Текст книги "Зеркальная игра (Сборник)"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Джеймс Хедли Чейз,Джон Кризи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Лаура покачала головой.

– А вот тут я с тобой совершенно не согласна, дорогой. Не будем спорить. Я начала этот разговор, не подумав. Во всем виноват этот сон. Мне приснилось, что Бруно умер. А во сне все так просто. Но не будем об этом больше говорить.

– Вот это будет лучше! – Я подошел к окну и стал смотреть на озеро, озаренное лунным светом.– Самое лучшее для тебя сейчас заснуть. Еще слишком рано.

– Вряд ли мне теперь удастся заснуть. Ты не будешь возражать, Дэвид, если я сейчас вернусь на виллу?

Часа три назад мне и в голову не могло прийти, что я так обрадуюсь ее уходу.

– Нет, конечно. Так, пожалуй, будет лучше.

– Хорошо.

Лаура вскочила с кровати. Я остался стоять у окна, спиной к ней. Я слышал, как она поспешно одевается.

– Ты не сердишься на меня, Дэвид? – спросила она.

Я повернулся:

– Нет, конечно.

– Я рада. Мне так хочется, чтобы ты был счастлив.

– Да.

– Скоро я опять приду.

– Да.

Лаура не сделала ни одного шага ко мне. Мы вдруг стали чужими. Задержавшись у двери, она послала мне воздушный поцелуй. Теперь даже ее огромные глаза были лишены всякого выражения, а улыбка была холодной и натянутой. У меня вдруг возникло чувство, что в эту ночь не только мне хотелось остаться одному. Уснуть мне больше гак и не удалось.

 Глава 4

Утром, покончив со своей обычной работой, я отправился в гараж, чтобы привести в порядок огромную машину марки «альфа-ромео». Голова всегда лучше работает, если руки чем-то заняты. А мне очень много надо было обдумать.

Ночью я был уверен, что Лаура говорила серьезно. Я даже подумал, что она специально познакомилась со мной и привязала к себе, чтобы я убил ее мужа.

Однако теперь, ясным солнечным днем, я понял, как темнота ночи можем исказить самые простые вещи. Я пытался убедить себя, что Лаура не имела этого в виду. Я еще раз восстановил весь наш ночной разговор. Она была тогда так спокойна и невозмутима, что, наверное, просто не отдавала себе отчета в том. что она говорила. Человек, планирующий убийство, не может оставаться таким спокойным.

Нет, все это было просто ночной болтовней, которая днем уже не имела никакого значения. Тем не менее разговор продолжал меня тревожить. В душе оставался неприятный осадок.

Лаура говорила о трехстах миллионах. «Половина тебе, половина мне»,– сказала она. Я подумал о том, какие возможности открылись бы передо мной, имей я такую сумму. Я сразу же мог купить себе паспорт, а следовательно, и свободу. И мне не пришлось бы больше укрываться при виде полицейского.

«Ты мог бы его нечаянно уронить»,– сказала она. Да, действительно, Бруно легко мог выскользнуть из моих рук. Его хрупкое, истощенное тело упало бы на мозаичный пол. Он, наверное, не успел бы почувствовать боль; падение убило бы его быстрее, чем удар по голове.

У меня на лбу выступил пот. Теперь каждый раз, когда я буду поднимать Бруно, меня будет преследовать мысль; «Стоит только уронить его, чтобы заработать сто пятьдесят миллионов...»

Я прервал мытье машины и вытер пот со лба.

– О, Дэвид!

От неожиданности я вздрогнул и чуть не выронил тряпку из рук. Это была Лаура. На ней был белый купальный костюм, а в руках она держала шапочку. Она была бледна, и у нее под глазами темнели круги. Она как-то нерешительно улыбнулась.

– Прости, дорогой, но я не хотела тебя испугать.

– Я сегодня что-то не в себе,– сказал я.

– Мне нужно поехать в Ловано за покупками. Лодка в порядке?

– Да.

– Мне хотелось, чтобы ты поехал со мной и помог бы нести вещи. Ты будешь готов через час?

– Да.

Она повернулась и грациозной походкой направилась к плавательному бассейну.

Я смотрел ей вслед, и мороз пробежал у меня по коже.

Через час Лаура, свежая и привлекательная, подошла к лодке, около которой я возился. В нарядном платье, широкополой соломенной шляпе, в белых туфлях и перчатках она была похожа на дорогой манекен.

– Я буду сама управлять лодкой,– сказала она, когда я завел мотор, и уселась за руль.

Я пересел назад.

– Мне нужно поговорить с тобой, Дэвид.

– Так я и думал,– сказал я и приготовился слушать.

– Вчера мы расстались врагами, это ужасно!

– Ничего удивительного, мы ведь и говорили об ужасных вещах.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я на самом деле решила покончить с Бруно?

– Я знаю только то, что ты сама сказала, Лаура.

– Но я ведь совсем и не имела это в виду.

– Надеюсь, что нет.

Она со страхом взглянула на меня.

– Это испортило наши отношения, Дэвид?

– Во всяком случае, ты меня здорово напугала.

– Во всем виноват мой сон, дорогой. Мне приснилось, что доктор Пирелли, сестра Флеминг и я были в комнате, когда ты переносил Бруно. Ты споткнулся. Доктор Пирелли вскрикнул, и ты уронил Бруно на пол.

– Замолчи! – крикнул я и схватил ее за руку.– Я не желаю больше слушать об этом!

Она посмотрела на меня испытующе. В ее глазах вдруг появилось странное выражение, как будто ей хотелось прочитать мои мысли.

– Дэвид, а почему ты на меня так кричишь? Я тебе что-нибудь сделала?

– Я... я закричал на тебя? – я отпустил ее руку.– Прости.

– Поверь мне, я же совсем не хочу, чтобы с Бруно что-то случилось.

– Надеюсь.

– Это звучит не очень уверенно,– обеспокоенно сказала она.– Мне хотелось бы убедить тебя. Послушай, Дэвид, если бы я действительно намеревалась убить Бруно, то сначала мне пришлось бы убрать тебя. Но я не хочу ни того, ни другого. Ты слишком много значишь для меня.

– Я уже говорил: оставим эту тему.

Лаура прижалась ко мне, подняла голову, и я поцеловал ее.

Ее алые губы были мягкими и соблазнительными. Она одной рукой обняла меня.

– Дорогой, я не знаю, что бы я делала без тебя.

– Я больше не останусь в лодочном ангаре, Лаура.

Она удивленно посмотрела на меня.

– Почему, дорогой?

– Это в конце концов выдаст нас. Я, как Беллини, сниму комнату в деревне.

– Но тогда мы больше не сможем встречаться по ночам.

– Я ничего не имею против встреч в лодочном ангаре, но жить в нем я больше не буду.

Она испытующе посмотрела на меня.

– Помнишь, что ты говорил прошлой ночью? – спросила она.– Ты сказал, что полицию заинтересует мотив убийства, и стоит им только увидеть квартиру над лодочным ангаром, как они сразу все поймут.

– Я помню, что сказал.

– И ты боишься полиции, Дэвид?

С большим трудом мне удалось выдержать ее взгляд.

– Не боюсь. Просто я не чувствую себя спокойно в этой квартире. Она слишком роскошна для меня.

– Если ты решил переехать в деревню, я не буду тебя удерживать.

– Вот и хорошо.

– Но в остальном у нас с тобой все в порядке, дорогой?

– Да, все по-прежнему.

Когда мы вернулись из Ловано, я отнес покупки в дом, где Лауру ждала телеграмма. Она распечатала ее и воскликнула:

– Это телеграмма от Валерии. Она приезжает на следующей неделе, во вторник.

В этот момент из кухни вышла Мария, и Лаура поделилась с ней этой новостью.

Мария просияла от радости и захлопала в ладоши.

– Вот синьор Бруно обрадуется!

– Я думаю,– равнодушно ответила Лаура.

Повернувшись ко мне, она сказала:

– Очень жаль, но вам придется подыскать себе комнату в деревне. Когда приедет синьорита Валерия, квартира над лодочным ангаром понадобится мне.

– Слушаю, синьора.

Она повернулась к Марии:

– Вы не знаете, где в Ароло он сможет снять комнату, Мария?

– Может быть, у хозяина гаража,– ответила та.– Джиан Биччи говорил как-то, что хочет сдать комнату.

– Тогда у него и спросите, Дэвид.

Не оглядываясь, Лаура пошла в комнату Бруно. Я услышал, как она сказала ему:

– Бруно, Валерия приезжает на следующей неделе, во вторник. Она могла бы сообщить об этом и раньше. Я думала, что она вернется не раньше осени.

Затем дверь закрыли.

– Где я могу разыскать Биччи? – спросил я Марию, которая была в кухне.

– Он живет в самом начале деревни. Кратчайшая дорога туда ведет через сад, а дальше по тропинке вокруг холма.

– Спасибо,– сказал я и закурил сигарету,– Вот я и схожу к нему после обеда. Вы, конечно, рады приезду синьориты Валерии?

– О, это не то слово,– просияла Мария.– Я больше чем рада. Она должна была бы приехать раньше, ведь синьор Бруно ждет ее не дождется. Вот увидите, как он изменится с ее приездом.

– Надеюсь.

Дожидаясь обеда, я все обдумал и решил, что мне надо делать. Хотя Лаура и пыталась убедить меня, что ее предложение было несерьезным, я чувствовал, что нахожусь в весьма критическом положении. Все та же старая история: двое любовников и богатый муж, стоящий на их пути, К тому же его состояние было огромным, и искушение было большим. В такой ситуации я никак не мог доверять не только Лауре, но и себе. В сердце у меня уже была заноза. Если я еще задержусь здесь, то вполне возможно, что Лауре удастся спровоцировать меня, и тогда дело закончится убийством. Так что у меня оставался только один выход: поскорее убраться отсюда. Конечно, мне будет не так просто порвать с Лаурой. Особенно меня тянуло к Лауре, когда она была рядом. К тому же мне не слишком-то хотелось возвращаться в свою одинокую комнатку в Милане. Но это все же было лучше, чем ощущение страха и ужаса, которое меня теперь одолевало.

Через шесть дней приедет Валерия, и тогда я вернусь в Милан. Так я сказал себе.

В душе я понимал, что мне лучше всего уехать сейчас же. Но желание провести еще несколько дней на Лаго-Маджоре в ожидании ночей с Лаурой было сильнее меня. Кроме того, если бы я уехал сегодня, то вряд ли получил бы свое недельное жалованье. А семь тысяч лир могли бы мне очень пригодиться, хотя бы на первое время.

К тому же меня очень интересовало, что удалось сделать Торчи в отношении моего паспорта. Я решил после чая поехать в Милан и поговорить с ним об эхом. Возможно, ему что-нибудь известно о Беллини, а мне хотелось бы узнать об этом человеке как можно больше.

После обеда я отправился в Ароло подыскать себе комнату.

Джиан Биччи, небольшого роста толстячок с лысиной и длинными седеющими усами, встретил меня очень приветливо. Мы с ним быстро обо всем договорились, Я сказал, что перееду к нему завтра в течение дня.

– Вы с виллы Фанчини? – с любопытством спросил он.

– Да, я работаю вместо Беллини.

– Беллини? Этого ужасного типа! О, я очень рад.

– Что он собой представляет?

– Это грубый, жестокий человек. Почти всегда пьяный. Он постоянно бегал за девушками.

– Он жил в деревне?

– Сначала да, но потом он стал совершенно невыносим, и его попросту вышвырнули отсюда. Насколько мне известно, он устроился тогда над лодочным ангаром. Счастье, что его здесь больше нет .

– Вы уверены, что он жил в лодочном ангаре? -спросил я.

– Он жил там примерно неделю, а потом исчез.

– Почему же он ушел?

Биччи провел рукой, запачканной маслом, по лысине.

– У него были какие-то неприятности с женщиной.

Я понял, что ему дальше не хочется распространяться на эту тему, и поэтому спросил, нет ли у него весельной лодки, чтобы порыбачить в свободное время.

– Можете взять зеленую лодку с подвесным мотором,– сказал он.– Она лежит на берегу.

– Спасибо.– поблагодарил я.– Я предупрежу вас, когда она мне понадобится.

Возвращаясь на виллу, я обдумывал то, что услышал. Итак, Беллини все-таки жил в лодочном ангаре. Значит, он был любовником Лауры.

Во мне снова проснулись прежние сомнения. Действительно ли Лаура планировала убийство Бруно или же она просто была нимфоманкой? Прежде всего мне необходимо было переговорить с Торчи и разузнать побольше о Беллини. Даже самые мелкие подробности помогли бы мне глубже заглянуть в душу Лауры. Мне хотелось знать, что таится за прекрасной, но такой холодной и непостижимой маской ее лица.

Потом моими мыслями завладел Бруно. Каким одиноким он. наверное, чувствовал себя. Внезапно я решил пойти к нему. Может быть, ему понравится, если я почитаю ему немного из книги Вазари «Жизнеописания художников»?

Я зашел в квартиру над лодочным ангаром, снял с полки книгу и пошел на виллу.

Сначала взгляд Бруно несколько смутил меня, но заметив, что он рад моему приходу, я приблизился к нему.

– Я сейчас перечитываю Вазари,– сказал я, указывая на книгу.– Здесь много занимательного. Хотите, я вам немного почитаю?

В его взгляде появился интерес.

– Здесь есть прекрасное место о ссоре Бандинелли с Челлини. Это вас интересует?

Мне показалось, что мое предложение заинтересовало Бруно, Как легко можно было его понять, наблюдая за его глазами. Я пододвинул себе стул и стал читать.

Закончив примерно через час чтение главы о Бандинелли, я сказал:

– Удивительно, когда подумаешь, что это написано было более четырехсот лет назад. Я, наверное, уже раз десять прочитал эти четыре тома.

Потом я стал рассказывать Бруно о своей работе над книгой об архитектуре итальянских церквей.

Я почувствовал, что этот разговор живо занимает его, и радовался, что нашел такого внимательного слушателя. Я так увлекся, что совершенно забыл о времени, и пришел в себя только тогда, когда сестра Флеминг подошла и прервала меня на середине описания собора в Сиене.

– Что вы здесь делаете? – сварливо спросила она, когда я поспешно вскочил с места.

– Я читал синьору, чтобы развлечь его.

Сестра Флеминг хотела сделать мне выговор, но, поймав взгляд Бруно, она только сердито повела плечами и исчезла.

Бруно умоляюще посмотрел на меня, как будто хотел попросить прийти к нему еще раз.

Я кивнул ему, выражая согласие, и вышел в сад. Там мне встретилась Лаура.

– Вы не будете возражать, если я сегодня ненадолго съезжу в Милан? – спросил я, заметив, что сестра Флеминг наблюдает за нами с веранда.– Мне хотелось бы привезти оттуда кое-какие из моих книг.

– Конечно. Может быть, возьмете машину?

– С удовольствием, если вы разрешите.

– Берите. Она мне сегодня не понадобится.

Спустя час я уже был в Милане. Я поставил машину на стоянке возле собора и пустился на поиски Торчи.

Я увидел его стоящим на солнце около главного входа. Он высматривал себе добычу.

– Синьор Дэвид! – радостно воскликнул он.– Куда это вы пропали? Уже несколько дней я ищу вас.

– Я нашел себе работу на Лаго-Маджоре.

Он поднял густые брови.

– Как, вы не работаете больше гидом?

– В данный момент, нет. Но через неделю я снова вернусь сюда. Как вы поживаете, Торчи? Если вы не очень заняты, мы можем вместе выпить вина.

– О, с удовольствием! Сегодня у меня был удачный день. Правда, через полчаса мы договорились встретиться с Симоной, но она никогда не приходит точно в назначенное время, так что мы спокойно можем пойти. Сейчас она в хорошем настроении, потому что начала работать натурщицей у одной американки. Вы все еще не изменили своего решения в отношении броши?

– Я вернул ее владелице, Торчи,– сказал я, открывая дверь в кабачок Пьерро.

Пьерро принес нам бутылку коньяка и сказал:

– Приведите сюда еще раз прекрасную синьору.

– Возможно, как-нибудь я это сделаю,– ответил я.

Когда он ушел, Торчи спросил:

– Вы все еще встречаетесь с той синьорой?

– Сейчас разговор не о ней, Торчи,– сказал я, поднимая бокал.– Ваше здоровье!

– А у меня есть для вас новости, синьор Дэвид,– сказал Торчи, выпив вино и вытерев рот тыльной стороной ладони.

– Какие?

– Да насчет паспорта. Вчера вечером у меня был Джакомо. Он долго болел, но теперь снова работает. Он обещал что-нибудь сделать для вас.

– А он достаточно ловок?

– Ловок? – Торчи стукнул по столу своей мясистой рукой.– Да ему нет равных во всей стране!

– И вы думаете, что действительно есть возможность? – взволнованно спросил я.

Торчи состроил гримасу:

– Да, но за какую цену!

– Сколько же он запросил? – спросил я.

– Шестьсот пятьдесят тысяч лир.

– Он с ума сошел! – воскликнул я.– Это же грабеж!

– Знаю. Я ему так и сказал. Я заявил, что на таких условиях сделку ему не заключить. Но он ничего и слышать не хотел. Он утверждал, что сам на этом заработает только десять тысяч.

– Лжет,– сказал я.

Торчи пожал плечами.

– Возможно. Но его паспорта просто идеальны, синьор Дэвид,

– К сожалению, у меня нет таких денег.

– Может быть, та красивая синьора одолжит их вам,– хитро сказал Торчи.

– Оставь ее в покое.

– Простите, это было только предположение.

– Итак, мой план сорвался,– проворчал я, снова наполняя бокалы.– Мне придется торчать в этой стране до скончания века.

– Неужели вас так тянет в Америку?

– Там я смогу снова заняться архитектурой, Торчи. Но оставим это. Тебе когда-нибудь попадался парень по фамилии Беллини, здоровый, грубый и курит сигары?

Торчи изумленно посмотрел на меня.

– Марио Беллини? Да, я знаю его. Почему он вас интересует?

– Скажи мне, что тебе известно о нем?

– Ничего хорошего. Он бандит и насильник.

– Он сейчас в Милане?

– В данный момент, нет. Ему пришлось месяца на четыре отправиться в Рим.

– Расскажи мне о нем, Торчи, все, что тебе известно. Это очень важно.

– Беллини остановил на улице двух проституток и ограбил их... кроме всего прочего. Его метод прост и жесток: удар в темноте по голове и потом... Он ведь уже трижды сидел в тюрьме. Если бы он остался в Милане, то полиции пришлось бы удвоить патруль.

– Почему ты решил, что он отправился в Рим?

– Кто-то сказал мне об этом. Но, может быть, он и засел где-нибудь, не знаю. Во всяком случае, важно, чтобы его не было в Милане.

– Опиши мне его, Торчи.

– Он высокий, очень сильный. С густыми черными бровями, что сразу бросается в глаза. У него синеватый щетинистый подбородок (как будто он давно не брился), маленькие злые глаза и небольшая круглая лысина. Он постоянно находится в драчливом настроении и курит крепкие длинные сигары.

– Что еще тебе известно о нем?

Торчи потер нос.

– Помните карманника Андре Галлио?

Я кивнул.

– Беллини убил его брата Луиджи, и поэтому ему пришлось бежать из Милана. Полиция до этого еще не докопалась.

– Почему же Галлио не обратился в полицию?

– В этом нет необходимости. Галлио принадлежит к мафии, а это значит, что стоит ему только добраться до Беллини, как тот станет трупом.

Я закурил сигарету. Неужели Лаура ничего не знала об этих историях? Мои подозрения усилились.

– А теперь мне нужно идти, синьор Дэвид. Симона уже, наверное, ждет меня. Не составите ли вы нам компанию?

Я покачал головой.

– К сожалению, у меня нет времени, Торчи. Передай Симоне привет от меня. А вопрос с паспортом я оставляю открытым.

Придя вечером на веранду к Бруно, я застал там высокого худощавого мужчину. Я сразу догадался, что это доктор Пирелли. Он окинул меня долгим испытующим взглядом.

– Это Дэвид Чизхолм, доктор,– представила меня Лаура.– Вы не возражаете, если он сейчас перенесет Бруно в кровать?

Вкатывая кресло Бруно в спальню, я чувствовал на себе взгляд Пирелли.

Сестра Флеминг уже откинула простыни на кровати.

Подкатив кресло к кровати, я вдруг вспомнил сон Лауры. До тошноты мне вдруг стало плохо.

– Он теперь переносит Бруно очень умело,– сказала Лаура доктору Пирелли.– Он гораздо лучше человека, который был у нас до него.

Показалось мне или она действительно побледнела? Ее глаза блеснули, когда она бросила на меня мимолетный взгляд.

Я откинул плед.

Бруно наблюдал за мной. Его глаза выражали замешательство и немой вопрос, как будто он чувствовал мое напряжение.

Я поднял его...

Сестра Флеминг, взявшись за спинку кресла, так резко оттолкнула его, что оно, ударившись о ночной столик, снова откатилось ко мне. Острый угол кресла сильно ударил меня под колени, и я потерял равновесие...

Лаура вскрикнула.

– Осторожно! – закричал доктор Пирелли.

Я пошатнулся и стукнулся коленями о каменный пол. Хотя Бруно и не был тяжелым, мне было очень трудно в таком положении удержать его на весу. Но я все же смог это сделать.

Медленно поднявшись с ним с колен, я осторожно положил Бруно на кровать.

Все это длилось не более десяти секунд. Казалось, несчастье было неминуемым, но, слава богу, все кончилось благополучно, и Бруно нисколько не пострадал.

– Мне очень жаль, синьора,– сказал я хриплым голосом.

– О, простите, это же была моя ошибка,– сказала сестра Флеминг.– Со мной это случилось впервые.

Глаза Бруно улыбнулись мне.

– Вам следовало быть осторожней, сестра,– сказал доктор Пирелли сердито.– Если бы не ловкость этого человека...

– Я же сказала вам, что он ловок,—вмешалась Лаура.

Она была белее снега. Только губы, как всегда, ярко алели.

Пошатываясь от волнения, я вышел на веранду и вытер пот со лба. Ноги у меня дрожали. Доктор Пирелли последовал за мной.

– Чуть было не произошло несчастье,– сказал он взволнованным голосом.– Но вы очень ловко предотвратили его. Спасибо вам.

Я ничего не ответил, потому что боялся, что мой голос выдаст меня.

– Проводите меня до машины,– сказал доктор Пирелли и направился вперед по тропинке, ведущей к воротам.

Все еще дрожа от пережитого страха, я последовал за ним.

– Вы американец? – спросил Пирелли, подходя к машине.

Я понимал всю опасность этого вопроса. Если он захочет взглянуть на мой паспорт и мне придется признаться, что его нет, то он может сообщить обо мне в полицию.

– Не совсем, доктор. Мой отец был американским офицером, а мать – легкомысленной итальянкой. По ее желанию я ношу фамилию отца.

Мне показалось, что ответ вполне удовлетворил его, и он спросил:

– Вас наняла сестра Флеминг?

– Нет, синьора Фанчини.

Его лицо застыло.

– Сестра Флеминг рассказывала мне, что вы читали вслух синьору Фанчини.

– Да, но она отчитала меня за это, хотя у меня создалось впечатление, что синьору Фанчини понравилось разнообразие, внесенное в обычный распорядок.

– Больше она не будет вам мешать,– едко сказал он.– Я разрешаю вам поговорить днем с синьором Бруно, когда вы не будете заняты работой. Он показался мне сегодня гораздо веселее.

– О, я с удовольствием сделаю все, что будет в моих силах.

– Как вам пришло в голову прочитать ему именно Вазари?

– Я пишу книгу об итальянских соборах. Благодаря моей теперешней должности мне не нужно заботиться о хлебе насущном, и я смогу спокойно закончить свою книгу. Я рассказал о ней синьору Фанчини, и он, кажется, заинтересовался.

– Разумеется, заинтересовался. Ведь он искусствовед, и ему приходилось наблюдать за реставрацией бесценных фресок.

– Можно надеяться, что он выздоровеет?

Доктор Пирелли покачал головой.

– К сожалению, он останется парализованным до конца жизни, но сможет научиться говорить. Его немота вызвана шоком. Если же он снова обретет интерес к жизни и захочет заговорить, то он обязательно заговорит. Возможно, таким толчком послужит новый шок.

– Это означает, что врачебное вмешательство тут не поможет?

– Нет, но если он очень захочет, то сам и поможет себе.

– Ему это известно?

– Нет еще. И никому не известно. Поэтому я просил бы и вас до поры до времени молчать об этом. Еще слишком рано. Сначала ему необходимо избавиться от депрессии и укрепить общее состояние, а потом можно будет попробовать. Мне кажется, что вы можете помочь во многом. Поэтому я и поделился с вами. С тех пор как вы появились здесь, мне показалось, что Бруно стал гораздо веселее и жизнерадостней. Конечно, свою роль здесь сыграла и телеграмма о приезде дочери – Пирелли положил докторскую сумку в машину и спросил: – Вы живете здесь?

– Нет, я снимаю комнату в деревне.

Казалось, он испытал облегчение, узнав об этом.

– Я приеду в следующий вторник и надеюсь констатировать, что у моего пациента наступит дальнейшее улучшение.

Я смотрел вслед его удаляющейся машине.

Я упаковывал вещи, когда щелкнул замок и вошла Лаура. Она была бледна, и под глазами у нее выделялись темные круги.

– Я увидела свет и решила зайти к тебе, Дэвид.

– Твой сон чуть было не стал явью,– сказал я.– Впредь я буду верить снам.

– Он был не совсем явью.

– Да.

Лаура с безучастным видом подошла к окну.

– Ты напугал меня, Дэвид. Я решила, что ты уронишь его.

– Но такого намерения у меня не было.

– О чем это доктор Пирелли говорил с тобой?

– Он сказал мне, что с моей стороны было совсем неплохой идеей почитать Бруно Вазари.

– И все?

– Его также интересовало, кто я такой, кто нанял меня и где я ночую. Я сказал ему, что я снимаю комнату в деревне.

– И он не говорил о состоянии здоровья Бруно?

– Он считает, что, хотя Бруно очень подавлен, все же можно достичь прогресса, если пробудить у него интерес к жизни.

– Сможет ли он когда-нибудь ходить?

– Нет, ни при каких обстоятельствах.

Лаура облегченно вздохнула.

– Это точно?

– Да.

– А говорить он сможет?

Я вспомнил предостережения Пирелли.

– Этого он не сказал.

– Это было бы для меня очень плохо, Дэвид. Если бы Бруно смог написать новое завещание...

– Но почему он должен так поступить? Ведь ты его жена и имеешь право на часть его состояния.

– Он теперь ненавидит меня, Дэвид. Думаю, конечно, что это моя вина. Я ведь была к нему не очень добра, с тех пор как его постигло несчастье. Уход за больным – это не для меня.

Я ничего не возразил.

– За день до того несчастного случая мы с ним очень серьезно поссорились,– продолжала Лаура..– Он заявил мне, что собирается изменить завещание в пользу Валерии: две трети состояния завещать ей и только одну треть – мне. Затем произошла автомобильная катастрофа, и все осталось по-прежнему.

– Это меня не касается,– резко сказал я.

– Тебя, возможно, и нет, а меня касается. Если бы он сегодня вечером умер...

– Хватит! – крикнул я. Потом вскочил и подошел к Лауре.– Если ты не перестанешь, то лучше уйди!

– Не выгоняй меня, дорогой.– Она обняла меня за шею и прижалась ко мне.– Теперь, когда приедет Валерия, нам придется быть еще более осторожными. Несколько ночей до ее приезда, вероятно, будут последними, которые мы сможем провести вместе.

Притянув к себе, она поцеловала меня.

– Скажи, что ты меня любишь, Дэвид.

Ее близость загипнотизировала меня. Я осыпал ее поцелуями и прижал к себе так крепко, как будто боялся потерять.

– Минутку, дорогой, позволь мне снять платье, а то ты его сомнешь.

Она сбросила платье. Я поднял ее и отнес на кушетку. Когда же я склонился над Лаурой, она остановила меня.

– Дэвид, ты меня очень беспокоишь. Почему ты вдруг стал так хорошо относиться к Бруно?

– Хорошо относиться? И ты это решила только потому, что я почитал ему сегодня вслух?

– Да. Почему ты это сделал?

– Мне очень жаль его. Он так одинок, и мне захотелось немного развлечь его.

– Понимаю,– она испытующе посмотрела на меня.– Ты читал его завещание?

– Как тебе в голову могла прийти такая мысль?

– Я подумала, что ты мог случайно в моей комнате увидеть копию с него.

– Ты хочешь сказать, что я обыскивал твою комнату?

– Не ставь так вопрос, Дэвид. Возможно, что я где-то просто забыла копию.

– Ты никогда не сделала бы этого. Во всяком случае, я не видел завещания. Почему ты спросила меня об этом?

– Потому что в нем значишься и ты, Дэвид.

Вдруг я почувствовал себя запертым в ловушке.

– Не говори чепухи! Как же это возможно?

– Возможно. Ты относишься к обслуживающему персоналу, а Бруно завещал каждому из прислуги, кто будет находиться в доме в момент его смерти, определенную сумму денег.

– Сколько?

– Шестьсот пятьдесят тысяч, дорогой.

– Так много? – воскликнул я, пытаясь сохранить спокойствие, хотя мое сердце готово было разорваться в груди. Это была как раз та сумма, которая была необходима для приобретения паспорта.

– Значит, ты не собираешься уронить Бруно? К тому же удобная возможность теперь упущена. Второй раз такой может не представиться.

– Как ты можешь предлагать мне такое?! – воскликнул я, стирая капли пота со лба.

Шестьсот пятьдесят тысяч, без единой оговорки! Мне не понадобилось бы ни жениться на Лауре, ни брать у нее денег взаймы. Это была как раз та сумма, которая нужна мне, чтобы уехать из Италии.

Приподнявшись, Лаура обняла меня за плечи.

– А почему бы мне не говорить тебе о том, что я чувствую? Бруно для меня ничто, так же, как и для тебя. Мне действительно хотелось, чтобы ты сегодня уронил его. Тогда ты мог бы получить свои деньги и меня в придачу. А виноватой осталась бы сестра.

– Заткнись! – Грубо крикнул я, освобождаясь от ее объятий.

– Знаешь, Дэвид, а ведь ты говоришь так, как будто противишься искушению, боишься поддаться ему.

– Нет и нет! И никогда не рассчитывай на это!

– Тогда поговорим о чем-нибудь другом.

Снова склонившись над Лаурой, я вдруг почувствовал, как она замерла и вцепилась ногтями в мое плечо.

– Кто-то ходит снаружи,– прошептала она.

– Я ничего не слышу.

– Зато я слышу. Я уверена. Встань и взгляни, Дэвид.

Я подошел к окну. Осторожно выглянув, я ничего не увидел. Лаура тоже подошла и встала за моей спиной. Неожиданно я услышал тихий всплеск весел.

– Здесь рядом лодка,– прошептала Лаура.– Выйди, Дэвид, и посмотри. Возможно, тебе удастся увидеть ее, подойдя к плавательному бассейну.

– Может быть, это рыбак?

– Рыбаки никогда не подплывают к вилле. Прошу тебя, иди.

Я осторожно опустился по ступенькам к плавательному бассейну. Теперь мне довольно отчетливо был слышен плеск воды. Лодка быстро удалялась. Хотя она была еще близко, ее трудно было разглядеть.

Я повернулся к лодочному ангару и вдруг почувствовал что-то неладное. Я остановился как вкопанный. Здесь определенно был человек, куривший сигару. На траве остался дымящийся окурок.