Текст книги "ГУЛАГ (Главное управление лагерей), 1917-1960"

Автор книги: А. Кокурин

Соавторы: Н. Петров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 77 страниц)

ГУЛАГ
(Главное управление лагерей)
1917–1960

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФОНД «ДЕМОКРАТИЯ»

РОССИЯ. XX ВЕК ДОКУМЕНТЫ

ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ АКАДЕМИКА А.Н.ЯКОВЛЕВА

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ:

А.Н. Яковлев (председатель), Г.А. Арбатов, Е.Т. Гайдар, В.П. Козлов, В.А. Мартынов, С.В. Мироненко, В.П. Наумов, В.Ф. Петровский, Е.М. Примаков, Э.С. Радзинский, А.Н. Сахаров, Г.Н. Севостьянов, Н.Г. Томилина, С.А. Филатов, А.О. Чубарьян, В.Н. Шостаковский

ГУЛАГ (Главное управление лагерей)

1917–1960

СОСТАВИТЕЛИ: А. И. Кокурин и Н.В. Петров

Научный редактор В.Н. Шостаковский

Международный Фонд «Демократия» (Фонд Александра Н. Яковлева) выражает признательность Институту «Открытое общество» (Фонд Сороса) за поддержку издания книг серии «Россия. XX век».

Сборник документов, составленный по хроникально-тематическому принципу, дает представление о возникновении и развитии в СССР репрессивной системы и ее центрального аппарата – Главного управления лагерей. Публикуются документы ВЦИК, ЦИК СССР, СНК-СМ СССР, регламентирующие деятельность ИТЛ, а также документы ОГПУ-НКВД-МВД и МЮ СССР, отражающие организационную структуру, статистические данные, режим и производственную деятельность всех исправительно-трудовых учреждений страны. Основная часть представленных документов была прежде недоступна исследователям.

© Международный Фонд «ДЕМОКРАТИЯ» (Фонд Александра Н. Яковлева), 2000

© А.И. Кокурин, Н.В. Петров, составление, введение, 2000

ВВЕДЕНИЕ

Попытки осмысления советского прошлого неизбежно ставят перед историками ряд вопросов, связанных с организацией и функционированием системы репрессий и подавления. Массовые аресты и расстрелы, постоянная борьба с любыми формами инакомыслия и проявлений свободного духа были неотъемлемой чертой советского режима. Инструментами для проведения этой государственной политики, наряду с зависимыми от правящей коммунистической партии и до предела политизированными органами прокуратуры и суда, являлись и специальные карательные организации. К ним прежде всего относится советская тюремно-лагерная система, возникшая как неизбежное следствие расширяющегося террора.

На рубеже 30-х годов эта система получила организационное и структурное оформление именно в ведомстве государственной безопасности – ОГПУ. Многие принципы советской пенитенциарной системы вырабатывались еще в условиях первых лет советской власти, когда действовали Чрезвычайные Комиссии. Так, постепенно вошло в правило преимущественное содержание заключенных не в тюремных, а в лагерных условиях, то есть в удалении от городов, а также их непременная обязанность трудиться. Эти принципы, к сожалению, оказались слишком живучими и действуют до сих пор.

Разумеется, основой основ советской карательной политики был так называемый «классовый подход». Наиболее отчетливо это прозвучало в известном приказе председателя ВЧК Ф.Э.Дзержинского от 8 января 1921 г., где сформулирован лозунг: «Тюрьма для буржуазии, товарищеское воздействие для рабочих и крестьян». По мысли Дзержинского, провинившихся рабочих и крестьян следовало рассматривать «не как классовых наших врагов», а отсюда выпекала необходимость соблюдать по отношению к ним и посещающим их родственникам «возможно большую доступность и вежливость». В то же время приказ предписывал «в целях оттенения отличия рабочего и крестьянина от враждебной нам по классу буржуазии – в отношении последних репрессию усилить». Разумеется, подчеркивалась и недопустимость применения досрочного освобождения к «буржуазии». Четко прозвучала в приказе и другая мысль – о необходимости изоляции в местах заключения «буржуазии от арестованных рабочих и крестьян». А пункт пятый приказа гласил: «Создать для буржуазии особые концентрационные лагери».

С годами эти принципы несколько трансформировались. Исчезла буржуазия, но установка Дзержинского оставалась в силе, только теперь уже по отношению ко всем тем, кого обвинили и осудили по политическим статьям Уголовного кодекса за так называемые «контрреволюционные преступления». И по-прежнему существенно различались условия содержания осужденных по политическим статьям и осужденных за уголовные и бытовые преступления.

Таким образом, складывалась система, при которой параллельно существовали места заключения для политических противников советского режима и обычных уголовных преступников. Причем первыми занимались органы государственной безопасности ВЧК-ОГПУ, уже в начале 20-х обустроив для их содержания так называемые «политизоляторы». Сюда же можно отнести и историю возникновения лагеря на Соловках, когда в декабре 1923 г. Управление Северных лагерей принудительных работ и его подразделения из Архангельска, Холмогор и Пертоминска были переведены на Соловецкие острова. Что касается содержания уголовных преступников, то ими первоначально занимался Наркомат юстиции. Уже в 1918 г. Наркоматом юстиции были выработаны два основных принципа тюремной политики: полная самоокупаемость мест заключения, когда доходы от труда осужденных должны были превышать расходы на их содержание, и полное перевоспитание заключенных. Исходя из этого, становилось понятно, что новая власть, во-первых, не способна делать денежные затраты на строительство новых тюрем и, во-вторых, полагает возможным действительное перевоспитание осужденных. В последнем представлении немало было революционного произвола. Появившийся позднее термин «перековка», означавший реальное трудовое перевоспитание закоренелых уголовников на ударных стройках, стал необычайно популярным в годы зарождения ГУЛАГа.

И хотя лагеря принудительных работ (концентрационные лагеря), возникшие уже в 1919 г., формально принадлежали НКВД РСФСР, фактически ими руководили чекисты. Да и сам председатель ВЧК Дзержинский одновременно являлся наркомом внутренних дел. В 1922 г. в ведение вновь организованного Главного управления мест заключения НКВД РСФСР были переданы и тюремные учреждения Наркомата юстиции. В этой системе исправительно-трудовые учреждения просуществовали в РСФСР и в других союзных республиках до декабря 1930 г. Позднее, после ликвидации республиканских НКВД вся работа по содержанию и трудовому использованию уголовных заключенных, осужденных на срок менее 3-х лет, вновь перешла в ведение Наркомата юстиции. И лишь в октябре 1934 г. после образования союзного Наркомата внутренних дел, поглотившего ОГПУ, места заключения системы Наркомата юстиции влились в значительно окрепший к тому времени ГУЛАГ.

Нетрудно заметить, что планы форсированной индустриализации экономики страны и коллективизации сельского хозяйства к концу 20 – началу 30-х годов стали полностью определять направленность репрессивной политики и дали мощный импульс для реализации идеи широкого использования труда заключенных. Одним из проявлений этого исторического этапа, именуемого советской пропагандой «периодом наступления социализма по всему фронту», стала неизбежная территориальная экспансия, выразившаяся в поставленной перед ОГПУ задаче колонизации малонаселенных и экономически неразвитых районов СССР. Об этом говорилось в Постановлении СНК СССР от 11 июля 1929 г., когда было принято решение передавать в руки ОГПУ всех осужденных к лишению свободы на срок от 3-х лет и выше. А в ведении НКВД республик (с декабря 1930 г. перешли в соответствующие наркоматы юстиции) оставались осужденные на сроки менее 3-х лет и осужденные к принудительным работам без содержания под стражей.

Созданное в апреле 1930 г. Управление исправительно-трудовых лагерей (УЛАГ) ОГПУ быстро развивалось и уже с 1 октября 1930 г. получило статус Главного управления. С этих пор аббревиатура ГУЛАГ стала символом бесправия, рабского труда и произвола. И действительно, на протяжении последующих лет ГУЛАГ принимал в свои недра все новые и новые жертвы репрессий. Многочисленные армии арестованных, в качестве почти бесплатной рабочей силы, направлялись на стройки, рытье каналов, добычу полезных ископаемых, обеспечивая таким образом амбициозные народнохозяйственные планы СССР. В советское время использование подневольного труда заключенных стало реальным фактором экономического развития страны.

Так, постепенно, разрасталась система, которой Александр Солженицын дал образное имя «Архипелаг ГУЛАГ». И не было в годы сталинизма ни одного региона страны и ни одной отрасли промышленности, где бы не пустил свои ростки и не имел бы своих ответвлений ГУЛАГ. На протяжении 20-50-х годов заключенные строили каналы, шоссейные и железные дороги, аэродромы, хранилища для неприкосновенного запаса зерна (хлебогородки), оборонительные сооружения, объекты атомной промышленности, объекты противовоздушной обороны вокруг Москвы (система «Беркут»), горно-металлургические предприятия. Они были заняты в лесной и добывающей промышленности (на добыче угля, нефти, слюды, асбеста, урана, золота, олова, железа и других полезных ископаемых). Труд советских заключенных использовался даже на территории других стран. Так была построена железная дорога Наушки – Улан-Батор (строительство № 505). Среди объектов, построенных руками заключенные числятся наряду с каналами Москва – Волга, Беломоро-Балтийским и Волго-Донским и такие объекты, как здание Московского государственного университета, высотное здание на Котельнической набережной в Москве и, кстати, даже здание, где сейчас находится Государственный архив Российской Федерации, хранящий основную часть документации ГУЛАГа.

К 1930 г. относится появление еще одной категории наказанных советской властью – спецпереселенцев. В результате массовой кампании коллективизации и раскулачивания, проведенной в селах и деревнях, число выселенных к 1933 г. почти вдвое превысило количество находящихся в тот момент заключенных в исправительно-трудовых лагерях ОГПУ. В связи с этим в феврале 1933 г. было разработано предложение о переименовании ГУЛАГа в Главное управление трудовыми поселениями (ГУТС) ОГПУ. Однако этого не случилось, и ГУЛАГ, имевший большие перспективы дальнейшего развития, остался при своем названии.

В дальнейшем в ходе Второй мировой войны число спецпереселенцев пополнили выселенные поляки, эстонцы, латыши, литовцы, немцы, калмыки, чеченцы, ингуши, крымские татары, балкарцы, карачаевцы и др. И после окончания войны акции по выселению продолжались. Теперь они касались и русских, перешедших служить в немецкие военные формирования, и членов семей бойцов национального сопротивления в республиках Прибалтики, в западных областях Украины и Белоруссии, многих других категорий граждан. На 1 января 1953 г. количество спецпереселенцев превысило число заключенных в лагерях и составляло 2,7 миллиона человек. 9 октября 1951 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР спецпереселенцам – немцам, чеченцам, калмыкам, ингушам, балкарцам, карачаевцам, грекам и крымским татарам был определен статус переселенных «навечно». Теперь у них не было никакого шанса вернуться назад. Но не вечен был сам Сталин, и после его смерти ограничения в правах были сняты в 1954 г. сначала с выселенных в ходе раскулачивания, а затем постепенно и с остальных категорий спецпереселенцев.

Особо следует сказать и о законах, официально регламентировавших деятельность советской пенитенциарной системы. В первом Исправительно-трудовом кодексе РСФСР, принятом 16 октября 1924 г., говорилось только о домах заключения, исправительно-трудовых домах, трудовых колониях (сельскохозяйственных, ремесленных и фабричных), переходных исправительно-трудовых домах и, наконец, об изоляторах специального назначения (для изоляции социально опасных заключенных). При этом ясно не говорилось, идет ли в последнем случае речь о системе политических изоляторов, числящихся по ведомству ОГПУ. Сами же нормативные документы о местах заключения ОГПУ, как правило, официально не публиковались, хотя и утверждались постановлениями СНК СССР. В принятом 1 августа 1933 г. новом Исправительно-трудовом кодексе РСФСР и действовавшем вплоть до 1971 г. (пока не был принят новый кодекс) также не было ни слова о системе лагерей ОГПУ. Кодекс лишь описывал, так сказать, легальную систему НКЮ и по вполне понятным причинам не касался такой деликатной сферы, как система мест заключения ОГПУ, в существовании которой никто и не сомневался. Определенным образом возник, а в дальнейшем расширился, разрыв между официальным законодательством и реальной практикой, оставляя широкое поле для произвола. Нельзя сказать, что деятельность лагерей и политизоляторов системы ОГПУ – НКВД никак не регламентировалась. Существовали различные подзаконные акты: приказы и циркуляры ВЧК – ОГПУ, но они были секретными. Таким образом, получалось, что официально всего этого как бы и не существовало.

Как наследие периода романтического увлечения «перековкой» следует рассматривать и такой аспект советской исправительно-трудовой политики, как досрочное освобождение. Разработанная в недрах ГУЛАГа система зачетов рабочих дней, когда при перевыполнении заключенным дневных заданий в 23 раза он имел шанс при сроке в 10 лет выйти на волю много раньше, была призвана для широкого внедрения стахановских методов и «социалистического соревнования» в лагерях. Но коммунистической идиллии трудового перевоспитания не получилось. Конечно, перспектива быстрого выхода на свободу в значительной степени могла стимулировать ударный труд, но в еще большей степени она вызывала к жизни приписки и обман, составившие в целом систему, получившую название туфты. По инициативе Сталина 15 июня 1939 г. досрочное освобождение заключенных и зачеты рабочих дней были прекращены. Однако впоследствии элементы подобного стимулирования возвратились. Правила о досрочном освобождении перевыполняющих нормы заключенных сначала были введены для строек, имевших статус ударных, а уже затем внедрены и более широко. При всех прочих недостатках зачеты рабочих дней и, как результат, досрочное освобождение, были единственным для заключенного стимулом более или менее хорошо трудиться, и власти это понимали.

В предвоенный период и в особенности в ходе массовых репрессий 1937–1938 гг. наблюдается взрывной рост количества Управлений ИТЛ на местах. Все большее число новых строительств поручается теперь системе НКВД В результате из аппарата ГУЛАГа уже в 1940 г. наряду с уже существовавшим Главным управлением строительства на Дальнем Севере (ГУСДС, с 1938 в структуре НКВД) были выделены самостоятельные производственные главки, использовавшие труд заключенных: Главное управление гидротехнического строительства (Главгидрострой) и Главное управление лагерей железнодорожного строительства (ГУЛЖДС). Оба главка пополнили структуру центрального аппарата НКВД СССР. В феврале 1941 г., после выделения из НКВД, органов государственной безопасности в самостоятельный наркомат, число производственных главков снова возросло. Этот статус получили подразделения, ведавшие аэродромным строительством (ГУАС), промышленным строительством (Главпромстрой), строительством горно-металлургических предприятий (ГУЛГМП).

Начало войны внесло существенные коррективы в производственные планы НКВД. Ряд строительств был остановлен, а обеспечивающие их рабочей силой управления исправительно-трудовых лагерей расформированы. Рост системы исправительно-трудовых лагерей вновь начался лишь после окончания войны.

Вместе с тем во время войны появились и новые виды мест заключения. Так, в конце 1941 г. была организована сеть спецлагерей, получивших в 1944 г. название проверочно-фильтрационных лагерей (ПФЛ), – лиц, проходящих проверку после пребывания на оккупированной немцами территории.

Значительно выросла, особенно после Сталинградской битвы, сеть лагерей для военнопленных. Еще в сентябре 1939 г. были организованы такие лагеря для военнопленных поляков, а в структуре центрального аппарата НКВД появилось новое Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ). С января 1945 г. это управление получило статус главка (ГУПВИ), и количество военнопленных в его ведении (около 3 миллионов человек) значительно превышало общее количество заключенных системы ГУЛАГа.

Военнопленные и интернированные, как и узники проверочно-фильтрационных лагерей, составляли незаменимый ресурс рабочей силы для производственных программ НКВД. Большая часть ПФЛ и лагерей для военнопленных и интернированных обустраивалась в привязке к конкретным предприятиям или объектам, занятым разработкой недр.

Война внесла и некоторые новации в содержание заключенных определенных категорий. Так, в 1943 г. для осужденных за сотрудничество с немецкими оккупационными властями и карательную деятельность при немцах была введена каторга как мера наказания и организованы каторжные отделения при Воркутинском, Норильском, Северо-Восточном лагерях и при Карагандинском лагере (для больных и нетрудоспособных). Каторжные условия подразумевали использование заключенных на тяжелых работах, увеличение времени работы на один час по сравнению с другими лагерями, общее ужесточение режима и обязательное ношение личного номера, нашитого на верхнюю одежду заключенного. Последнее явно было позаимствовано из практики нацистских концлагерей.

В 1948 г. были организованы Особые лагеря для содержания «особо опасных заключенных. К этой категории относились осужденные за шпионаж, диверсии, террор, участие в оппозиционных политических партиях и группах (меньшевики, эсеры, троцкисты, правые и т. п.), а также лица, осужденные по подобным обвинениям в период 1937–1938 гг. и успевшие выйти на свободу (согласно принятым в 1948 г. новым сталинским установкам их следовало направлять вновь в заключение). Всего в 1948–1952 гг. было организовано 12 Особых лагерей. И каторжные отделения, и Особые лагеря были ликвидированы лишь после смерти Сталина.

Послевоенные строительные программы были столь обширны, что одних обитателей исправительно-трудовых лагерей для их реализации не хватало. На возводимых под руководством МВД объектах будущей атомной промышленности, строительстве различных комбинатов и заводов, шоссейных и железных дорог, добыче ископаемых трудились наряду с заключенными и мобилизованные и интернированные немцы, военнопленные, спецпереселенцы, бойцы военно-строительных батальонов, да и просто вольнонаемные рабочие.

При этом не был забыт и детский труд, который также широко использовался. Воспитанники детских трудовых колоний, в основном изготовлявшие на подсобных производствах предметы ширпотреба, в возрасте от 12 до 16 лет обязаны были трудиться по 4 часа в день, и 4 часа для них отводились на учебу. Для подростков в возрасте от 16 до 18 лет предусматривался труд в течение 8 часов в день и лишь 2 часа отводилось для учебы.

В период с 1949 по 1953 г. количество управлений исправительно-трудовых лагерей на местах выросло более чем в два раза. В последние годы жизни Сталина затеваются амбициозные по своим грандиозным масштабам и требуемым капиталовложениям, но бессмысленные проекты строительств. Достаточно вспомнить начавшееся в 1949 г. за Полярным кругом строительство железной дороги от Салехарда до Игарки. Сохранившиеся кое-где участки этой недостроенной и брошенной железнодорожной колеи, сквозь полотно которой прорастают чахлые деревья и кустарник, являются сегодня ярким символом гулаговской индустриализации.

Причины расформирования централизованной лагерной системы после смерти Сталина лишь отчасти могут быть объяснены экономическими соображениями. Дело было не в отсутствии рентабельности и экономической эффективности системы исправительно-трудовых лагерей. Просто в марте 1953 г. ГУЛАГ лишился своего идейного вдохновителя и руководителя.

Вместе со Сталиным умерли народнохозяйственные проекты. Их назначение могло быть объяснено исключительно имперскими амбициями советского вождя, но уж никак не экономической необходимостью страны. Уже 25 марта 1953 г. по предложению нового министра внутренних дел Л.П. Берия было прекращено строительство 22 крупнейших объектов: Главного Туркменского канала, Волго-Балтийского водного пути, железных дорог Салехард – Игарка, Комсомольск – Победино, тоннельного перехода под Татарским проливом, автомобильных дорог на Кольском полуострове, ряда химических заводов и т. п. Общая сметная стоимость этих строительств составляла примерно 105 миллиардов рублей. По официальному валютному курсу того времени (хотя и заниженному по сравнению с реальным) эта сумма составляла около 25 миллиардов долларов. Безболезненно финансировать такие проекты советская экономика не могла.

Но наряду с этими причинами можно выделить и некий субъективный фактор. Новый руководитель МВД – член Президиума ЦК КПСС и 1-й заместитель Председателя Совета Министров Л.П. Берия, объединив в своих руках два министерства (внутренних дел и госбезопасности), хотел быть прежде всего «силовым», как теперь принято говорить, министром и уж никак не руководителем крупнейшего конгломерата строительно-хозяйственных главков. Последний статус, по всей видимости, ему изрядно надоел еще в сталинские годы, пора было заняться большой политикой. И одним из первых мероприятий нового министра стало освобождение МВД от производственно-хозяйственной деятельности и передача строительных и производственно-хозяйственных главков в соответствующие министерства. При этом сам ГУЛАГ 2 апреля 1953 г. был передан в ведение Министерства юстиции. В подчинении МВД оставались только Особые лагеря, населенные по преимуществу политическими заключенными. В подобной реорганизации была своя логика. Некоторым образом произошло разделение труда, когда проведением репрессивной политики было занято МВД содержанием заключенных и их распределением – Министерство юстиции, ну а уж за трудовое использование отвечали народнохозяйственные министерства, которые лучше понимали и знали свои нужды и потребности экономики. Хотя надо признать, что подобный технократический подход не очень-то укладывался в советскую партийно-политическую схему. И руководители Президиума ЦК КПСС это чувствовали. Не случайно спустя какое-то время после падения Л.П. Берия, система ГУЛАГа вновь была возвращена в МВД, вновь выделилось самостоятельное ведомство госбезопасности (КГБ) и, наконец, пошел процесс возвращения в МВД некоторых производственно-хозяйственных главков. Так, в феврале 1954 г. в МВД вернулось Главное управление лагерей лесной промышленности, а в марте того же года и Главное управление лагерей промышленного строительства.

Наряду с отмеченными выше реорганизациями, вслед за смертью Сталина была объявлена амнистия, давшая свободу более чем миллиону человек. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. объявил об освобождении ряда категорий осужденных «не представляющих серьезной опасности для общества». Основным мотивом издания этого акта являлся, конечно же, не гуманизм властей, а стремление освободить места заключения от практически нетрудоспособных инвалидов, женщин и детей и заменить их полноценной рабочей силой. При этом Указ не затрагивал категории политических заключенных, и их по-прежнему числили как «особо опасных». Результатом подобной политики стало массовое недовольство этой части лагерного населения и, как следствие, получившие большой резонанс восстания в лагерях.

В 1954 г. начинается процесс пересмотра дел осужденных по политическим статьям, и с этого времени постепенно число политических заключенных в исправительно-трудовых лагерях идет на убыль. 1956 год мог стать рубежом начала серьезной реформы советской пенитенциарной системы и последним годом жизни лагерного устройства. Тогда, на волне XX съезда и в русле начавшихся реформ, возникло предложение о закрытии всех лагерей и переводе заключенных в тюрьмы. Однако этого не произошло.

Хрущевские нововведения и реформы носили, конечно же, половинчатый характер. Улучшения в управлении и поворот к большей гуманности, характерные для периода «хрущевской оттепели», не означали возможности того, что будут затронуты глубинные основы социалистической системы. Принудительный труд никто не собирался отменять. Именно поэтому предложение только что назначенного (31 января 1956 г.) министра внутренних дел Н.П.Дудорова о ликвидации ИТЛ и переводе подавляющего большинства заключенных из лагерей в тюрьмы встретило решительный отпор как партийной верхушки в лице секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева, разбиравшего этот вопрос, так и председателя КГБ И.А.Серова. Смысл их возражений сводился к тому, что при этом якобы игнорировался «важнейший фактор перевоспитания» – «общественно-полезный труд», а затраты, необходимые на увеличение существующего количества тюрем в 6 раз, непосильны для государства. Партийное руководство насторожило и другое предложение Дудорова: о содержании заключенных в исправительно-трудовых колониях в тех же местностях, где они осуждены. Это потребовало бы развертывания колоний в тех регионах, где их не было, что пугало критиков проекта не только возможными затратами, но и тем, что могла бы создаться видимость «наличия в СССР огромного количества мест заключения». Конечно же, такое впечатление способно было существенно подпортить репутацию социалистического государства. И хотя предложения Дудорова были похоронены, тем не менее система исправительно-трудовых лагерей мало-помалу реформировалась. С октября 1956 г. происходит постепенное переформирование ИТЛ в колонии. Но главные принципы – изнурительный труд в лагерных условиях (хотя формально лагеря и назывались колониями) и удаление осужденных на многие тысячи километров от родных мест – оставались в силе.

Даже теперь, в современной России, мы наблюдаем некоторую странную смесь сталинско-советских принципов организации содержания заключенных с проявляющимися ростками гуманизации системы или, скорее, с намечающейся тенденцией к ее реформированию. И сегодня еще не видна готовность к полному отказу от прежних варварских обычаев.

К настоящему времени истории советских лагерей посвящены многие публикации и монографии, снабженные и документами. Совсем недавно общество «Мемориал» совместно с Государственным архивом Российской Федерации выпустило подробный и систематизированный документальный справочник о системе ИТЛ в СССР.*[* Система исправительно-трудовых лагерей в СССР. 1923–1960: Справочник / О-во «Мемориал», ГАРФ. Сост. М.Б. Смирнов. Под ред. Н.Г. Охотина, А.Б. Рогинского. М.: Звенья, 1998.]

В этом справочнике представлено более пятисот монографических статей об исправительно-трудовых и Особых лагерях в СССР и соответствующих подразделениях центрального аппарата ОГПУ – НКВД – МВД. Вместе с тем до сих пор не было попыток целенаправленного подбора и публикации архивных документов, описывающих период становления и развития самого аппарата ГУЛАГа. Также недостаточно еще изучена и сама внутренняя структура и устройство главков центрального аппарата ОГПУ – НКВД – МВД, использовавших труд заключенных.

Настоящий сборник в значительной мере восполняет этот пробел. Составители ставили перед собой задачу возможно полно и всесторонне, в пределах хронологических рамок настоящего издания и его объема, на основе тематического подбора документов отобразить структуру ГУЛАГа и ее развитие, а также выявить и обозначить различные аспекты жизни и деятельности лагерной среды.

Документы, подавляющее большинство которых публикуется впервые, разнесены по рубрикам (главам), в рамках которых они расположены в хронологическом порядке. Разумеется, характер абсолютного большинства документов не позволяет «жестко» привязать их к определенной рубрике. Но все они в совокупности дают достаточно целостную картину существования этого «государства в государстве».

Конечно, осветить в одном издании масштабы и механизмы деятельности огромной карательной машины, действовавшей на протяжении десятилетий, невозможно. Вместе с тем можно надеяться, что будущим, более подробным и объемным публикациям документов из российских архивов о советской системе лагерей настоящее издание окажет существенную помощь.

Главное управление лагерей формируется сначала как структурное подразделение центрального аппарата ОГПУ – НКВД – МВД 30-х годов. Но лагеря и другие институты «трудового воспитания» возникли практически с первых лет советской власти. Давая название книге, мы исходили из того, что аббревиатура «ГУЛАГ» приобрела знаковый, символический характер.

В настоящем сборнике документы рубрицируются по следующим главам:

1. Карательная политика советского государства.

Здесь приведены документы (начиная с 1918 г.) общего порядка (нормативные документы), регламентирующие карательную политику и деятельность системы ГУЛАГа.

2. Организация ГУЛАГа.

Раскрываются структура, штаты, подчиненность и дислокация лагерей, отчетные материалы о деятельности главка и акты приема-сдачи дел при смене руководителей или изменении подчиненности ГУЛАГа (краткие биографические справки о руководящих работниках главка вынесены в приложения). Публикуются материалы исторических обзоров, подготовленных для системы чекистской учебы.

3. Статистика, состав и движение заключенных.

Приводятся данные о численности заключенных в различные периоды, их составе по характеру преступлений и национальности Следует иметь в виду, что эти статистические данные охватывают только систему исправительно-трудовых лагерей, колоний и, частично, тюрем. Между тем, масштаб репрессий был гораздо шире. Миллионы людей, прежде всего крестьян, были отправлены в так называемые спецпоселения, многие народы были депортированы. Это, безусловно, предмет специального документированного исследования.

4. Режим содержания заключенных.

Здесь подобраны документы о режиме содержания заключенных и их классификации в ИТЛ, о бытовых условиях в лагерях, о женщинах и детях, об имевших место в 50-е годы восстаниях в лагерях.

5. Производственная деятельность.

Масштабы и разнообразная направленность производственной деятельности ГУЛАГа в значительной мере освещены в предыдущих главах. Здесь же содержатся документы о производственных условиях и регламентации труда заключенных. При этом составители отдают себе отчет в том, насколько обширна эта тема, равно как и другие сюжеты из «жизнедеятельности» лагерей.

Составители не ставили перед собой цель исчерпывающе отразить все многообразие гулаговской жизни. Да это и невозможно, хотя бы по соображениям ограниченности объема сборника. Стоит отметить и трудности иного порядка. Несмотря на то, что множество документов о советских лагерях, хранящихся в государственных архивах, рассекречены, тем не менее огромная часть их, находящаяся на ведомственном хранении в архивах МВД и ФСБ РФ, почти целиком недоступна. А это огромный пласт неизученной и не введенной в научный оборот ценнейшей исторической документации и информации о внутренней жизни советских лагерей, о проводимых внутрилагерных репрессиях и многом другом.