Текст книги "Зеркальная игра (Сборник)"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Джеймс Хедли Чейз,Джон Кризи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

– Да нет же,– сказала улыбаясь Керри-Луиза.– Не надо так думать. Джина импульсивна, она принимает решения всегда в последний момент. Она, разумеется, не хотела доставить вам неприятности.

– Нет, хотела! Она сделала это нарочно... Чтобы унизить меня...

– Но, Эдгар...

– Вы не знаете и половины того, что происходит, миссис Серокольд. Но сейчас я не скажу ничего, кроме как «добрый вечер»!

Эдгар вышел, хлопнув дверью. Мисс Беллевер вздернула нос:

– Хорошенькие манеры!

– Он так чувствителен! – сказала Керри-Луиза.

Мильдрид Стрит положила свои спицы и кислым тоном сказала:

– Отвратительный парень! Вы неправильно поступаете, что терпите такое поведение.

Вилли Худ открыл рот впервые за этот вечер:

– Он тронутый, этот тип. Другого объяснения нет. Он просто совершенно ненормальный!

На следующее утро мисс Марпл постаралась избежать встречи с хозяйкой дома и направилась в сад. Она по опыту знала, что люди, которых мучают какие-либо сомнения и заботы, находят облегчение, доверившись незнакомцу, и даже иногда стараются найти такой случай. Она направилась на аллею, находящуюся на виду. Результат таких стратегических маневров не замедлил сказаться: не прошло и пяти минут, как появился сильно взволнованный Эдгар Лаусон. Она весело встретила его:

– Здравствуйте, мистер Лаусон. Представьте себе, я люблю сады. Садоводство – это почти единственное, что еще доступно такой старой бесполезной женщине, как я, не правда ли? А вы любите это? Конечно, вы об этом даже и не думаете, настолько вы заняты делами мистера Серокольда. У вас столько работы! И работы действительно важной! Впрочем, это должно быть очень интересно!

– О! Да, да!.. Это очень интересно!

– Вы, должно быть, сильно помогаете мистеру Се-рокольду?

Лицо молодого человека потемнело.

– Ничего не знаю. У меня нет никакого способа в этом убедиться. Надо было бы...

Мисс Марпл размышляла, глядя на него. Перед ней был жалкий и нескладный молодой человек, одетый в спортивную куртку; один из тех молодых людей, которых не замечаешь и быстро забываешь... Они стояли рядом со скамейкой, мисс Марпл села. Эдгар остался стоять перед ней с нахмуренными бровями.

– Я уверена, что мистер Серокольд полагается на вас во множестве вещей,– добродушно сказала мисс Марпл.

– Я ничего не знаю,– повторил Эдгар чистосердечно,– я ничего не знаю...– Он наморщил лоб и сел рядом с ней.– Я нахожусь в очень щекотливом положении.

– Правда?

Эдгар пристально смотрел перед собой.

– Все, что я вам рассказываю, строго конфиденциально.

– Само собой разумеется.

– Если бы я пользовался своими правами...

– Ну?

– Наконец-то, я могу это сказать... Дальше ведь это не пойдет, не правда ли?..

– Разумеется, не пойдет!

Она заметила, что он продолжает свой рассказ, даже не услышав ответа.

– Мой отец... На самом деле – мой отец важная персона...

На этот раз не надо было ничего говорить. Достаточно было только слушать.

– Это знает только один мистер Серокольд. Вы понимаете, если бы выплыла эта история, это могло бы повредить репутации моего отца.– Он повернулся к ней с улыбкой, очень грустной и гордой улыбкой.– Видите ли... Я сын Уинстона Черчилля.

– О, я понимаю! – сказала мисс Марпл.

Эдгар продолжал говорить, и все, что он произносил, можно было принять за реплики из какой-нибудь комедии.

– Были серьезные причины. Моя мать не была свободна. Ее муж был в сумасшедшем доме. Не могло быть и речи о разводе и о замужестве... По правде говоря, я их не порицаю,.. По крайней мере, мне так кажется... Мой отец всегда делал что мог, разумеется, тайно. И вот откуда трудности,– у него есть враги, которые также и против меня. Им удалось нас разлучить. Они следят за мной, они шпионят за мной, куда бы я ни пошел. Даже здесь я не чувствую себя в безопасности. Они и здесь действуют против меня, добиваясь того, чтобы все меня ненавидели. Мистер Серокольд говорит, что это неправда... Но он не знает... Иногда мне кажется...– Он замолчал и встал.– Вы, конечно, понимаете, что все это конфиденциально? Но если вы заметите, что за мной кто-то следит или, скорее, шпионит, вы сможете, возможно, сказать мне, кто это.

И он удалился. Корректный, трагичный, незначительный. Удивленная мисс Марпл провожала его глазами. Кто-то рядом заговорил и вывел ее из задумчивости.

– Ненормальный, совершенно ненормальный!

Руки в карманах, брови нахмурены. Вилли Худ смотрел на удалявшегося молодого человека.

– Во всяком случае,– сказал он,– мы находимся в смешном положении. Они все тронутые, все, сколько их здесь находится.

Мисс Марпл молчала, Вилли продолжал:

– Этот тип... Эдгар. Что вы о нем думаете? Он говорит, что его отец лорд Монтгомери. Это мне не кажется вероятным. Монти! После того, что я о нем знаю, меня бы это крайне удивило.

– Нет,– сказала мисс Марпл.– Это не кажется очень вероятным.

– Джине он рассказывал совсем другую историю, ерунду, вроде того что он наследник русского трона, сын одного из великих князей! Но, черт возьми! Этот тип не знает, значит, кто был его отец?

– Я думаю, что нет. И я думаю, что в этом-то и все дело,– спокойно сказала мисс Марпл.

Вилли опустился на скамейку рядом с ней и повторил то, что он сказал несколько мгновений назад:

– Они все тронутые.

– Вам не очень хороню в Стонегате?

– Мне? Хорошо? Я молод и силен, я хочу только работать. У меня немного денег, у Джины, как она мне говорила, то же самое. Мы собирались там, у меня, основать бензоколонку. Джина была согласна. Мы жили, как пара счастливых детей, без ума один от другого. Джина хотела поехать в Англию, чтобы увидеть свою бабушку, это казалось естественным, это ее страна, и я тоже хотел увидеть Англию, про которую она мне уши прожужжала. Тогда мы приехали погостить, по крайней мере, мне так казалось. Но все обернулось по-другому. Мы влипли в это глупое дело. Почему бы нам здесь не остаться? Почему бы нам не устроиться здесь насовсем? Нам повторяли это целыми днями. У меня будет здесь интересная работа, надо только выбрать! Хорошенькая работа! Я не хочу ее!.. Мне не нравится раздавать конфеты этим мальчишкам, которые все по сути своей гангстеры, и заставлять играть их в детские игры. Это не имеет смысла. У меня такое ощущение, что я в этом доме попал в паутину колоссального паука... А Джина... Я не понимаю, что с ней происходит... Это уже не та женщина, на которой я женился в Америке. Я не могу... Я уже больше не могу сказать ей ни слова, черт возьми!

– Я абсолютно с вами согласна,– ласково сказала мисс Марпл.

Вилли посмотрел на нее и быстро поднялся, извиняясь:

– Я смущен тем, что рассказал вам.

Мисс Марпл впервые увидела его улыбку. Улыбка была обворожительна и совершенно преображала неловкого и мрачного Вилли Худа в молодого человека и красивого, и трогательного.

– Мне нужно было высказаться. К несчастью, я попал на вас.

– Совсем нет, бедный мой мальчик!

– Вот кто-то идет, чтобы составить вам компанию,– сказал Вилли.– Эта дама не любит меня, и я ухожу. До скорого; свидания. Спасибо, что выслушали меня.

Он удалился крупными шагами, и мисс Марпл увидела Мильдрид, которая пересекала поляну, направляясь к ней-

– Я вижу, что этот отвратительный человек выбрал вас своей жертвой,– сказала миссис Стрит, немного задыхаясь и тяжело опускаясь на скамейку.– Какая трагедия – замужество Джины. И все из-за того, что она поехала в Америку. Я говорила тогда матери, что это смешно! Но она не могла быть благоразумной, когда дело касалось Джины. Этот ребенок всегда был страшно избалован, со всех точек зрения. Прежде всего, не было никакой необходимости заставлять ее покинуть Италию...

Казалось, она старалась найти нить для продолжения разговора. Мисс Марпл сказала ласково:

– Джина обворожительна.

– Только не по поведению! Только моя мать не замечает, как она держит себя со Стефаном Рестариком. Я нахожу это неблагодарным. Я понимаю, что замужество ее плачевно, но замужество есть замужество, и, уж коли ты на него согласилась, надо выполнять все требования. Наконец, она сама выбрала этого отвратительного парня!

– Так ли он отвратителен?

– О, дорогая тетя Джейн! Мне он кажется гангстером! И такой злобный, так плохо воспитан! Он еле открывает рот. Он груб, всегда кажется грязным...

– Я думаю, что в основном он несчастен,– просто сказала мисс Марпл.

– Я не вижу причин... Разумеется, не принимая во внимание поведение Джины. Все, что можно сделать приятного, ему делают все время! Левис предлагал ему не знаю сколько способов, которые позволили бы ему быть полезным, но он предпочитает влачить свое существование, не работая. Впрочем, жизнь здесь невыносимая... Да, другого слова нет. Левис думает только о своих правонарушителях, об этих противных мальчишках. Мать думает только о Левисе. Все, что делает Левис,– прекрасно. Видите, в каком состоянии этот сад? Ничего не подстрижено, не ухожено, везде сорняки! А дом?.. Прислуга небрежна. Я знаю, что в наши дни трудно иметь хорошую прислугу, но все-таки можно этого добиться. Это не значит, что нет денег. Просто никто об этом не заботится. Если бы это был мой дом...

Она больше ничего не сказала.

– Я боюсь,– произнесла мисс Марпл,– что вы все вынуждены признать, что обстоятельства изменились. Эти большие дома ставят неразрешимые задачи. С одной стороны, грустно, что все изменилось. А вы предпочитаете жить здесь, чем... в другом месте, где вы были бы хозяйкой?

Мильдрид Стрит покраснела.

– Но здесь я дома. Это мой настоящий дом. Это был дом моего отца. Здесь нельзя ничего изменить. Я имею право здесь находиться, если это мне нравится. А это мне нравится. Если бы только мать не была так равнодушна! Она не хочет купить мне приличную одежду. Это очень трудно для Джули.

– Я как раз хотела поговорить с вами о мисс Беллевер.

– Ее присутствие нас выручает. Она обожает мать. Уже в течение нескольких лет она около нее... Она стала работать у мамы еще во времена Джонни Рестарика, и я знаю, что она показала себя очень хорошо во время всей этой плачевной истории. Я не знаю, что мать делала бы без нее.

Миссис Стрит долго бы еще говорила об этом, если бы не появился Левис Серокольд, и она удовлетворилась тем, что добавила:

– Вот Левис. Как это странно! Он почти никогда не заходит в сад!

Мисс Марпл, которая начала радоваться успеху своей тактики, подумала, что как раз наоборот – ничего в этом нет странного.

Мистер Серокольд приближался к ней с таким видом, как будто он преследует единственную цель, что было для него характерно. Его мысли занимала только мисс Марпл, а Мильдрид он уже не видел.

– Я в отчаянии,– сказал он.– Я хотел бы провести вас по всему нашему строению и все вам показать. Каролина просила меня об этом, но, к сожалению, я вынужден поехать в Ливерпуль по делу того мальчика, который украл вещи на вокзале, где он работал. Я вернусь только послезавтра. Будет замечательно, если мы добьемся, чтобы его не преследовали.

Мильдрид встала, качая головой, закусив губу, и удалилась. Серокольд даже не заметил ее ухода. Он смотрел на мисс Марпл через толстые стекла очков.

– Видите ли, судьи почти всегда ошибаются. Арест совсем не соответствует данному случаю. Исправление путем обучения ремеслу – вот что надо. Но обучение конструктивное, какое они получают здесь.

– Мистер Серокольд,– решительно сказала мисс Марпл,– вы в самом деле спокойны насчет молодого Лаусона? Он совершенно нормален?

Выражение волнения появилось на лице Серокольда.

– Я не думаю, чтобы у него все повторилось. Что он вам сказал?

– Он сказал, что он сын Уинстона Черчилля...

– Конечно, конечно... Обычная история. Он незаконнорожденный ребенок, как вы, без сомнения, угадали. Бедняга! Он из очень скромной среды. Он напал на улице на человека, которого подозревал в шпионаже. Это типично. Доктор Маверик вам расскажет об этом. Его история мне известна с самого начала. Его мать принадлежала к бедной, но уважаемой семье из Плимута. Что касается отца, это был какой-то моряк, она даже не знала его имени... Ребенок вырос в трудных условиях. Он выдумал роман сначала о своем отце, потом о себе. Некоторое время тому назад он прогуливался в форме, украшенной орденами, на которые он не имел никакого права. Все это очень типично. Но Маверик надеется, что все может пройти, если мы будем оказывать ему доверие. Я поручил ему в доме некоторые ответственные дела, я старался дать ему понять, что успех человека зависит не от его рождения, а от его личных качеств. Он сделал заметные успехи. Он был так доволен! А теперь вы мне говорите!..– Он покачал головой.

– Но, мистер Серокольд, не может ли он стать опасным?

– Опасным? Я не думаю, что у него могут установить тенденцию к самоубийству.

– Я думаю не о самоубийстве. Он мне говорил о врагах, о преследованиях. Простите меня, но не кажется ли вам, что это очень опасный симптом?

– Я не думаю, что он дошел до точки, но я поговорю с Мавериком... Он нас очень обнадеживал... Очень обнадеживал...

Серокольд посмотрел на часы.

– Мне надо уйти, но прежде я представлю вам доктора Маверика, который проведет вас по всему заведению.

Они пересекли сад, прошли в боковую дверь и очутились перед оградой, ведущей в дом. Здание было из красных кирпичей – массивное и уродливое.

Доктор Маверик шел им навстречу. Серокольд оставил мисс Марпл с ним, и у нее создалось впечатление, что у доктора совсем ненормальный вид.

– Мисс... Э... О! Пардон!.. Марпл, мисс Марпл, я убежден, что все, что вы увидите, будет для вас невероятно интересно... Точнее сказать, основной принцип, при помощи которого мы разрешаем проблему... Мистер Серокольд человек глубочайшей интуиции, видящий очень далеко вперед. Мы имеем дело с медицинской проблемой. Это то, что мы должны довести до сведения людей, занимающихся законом.

После некоторого молчания он начал снова:

– Я хотел бы сначала познакомить вас с тем, как мы начинаем разрешение этой проблемы, с самого начала. Посмотрите!

Мисс Марпл подняла глаза туда, куда он указывал, и прочитала слова, которые были выгравированы камнями над входом: «Все, кто входит сюда, обретите надежду».

– Не правда ли, величественно? Не правда ли, и именно то, что требуется? Речь идет совсем не о том, чтобы наказывать этих бедных мальчишек, и не о том, чтобы их бранить! Возмездие!.. В основном думают только об этом. Мы как раз наоборот, мы хотим привить им чувство собственного достоинства.

– Таким парням, как Эдгар Лаусон? – спросила мисс Марпл.

– Очень интересный случай. Вы говорили с ним?

– Он говорил со мной,– сказала мисс Марпл и прибавила со смущенным видом:– Я спрашиваю себя, возможно... он немного сумасшедший?..

Доктор Маверик разразился смехом.

– Но, дорогая мадемуазель, мы все немного сумасшедшие,– сказал он, пропуская ее вперед.– Именно в этом секрет существования. Мы все немного сумасшедшие.

В общем, этот день был очень утомителен для мисс Марпл. От него у нее осталось такое впечатление, что энтузиазм может быть слишком утомителен. Она испытывала смутное недовольство собой. Ей не удалось составить себе представление о том, что происходит в Стонегате. Картины пережитого смешивались в ее воображении. Она была взволнована. И именно вокруг жалкой и печальной особы Эдгара Лаусона концентрировалось ее волнение. Но она напрасно старалась найти и не находила, что могло бы угрожать с этой стороны ее подруге.

Она видела, что в жизни Стонегата сталкиваются несчастья и надежды каждого, но еще раз убеждала себя, что это не опасно для Керри-Луизы.

На другое утро миссис Серокольд, с трудом передвигаясь, подошла к ней, села на скамейку рядом и спросила, о чем она думает. Мисс Марпл ответила без колебаний:

– О тебе, Керри-Луиза!

– Ну и что?

– Ответь мне чистосердечно... Занимает ли тебя здесь что-нибудь особенно?

Миссис Серокольд казалась удивленной. Она подняла на свою приятельницу голубые глаза, полные искренности.

– Меня? Но, Джейн, что же меня может занимать?

– Я не знаю, дорогая, но у тебя, как и у всех, должны быть собственные заботы. Ты хорошо понимаешь, что я хочу сказать.

Керри-Луиза колебалась один момент.

– Да нет, Джейн, у меня нет забот, это в основном относится все к Джули, она принимает все заботы обо мне на себя, как о ребенке, не способном ни к чему. Для меня она сделает все что угодно. Временами мне бывает даже стыдно. В самом деле, Джейн, иногда я думаю, что Джули не поколебалась бы убить кого-нибудь ради меня. Говорить так отвратительно, не правда ли?

– Она, безусловно, очень преданна,– сказала мире Марпл.

Миссис Серокольд рассмеялась серебристым смехом.

– И как она возмущается! Она считает, что все наши мальчики преступники, не стоящие того, чтобы ими занимались. Она убеждена, что имение плохое и сырое для моих ревматизмов и что я должна поехать в Египет или в какой-нибудь другой жаркий климат.

– Твой ревматизм заставляет тебя очень страдать?

– Это особенно осложнилось с некоторого времени. Я с трудом хожу. У меня отвратительная ломота в ногах... Да что ты хочешь? В конце концов, с возрастом приходят неприятности,– заключила она, глядя на свою приятельницу с улыбкой.

Мисс Беллевер появилась в одной из дверей и бегом направилась к скамейке, на которой устроились дамы.

– Телеграмма, Кара! Только что передали ее по телефону: «Приеду после обеда. Христиан Гульдбрандсен».

– Христиан? Я не подозревала, что он в Англии!

– Вы, конечно, хотите приготовить ему комнату, выходящую в дубовую рощу?

– Да, конечно, Джули! Ему не надо будет подниматься по лестнице, и он очень любит комнаты, выходящие на террасы.

Мисс Беллевер кивнула головой и повернулась к дому.

– Христиан – мой пасынок. Старший сын Эрика. На самом деле он только на два года старше меня. Он живет в Америке. Он был одним из главных основателей нашего заведения. Как обидно, что Левиса не будет! Христиан редко проводит здесь больше ночи. Он очень занят!

* * *

Христиан Гульдбрандсен прибыл днем перед чаем. Это был высокого роста человек, с тяжелыми чертами лица, говорил он методично и медленно. Встретившись с миссис Серокольд, он обнаружил горячую к ней привязанность.

– Как поживает моя маленькая Керри-Луиза? – спросил он, улыбаясь.– Вы не постарели ни на один день, дорогой друг! Ни на один!

Кто-то потянул его за рукав.

– Христиан!

Он обернулся.

– А, Мильдрид! Как поживаешь?

– С некоторых пор совсем неважно.

– Это очень досадно... Очень досадно!

Христиан Гульдбрандсен и его сводная сестра были очень похожи друг на друга. Между ними была разница около тридцати лет, их легко можно было принять за отца и дочь. Мильдрид, казалось, была счастлива оттого, что он приехал. Она порозовела и весело болтала. Много раз в течение дня она повторяла: «мой брат», «мой брат Христиан», «мой брат мистер Гульдбрандсен».

– А как поживает маленькая Джина? – спросил Гульдбрандсен, повернувшись к молодой женщине.– Так ты со своим мужем еще здесь?

– Да, мы совершенно устроились. Правда, Вилли?

– Это так кажется,– объявил Вилли. Как всегда, у него был обиженный вид.

Быстрого взгляда маленьких глаз было достаточно для того, чтобы Гульдбрандсен мог оценить молодого человека.

– Ну, вот и я снова вместе со своей семьей.– Он говорил веселым тоном, но у мисс Марпл было впечатление, что его хорошее настроение деланное и совершенно не соответствует его состоянию. Он покусывал губы, и было видно, что он очень озабочен. Когда его представили мисс Марпл, он очень внимательно ее осмотрел, сак будто хотел понять цену этого нового человека.

– Мы не подозревали, что вы в Англии, Христиан,– жазала миссис Серокольд.

– Естественно. Я приехал неожиданно.

– Я очень огорчена, что нет Левиса. Сколько времени вы можете побыть у нас?

– Я собирался уехать завтра. Когда должен приехать ваш муж?

– Завтра после обеда или вечером.

– Значит, мне придется провести две ночи в Сто-негате.

– Если бы нас предупредили...

– Моя маленькая Керри-Луиза, я решился в последний момент.

– Вы дождетесь Левиса?

– Да, необходимо, чтобы я с ним увиделся.

Мисс Беллевер сказала мисс Марпл:

– Мистер Гульдбрандсен и мистер Серокольд оба являются администраторами заведения. Два других администратора – епископ Крамер и мистер Жильфуа.

Было такое впечатление, что Христиан Гульдбрандсен приехал в Стонегат по вопросу, касающемуся заведения. Мисс Беллевер и другие были в этом убеждены. Однако мисс Марпл сомневалась.

Несколько раз она заметила, что Христиан смотрел внимательно и с тоской на Керри-Луизу, и это очень интриговало подругу. Когда его взгляд переходил на других, казалось, что он рассматривает всех странно критическим взглядом. После чая мисс Марпл тактично удалилась и пошла со своим вязанием в библиотеку. Каково же было ее удивление, когда Христиан Гульдбрандсен вошел туда и сел рядом с ней.

– Мне кажется, что вы очень старый друг нашей Керри-Луизы? – спросил он.

– Мы были вместе в монастыре, в пансионе, в Италии. С тех пор прошло много лет, мистер Гульдбрандсен.

– В самом деле? И вы очень к ней привязаны?

– Да, очень,– сказала горячо мисс Марпл.

– Мне кажется, что ее любят все. Да я даже в этом убежден. И это естественно, потому что это очаровательная женщина. Когда она была замужем за моим отцом, братья и я, мы ее очень нежно любили. Она была нам дорогой сестрой, а отцу великолепной супругой. Она абсолютно прониклась идеями отца и всегда благополучие другого ставила выше своего.

– Идеалистка,– сказала мисс Марпл,– она всегда была такой.

– Идеалистка? Да, да, именно. И поэтому, возможно, она не отдает себе отчет в том, что в мире существует много зла.

Лицо Гульдбрандсена было очень серьезно, мисс Марпл смотрела на него с удивлением.

– А ее здоровье? Скажите мне о ее здоровье.

Это была новая неожиданность для мисс Марпл.

– Мне кажется, что оно в порядке... Кроме ревматизма... или полиартрита.

– Ревматизм? А! Да. А сердце? Сердце у нее здоровое?

– Да. По крайней мере, насколько мне это известно,– отвечала мисс Марпл, все больше и больше удивляясь.– Но я ее увидела только вчера, после многих лет перерыва. Если вы хотите точно знать о состоянии ее здоровья, вам лучше поговорить с кем-нибудь из семьи, например, с мисс Беллевер.

– С мисс Беллевер?.. Да. С мисс Беллевер или с Мильдрид.

– Или с Мильдрид, в самом деле.

Мисс Марпл была смущена. Христиан пристально смотрел на нее.

– Вам кажется, что между матерью и дочерью нет особой симпатии?

– Да, я так думаю.

– Я тоже. Это досадно... Единственный ребенок. В конце концов это так. А вы верите, что мисс Беллевер к ней в самом деле привязана?

– Я так думаю.

Христиан нахмурил брови. И сказал скорее себе, чем мисс Марпл:

– Есть еще Джина... Она очень молода. Я не знаю, что делать.

Он замолчал, затем сказал:

– Иногда очень трудно решить, как лучше поступить. Я хотел бы это знать. Я хотел бы отодвинуть от Керри-Луизы, от женщины, которая мне очень дорога, всяческие страдания и огорчения. Но это не просто... Совсем не просто.

В этот момент вошла миссис Стрит.

– А, вот ты где, Христиан! Мы все думали, куда ты делся? Доктор Маверик спрашивает, не желаешь ли ты с ним что-нибудь осмотреть?

– Маверик? Это тот молодой доктор, который недавно прибыл? Нет-нет, я подожду возвращения Левиса.

– Он в рабочем кабинете Левиса. Мне передать ему твой ответ?

– Нет. Я сам скажу ему одно слово.

Гульдбрандсен быстро вышел. Мильдрид удивленно посмотрела ему вслед и повернулась к мисс Марпл:

– Что-то не так. Христиан не такой, как всегда. Он вам ничего не сказал?

– Он только беспокоился о здоровье вашей матери.

– О здоровье? Почему, черт возьми, он с вами говорил об этом?

Тон, которым говорила Мильдрид, был очень неприятен, и ее жирное лицо стало красным.

– Я не знаю.

– Здоровье моей матери превосходно. Даже лучше, чем у всех женщин ее возраста... Во всяком случае, лучше, чем мое.

Она секунду помолчала и добавила:

– Я надеюсь, что вы это ему сказали?

– Я не могла этого сделать. Он спрашивал, в каком состоянии у нее сердце..,

– Сердце?

– Да.

– Но у мамы с сердцем все в порядке.

– Я счастлива это слышать от вас, мой дорогой друг.

– Почему это у Христиана такие необычайные мысли?

– Я ничего об этом не знаю,– ответила мисс Марпл.

Следующий день прошел без происшествий, но у мисс Марпл было такое ощущение, что атмосфера сгущается. Христиан Гульдбрандсен утром с доктором Мавериком посетил заведение и проверил результаты применяемого метода. В начале полудня Джина увезла его в автомобиле на прогулку, и мисс Марпл заметила, что по возвращении он упросил мисс Беллевер показать ему что-то в саду. Мисс Марпл казалось, что ее захватило воображение. Единственное происшествие, нарушившее течение дня, произошло к четырем часам. Она сложила свое вязание и пошла в сад, чтобы немного погулять перед чаем. Огибая куст рододендрона, она очутилась нос к носу с Эдгаром Лаусоном, который чуть ее не сшиб. Он быстро ходил по аллее и разговаривал сам с собой.

– Прошу прощения.– быстро сказал он.

Мисс Марпл была поражена его остановившимся взглядом.

– Вы себя плохо чувствуете, мистер Лаусон?

– А как я могу чувствовать себя хорошо? Мне нанесли удар, ужасный удар...

– Удар? Каким образом?

Молодой человек огляделся с таким странным видом, что мисс Марпл почувствовала некоторую неловкость. Он посмотрел на нее.

– Говорил ли я вам?.. Я спрашиваю себя... Да, я спрашиваю себя... За мной только что шпионили...

Мисс Марпл больше не колебалась. Она решительно взяла его под руку и сказала:

– Поговорим в этой аллее. Вы видите, что здесь нет ни деревьев, ни кустов, никто нас не услышит.

– Да, вы правы.– Он вздохнул, опустил голову и почти шепотом сказал: – Я сделал открытие... Отвратительное открытие.

– Какое открытие?

Молодой человек начал дрожать с головы до ног. Он почти плакал.

– Кому доверять... В кого верить!.. И все это ложь! Только ложь! Ложь, придуманная для того, чтобы помешать открыть правду. Я не могу вынести этой мысли. Это слишком жестоко. Видите ли, этот человек... Я верил только в него... А теперь я заметил, что именно он причина всего! Это он мой враг, он заставляет за мной шпионить! Но это ему не сойдет с рук. Я ему все скажу. Я ему скажу, что я в курсе всех его махинаций.

– О ком вы говорите? – спросила мисс Марпл.

Эдгар Лаусон выпрямился во весь рост. Он мог бы показаться важным, но он был только смешным.

– Я говорю о моем отце.

– Лорде Монтгомери или лорде Уинстоне Черчилле?

Эдгар Лаусон бросил на нее пронзительный взгляд.

– Меня заставляли в это верить, чтобы помешать мне угадать правду. Но теперь я знаю ее. У меня есть друг, настоящий друг, который меня не обманывает. Он дал мне понять, до какой степени меня запутали. Мой отец будет вынужден считаться со мной. Я ему покажу, что я знаю правду. Его ложь я брошу ему в лицо! Вы увидите, что он ответит!

Вдруг Эдгар бросился бежать со всех ног и исчез в парке. Мисс Марпл медленно отправилась к дому. У нее стало серьезное выражение лица. «Мы все немного сумасшедшие, дорогая мадемуазель»,– сказал доктор Маверик. Ей казалось, что этого утверждения в случае с Эдгаром недостаточно.

* * *

Левис Серокольд вернулся в 6 часов 30 минут. Он остановил свою машину перед оградой и пешком пошел домой через парк. Мисс Марпл видела из своего окна, как Христиан Гульдбрандсен пошел ему навстречу и оба мужчины, пожав друг другу руки, стали ходить взад и вперед по террасе.

Мисс Марпл привезла в Стонегат свой бинокль, чтобы наблюдать за птицами. Она пошла за ним... Ей показалось, что пара каких-то красивых птиц порхала вокруг деревьев вдали. Как только она поднесла к глазам бинокль, далекие детали вошли в поле зрения. И прежде всего оба мужчины. Она заметила, что они оба казались взволнованными. Она немножко наклонилась вперед и поймала нить их разговора. Если бы кто-нибудь из них обернулся, он решил бы, что внимание этой страстной любительницы птиц обращено на предмет, не имеющий к ним никакого отношения.

– ...Как скрыть от Керри-Луизы это открытие? – говорил Гульдбрандсен, когда они проходили под окном. Серокольд сказал:

– Если бы можно было от нее это утаить. Прежде всего надо думать о ней.

Некоторые обрывки фраз доходили до слушательницы:

– ...Очень серьезно...

– ...Несправедливо...

– ...Очень большая ответственность...

– ...Может быть, нам надо узнать еще чье-нибудь мнение?

Наконец она услышала, как Христиан Гульдбрандсен сказал:

– Становится свежо, вернемся.

Мисс Марпл отошла от окна очень разочарованная. То, что она услышала, было слишком отрывочно и не давало ей возможности восстановить все целиком, но это подтверждало неясные предчувствия, которые в ней росли и о которых ей говорила Рут Ван Рейдок. Что бы ни угрожало Стонегату, это было направлено на Керри-Луизу.

Некоторая неловкость царила в этот вечер за обедом. Гульдбрандсен так же, как и Левис, был погружен в свои мысли. Вилли Худ был больше, чем всегда, мрачен, даже Джина и Стефан не разговаривали между собой. Только доктор Маверик поддерживал разговор, продолжая бесконечную техническую беседу с Бомгартеном. После обеда все пошли в холл. Гульбрандсен извинился, сказав, что ему срочно надо написать очень важное письмо.

– В вашей комнате есть все, что вам необходимо? – спросила Керри-Луиза.

– Да, да, абсолютно все. У меня не было пишущей машинки, но сейчас мне ее принесли. Мисс Беллевер так внимательна и предупредительна, как только можно желать!

Он вышел в левую дверь, которая выходила в маленький вестибюль, оттуда начиналась главная лестница. Вестибюль продолжался коридором, переходящим в его апартаменты – в комнату и ванную.

– Что, Джина сегодня не идет в театр? – спросила Керри-Луиза, когда Христиан вышел. Молодая женщина отрицательно покачала головой и села у окна, выходяще-го на подъезд и на дорогу. Стефан направился к пианино. Он сел и начал играть под сурдинку маленькую странную и меланхолическую арию. Оба терапевта и доктор Маверик ушли. Вилли повернул выключатель настольной лампы, послышался треск, и почти весь свет в холле погас. Вилли заворчал:

– Этот проклятый выключатель! Я пойду сменю пробку.

Видя, что он удаляется, Керри-Луиза пробормотала:

– Вилли так неловко обращается со всеми электрическими приборами... Вы помните, как он починил тосi ер?

– Это все, на что он способен,– объявила Мильдрид Стрит и прибавила: – Мама, вы пили лекарство?

Мисс Беллевер казалась недовольной.

– Признаюсь, что я совсем об этом забыла,– сказала она и бросилась в столовую, откуда сейчас же вынесла стаканчик, содержащий розовую жидкость. Керри-Луиза улыбнулась и покорно протянула руку.

– Отвратительный наркотик! Мне никогда не дадут о нем забыть! – сказала она с гримасой.

– Ты не должна его пить сегодня вечером, дорогая,– вмешался неожиданно Левис.– Я не уверен, что оно тебе помогает.