Текст книги "Прежде чем я влюблюсь (СИ)"

Автор книги: wealydrop

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

– Две недели, которые оказались для тебя самыми страшными, тяжёлыми и… перевернувшими всю твою жизнь, – медленно заговорил Том, словно наслаждаясь каждым произнесённым словом. – Разве это много для того, чтобы и дальше оставаться в неведении? Хотя о чём я говорю: впереди целые месяца и даже годы, когда ты можешь оставаться в неведении, ведь… не думаешь ли ты, что я буду считаться с тобой в своих делах?

Том засмеялся, увидев, как напряжение Гермионы переходит в злость и раздражение от его слов. Он тут же подаёт ей своё тепло и с предвкушением и интересом наблюдает, как его магия делает её укротимой. Она начинает слабо растворяться в её нежности, но при этом хочет бороться с этой иллюзией, ведь Том не влюблён в неё, и поэтому его лживая взаимность ей не нужна. Это привело его к мысли, что сейчас был очень удачный шанс сломать её снова, прежде чем они выберутся из этого дня, и стоит им воспользоваться.

– Если тебе интересно, как это будет выглядеть, то могу рассказать. Я бы мог тебя оставить, как ты говоришь обычно «в покое», если бы не то, что ты слишком сообразительная. Ты сама очень быстро и за короткий срок додумалась до многого, приблизилась к моим секретам, и я даже уверен, что не предприми я ничего сегодня, то завтра ты бы уже сходила с ума от осознания, с кем столкнулась. Ты заставила меня играть с тобой жестоко, чтобы не ошибиться, и, честно, я крайне восхищён тобой. И теперь, когда я знаю, на что ты способна, думаешь, мне разумно будет просто взять и отпустить тебя?

Под его пристальным взглядом Гермиона немного поёжилась, но ничего не ответила.

– Поэтому я решил, что для тебя должна быть уготована роль главного героя. Ты хороший проводник из логова, как ты называешь, «светлых» волшебников, а я с лёгкостью могу вызнавать из логова «тёмных» волшебников.

– Зачем это тебе? Что ты хочешь сделать?

– То, что я хочу сделать, это уже лично моё дело. Что касается тебя, то твоя задача будет совсем не сложной: доставать для меня сведения и выполнять мои указания.

И Гермиона тут же встрепенулась. Её пальцы больно сжали его запястье, а другая рука тут же схватилась ему в предплечье, и со всей силы Гермиона попыталась оттолкнуть от себя Тома.

– Я не собираюсь ничего для тебя делать! Я не буду играть в твои игры!

Том сдавил её шею ещё сильнее, заставив Гермиону сдавленно выдохнуть и остудить свой пыл. Она не отводила от него взгляда и пыталась, кажется, прожечь его им насквозь.

– Видишь, как путь дипломатии и убеждения не перспективен? – сладким голосом заговорил Том, с нескрываемым удовлетворением наблюдая за движением расширившихся зрачков. – Пытаешься убедить по-хорошему, а тебе сопротивляются. Так же, как и вчера. Так же, как и несколько дней назад. Так же, как и две недели назад. И знаешь, что приходится делать?

Том коротко улыбнулся, а затем с раздражением прошипел:

– Убеждать насилием.

Её глаза тут же стали испуганными, и вместо напряжения в комнату стал врываться медленно подступающий ужас, который Том мгновенно почувствовал каждой клеточкой своей магии.

Гермиона напряглась и отклонилась от него настолько, насколько позволяла сделать его рука, сдавленно просипев:

– Отпусти.

– Не раньше, чем ты согласишься.

– Ублюдок, – прошипела она и тут же простонала от болезненной хватки на шее.

– Деловые отношения никак не подразумевают оскорбления, – насмешливо и с угрозой заговорил ей в лицо Том, грубо притянув к себе рукой. – Не с того начинаешь, Гермиона.

Она гневно и смело смотрит ему в глаза, и Том чувствует, как та пытается задавить свой страх ненавистью. Он знает, что ненависть – обратная сторона любви, и с восторгом осознаёт, что её запылавшая неожиданно ненависть была достаточно мощной. Она приводит его в приятную и лёгкую дрожь и заставляет желать насытиться этим чувством ещё.

– Я… не буду… тебя слушать, – прерывисто выдавила Гермиона.

– Мне кажется, или подобное мы уже проходили? – насмешливо поинтересовался Том, наигранно нахмурив брови, словно припоминая.

Гермиона молчит, неотрывно наблюдая за движениями его зрачков.

– Я же вопрос задал! – неожиданно тряхнул её он.

– Не кажется, – выдохнула та.

– Тогда есть ли смысл вспоминать, чем это обычно заканчивалось?

Гермиона сглотнула.

– Ну же!

– Пошёл ты к чёрту! – прошипела она.

Том слабо улыбнулся ей и оттолкнул от себя на диван, вставая со своего места и ныряя ладонью в карман, чтобы достать палочку. Он сразу же заметил, как её глаза блеснули от вида его оружия, и она запустила ладони в свои карманы. Как всегда, глупо с её стороны не следить за своей палочкой, когда перед тобой находится, как выяснилось, недруг.

– Это был второй шанс, и ты его упустила.

Гермиона поняла, что её палочка находится у него и что она снова оказалась безоружна.

– Соглашайся.

– Я не собираюсь играть в твои игры! – грудным голосом отозвалась Гермиона.

Она вжимается в спинку дивана, видит, как рука Тома немного поднимается в её сторону, и со страхом ждёт, когда палочка дёрнется в заклинании. Он выжидает, щекочет её нервы, доводит её саму до предела.

– Ещё раз предлагаю, – склонив голову, спрашивает Том.

И Гермиона находит своё преимущество в словах, потому что пытается оттянуть неизбежное.

– Ты говорил, что насильственный путь тоже не самая лучшая сторона! Почему ты думаешь, что это хороший вариант – применить ко мне пытки?!

– Нет, Гермиона, не лучшая сторона, – согласился Том. – Я покажу тебе позже беспроигрышный вариант.

– Н-но… Том, это же глупо! – пытается вразумить его та.

Он качает головой и смотрит на неё пустым взглядом.

– Твою мать, Риддл! Когда я выберусь из твоего чёртового дня, то…

– Что? Тоже будешь меня пытать?

– Я никогда не буду уподобляться тебе!

– Будешь. Я умею убеждать.

Гермиону перекосило от его елейного тона, и она зарычала:

– Ублюдок! Тварь!..

И пронзительный визг оглушил всю комнату – палочка дождалась момента, когда её можно использовать. Гермиона рухнула на диван головой и задёргалась, впиваясь в мягкую ткань пальцами и со всей силы сжимая её, словно пыталась разорвать в клочки. Её душераздирающий крик был сдавленным, и Том прекрасно чувствовал, как она сопротивляется этой боли, этим кинжалам, что воткнулись в каждый волокон нерва, этой невыносимой пытке, успокаивая себя тем, что лучше быть жертвой, чем игрушкой. Кажется, она снова определила, что ей до конца нужно оставаться жертвой, но в тот раз помогло беспамятство, а в этот раз Том не позволит ей такой роскоши. Её не унесёт чёрная тень в место, где всё спокойно и легко. Она будет здесь до тех пор, пока не согласится.

Он безразлично смотрит, как она ломает себе ногти, как из чёрных глаз текут слёзы, как с её пересохших губ слетают болезненные и мучительные стоны, и ждёт, когда ей станет невыносимо плохо. Его магия ощущает витающую кругом боль, которая так густо заполонила весь воздух, что Тому становится жарко. Он снова испытывает желание отдать своё тепло, но терпит, пробуждая в себе всю жестокость своих намерений.

Гермиона переворачивается и падает на пол ему в ноги и продолжает кричать и царапать теперь уже пол. Её тело извивается под пристальным взглядом и, наконец, она не может больше терпеть – она просит остановиться.

Но Том непоколебим. Он продолжает её мучить и чувствовать, насколько ей плохо. Он стискивает зубы и собирает в себе ещё больше жестокости, вкладывая в источающую его палочкой магию. В этот раз у неё нет никаких шансов на перерыв.

Она воет, стонет, кричит, плачет. Её руки потянулись к его ногам, но Том тут же делает шаг назад. Бесконечные нити стали тянуть её к нему, чтобы он смог задушить и задавить нестерпимую боль. Ей хочется тепла, но вместо этого он даёт боль, выворачивая её сущность наизнанку, заставляя карябать холодный пол и проливать на него свои слёзы.

Бесконечные минуты для них двоих, в которых Гермиона ожидает конца, беспамятства или тепла, а он – прекратить неприятным ему чувствам зудеть его магию. Её боль начинает затрагивать всю его сущность, заставляя до боли стиснуть зубы. Заклинание ослабевает, но Гермиона уже не чувствует разницы – ей больно, плохо и страшно. Она с ужасом понимает, что сейчас ей никто не даст исчезнуть в темноте и пустоте беспамятства, поэтому, наконец, кричит, что согласна.

Том медленно опускает палочку и, нахмурившись, смотрит на рассыпавшиеся на полу кудри, на тусклые и безжизненные глаза, на дрожащие пересохшие губы, с которых слетают тихие стоны от пережитой боли. Он делает шаг и нависает над ней, чтобы она смогла взглянуть на него сквозь пелену слёз, которые быстро струились из глаз к вискам. Но она не двигается и даже не пытается посмотреть на него – пустые глаза были так широко распахнуты, словно она только что умерла.

Том выпрямляется, делает от неё шаг и неторопливо направляется к выходу из комнаты, тихо стуча каблуками по полу. Он знает, что ей нужно остаться одной и хорошо подумать над произошедшим, а ему всего лишь нужно выждать время, когда его магия и её чувства победят в ней.

Том прошёл к столешнице, облокотился на неё, скрестил руки на груди и опустил голову вниз, прислушиваясь к тишине, в которой почти неслышно из другой комнаты доносились стоны. Было ли в нём сострадание? Нет, его не волновал ни один болезненный звук – он не мог ничего чувствовать, ведь он сам – магия, чувства и душа. Он мог только давать то, что в нём есть – не более того.

Минуты шли, и от скуки Том принялся отсчитывать секунды, прислушиваясь, когда голос в соседней комнате совсем затихнет. В этот раз ей хватило не больше десяти минут, чтобы успокоиться и затихнуть, изредка нарушая тишину резкими вздохами.

Лениво оттолкнувшись от столешницы, Том неторопливо прошёл обратно в комнату, обошёл Гермиону и взглянул ей в глаза, которые так же оставались абсолютно пустыми и тусклыми, но в этот раз её зрачки дёрнулись и посмотрели на него в ответ. Она выглядела сломленной и разбитой, потеряв надежду на какую-либо помощь. Конечно, здесь нет никого, от кого бы мог спасти её Том, ведь он сам проделал это с ней и только сам может стать ей спасителем и утешителем. И это была настоящая необходимость. Очередной удачный план, который сейчас снова обернётся для него преимуществом и безоговорочной победой.

Он наклоняется к Гермионе, просовывает руки под обмякшее тело и выпрямляется вместе с ней. Она слабо цепляется за его мантию за спиной и закрывает глаза, чувствуя себя тряпичной куклой, с которой можно сделать всё, что угодно. Её чувства укалывают Тома, пробуждая подавить и выдернуть их из неё. Медленно развернувшись спиной к дивану, он садится на него, складывая голову Гермионы к себе на колени, и внимательно заглядывает ей в открывшиеся глаза, которые безнадёжно смотрят на него с непониманием и отчаянием. В ней теплится слабый огонёк, который от малейшей жестокости готов потухнуть, и его нужно было заново раздуть, чтобы засверкало жаркое пламя. Его холодные пальцы прикасаются к заплаканному лицу и, едва касаясь, изучают влажную от слёз кожу. Магия вырывается изнутри и обволакивает ослабевшее тело на руках волшебника. Он мягко вонзает свои ладони в растрёпанные волосы, обнимает одной рукой за шею и наклоняется к потрескавшимся губам, чтобы дать Гермионе больше своего тепла.

Она не двигается, начиная трудно дышать и слабо хрипеть. Её грудная клетка зашевелилась под его локтем, и появилось чувство, словно она только сейчас начала вдыхать воздух, отравленный её болью. Том нежно ласкает её губы, терпеливо выжидая малейшего содрогания, которое скажет ему, что она приходит в себя, и спустя несколько секунд он чувствует, как за спиной её рука начинает сильнее сжимать его мантию. Её глаза постепенно приобретают яркость и зажмуриваются. Гермиона судорожно вздыхает и издаёт тихий болезненный стон, который Том забирает себе и не даёт ей больше проронить ни звука. В следующее мгновение она открывает глаза и отзывчиво, едва шевелясь, принимает долгожданное тепло, которое приятно согревает тело и душу. В ней начинает мелькать жадность, желание избавить себя от горьких ощущений и забыть о боли. Её сущность позволяет открыться теплу, проникнуться к нему и начать растворяться в нём. Ей просто становится легче.

Том отстраняется и слабо улыбается ей в губы, прошептав:

– Глупенькая Гермиона. Я же обещал тебе, что буду давать столько магии, сколько сможешь взять. Зачем ты пытаешься противостоять мне?

– Я не хочу, чтобы мне было больно, – едва шевеля губами, отозвалась она, направив свой стеклянный взор в тёмные глаза.

– Тебе не будет больно, если ты будешь слушать меня. Разве ты в этом за все эти дни не убедилась?

Гермиона опустила взгляд вниз и судорожно выдохнула.

– Зачем ты… ведёшь себя так со мной?

– Это самый лучший путь привлечь тебя на свою сторону.

– Насилие?

Том слабо качнул головой и мягко улыбнулся.

– Ласка. Яркий контраст. В такие моменты, как сейчас, ты лучше всего ощущаешь свою необходимость во мне.

Гермиона подняла глаза на Тома и слабо усмехнулась. Она осознала, что это была ещё одна удачная хитрость, которую он придумал.

– Избавь меня от таких моментов. Я сдалась, что ты ещё от меня хочешь?

– Теперь больше ничего.

Та снова глубоко вздохнула и прошептала:

– Когда наступит новый настоящий день, я… найду способ избавиться от тебя, Том. Веришь?

Он несколько секунд всматривался в блестящие глаза, а затем покачал головой.

– Впервые решил испытать такой способ привлечения к себе сторонников? – неожиданно спросила Гермиона.

– Знаешь, в чём прелесть этого способа? Здесь исключено предательство, потому что на моей стороне может быть только один волшебник. И это ты.

– Не воодушевляет.

– А меня очень.

Том выпрямился и посмотрел на окно, за которым в щёлку не было ничего видно.

– Завтра нас ждёт новый день? – спросила Гермиона.

– Нет, завтра такой же старый день, но он будет последним, – медленно отозвался тот, не взглянув даже на неё.

– Мы остаёмся здесь?

– Ты хочешь вернуться к своим друзьям, которые в ужасе не знают, где тебя искать и что с тобой происходит?

Несколько секунд Гермиона молчала, затем тихо выдохнула:

– Нет.

– Тогда ложись спать.

– Здесь?

– Нет, в другой комнате спальня.

Гермиона пошевелила оцепеневшими руками и невольно поморщилась, понимая, как же сильно затекло у неё тело. Том, не раздумывая, просунул свою руку под её коленки и поднялся. За несколько секунд он донёс её в другую комнату, положил на холодную постель, а затем отошёл к двери и обернулся, произнеся:

– Если станет слишком больно и будет невыносимо жалеть себя – можешь прийти ко мне.

Гермиона блестит своими глазами в темноте и ничего не отвечает.

– Это было необходимо, – тише добавляет Том и закрывает за собой дверь.

Она знает, что Том иначе поступить не мог – в нём это заложено. Она сглупила сама ещё в самом начале, когда надела эту чёртову диадему себе на голову. Она сама обрекла себя на безвыходность. И раз она здесь, то знает, что всё, что произошло недавно, ей и ему это было необходимо.

Комментарий к Глава 14. Необходимость

Как и обещала – глазами Тома. Ради этого я даже выдернула планируемую главу, поэтому пришлось сменить дислокацию для этого момента, чтобы не упустить его.

Ну и это слишком малое, что я хочу вам сказать со стороны Тома, сразу все его мысли сходу вложить в текст не разумно, поэтому постепенно и со временем.

И ещё, глав глазами Гермионы больше не будет – возможно только отрывочно или для прояснения ситуации.

И да, следующая глава будет последней для этого фанфика, и, как вы догадались, начнётся “завтра” и с ним начнётся новый фанфик.

Огромное спасибо всем, кто читает, ждёт продолжения и оставляет отзывы! Я безумно благодарна вам – вы меня очень сильно вдохновляете писать скорое продолжение! :*

========== Глава 15. Неизвестный Том ==========

Она не пришла к нему ни вечером, ни ночью. Сдерживала себя, цепляясь за остатки самообладания, призывая душу к терпению и смирению. Том чувствовал витающую вокруг надежду, ею был наполнен весь дом – Гермиона надеялась и верила, что этот день последний. Этот день должен был стать последним терзанием души, последней каплей на пути к привычному миру. И следующий день должен стать первым для Тома.

Он просидел всю ночь на диване с закрытыми глазами, опустив голову к поднятому воротнику так, что его лица практически не было видно. Густые волосы спадали вниз, время от времени щекоча лоб и нос, и Тому приходилось их сдувать, чтобы малейшие прикосновения не сбивали его с размышлений. Иногда он прислушивался, как в соседней комнате изредка слышались протяжные глубокие вздохи или едва различимые стоны. Но Гермиона так и не шла к нему за утешением, и на губах Тома иногда появлялась слабая усмешка – какой же она хотела быть сильной. Ближе к утру все звуки смолки окончательно.

Никакое солнце не пыталось пробиться в окно, и наступающее утро лишь немного осветило комнату. Послышался тихий скрип, Том тут же оживился, медленно поднял голову и немного повернул её в сторону выхода из комнаты. В проходе стояла Гермиона и с лёгким удивлением смотрела на него своими красными и не выспавшимися глазами. Она приоткрыла рот, несколько секунд стояла молча, затем тихо спросила:

– Почему мы здесь?

– Ты имеешь в виду, почему не проснулась в своей постели? – уточнил Том, полностью выпрямляясь и опуская одной рукой воротник мантии.

– Да.

Том сузил немного глаза и показал улыбку, чувствуя, как больше воодушевления появилось внутри Гермионы – она надеялась услышать, что наступило «завтра».

– Это настоящее «сегодня». Там, где твои друзья собираются выиграть в квиддич, а вечером закатят сногсшибательную вечеринку, оставшись незамеченными ни одним преподавателем.

– Разве я не должна быть в спальне с Лавандой и Парвати? Они же заметят моё отсутствие.

– Ты не отсутствуешь, Гермиона. Ты начинаешь там своё утро так же, как в свой первый день. До момента, когда нашла диадему.

Гермиона с интересом посмотрела ему в глаза и торопливо зашла в комнату. Подойдя к дивану и остановившись напротив сидящего на нём собеседника, она нервно спросила:

– Ты хочешь сказать, что в спальне сейчас нахожусь всё та же я, только ничего не знающая о диадеме?

– Можно и так сказать, – кивнул Том. – Это твоё настоящее и такое утро для тебя неизменное. Ты должна была наступить на этот шарик, поругаться с истеричной Браун и… загладить конфликт с маленькой Уизли. А дальше, после Выручай-комнаты, ты можешь выстроить и прожить свой день так, как этого хочется тебе. Ты же помнишь свой первый день?

– Да, – дрогнувшим голосом отозвалась Гермиона.

– Помнишь, как пришла к середине матча и досмотрела игру? Помнишь, как к тебе пристал тот самый семикурсник, который не умеет обращаться с девушками? Как потом тебя перехватила Уизли, уводя в гостиную? Как сидела и переживала, что вас застукает Макгонагалл? Как сбежала из гостиной после приставаний Маклаггена?

– Кажется, это было уже так давно, что слабо верится в этот день, – медленно отозвалась Гермиона, посмотрев на зашторенное окно.

Том усмехнулся и, растягивая слова, ответил:

– Учитывая насыщенность твоих дней, совсем не удивлён. Но теперь ты знаешь, как хотела бы прожить свой настоящий день, зная, чего можно избежать?

– Уверена, что мне не стоит появляться в этот день на матче и в гостиной.

– Как-то ты слишком кардинально решила подойти к этому вопросу, – заметил он, опустил голову вниз и принялся разглядывать свои туфли.

– Я совсем не горю желанием сталкиваться с Маклаггеном!..

– Но ты же помнишь день, в котором после матча ты направилась в школу со своим однокурсником – Долгопупсом? Чем тебе не вариант?

– В том дне этот мерзавец всё равно достал меня вечером! – сверкнув глазами, отозвалась Гермиона.

– А ты попробуй повеселиться с друзьями и не отходить от них.

– Знаешь, если хочешь не нарваться на неприятности, то лучше вообще не сталкиваться с людьми, которые влекут их за собой, – слабо качнула головой Гермиона.

– Хорошо, и что ты будешь делать? – полюбопытствовал Том, медленно поднимая глаза с туфлей на собеседницу.

– Пропаду в библиотеке. Или не выйду из Выручай-комнаты. Или закроюсь в спальне.

– Ты же не трусиха, – усмехнулся тот, поймав недоверчивый взгляд на себе.

– Ты подбиваешь меня встрять в какую-нибудь передрягу? – невесело усмехнулась Гермиона, скрестив руки на груди.

Том покачал головой с насмешливой улыбкой, затем более серьёзным тоном заговорил:

– Меня не волнует, как ты закончишь свой день, я просто полюбопытствовал. У тебя было много вариантов развития событий, и, я думаю, ты выберешь самый подходящий. А теперь послушай меня.

Он встал с дивана, прошёл мимо Гермионы, которая стала провожать его взглядом, остановился возле окна и, не оборачиваясь, продолжил:

– Ты узнала мой секрет, и, я думаю, ты понимаешь, что неразумно им делиться с кем-то. Прояснить почему?

Том обернулся, ожидая ответа, но та молчала, хмуря брови.

– Первая причина: твои друзья решат, что с тобой не всё в порядке; в мире не может быть двух волшебников, и даже если ты их в этом убедишь и расскажешь кому-либо, то я приложу все усилия, чтобы хлопнуть всех свидетелей. Вторая причина: если ты понадеешься всё-таки, что более взрослые волшебники защитят тебя и всех твоих друзей, то ошибёшься – ведь я знаю, как проникнуть на территорию замка и спокойно вычислю каждого, кто владеет хоть какой-то информацией. И самая главная причина: Гермиона, ты же хочешь жить?

– Я хочу жить в спокойном мире, а не с мыслью, что в любой момент меня может подстерегать смерть, зная, что Волан-де-Морт каждый день позволяет своим людям убивать других, пытать их или вербовать!

– Это война, моя милая, и здесь нужно быть крайне предусмотрительным, чтобы не впутаться в неприятности. Тебе отчасти повезло, что ты не застала волшебный мир во время Второй Мировой войны – ты бы скулила там, как собака, а так у тебя есть прочные стены и я. Я, в свою очередь, буду гарантировать тебе безопасность и неприкосновенность, даже более того, могу быть тебе утешителем во всех твоих неприятностях.

Том полностью повернулся и очаровательно улыбнулся Гермионе, спрятав руки в карманах.

– Взамен ты даёшь мне нужные сведения.

– Шпионить для тебя? Для Волан-де-Морта?!

– Нет, не для Волан-де-Морта, – качнул головой Том, подходя к собеседнице ближе. – Я разве сказал, что стою на его стороне?

– Ты меня обманываешь, – медленно отозвалась Гермиона, сощурив глаза.

– Я не обманываю тебя, – невинно отозвался Том. – Я не придерживаюсь политики своего будущего, где, как ты верно подметила, вся цель сводится только к убийству мальчишки, который не имеет ничего, кроме случайно доставшейся ему известности. И признаюсь, крайне удивлён, что Волан-де-Морт выбрал такой путь и… не может до сих пор убить мальчишку. Если хочешь знать, то я не это преследовал с юности.

– Ты серьёзно? – сморщившись от удивления, отозвалась Гермиона. – Тогда боюсь узнать, что ты там преследовал, если не власть и господство!

– Это уже другой разговор, – улыбнулся Том и продолжил: – Поэтому уверяю тебя, что все твои сведения не отразятся на тебе плохо. Не думаешь ли ты, что я в восторге от такой жизни Волан-де-Морта?

– Интересно, что тебя вообще может привести в восторг, – усмехнулась Гермиона и опустила вниз руки, наблюдая, как Том медленно подходит к ней.

– Есть вещи, которые меня восторгают, но, к сожалению, они не связаны с жизнью Волан-де-Морта, – усмехнулся он и остановился напротив собеседницы.

– Я вообще не понимаю, что ты хочешь сделать? Волан-де-Морт тебе не нравится! Гарри Поттер тебе к чёрту не нужен! Это выглядит всё так, словно ты опять пытаешься меня запутать или…

– Зачем мне путать своего сообщника?

– Я тебе не сообщник!

– А как, по-твоему, называют людей, которые участвуют в одном деле?

– Сообщники знают общую цель!

– Не обязательно, – качнул головой Том. – И всё же не исключено, что мой сообщник может узнать об этом со временем. Всё же от сообщника зависит, верно?

Том хитро подвёл Гермиону к мысли о том, что в дальнейшем всю информацию она может использовать в нужных целях для того, чтобы одержать победу над Волан-де-Мортом. Для неё это прекрасный шанс разузнать о тёмном волшебнике больше, чем известно всем его противникам. Пускай так и думает – это прекрасный стимул не соскочить с его крючка. Пускай думает, что на неё возложена миссия двойного шпиона.

– Мне нужно тебе доверять, но и ты должен доверять мне? – медленно отозвалась Гермиона, и Том понял, что она как раз схватила его уловку и размышляет о двойной игре.

– Конечно, я должен тебе доверять, поэтому мы не должны обманывать друг друга, – невинным голосом отозвался он.

– Но наши цели отличаются. Я, конечно, не знаю, что у тебя на уме, но моя цель – это покончить с этой войной, остаться в живых вместе с друзьями и свергнуть Волан-де-Морта.

– Будем считать, что некоторая часть твоих целей в моих интересах.

– Ты знаешь, что это звучит очень глупо? – не сдержалась от усмешки Гермиона.

– Думай, как хочешь, но обрати внимание, что я тебя ещё ни разу ни в чём не обманул.

– Ты обманул меня в чувствах, Том, – тихо возразила та.

– Даже в этом тебя не обманул. Я не говорил, что влюблён в тебя, Гермиона, а лишь сказал, что мне это приносит удовольствие, – мягко ответил он. – И это чистая правда.

– То есть я для тебя только удовольствие? – нахмурилась собеседница.

– Ты хочешь подняться на ступень выше в наших взаимоотношениях? – приподняв в удивлении бровь, поинтересовался Том.

И так бледное лицо Гермионы стало белеть ещё больше, и тот засмеялся.

– Я подумаю над твоим предложением.

– Какого чёрта?! – возмутилась та, и Том почувствовал, как вся комната заполняется смущением. – Думай, что говоришь!

Тот продолжал смеяться.

– Не знаю, что ты имела в виду, но звучало это именно так.

Гермиона закусила губу, опустив глаза вниз и снова скрестив руки на груди, затем произнесла:

– Давай договоримся: ты меня больше не преследуешь и вообще меня не трогаешь.

– Звучит странно, учитывая все твои чувства ко мне, – с наигранной задумчивостью отозвался Том.

– Я со следующего дня покопаюсь в них, и будь уверен, выдерну всё, что ты мне дал.

– Я бы не был так уверен на твоём месте. Тебе бы до ночи без меня обойтись, – насмешливо отозвался он.

– Иди к чёрту, – поморщилась Гермиона.

Том взял её за плечо и чуть наклонился к ней.

– Мы же договорились безо лжи, так что, считай, мои слова – истина, и я бы на твоём месте прислушивался к ним.

– Без твоих… штучек справлюсь.

– Как скажешь, – выпрямился Том и пугающе улыбнулся.

– Что мне ещё следует запомнить? – серьёзно спросила Гермиона.

Тот отпустил её плечо и отвёл взгляд в сторону.

– Ничего, кроме того, что от твоих действий зависит твоя жизнь и жизнь каждого, кто вертится вокруг тебя.

– Отлично, я всё поняла, – раздражённо отозвалась Гермиона, отводя свой взгляд в сторону. – Теперь будь добр, верни меня в школу.

Том ничего не ответил, а та вернула свой взгляд на него и растерянно стала вглядываться в лицо.

– Что? – неуверенно спросила она.

– Ты злишься, потому что не удовлетворена мною, – высказал свою мысль он со слабой улыбкой на губах.

– Не говори глупостей…

– Гермиона, я всё чувствую, – ещё сильнее стал улыбаться Том.

Она с раздражением глубоко вздохнула, отвернулась и сделала шаг в сторону выхода из комнаты, как вдруг мужская ладонь остановила её за плечо, развернула, и Том притянул её в свои объятия, обволакивая манящим теплом. Он почувствовал, как у Гермионы прервалось дыхание, она замерла на несколько секунд, затем попыталась отшатнуться. Том не позволил этого сделать, властно прижимая одной рукой к себе, а другую тут же запуская ей в волосы. Послышался ещё один прерывистый вздох, и Том не сдержал насмешливой улыбки, понимая, что вся его затея полностью удалась – она не могла устоять перед трепетными чувствами, которые он вызывал в ней. Его чувства тянули её к нему с невероятной силой, и этот яд уже никак не извлечь из крови, сколько бы она не обещала ему этого.

Тем не менее, Гермиона снова попыталась отшатнуться, но попытка была слишком слабой, чтобы говорить о том, что ей неприятно.

– Не сопротивляйся, – прошептал ей в волосы Том, и та послушно расслабилась, словно всё время ждала на это разрешения.

Том почувствовал, как её руки медленно обняли его за спиной и вцепились в замок.

– Раз ты всё чувствуешь, то явно ощущаешь, как растёт моя ненависть к тебе, – произнесла Гермиона.

– Знаешь обратную сторону ненависти? – медленно спросил тот и тихо засмеялся ей в волосы.

– Не хочу знать, – отозвалась Гермиона, затем подняла голову и устремила взгляд на Тома, произнеся: – Давай уже покончим с этим.

– Ещё не понимаешь, от чего отказываешься. Ладно, – согласился он, убирая руку из копны волос, – полагаю, это должно быть больно.

– Что? Больно?

– Ты возвращаешься в свою реальность, Гермиона. Думаешь, это будет легко и безболезненно?

– Мне следует сразу же идти в больничное крыло?

– Думаю, да. Как минимум за зельем от головной боли и… у тебя всё ещё будет ранена нога, не забывай.

Гермиона кивнула, отводя взгляд и глубоко вздыхая. Кажется, это было невероятно, что она собирается вернуться в свой мир. Она так долго к этому шла, и через что ей ещё пришлось пройти, чтобы достигнуть этого момента! Только неизвестно, что её ожидает потом, и от этого стало страшно.

– Не бойся, – произнёс Том, ощутив подступающий к Гермионе страх. – Если будешь хорошей девочкой, то всё ужасное у тебя уже позади.

Он запустил руку во внутренний карман мантии, достал оттуда диадему и поднял её перед глазами волшебницы.

– Закрой глаза.

Та послушно закрыла их и снова глубоко вздохнула, явно нервничая от происходящего. Как назло, ей казалось, что замедлились секунды, и слишком долго ничего не происходит.

Том внимательно разглядывает напряжённое лицо Гермионы, словно пытаясь его запомнить, затем медленно надевает ей на голову свою диадему, и в эту же секунду оба чувствуют, как весь мир начинает уходить из-под ног.

***

Февраль, 1947 год

Очень светлое и уютное заведение с витающим в воздухе вкусным запахом кофе – он заманил Тома остановиться именно здесь. Перехватив несколько свёрнутых в трубочку газет из одной руки в другую, он схватился освободившейся ладонью за ручку двери и потянул на себя.

Запах кофе здесь был в несколько раз сильнее, чем на улице, и Том почувствовал сильное желание ощутить во рту вкус этого горячего восхитительного напитка. Он быстро огляделся, заметив несколько групп людей, сидящих за столами, которые даже не посмотрели в его сторону, и увидел подходящую к нему молодую девушку. Его взгляд опустился на бёдра, покачивающиеся в красивой тёмно-синей юбке, которая колебалась волнами в разные стороны, а затем поднялся к приветливой улыбке, обращённой к нему.