Текст книги "ГУЛАГ (Главное управление лагерей), 1917-1960"

Автор книги: А. Кокурин

Соавторы: Н. Петров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 77 страниц)

Формами борьбы за эти требования организаторы волынки избрали массовый отказ от работы, компрометирование работников лагеря, используя для этого ошибки и недочеты в работе отдельных работников лагеря, а также заявления о том, что все заключенные осуждены неправильно и являются жертвами органов МГБ и МВД.

Одна из причин, которая облегчила организаторам саботажа привлечь на свою сторону значительную массу заключенных, является грубое обращение с заключенными со стороны работников охраны и работников надзирательской службы, а также невнимательное бюрократическое отношение со стороны лагерной администрации к жалобам и заявлениям заключенных

4. Предложения комиссии

1. Учитывая особо опасный контингент, содержащийся в лагере, считаем необходимым разукрупнить существующие лагерные отделения путем организации в составе отделений лагерных пунктов, численностью не свыше 1500 заключенных в каждом пункте.

2. Коренным образом перестроить агентурно-оперативную работу среди заключенных в лагере, направив ее на укрепление охраны, режима, изоляции и порядка в лагере. Подчинить оперативных работников в лагерных отделениях непосредственно начальникам лагерных отделений.

3. Оказать помощь Речному лагерю в укомплектовании кадрами, для чего предложить Управлению кадров МВД СССР в кратчайший срок направить в Речной лагерь на должности:

– Заместителей начальников лагерных отделений по оперативной работе – 5 чел.

– Начальников оперативных частей лагерных отделений – 6 чел.

– Старших оперативных уполномоченных – 10 чел.

– Оперативных уполномоченных – 10 чел.

– Следователей – 5 чел.

– Начальников частей режима – 7 чел. Изложенное докладываем на Ваше решение. Приложение: акт комиссии на трех листах.

Комиссия МВД СССР: Генерал армии И. МАСЛЕННИКОВ

Генерал-майор Б. ТРОФИМОВ

Полковник М. КУЗНЕЦОВ

Полковник И. ИЛЬИН

Полковник Ф. ТЕПЛОВ

Полковник В. МИХАЙЛОВ

Полковник Г. ГРОМОВ

Майор А. БОГДАНОВ

18 августа 1953 г.

«УТВЕРЖДАЮ» Совершенно секретно

Заместитель министра

….. – |– внутренних дел Союза ССР Генерал-армии Масленников

1 августа 1953 г. г. Воркута

АКТ

Комиссия в составе: заместителя Министра Внутренних Дел Коми АССР подполковника НОГИНОВА, начальника Речлага МВД генерал-майора ДЕРЕ-ВЯНКО, начальника оперативного отдела Тюремного управления МВД СССР полковника ИЛЬИНА, его заместителя полковника ГРОМОВА, заместителя начальника 1-го отдела Тюремного Управления МВД СССР полковника ТЕПЛОВА, начальника отделения Управления конвойной охраны МВД СССР полковника МИХАЙЛОВА, начальника 15-го отдела охраны полковника МИРОНОВА, начальника Политотдела 15-го отдела охраны полковника ПЛЕТНЕВА, в присутствии и. о. Прокурора Воркутлага юриста 11-го класса РУСАКОВИЧА, составили настоящий акт в том, что заключенные 10-го лагерного отделения Речного лагеря МВД с 26 июля 1953 года, организовав массовый саботаж и неповиновение лагерной администрации отказались выходить на работу и выполнять распоряжения лагерной администрации. 30 июля 1953 года категорически отказались выполнить предложения комиссии МВД СССР о прекращении волынки и восстановлении порядка в лагерном отделении.

С целью ликвидации массового саботажа и неповиновения заключенных в 10-м лагерном отделении, согласно утвержденного плана была проведена оперативно-войсковая операция.

1-го августа 1953 года, в 10 часов утра через трансляционную сеть местного

Радиоузла выступил начальник Управления Речного лагеря генерал-майор ДЕРЕВЯНКО, который предложил заключенным прекратить волынку, выйти всем из жилой зоны через центральную вахту и разъяснил заключенным об их ответственности за нарушение лагерного режима и групповое сопротивление.

Спустя 10 минут выступление тов. ДЕРЕВЯНКО было повторено. После указанных разъяснений и предупреждения отдельные заключенные одиночным и групповым порядком пытались выходить из жилой зоны, но встретили сопротивление со стороны организаторов и активных участников волынки. Пытавшиеся подчиниться требованиям лагерной администрации заключенные задерживались и избивались организаторами и активными участниками волынки.

Кроме того, последние в количестве 350–400 человек организовали примерно в 50 метрах от выходных ворот сплошной заслон, а на территории зоны начали действовать группы активных участников волынки, терроризировавшие заключенных, пытавшихся выходить из зоны.

В целях предотвращения действий, бандитствующих групп и содействия свободному выходу заключенным в зону было введено 50 человек надзирателей без оружия. Организаторы саботажа и их активные пособники, увидев вошедших надзирателей сломали забор и, вооружившись досками, кольями и другими предметами набросились на надзирателей и путем избиения оттеснили их из жилой зоны.

Одновременно, организованный главарями заслон у выходных ворот в количестве 300–350 заключенных, часть которых были вооружены ножами, сделали рывок в сторону выходных ворот. Видя, что отдельным заключенным все же удастся вырваться за зону и уйти из их влияния, заключенные, находившиеся в заслоне, сделали повторный рывок вперед, приблизившись к выходным открытым воротам на расстоянии не более 10 метров.

При попытке рассеять и оттеснить от ворот приблизившуюся большую группу заключенных струей воды из шланга пожарной машины эти заключенные броском напали на пожарников, выхватили у них пожарный рукав и пытались отобрать у одного из пожарников топор.

Одновременно этими же заключенными была сделана попытка нападения на стоявший у проходных ворот офицерский состав и вооруженный наряд охраны.

В связи с создавшейся непосредственной угрозой захвата заключенными оружия, после неоднократных предупредительных выстрелов, охраной было применено оружие на поражение нападавших, после чего сопротивление заключенных было сломлено и последние приведены к повиновению.

В результате применения оружия было убито и умерло от ран 42 заключенных и получили ранения разной степени 138 заключенных.

На месте происшествия обыском убитых, раненых и других заключенных обнаружено 17 ножей, 2 бритвы и другие предметы, использованные заключенными как орудия нападения на охрану.

На основании изложенного комиссия, руководствуясь инструкцией об охране заключенных, содержащихся в особых лагерях, объявленной приказом МВД СССР № 00373 – 1948 года и УСВО – 1943 года считает, что оружие к заключенным 10-го лагерного отделения было применено правильно.

Приложение: Протокол осмотра места происшествия.

Зам. министра внутренних дел СССР подполковник НОГИНОВ Начальник управления Речлага МВД СССР генерал-майор ДЕРЕВЯНКО Начальник оперативного отдела тюремного управления МВД СССР полковник ИЛЬИН Зам. начальника оператив. отдела тюремного управления МВД СССР полковник ГРОМОВ Зам. начальника I отдела тюремного управления МВД СССР полковник ТЕПЛОВ Начальник отделения управления конвойной охраны МВД СССР полковник МИХАЙЛОВ Начальник 15 отдела охраны полковник МИРОНОВ Начальник политотдела 15 отдела охраны полковник ПЛЕТНЕВ Согласны: прокурор управления по надзору за местами заключения прокуратуры СССР ст. советник юстиции САМОХИН

Зам. начальника 5-го управления МВД СССР генерал-майор ТРОФИМОВ Начальник тюремного управления МВД СССР полковник КУЗНЕЦОВ

И. о. прокурора Воркутлага юрист П-го класса РУСАКОВИЧ

ГАРФ. Ф. 95413. Оп. 1. Д. 160. Лл. 225–238. Подлинник.

№ 135
Письмо бывшего заключенного Дальстроя А.М. Дородницына К.Е. Ворошилову о реорганизации системы лагерей

28 сентября 1953 г.

Уважаемый Клементий Ефремович,

В настоящее время согласно решению Президиума Верховного Совета должен происходить пересмотр Уголовного кодекса. Мне кажется, я не ошибаюсь предполагая, что задержка в его выпуске объясняется тем, что дело это значительно расширено, и разрабатывается не только новый Уголовный кодекс, но и новая система борьбы с преступностью в нашей стране, с новыми методами наказания и перевоспитания граждан, совершивших то или иное преступление. Необходимость этого давно назрела.

Если это так, я хотел бы поделиться некоторыми своими соображениями с людьми, занятыми разработкой этих новых положений в порядке частной инициативы гражданина, горячо любящего свою великую социалистическую Родину и твердо уверенного в том, что его предложения своевременны, полезны и поведут к дальнейшему снижению преступности в нашей стране и дадут более надежные методы исправления лиц, совершивших незначительные преступления, и более действенные меры воздействия на трудно исправимых рецидивистов и лиц, совершивших тяжелое преступление против государства и общества.

Сам я не юрист и не работник мест заключения МВД; по профессии я инженер-строитель. С 1938 по 1946 год я сам был в заключении, а с 1946 года работаю в строительных организациях Чаун-Чукотского горнопромышленного управления Дальстроя и, следовательно, очень хорошо знаком с контингентом заключенных, с условиями работы хозяйственных организаций, обслуживающихся в основном заключенными, и с практическими результатами превращения преступников в честных советских граждан, членов социалистического общества, строителей коммунизма при помощи так называемых исправительно-трудовых лагерей.

Мои пожелания не являются предметом только моих личных размышлений. Общаясь, по роду своей работы, со многими хозяйственными и производственными работниками Дальстроя и с работниками ИТЛ, и разговаривая о ними о том, что нужно сделать для улучшения дела исправления и воспитания преступных элементов, имеющихся еще в нашей стране, я ни у кого не встречал принципиальных или даже частичных возражений против тех мыслей, которые высказаны в посылаемой мною записке. Наоборот, мысли мои находили у них полную поддержку и одобрение. Поэтому беру на себя смелость довести их до сведения Правительства и комиссии по разработке нового Уголовного кодекса для использования их в той части, которая будет найдена приемлемой.

Вследствие моей занятости основной работой, я не имел, к сожалению, возможности достаточно полно и подробно доказывать свои положения и подкреплять их живыми и конкретными примерами, свидетелем которых мне приходилось быть, и во многих разделах посылаемой записки ограничиваюсь только выводами, являющимися результатом моих наблюдений и размышлений.

Прошу Вас направить мои предложения в комиссию, занятую разработкой нового Уголовного кодекса или в иную, соответствующую организацию.

Глубокоуважающий Вас Дородницын А.М.

Чукотка, Певек, Хабаровского края,

Чаун-Чукотское горнопромышленное управление Дальстроя

ПРЕДЛОЖЕНИЯ В КОМИССИЮ ПО СОСТАВЛЕНИЮ НОВОГО УГОЛОВНОГО КОДЕКСА

Существующая в нашей стране система наказания, исправления и перевоспитания лиц, совершивших преступление, в настоящее время в значительной степени устарела и, как все устаревшее и изживающее себя, не может служить положительным фактором в деле коммунистического воспитания, внедрения новой, коммунистической морали и этики, в деле надежной «перековки» преступников в честных советских людей.

Причины этого достаточно полно и всесторонне изложены в Указе об амнистии и в речи тов. Г.М. Маленкова на 5 сессии Верховного Совета Союза ССР, ярко показавшим, каких огромных качественных и количественных успехов добились народы нашей страны, строящие под руководством своей партии коммунизм; как окреп и усилился Советский Союз и зарубежный лагерь мира и демократии. Здесь же были приняты мероприятия о дальнейшем резком подъеме культурного и материального благосостояния советского народа, с восторгом поддержанные людьми нашей страны и всем огромным лагерем мира и демократии.

Эти успехи и намеченные мероприятия не могут не найти своего отражения и при пересмотре существующей системы наказания и исправления советских людей за совершенные ими преступления и в отмене того, что отжило и приносит больше вреда, чем пользы.

1. Общие принципы реорганизации судебного дела в борьбе с преступностью

1. Прежде всего в новом судебном законодательстве надо твердо указать, что граждане СССР могут быть подвергнуты заключению, ссылке или какому-либо другому ограничению их прав и свободы за совершенные ими преступления только по приговору суда, после соответствующего судебного разбирательства их виновности, с личным присутствием обвиняемого и со всеми правами защиты. Изъятия из этого правила могут быть допущены лишь в исключительных случаях, например, во время войны или при особо острых положениях в отдельных областях страны, требующих немедленных мероприятий по изоляции или высылке определенного контингента неблагонадежных лиц, как было, например, в западных областях Украины во время борьбы с бендеровщиной. Но и в этих случаях должен быть соответствующий указ Правительства СССР или союзных республик, обнародованный и дающий права органам МВД или военным властям производить быстрое очищение района от враждебных и неблагонадежных элементов без предварительного судебного разбирательства их конкретной виновности. Однако смешивать лиц, репрессированных подобным образом, сразу же в одних и тех же лагерях и местах ссылки, где находятся осужденные по суду, было бы неправильным. В первое время их надо размещать и содержать отдельно и уже после изоляции проводить детальное расследование специальными следственными органами действительной, конкретной виновности каждого из них, после чего дела с материалами следствия передавать в суд, который, нормально разобрав дело, и должен установить в своем приговоре степень действительной виновности репрессированного и установить для него меру наказания или ограничения свободы на определенный срок.

В настоящее время нет никаких оснований для заочного осуждения так называемыми «тройками» или особым совещанием каких бы то ни было категорий граждан СССР, и, кроме того, детальное предварительное и судебное следствие, безусловно, должно способствовать выявлению хорошо подготовленных и тщательно законспирированных лиц, которым часто во время подобных массовых выселений и изоляции как раз и удается от этого ускользнуть, благодаря тщательно продуманной и хорошо проведенной «мимикрии».

Граждан великого социалистического государства, стоящего на грани перехода к коммунизму, показавших всему миру беспредельное мужество и стойкость в защите своего отечества и высочайшую гуманность, славных своими изумительными делами на благо всему передовому и прогрессивному человечеству – судить в нормальных, обычных условиях должен иметь право только советский, социалистический суд, выбранный самими гражданами, или, в случаях незначительных нарушений уголовного кодекса, когда не требуется лишение свободы нарушителю, а также не требуется и сложного судебного разбирательства, организованная социалистическая общественность и никто более.

Проведение в жизнь этого предложения способствовало бы значительному укреплению советской социалистической законности, повышению престижа советского правосудия, более широкому привлечению населения к борьбе с преступностью и обеспечило бы невозможность крупных ошибок, злоупотреблений и произвола, имевших место в органах МВД («дела» Ягоды, ошибки и злоупотребления во время деятельности Ежова, «хозяйничанье» Берия и других).

Органы МВД должны предотвращать преступления и нарушения советской законности, чем, кстати сказать, они до сих пор занимались весьма маловато, ловить преступников, вести совместно с прокуратурой следствие и передавать преступников судебным органам, должны охранять социалистическую, общественную и частную собственность, безопасность, спокойствие и мирный труд советских граждан, бороться со всякой враждебной агентурой.

Это большая и почетная задача, необходимейшая для успешного строительства коммунизма. Честь и хвала и глубокая благодарность всего советского народа будет нашим славным чекистам, если они успешно будут справляться с этой трудной, ответственной и важной задачей. Но на этом функции МВД и должны быть ограничены.

2. Осуждение, наказание, содержание и воспитание преступников в местах заключения должны быть целиком предоставлены органам юстиции – судам, прокуратуре и работникам мест заключения. Функции органов МВД среди заключенных должны быть такие же, что и среди всех граждан СССР плюс охрана. Во внутренние дела мест заключения органы МВД могут вмешиваться только с ведома органов юстиции для наведения там порядка и для разных оперативных и следственных дел по преступлениям, совершаемым заключенными.

3. Надо гораздо шире вовлечь широкую социалистическую общественность в дело борьбы с мелкими преступлениями, расширить права товарищеских судов и предоставить возможность большего воспитательного и карательного воздействия (без права на изоляцию, конечно) производственных и профсоюзных коллективов на лиц, совершающих впервые незначительные преступления. Неизмеримо возросшая социалистическая сознательность и активность советских людей позволяет предоставить организованной общественности очень большие права и полномочия в деле борьбы с преступностью и перевоспитания граждан – членов данного коллектива – совершивших впервые нарушения уголовного кодекса, незначительные по своим последствиям. Надо создать условия и дать права, при которых широкие массы советских граждан почувствовали бы, что борьба с преступностью является не только делом милиции, судов и прокуратуры, но и делом каждого сознательного советского гражданина, делом коллектива, имеющего в своих руках мощное и действительное оружие для самостоятельной «расправы» с лицами, нарушающими советскую законность, правила общежития и социалистической морали.

Общественное мнение и общественное осуждение – очень мощное средство социалистического воспитания и борьбы с преступностью в самом ее зародыше, и поэтому следует его использовать в гораздо большей и во все возрастающей степени.

4. В новом уголовном кодексе необходимо значительно расширить гамму и виды наказаний за одинаковые преступления в зависимости от реального общественного вреда^ нанесенного преступлением и от личных качеств подсудимого. Возможно, было бы целесообразным часть дел, даже чисто уголовного порядка, при определенных условиях (ясность дела, незначительность преступления, качества личности преступника), по усмотрению прокурора и судьи предоставлять на рассмотрение товарищеских судов и общих собраний, в качестве первой меры борьбы с преступными искривлениями отдельных граждан.

5. Надо также изменить сроки заключения по некоторым статьям уголовного кодекса, или, во всяком случае, что будет вернее, расширить их пределы. Надо ликвидировать такую, например, явную ненормальность, при которой преднамеренное, сознательное убийство человека часто карается меньшим сроком наказания, чем сравнительно небольшая и впервые совершаемая кража.

Таких примеров очень много: за убийство преступник подвергается заключению на 10 лет, а за кражу ценностей на сумму 100–150 руб. срок наказания от 10 до 25 лет. Чтобы не быть голословным, приведу хотя бы два маленьких примера из недавней практики судов в пос. Певек Чаунского района Хабаровского края. Девушка, комсомолка, посланная организацией для сопровождения в склад доставленных пароходом грузов, с ведома подотчетного за грузы зав. складом, из нарушенных ящиков похитила одну бутылку коньяку и бутылку. шампанского, т. е. нанесла ущерб на сумму около 80 руб. и на этой краже попалась с поличным. Девушка эта была осуждена на 10 лет, а зав. складом, судившийся вторично, на 15 лет. Могут сказать, что такое суровое наказание было вынесено в назидание, чтобы другим воровать в этих условиях неповадно было. Но как раз этот пример очень характерен и в том отношении, что показывает, насколько такие расчеты и меры не действительны: воровство при разгрузке пароходов в Певеке происходит в этом 1953 году страшное: спирт, винные изделия, яичный порошок и другие дефицитные и дорогостоящие продукты расхищаются после этого осуждения ящиками и даже целыми автомашинами, покражи не наказываются, так как расхитители не попадаются.

Второй пример: член коммунистической партии, майор, ответственный работник – начальник отдела кадров управления, 42 лет, во время блокады в Ленинграде поддерживал девушку 20 лет, потом сошелся с ней и приехал на Чукотку, бросив свою старую семью. Случилось так, что после нескольких лет совместной жизни, его молодая жена полюбила здесь молодого же комсомольца, работника райкома профсоюза и сказала мужу, что не может продолжать с ним дальнейшую совместную жизнь. Этот семейный конфликт обсуждался и в политотделе, и в партийной организации управления; член партии Чабанов дал слово, что он не будет препятствовать уходу его второй жены и преследовать ее, но, когда это случилось, он в первый же день после ее ухода явился к «молодым» и выстрелом в упор тяжело ранил в височную область своего соперника, после чего тот потерял на 75 % трудоспособность и стал эпилептиком, т. е. искалечил человеку всю его дальнейшую жизнь и сделал его почти непригодным к труду. За это преступление военным трибуналом Дальстроя Чабанов был осужден всего лишь на 7 лет лишения свободы.

Я привел первые попавшиеся и, возможно, не очень уж характерные примеры поразительного несоответствия между тяжестью совершенного преступления, фактическим вредом, нанесенным преступниками советским людям и последовавшим возмездием за совершенные преступления.

По приведенным двум примерам выходит так, что молодая загубленная и искалеченная жизнь советского человека, или, вернее, даже двух человек, «котирована» судом и уголовным кодексом в 3,5 раза «дешевле» двух бутылок вина.

Подобного рода нелепости в настоящее время ничем не могут быть оправданы, даже бесспорно правильным положением о том, что преступления против социалистической собственности являются тягчайшим видом преступления, тем более, что никем не доказано и не может быть доказано, будучи постоянно опровергаемо фактами, что лучшим и наиболее надежным способом борьбы с тем или иным видом преступности является удлинение сроков заключения за эти преступления. Для лиц, совершающих преступления, срок наказания за него лишь угроза и «мера ответственности», но ни в малейшей степени не средство воспитания, предупреждающее возможность появления самой мысли о возможности совершения преступления. Моральная и этическая, а также социальная оценка тяжести преступления не может быть надежно доведена до сознания одним только размером срока заключения за его совершение. Для преступника, решившегося на преступление, это лишь «казенная цена», по которой ему придется расплачиваться… если он, конечно, попадется.

Характерно также и то, что существующий уголовный кодекс предусматривает, например, одинаковую кару и за кражу ценностей на 100 рублей и на 100 тысяч рублей, хотя вред, нанесенный социалистическому обществу во втором случае в 1000 раз больше. У вора невольно может возникнуть мысль: если уж красть, то, пожалуй, лучше «потрудиться» и хапнуть сразу на десятки тысяч рублей, чем рисковать за 100 р. при той же ответственности.

6. Такие, предусмотренные уголовным кодексом, преступления, как мелкая кража или растрата, жульничество, злоупотребление служебным положением, мелкое мошенничество, халатность, не влекущая за собой особо тяжелых последствий, некоторые виды сексуальных и мелких бытовых преступлений должны бы караться, будучи совершенными в первый раз, не народными судами, а самой общественностью: товарищескими судами, местной и стенной печатью, общими собраниями с широким обсуждением и осуждением совершенных проступков.

Когда-то был чисто народный обычай – выставлять преступников «у позорного столба». Разве это был плохой метод воздействия и наказания и разве он был менее действителен с воспитательной и с профилактической, так сказать, точки зрения для лиц, совершивших то или иное мелкое преступление впервые, чем отбывание срока наказания в местах заключения?

Нет и нет! Я глубоко убежден в том, что подобный метод и в настоящее время во многих случаях был бы более действенным для самого преступника, менее вредным для его семьи и весьма полезным для вовлечения самых широких кругов общественности в борьбу с подобного рода преступлениями.

Взять хотя бы приведенный мною пример с преступлением девушки, комсомолки, укравшей две бутылки вина и получившей за это 10 лет заключения. Каково было отношение людей, присутствовавших на суде над нею и лично знавших ее в работе и в быту? Ее преступление все осуждали безусловно, но в то же время ей… сочувствовали! Люди говорили: погубит это заключение девушку окончательно. Если уж живя в семье, среди честных людей, воспитываясь в комсомоле, она проявила такую моральную неустойчивость и преступность, то что же с ней будет после 10 лет пребывания в обществе преступного мира? Выйдет она из лагеря окончательно нравственно искалеченной. Всыпать бы ей «двадцать горячих» при всем честном народе, выгнать из комсомола и был бы ей достаточно хороший и вполне надежный урок на всю жизнь: сама бы больше воровать не стала и детям своим заказала!

Может быть, «двадцать горячих» и ни к чему, хотя иногда это приносит несомненную и большую пользу, за которую бывает благодарен и сам наказанный, но посадить бы эту девушку на общем собрании работников ее учреждения с дощечкой на груди с надписью: «воровка – украла 2 бутылки вина» и проработать бы ее хорошенько всем коллективом да в стенгазете обрисовать всю мерзость ее поступка, и для нее было бы, пожалуй, достаточно и для присутствующих полезно.

Мало этого, в подобных случаях мог бы судить и народный суд, но присудить, примерно, следующее: «взыскать с преступника стоимость похищенного в 3—5-кратном размере, поставить в паспорте штамп короткий, но внушительный, вроде – «воровка», «хулиган», «мошенник», «взяточник», соответственно составу преступления с тем, чтобы «красовался» там этот штамп на странице особых отметок на определенный испытательный срок и, кроме того, не подвергая преступника заключению, суд мог бы дополнительно передать дело на общественное осуждение общим собранием или товарищеским судом.

Не помогут эти воспитательные меры – совершит человек после этого еще преступление, хотя бы и столь же мелкое, на протяжении, скажем, ближайших 3–5 лет – судить его к заключению в исправительно-трудовую колонию или лагерь с зачетами за хорошие показатели в работе и в быту. А если уж совершит человек преступление в третий раз, после отбытия срока наказания, т. е. окажется закоренелым рецидивистом, надо осуждать его к заключению на длительные сроки, в закрытые лагери с особо жестким режимом и с работой без всяких зачетов.

Таких трудно исправимых рецидивистов и особо опасных преступников надо изолировать не только от общества, но и от заключенных, подающих надежны на исправление и превращение в честных советских граждан.

За действительные, имеющие определенные, реальные последствия преступления против государственного строя в особо тяжелых случаях сажать в тюрьму.

Диверсантов, шпионов, контрреволюционных вредителей и террористов, засылаемых из враждебного зарубежного мира, неисправимых злостных убийц и бандитов, заключенных, содержащихся в закрытых лагерях усиленного режима, совершивших тяжелое преступление, находясь в заключении, – расстреливать.

Таков должен быть диапазон и примерная последовательность наказания за совершаемые преступления.

С одной стороны, следует значительно расширить воспитательные и карательные – без изоляции – мероприятия для лиц, совершивших преступление впервые и незначительное по своему реальному значению с широким привлечением общественности и товарищеских судов к этому делу; с другой – для лиц, совершивших особо тяжелые преступления и для рецидивистов, надо усиливать наказания не только в отношении более длительного заключения, но и в отношении режима и условий работы в местах заключения.

7. Основной же целью органов юстиции, прокуратуры, МВД и советских коллективов должна быть борьба с причинами, порождающими преступность среди советских граждан, и борьба за превращение лиц, совершивших преступление, всеми возможными мерами и средствами воспитания и репрессий в честных, полноценных членов социалистического общества.

На помощь этому делу должны прийти и наша школа, и печать, и разные виды искусства, партия, комсомол и профсоюзные организации. Надо прямо сказать, что все эти организации вопросами борьбы с преступностью занимались совершенно недостаточно. Где и в какой, например, школе детям с малых лет и систематически внушается позорность и гнусность для советского человека таких преступлений, как воровство, хулиганство, мошенничество, не говоря уже о таком тяжелом преступлении, как убийство. Я утверждаю, что эта тематика у нас в школах, как правило, стыдливо обходится, как будто эти преступления у нас уже совершенно исчезли, или являются таким редким исключением, о котором не стоит и говорить. Было бы очень наивным также считать, что дети сами должны понимать всю их безнравственность без всяких бесед на эту тему. Что же касается взрослых, то столь же наивно думать, что достаточно одного наличия судов, прокуратуры и уголовного кодекса с определенными, но, к сожалению, очень часто изменяемыми сроками заключения за одинаковые преступления.

Практика показывает, что одного этого совершенно недостаточно: нужна упорная, повседневная работа при помощи всех наших мощных средств агитации и пропаганды и воспитания в школах и коллективах.

II. О недостатках воспитательной и исправительной работы в исправительно-трудовых лагерях

1. По своей идее и по названию исправительно-трудовые лагери в нашей стране призваны не только карать, но и перевоспитывать, «перековывать» людей, совершивших преступление, превращать их в честных, морально и нравственно устойчивых советских граждан.

Что же, однако, получается из этого на деле?

Я не имею данных об изменении в возрастном составе лиц, подвергнутых заключению в ИТЛ за последние годы, но, кажется мне, я не очень ошибусь, если скажу, что в послевоенные годы все более повышается процент молодежи среди заключенных, начиная с 26–27 года рождения.

Причин этого явления много и в настоящем письме я не ставлю своей задачей анализировать их. Я лишь констатирую этот печальный факт: все больше преступниками становятся люди, рожденные после революции, воспитанные в годы Советской власти, в нашей школе, в социалистическом обществе и, следовательно, казалось бы, наиболее свободные от «родимых пятен» прошлого.

Конечно, в очень большой степени сказывается детская безнадзорность в годы войны и ее тяжелое влияние на неокрепшую еще психику молодых людей, попавших в ее горнило, но также это свидетельствует и о слабой, очень слабой работе нашей по борьбе с преступностью и о совершенно неудовлетворительной работе по «перековке», по перевоспитанию людей, попадающих в заключение в так называемые исправительно-трудовые лагери.