Текст книги "Поиски"
Автор книги: Александр Бромов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)
Кстати, день рождения Лас сначала категорически отказывался отмечать. Понадобилось много сил и выдумки, чтобы праздник стал праздником, а не пыткой.
– Потом я выгнал их и закрыл дверь.
– Это точно? – спросил Найири.
Принц кивнул.
– Понятно. Дальше, – настойчиво попросил Найири.
Ласайента закусил губу.
– Я сменил пол и потерял сознание. А когда очнулся, то увидел… – йёвалли бросил короткий взгляд на Найири и тот вдруг, наконец, заметил, что у него сладко замирает сердце, когда мальчик вот так взмахивает своими густыми и длинными ресницами. Что за?…
– Повтори! – приказал он.
Принц покраснел и открыл было рот, но Найири уточнил:
– Еще раз посмотри на меня и сразу опусти глаза.
Принц удивленно послушался. Ощущения повторились. Ашурт взял Ласа за подбородок и внимательно посмотрел ему в глаза. Потом окинул его всего пытливым пристальным взглядом. Молодежь удивленно глядела на него, ничего не понимая.
– Да, парочка из вас подобралась просто потрясающая, – пожевав губы, проговорил Найири.
Демоны переглянулись.
Как же он сразу не заметил этого? Да одно только недавнее происшествие в гостинице должно было привлечь его внимание! Там мальчишка неплохо себя показал, а они с Андерсом проморгали очевидное.
– Дальше рассказывай. Потом объясню, – хмыкнул Найири.
Йёвалли освободил руки из подмышек и стиснул пальцы в кулаки. Очень не хотелось возвращаться обратно в ту проклятую богами ночь, перевернувшую всю его жизнь, но принц собрался с духом, и снова нырнул в нее, как в холодную воду.
– Дальше мне стало очень страшно. Даже не помню, как оделся. Я хотел бежать к Андерсу и все рассказать. Думал, что он поймет и поможет, – Лас закусил губу.
Вот дьявол, мальчишка верил отцу, а тот в сущности его предал. А это мы не прощаем никому и никогда. Не умеем. Демон может понять и простить ошибку, но предательство – ни за что! Поэтому так ценятся Слово и Договор. У Андерса нет шансов практически никаких.
– Он сам пришел. Совсем неожиданно, – у принца дернулся уголок рта, – и не узнал меня. Глаза другие, костюм мужской и вообще. Он кричал на меня, потом ударил, – принц непроизвольно дотронулся до шрама на брови, – и потащил в башню.
– Что было потом? – Повелитель попытался поймать взгляд Ласайенты.
Бесполезно. Глаза мальчика бездумно смотрели в одну точку.
Принц поежился, вспоминая время, проведенное в камере. Может, это были минуты, но они показались ему вечностью. Тишина, темнота и холод, обволакивающие его со всех сторон, заставляли вжиматься в стену и мелко дрожать от непривычного липкого страха. Он помнил, как сидел, скорчившись, крепко обхватив колени, и пытался унять стучащие зубы, сжимая их. Помогало плохо. Особенно, когда он услышал скребущиеся звуки и тихий цокот маленьких коготков по камню.
– Я долго сидел в камере. Там бегали такие жирные крысы. Я еще подумал, что их специально откармливают, – принц судорожно вздохнул, – потом пришел Наргизе с охранниками.
Лас будто наяву видел, как лягнула дверь, заставив его сильно вздрогнуть от неожиданности. Ее распахнули ударом ноги и придержали, чтоб не мешала. Факел осветил камеру, больно резанув по глазам, привыкшим к темноте. Принц прикрыл их рукой, силясь разглядеть вошедших. Помощник отца с охранниками. Они зашли и затворили за собой дверь. Сердце бешено заколотилось в предчувствии беды, но Ласайента остался сидеть, еще крепче обхватив колени, чтобы скрыть предательскую дрожь. Вжался в спасительный угол, понимая, что это ему не поможет, но все-таки….
Лас запнулся и замолчал, стиснув руки еще сильнее. Сантилли сжал его тонкие холодные пальцы.
– Он сказал, что принес Слово Повелителя, – йёвалли поднял на Найири полные муки глаза: «Не заставляй вспоминать, не надо!».
Из глубины его глаз на ашурта смотрела до смерти испуганная девочка, пережившая самую страшную ночь в своей жизни, – что он… велел открыть мне дверь во взрослую жизнь. Я хотел убежать, но они стали бить меня.
Глаза Сантилли стали холодными и какими-то чужими, заставив Найири стиснуть плечо принца. Сейчас сын вместе с другом переживал ту ночь, проходя ее шаг за шагом, впитывая ее, пропуская через себя, отметая в сторону все ее страхи, чтобы оставить только чистую ненависть и желание отомстить.
Сам Повелитель не ожидал такого поворота событий. Он предполагал все, что угодно, но только не это. Да, мальчика избили, да, изнасиловали, но чтобы вот так, во дворце отца! И принц молчал все эти годы!
– Наргизе приказал, чтобы я не терял сознание, чтобы все помнил, – принц замолчал. Потом как-то по-взрослому нехорошо усмехнулся, – Я все помню, – он пронзительно посмотрел на Найири и повторил, – Явсепомню.
Сантилли положил подбородок на плечо друга, бездумно глядя перед собой. Отец понял, что сын принял решение. Какое? Найири тяжело вздохнул. Ему предстоял тяжелый разговор с другом. Щадить его ашурт не собирался. Не сахарный, не растает. Если бы он знал, чем обернется этот договор, в жизни бы его не стал заключать!
– Как ты выбрался из башни? – тяжело спросил Повелитель.
– Они не закрыли дверь. Наргизе сказал, что я все равно никуда не денусь. Я сначала хотел умереть, понимаете? А потом подумал, что это будет глупо, вот так сдохнуть, как никчемная дворняжка. Мне до безумия захотелось их крови. Видеть, как они умирают, медленно, как из них уходит жизнь капля за каплей, – сколько ненависти жило все это время в этом сердце, а он, проживший не одно тысячелетие, даже не почувствовал! – Мне стало все равно, что одежда порвана, что…, Лас мотнул головой, – Плохо помню, как поднялся по лестнице. Больно было очень.
Ласайента потер сломанную когда-то руку, словно она снова начала болеть. И Сантилли представил, как избитый мальчик, цепляясь окровавленными пальцами за стены, шаг за шагом упорно поднимается наверх, чтобы не умирать сломанной никчемной куклой в грязной камере, а хотя бы попытаться отомстить. Было тяжело, словно это он сам карабкался по крутым ступеням, заставляя двигаться непослушное тело.
– Наверху два охранника спали, пьяные. Я хотел взять кинжал и убить того, кто мне руку сломал, но пальцы не слушались. Там рядом лежал топор, и я ударил его по шее. Но сразу убить не получилось. Он захрипел и задергался. Я подумал, что так даже лучше, пусть дольше умирает, – принц зло прищурил глаза, – Второй, который обрезал мои волосы, проснулся и пошел ко мне, и я бросил в него топор. Хотел в грудь, но не смог. Топор попал ему по ногам, он упал с лестницы вниз. Очень надеюсь, что он не сразу сдох. Я не стал смотреть, что там с ним, – Лас равнодушно пожал плечами, – Коня увести не удалось, дверь в конюшне была тугая, я не смог открыть. Так, пешком пошел, лишь бы уйти подальше.
– Сколько всего охранников было? – немного отрешенно спросил Найири.
Богатое воображение было не только у сына.
– Трое.
– Я имею ввиду…
– Трое.
Твари!
– Ласти, мне надо знать, кто, – Санти пристально смотрел на друга, тот всей кожей чувствовал его тяжелый взгляд.
– Люди, – он не стал поворачивать голову, побоявшись встретиться с ашуртом глазами, хотя знал, что ни в чем не виноват. Он был слабее, ему элементарно не хватило сил защититься, но все равно стыд душил его, заставляя прятать взгляд.
Все правильно, дэмы на такое не пойдут. И все уже мертвы: двое в башне, один – в драке. Возмездие настигло каждого, жаль, последнему удалось побегать дольше других.
– Где ты взял те обноски? – еще пара вопросов и все, тягостный разговор можно заканчивать.
– Какие обноски? – ничего не понял Ласайента.
Так, понятно.
– Не важно. На тебе вещи были с чужого плеча, – пояснил Повелитель.
– Не знаю, я в своем ушел, – принц безразлично пожал плечами, но потом ожил и изумленно посмотрел на Найири, – Какие обноски? Откуда?
Повелитель неопределенно пожал плечами. Ответа на это не было.
– Как ты оказался возле горелого леса? – этот вопрос с самого начала не давал покоя герцогу.
Принц непонимающе вскинул брови, отодвинулся от друга, чтобы посмотреть на него и только сейчас осознал, что сидит у него на коленях и покраснел. Закусив губу, медленно сполз на диван между ашуртами. Все равно больше свободного места не было. Сразу стало неуютно и холодно.
– Почти ничего не помню из того, что случилось после этого. Там все как в тумане было. Мне даже казалось, что я видел свою мать. Я когда тебя встретил, подумал, что это камень такой стоит, – Ласайента виновато улыбнулся.
Так, пара загадок все-таки осталась. Значит, там была женщина. Кто она такая? Почему Лас от нее ушел? Или сама выпроводила? Почему ее помощь ограничилась только сменой одежды? Или никакой женщины не было? Но тогда где принц шлялся два дня?
– Больше ничего не помнишь? – последний вопрос, вдруг еще что-нибудь всплывет.
– Тебя помню. Тоже рассказывать? – с вызовом спросил Лас.
Оживаем? Это хорошо, это просто отлично. Сантилли одними губами сказал «Нет!» и сделал страшные глаза. Йёвалли закусил губу, чтоб не улыбнуться. Герцог умел развеять плохое настроение. Найири постарался незаметно перевести дыхание. Мальчик оказался сильнее духом, чем он думал. «Пусть я и дальше так же буду ошибаться», – подумал ашурт.
– Выключай эмоции и включай мозги, Ласти. Что получается? – Санти вопросительно посмотрел на друга.
Принц задумчиво разглядывал ковер на полу.
– Плохо получается, – он с горечью посмотрел сначала на отца, потом на сына, – Зачем это ему надо было?
– Вот сейчас и попросим, чтобы у него спросили. Молодец, мальчик, – Найири хлопнул принца по стиснутым рукам, лежащим на коленях.
– Все-таки, мальчик? – усмехнулся принц, скосив на него глаза.
– Перестань краснеть и вспоминать прошлые обиды и страхи, иначе на взрослую жизнь мужскую или женскую не хватит времени. Понял? – посоветовал Повелитель.
Принц серьезно кивнул.
– Ты обещал что-то сказать, – напомнил Санти, стремясь поскорее отвлечь друга от неприятных воспоминаний.
Найири встал, снова похлопал принца уже по плечу.
– Симпатичная из вас получилась парочка. Великолепная, – с усмешкой произнес он.
Демоны одинаково исподлобья посмотрели на него, ожидая продолжения.
Сейчас им будет, о чем поговорить и над чем поразмыслить. Не останется времени думать о событиях почти тридцатилетней давности. А мы пока займемся Андерсом. Из его сбивчивых объяснений, мало, что удалось понять. Прольем ему свет на дела Наргизе. Расплодил бастардов, теперь пусть расхлебывает. Придется другу пересмотреть некоторые взгляды на воспитание детей и отношение к ним.
– Вы просто созданы друг для друга, – Найири сделал паузу, чтобы насладиться недоумением, в равной мере отразившемся на лицах молодежи, и закончил, – Один демон страсти, другой – соблазна.
Развернулся и пошел к двери. Лас и Санти остались сидеть с открытыми ртами.
– Ты знал и молчал?! – герцог пришел в себя первым, – Это нечестно!
– Спокойной ночи…демоны, – пожелал им Найири и закрыл дверь.
– Кто я? – озадаченно спросил Ласайента у друга.
– Ну не ангел, это точно! – Санти и сам был удивлен.
Он встряхнул головой, приводя в порядок мысли, потом облокотился на спинку дивана и задумчиво постучат себя по губам пальцем, оглядел друга с ног до головы. Да, жизнь полна сюрпризов.
– Пошли отмываться что ли. А там, может, и соблазнишь меня, – протянул он, подперев щеку кулаком.
– Сейчас, разбежался, жди, – принц надул губы.
Демон соблазна, да, конечно, почему самое гадкое достается всегда ему? Соблазнять больше подходит Сантилли, но уж никак не замкнутому йёвалли. И что теперь с этим делать?
– Капризничаем? – ехидно спросил герцог, подергав его за прядь русых волос.
– Да, – мужественно сознался принц и попытался освободить локон, наклонив голову в сторону.
Да, так его и отпустили. Принц досадливо поморщился.
– И ждет тебя стр-рашное наказание, – Сантилли погрозил другу пальцем и вдруг набросился на него, повалил его на диван и стал щекотать.
Щекотки Лас боялся дико. Он, лежа, отбивался и хохотал, но сидящий сбоку и чудом не падающий на пол, палач был неумолим, намереваясь довести дело до конца, вернее, кончины жертвы.
– Сан, я больше не могу! – сквозь смех, прокричал принц, – Сдаюсь. Все!
– Все? Все сделаешь или все, умираешь? – уточнил герцог, приостанавливая смертную казнь и сдувая с лица выбившуюся прядь волос. Он посильнее уперся ногами в пол, справедливо ожидая, что его сейчас все-таки скинут, воспользовавшись заминкой.
– Все сделаю или умру, только перестань, – Лас выставил вперед ладони, тоже опасаясь подвоха.
Герцог повозился на диване, устраиваясь, томно прикрыл глаза и преувеличенно волнующе выдохнул:
– Начинай, я готов.
– Умираю, – начал йёвалли, и закатил глаза, изображая предсмертную агонию, и тут же зашелся в смехе: герцог с криком «Ах так!» прошелся по ребрам друга, заставив его выгнуться дугой.
– Я умер! – принц попытался стряхнуть друга на пол, пихая его руками и ногами и одновременно пытаясь увернуться или хоть как-то защититься.
– Для мертвеца ты неплохо шевелишься, – герцог устал и упал на Ласа, вытянув руки. Тот тут же с наслаждением опустил ноги (они свесились с валика дивана) и поболтал ими в воздухе.
– А демон соблазна из тебя никакой. Это точно. Можешь мне поверить, – герцог повертел рукой в воздухе, снова бессильно уронил ее и тут же вспомнил, как Лас смотрел на Таамира во время памятной встречи. Знатная вышла потеха. А тогда, в гостинице?
«Я – идиот, – сделал он логический вывод, – Такое не заметить».
– Угу, большой опыт не дает ошибиться, да? – принцу тут же стало обидно, почему это никакой? – Ты в меня не веришь? – он попрыгал на диване вместе с ашуртом, навалившимся на него.
Санти, не ожидавший такой подлости, чуть не съехал на пол, едва успев упереться в него ногами. Он пошарил рукой по ковру, нашел упавшую в пылу борьбы подушку, и, не поднимаясь, прихлопнул ею друга. Лас тут же подсунул ее себе под голову.
Страшная ночь, если и не забылась, то отодвинулась далеко, воспоминания потускнели и уже казались не такими пугающими, заслоненные неожиданной новостью.
– Санти, расскажи, как вы меня нашли, – внезапно попросил Лас, никогда этим не интересовавшийся.
– Андерс примчался на следующий день после твоего дня рождения. Сказал, сын пропал. Бледный весь, круги под глазами. Говорил, что до утра тебя искали. Что ты болен чем-то, я не понял конкретно, еще удивился, чем демон может болеть, – герцог сел на диване, попытался пригладить взлохмаченные волосы, – У нас ночь тяжелая была, я отдохнуть хотел, а тут надо куда-то срываться, – он пожал плечами.
Лас внимательно и серьезно слушал его, пришлось продолжать.
– Ну, порыскали немного, потом я понял, что засыпаю в седле, ребят разослал и забурился в… отдыхать пошел. Что ты смеешься? – Санти ткнул друга кулаком в бок и тоже улыбнулся, – Мы два дня тебя искали, пока какие-то крестьяне не сказали, что видели тебя возле горелого леса. Мне такую ночь обломали! Сказка, не ночь! – Санти поцеловал пальцы, собранные щепотью, и уже серьезно добавил, – Ты точно не помнишь, как там оказался? Пешком бы ты туда никогда не попал, только порталом.
Лас отрицательно помотал головой. Вот тебе и задачка на размышление.
– А потом?
– Потом я с тобой намучился здорово. Пока отмыли, пока все вправили и шины наложили. Ты бредил, все куда-то бежал. Вырывался. Кричал. То отца звал, то гнал его, то какую-то чушь нес, совершенно без связи. А остальное ты должен помнить, – и без всякого перехода спросил, – Ты есть хочешь? Лично я умираю от голода.
В дверь робко постучали, и Таамир, с наслаждением потянувшись, оторвался от документов.
– Заходи, Элизабет, – разрешил он.
Только она так нерешительно скреблась в дверь. Первое время Повелителя это раздражало, но постепенно он перестал обращать внимание. Девушка осторожно вошла и затворила за собой дверь.
– И что нас не устраивает? – не отрываясь от бумаг, спросил он.
– Почему Вы так решили? – удивилась она и тут же, спохватившись, поправилась, – Нет, Ваше Величество, – Таамир поморщился, он не любил, когда его так называли.
Элизабет растерялась еще больше, поняв, что опять оговорилась.
«Я дипломированный специалист с дипломом с отличием», – подбодрила она себя и, собрав всю свою решительность, продолжила:
– Меня все устраивает, милорд, – дракон кивнул, и Элизабет осмелела, – У моей мамы скоро день рождения и я хотела бы, чтобы Вы отпустили меня на два дня. Вернее, я прошу Вас, чтобы Вы разрешили мне…
Таамир все-таки повернулся к ней, и учительница потерянно замолчала.
«Дура, – охарактеризовала она себя, – Круглая. С дипломом».
Таамир задумчиво постучал пальцами по подлокотнику, и девушка упавшим голосом закончила:
– У Мишеля не будет в эти дни уроков, и нам ничего не придется наверстывать. И министр не против.
– С ним ты разговариваешь намного смелее, – усмехнулся дракон, – Боишься, что я тебя покусаю?
– Нет, милорд, конечно, нет! – заверила его Элизабет, покрываясь красными пятнами.
Таамир отвернулся, чтобы еще больше не смущать учительницу.
«Я страшна, как смерть. Ему даже смотреть на меня противно, – горько подумала она, – Лучше бы я была дурой, но красивой. Хотя я и так дура».
Девчонка оказалась чрезвычайно умной и въедливой. Она месяц кропотливо входила в жизнь дворца, дотошно изучая все правила этикета, запоминая имена, должности, титулы, изучая язык, путаясь лишь с Таамиром, которого упорно называла Величеством.
Дракон решил ее проверить и подкинул ей пару документов. Девушка, смущаясь, вернула их на следующий день, сказав, что у него очень грамотные министры. И честные, добавила она, немало развеселив дракона. Попробовали бы они обмануть. Повелитель карал за это жестоко и быстро.
С этого времени Элизабет полдня помогала с отчетами из провинций, внеся несколько усовершенствований в сложившуюся систему. Министр был ею доволен и часто хвалил. Ценное приобретение. Надо демонам сказать спасибо. А началось все с дурацкой шутки Сантилли. Как всегда.
– Зайдешь к Бьерну, возьмешь у него кольцо или браслет для перемещений и обязательно попроси, чтобы настроил. Иначе еще раз придется идти. Он это любит.
Элизабет кивнула, потом, спохватившись, сказала:
– Хорошо, Ваше… милорд. Извините.
– И прекрати называть меня Величеством! – все-таки взорвался Таамир, – Давно пора запомнить!
– Извините, милорд, – промямлила Элизабет.
– И прекрати бубнить себе под нос!
– Извините, милорд.
– И прекрати извиняться!
– Извините, хорошо, милорд, я больше не буду, – в голосе девушки отчетливо слышались слезы.
– И не вздумай реветь!
– Да, милорд.
Ну, вот, довел девчонку, с досадой подумал Таамир. Он посмотрел на нее, совершенно потерянную, с яркими красными пятнами на лице и шее, и, чтобы утешить, сказал первое, что пришло в голову:
– Тебе очень идет эта новая блузка.
Новой блузка была давно, но Элизабет не стала поправлять Повелителя. Какая разница. Она пробормотала слова благодарности, сделала неуклюжий реверанс и быстро вышла, подобрав юбки.
Таамир с облегчением вздохнул.
В гостиной, изящно раскинувшись в кресле, ее ждала Джулиане, и Элизабет с досадой вспомнила, что они хотели идти в город за подарками для родителей. Теперь она могла позволить себе дорогие вещи, но почему-то счастливей от этого не стала.
«Но хоть маму с папой порадую», – грустно подумала Элизабет, надевая короткий жакет.
После похода по магазинам и лавкам ей еще предстояло идти на танцы, а вечером – китайская гимнастика для красивой фигуры, которую девушка после упорных поисков скачала с интернета. Занятия ею уже начали давать видимые результаты.
А перед этим Джулиане, оказавшаяся весьма строгим и требовательным преподавателем, занималась с ней постановкой походки. И это не считая прочих женских хитростей, вроде макияжа, маникюра и прочего и прочего. И чем ей помешали волосы на руках? Ноги, да, с этим Элизабет была согласна, но наложница, не слушая ее возмущений, заставила вывести под корень все, даже легкий почти незаметный пушок над верхней губой. Да он у всех есть! Боже, как же сложно быть женщиной в этом мире!
Джулиане придирчиво осмотрела наряд Элизабет и осталась довольна.
Надо отдать должное, вкус у красавицы был безупречный. Она быстро подобрала цветовую гамму для одежды и стиль, категорический запретив надевать первое время юбки, в которых Элизабет путалась. Но Таамир терпеть не мог брюки на женщинах, и девушке пришлось приложить немало усилий, чтобы научиться носить длинные платья.
Еще Таамир любил конные прогулки, и она стала брать уроки верховой езды. Таамир разбирался в политике (король как-никак), и она стала следить за событиями в стране и за ее пределами. Таамир легко и непринужденно танцевал, и девушка начала учиться танцам. А вот с этим у нее было еще хуже, чем с верховой ездой. То есть совсем никак. Хотя она была гибкой от природы, но, стесняясь своей фигуры, на паркете становилась неуклюжей и деревянной.
И, кроме того что она панически боялась показаться глупой и неловкой, Элизабет не могла никому причинить боль, хотя боккеном и шестом дзё владела отлично. Она даже от хулиганов дома предпочитала спасаться бегством, не смотря на отличные навыки боевого искусства. Им же будет больно! Она и родителей упросила отдать ее в секцию только потому, что прочитала в рекламном буклете, что айкидо создано для того, чтобы остановить убийство, помогать людям и объединить их с помощью любви. На деле же выяснилось, что в этом боевом искусстве, которое не считается боевым, учат тем же убийственным техникам, что и в бу-дзюцу (искусстве убивать) и травм в этом виде спорта даже больше, чем в других. Иными словами, добро должно быть с кулаками.
Но трусихой Элизабет не была никогда. Она не боялась ни темноты, ни собак, ни пауков, ни змей, ни высоты и скучала на фильмах ужасов, в красках представляя, как актеров гримируют под монстров, обмазывают слизью и прочей дрянью. Поэтому и демонов она восприняла почти спокойно, лишь опасаясь их природных свойств, известных ей по сказкам. Но, перерыв библиотеку драконов и прочитав несколько книг, она пришла к выводу, что их просто не надо выводить из себя, и тогда опасаться абсолютно нечего. Очень милые существа на самом деле.
С министром финансов она разговаривала без малейшего страха, спорила, если требовалось, а с королем не могла связать и двух слов. С тем же Эдингером она свободно болтала практически на любую тему, но в присутствии Таамира на нее нападало косноязычие и тупоумие. Жизненный парадокс.
Элизабет изучала оружие и породы лошадей. Вдруг ее идеал захочет поговорить с ней об этом? А она, какая приятная неожиданность, разбирается и том и в другом. Но дракон упорно не замечал ее, и девушка почти пала духом.
Таамир снова занялся документами, но сегодня был явно не его день. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился растрепанный злой Мишель в порванной рубахе. Одежда и волосы мальчика были в пыли, а на скуле красовалась ссадина. Он с грохотом захлопнул дверь и прижался к ней спиной, тяжело дыша.
Дракон удивленно уставился на него.
– Это правда? – требовательно спросил Мишель, делая шаг вперед и непроизвольно сжимая кулаки, – Гарем. Это правда?!
Теперь Мишель почти кричал, а в его глазах стояли слезы.
Таамир побледнел, вскочил, чтобы успокоить его, но замер, потому что мальчик отшатнулся, не верящее качая головой.
– Ты лгал мне! – Мишель ударил кулаками в дверь, – Ты мне лгал! Ты их выбросил всех! Я появился, и ты от них избавился! Ты… ты…, – он задыхался от гнева и слез, которые так и остались где-то внутри него, душа и не давая сделать вдох.
– Малыш, – Таамир старался говорить спокойно и уверенно, – кто тебе это сказал? И почему ты уверен, что то, что ты услышал и есть правда?
Дверь распахнулась, и входящий Эдингер едва успел подхватить падающего на него Мишеля и прижать его к себе, но тот зло пнул дракона, а потом начал вырываться, крича, чтобы он убрал свои руки. Дракон и не думал, что в щуплом мальчишке может быть столько силы и сделал самое умное, что можно было сделать в данный момент: выпустил его и отступил к двери, которую за его спиной аккуратно закрыл стражник. Мишель тяжело дышал и не сводил с Повелителя злых глаз. Наступила пауза.
– Кто научил тебя так драться? – как ни в чем не бывало поинтересовался советник, с любопытством глядя на него.
– Не твое дело, – огрызнулся Мишель, не оборачиваясь.
У Таамира удивленно взлетели брови. Обычно вежливый и выдержанный, сегодня его маленький друг не был похож на себя.
– Мишель Ксавье, – строго сказал он, – если ты считаешь себя мужчиной, то, может быть, ты введешь нас в курс дела? По-мужски. Коротко. Ясно. Четко. Или это тебе в данный момент не доступно?
Дракон развернулся и направился к письменному столу, сердито повернул стул, сел на него и кивком головы указал на соседний. Мишель не двинулся с места. Тогда дракон развел в стороны руки, как бы говоря: «В чем дело? Я жду». Мальчишка шмыгнул носом и нехотя подошел, но садиться не стал, вцепившись в спинку.
– Так в чем же дело? – спросил дракон, не дождавшись начала.
– У тебя был гарем. Из мальчиков, – глядя прямо ему в глаза, утвердительно произнес Мишель.
– Да, был, – подтвердил Таамир, – И что?
– И что?! – ожесточенно переспросил Мишель, – И что? Ты говоришь это так просто! И что?
– Да, говорю, так просто. Был. Больше его нет. Что тебя здесь не устраивает? Надо было их оставить? – Таамир старался не заводиться, не понимая гнева мальчика.
– И где они теперь? На какой помойке? – выкрикнул ему в лицо Мишель.
Эдингер фыркнул. Таамир с досадой посмотрел на него и мотнул головой, показывая другу, чтобы он вышел.
– Троих я подарил, все равно они больше не были ни на что способны, кроме как ублажать, – дождавшись, когда закроется дверь, ответил Таамир, – Остальные проходят обучение, чтобы стать оруженосцами, – глядя в глаза Мишелю, правдиво ответил дракон, – Они сами так захотели. А что бы ты сделал на моем месте?
Мишель нахмурил брови, пытаясь понять, правду говорит дракон или нет.
– Можешь спросить у Эдингера. Если не поверишь ему, у начальника стражи графа Лангера. Все одинаково лгать не смогут. Ты это знаешь.
Мишель опустил глаза, упрямо сжал губы и отрицательно покачал головой.
– Он говорил правду, – он снова посмотрел на дракона, – Он говорил, что, когда мы тебе надоедаем, ты избавляешься от нас и тебе все равно, что с нами будет. Рудники, улица, публичный дом.
– Ты – не все, – жестко сказал дракон, – Это раз. Второе, мы все меняемся. Третье, я никого на рудники не отправлял. На улицу тоже. Мишель, – дракон помолчал, успокаиваясь и собираясь с мыслями, потер переносицу, – ты видел меня раньше, видел потом. Разного, – он вздохнул, – Что-то изменилось, понимаешь, малыш? Я не знаю, как объяснить. Но, когда… ты появился… я не смог жить, как прежде.
Это было тяжело, говорить вот так откровенно, ломая себя давнишнего, признавать свои ошибки и грехи. Слова стали похожи на неподъемные мельничьи жернова, не сдвинуть с места, но надо. И дракон, пересиливая желание отговориться ничего не значащими фразами, посмотрел мальчику в глаза:
– Я боюсь тебя потерять, как когда-то потерял Сантилли. Пожалуйста, постарайся понять и простить. Дай мне шанс.
Кто бы сказал ему, что когда-нибудь он будет просить прощения у четырнадцатилетнего мальчишки, боясь потерять его доверие и дружбу. Что он будет дорожить этим, как ничем другим. Что он почувствует, как растет где-то в глубине груди боль, которая будет давить его своим грузом, не давая дышать. Дракон бы посмеялся над ним в лучшем случае или убил, не задумываясь, и забыл бы об этом незначительном эпизоде. Но теперь…. Что изменилось в мире, когда пришел этот мальчик? Что случилось с самим Таамиром, что сейчас он смотрит в эти серые глаза и страшится их равнодушия и презрения? Когда это произошло? Почему он ничего не увидел? Или все совершалось незаметно, день за днем, а он это понял только сейчас? Что сделал с ним человеческий ребенок? Почему сейчас так больно?
Мишель серьезно, по-взрослому глядел на дракона и молчал. Думал, взвешивал все за и против, принимал решение, от которого многое зависело в его жизни и жизни дракона.
Таамир терпеливо, с какой-то горечью ждал и слушал, как пересвистываются птицы в дворцовом саду. Он и не знал, что они живут здесь. Он многого не знал. Многое не замечал, проходя мимо, занятый своими делами и мыслями.
– Птицы, – медленно произнес он, глядя в окно.
– Что, птицы? – не понял Мишель, хмуря брови.
– Поют, – дракон невесело усмехнулся.
Мишель потоптался на месте, потом подошел к нему. Таамир притянул его к себе, усадил на колени и взлохматил пыльные волосы.
– Где ты научился драться? – тихо спросил он.
– Слуги не любили меня и часто били. Конюх научил давать сдачи, – объяснил Мишель, – Я носил ему выпивку, а он меня учил.
Дракон улыбнулся:
– Попроси меня. Тогда не придется тайком брать вино на кухне.
Мишель тоже улыбнулся и положил руки ему на плечи.
Проснувшемуся Демону надоело сидеть на полу и ждать, когда любимый хозяин обратит на него внимание. Он философски переждал ссору и, как только представилась возможность, впрыгнул Мишелю на колени. Семь килограмм живого веса не поместились целиком и, чтобы не съехать вниз, кот выпустил когти, стараясь аккуратно зацепиться за одежду.
Мальчишка охнул от неожиданности.
– Ты победил? – требовательно спросил дракон, поддерживая зверя и давая ему возможность устроиться удобнее.
Упрямое животное не оставит попыток, пока не добьется своего, поэтому лучше будет уступить.
– Не знаю, – мальчик пожал плечами, – Эдингер вмешался. Ты сильно злишься?
– Уже нет. Но в следующий раз, прежде чем обвинять, расспроси всех, кого можешь. Обещаешь?
Мишель кивнул, соглашаясь, забрал кота и ушел, почесывая ему спину. Демон, почти целиком забравшись ему на плечо, свесил лапы и хозяйским строгим взором оглядывал кабинет с высоты его роста. Вот ведь зверюга, подумал Повелитель, мозгов минимум, но умудряется всех строить. И его в том числе.
Пока Мишель мылся в ванной, Таамир узнал у Эдингера, что же все-таки произошло, что мальчик так сорвался.
– Это я виноват. Не досмотрел. Расслабился, – сердито выговаривал самому себе советник, меряя кабинет шагами. Таамиру это быстро надоело, и он коротко приказал:
– Сядь.
Эдингер упал на стул и начал рассказывать.
Во дворец привезли на смотр отличившихся новичков, полгода проходивших обучение в военной школе, и вместе с ними Анри. Им всегда устраивали этот марш-бросок с полной выкладкой, перед тем как отобрать более лучших для дальнейшей службы. Нелепая случайность, не более, то, что в это время шел урок Мишеля. Будущие оруженосцы, облепили барьер и с интересом наблюдали за тем, как рослый воин гоняет по площадке щуплого, но юркого мальчишку.
