Текст книги "Прежде чем я влюблюсь (СИ)"

Автор книги: wealydrop

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

В этот момент она услышала дикий женский визг.

Гермиона резко повернулась в сторону закрытой двери в ванную комнату, понимая, что сейчас кричит Лаванда, затем снова посмотрела на себя в зеркало, докрасила нижнюю губу, быстро кинула помаду в сумочку и толкнула дверь от себя.

На её глазах Лаванда упала обратно на свою кровать, с которой недавно вставала, и вцепилась в ногу, крича и плача от боли.

Лаванда была слишком эмоциональной девушкой, и на удивление Гермиона, в первую очередь, подумала о себе с восхищением: она куда сдержаннее перенесла болевые ощущения от впившихся в стопу осколков. Больно – да. Но кричать – нет. Им не нужно видеть её боль.

Парвати подскочила со своей кровати и подбежала к подруге, спрашивая, что у той случилось.

Неужели не видно, что у неё случилось? Она так же, как и Гермиона вляпалась в этот злосчастный шарик Рона, который отравлял сначала жизнь ей, а теперь самой Лаванде. Было интересно увидеть, что почувствует и скажет Лаванда после того, как болевые ощущения немного утихнут и впустят в неё другие эмоции.

Гермиона скрестила руки на груди, опираясь на дверной косяк комнатки и наблюдая, как капает кровь из израненной стопы Лаванды. Внезапно она ощутила от этой картины странное чувство удовлетворения, ведь в этот раз Лаванда сама виновата в поломке драгоценного подарка – «туманного глазика». Нужно же было так его обозвать? От этого внутренний смех вызвал на малиновых губах Гермионы слабую улыбку.

Лаванда визжала от боли и утопала в слезах, а Парвати кружила перед ней в руках с палочкой, не зная, что предпринять в таком случае. Огромные острые куски стекла торчали из окровавленной стопы, а это зрелище действительно было не для слабонервных.

На Гермиону никто не обращал внимания, поэтому у неё было достаточно времени, чтобы насладиться справедливостью сложившейся ситуации. Теперь Лаванда будет знать, как раскидывать подарки своего обожаемого Бон-Бона! Интересно, что же она скажет ему?

Злое настроение подначивало Гермиону узнать об этой истории дальше, но чувство сострадания всё равно было сильнее. Она прекрасно понимала пережитую Лавандой боль в стопе, и было бы слишком бесчеловечно не помочь ей устранить последствия того, чему поспособствовала сегодня утром Гермиона. В этот момент ей стало стыдно от того, что она специально толкнула шарик в сторону Лаванды, желая увидеть, как та наступит на него. Неужели она была настолько зла, что её здравый рассудок не остановил жажду насмешки и злорадства, которые ей были не свойственны?

Слабая улыбка исчезла с губ. Она подошла к Лаванде, опустилась перед ней на корточки и оттолкнула от себя Парвати, чтобы та не мешала.

– Не трогай меня! – взвизгнула в слезах Лаванда.

Гермиона изумлённо подняла на неё глаза. Что в этот раз она сделала не так? Не она же наступила на этот чёртовый шарик! Неужели ненависть Лаванды была к ней куда глубже, чем она полагала?

– Я хочу помочь тебе… – твёрдо возразила Гермиона.

– Не нужна мне твоя помощь! Это ты его бросила к моей кровати! Ты хотела, чтобы этот подарок разбился! О, Мерлин! Что я буду говорить Бон-Бону?!

Гермиона поражённо уставилась на Лаванду, едва понимая, каким боком та повернула эту ситуацию. Да, Гермиона это сделала нарочно, но не для того, чтобы поссорить Рона и Лаванду, а потому что ей надоело находиться в аду этих постоянных событий. К тому же, Лаванда не могла видеть, что это действительно сделала она!

Выходит, если шарик сломается при любых обстоятельствах, то виновата в этом всё равно Гермиона?

Она этого не ожидала. Стало ужасно обидно, что Лаванда вела себя, как безумная, если речь касалась Рона. Она была готова ненавидеть Гермиону за то, что та вообще существует.

Такой уровень ненависти привёл Гермиону в бешенство. Она хотела помочь ей! Исправить содеянное, которое поначалу было вызвано чувством мести! А сейчас Лаванда обвиняет её в том, что она хочет поссорить их с Роном! Да плевать она хотела на Рона и Лаванду!

Гермиона выпрямилась и со сверкающими глазами посмотрела на Лаванду.

– Ты дрянь! – неожиданно для неё самой вырвались оскорбления. – Только и ищешь, как вызвать в своём Бон-Боне отвращение ко мне.

Лаванда не ожидала таких острых слов и сначала растерялась, но затем попыталась вскочить с кровати, завизжав:

– Как ты смеешь так говорить обо мне?! Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на Рона, когда он со мной? Думаешь, я не вижу, что ты…

– Да пошла ты! – поморщившись, отозвалась Гермиона, пнув ножку кровати Лаванды.

Она отвернулась, представляя, как у той наливается краской от ярости лицо, и прошла к своему шкафу. Открыв его, она достала оттуда ботинки на каблуке и стала их обувать.

– Ты переходишь все границы, Грейнджер! – кричала ей в спину Лаванда.

– Заткнись и отвали от меня, – лениво, но с невероятной злостью внутри ответила Гермиона, преодолевая в себе желание стукнуть ту каблуком ботинка.

Лаванда охнула и попыталась подняться, но тут же взвизгнула от боли. Очевидно, от злости совсем забыла, что нога ранена. Гермиону эту насмешило: она обернулась назад к Лаванде и, взглянув ей в лицо, почувствовала такую злость и ненависть, желавшие заставить её страдать бесконечно. Страдать так же, как и ей приходится это делать. Гермиона была в ярости от того, что никому никогда не желала ничего плохого, а сейчас расплачивалась за грехи своего окружения. Разве она питала такую ненависть к Лаванде ещё множество таких дней назад? Нет.

Почему именно ей приходится жить в этом повторяющемся дне? Это был ад. Это было наказание. Только неизвестно за что.

Гермиона от раздражения стукнула каблуком о пол, демонстративно развернулась и направилась к выходу. В гостиной её встретила такая же недовольная Джинни, как и вчера, как и позавчера, как и неделю назад. Она стала очень сильно раздражать, и Гермиона чувствовала, как стремительно близится день, когда Джинни услышит всё, что теперь та думала о ней.

– Гарри сказал…

Гермиона решительно махнула рукой с жестом, перебивавшим Джинни, и быстрой и уверенной походкой прошла мимо подруги, даже не посмотрев на неё. Появление ещё одной ссоры на удивление удалось избежать, однако это не убавило гнева, пылающего внутри Гермионы, а даже наоборот, заполнило чашу терпения почти до краёв. Ещё немного и ей не сдержать себя.

Она спустилась на завтрак, замечая, что привлекала у некоторых студентов внимание своим внешним видом. Её это нисколько не смутило. Состояние было таким, что лучше бы с ней никто не решился заговорить, иначе неизвестно, что она могла бы наговорить под давлением ужасного настроения. Быстро закончив с завтраком, Гермиона направилась в библиотеку, надеясь отвлечься в поисках артефакта, который уже который день отравлял ей жизнь, превращая из уравновешенного и сдержанного человека в фурию, способную остро уколоть словами любого, кто выразит своё неудовлетворение.

Оказавшись обложенной кучей книг, Гермиона полностью погрузилась в своё занятие. Страница за страницей быстро пролистывались, пальцы скользили по содержанию книг, а толку никакого не было.

Её это ужасно злило. Сколько ещё нужно пролистать этих глупых книг, чтобы найти то, что нужно?! Прошло уже три дня, проведённых в библиотеке, и наступил четвёртый, а она ни насколько не приблизилась к разгадке тайны этого идиотского повторяющегося дня! Её раздражали эти книги, эти бесполезные оглавления и лишняя информация, которой становилось так много, что Гермиона бездумно хлопала корочками книг и грубо отбрасывала их от себя.

К вечеру злость заполнила всю сущность до краёв, и, изучив очередную книгу, она хлопнула ею и отшвырнула от себя так, что та прокатилась по столу и упала на пол с глухим стуком. Гермиона глубоко вздохнула и рухнула головой на стол, прикрыв глаза. Как же она устала. Как же достал этот замкнутый круг.

Пролежав так несколько минут, она поднялась и выпрямилась. Уставший взгляд пробежался по стеллажам книг и партам, и тут Гермиона увидела, что здесь сидит не одна: разделяла высокая гора книг с человеком, который сейчас нарушал её одиночество.

Это был Том, несколько дней не дававший о себе знать, и Гермиона даже успела забыть об его существовании и о том, что он тоже замкнут вместе с ней в этом дне. Он сидел неподвижно и прямо смотрел в глаза изумлённой Гермионе, которая отшатнулась от стола, продолжая неотрывно смотреть на него в ответ. На нём не было тёплой мантии, поэтому он выглядел не так величественно, каким она привыкла его наблюдать в предыдущие встречи. Чёрный цвет наглухо застёгнутых рукавов рубашки сильно контрастировал со светлой кожей рук, вызывая в Гермионе чувство, словно Том был перед ней ненастоящим.

Её изумление перешло в накатывающий гнев, который с каждым мгновением усиливался.

– Чего тебе? – с вызовом воскликнула она, нахмурившись.

– Ты не рада нашей встрече? – легко спросил Том, слегка вскинув бровь вверх.

– Оставь меня, – резко ответила Гермиона, взявшись за очередную книгу и открыв её, пытаясь сдержать самообладание.

С минуту они молчали. Том продолжал сидеть неподвижно, а Гермиона прикладывала все усилия, чтобы не обращать на него внимания. Ужасно раздражало то, что он никуда не уходит, и вскоре она подняла на него гневный взгляд.

– В этот раз хорошо выглядишь, – тут же сказал Том, немного склонив голову вбок.

Его слова почему-то вызвали невесёлый смех. Её лицо весь день искажал гнев, а он говорит, что она хорошо выглядит.

Гермиона заметила, как его взгляд остановился на малиновых губах, а затем медленно и демонстративно поднялся к глазам.

– Ты меня не услышал? – сдержанно спросила она, чувствуя себя неловко от обращённого пристального взгляда.

На губах у Тома заиграла слабая улыбка. Он выпрямился, и смех появился в его глазах. Он прекрасно видел, что ещё немного и она не сможет сдерживать в себе ярость, которая вызывала у него любопытство и привлекала своей несвойственностью у такой особы, как Гермиона.

– Наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями, – со смешком ответил Том, отодвигая стопку книг, чтобы лучше видеть собеседницу.

Гермиона нахмурилась ещё сильнее, забыв о неловкости.

– Нет ничего невозможного, – буркнула она в ответ, отодвигая от себя книгу и вставая с места, чтобы разложить всё по полкам.

У неё не осталось никакого желания искать нужную информацию, кстати, которой владел Том, и к тому же был уже вечер, и нужно было покидать библиотеку. Она невозмутимо взяла стопку книг и направилась к стеллажу, чтобы расставить их. Её слух различил за спиной какое-то движение, и через несколько секунд всем своим нутром она ощутила чужое присутствие за спиной.

Раздражение возрасло ещё сильнее, но Гермиона продолжила раскладывать книги по местам, пытаясь не обращать внимания на Тома.

– Ты ищешь не в том месте, – спустя какое-то время сообщил он.

Гермиона поставила последнюю книгу и повернулась к нему.

– Решил всё-таки помочь мне?

Тот качнул головой и слабо улыбнулся.

– Или это снова какая-то ловушка, которая приведёт меня в заблуждение, и я решу, что в этом поможешь мне только ты? – сощурив глаза, продолжила Гермиона.

– Это так и есть, – ровным голосом ответил он.

Гермиона невесело усмехнулась: как он мог утверждать ей, что способен управлять временем? Неужели держит её за идиотку?

Хотя сначала он сказал, что её поиски проходят не в том месте.

– А где мне нужно искать? – требовательно спросила Гермиона.

– Точно не в этих книгах, – ответил Том.

– Сразу не мог сказать, чтобы я не тратила эти дни впустую? – начала показывать свою злость Гермиона, резко всплеснув рукой.

– Зачем? Было интересно наблюдать, как ты корпела над этими фолиантами все четыре дня, – усмехнулся он.

– Ты что? Наблюдал все эти дни за мной? – грудным голосом спросила она, чувствуя, как самообладание отпускает её.

– Ты была так увлечена своими поисками, что даже не замечала моего присутствия, – откровенно засмеялся тот.

Она сжала кулаки до побелевших костяшек. Как же все достали своим поведением!

– Я отказалась от твоей помощи! Зачем после этого преследовать меня?! – взорвалась Гермиона, невольно топнув каблуком.

Том опустил взгляд вниз, на женские ботинки, затем снова медленно поднял его на лицо Гермионы, которое стало ужасно бледным, будто вся кровь отошла от него.

– Ты меняешься, Грейнджер, – медленно протянул он, делая шаг в сторону и начиная обходить её по кругу на расстоянии вытянутой руки.

– Тебя не должно волновать, что со мной происходит! Это всё этот тупой день, который постоянно повторяется! – повернув в его сторону голову, раздражённо воскликнула Гермиона.

– Ты злишься, – продолжал медленно говорить Том, не обращая внимания на её слова.

– А что мне ещё остаётся делать?! – взорвалась та, посмотрев прямо перед собой, пока Том обходил её за спиной. – Что мне ещё делать, если этот чёртов день не заканчивается! Ты говоришь, я ищу не в том месте, при этом не говоришь, где мне нужно искать!

– Ты пытаешься мстить другим за то, что с тобой происходит, – говорил в той же манере он.

Гермиона опешила и внимательно посмотрела на профиль собеседника, который полностью обошёл её и снова встал напротив. Как он мог узнать, что ею овладело чувство мести?

– Откуда ты?..

– Ты же специально подсунула этот шарик, Грейнджер, – улыбнулся Том, посмотрев внимательно на Гермиону.

В этот момент ей стало так страшно, что она не смогла ничего ответить. Как он мог следить за ней в спальне для девочек, если вход любому мальчишке, особенно постороннему, туда запрещён?!

Гермиона побледнела и сделала шаг назад, на что получила в ответ ухмылку. Том опустил голову и закусил губу, словно борясь с приступом смеха, затем поднял взгляд на Гермиону и произнёс:

– И ты думаешь, твоя злость поможет тебе?

В это мгновение Гермиона не поняла, как потеряла самообладание. Ей так надоели одни и те же слова, одни и те же люди, одно и то же отношение. Чем она заслужила ненависть Лаванды, недовольство Джинни, осуждение Рона и навязчивость Кормака? Чем она заслужила издевательства Тома, который был так ироничен и насмешлив, что тошнило от одного вида его улыбки? Чем она заслужила постоянно проживать этот ужасный день, который целую неделю сводил с ума и вызывал невероятную ярость и злость?!

Том всё знал. Молчал. Издевался.

Она сделала несколько шагов к нему и с силой зарядила пощёчину. Ярость с такой силой блуждала в крови, что все остатки разума покинули её. Она была ужасно злой, неуравновешенной и сердитой. Её почерневший взгляд устремился прямо в тёмные глаза собеседнику, а губы задрожали, произнося с ненавистью слова:

– Оставь. Меня. В покое. Немедленно.

Она увидела, как губы Тома превратились в тонкую полоску, а глаза сверкнули недобрым огоньком. Несколько мгновений они стояли, поравнявшись друг с другом, и он смотрел на неё сверху вниз, затем его рука резко схватила её за горло, сжимая так сильно, что за несколько секунд в глазах у Гермионы всё потемнело. Она резко вцепилась в руку обидчика, чтобы разжать его пальцы, но ничего не выходило.

– Первый опыт тебя ничему не научил? – услышала она угрожающий голос так близко, что её охватило оцепенение. – Видимо, нужно приложить больше усилий на то, чтобы до тебя что-то дошло?

Гермиона почувствовала, как рука отпустила её и тут же сильно оттолкнула назад. Она врезалась спиной в книжный стеллаж и не успела отдышаться и прийти в чувство, как различила перед собой тёмный силуэт, который, как туча, навис над ней. Цепкая рука так быстро нырнула в копну волос, что Гермиона взвизгнула от неожиданности, а ноги тут же покосились от внезапно возникшей головной боли. Том дёрнул её голову назад, чтобы девичье лицо открылось взгляду, и тихо заговорил:

– Я не собираюсь терпеть подобные выходки от грязнокровки, поэтому, если ты ещё раз попробуешь тронуть меня пальцем, то после этого будешь молить о пощаде. Ты меня поняла?

Гермиона молчала, сдерживая стон боли.

Том хлёстко ударил её по щеке, отчего она залилась краской, очерчивая белый след ладони. Гермиона зажмурилась, боясь, что ещё один удар по лицу поджидает ее.

– Не слышу, Грейнджер.

Его рука сильнее дёрнула за волосы, и Гермиона не сдержала болезненный стон. Голова стала раскалываться от боли, а в прикрытых глазах появилась пелена слёз.

– Ну же!

Том не оставил выхода, если её жизнь и здоровье были важны ей.

– Да, – почти беззвучно выдохнула она.

Рука Тома тут же отпустила её, и Гермиона резко схватилась за полку стеллажа, чтобы не упасть. Её почерневший взгляд устремился на Тома. Она чувствовала в себе невероятную строптивость, которая призывала к тому, чтобы дать ему отпор. Огненная ярость завладела разумом, но внезапно проснулся инстинкт самосохранения, и Гермиона, движимая им, резко сорвалась с места и побежала из библиотеки. Она боялась, что он уцепится за ней и не даст ей так просто уйти, но с удивлением замечала, что никто её не преследует, хотя от этого скорость бега нисколько не уменьшилась. Не заметив, как быстро оказалась возле входа в гостиную Гриффиндора, она забежала туда и увидела гриффиндорцев, которые прикладывали все свои усилия на то, чтобы разогнать младшекурсников по кроватям.

Гермиона пребывала в каком-то шоковом состоянии. Только что её ударили несколько раз, чуть не задушили и пригрозили расправой, если она ещё раз позволит себе выплёскивать свою злость и ярость. Гермиона уже не верила в то, что Том был здесь по разрешению профессора Дамблдора, не верила, что он хотел попасть в ассоциацию магов, которые изучают и создают новые заклинания. Он был не тем, за кого себя выдавал. Он был жестоким и грубым, что позволяло ему запугивать, бить и оскорблять её. Он был двуличным и лицемерным, с лёгкостью сменяя свою беспощадность на любезность и невинность. Он был дьяволом, который дополнял и без того дьявольский круг замкнутого дня. И она боялась его, как огня.

Она остановилась посреди комнаты и оглядела всех присутствующих с таким видом, словно не узнавала их. Она не узнавала ни Гарри, ни Джинни. Ей они казались каким-то куклами в спектакле, которые всё время играли одну и ту же сценку, чтобы потешить каждый раз новых зрителей. Но кто эти зрители?

Гермиона вспомнила свою догадку о том, что Том мог раньше неё зависнуть в этом проклятом дне, пока она также была куклой, как сейчас её друзья и приятели, не знающие, что этот день повторяется снова и снова. Сколько дней он пережил в этом круге? Неделю? Две? Месяц? Или, может быть, он уже сбился со счёта?

Она живёт в этом дне ровно неделю, и за это время она успела ощутить на себе все оттенки злости, ярости, раздражения и ненависти. Может быть, Том раньше тоже был нормальным и спокойным человеком, пока не попал в этот просак? Может быть, её тоже ждёт такая участь – стать невыносимо грубой и жестокой от того, что ничего вокруг не меняется? Невозможно оставаться уравновешенным человеком, зная, что «завтра» не наступит никогда.

Но почему он не рассказывает ей о том, что знает? Том говорил, она пока что не способна воспринять эту информацию и не способна согласиться с ней. Не значит ли это, что он подготавливает её к такой правде, которая напрочь убьёт её? Её убьёт только одно: осознание, что «завтра» не наступит никогда.

Гермиона вздрогнула и снова посмотрела на присутствующих в гостиной. Вот Гарри – он радуется своей победе. Он поймал сегодня снитч и вырвал шанс на то, чтобы получить кубок по квиддичу в этом году. Что сейчас его может беспокоить? Всё верно, ничего.

Джинни хмуро поглядывает в сторону Дина Томаса, а в глубине души надеется, что этим вечером в общем веселье они смогут помириться. Да, она с ним помирится, как только оба выпьют по стакану виски. Им станет так же весело, как и остальным. Они не вспомнят о своих ссорах, не задумаются о завтрашнем дне. Они просто будут наслаждаться мгновениями, проведёнными вместе на этой шумной вечеринке.

Повернув голову в сторону, Гермиона посмотрела на Лаванду и воркующего с ней Рона. Они улыбались и о чём-то сладко шептались. Лаванда притянулась к губам Рона и завлекла его в поцелуй, а затем мягко рассмеялась ему в губы. Интересно, что же она сказала Рону о том, почему его подарок оказался раздавленным? Смогла ли она убедить его, что Гермиона виновата в этом? Наверное, Рон стал ненавидеть Гермиону, и их ссора окажется настоящей бездной, которую больше никогда не преодолеть.

Они проживали этот день снова и снова и были счастливы настоящему. Почему же она одна должна страдать?

Гермиона ощутила самую сильную вспышку злости за весь день. Они не заслуживали быть счастливыми, являясь такими, какие они есть! Они не заслуживали проживать этот день беззаботно, пока она сходила с ума от одного и того же дня! Почему именно этот день, а ни какой-то другой? Почему именно в этот день был квиддич, фанатом которого она не была, и эта глупая вечеринка, которая с самого начала не вызывала никаких приятных чувств?

Гермиона ощущала, как ненавидит всех и всё. Сейчас она ненавидела Гарри за его радость, ненавидела Джинни за её беззаботность, ненавидела Рона за его отчуждённость, ненавидела Лаванду за её ревность, ненавидела всё, что хоть как-то связывало в этот день её с ними.

Она хочет говорить им правду. Хочет говорить им то, что думает на самом деле. Хочет вести себя так, как ей вздумается. Они ничего не вспомнят, когда наступит очередное «сегодня». Ни-че-го.

Гермиона слишком долго стояла возле входа в гостиную, и это заставило других начать обращать на неё внимание. Первой её увидела Джинни, которая тут же махнула рукой и подошла к ней. Снова её недовольный взгляд, снова её недовольный тон.

– Гермиона, какого чёрта?! Тебя не было вчера на тренировке, а сегодня ты даже не пришла посмотреть квиддич!..

– Джинни, отвали от меня со своим квиддичем, – резко ответила Гермиона.

Та оцепенела от изумления и приоткрыла рот.

– Неужели ты думаешь, что весь мир вращается вокруг этой тупой игры? – продолжала она, уже не смотря на Джинни и оглядывая других гриффиндорцев. – Сегодня был не чемпионат мира, а всего лишь межфакультетская игра, которая настолько бессмысленна и непрофессиональна, что там смотреть даже не на что.

– Т-ты… – заикаясь, выдохнула Джинни, продолжая смотреть на Гермиону округлёнными от изумления глазами.

– Я ненавижу квиддич, ясно? Хватит каждый раз говорить о нём, как о чём-то божественном! И вообще я не желаю с тобой разговаривать, так что отстань сейчас от меня.

Гермиона прошла по гостиной дальше, оставив Джинни в оцепенении. Но она не успела дойти до двери, ведущей к спальням, как её окликнул мужской голос.

– Эй, Грейнджер!

Та закатила глаза, понимая, кому принадлежит этот голос, и медленно повернулась в сторону Кормака.

– Ты куда так торопишься? – улыбчиво заговорил он, приблизившись так близко, что Гермионе пришлось вздёрнуть голову вверх, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Тебе какое дело? – холодно спросила она.

– Ты не будешь с нами веселиться?

– Я разве похожа на обезьяну, которая прыгает от счастья, что какой-то дебил неведомым образом притащил в школу ящик дешёвого пойла и хочет напоить и превратить в животных всех старшекурсников, которые сейчас ведут себя так, словно им и одиннадцати лет не исполнилось?

Кормак замер и не сразу нашёлся, что ответить.

– Не понял, – вдруг качнул он головой и скрестил руки на груди. – Ты не рада вечеринке?

– Плевать я хотела на вашу идиотскую вечеринку. И, кстати, на тебя – тоже.

Кормак растерялся. Он не знал, что Гермиона может быть такой грубой. Но через несколько секунд он, видимо, пришёл в себя и усмехнулся.

– Ты сейчас меня разыгрываешь? Что с тобой, Гермиона?

– Со мной всё нормально, а с вами – нет. Что ты хочешь от меня, Кормак? Чтобы я упала в твои объятия? Или, может быть, присосалась к тебе, как эти идиоты? – насмешливо говорила Гермиона, указав на сидящих в кресле Рона и Лаванду. – Так знай же, ты мне отвратителен. И будь лапкой, выполни мою просьбу? Не беспокой больше меня, хорошо?

Она видела, как Кормак наполнялся злостью, после чего развернулась и сделала шаг к ступеньке, ведущей к спальням, но в этот момент услышала за спиной гневный голос Джинни:

– Ты чокнулась что ли? Что ты творишь, Грейнджер?

– Это вы все чокнулись со своей вечеринкой, – медленно ответила та, неторопливо развернувшись на каблуке к Джинни. – Ведёте себя, как животные, увидевшие кусок сырого мяса и боясь, что его у вас отнимут. Какое удовольствие быть пьяным и лишаться остатков разума? К слову, которого у вас, очевидно, нет.

– Перестань так говорить! – яростно воскликнула Джинни, и теперь все присутствующие обратили внимание на происходящее.

Гермиона быстро осмотрела лица каждого, заметив, что сейчас все стали слушать внимательно то, что продолжала говорить ей Джинни. Даже Рон и Лаванда оторвались друг от друга, чтобы понять, что происходит.

– Ты ведёшь себя, как конченая эгоистка, какой никогда не была! Быстро извинись за все слова, что сказала мне!..

Гермиона звонко и невесело рассмеялась.

– Что? Извиниться? Вы тут все тронулись умом? Вы животные! Один идиот притащил виски…

– Эй! – послышался недовольный голос с правой стороны, и, взглянув туда, Гермиона увидела Симуса, который тут же нахмурил брови.

– …другой придурок предложил устроить эту вечеринку…

– Ты чего несёшь? – отозвался Дин.

– Заткнись, Гермиона! – ядовитым голосом остановила её Джинни, сделав шаг вперёд. – Ты сейчас говоришь, как последняя дрянь, которая бесится от того, как весело другим!

– Думаешь, я бы не хотела быть такой же весёлой, как вы?! Только почему-то мне одной приходится страдать!

– В чём проблема, Гермиона? – вступил в разговор Гарри.

– В том, что вы куклы, играющие один и тот же спектакль изо дня в день! Вы ведёте себя, как придурки, а страдаю за вас я!

– А ничего, что ты заставила меня случайно раздавить подарок Рона?! – воскликнула из угла комнаты Лаванда, поднимаясь на ноги и выскальзывая из рук Рона, который тоже встал со своего места. – Сегодня утром я наступила на…

Гермиона разразилась истеричным смехом.

– Ты наступила на свой «туманный глазик»? Надо же было придумать такое название этому никчёмному и бесполезному подарку!

Никто не смеялся. Гермиона оглядела всех присутствующих и увидела в их лицах раздражение, недовольство, непонимание, изумление, гнев.

– Значит, вся проблема в том, что Рон поссорился с тобой? – гневно спросила Джинни.

– Давай! Закричи ещё на всю гостиную, что я была неравнодушна к нему! – весело воскликнула Гермиона, сверкнув глазами. – Об этом каждый должен знать! Рон, ты слышишь?

Уизли с непониманием взглянул на неё.

– Только проблема не в этом, Рон! Проблема хотя бы в твоей безумной подружке, которая совсем слетела с катушек из-за тебя! Она готова найти любую причину, чтобы обвинить меня в том, что я специально ломаю этот чёртовый шарик! Зачем ты его подарил ей? Ты не поверишь, но твоя безделушка в тысячу раз сильнее портит этот кошмарный день! Прекрасно, что ты его раздавила, Браун! Эту безделушку, видимо, всегда ждала такая участь!

– Ты слышал, Бон-Бон?! – чуть ли не в слезах воскликнула Лаванда. – Она сумасшедшая!..

– Это вы здесь все сумасшедшие!..

– Гермиона!.. – начал Гарри, пытаясь как-то загладить конфликт, хотя это уже было невозможно.

– Что, Гарри? Я считала тебя самым адекватным человеком, который здесь присутствует! Тебя не смущает тот факт, что Тот-Кого-Нельзя-Называть на свободе и ищет возможность убить тебя? Вместо того, чтобы что-то делать, ты ведёшь себя как остолоп и выпиваешь, беззаботно забыв о том, какие ужасные вещи творятся в мире!

– А что я, по-твоему, должен делать?! – стал злиться Гарри, делая несколько шагов к Гермионе.

– Точно не напиваться до полусмерти!

– Значит, ему даже нельзя отвлекаться на обычные радости жизни?! Ему нужно ходить, как тюфяк, и раздувать сопли? – воскликнула Джинни, заступаясь за Поттера. – Ему следует стать таким же отстранённым, нудным и скучным, как ты?!

Гермиона вспыхнула от услышанных слов: её считают скучной, безынтересной, однообразной, унылой и нудной! Что же, значит, настало время узнать им, какой она может быть!

– Чего же ты заступаешься за него? Ты даже за своего Дина не заступилась, когда я обозвала его идиотом! – усмехнулась Гермиона.

– Послушай, Грейнджер, – вступил в диалог Маклагген. – Если ты хотела испортить нам вечеринку, то, считай, тебе это удалось. Так что проваливай с чувством выполненного долга, пока у нас остались хоть какие-то шансы вернуть нам прежнее веселье.

– У меня нет больше желания веселиться, – резко отвернувшись, буркнул Гарри и направился к дальнему креслу в гостиной.

– Отлично, Гермиона! Ты всё испортила! – проскрежетала Джинни.

– Ты идиотка, Джинни, – вдруг спокойно ответила ей Гермиона. – Вместо того, чтобы узнать, что случилось у твоей подруги, ты начала скалить зубы и возмущаться.

– Ты сходу накинулась на меня и стала оскорблять!..

– Бла-бла-бла, – со скукой протянула Гермиона, закатив глаза. – Даже сейчас ты пытаешься дальше вести ссору.

– Послушай, Гермиона… – тише заговорила Джинни, подходя к ней вплотную.

– Я не хочу больше разговаривать. Отстань от меня. Маклагген сказал, что я оставила вам шанс на прежнее веселье, так что иди и веселись! Нечего тебе общаться с занудами!

Гермиона повернулась ко всем спиной и направилась в спальню.

– Ты чудовище, – услышала она за своей спиной голос Симуса.

– Даже не подходи к нам завтра ближе, чем на десять метров, – поддержал его Дин.

Гермиона невесело рассмеялась и, прежде чем скрыться за дверью, ответила:

– Это если ещё наступит «завтра».

Она закрыла за собой дверь, прошла в спальню и тут же зашла в ванную комнату.

Гермиона не смогла сдержать слёз, которые внезапно проступили на глазах. Солёная вода стала растворять макияж, и вся тушь потекла по лицу. Она громко всхлипнула и принялась со стонами рыдать.

Почему с ней это происходит? Почему именно она оказалась в этой ситуации? Это было так жестоко и несправедливо!..

Гермиона включила воду, разделась и встала под прохладный душ. Ей хотелось смыть с себя всю грязь, что скопилась в душе за эту неделю, но чем дольше она стояла под водой, тем сильнее понимала: вода не может смыть ненависть, усталость и страх. Неужели ей ничто не может помочь? Или никто?

Никто, кроме Тома.

Она почувствовала себя сломленной и раздавленной. Она нуждалась в знаниях, которыми обладал он. И как бы сильно не взрывалась в ней строптивость, его знания были ей нужны, иначе она совсем свихнётся, проживая постоянно этот злосчастный день. Но как их достигнуть, если он не хочет ей ничего говорить?

Холодная вода смывала слёзы, которые появлялись снова и снова. Но она не смывала страх перед Томом. Он её ударил несколько раз, он душил её снова, он насмехался над ней и её неудачами. Как она сможет выпытать из него то, чем он владеет? «Будь я на твоём месте, я бы пытал», – вспомнились ей слова Тома. Ради этой правды Том был готов пытать. А она? Она будет сходить с ума от такой жизни или всё-таки решиться пытать Тома?