг было темно, но он прекрасно видел все, что нужно; было прохладно, но это не тревожило; склон топорщился валунами и зарослями разнотравья, но Стас перемещался легко и почти невесомо, как призрачная тень.

Он мысленно принюхался и тут же определил, где находится сейчас Майя. Одновременно почуял пристальный взгляд со стороны – но это была не Майя, а кто-то другой. Этот взор не напугал Стаса – вообще не вызвал никаких эмоций.

Он пошел, а потом побежал вниз по склону практически в полной темноте, но не спотыкаясь и не оскальзываясь. Тело словно бы потеряло вес и подолгу парило в воздухе, а ступни едва касались земли. Так бегают во сне… или это и был сон?

По каналам и Центрам циркулировали Ветра, Стас их не просто ощущал, а почти что видел внутренним зрением. Ветра были светлые, серебристо-белые, прозрачные и подвижные. Благодаря им он и бежал так легко и свободно.

Его переполняли радость и восторг.

Добравшись до ручья, он перепрыгнул через него и понесся дальше вниз по склону. Добрался до лощины и побежал-полетел вдоль другого склона между деревьев.

«Это сон или явь? – где-то на дальних закоулках сознания задавался вопросами рациональный Стас. – А что такое явь, как не сон высшего порядка, только более яркий и подробный? И где настоящая явь? Как проснуться по-настоящему?»

Он преодолел несколько лощин и невысоких гор, перешел вброд неглубокую речку – вода была теплая, – пролетел как привидение сквозь лесочек. Ни разу не споткнулся и не столкнулся с препятствиями, коих в горах великое множество. Ни разу не потерял направление движения, хотя с ним не было амулета – он остался в рюкзаке, который забрала Майя.

В какой-то момент в темных горах его посетило до странности знакомое ощущение… Кажется, что-то подобное с ним уже случалось… Давным-давно. Когда он нашел амулет у озера возле Серебряной Поймы.

Чуть позже внутренним зрением он уловил присутствие обитаемого жилья в горах. Это был дом, построенный по всем правилам тауханской архитектуры: высокий каменный фундамент, выше – сруб из цельных бревен, поросшая травой пологая односкатная крыша. А еще Стас почуял где-то рядом Дару…

Или это была не Дара?

Он немного путался в массе переполнявших его ощущений. Да и голова во сне Изгоя работала не так, как в обычной жизни, и проанализировать ощущения не удалось.

Он бежал и бежал невесомыми длинными шагами, не испытывая ни усталости, ни дискомфорта.

Когда тауханское жилище осталось позади, слева от него поднялись циклопические руины стен, построенных явно не для людей, а каких-то гигантов. Это открытие Стаса не особо удивило: подумаешь, руины и руины. Вероятно, обычные люди, которые не умеют погружаться в сон Изгоя и не владеют экстрасенсорикой, не видят эти руины, иначе сюда набежало бы народу: археологов, зевак, туристов, блогеров…

Над руинами в темном небе носились тени, слишком большие для летучих мышей – да и не встречались до сей поры в этих горах Стасу летучие мыши.

Если бы не состояние сна Изгоя, тени немало бы напугали Стаса. А так – нет, он пронесся мимо гигантских руин, пересек еще одну речушку с неестественно теплой водой, вознесся вверх по склону, спустился вниз – и вот, на заросшей грунтовой дороге стоит знакомый фургон с надписью «ОО „Дакини“» на боку.

Майя вышла навстречу и, когда он остановился перед ней в почти непроглядной темноте (которая не мешала видеть ни Стасу, ни Майе), поцеловала ученика прямо в губы.

– Молодец! – похвалила она. – Ты способный ученик. Твои новые навыки и есть оружие в ассортименте.

Стас хотел было что-то ответить, но на него навалилась страшная усталость. Силы покинули его, и он мягко повалился на разложенную на траве войлочную подстилку. Он провалился на очередной уровень сна, похожего на наркотический трип, и в этом сне (или наяву?) он лежал в объятиях двух женщин – горячих и обнаженных – под открытым небом в безлюдных горных краях. Майя справа и Дара (почему опять она?) слева прижимались к нему и лобзали нежными и настойчивыми губами.

И при этом сам он не в силах был шевельнуть и пальцем. Вся энергия ушла на невероятный бег по горам. Две женщины с горящими во мраке глазами – одни горели желто-карим цветом, другие – ослепительно голубым – ласкали его, а он лежал в позе мертвеца, без сил и без мыслей.

Но, кажется, он был не против того, что с ним творили ночные фурии.

Глава 30

Куратор-9

Станислав Думов проснулся. Стояло раннее утро, солнце еще не взошло, но рассвет осветил небосклон.

Ночью столько всего приключилось (причем неясно было, в действительности или грезах), что Стас не знал, что и помыслить.

Некоторое время тупо лежал на непривычно пахнущей войлочной подстилке, накрытый тонким одеялом. Между прочим, полностью раздетый. И в одиночестве.

Итак, что было ночью на самом деле, а что пригрезилось? Не понять никак.

Единственное, в чем Стас был уверен, это то, что он переместился в пространстве и находился сейчас на берегу мелкой стремительной реки шириной метров десять. С другой стороны возвышается крутой глинистый склон с торчащими из него редкими круглыми кустиками. За головой Стаса фургон Майи. Самой Майи не видать.

Стас встал и вошел в реку по колено – это было самое глубокое место. Вода была ледяная. Наверное, и ночью он переходил вброд речки с холодной водой, но из-за состояния сна Изгоя вода представлялась теплой. Он лег в воду животом вниз, потом перевернулся. Течение подхватило его и поволокло ногами вперед вниз по течению, но Стас зацепился за каменистое дно руками.

Несколько минут он позволял течению омывать его, затем встал и выбрался на береговую гальку. Купание в холодной воде здорово взбодрило, к тому же на воздухе стало еще холоднее. Стас вовремя приметил свои шмотки, аккуратно сложенные на камнях у колеса машины и не спеша нацепил все это прямо на мокрое тело. Штанины было сыроваты – последствие ночных похождений.

Одевшись, он вышел из-за фургона и увидел вдали у склона дымок костра и фигуру Майи. Дары не было нигде видно. И паранормальное чутье нигде не обнаруживало блондинку, хотя ночью он ее «унюхал» еще во время бега.

Стас приблизился к Майе. Она устанавливала чайник над огнем.

– Ты хорошо поработал ночью, – заявила она, не дожидаясь его реплики. – Поэтому решила на этот раз сама развести костер. Отдыхай.

Она усмехнулась, не глядя на него, и Стас сморщил лоб. Поработал? Это в каком смысле? Получается, та последняя сцена, что привиделась ему прошедшей ночью, происходила в реальности? Он-то пришел к выводу, что это его фантазия постаралась.

– Так… – протянул он. – Кто бы мне объяснил, что мне приснилось, а что нет.

– Ты на самом деле бежал, – сказала Майя. – Это бег Изгоя.

Она уселась на корягу и показала Стасу на такой же «стул» напротив. Он послушно сел, ероша мокрые волосы. Заворчал:

– Сон Изгоя, бег Изгоя… Что еще есть Изгоя?

«Любовь Изгоя», – подсказал ехидный голосок.

Но Майя проигнорировала вопрос:

– Это тебе поможет выжить в любых условиях. Сделать так, чтобы ты не зависел от условий среды. Чтобы стал свободным.

Стас повертел головой, напрягая чутье в поисках Дары. Нет, «малышки» нет нигде в радиусе многих километров. Значит, ночные события частично все-таки пригрезились. Не прилетела ведь она на вертолете?

– Здесь была Дара? – напрямик спросил Стас.

– Ее нет, – ответила Майя. – Прямо сейчас.

– А ночью была?

Майя улыбнулась и пошевелила палкой горячие сучья. Легкий ветерок бросил на нее клуб белого дыма и тут же изменил направление.

– Станислав, я не просто твой куратор, но и женщина, – она похлопала ресницами: мол, я это говорю шутливо, но в каждой шутке… – Пусть некоторые вещи останутся загадкой.

– Твою ж… мышь! – выкрикнул Стас.

Больше к этой теме не возвращались. Позавтракали концентратом Изгоев – он был спрятал под валуном у склона.

– Значит, я теперь умею бегать ночью в темноте, не уставать и не ранится? – заговорил Стас.

– Сомнамбулы тоже редко ранятся. Их ведет чутье.

Да, это Стас знал не понаслышке. Бегал в детстве во сне ночью зимой и босиком, в одной пижамке.

– И далеко мы отъехали? – поинтересовался он, – километра на два-три?

– На двенадцать километров, если верить спидометру, – сказала Майя.

Стас подскочил на коряге.

– На сколько? Двенадцать?

– Поверь: Изгой способен и не на такое…

Он схватился за голову.

– Но как это я ухитрился?.. Я же как пушинка был!..

– Если верить, что мир – иллюзия, сотворенная твоим умом, то возможно и не такое.

– Так мы под Завесой и тогда, когда… не под Завесой?

– Серый мир может быть Завесой более глубокого порядка. Но это не точно. Не напрягайся и не думай об этом много, Станислав.

Он поозирался. Тихо и мерно журчащая речка, темно-зеленая шуба елей на склоне вдали, прозрачно-голубое небо, глинистый обрыв, потрескивающие ветки в костре – все такое умиротворяющее, яркое, настоящее… Неужели и это – иллюзия Завесы? А что под ней? Марсианский ландшафт? А сам он и Майя – шестилапые разумные насекомые, генерирующие симуляцию под симуляцией?

Его голос упал, когда он спросил:

– Тогда за что мы боремся?

– За настоящий мир. Говорю тебе: не ломай головушку, рано тебе. Успокойся, выдохни. Сейчас у тебя другая задача: учиться выживать. И приподнимать Завесу по желанию. Придет пора – все узнаешь, все поймешь.

Стас подумал и перевел разговор:

– Ночью, когда я бежал… или летел… видел руины. Огромные! Таких человечество не строило никогда! По крайней мере в наших краях.

Майя подалась к нему, темные глаза вспыхнули неподдельным интересом.

– Да? Где?

Стас неопределенно махнул рукой за спину. Он не мог показать точнее. Но при желании мог туда вернуться, ориентируясь с помощью чутья.

– Там где-то.

– А конкретней?

– Как я тебе объясню? – удивился Стас. – Я вообще считал, что пробежал метров пятьсот с копейками, а не двенадцать, блин, кэмэ!

Куратор почесала тонким пальцем подбородок.

– Наверное, руины скрыты под Завесой, а ты увидел их в состоянии бега Изгоя… Хмм…

И глубоко задумалась.

Она заинтригована, понял Стас. Наша всезнающая куратор не в курсе каких-то необычных колоссальных руин в горах. Любопытненько…

Он подняла голову и решительно заявила:

– Сегодня мы поедем туда.

Задуманное осуществили по второй половине дня. А до этого немного порыбачили. Майя достала из продолговатого свертка в фургоне (Стас его приметил еще в городе) пару удочек с набором крючков, блесен и прочих рыболовецких причиндал.

Майя уселась с удочкой выше по течению, на травяном пригорке. Вода под ним была относительно спокойной и глубокой. Стас занял позицию на пологом берегу, усеянном крупной галькой. Под седалище подстелил свернутый войлочный коврик – неизвестно, где Майя его раздобыла, но тепло он сохранял лучше всех карематов, вместе взятых.

Стас накопал отцовской лопатой червей, но, казалось, рыба клюет на блесну с такой же охотой, как и на живую приманку.

Наловили килограмма два мелкой, с ладонь, рыбешки. Майя почистила ее своим устрашающим ножом, выпотрошила, посолила, обмазала глиной и запекла в угольях. Соль хранилась в пластиковом контейнере в том же тайнике, где хранился концентрат.

На Стаса напал дикий жор – видно, после ночной пробежки, последствий которой он никак иначе не ощущал. Он слопал бо́льшую часть улова и готов был сожрать еще столько же. Вместо хлеба они ели комочки из концентрата. Все же ночью он, должно быть, потерял массу калорий – и не только на бег, судя по всему…

После плотного обеда поехали, наконец, по еле заметной грунтовой дороге в обратном направлении. Двигатель фургона натужно ревел, пока они преодолевали серпантин дороги до гребня горы, зато вниз ехали чуть ли не на нейтралке. В горах на нейтралке ездить не рекомендуется, но Майя за рулем чувствовала себя более чем уверенно.

Стас не ощущал Тумана. Майя не напускала его. И неудивительно: вокруг – девственная природа и полное безлюдье. Лишь парящая высоко в небе хищная птица, едва шевелящая крыльями. Стас не разбирался в них и не мог сказать, кондор это, кречет, орел или беркут. Один раз шум машины спугнул лису, другой – дикого горного козла с длиннющими загнутыми рогами.

Во второй низине меж двух возвышенностей возле компактного лесочка остановились – дорогу преградила глубокая промоина. Майя заглушила мотор, вышла из машины, осмотрелась, подбоченившись.

Справа от них был лесочек, слева – на отдалении – мелкая речушка. Приток той реки, где они рыбачили.

– Уверен, что пробежал здесь? – спросила Майя.

– Я ни в чем не уверен, – проворчал Стас, выбираясь из кабины. – Но… вроде бы здесь. А ты ехала, надо полагать, другой дорогой?

– Да. Чуть южнее… Близко до руин?

Стас сосредоточился. И уверенно заявил:

– Близко.

– Тогда дальше пойдем пешком. Бери рюкзак.

Куратор закинула за плечи вещмешок с прицепленной снизу свернутой войлочной подстилкой, набрала в бутыли воды из родника. Стас последовал ее примеру и тоже запасся водой. Судя по всему, у руин они задержатся.

Они зашагали по бездорожью вверх по склону между деревьев. Стас шел впереди, тяжело дыша и слыша стук сердца. Поражался, по какой пересеченной местности ему довелось пробежать ночью и этого совсем не заметить.

Почему сейчас он так не умеет?

Потому что он не во сне Изгоя, по всей видимости.

Но как его бег выглядел со стороны? Если бы его, скажем, кто-нибудь снял на камеру? Стас сам себе ответил: он бежал, скорее всего, так, что никакая техника его бы не зафиксировала.

Лесочек уперся в почти отвесную стену, невидимую со стороны машины. Сердечный Центр не давал выбора – указывал, что искомые руины расположены аккурат за этой стеной.

– Нам туда, – нехотя сказал Стас. – Обойдем?

– Долго, – неумолимо проговорила Майя. – Лезем. Смотри – тут будто ступеньки.

Ступеньки ступеньками, но лезть пришлось с применением всех четырех конечностей. Ноги дрожали, пальцы срывались с камней. Стас поранил палец – рана пустячная, но жгло нешуточно.

– А нельзя снова подключить бег Изгоя? – пропыхтел он. – Хоть убей, не пойму, как я тут ночью пробежал… Перепрыгнул, поди…

– Его лучше подключать в особых случаях, – отозвалась Майя. Она карабкалась чуть ниже него и левее.

Пользуясь моментом, Стас остановился на крохотном карнизе и посмотрел на нее. Рюкзак тянул вниз. Они поднялись на высоту трехэтажного здания и видели весь лесочек и фургон вдали, возле ослепительно сверкавшей в солнечном свете речушки. До верха склона оставалось еще столько же. Стас сомневался, что удастся слезть обратно – у него уже сжимало горло от высоты и перспективы скатиться вниз.

– Бег Изгоя истощает организм, – добавила Майя, перебираясь с одного выступа на другой. Она шла по следам Стаса.

– И ты сейчас об этом говоришь? – не без раздражения спросил Стас. Он вытер пот со лба.

– Ты должен был сначала научиться. А я постаралась восполнить утрату калорий – для этого мы и лакомились рыбой. И Ветер жизни мы тебе восполнили.

– Мы? – вскричал Стас. – Так Дара все-таки была?

Майя ответила кривой улыбкой и мотнула головой – дескать, хватит лясы точить, пошевеливайся.

Настроение у Стаса поднялось. Стало быть, две ведьмочки его учат по-своему. Гарри Поттер и даже Волан-де-Морт офигели бы от такого магического обучения.

Он принялся карабкаться дальше, размышляя. Как ни крути, а в том, что происходит, есть что-то темное, сатанинское… Сон в обнимку с куратором под открытым небом, бег в состоянии транса, оргии с двумя женщинами, одна из которых то появляется, то исчезает неведомо куда…

И в то же время он уверен, что Изгои на светлой стороне.

Как такое совмещается, Стас не понимал.

Наверное, просто потому, что в жизни не так, как в сказках. Хотя он где-то читал, что в настоящих сказках братьев Гримм – не в смягченных пересказах – творилась натуральная хтоническая жуть.

Незаметно он добрался до вершины каменной стены и с облегчением выбрался на горизонтальную площадку. За стеной на целый километр простерлось плато с каменными выступами. Чем-то эти уступы походили на скульптуры, сильно оплывшие и деформировавшиеся от времени и непогоды.

Следом за Стасом на площадку поднялась Майя, отряхнула одежду и ладони, огляделась. Стас достал бутыль с водой, присосался, затем полил на пораненный палец. Двинулся дальше, и куратор последовала за ним.

Изредка под ногами открывались узкие дыры без видимого дна. Вероятно, скала была источена пещерами, как сыр. В некоторых отверстиях скопился чернозем и росли хилые кустики. Камни оплетали ползучие растения.

Через пару десятков метров площадка пошла на понижение. Камни сменил дерн и трава. Из заросшей разнотравьем земли выпирали огромные камни самых причудливых форм, похожие на не до конца погребенных великанов.

Или на колоссальных окаменевших мертвецов, пытавшихся вылезти из-под земли.

Этих камней становилось все больше, пока из них не составился целый каменный город. Стас узнал те самые руины. При дневном свете они больше смахивали на природное образование, но чутье подсказывало, что природа тут ни при чем. Просто эти руины были настолько древними, что превратились в часть ландшафта.

Несмотря на воздействие времени, в руинах все же оставались линии, не характерные для природных форм. Но и не характерные для обычных человеческих архитектурных сооружений. Было в них что-то неестественное, ненормальное…

Гладкие, плоские, будто разрезанные лазером, каменные плиты чудовищных размеров торчали из земли под разными углами, образуя неправильные пирамиды и прочие геометрические формы. Иногда поверх наклоненных глыб возлежали горизонтальные каменные гиганты в сотни тонн весом.

– Будто не люди строили… – пробормотал Стас, останавливаясь на пригорке.

– Так оно и есть, – отозвалась Майя.

Стас обернулся к ней. Майя пристально разглядывала руины. На лице – сдержанный интерес и задумчивость.

– Что ты знаешь об этих руинах?

– Что они очень старые. И что здесь – место силы. Наша планета, Станислав, тоже имеет Центры Ветра жизни. Мы переночуем здесь и наполнимся этим Ветром.

Стас покосился в сторону нагромождения огромных камней прямоугольной, ромбовидной и треугольной форм, расположенных под разными углами друг к другу. Из-за перекрытий, как в дольменах, внутри образовалось что-то вроде больших «помещений» без намека на окна и двери.

– Земля живая? – спокойно спросил он. Идея не новая, он об этом читал еще в детстве.

– А разве нет? – удивилась Майя.

Стас промолчал.

Они вошли на территорию «города». Он внушал благоговение и смутную тревогу. Титанические стены высотой в пять-шесть человеческих ростов наклонились в разные стороны. Поверхность – ровная, отполированная. Внизу – скудная из-за постоянной тени растительность, но под слоем чернозема проглядывает тот же камень.

Стас и сам не знал, куда шел. Просто шел, повинуясь чутью. А Майя следовала за ним молча и неслышно.

Так они добрались до узкого пространства между двух наклоненных внутрь стен высотой метров пятнадцать. Здесь было сумрачно и прохладно. На фоне этих конструкций люди выглядели сущими букашками. На одной из стен чернела уродливая тень гигантского искаженного гуманоида.

Как в доме у Сапожниковых, мгновенно сообразил Стас. Но здесь тень куда больше.

И страшнее…

Он подошел к стене с тенью вплотную, но не осмелился прикоснуться. Черную тень словно выжгли огнем настолько неистовым, что сам камень стал пористым и антрацитовым, похожим на уголь.

– Я это уже видел, – прошептал он.

Майя позади отозвалась:

– Иконы Серых.

Стас резко обернулся.

– Иконы Серых? Серьезно?

– Да.

– У Серых есть религия?

Майя пожала плечами.

– У всех разумных существ есть религия. Даже если эта религия – неверие ни во что.

Стас помолчал, поглядывая на «икону». Тень была метра четыре в высоту, голова каплевидная, скрученная в одну сторону, руки подняты вверх, но повернуты криво. Ноги разной длины. Что это за икона?

– Ночевать здесь не опасно? – спросил Стас. – Среди вот таких икон? И я тут ночью видел духов.

Он поразился собственным словам. Из памяти успели выветриться воспоминания об увиденном в странном сне Изгоя. Про крылатых тварей он почти позабыл, а тут внезапно вспомнил. По спине пробежал холодок.

Майя привычно угадала его мысли.

– Во время бега Изгоя многое неверное понимается и интерпретируется. А духи – не обязательно зло. Это место заброшено, здесь нет ни людей, ни Серых. Даже я прежде не натыкалась на это место. Видимо, здесь стоит особо плотная Завеса, но твой бег разрушил ее. Завесу не восстановили – и это знак, что никто не приглядывает за этим местом.

– Завесу кто-то восстанавливает? Кто? Серые? А можно поподробнее?

– Нет.

Он посмотрел на куратора. Нет, она не шутила.

– Слушай, Майя, я уже долго терплю… – начал он зазвеневшим от раздражения голосом, но Майя перебила:

– И будешь терпеть дальше. Пойми, Стас, мы не посвящаем тебя во все тайны не потому, что нам нравится скрытничать и интриговать! Это для твоей же безопасности. Некоторые вещи, если ты узнаешь о них слишком рано, убьют тебя. По-настоящему убьют, и очень больно. Поверь старой опытной женщине.

– Это ты-то старая? – усмехнулся Стас. В нем клокотало недовольство, но он уже начал успокаиваться.

– Не верь всему, что видишь, – сказала Майя и улыбнулась.

Стас нахмурился, а Майя запрокинула голову и захохотала. Похоже, пошутила.

Глава 31

Куратор-10

Недалеко от коридора с жутковатой «иконой» был целый лабиринт проходов – иногда с потолком, иногда без. Стас и Майя из любопытства прогулялись по нему. Оба не беспокоились, что заплутают: у Стаса в распоряжении имеется чутье, которое не позволит заблудиться и в кромешной тьме в лабиринте Минотавра без клубка ниток от Ариадны, а Майя, судя по всему, умеет ориентироваться где угодно без напряга и необходимости ставить метки.

Они вышли в просторное помещение с изломанным потолком и такими же стенами. В форме помещения не было никакой видимой закономерности. В трех местах каменные плиты, образующие стены и потолок, сформировали треугольные «окна», в которые задувал прохладный ветерок.

На одной из поверхностей Стас разглядел нечто вроде осыпавшегося барельефа. Ничего внятного не разобрать, но барельеф явно искусственного происхождения. Никакая эрозия не способна на такие правильные и мудрено-гармоничные линии…

В углу в землю врос непонятный механизм, похожий на останки расплющенного огромного паука из металла. Металл смахивал на тот, из которого сделан амулет. Бронза? Механизму было столько же лет, сколько и руинам – то есть очень много тысяч лет, а то и миллионов.

Загадочная бронза (если это бронза) не ржавела и никак не разлагалась. Тем не менее, покрылась рыжевато-зелеными пятнами и сильно пострадала когда-то от механических повреждений. Из-за них не понять, что это было: станок или робот…

В помещении, несмотря на сквозняк, было не холодно, а тепло. Тепло излучали толстенные стены и земля.

– Вот и спаленка, – заявила Майя, скидывая на песок вещмешок.

– Страшновато здесь ночевать, – признался Стас.

– Мы будем спать сном Изгоя, – махнула рукой Майя. – В нем ничего не страшно. Плюс есть контроль всего, что происходит вокруг.

– А это не истощает организм?

– Нет. Ты ведь не двигаешься. Наоборот, восполняешь силы. Быстрее восполнить можно только с помощью друга.

– Или подруги? – фыркнул Стас.

– Или подруги, – согласилась Майя.

– Или сразу двух! – не выдержал Стас.

Майя насупила брови и скривила губы.

– Глупый мужчина! Ты действительно считаешь, что стал особенным после того, как тебе помогли дакини? Если так, то ты деградируешь в развитии. Самолюбование лишит тебя Ветра силы. Забудь, что было, не тешь свое глупое эго.

Неожиданная отповедь поразила Стаса. Но он сразу же сориентировался. Слегка поклонился и не без шутливости произнес:

– Слушаю и повинуюсь!

А сам подумал: «Ага, забудешь тут…»

Майя смерила его взглядом. Не сердитым, но и не веселым. Оценивающим. Медленно и без намека на юмор сказала:

– Ты наказан. Ложись прямо тут и спи.

Стас разинул рот.

– Среди бела дня? И без ужина?

– Ты наелся. И делать до конца дня здесь больше нечего.

Стас глянул на куратора исподлобья. Прикалывается она или нет? Не перешел ли он незримую черту, когда пошутил насчет ночной магической оргии? Выглядел он, должно быть, в тот момент донельзя самодовольным.

Он многого не понимает. На самом деле ночные события были важным уроком, а не тем, чем он себе вообразил. Недалекий человек все видит через призму нижних чакр. Нельзя уподобляться таким людям, не надо разочаровывать куратора. А ведь именно разочарование проскользнуло в глазах Майи.

– Прошу прощения, – сказал он. – Во мне и правда взыграло мужское эго. Теперь мне понятно, почему ты всего не рассказываешь. Я неправильно пойму и воображу о себе невесть что… Ты… вы меня обучаете, и я не должен об этом забывать.

Взгляд Майи смягчился.

– Ты неплохой ученик. Стараешься. А я не жду от тебя слишком многого. Просто помни, что не стоит увлекаться гордыней – это лишняя Завеса перед глазами. Самая плотная и необоримая. Завеса нашего эго… А теперь ложись спать – я не шучу!

Она оставила войлочную подстилку и тонкое одеяло. И ушла – куда, неизвестно.

Стас послушно разложил на каменистой земле войлок и улегся, не раздеваясь. Голышом спать приятнее, но обстановка не располагала к излишнему расслаблению. Глядишь, придется вскакивать, бежать или атаковать… Молоток положил рядом – с этим привычным оружием он не расставался.

В состояние сна Изгоя войти удалось сразу. Для этого он трансформировал энергию страха и беспокойства. Стоило вспомнить, где он находится – среди колоссальных руин, построенных не людьми, а невесть кем, с черными иконами Серых, – как энергия поперла фонтаном. Стас поместил ее в центральный канал, поменял цвет и вывел из макушки.

И погрузился в сон.

Время ускорилось. Он лежал на спине с закрытыми глазами, но видел и слышал все вокруг – пусть и не так, как в обычной жизни. Лучи солнца, просачивающиеся сквозь треугольные проемы, плавно переместились в сторону, обрели золотистый окрас, потускнели и пропали совсем. Вечерело.

Начало темнеть.

Майя не возвращалась.

В каменное помещение (на ум приходило слово «гробница») проникли ночной холод и сырость. По идее Стас не должен был воспринимать холод, но он, видимо, еще не овладел управлением Ветрами в должной степени и потерял нужную концентрацию.

Незаметно его накрыло обычной сонливостью, а потом и вовсе в уме начал проигрываться сон.

Сон был тяжелым, неприятным, вязким – то был совсем не сон Изгоя.

Стас стоял в темном лесу, рядом журчал ручей, сзади тянуло холодом. Откуда-то ему было известно, что он – возле Серебряной Поймы, на берегу ручья, что впадает в озеро. По левую руку – каменное «капище», где он нашел амулет… Нет, еще не нашел. Найдет. По правую – чащоба.

Сейчас он еще ребенок, не старше двенадцати. На нем одна пижама, он бос, беззащитен и немного напуган. Он уснул в своей спальне в родительском доме, а среди ночи внезапно пробудился в осеннем лесу.

– Стасяныч! – протяжно прогрохотал кто-то в темноте.

Стас попытался убежать, но ноги не слушались. Он стоял, как пригвожденный.

– Стасян! Я иду к тебе, мелкий засранец!

В лесу трещали ветки под тяжелыми шагами. Кто-то неимоверно большой приближался, ворочался, свирепо дышал и звал Стаса, маленького и испуганного. Наконец этот некто вышел из-за деревьев, и Стас узнал Никиту, одетого одновременно по-дурацки и зловеще: в багровые, цвета засохшей крови, доспехи, сложенные из чешуек размером с ладонь взрослого мужчины. В центре каждой чешуйки моргал и щурился глазик… совершенно человеческий. Более того, это был глаз самого Никиты – с фирменным прищуром. Этих глаз было множество – десятки, разбросанные по всему костюму.

Тогда как на лице Никиты вместо глаз зияли дыры. И в этих дырах виднелась внутренняя часть черепа, черно-бело-красная мешанина несвежей плоти…

– Вот ты где! – прогрохотал ужасный Никита и широко улыбнулся.

Во рту не было зубов, зато была видна та же внутренняя часть черепа.

Отсутствие зубов, глаз и мозга Никиту ничуть не смущало. Он прямо-таки лучился самодовольством, а глазки на доспехах насмешливо вращались и щурились.

Стас стоял перед ним и не мог шелохнуться от ужаса.

– Думаешь, смылся от меня, да? – с доверительным видом поинтересовался чудовищный Никита. – Ан нифига подобного. От меня не смоешься, родимый. Мы тебя где хошь разыщем…

– Мы? – пискнул Стас.

Вдруг он осознал, что Никита не один. Позади в темноте скрывается еще какое-то чудовище, похуже Никиты… И у этого чудовища есть зубы.

Пустой Никита захохотал, как залаял. Вскинул ручищи и навалился на Стаса всей массой. Стас задергался, пытаясь освободиться, но не сумел. Его щекотали реснички многочисленных глаз на ледяных доспехах, он начал задыхаться под неимоверной тяжестью…

…и проснулся в полной темноте.

Быстро сел на своей примитивном ложе, нащупал и схватил молоток. Прислушался к тишине.

Где-то далеко капала вода, кто-то вздыхал. Или это ветер?

Было холодно и сыро. Из-за неопытности Стас выпал из сна Изгоя и теперь чувствовал весь этот дискомфорт ночевки почти на голой земле. Зрение понемногу адаптировалось к темноте, Стас разглядел смутный треугольник «окна», наклонные каменные плиты и куски древнего механизма. Экстрасенсорика помалкивала – никакой опасности, никакого жуткого Никиты поблизости. Вдали улавливается слабое присутствие Майи. Это успокаивает.

Стас тихонько улегся опять, полежал с открытыми глазами, которые не видели почти ничего, кроме смутных светлых пятен. Гранитные глыбы ощутимо давили, грозили схлопнуться – или как минимум не дать сбежать, если появится опасность…

Но нет, чутье абсолютно уверенно в том, что в горах нигде нет ни Никиты, ни безглазо-многоглазого чудища. Это сон и ничего больше. А сон приснился, потому что Стас выпал из нужного состояния.

Он вспомнил, что в качестве «горючего» для сна Изгоя используются примитивные эмоции страха и сексуального влечения. А прямо сейчас в нем присутствует страх. Чем не горючее? Надо просто выбросить из головы ненужные мысли и постараться сделать то, что он уже делал: трансформировать Ветер.