Текст книги "Неоконченный портрет. Нюрнбергские призраки"
Автор книги: Александр Чаковский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 53 страниц)
– Недавно один израильский журналист сказал мне, что во всей Федеративной Республике он не встретил ни одного политического деятеля, который сомневался бы в том, что НДП пройдет в бундестаг и будет иметь там свою фракцию.
…Интервью продолжалось долго. Тадден утверждал, что многие рабочие, члены социал-демократической партии, уже перешли на сторону НДП. Он ссылался при этом на победу своей партии на земельных выборах в Рейнланд-Пфальце и Баден-Вюртен-берге.
Далее он сказал, что решительно отвергает договор о нераспространении ядерного оружия, выступает против признания ГДР и границы по Одеру-Нейссе…
Тут вдруг на экране появился диктор и объявил:
– На некоторое время мы прервем интервью с господином фон Тадденом, чтобы передать срочное сообщение: в Дюссельдорфе левые экстремисты пытались похитить оружие со складов бундесвера. Полиции удалось отбить атаку нападающих. Есть жертвы…
– Пресловутый Борх, – продолжал диктор, – о котором так много писали наши газеты, наконец предстанет перед судом. Этот террорист из «красной бригады» обвиняется в зверском изнасиловании несовершеннолетней девочки. Следственные органы долго искали свидетелей преступления, и теперь они найдены. Продолжаем интервью с председателем национал-демократической партии господином фон Тадденом.
И снова на экране возникли, Тадден и Келлер. Теперь разговор зашел о положительной программе НДП. На вопрос Келлера, правда ли, что в случае прихода к власти национал-демократическая партия восстановила бы «третий рейх», Тадден ответил резко отрицательно, всем своим видом как бы подчеркивая, что считает этот вопрос оскорбительным. «Наша задача, – сказал он в заключение, – состоит в том, чтобы заставить другие партии сдвинуться вправе.».
Интервью окончилось Диктор объявил, что сейчас будет показана вторая часть кинофильма «Дневник горничной». Рихард не видел первой часта и поэтому выключил телевизор. Снова усевшись в кресло, он стал обдумывать интервью, которое дал фон Тадден. Самому Ge6e он мог признаться, что оно его не удовлетворило. Никаких призывов к активным действиям. Намек, явно спекулятивный, на то, что, придя к власти, НДП фактически оставит в стране все без перемен.
«Ничего! – стал утешать себя Рихард. – Это лишь предвыборная болтовня. А настоящие боевики действуют. Взять, например, только что переданное сообщение о попытке захвата оружия в Дюссельдорфе!»
«В Дюссельдорфе… – мысленно повторил он, – в Дюссельдорфе… Почему мне запомнилось название этого города?»
Он вскочил, открыл шкаф, в который уже повесил свой костюм, решив, что завтра наденет другой, и стал рыться в карманах пиджака… Ага, вот эта записка, которую еще днем передал ему портье!
Он разгладил смятый листок и прочел:
«Уезжаю на пару дней в Дюссельдорф Клаус».
«Значит, он был в Дюссельдорфе! – проговорил про себя Рихард. – В Дюссельдорфе!..»
ЧАСТЬ IIКлаус появился на следующий день утром. Лицо его явно осунулось, на правой щеке выделялся пластырь, прикрывавший, очевидно, рану или царапину…
– Что с тобой, Клаус? – встревоженно спросил Рихард, кладя обе руки на плечи своего приятеля и притягивая его к себе.
– Ничего! – угрюмо, даже резко ответил Клаус, освобождаясь от объятий Рихарда.
– А что у тебя на лице?
– Ерунда. Поцарапал бритвой.
– Ты завтракал? – Рихард усадил Клауса на кушетку.
– Да. Ты тоже?
Рихард утвердительно кивнул. Какое-то время они оба молчали. Клаус явно скрывал что-то важное.
– Я слышал по телевидению, – произнес наконец Рихард, – что в Дюссельдорфе вчера или позавчера была совершена попытка захватить армейский склад бундесвера. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Неожиданно Клаус вскочил и, сжав кулаки, громко произнес, скорее выкрикнул:
– Знаю! Знаю, черт побери! Наши ребята пытались захватить этот проклятый склад!
– Но зачем?!
– Зачем? Ты что, маленький, что ли? Зачем захватывают военный склад? Чтобы достать оружие! Оно нам понадобится в ближайшее время…
Клаус вытер рукавом пиджака пот, выступивший на лице, снова сел на кушетку и, опершись локтями о колени, сжал ладонями виски.
– Все шло отлично, – каким-то несвойственным ему отрешенным голосом, точно оставшись наедине с самим собой, произнес Клаус. – Почти две недели наши люди наблюдали за этим проклятым складом. Он располагался на отлете, километрах в двух от казарм. Казалось, рассчитали все – и расположение постов, и интервалы между сменами караула… Не знаю, предал нас кто-либо или часовых оказалось больше, чем обычно… Словом, мы едва сумели оттащить наших раненых к «пикапу», стаявшему в лесу.
– Ты лично принимал участие в операции? – спросил Рихард.
– А ты что же, думаешь, что я пью пиво, когда наши ребята рискуют собой?
Клаус резко поднял голову и посмотрел в упор на все еще стоящего перед ним Рихарда.
– Почему меня с собой не взял?
– Звонил несколько раз, но ты где-то болтался. «Если бы он знал, где и, главное, с кем я „болтался“, – с тревогой, даже со страхом подумал Рихард.
– Гулял по городу, – поспешно ответил он. – Между прочим, заходил в пивную „Бюргербройкеллер“. Там встретил Курта.
Рихард не случайно упомянул о Курте, тот всегда может подтвердить, что они вместе сидели в пивной.
Рихард опустился на кушетку рядом с Клаусом и положил руку ему на колено.
– Каковы наши дальнейшие планы?
– Есть один, – ответил Клаус. – Вот послушай. Тебе имя „Борх“ что-нибудь говорит?
– Борх? – переспросил Рихард и подумал: „Звучит знакомо. Но где, кем и когда оно называлось?“
И вдруг вспомнил. Ну, конечно, это имя вчера по телевидению называл диктор!
– Что-то в связи с каким-то судом? – неуверенно спросил он Клауса.
– Вот именно! – подтвердил Клаус. – А теперь слушай внимательно. Этот Борх обвиняется в изнасиловании и убийстве некой Ирмы Хаузсп. Несовершеннолетней. Готовится так называемое предварительное слушание этого дела. Там будет решено, виновен ли он и подлежит ли суду.
– Ну, а какое нам до этого дело? – нетерпеливо перебивая Клауса, спросил Рихард.
– Слушай, когда старшие говорят, – назидательно произнес Клаус. – Этот Борх не так давно был членом молодежной террористической организации. Потом отошел от нее. Для многих немцев все эти „красные бригады“ и прочие связаны с коммунистами, хотя те от них всячески открещиваются.»
Рихард все еще смотрел на Клауса недоумевающе.
– Не понимаешь? – щуря в усмешке свои злые глаза, спросил Клаус. – А ведь и ребенку должно быть ясно. Мы врываемся в зал с оружием в руках. Укладываем на пол двух-трех полицейских охранников, публику, судей, самого Борха и делаем вид, что хотим его утащить. Потом отступаем и скрываемся.
– А Борх? – с еще большим недоумением спросил Рихард.
– Борх остается на своем месте.
– Так в чем же смысл операции?
– А в том, что, отступая, мы разбрасываем листовки. С лозунгами. Ну, например: «Долой буржуазное правосудие!», «Свободу нашему товарищу!» или: «Борх, Москва с тобой!».
– И в результате?.. – все еще с сомнением начал было Рихард.
– А в результате, – не дав ему договорить, продолжал Клаус, – на другой день все крупнейшие немецкие газеты будут сладострастно описывать, как группа вооруженных коммунистов пыталась захватить и спасти от суда своего товарища – насильника и убийцу. Это произведет впечатление на избирателей почище, чем любой наш митинг. Понял?
Да, теперь Рихард понял. Понял он и другое: зачем Клаусу и его товарищам потребовалось оружие, которое они пытались захватить в Дюссельдорфе. Само слово «оружие» вызывало в Рихарде тревожно-радостную дрожь. Разве он приехал в Германию не затем, чтобы с оружием в руках бороться за торжество национал-социализма? Наверное, и Клаус, и высшие руководители НДП поняли наконец, что одной парламентской болтовней власть не завоевывают.
– Откуда же мы возьмем оружие? – спросил Рихард.
– Одолжим у американцев, – с усмешкой ответил Клаус.
– Ты шутишь?
– Не в том я сейчас настроении, чтобы шутить, – угрюмо ответил Клаус. И, помолчав немного, добавил: – Сейчас пойду домой, посплю немного.
– Так поспи у меня! И кровать и кушетка к твоим услугам! – воскликнул Рихард. – Ведь еще и часа не прошло, как ты появился здесь.
Рихард хотел понять, зачем пришел Клаус, ведь, кроме сообщения о неудаче в Дюссельдорфе и самого общего разговора о предстоящей акции с этим Бор-хом, у него никакой цели не было.
Клаус, как видно, проник в его мысли. Он сказал:
– Хочешь спросить, зачем я приехал к тебе, раз уже был дома? Сейчас объясню. Я звонил тебе не от себя, а из вокзального автомата. Домой сразу не поехал, боялся полицейского хвоста. Возможно, что BFS [10]10
«Ведомство по охране конституции» и политическая полиция. Контрразведка ФРГ
[Закрыть] пасла меня от самого Дюссельдорфа. Поэтому я решил попетлять, а потом уже поехать к себе. Теперь я убедился, что хвоста нет, поэтому исчезаю. Если все пойдет так, как я рассчитываю, то завтра утром позвоню. Во всяком случае, предупреждаю: завтра в восемь вечера собрание нашей группы. Разработаем подробный план предстоящей акции.
Но Клаус позвонил раньше, – в этот же день, около семи вечера. Он предупредил Рихарда, что завтра в девять утра заедет за ним и что предстоит дальняя поездка.
Ровно в девять утра в дверь постучали, Клаус никогда не давал повода заподозрить его в неточности. Рихард был уже готов.
– Херайн! [11]11
Войдите! (нем.)
[Закрыть] – поспешно крикнул он.
Клаус вошел. Он, видимо, успел хорошо отдохнуть, по крайней мере лицо его не выглядело столь измученным и землистым, как вчера, и чистая узкая полоска пластыря на его щеке уже – не вызывала сомнений в том, что рана или просто царапина была незначительной.
– Доброе утро! – сказал Клаус, протягивая Рихарду руку. – Ты готов?
– Яволь, майн генерал! – по-военному ответил Рихард. – Куда и к кому мы едем?
– Скажу, когда выйдем. Хотя не думаю, что тобой кто-либо заинтересовался настолько, чтобы устанавливать подслушивающие аппараты., Они спустились вниз. После того, как Рихард положил свой ключ на стойку портье, Клаус остановился в двух-трех шагах от двери, ведущей на улицу.
– Так вот, – обращаясь к – Рихарду, вполголоса сказал он. – Надеюсь, ты слышал об американской организации, которая называется ку-клукс-клан?
– И… что же? – удивленный неожиданным вопросом, спросил Рихард. Конечно, он знал, о «Клане», люди в белых балахонах и остроконечных; капюшонах с разрезами для глаз не раз встречались ему и на страницах газет, и на-, экранах телевизоров. – Это те, которые линчуют негров?
– Плевать нам на негров! Впрочем, у нас тоже есть секция «Клана», которая занимается турками, итальяшками и прочим сбродом, сидящим на шее немцев и лишающим их работы. Но сейчас разговор не об этом. Для нас важнее, что «Клан» входит в американскую Антикоммунистическую лигу и связан с такими же организациями в других странах. Понял?
– Понял и рад это слышать. Но к кому же мы едем?
– К Джону Райту, сержанту американских военно-воздушных сил. Но он не просто сержант, а европейский организатор и комендант ку-клукс-клана в Германии. Пока все. А теперь едем!
Клаус решительно открыл дверь и вышел на улицу.
Рихард последовал за ним. Он ожидал увидеть машину Клауса. Но ни у подъезда, ни поблизости не было припарковано ни одного автомобиля.
– Мы пойдем пешком? – удивленно спросил Рихард.
– Не паникуй. Машина здесь, за углом.
Они прошли несколько десятков метров и завернули за угол в переулок. Но и там машины. Клауса Рихард не увидел. Только одинокий «пикап» стоял, прижавшись к кромке тротуара.
– Ну, а где же твоя машина?
– А это, по-твоему, что? – указал на «пикап» Клаус. – Тяжелый бомбардировщик?
Он подошел к машине, достал из кармана связку ключей и открыл дверь.
– Полезай!
…Минут через тридцать они выехали за город.
– Ну теперь-то ты можешь мне сказать, куда и зачем мы едем? – уже не без раздражения в голосе спросил Рихард.
– Теперь могу, – не поворачивая головы, ответил Клаус. – Мы едем на американскую военно-воздушную базу. Там находится аэродром, с которого взлетают и на который садятся самолеты с атомными бомбами на борту. Тебя это устраивает?
Рихард удивленно пожал плечами:
– Но кто ж туда нас пустит?
– Пустят машину, а мы, так сказать, при ней и проверке не подлежим. Кстати, руководит полетами тот самый сержант Джон Райт, о котором я тебе говорил. Впрочем, не волнуйся: от того места, где мы встретим Райта, до аэродрома еще не меньше десяти километров. Так что в шпионаже нас не заподозрят.
– И этот Райт даст нам оружие?
– Конечно, даст, – с самодовольной улыбкой ответил Клаус. – Ему ведь тоже надо докладывать своему белобалахонному начальству о конкретной помощи, оказанной НДП.
– Еще вопрос: почему ты взял с собой именно меня?
– Если говорить откровенно, то, во-первых, потому, что ты еще не успел примелькаться в Германии. За тобой нет слежки ни со стороны нашей контрразведки, ни коммунистов. Это первое. А второе – ты хорошо знаешь английский.
Они довольно долго ехали по загородному шоссе, время от времени сворачивая на его ответвления в соответствии с указателями, за которыми внимательно следил Клаус и которые ничего не говорили Рихарду. Иногда мимо них проносились машины, чаще всего «джипы», заполненные людьми в американской военной форме, а в небе стоял почти непрерывный гул от пролетающих самолетов. Наконец справа от шоссе появился какой-то населенный пункт, то ли деревня, то ли дачный поселок. Покрытые шифером крыши чередовались с коттеджами типа «бунгало», длинными и одноэтажными. У некоторых из них стояли «джипы». Сквозь просвет между строениями виднелась небольшая речка, а вдали – шлагбаум и будка для часового.
– Ну, – усмехнувшись, качнул головой в сторону шлагбаума Клаус, – туда мы не поедем. Пока обойдемся без тяжелых бомбардировщиков. А вот в этих коттеджах живет персонал, обслуживающий аэродром. Наш Джонни, очевидно, самый младший здесь по чину, но как представитель «Клана» пользуется большим влиянием.
Клаус был прав. Когда он затормозил машину возле одного из коттеджей, Рихард заметил, что дом отличается от многих остальных своей окраской, двумя антеннами на плоской крыше, радио– и телевизионной, телефонным проводом, уходящим из стены коттеджа куда-то вдаль, по направлению к шлагбауму.
Клаус подошел к двери и нажал кнопку звонка. Рихард встал за его спиной. Дверь быстро открылась. На пороге стоял американский солдат.
– Мы к мистеру Райту, – сказал по-английски Клаус. – Он нас ждет.
– Нес, сэр! – четко ответил солдат.
В этот момент за его спиной появился рослый военный с черными усиками. Стрижка его и прическа отдаленно напоминали те, что отличали Гитлера.
– Здравствуйте, мальчики! – приветливо сказал этот человек, делая шаг вперед и протягивая руку Клаусу.
Тот пожал ее и, указывая на Рихарда, сказал:
– А это Рихард Альбиг, о котором я упоминал.
– Рад познакомиться, сэр. – Райт, протянув Рихарду руку, спросил по-немецки: – Герр Альбиг не говорит по-английски?
– Говорю, – ответил Рихард. – Рад с вами познакомиться.
– Прошу, проходите, – сказал Райт и шире распахнул дверь, из которой только что вышел.
Они оказались в просторной комнате с деревянными, но словно отлакированными стенами, в углу комнаты стоял большой американский флаг со звездами и полосами, между двумя окнами, выходящими на речку, располагались круглый стол и возле него три деревянных кресла с ручками, на маленьком столике у противоположной стены поблескивали бутылки и высокие стаканы…
Внимание Рихарда привлекли фотографии по обе стороны флага, пришпиленные к стене. На фотографиях были люди в белых балахонах и треугольных капюшонах.
– Хотите посмотреть? – спросил Райт, заметив взгляд Рихарда – Что ж, не стесняйтесь, подойдите ближе. А ты, Клаус, присаживайся, все это ты видел уже не раз.
Воспользовавшись приглашением, Рихард подошел почти вплотную к стене. На одних фотографиях были изображены люди в балахонах и с вышитыми на них крестами – совсем как орден Железного креста, – идущие под развевающимся американским флагом, на других – большие, в человеческий рост, пылающие кресты, их окружали опять-таки «балахононос-цы». Балахоны были недлинными, чуть ниже колен, из-под них выглядывали обычные, штатского покроя, брюки…
Одна из фотографий особенно заинтересовала Рихарда. Па ней были запечатлены эсэсовец в полной форме и «клановец» в балахоне. Их правые руки были вытянуты в нацистском приветствии. На переднем плане стоял столик, покрытый белой скатеркой, на нем – черная маленькая подушка, с которой жутковато глядел пустыми глазницами человеческий череп.
На заднем плане висел какой-то плакат с рисунком и надписью.
Рисунок изображал рыцаря на покрытом попоной коне. Рыцарь, конечно же, был в балахоне, в поднятой руке он держал горящий факел. А надпись гласила: «Присоединяйтесь к ку-клукс-клану и сражайтесь за чистоту расы и нации!»
– Ну, хватит тебе разглядывать, иди садись с нами, – раздался голос Клауса.
Рихард поспешно обернулся. Райт и Клаус уже сидели за круглым столом с бутылками и стаканами.
– Виски? Джин? – спросил Райт.
– Немного виски, – ответил Рихард.
– С содовой? Если да, то я сейчас принесу.
– Нет, спасибо. Чистое.
Райт плеснул в один из стаканов виски и придвинул его ближе к Рихарду. Потом поставил другой стакан Клаусу и протянул к нему бутылку. Но Клаус прикрыл стакан ладонью:
– Нет, спасибо. Я ведь, за рулем. А к тому же в машине будет особый груз. Ведь будет, Джонни, да?
– Раз я сказал, значит, будет. Ты просил три карандаша и семь молотков. Верно?
– Так точно, Джонни.
– Машина у тебя закрыта?
– Да, вот ключи. – Клаус вытащил из кармана связку, протянул ее Райту.
Райт взял ключи.
– Одну минуту… – Вышел из-за стола и скрылся за дверью.
– Ну, как? – спросил Клаус. – Нравится тебе тут?
– Да, – ответил Рихард, – только немного удивляет. Эти фотографии, плакаты развешаны вот так; совершенно в открытую… Как этот Райт не боится?
– А чего ему бояться? – с усмешкой пожал плечами Клаус. – «Клан» в Штатах не запрещен.
– Да, но ты назвал этого Райта чуть ли не европейским организатором «Клана» и комендантом по Германии. А я всегда думал, что ку-клукс-клан специфически американская организация и действует только в Штатах.
– А ты не думай. Я ведь тебе говорил, что в Америке существует Антикоммунистическая лига. «Клан» в нее входит. У них отделения, явные и тайные, и в ряде других стран. Например, в Италии, во Франции и во многих других.
– И что ж, Райт всеми ими руководит?
– Ну, это ты хватил через край! В Германии, например, Райт подчинен человеку, с которым ты как будто знаком.
– Да? – удивился Рихард. – И как же его зовут?
– Арчибальд Гамильтон, – Клаус слегка понизил голос.
Рихард от изумления широко раскрыл глаза. Потом, все еще не веря, переспросил:
– Гамильтон?! Но он же представляет здесь «Америкэн Джорнэл»?! У него так и на табличке написано!
– Ха-ха! – коротко рассмеялся Клаус. – И тебе никогда не приходило в голову, что твой Гамильтон..
Клаус не закончил фразу, потому что в этот момент дверь открылась и в комнату вернулся Райт.
Он сел за стол, выпил оставшийся на дне его стакана виски, скрестил на груди руки и посмотрел на Рихарда.
– Ну, что ж, я ведь так и не успел еще поздравить тебя с возвращением в Германию. Видишь, я употребляю не слово «приезд», а именно «возвращение». Клаус сказал мне, что на тебя можно положиться, как на него самого, и это было приятно слышать. Со своей стороны хочу тебя заверить, что на меня можно положиться, как на самого Клауса.
Наступило молчание, нарушаемое лишь гулом самолетов, которые время от времени проносились, казалось, над самой крышей коттеджа. Первым нарушил его Райт. Обращаясь к Рихарду, он сказал:
– Клаус говорил мне, что твой отец был генералом третьего рейха.
– Да, – ответил Рихард. – Генералом службы безопасности.
– Твоя семья – в Аргентине. А ты приехал сюда. Зачем?
«Что он меня, допрашивает, что ли?» – с внезапным чувством неприязни подумал Рихард и, глядя прямо в глаза Райту, ответил:
– Чтобы сражаться за мою родину.
– Что ж, звучит красиво, – слегка наклоняя голову, сказал Райт. – Но вот у меня с Клаусом есть некоторые разногласия относительно способов борьбы. Ваша НДП напоминает мне армию, стоящую в тылу. Митинги, плакаты в городах, свастика на еврейских могилах… Ваш фюрер, кажется, начинал куда более активно. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что у вас нет лозунга, который объединил бы всех немцев. Мы уже не раз спорили на эту тему с Клаусом.
– Что вы имеете в виду, какой лозунг? – спросил Рихард, отношение которого к Райту теперь менялось к лучшему с каждым его новым словом.
– Ну, например, борьба за чистоту немецкой расы. Если этот лозунг смог объединить немцев вокруг Гитлера, то теперь, если бы его громко, на весь мир, провозгласила НДП, она обеспечила бы себе успех на выборах. Что же касается «Клана», ему не слишком удобно открыто вмешиваться в немецкие дела. Тем более в самой Германии, где мы всего лишь часть американской армии. Когда в одном американском гарнизоне в Баварии наши ребята сожгли кладбищенский крест просто для того, чтобы напомнить о своем существовании, ваши коммунисты и социал-демократы потребовали выяснения, на каком основании была уничтожена «правительственная собственность», а тех, кто зажег крест, привлекли к ответственности. Как вы думаете, за что? «За появление в нетрезвом виде и нарушение ночного спокойствия». Вот так! Словом, мы предпочитаем помогать НДП негласно.
– Ну, так как насчет карандашей и молотков? – спросил, вмешиваясь в разговор, Клаус.
– Они уже в машине, – ответил Райт, – извини, забыл вернуть ключи. – Он вытащил из кармана связку ключей и бросил ее на стол перед Клаусом.
– Тогда мы поедем! – сказал, вставая, Клаус. – Вечером нам предстоит небольшое собрание. – Он протянул руку Райту и проникновенно произнес: – Спасибо тебе, друг.
– Не за что! – ответно пожимая руку Клаусу, сказал Райт и добавил: – Мы боремся за одно дело.
Когда Рихард следом за Клаусом влез в машину, он увидел в проходе между сиденьями длинный ящик. Ему показалось, что ящик похож на гроб.
– Посмотрим, что там такое? – предложил Рихард.
– Ты не в еврейской лавочке! – резко оборвал его Клаус. – Там то, что мы просили.
– Карандаши и молотки? – иронически спросил Рихард.
– Вот именно, – без тени усмешки ответил Клаус. Затарахтел мотор.
…К дому Клауса они подъехали около шести вечера. Въехали во двор, откуда в квартиру вел так называемый «черный ход».
Втащили наверх ящик, предварительно убедившись, что во дворе никого нет. Затем Клаус пошарил на кухне, нашел широкую стамеску и стал открывать крышку ящика. Это оказалось совсем нетрудно: она была приколочена лишь несколькими гвоздями.
Минуты через две-три Клаус поднял крышку, и Рихард увидел оружие. В ящике лежало три автомата «Узи» израильского производства и семь небольших немецких пистолетов «вальтер». Все это было завернуто в отдельности в промасленную бумагу… Клаус долго прятал оружие.
Время уже приближалось к семи вечера.
– Мы забыли с тобой об одном, – сказал, посмотрев на часы, Клаус. – Поесть. С раннего утра у нас, кроме пары глотков виски, ничего во рту не было.
– Ты голоден? – спросил Рихард.
– Это роли не играет. Человеку положено есть хотя бы два раза в день. В десятке шагов от моего дома есть пивная. С горячей едой, разумеется. Я предлагаю спуститься вниз и…
Они сытно поели, выпили по кружке пива и съели по порции «шлагплатте». Около восьми уже вернулись домой к Клаусу. А в восемь из прихожей стали доноситься условные звонки.
К четверти девятого вся группа была в сборе, те же самые ребята, которые собирались здесь несколько дней назад, накануне митинга. Особенно сердечно, как со своим старым знакомым, Рихард поздоровался с Куртом.
Как и в прошлый раз, Клаус принес из холодильника пиво, расставил кружки и сказал с сожалением:
– Простите, друзья, шнапса на этот раз нет. Правда, кое-что другое будет, бодрящее, но это – в конце нашего разговора.
Затем Клаус подробно изложил все детали предстоящей «акции».
– Сейчас я начерчу план зала суда. Мне уже удалось его изучить. Так вот, В течение нескольких минут Клаус рисовал. Очертив квадрат зала, он стал помечать места секретаря суда, судьи, стенографистки, прокурора, адвоката, место обвиняемого… Затем ровными полосами прочертил скамьи зрителей, кружочками – вход и выходы из аала, окна, посты полицейских охранников… «Галками» пометил места, которые следует занять участникам «акции».
Закончив чертеж, Клаус подвинул блокнот на середину стола.
– Посмотрите внимательно. Все вам ясно? – Коротко остриженные головы почти сомкнулись над чертежом. – Еще одна деталь, – сказал Клаус, пришу всех иметь маски, для этого подойдут чулки. Как только раздастся моя команда, все наденут маски. Я не хочу, чтобы какое-нибудь из наших лиц запомнилось бы хоть одному из присутствующих.
…Они сидели еще долго, разглядывали план, забыв о недопитом пиве. Посыпались вопросы; кто имечмю и на каком месте должен находиться? Через какие двери или окна следует начинать отход? Что делать, если охранники начнут стрельбу и кого-нибудь ранят?
– Этого не должно быть, – твердо и решительно произнес Клаус. – Наша ставка – на внезапность и панику. Мы пользуемся ею и скрываемся. Еще раз показываю, где кто сидит и каким способом выбегаем из зала. Бежать по улицам по одному. Через какие-нибудь пять – семь минут вы будете уже далеко. Потом соберемся у меня. Прошу вас в оставшиеся дни осмотреть здание суда и наметить наиболее удобные пути для отхода. Ко дню акции все прилегающие к зданию улицы, дворы и подвалы должны быть вами хорошо изучены. Ясно? Итак: маски-чулки у каждого из вас должны быть. Оружие и листовки будут розданы здесь, у меня, в воскресенье, в это же время.
Следующие дни Рихард провел в бездействии, если не считать поездок к зданию суда и осмотра прилегающих к нему улиц, проходных дворов – словом, возможных путей бегства после того, как «акция» будет завершена.
Несколько раз Рихард намеревался позвонить Гер-де, но, уже положив руку на телефонную трубку, так и не поднимал ее.
Ему звонил Гамильтон. Но у Рихарда не было желания ни встречаться с ним, ни даже говорить по телефону. Поэтому всякий раз, едва заслышав голос американца, Рихард произносил только одно слово: «Ошибка» – и клал трубку.
Он побывал в университете и выяснил все свои возможности поступить туда с начала нового учебного года. Оказалось, что это будет совсем несложно: просто за две-три недели он должен подать заявление и приложить имеющуюся у него справку об окончании двух курсов университета в Буэнос-Айресе.
И еще одна мысль нередко посещала Рихарда: намерение приобрести небольшую, но собственную квартирку и купить дешевую, пусть подержанную автомашину. Он еще не советовался на этот счет с Клаусом, но, ежедневно читая газеты, внимательно просматривал объявления о сдаче в наем или продаже квартир. Так прошла еще одна неделя пребывания Рихарда в Германии…
