Текст книги "Прежде чем я влюблюсь (СИ)"

Автор книги: wealydrop

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Профессор Макгонагалл прошла в гостиную и тут же оцепенела в изумлении, глядя, как старшекурсники распивают запрещённые напитки вечером прямо в гостиной. Кругом повисла тишина.

– Что тут… что тут происходит? – опешила Макгонагалл и её лицо стало искажаться на глазах у всех. – Что вы тут устроили? Откуда это у вас?!

В ответ ей была тишина, только гриффиндорцы пытались спрятать свои стаканы, а Симус задвинуть половину пустого ящика с виски за диван.

– Я ещё раз спрашиваю, что это такое?!

Макгонагалл пронзительно оглядела всех присутствующих, и её взгляд остановился на Гермионе.

– Мисс Грейнджер! Как вы это объясните?! – воскликнула она, одарив её строгим взглядом. – Вы – староста факультета!..

– А что тут объяснять? – заплетающимся языком проговорила она, растерявшись.

– Что объяснять?! – профессор сделала к ней несколько стремительных шагов. – Студенты не в постелях и распивают… спиртное! Как это понимать?!

– А почему вы только у меня об этом спрашиваете? – неожиданно начала защищаться Гермиона. – Рон тоже староста, но вы ничего ему не выговариваете!

Она увидела, как лицо Макгонагалл стало ещё суровее.

– Это касается и вас, и мистера Уизли, – твёрдо ответила та, посмотрев на Рона, который закусил губу, желая провалиться на месте, лишь бы не сносить на себе гневного взгляда.

– Однако обратились вы только ко мне!

– Как вы разговариваете со мной? Вы что? Тоже выпили?! – изумилась Макгонагалл, шмыгнув носом.

– Не смотреть же мне на остальных, – под нос ответила ей Гермиона.

– Вы должны были это остановить! Что это такое?!

– Почему я должна это останавливать?! – она начинала закипать от того, что было несправедливо обращаться только к ней.

Уизли тоже выпил, но всю злость и недовольство преподавателя получала только она. Почему все только и выражают ей своё недовольство?!

– Мисс Грейнджер, вы забываетесь! Вы будете наказаны!

Это ещё она будет наказана? То есть остальные натрескиваются – это всё равно, а она будет отвечать за всех! Снова отвечать за всех! Все заслужили оказаться в таком же замкнутом дне, но только она одна оказалась в нём и отвечала за поступки других людей! Все занимались тем, чем хотели, а она одна должна была выслушивать всё, что высказывает сейчас Макгонагалл и при этом быть наказанной! Она и так сходит с ума в этом чертовском дне и с такими проблемами, которые никому никогда ещё не снились! Это и было самое настоящее наказание ей! Это уже было ужасно смешно!

– Вы слышите? Наказание, мисс Грейнджер!

– Наказание?! Я давно уже наказана! – с истерическим смехом воскликнула Гермиона.

– Гермиона… – обратился к ней Гарри, взяв за руку, чтобы напомнить о том, что та ведёт себя неподобающе.

Но она выдернула руку и с презрением посмотрела в глаза профессору.

– Все учителя занимались поиском пропавших учеников, которые были найдены, а вы!.. – Макгонагалл осеклась и замолчала, плотно сжав свои губы.

От услышанных слов Гермиона побледнела и в ужасе приоткрыла рот.

Их нашли! Их обнаружили! Обнаружили, что они – мертвы!

– И где они были? – кто-то подал голос.

– Вас это пока не касается, мистер Финниган! – взволновано и раздражённо отозвалась Макгонагалл и обратно повернулась к Гермионе. – Мисс Грейнджер…

Но та её уже не слышала. Сумасброд мыслей закрутился в голове. Преподаватели нашли место, где были сложены тела троих убитых слизеринцев. А Макгонагалл пришла к ним в гостиную, чтобы найти её, но зачем? Что они успели выяснить?

Ноги подкосились, а сердце так бешено застучало, что, казалось, все присутствующие должны были услышать его стук. Глаза забегали по комнате в поисках спасения, но никакого решения она не могла принять. Оставаться здесь и выжидать, что будет дальше, или тут же начать бороться и убегать из этой ситуации?

Что ей делать? Что ей делать?!

– Мисс Грейнджер, я требую, чтобы вы прошли вместе со мной, – тоном, не терпящим возражения, произнесла Макгонагалл. – А вы, мистер Уизли, устраните этот… балаган! Немедленно! С вами я разберусь потом!

– Что вы… что вы хотите от меня? – пролепетала Гермиона, пряча руки в карманах штанов и проверяя наличие палочки.

– Хочу вам задать несколько вопросов, – пристально посмотрев ей в глаза, ответила Макгонагалл. – Идёмте.

Но Гермиона не сдвинулась с места, не имея возможности пошевелится. Помутневший разум стал лихорадочно анализировать происходящую ситуацию и дальнейшие последствия. Если она сейчас пойдёт с преподавателем и позволит задать себе вопросы, то… она либо проколется во вранье, либо не выдержит и признается в совершении ужасного деяния. Ей нельзя было идти. Ей нужно бежать.

Макгонагалл сделала шаг к портрету и обернулась на Гермиону, понимая, что та ещё стоит на месте.

– Если вы не пойдёте со мной сейчас, то мне придётся заставить вас…

Заставить? Значит, они её уже подозревают? Значит, они уже выяснили, что она была в тот момент на улице одна, а до этого неплохо поскандалила со своими однокурсниками?

Гермиона поддалась панике и невероятно сильному желанию спасти себя. Она же не виновата! Это же не она! Как они могли подумать, что она могла принять участие в убийстве?!

Но дело было в том, что никто не знал о существовании Тома, поэтому для всех она была одна. Значит, она убила троих, а при допросе ей даже никто не поверит, что есть некий Том, который пришёл и спас её от расправы разъярённого Крэбба. Она не сможет найти его нигде, если Том сам не захочет обнаружить свою личину. А он этого не сделает, ведь какой здравомыслящий убийца придёт признаваться в своих преступлениях добровольно?

У неё не было выхода. Если она уже ввязалась в эту историю, то необходимо бороться дальше за свою свободу. Главным было выбраться отсюда, а потом уже она будет размышлять, что ей делать дальше. Время приближалось к полуночи, и ей было необходимо продержаться ещё несколько часов до наступления такого же дня, если он ещё наступит. Если не наступит, то… это уже потом, а сейчас главное защитить себя!

Гермиона в одно мгновение достала волшебную палочку, взмахнула ею, и профессор Макгонагалл отскочила в сторону, повалившись на пол. Тут же послышались удивлённые вздохи и возгласы.

– Гермиона, что ты сделала?! – изумлённо воскликнул Гарри, глядя то на профессора, то на неё.

– Она сумасшедшая! – где-то за спиной послышался вскрик Лаванды, наполненный ужасом.

Макгонагалл стала быстро приходить в чувство, а Гермиона с ужасом понимала, что вдобавок ко всему напала на преподавателя. Теперь у неё точно нет вариантов, кроме как бежать. Бежать, куда глаза глядят.

– Остановите!..

И Гермиона оживилась и побежала из гостиной. Она оказалась в коридоре и стремительно направилась к лестницам. Нужно было выбраться отсюда, из этого замка, который за один день стал ей врагом. Не чувствуя ног, она неслась по коридору и слышала, как за ней бегут остальные, выкрикивая её имя. К сожалению, Гермиона никогда не могла похвастаться хорошими результатами по бегу, поэтому приходилось использовать всю свою смекалку и знание ходов в коридорах школы. Она завернула за несколько поворотов и продолжала бежать, что есть силы, но шум за спиной не утихал. Кто-то бежал по её следам. Ужас стал сковывать тело, и бежать стало тяжелее. Мысль, что её вот-вот поймают и как самую настоящую преступницу схватят, душила и заставляла задыхаться. У неё не было больше сил сопротивляться тому, что с ней случилось.

Она стала сломленной Гермионой, которая не видела путей к спасению. Ей не выбраться из этих стен.

За очередным поворотом она неожиданно с чем-то столкнулась. Цепкие руки схватили за плечи, резко встряхнули, чтобы заставить поднять взгляд наверх, и она подняла. Перед ней был Том, лицо которого впервые излучало какую-то странную эмоцию, которую она не могла понять. Он дёрнул её на себя и заставил пойти за ним к выступу в стене. Зайдя за какую-то статую, на которую Гермиона не обратила внимания, он подвёл её к небольшому проходу и подтолкнул идти вперёд.

Как во сне она быстро спустилась в темноту и побежала по неровному полу. В ушах она слышала стук сердца, прерывистое дыхание и вдалеке улавливала шаги Тома. Это был какой-то сон! Это всё было ненастоящим!

Проход сужался, и ей пришлось сбавить скорость до шага, чтобы не удариться головой о низкий потолок. Она не сразу поняла, куда ведёт этот ход, но оказавшись возле подвального люка, Гермиона тут же сообразила, что сейчас она окажется в «Сладком королевстве». Том вывел её из замка и привёл в Хогсмид. Он словно прочитал её мысли и помог реализовать их! Неужели у неё есть шанс всё-таки сбежать от преследования?

Том обошёл её и толкнул от себя небольшую дверь.

– Поднимайся, – спокойным голосом сказал он.

Гермиона тут же забралась наверх и огляделась. В комнате стояла полная тишина, и не было света. Выпрямившись во весь рост, она крепче сжала палочку в руке и отошла от прохода, чтобы Том смог подняться за ней следом. Когда тот оказался на ногах, он сразу же направился к двери, ведущей из комнаты, подготовил свою палочку, прижался к двери и затаился. Гермиона задержала дыхание, чтобы не мешать своими прерывистыми вздохами, но громкий стук сердца утихомирить не могла, отчего раздражалась.

В этой тишине она с облегчением понимала, что находится здесь не одна. Она безумно рада была, что Том нашёл её, вывел из школы и был сейчас с ней здесь, пытаясь спасти её шкуру. Зачем он это делал? Какой у него был интерес, помочь ей?

Но это всё было не так важно сейчас. От облегчения она готова была чуть ли не кинуться ему в объятия и залепетать слова благодарности, что в этом сумасшествии он не оставил её, давая слабый лучик надежды на спасение.

Том посмотрел на неё несколько раз, словно оценивая, готова ли она сейчас выйти в общую комнату, затем медленно опустил дверную ручку вниз и неторопливо вышел. Гермиона шумно выдохнула и проскочила вслед за ним. Она увидела пустой тёмный зал с витринами, наполненными сладостями, и посмотрела в окна, за которыми виднелась чёрная ночь, освещённая фонарями и выпадающими хлопьями снега. Чёрт, у неё даже не было тёплой одежды!

Том очень тихо и крадучись подошёл к входной двери, встал боком к окну и посмотрел на улицу. На несколько секунд он замер, внимательно разглядывая дорогу и соседние дома, в которых горели огни, затем махнул Гермионе головой, призывая последовать за ним. Он взломал заклинанием дверь, и оба вышли на улицу.

Там стояла холодная снежная ночь, слабо освещённая огоньками уличных фонарей. Хлопья снега медленно оседали на растрёпанных волосах Тома и Гермионы, а под ногами раздавался хруст. Это могло сильно привлечь чужое внимание. Гермиона с надеждой посмотрела в лицо Тому, желая убедиться, что у него есть хоть какой-то план. Куда им идти дальше? Хогсмид не был безопасным местом, и вообще возле школы нигде не было безопасного места.

– Там кто-то есть! – услышала вдалеке чей-то выкрик Гермиона.

Она издала тихий возглас испуга и готова была повалиться на снег от страха, но в то же мгновение её за руку взял Том, заставил бежать вдоль стены заведения и зайти за него. Они остановились там, он крепче сжал её руку, пытливо ожидая чего-то, но ничего не происходило.

– Чёрт! – выругался он и тут же повёл её за домами.

– Что… что не так?! – на бегу спросила у него Гермиона.

– В Хогсмиде заблокировали трансгрессию, – ответил Том и побежал ещё быстрее, заставляя её не отставать от него.

Они бежали очень долго за невысокими домами деревни, и через некоторое время Гермиона почувствовала, что у неё больше нет сил: ноги не слушались, заплетаясь в хрустящем снеге, а грудь болела от холодного воздуха, попадающего в лёгкие. Но Том её не отпускал, заставляя не сбавлять скорость. Эти минуты были самым настоящим мучением. Наверное, её подгоняла только мысль спасти себя и мужская рука, которая не выпускала ладонь, крепко сжимая пальцы.

Наконец, дома закончились, и они вышли к широкой дороге, ведущей куда-то в пустынное поле, за которым раскинулся лес. Том остановился, коротко взглянул на громко дышащую Гермиону, и в это же мгновение она ощутила, как всё вокруг исчезает, а вдохнуть не хватает воздуха.

Несколько секунд длилось это ужасное ощущение, и после этого она увидела мокрый асфальт и, падая на него коленками, жадно стала глотать воздух. Они только что трансгрессировали и оказались в безлюдном мрачном переулке, в арке из которого виднелись яркие неоновые огни города.

Они оказались в ночном Лондоне.

========== Глава 9. Между жестокостью и послушанием ==========

Гермиона почувствовала, как рука Тома схватила её за локоть, заставляя подняться с мокрого асфальта. Она выпрямилась, всё ещё сжимая палочку в окоченевших пальцах, и посмотрела на него. В глазах всё ещё стояли ужасы совершённых деяний, и ей просто не верилось, что она сбежала и оказалась далеко от замка, где её явно усиленно искали.

Она сбежала благодаря Тому. Она была в Лондоне.

Оказавшись в безопасном месте, Гермиона до сих пор не чувствовала себя в безопасности. Казалось, что здесь в любую секунду могут появиться её преследователи, но такого быть не могло. Невозможно отследить трансгрессию, к тому же она была парной, и выбирал место появления Том, а не она.

– Убери палочку, – приказал Том.

Гермиона послушно сложила оружие в карман штанов и встретилась взглядом с тёмными глазами. Том дышал ровно, словно не бегал с ней несколько минут назад за домами по снегам длительное время. Он был спокоен, и ни одна чёрточка на лице не выражала паники, ужаса или страха. Он снова замер перед ней, создавая ощущение какой-то статуи, которая оставалась неподвижной многие века. Гермионе показалось, что он не оживёт никогда, но через секунду-другую тот медленно повернулся в сторону и взглянул на тёмный переулок, посреди которого они стояли под аркой мрачных, серых, невысоких зданий. Под её пристальным взглядом он неторопливо распахнул свою мантию, снял её и, не глядя на Гермиону, протянул ей.

Она ощутила, как всё её тело ужасно трясло то ли от холода, то ли от страха, то ли ещё от чего. Дрожащей рукой она неуверенно сжала тёплую ткань в своих ладонях, и Том тут же отпустил мантию, делая шаг по направлению к виднеющимся ярким огням ночного города.

Гермиона накинула на себя вещь, которая хранила чужое тепло, и попыталась раствориться в приятном ощущении чего-то согревающего. Она до сих пор не верила, что ей удалось сбежать, и, как во сне, медленно пошла за Томом, который уже вышел на освещённую улицу навстречу яркому городу. Он остановился и, не оборачиваясь, дождался, когда она нагонит его. Поравнявшись с ним, Гермиона снова подняла голову, но не уловила его взгляда потому, как Том внимательно смотрел вдаль. Пока что её волновал только один вопрос.

– Куда мы пойдём? – тихо спросила она.

Том коротко посмотрел на неё и ничего не ответил.

Они пошли по мокрому переулку, на обочинах которого сверкал тонкий слой снега, а с деревьев часто падали капли, напоминая какую-то странную мелодию. Гермионе ещё не доводилось видеть оживлённые улицы Лондона в ночное время, поэтому взгляд заскользил по случайным прохожим, невысоким старинным домам со своей живописной архитектурой и далеко стоящим высоткам, которые ярко сверкали в темноте, освещая светом тёмно-синее небо, прояснившееся после снегопада. Засматриваясь на окружающий мир, Гермиона не различала дороги, по которой они шли вдвоём. Шаги Тома были неторопливыми и размеренными, из-за чего создавалось впечатление, что они совершали прогулку, а не только что скрывались от погони. Это создавало иллюзию спокойствия и умиротворения. Стук сердца почти перешёл в привычный темп, а дрожь стала отступать.

Они шли в тишине не меньше десяти минут, и неожиданно Том свернул с главной дороги в узкий переулок, который был в кромешной темноте. Проходя по нему, Гермиона не могла удержаться не посмотреть несколько раз назад, снова предчувствуя опасность и крадущийся по пятам страх. Иллюзорное чувство спокойствия пропало, и её снова стало наполнять мучительное отчаяние, которое усиливалось с каждым пройденным шагом в темноте. Она ускорилась, чтобы оказаться ближе к Тому, инстинктивно надеясь ощутить какую-то защищённость, но так и не смогла уловить это чувство. Всё внутри начинало трепетать и сжиматься от беспокойства перед тем, что ждёт её дальше.

Через некоторое время Том свернул к небольшому крыльцу и первым поднялся по мокрой лестнице, ведущей к совсем неприметной двери. Он дёрнул ручку и зашёл вовнутрь. Гермиона последовала за ним.

Они оказались в просторном вестибюле с высокими потолками, на которых висели канделябры со множеством толстых восковых свечей. Помещение было тёмным, стены в бордовых тонах, а на полу стелились толстые ковры, подобные цвету стен. Том быстро оглядел обстановку и направился к стойке, за которой находился человек.

– Доброй ночи, – поздоровался он с ним.

– Доброй ночи, сэр, – ответил ему мужчина. – Чем могу вам помочь?

– Номер двухместный. Чай и виски.

– Вам раздельные кровати или?..

– Не важно, – тут же отозвался Том.

– Хорошо, минуточку.

Мужчина спрятался за столом так, что Гермиона перестала его видеть. Несколько минут прошли в тишине, затем мужчина снова выглянул, положил ключ на стол и произнёс:

– Второй этаж. Вас проводить?

– Нет, – отказался Том, взяв ключ в руку.

– Эльфы уже принесли вам виски и чай.

Тот не произнёс никаких слов благодарности, а лишь кивнул и отвернулся от мужчины.

– Вы можете взять свежие выпуски «Ежедневного пророка» там, на столе, – в спину обратился к нему тот.

Но Том снова ничего не ответил, прошёл мимо указанного стола и, коротко взглянув на Гермиону, направился к лестнице.

Ей стало ясно, что они оказались в гостинице волшебников. Конечно, кто будет ставить гостиницу с таким неприметным крылечком и тёмной дверью? Только тот, кто хочет скрыть её существование от большинства людей.

Она направилась следом за Томом, растерянно оглядываясь по сторонам. Безопасно ли было оказаться снова среди магов? Как по ней, так лучше оказаться где-то в глухом лесу, точно зная, что там их не найдут и не схватят.

Они поднялись на второй этаж, и Том открыл нужную дверь. Он зашёл первым, следом прошмыгнула Гермиона, продолжая рассматривать обстановку растерянным взглядом. Комната была в таких же тёмных оттенках, что и сама гостиница, просторная, но в данный момент не вызывающая уюта, подавляя своими мрачными тонами. На столе уже стоял гранённый стакан с виски и белая фарфоровая чашечка с чаем, над которой стремился кверху пар. Кровать здесь была одна.

Том тут же прошёл к столу и облокотился об него, скрестив руки на груди. Его взгляд сразу обратился к Гермионе, и та почувствовала какое-то жуткое ощущение, сравнимое с тем, как чувствуют себя загнанные зайцы перед голодным волком. Ей стало не по себе от мысли, что она была в Лондоне, в месте, которое не знала, и в одной комнате с Томом. Пока тот спасал её, Гермиона совсем забыла, кто такой Том.

Конечно, в тот момент её волновало лишь одно: суметь убежать от преследователей. Возможно, она бы хоть за самим Волан-де-Мортом побежала, лишь бы унести свои ноги подальше от школы, не до конца осознавая, что сама идея по итогу может быть не самой радужной и даже смертоносной. И вот тут нужно было оценить: или лучше попасть в тюрьму, став убийцей, сумасшедшей, потеряв всех друзей и своё будущее, или умереть. Ни тот, ни другой вариант Гермиону не устраивал, но пришлось выбирать, особо не раздумывая над этим, и она выбрала, кажется, второе.

В этой мрачной комнате под взглядом Тома она снова и снова переживала все события этого долгого дня, не имея возможности хоть на несколько минут выбросить их из головы, сесть на кровать и расслабиться.

В комнате было тепло и, может быть, даже душно. У Гермионы быстро запылало лицо, и она стала чувствовать, как не совсем выветрившийся алкоголь в душном помещении снова стал ударять в голову. Тело перестало нормально слушаться, и она замерла посреди комнаты, так и не решив, куда себя деть. Мало того, её разрывали ужасающие ощущения от пережитого, так ещё и присутствие Тома заставляло чувствовать себя подавленно. Она была готова съёжиться под его пристальным взглядом, который не выражал абсолютно ничего, или провалиться в пол, лишь бы не сносить на себе такого взгляда.

Гермионе было страшно за себя и за то, что она находилась в обществе убийцы, который по каким-то причинам нашёл её и спас. Как можно понять этого человека, серьёзно? Он был жестоким, бездушным, решительным убийцей, который заставил её пережить столько физических мук, что оборачиваясь назад, Гермиона не понимала, как она стерпела на себе все его рукоприкладства и Круциатус. Откуда в ней находилась смелость злиться на него и проявлять в себе агрессию по отношению к нему? Ей хотелось назвать его безумцем, но это было бы неправдой, ведь он, наоборот, оказался очень расчётливым и мог делать то, что даже она сама не смогла провернуть в одиночку. Наверное, ко всему прочему он был находчивым – ещё одно качество, которое пришлось различить Гермионе в Томе за эти несколько дней.

Но, несмотря на его прошлые деяния, Гермиона слабо осознавала, что её отношение к нему перевернулось так же, как и сам окружающий мир. С сегодняшнего дня с уверенностью она различала к Тому только внушительной силы испуг, вызванный утренними обстоятельствами. С момента убийства она всё время анализировала саму себя, выясняя, что стала «другой» Гермионой, которая не могла подавить в себе вспышки злости и агрессии, решаясь на самые разные поступки, начиная со специально сломанного шарика Лаванды, разбитого носа Драко и заканчивая удушением Браун, перетаскиванием мёртвого тела Малфоя в лес, чтобы замести следы. Но за весь день она не анализировала своего отношения к Тому, который являлся ключевым звеном всей этой истории, боясь о нём подумать и увидеть своё истинное отношение к нему.

Что она могла чувствовать? Что она должна была испытывать?

В первую очередь, в произошедшем она могла винить только себя. Какой чёрт дёрнул её нарваться на слизеринцев, которым и дела до неё не было? За все пять курсов обучения в школе она давно уже привыкла к их издёвкам и выходкам. Более того, ей часто приходилось отдёргивать Гарри и Рона, каждый раз напоминая о том, что эти ребята того не стоят, чтобы тратить на них силы и злость. Так и какого чёрта она нарвалась на них?

Тогда Том впервые появился в нужном месте и в нужное время. Да, сейчас она понимала, глядя ему в глаза, что, на самом деле, благодарна за помощь. Но она ужасалась за то, какой была эта помощь.

Неожиданно Гермиона вспомнила о сегодняшней игре в квиддич, которая закончилась победой гриффиндорцев. Весь факультет не был в воодушевлении от того, какая была игра, но они радовались тому, что победили. Ей вспомнились слова, сказанные несколько часов назад Парвати: «Какая разница? Важен результат!». Так разве сейчас имело значение, какая это была помощь? Важен был результат!

Том признался, что выжидал момента, когда Гермиона будет готова принять любую помощь. Он был где-то рядом и ждал, когда она согласится на любое действие, и дождался. Значит, Том понимал, что в любой другой ситуации она бы не смогла оценить его действия?

Гермиона крепко сжала ладони в кулак и почувствовала, как больно вонзились в кожу ногти. Она ощутила, что ответ на все вопросы был рядом с ней, готовый проникнуть ей в мысли, но она так сильно боялась принять его, что невольно затаила дыхание.

Она вспоминала все свои встречи с Томом: как они начинались и чем заканчивались. Она вспоминала, как он её душил несколько раз, как наводил палочку, как приносил физическую боль, как грубил и оскорблял её. И всё это начиналось с того, что она не могла просто взять себя в руки! Всё это начиналось с того, что она сама нарывалась на такое отношение! И история с тремя слизеринцами началась именно из-за неё! Как она могла злиться на него из-за того, что он так относится к ней? Как она могла винить его во всех своих проблемах? Ведь он заканчивал все её мучения заботой! Он всегда приводил её в чувство и отпускал, советуя подумать над тем, как должна пройти их следующая встреча. Он заканчивал её муку исцелением. А сегодня он без объяснений помог выбраться из замка и оказаться в Лондоне – там, где её не должны были найти.

Это была игра, уровень в которой она по-прежнему не могла пройти. И теперь она чётко осознавала, что одной ей этот уровень при всём желании не пройти в одиночку. Она осознавала, что всё это время Том пытался помочь пройти эту игру, но она, настолько самоуверенная и гордая, не собиралась принимать его помощь, считая, что лучше справиться самой, чем воспользоваться помощью такого человека, как Том. А он, в свою очередь, доказал, что он умнее и хитрее её. Он доказал, что ей следует слушаться его. И она не имела права осуждать его за то, что он – убийца. Он стал в её глазах убийцей из-за неё.

Гермиона разжала кулаки, ощущая, что в руках как будто бы снова оказалась та самая нить, которую Том отдал ей в руки, и сейчас ей не было страшно от того, что она держала её в руках. Ей показалось, что эта нить связала её и Тома. Не убийство, не кучка слизеринцев, а именно нить, которая до сих пор ощущалась в руках. И ей захотелось сжать ладонь снова. Она опустила взгляд на руку и сжала.

Её слух уловил звук шагов – это Том решил приблизиться к ней. Она почувствовала его рядом с собой и увидела, как его рука медленно взяла кулак и под её пристальным взглядом стала разжимать пальцы.

Один. Два. Три…

Гермиона затаила дыхание, глядя расширившимися глазами на открывающуюся ладонь. Её пальцы тяжело поддавались пальцам Тома, но ему удалось расцепить их и уверенно взять дрожащую руку в свою ладонь. Переживая тот страшный момент снова, она не испытывала в этот раз ошеломления и испуга. Она почувствовала тепло и ощутила какую-то странную силу, которая стала разливаться от кончиков пальцев по всей руке до плеч, а оттуда – по всему телу. Она почувствовала уверенность в том, что тот момент она прожила правильно. Том спас её, а она помогла ему в ответ.

Уверенность пронзила теплотой, и Гермиона почувствовала, словно падает в какую-то темноту, которая была такой мягкой, лёгкой, тёплой и нежной. Её тело расслабилось, и она позволила ему задрожать так, как ему хотелось. Она почувствовала, словно слабый и приятный ток пронзает насквозь, заставляя оттеснить от себя все мысли и оставить только чувства.

Чужие пальцы выпустили её ладонь и стали подниматься к плечу. Гермиона, как во сне, подняла взгляд на Тома и, взглянув ему в тёмные глаза, ощутила его потенциальную силу, которая была внутри него. Она чувствовала каждой дрожащей клеточкой тела такую энергию и магию, что от её силы хотелось упасть перед ним на колени, потому что она сама была ничем по сравнению с тем, что было в нём. Она почувствовала, словно он своим прикосновением вытягивал всю её суть, все мысли, оставляя только чувства, которые были слишком сильными, чтобы стоять на ногах.

Её подкосило, но Гермиона ощутила, как за плечо её крепко схватила мужская рука, не давая упасть. В смотрящих на неё глазах не было даже насмешливости или лукавости, но она видела и чувствовала, как ему приятно ощущать её слабость и дрожь по телу. И самое странное, она ощущала, что ей тоже было от этого приятно.

Гермиона резко вцепилась ему в локоть, чтобы не упасть. Она смотрела в тёмную антрацитовую пропасть и не могла оторвать взгляда, сильнее прогибаясь под мощью невидимой энергии, излучаемой прикосновениями и взором. Том давил своей магией, и ей хотелось упасть на колени перед ней.

Она почувствовала, как его рука добралась до шеи, и, глубоко выдохнув, услышала звук своего громко бьющегося сердца. Ей показалось, что её чувства стали чувствами Тома, и теперь она ощущала, как под его пальцами пульсирует её артерия. Она стала захлёбываться в каких-то странных чувствах, которые были настолько мощными, что её рука неторопливо отпустила локоть Тома, и, цепляясь за рубашку, Гермиона стала медленно оседать вниз. Он легко спустился на пол вместе с ней, продолжая держать свою руку на шее, и воронка трепетных чувств безвозвратно поглотила её.

Гермиона была слаба перед ним и ощущала беспомощность, которая почему-то была слишком приятна ей. Она пропадала в каких-то грёзах, которые сладко дразнили её, заставляя сильно сжать челюсть и отдаться всем своим существом новым чувствам. Она испытывала ужасающий испуг, но не от Тома, а от того, что ей это нравилось.

Гермиона различила слабую улыбку на тонких губах и стала тяжело и прерывисто дышать. Внутри проснулся истерический смех от того, что это была ещё одна пытка Тома. Но почему она была такой сладкой? Откуда в нём столько желаемой магии?

Неожиданно его пальцы стали сильнее сжимать шею, стало больно, и Гермиона, широко распахнув глаза, взглянула в глаза Тому. Его ладонь сдавливала её, заставляя приоткрыть рот, чтобы глотнуть воздух, но это было бесполезно. Она с испугом смотрела в бездну и не видела выхода. Всё, что было несколько мгновений назад, становилось обманчивым и иллюзорным. Вся мягкость, тепло, лёгкость были миражом. Она обманулась в этом мираже и сейчас понимала, что виновата была в этом сама.

– Неужели ты думала, что так просто выйдешь из игры? – раздражённо прошептал Том ей в лицо.

Он немного ослабил хватку, и Гермиона жадно вдохнула воздух с хрипом в горле. Её пальцы лихорадочно путались в чёрной ткани, пытаясь схватиться за запястье держащей её руки. Ещё мгновение, и пальцы снова сдавили шею, заставляя её шумно выдохнуть.

– Я же сказал, что тебе следует уснуть, – тише произнёс Том, опустив глаза вниз.

Гермиона со всей силы схватилась за запястье своей свободной рукой и попыталась оттолкнуть от себя мучителя, но тот был непоколебим, оттесняя одну её руку своей.

– Ты снова не оставляешь мне выбора, – с ноткой жалости ещё тише произнёс Том.

Гермиона выбилась из сил и стала царапать пол, испытывая смертельный испуг от того, что, кажется, это были последние секунды её жизни. Несколько неприятных звуков нарушили тишину, затем руки расслабились и бездвижно замерли. В глазах опустилась темнота, и Гермиона закрыла глаза.

Том неожиданно разжал пальцы, но продолжал держать её. Та захрипела и стала жадно вдыхать воздух.

– Почему ты такая строптивая?

Через несколько секунд Гермиона ожила и задёргалась ногами, чтобы отползти назад. Она хотела спрятаться, убежать, исчезнуть, лишь бы не чувствовать перед собой Тома. Он позволил ей это сделать, убрав свою руку, и та быстро ретировалась, уперевшись в стену. Том выпрямился, сделал несколько резких шагов к ней и опустился рядом, выпрямившись на коленях.