Текст книги "Избранник Небес"

Автор книги: Алек Кадеш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 52 страниц)

Глава X
Явление Молоха

/2011.09.14/01:30/

Вилла Белуджи

– Прислушайтесь к тем тайным силам, скрытым в вас, и облачитесь в имя своего Господина, ибо узрел я тайну души вашей, которая приняла своего Повелителя и трепещет ныне перед престолом его, – вычурно и многозначительно обратился черный маг к Белуджи.

– Это вы о чем, можно как-то попроще изъясняться?

– Попробуйте призвать внутренним голосом Сатану к нам на помощь! Боюсь, что с этими парнями мы не сразу поладим, если поладим вообще.

– Честно говоря, мне тоже не очень нравится их агрессивное поведение, – не на шутку встревожился Джино.

– Слишком уж долго они были мертвы.

– То есть как – слишком долго? Они же всего двое суток, как утонули.

– Настоящих зомби выкапывают из могилы в ночь сразу после смерти. И более того, никто их на самом деле не убивает. Я же говорил вам, что им дают приготовленный по специальному рецепту яд – достаточно мощный, чтобы ввести родственников и врачей в заблуждение, и те констатировали смерть.

– Почему же сразу нельзя было найти пригодных для этого ритуала кандидатов?

– Джино, мы живем с вами в XXI веке. Где же я вам разыщу девять здоровых нормальных молодых парней, готовых добровольно превратиться в ходячих «жмуриков»?

– То есть вы заранее знали, что у нас с ними возникнут проблемы?

– Учитывая, для кого мы все это делаем, я был уверен, что все пройдет быстро и гладко!

Зомби уже бесновались вовсю. Пытаясь прорваться за пределы круга, они царапали посиневшими грязными ногтями невидимые стены и угрожающе рычали, как взбесившиеся псы.

– Не тяните, иначе придется договариваться с духами и что-то еще обещать им взамен. Мне бы не хотелось выкачивать из вас литр крови, так как моя, разбавленная героином, их точно не интересует.

– А как насчет ваших ассистентов? Вы же меня во все это и втянули, вот сами и расплачивайтесь!

– Нет, заплатить должен только маг, стоящий внутри треугольника, а кого-то из двух помощников, находящихся в пределах круга, скорее всего минуты через три просто сведут с ума, если вы будете и дальше продолжать пререкаться со мной и затягивать с принятием решения.

– Да какого еще решения, черт вас подери, я понятия не имею, что я должен сделать? – почти выкрикнул Белуджи.

– Зовите архидемона Молоха!

– Но почему я?

– Потому что не зря его имя пишется на иврите «мелех», что означает «царь», и так же, как и у великих царей, так и у него для встречи со своими слугами существует строго отведенное для этого время. Любой, кто посмеет нарушить это правило, непременно будет жестоко наказан. А на вас сам Сатана приказал надеть мантию, дал перстень и рукоположил в сан первосвященника его церкви на земле.

– Что я должен сказать? – спросил Джино, инстинктивно отшатнувшись в сторону от громкого тупого звука, вызванного сильным ударом ноги зомби о невидимую стену круга.

– Медленно повторяйте за мной: «Шема Молохате ром мала, там сехел ха-хафуц, ха-мевукаш, эцем ха кабод. Аноки кохен ха гадол, пери эц зореа зара, паним аль паним, шема эбе-лим». [205]205
  Магическое заклинание,составленное согласно правил гематрии и приблизительно означающее по смыслу: Услышь, Молох, – непостижимая высота, совершенный разум, вознаграждающий тех, кто тебя ищет, сама сущность славы. Первосвященник твой взывает к тебе – твой плод древесный, сеющий семя, прошу, предстань предо мною лицом к лицу и услышь мою жалобу!


[Закрыть]

– И как вы только умудряетесь такую тарабарщину запоминать. Надеюсь, вы меня не подведете под монастырь, и в этих словах нет ничего скверного? – спросил Белуджи, снова вжав голову в плечи при виде прыгнувшего прямо на них зомби, распластавшегося, как кошка, на прозрачном магическом экране купола.

– Когда услышите его голос, склоните перед ним голову и постарайтесь сосредоточиться на тех словах, которые я буду вам нашептывать. Это очень важно, ошибиться никак нельзя.

Синие волны завибрировали в центре зала в метре над полом, как будто воздух вдруг превратился в поднявшуюся вертикально озерную гладь, в которую бросили камень. Пугающий образ, который показался Белуджи очень схожим с дьявольским, проявился в разорвавшемся пространстве.

Раздался протяжный трубный звук и последовавший за ним властный голос архидемона заставил медиамагната и черного мага сразу же опустить голову.

– Аноки эль элокеха – абир канна! [206]206
  Я – господин твой – всемогущий ревнитель!


[Закрыть]

Зомби прекратили набрасываться на границы круга и в полном недоумении оглянулись.

– Повторяйте четко и внятно за мной каждое слово этого заклинания, – прошептал Бартанура: «Малка бе-таршишим… ве-ад беруах шехарим… Хинне йадид! Ки мак келела… мугшам йам бехема. Ганан пах – милле сет – пен бар шахат». [207]207
  Разум разумов Луны– традиционное выражение ритуальной магии – непереводимо (Луна переводится как Levanah) и было составлено с целью получить число 3321 – сумма всех чисел в магическом квадрате Луны от 1-81). Далее следует набор слов, соединенных вместе явно с целью гематрии и по смыслу переводимые как: «Смотри, возлюбленный, вот пришли эти прогнившие проклятые звери, вошедшие в тела утонувших в море. Защити нас от опасности, восполни заблуждение наше, чтобы не упасть нам в ров погибели».


[Закрыть]

Ожившие покойники вновь зашевелились. Оскалив зубы, они направились в сторону Молоха, вытянув вперед руки и продолжая рычать, как обезумевшие звери.

– Йихейе! Атиэль, Ореб Зарак [208]208
  Йихейе– Сие будет по вашей просьбе! Далее следуют имена демонов, отвечающих за: Атиэль – неопределенность; Ореб Зарак – ворон рассеяния. Последний присутствует в качестве одной из 10 сефирот на Древе Смерти в левом ряду между Гешаклой и Лилит.


[Закрыть]– пусть вкусят от Древа Смерти и тогда обретут разум, выйдут наверх и смогут нам служить, – громогласно разошелся по залу голос архидемона. В ту же секунду тысячи появившихся из ниоткуда воронов окружили плотной вращающейся стеной девятерых зомби, не давая им ступить ни шагу. Каменный пол треснул под ними и лес рук, вытянувшихся из глубин Преисподней, затянул мертвецов вниз.

Глава XI
Сотворение клона с искусственным геномом

/2011.09.15/19:30/

Вилла Белуджи

Белый туман в январе был похож на чашку пролитого молока на холст художника-авангардиста. Профессор Дэниэл Вертон не любил вставать рано, а тем более, если его кто-то принуждал к этому. Вот почему, стоя в семь часов утра в своем кабинете руководителя засекреченного института с чашкой кофе в руках, он испытывал легкое чувство досады, глядя в окно на белую мглу.

– Дэниэл, тут не о чем особенно думать. Мы должны через час вылететь в Рим. Этим людям нельзя отказывать, ты же знаешь, что они с легкостью могут заморозить финансирование нашей программы, и тогда нам придется проводить эксперименты в твоем гараже. Президенты приходят и уходят, а они по-прежнему дергают за ниточки, сидя в своих загородных домах в Вашингтоне. К тому же этот Стенли Крамер, который разбудил меня ни свет ни заря, открывает дверь ногой в кабинет Хиллари, и я не думаю, что ему понравится твой ответ, – сделав глоток кофе, сказал конгрессмен Лари Картмелл, растирая пальцами левой руки виски.

По его помятому виду и съехавшему набок галстуку сразу было видно, что он собрался на скорую руку, заменив получасовые утренние процедуры пригоршней прохладной воды, которую он просто плеснул себе в лицо, чтобы проснуться. Лари даже не стал вызывать водителя, а сам сел за руль и примчался к своему старому другу, стараниями которого он и стал конгрессменом.

– Послушай, Лари, ты же сам себе противоречишь. Если этот всемогущий Крамер разбудил тебя в пять утра и в приказном порядке настоятельно порекомендовал вылететь в Рим первым же рейсом, значит, его разбудили в четыре.

– Ну да, что-то вроде того, а может, и в половину пятого, – зевнув, ответил конгрессмен. – Но какое это имеет значение, разве нам от этого легче?

– Неужели ты не понимаешь? Раз они звонят ему из Лондона в десять вечера, зная, что Крамер находится в это время за океаном в третьей стадии глубокого сна, то им абсолютно наплевать, посчитает он это дурным тоном или нет.

– Честно говоря, я сейчас припоминаю интонацию его голоса и могу твердо сказать, что он был действительно слегка напуган, – кивая головой, согласился Картмелл.

– Я тебе все это говорю к тому, чтобы ты понял – с этими парнями шутить нельзя. Они захотят быстрых результатов, а мы вот уже два года бьемся над созданием искусственной клетки. Да, мы близки к цели, но все наши выращенные в лабораторных условиях простейшие бактерии «микроплазма гениталиум» живут не дольше трех дней. Что мы им скажем, когда они поймут, что все далеко не так радужно, как мы до сих пор расписывали всему научному миру?

Конгрессмен нервно растер ладонями еще сонное лицо и открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем передумал, поднялся с кресла и принялся ходить по кабинету, как леопард в клетке.

– Из-за нарушения распорядка дня люди стареют куда быстрее, чем от мифического загрязнения экологии, – сказал Вертон, давая понять своему другу, что его нервозное поведение не способствует диалогу.

– Почему ты недооцениваешь себя? Ведь если ты сам не поверишь в то, что достиг успеха, никто тем более не поверит. К тому же твои ученые действительно успешно внедрили новый геном в цитоплазму и создали разумные бактерии, способные самоуничтожаться при попадании в не предназначенную для них среду. Риски уже сведены до минимума, – вспылил Картмелл.

– Боюсь, Лари, что в данной ситуации, кроме раздутых от важности щек, нужно еще кое-что иметь. И это кое-что называется «кон-крет-ные резуль-та-ты», – растянул для убедительности Вертон.

– Хороший пиар – важнее хороших результатов, – огрызнулся конгрессмен.

– Послушай, Лари, я занимаюсь наукой, а не пою в рок-группе. Если нет доказательств, причем явных, многократно проверенных, то и нечего заявлять об успехе. По-другому в науке не бывает, черт побери! – ударив кулаком по столу, почти выкрикнул профессор Вертон.

– Успокойся, прошу тебя, и возьми себя в руки. Вспомни, кто ты есть! Ты – Дэниэл Вертон – гений нашего времени, на чьи исследования было потрачено больше четырех миллиардов долларов. До этого долбаного коллайдера в ЦЕРНе твои проекты были самыми дорогостоящими в мире. Ни один ученый не получал такого финансирования, так что теперь ты смело можешь использовать свой авторитет. Любое твое заявление будет воспринято как аксиома, а пока они докопаются до истины, мы всегда сможем придумать с десяток весьма убедительных аргументов, объясняющих, почему твои искусственные клетки не хотят так долго жить, как хотелось бы. Лично я не вижу повода для паники. В конце концов, генетика – это не математика, и все зависит от воли случая. Мало ли, что нужно этим хрупким клеткам? Может, сущий пустяк – повышенное давление воздуха, два-три градуса более низкой температуры или одна капля глицерина, а может, сперма взбесившегося кита. Мы не знаем! Это – всего лишь вопрос времени и инвестиций, а с деньгами, судя по тому, как Крамер был напуган, у этих парней в Риме все в порядке, – перешел на более настойчивый тон конгрессмен.

– Черт его знает, может, ты и прав, Лари. Всем известно, что создать компьютерную последовательность ДНК – это одно, а реально сотворить искусственный организм – это совсем другое. Но, с другой стороны, мы точно знаем, что это вполне возможно. Тем более что матушка природа практически сама до сих пор все делала за нас, и мы понятия не имеем, почему синтетические клетки вообще живут.

– Ну наконец-то я снова увидел проблеск разума в твоих глазах. Тебе надо просто признать тот факт, что приживление искусственно созданного генома в бактерию происходит помимо нашей воли, и незачем тут ломать голову, – облегченно вздохнул Картмелл.

– Три миллиарда. Мы будем просить у них как минимум три миллиарда, – сцепив пальцы замком на затылке, произнес Вертон и продолжил: – Я не думаю, что речь может идти о каких-то там бактериях, пожирающих ядерные или химические отходы. Этих парней интересует явно другое. Сотворение синтетического организма с заранее заложенными в него параметрами – вот что им нужно от нас.

– Нет-нет, Дэн, стоп – это невозможно. Они знают, что наши исследования частично финансируются министерством энергетики и ФБР следит за каждым нашим шагом. Поэтому, если им нужны клоны хищников или кентавров, они бы обратились в «Матрикселл» или к немцам в «Файбер дженомикс» или, на худой конец, в «Синтетик чайнаджен». К чему им такая «засветка»?

– Да плевать они хотели на ФБР, ЦРУ и на все разведки мира вместе взятые. Ты же сам говорил, что даже этот Крамер их боится, а ведь он заходит к госсекретарю, как к себе домой. И почему ты говоришь о монстрах, почему ты боишься признаться в том, что их могут интересовать клоны людей, которых мы должны будем запрограммировать, например, на уничтожение террористических организаций?

Профессор Вертон тяжело вздохнул, проверяя паспорт и кредитные карты. Вытащив из верхнего отделения массивного сейфа пачку стодолларовых купюр, он засунул ее в правый боковой карман, даже не упаковав предварительно в конверт, и продолжил:

– Все эти басни, Лари, мы с тобой уже слышали, и не раз. Сначала из их уст прозвучит вроде бы вполне благородная цель, а на деле – поди знай, кого они еще захотят заставить нас клепать.

– О'кей, Дэниэл, давай не будем гадать. К вечеру все прояснится. Все, что нам для этого нужно, – усадить наши задницы в самолет, который вылетает в Рим через полтора часа. Билеты я успел забронировать.

* * *

Шум заходящего на посадку вертолета оторвал Джино от тяжелых размышлений. С каждым прожитым после ритуала днем он все больше ощущал растущее в нем беспокойство из-за сделки, заключенной с дьяволом. Ко всем членам его тела вернулась крепость. Редкая седина потемнела, а на месте лысины теперь пробивались новые здоровые волосы.

– Я буду беседовать с профессором Вертоном сама, – сказала Бетула, посмотрев на своего мужа холодным жестким взглядом.

Джино не стал возражать. Помимо того, что ему было абсолютно безразлично, договорится она с американским ученым или нет, он еще и побаивался ее. Тем более что после вчерашнего ритуала с оживлением утопленников из Алжира он еще не успел толком отойти, и все происходящее представлялось ему, как во сне. Черный маг Бартанура со своими ассистентами поселился по настоянию Бетулы в дальнем гостевом крыле замка медиамагната для того, чтобы три раза в день проводить магические обряды, направленные на защиту ее будущего ребенка – дьявольского отпрыска – от могущественного «Ордена магистров». Трейтон был не в восторге от этой идеи, так как к этим троим добавился еще и капитан Пиккарди. Он нарядился точно в такой же черный костюм, как и странные клоны-близнецы – водители «хаммеров», и теперь, обвесившись тремя пистолетами, неотступно, как тень, следовал везде за Бетулой, которая тоже носила все черное.

– Если количество обитателей вашего замка будет увеличиваться такими же темпами, то уже через месяц гостей просто некуда будет селить, – заметил Том, увидев, как двое американцев вышли из вертолета с багажом, инстинктивно пригибая головы.

– Проведите их в кабинет, а вещи оставьте пока что у входа, – отдал Белуджи распоряжение дворецкому, не обращая внимания на реплику Трейтона.

– Скоро все будет по-другому, и мы все отсюда уедем. Мой сын должен родиться там, где для нас уже строят дворец. Он будет готов через три месяца, а за это время мы должны подготовить для него путь, – сказала Бетула.

Трейтон покраснел и, склонив перед ней голову, объяснил причину своего беспокойства:

– Чем больше людей окружает вас, тем сложнее за всем уследить. Тем более, что каждый второй в наше время готов предать своего хозяина, и глазом при этом не моргнув. Все зависит не от суммы, а от ее количества.

– К сожалению, но это так. Поэтому мы и пригласили этих американцев. Нам нужны надежные слуги, запрограммированные на страх и уважение, – ответила Бетула, когда в кабинет вошел немного расплывшийся с годами профессор Дэниэл Вертон и не более стройный конгрессмен Лари Картмелл.

– Присаживайтесь, господа, – предложил Белуджи, заняв место за столом переговоров.

Бросив на них всего лишь один взгляд, он безошибочно определил, кто из них главный.

– Это лишнее, если возникнет такая необходимость, вас найдут и в Антарктиде, – отказалась от протянутых визиток Бетула, дав тем самым понять гостям, что они попали к весьма влиятельным персонам.

Заметив, что профессор и конгрессмен так и застыли с визитками в руках, дворецкий предложил кофе, сгладив тем самым неловкую ситуацию. Дэниэл явно не привык к подобным приветствиям, поскольку даже президенты и другие власть имущие всегда с улыбкой на лице принимали из его рук визитки. Фредди налил в чашки кофе и, вежливо склонив голову, удалился.

– У нас нет времени на вступительную речь, поэтому давайте сразу перейдем к делу, – ледяным голосом обратилась к гостям Бетула.

Капитан Анжело Пиккарди открыл кейс. Вынув из него прибор, похожий на большой хромированный фонарь, он пробежал пальцами по сенсорной панели и установил его на полу по центру комнаты, как вазу, чашей вверх. Бетула взяла в руки пульт дистанционного управления, и тут же из прибора вышел сноп полупрозрачного зеленого света, внутри которого проявилось топографическое изображение колонии новых рукотворных клеток, созданных в институте генетики Вертона.

– Сейчас я объясню вам, профессор, в чем именно заключается ваша ошибка, о которой вы догадываетесь, но боитесь в этом признаться даже себе. Ваши синтетические клетки с искусственно созданным для них геномом могут и должны жить долго, а сотворенный из них организм, возможно, – очень долго. Все его клетки без исключения будут постоянно обновляться. Вы станете первым ученым-генетиком на Земле, который меньше чем за сутки вырастит в лабораторных условиях человека с заранее заложенным в него геномом. Причем ваш человек будет действительно разумным существом, а не безмозглым овощем Франкенштейна, что-то непонятно мычащим себе под нос. Он будет неукоснительно выполнять только то, что я ему прикажу. Но при этом он никогда не перейдет запретную черту и будет до самого дня своей смерти предан мне и моему сыну.

Профессор и конгрессмен с легким оттенком беспокойства переглянулись. Они оба заподозрили, что у девушки далеко «не все дома», но все же Вертон решил, что окончательные выводы делать еще рано. Удивленно пожав плечами, он спросил:

– Звучит почти фантастически, но если вы знаете больше, чем я, тогда в чем же, простите, заключается смысл нашей встречи?

– Я бы попросила вас не лукавить передо мной, потому что я знаю, что вы все на свете отдадите за успешный результат ваших исследований, которые зашли в тупик и уже никогда из него не выйдут без нашей помощи. Также я знаю то, чего никак не могла знать. Вы ведь хотели попросить у нас три миллиарда, а мы дадим пять и направим ваши усилия в нужное русло, чтобы вы не топтались на месте и в итоге не опозорились перед всем научным сообществом.

Профессор почувствовал, как холодок пробежал по спине. Он посмотрел на Картмелла и увидел на его лице сильное удивление вместо привычной «золотой маски короля Сипана», за которой он обычно скрывался во время переговоров.

«Но каким образом, черт побери? Это же невозможно. Неужели они установили прослушку в моем кабинете?» – подумал Дэниэл Вертон.

– В кабинете нет, а вот в ваших мозгах – да, установили, – спокойно ответила на его немой вопрос Бетула, как будто речь шла о каком-то пустяке.

– Вы, наверное, обладаете телепатическими способностями? – стараясь сохранять спокойствие, спросил профессор.

– И не только. Впрочем, у нас еще будет время поближе познакомиться, – ответила Бетула, еще раз нажав на сенсор пульта дистанционного управления.

Голографическая проекция ожила. Трехмерное изображение синтетических клеток, впервые созданных в институте Вертона, начало медленно вращаться по часовой стрелке, воспроизводя их трехдневную жизнь за минуту.

– Надеюсь, вам хорошо видно, как цитоплазма на второй день начинает заметно темнеть, а сами клетки становятся все менее и менее подвижными, – обратилась Бетула к находящемуся в состоянии легкого шока профессору и продолжила: – К концу третьего дня проявляются необратимые изменения. Оболочка уже истончилась настолько, что едва удерживает клеточное вещество, а само ядро уменьшилось в размере почти вдвое. Одним словом, мы видим самую настоящую агонию, несмотря на то что вы пытались подпитывать ваших «деток» глюкозой, полисахаридами и даже кофеином. Последнее, насколько я понимаю, уже было криком души, что вполне объяснимо для творческого человека. Хотя, по большому счету, вы всегда знали, в чем заключается истинная причина ваших неудач.

Вертон решил стоять до конца. Взяв себя в руки, он зевнул, прикрыв рот рукой. Закурив сигару, которой угостил его Джино, он выдержал классическую театральную паузу. Выдохнув сладкий табачный дым, он неохотно спросил, сделав при этом вид, что его интересует мнение этой девушки, «взявшей быка за рога», постольку-поскольку:

– Ну и в чем же, по-вашему, я боялся признаться самому себе?

– Поместив в бактерию полностью переписанный генетический код, вы превратили ее в абсолютно новый, не существующий в природе вид, который никогда не был запрограммирован вселенским разумом на жизнь. А то, что неестественно, неизбежно подлежит уничтожению. Это и есть самая обычная реакция любого организма на инородные тела.

– Но откуда у вас эта информация? Все исследования профессора Вертона строго засекречены и охраняются спецслужбами, – удивился конгрессмен.

– Да, мистер Картмелл, мы знаем. Но, как я уже говорила вам, для нас не существует ничего тайного. Я даже знаю, что сегодня вы надели узкие розовые плавки, чтобы произвести впечатление на своего старого университетского приятеля. В данный момент, в предвкушении встречи с вами, он уже надушился вашей любимой туалетной водой «Голубая рапсодия» со сладким запахом и теперь, стоя перед зеркалом, корчит рожицы и репетирует томный взгляд. Но все же надо отдать вам должное. Оставаясь полигамным в свои пятьдесят восемь, вы никогда не афишировали свои сексуальные предпочтения и даже умудрились создать о себе впечатление эдакого «мачо на черный день» среди молоденьких секретарш комитетов Конгресса.

Картмелл залился краской. Ему нечего было ответить. Он начал по-настоящему бояться эту чересчур уверенную в себе дамочку и уже жалел, что попал в этот дом по настоятельной просьбе одного из самых влиятельных людей в Америке.

«Зачем же он меня подставил? Неужели я этому старику мало денег заносил? А если даже и так, то он сам должен понимать, что у нас не какая-то военная программа, где сам черт ногу сломит в попытке проверить, что куда потрачено. На генетических исследованиях, где все прозрачно, сильно не разгонишься. Нам просто не на что ставить коэффициент три, а то и четыре, и сливать деньги в привычном для него объеме», – комариным писком сверлила мозг конгрессмена эта мысль.

– Помнишь, Лари, что я тебе говорил утром? Иногда все-таки нужно прислушиваться к мнению своих друзей, – затушил сигару Вертон, приготовившись откланяться.

– Не спешите, профессор, мы вам кое-что сейчас покажем, и вы поймете, что это, возможно, самая важная в вашей жизни встреча, – остановила его Бетула.

Пиккарди открыл боковую дверь и вежливо попросил специалистов войти в кабинет. Молча, со знанием дела, два лаборанта в белых халатах вытянули из объемного кейса электронный микроскоп внушительных размеров и установили его на хромированный столик на колесах. Направив с микроскопа сигнал на прибор, проецирующий голографическое изображение, они открыли круглый стеклянный контейнер, в которых микробиологи выращивают штаммы бактерий, и положили его на прозрачную подставку прямо под объектив. Сфокусировав четкость изображения, лаборанты молча застыли, уставившись на проявившуюся в воздухе голограмму женской яйцеклетки.

Из соседней комнаты вышел черный маг Бартанура в синем хитоне с разожженной кадильницей и двумя ассистентами. Белуджи уже не удивился, когда они принялись быстро и четко, как солдаты, разворачивать знакомую ему ленту из свинцовых пластин с магическими знаками вокруг стойки с микроскопом. Зайдя в круг, они замкнули его за собой. Резкий запах камфары тут же распространился по всему кабинету. Бартанура склонил голову перед Бетулой, дав тем самым понять, что они готовы.

– Надеюсь, профессор, вы без труда узнаете по голограмме, которую выдает микроскоп, что именно сейчас происходит в стеклянном контейнере под его объективом? – спросила она ученого, на лице у которого появилась скептическая ухмылка при виде всех этих приготовлений, показавшихся ему не более чем фарсом цирковых фокусников.

– На второй стадии мейоза формируется галлоидная остида и второе полярное тельце. Сливаются ядра сперматозоида и яйцеклетки, содержащие каждый свой генетический материал, образуя новые хромосомы и диплоидную зиготу. Все это входит в обязательную программу обучения студентов-первокурсников, и что же здесь, собственно говоря, может быть удивительного для меня?

– Смотрите, что будет дальше, – снисходительно улыбнулась Бетула.

Лаборант склонился со стеклянной трубкой в руках над микроскопом, и на голограмме отчетливо проявился прокол стенки, через который в зиготу внедрили новый, искусственно созданный геном.

– Нет-нет. Что он делает? Надеюсь, это не то, о чем я подумал? – встревоженным голосом спросил профессор.

– А вы думаете, мы пригласили вас сюда, чтобы сказку прочитать на ночь? Дальше будет еще интереснее, – улыбнулась Бетула.

Лаборанты отошли в сторону, уступив место Бартануре. Стоя в клубах воскурений, он раскрыл книгу ритуальной черной магии. Как только он принялся громко читать заклинания халдейских магов, ассистенты перерезали горло черному петуху и окропили пол вокруг мага кровью. Сизая дымка окутала стеклянный контейнер, в котором зарождалась жизнь. Гости из Америки почувствовали себя весьма неуютно. Все их внимание было приковано к изменяющейся на глазах голограмме.

Через минуту зигота разделилась на две клетки, затем на четыре, восемь, шестнадцать и так далее, образовывая вокруг себя бластоцисты, на что при обычных условиях потребовалось бы не менее двенадцати часов. Каждая бластоциста содержала в себе до ста клеток. Лаборанты добавили в контейнер питательную среду для развития эмбриона.

– Этого просто не может быть, плод развивается в геометрической прогрессии! Началась дифференциация тканей и закладка нервной системы, но это, как правило, происходит только на пятнадцатый день! – воскликнул удивленный профессор Вертон.

– Сейчас вы увидите, как начнут формироваться внутренние органы, а это, как вам известно, приближает нас к третьему месяцу беременности, – сказала Бетула.

С начала оплодотворения прошло не более пяти минут, а эмбрион увеличился до трех сантиметров в длину и уже весил около сорока граммов. Потеряв дар речи, конгрессмен Картмелл нервно постукивал каблуками по мраморному полу. Округлившимися от изумления глазами он смотрел на то, как черный маг Бартанура переливал из чаши в чашу кровь жертвенного петуха над эмбрионом, которого лаборанты успешно погрузили в более объемный стеклянный сосуд с питательной смесью емкостью в двадцать литров. Каждый раз, когда маг выкрикивал какие-то странно звучащие имена, Картмелл начинал учащеннее стучать каблуками по полу, но это не могло отвлечь профессора Вертона от голограммы невероятно быстро развивающегося эмбриона. И только Джино Белуджи, сидя в своем кресле за письменным столом, вялым тусклым взглядом наблюдал за происходящим. Его уже вряд ли что-то могло вообще удивить. Он даже смирился с тем, что ему придется расстаться с третью своего состояния ради того, чтобы поставить на промышленные рельсы клонирование преданных Бетуле слуг.

«За пять миллиардов евро можно создать целую армию клонов. Зачем же ей столько? Может, она решила объявить войну Америке? Впрочем, какая мне разница? Пусть делает, что хочет, раз уж она теперь Бетула Белуджи, лишь бы Хозяин был доволен», – подумал наместник дьявольской церкви. Джино отвернулся к окну, за которым утопал в лучах заходящего солнца его прекрасный ботанический сад. Он не желал больше смотреть на чудовище в колбе, у которого уже выросли лягушачьи лапки и завернулся под ноги отвратительный хвост, как у рептилии.