355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Урук Хромой » Орки (СИ) » Текст книги (страница 8)
Орки (СИ)
  • Текст добавлен: 2 сентября 2020, 23:00

Текст книги "Орки (СИ)"


Автор книги: Урук Хромой



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 44 страниц)

Эта легенда о Зове была уже совсем смутной, и будила в сердцах варгов тоску и боль, потому ее слушали редко, но все ее знали. Тем сильнее было ошеломление от полученного ими Зова.

Вздохнув, Зуб вышел из логова и сел напротив притихших и прижавшихся друг к другу Таше с Быстрым. Подростки испуганно смотрели на мрачного Вожака. Рядом с ними села Молния. Из логова потянулись и расселись за спиной подростков и все остальные члены прайда.

Помолчав и собравшись с силами, Зуб поднял глаза и, поймав внимание и глаза сидящих напротив, с усилием послал образ сразу всем. Это было трудно, образ плыл и терялся. И только плечо Молнии прижавшееся к нему вернуло четкость и силу образу. Благодарно погладив ее мыслью, он начал рассказ.

– Вы все почувствовали Зов, – ответная волна согласия и подтверждения мягко толкнула его.

– Вы все знаете предание о нем. Вы, – он послал позыв замершим и не дышащим подросткам, – пойдете искать Старшего брата. Ищите его, до весны. Мы все будем ждать вас. Если он нас позвал, значит, время пришло. Ищите хорошо. Мы все надеемся на вас.

Разорвав контакт, Зуб устало выдохнул. Немного отдышавшись, поднял глаза.

Таша и Быстрый, не отрываясь, смотрели на него. В полной тишине он подошел к ним и потерся щекой о щеку Таши. Поймав ее глаза, послал позыв.

– Будь осторожна, Мягкое ушко, – сверкнувшая глазами в ответ на детское прозвище, Таша, всхлипнув, ткнулась ему в грудь, и замерла на мгновение.

Воспользовавшись моментом, Зуб в упор посмотрел на Быстрого.

– Если с ней что-нибудь случиться!!! – и получил ответ. – Это значит, что я уже мертв.

Довольный ответом кивнул ему и отошел, уступая место остальным. Весь прайд по очереди прощался с уходящими, желая им удачи, напутствуя и советуя, усаживаясь за спиной Зуба и Молнии. Она подошла последней, посмотрела в глаза Быстрому и надолго прикипела к глазам Таши. Неторопливо облизала морду своей дочери и, неохотно оторвавшись, села рядом с Зубом.

Оба подростка, дождавшись кивка Зуба, сорвались с места и помчались в лес. Весь прайд в полной тишине, навострив уши, следил за ними. Вот их перестало быть слышно. Вот ветер перестал доносить их запах.

Общее поле прайда потеряло двух своих членов. В этом облаке близости, тепла и участия то, что и составляло жизнь любого варга, появилась прореха. И первая не выдержала Молния.

Ее дочь уходила от нее, уходила совсем. Теперь она уже не вернется той же, и может вообще не вернуться. Сердце Молнии рвалось на куски и, пытаясь хоть как-то успокоить эту боль, она, вскочив и запрокинув голову в небо, завыла. Ее поддержали сначала самки, и немного позже присоединились своими басовитыми голосами самцы.

Болото. Пойма Костянки.

Два уже хорошо поживших орка стояли у самой кромки воды и смотрели вслед уходящим лодкам.

– И что ты думаешь о нем, – Урта покосился одним глазом на необычно задумчивого Хрууза, – ты всю дорогу от Ворот только морщишь лоб и ушами стрижёшь как заяц.

Хрууз покивал каким-то своим мыслям и продолжая смотреть вдаль произнес.

– А ты что скажешь о нем?

– Он то, – Чада почесал ухо и продолжил, – Хрууз, я много лет живу, но понять его не могу. Щенок ведь, ну, подросток. То щенок щенком, а то как глянет, глаза пустые, и мне холодно становится. И воин он, наши проблемы для него возня мышиная. Может и правда, он то самое предсказание, а?

– Может и правда, – Хрууз поежился и добавил, – если воины прошлого были как он, то как мы все в такой беде оказались.

* * *

Больше часа мы плыли по открытой воде с редко встречающимися островками и торчащими скалами, чем дальше, тем их становилось все больше и все больше, их все плотнее окружали густые заросли тростника. Еще три часа мы плыли уже по достаточно широкой протоке, сжимаемой с двух сторон зеленым морем. Протока все сужалась и сужалась. Все это время все молчали. Мои спутники ритмично взмахивали веслами. Первым заговорил Чада.

– Нам надо дождаться темноты. Здесь есть укрытие, – он ткнул рукой в стену зелени. Я кивнул, соглашаясь.

Орки, разогнав свой челн, резко свернули в заросли. Я пригнулся. Острый нос лодки раздвинул, не ломая, высокие стебли тростника, и мы вышли на скрытую от глаз с протоки прогалину в зарослях. Обернувшись, я увидел, как влетевший за нами второй челн остановился, и орки поправляли и выпрямляли примятые стебли. Двигаясь дальше, мы по зеленому, шуршащему под порывами ветра туннелю, через полчаса вырвались из зарослей на небольшую заводь у поросшего невысокими деревьями и кустами острова. Подойдя к песчаному берегу, выскочив в мелкую воду, все вместе затащили наше судно на сушу. Рядом встали нагнавшие нас орки второго челнока. Чада рукой указал направление, и мы цепочкой нырнули в заросли кустарника. Двигаясь в течение получаса обычной рысью, мы выбежали на другую сторону острова и остановились на берегу широкой, шагов сто-сто пятьдесят заводи, окруженной со всех сторон стеной тростника.

Приложив руку к губами, Чада, глухо чирикнул. В глубине зарослей ему ответили. Минут через пять, не качнув тростника, из зарослей выплыла маленькая лодка, связанная из сухих стеблей. Две маленькие фигуры, закутанные в обычный балахон Болотников, быстро подогнали ее к берегу и, выскочив на берег, замерли перед Чадой.

– Идем в набег, наш Вождь, – он показал на меня, обе фигуры синхронно согнулись в поклоне, – до заката мы здесь. Еда.

Дружно кивнув, пришедшие, скинув с себя балахоны, оказались парой щенков и разбежались в разные стороны. Мои спутники, тоже сняв балахоны и свалив их в тени в кучу, жестом пригласили меня сесть. Сняв с себя свой, я уселся на предложенное место и занялся наблюдением за орками. Как и все остальные виденные мной, Болотные тоже не отличались многословием, общаясь жестами, они уверенно и привычно занялись организацией лагеря. Оставшийся одетым один из гребцов, сложив свое оружие у ствола более высокого дерева, деловито забрался по стволу, быстро скрывшись в листве. Двое оставшихся по кивку Чады нырнули в кусты и, повозившись там с минуту, затихли. Заметив мою приподнятую бровь, Чада ответил жестами, ткнув по очереди на дерево и кусты.

– Глаза, а эти спать.

Позвав его жестом, ткнул рукой прямо перед собой. Посидели молча. Из кустов выскочили убежавшие щенки. Мальчишка нес охапку высохшего тростника, а мелкая девчонка тащила корзинку. Сложив все принесенное на песок, они дружно зарылись в него, что-то откапывая. На свет появилось широкое блюдо из толстой глины, затем еще одно. Прямо на нем, вынув из корзинки муку, девчонка замесила тесто. Мальчишка уселся с палочками для розжига огня. Тихо свистнув ему, я взмахом подозвал его, и своим огнивом добыл ему огонь и, сунув в руки комок дымящихся стружек, отправил обратно. Повернулся к довольно ухнувшему Чаде.

– Расскажи мне, что они здесь делают одни.

– Так они за рыбой смотрят.

– Какой рыбой? Чада, ты, видимо, забыл, что я пришел издалека, как вы живете не знаю. Рассказывай все о вашей жизни.

Удивленно покосившись на меня, Чада на пару минут выпал из жизни, что-то пытаясь сообразить. Радостно усмехнувшись, он звонко хлопнул себя по лбу и уставился на меня.

– Прости, Вождь, ты ведь жил с вечно тощими Верхними.

– Здесь, – он ткнул за спину, – мы растим рыбу. Хорошую, большую. Щенки ее стерегут и кормят. Если ее бросить без присмотра, подохнет или ее сожрут. Здесь больше жило нас, но набег всех стронул. Люди это место не нашли. Оставили пару щенков смотреть, кормить.

– Покажи.

Он повел меня к берегу. Подойдя к лодке щенков, он вынул из нее плетеную корзинку с крышкой, наполовину полную обычных лягушек. Показал на пару плетеных из прутьев сачков на длинных ручках. Подойдя к воде он кинул пару лягушек в воду. Сначала ничего не происходило, но потом вода вскипела от движения. Крупные сомы, длиною с копье толкаясь, кинулись на еду. Мгновение, и все закончилось, остались только расходящиеся круги на воде.

– Здесь только самые большие самцы и самки. На развод. Стоячую воду не любят. Через тростник пробиты каналы от реки, свежую воду подвести. Любят они ее.

Чада увлеченно ковырялся в корзинке с лягушками, отбирая крупных. Войдя в воду, он рукой похлопал по ней. С разных сторон к нему под водой по заводи потянулись длинные тени. У его ног из воды высовывались крупные широкие головы сомов, раскрывая рты, они лениво толкались между собой, ожидая подачку. Чада быстро рассовал прямо им в пасти лягушек, все выискивая что-то глазами. С дальнего края к нам приближалась самая большая тень, гоня перед собой невысокую волну. Крутившиеся у ног Чады, еще не наевшиеся сомы, мотнув хвостами, исчезли в воде. Подплывший огромный сом на удивление легко толкнул орка в ноги и замер, лениво поводя хвостом и шевеля жабрами. Чада что-то приговаривая, похлопал его по голове, сом открыл пасть и орк по одной перекидал в нее несколько крупных лягушек. После чего пошел вдоль спины сома, почесывая его. Вернувшись к голове, орк толкнул великана в бок, помогая ему развернуться. Как мне показалось, задремавший великан неуклюже завозился и, с помощью орка развернувшись, удалился в глубину. Стоя почти по пояс в воде и проводив его взглядом, Чада развернулся ко мне со все еще не погасшей на лице счастливой и мечтательной улыбкой. Согнав ее с лица, смущенно посмотрел на меня. Я ему в ответ подмигнул и постарался изобразить одобрительную улыбку, показав жестом – очень большой.

Буквально засветившийся от гордости Чада расплылся в широченной улыбке, сразу став на удивление похожим на своего сома.

– Он самый большой. Мой отец его еще щенком кормил. Он уже тогда был большим и умным. Не отец, сом. Лучший самец, даже самые капризные самки с ним играют совсем мало, сразу икру метать начинают. С другими самцами могут целый день кругами ходить, не с ним. И мальки у него самые крепкие и сильные. Если переносим сомов, то вылавливаем и в лодках притопленных везем. Они вырываются, бьются. А он сам за лодкой плывет, знает, что на новом месте покормим.

Сомы растут быстро, и кормить их легко. Лягушек много на Реке и другой живности тоже. Мы весной лягушек ловим, и в одном месте держим и икру их собираем. Головастиков держим в теплых лужах. От птиц и других врагов их прикрываем, а как лапки отрастят, выпускаем. Болото и Река на нас не в обиде, что берем, возвращаем. Сомы уплыть не могут, там, в тростнике колья вбиты. А так они скоро совсем есть перестанут и спать лягут. Вот тут их и стеречь.

– И много у вас таких клеток?

– Нет, мало, а часть пришлось и самим в реку выпустить. Те, что на виду запруды. Жалко как, с ними возишься как с сосунками. Покормить, оберечь, а изгородь поставить сколько труда. А мы прячемся все, тут такие места есть, – Чада мечтательно сощурился на солнце, – там столько можно рыбы вырастить.

Чаду несмело подергал за руку подошедший щенок, позвав к костру. У костра на коленях стояла девчонка, следя за жарившимися на глиняном блюде лепешками. Маленький костер, сложенный из хорошо просушенного тростника, горел почти без дыма. Подбежавший щенок схватил лежавший рядом веник из тростника и стал дополнительно разгонять легкий дым, идущий от костра. Проснувшиеся орки уже ждали нас. Усевшись на свое место, я уже привычно поделил свою порцию с Чадой и махнул рукой остальным. Нам приготовили каждому по две маленькие лепешки из муки рогоза и по хорошему куску копченого и провяленного сома. Быстро проглотив свой кусок, один из орков постучал по дереву и, дождавшись наблюдателя, залез на его место. Старательно занимающиеся готовкой щенки, раскрыв рты, глазели на меня. Неторопливо поев, я спросил.

– Что дальше делаем? – отославший орков проверить лодки, Чада присел рядом.

– Спать, пока око, – он махнул в сторону солнца, – коснется макушек тростника. Потом плывем еще время, не очень долго.

Подняв веточку, он стал чертить на песке.

– Дальше Река шире, но и болото тоже шире. Вдоль кромки тростника идем вниз. Там остров, вот так он стоит, – Чада вычертил каплеобразный овал, широкой стороной направленный вверх по течению, – он в длину большой круг и рука полных кругов шагов (1500). В ширину здесь, – он ткнул веткой в широкую часть, – четыре полных круга (400) шагов. Там раньше наша стоянка была. Хорошее место. Было. Там наши дома.

– Дома?

– Да, дома, – с вызовом и гордостью ответил Чада, – у нас нет пещер на Болоте. Мы живем на воде. Зимой на воде трудно. На месте зимней стоянки мы строили дома, из глины и тростника. Нас выбили с острова, спаслись немногие. Что ты хочешь еще знать?

– Сколько врагов на острове, знаете?

– Мы приглядываем за ними, держим глаза.

– Сколько еще вас на Болотах?

Помявшись, он ответил.

– Три полные руки щенков, что постарше, смотрят за рыбой. Полная рука почти взрослых, смотрят за островом и за щенками.

– Чада, я хочу увидеть остров. Хочу увидеть врага. Хочу взять пленника и разговорить его, и все это сделать тихо. Думай, как нам туда попасть. Тихо и незаметно.

Вскинувший голову орк внимательно посмотрел на меня. Помолчав, он ответил.

– Мы отвезем тебя туда, никто не увидит и не услышит тебя. Ложись спать, вождь, нам всем надо отдохнуть. Ночь будет долгая.

Кивнув, я оперся спиной на стоящее за мной дерево и закрыл глаза. Проснулся, когда почувствовал, что ко мне идет Чада. Подойдя ко мне и увидев, что я не сплю, довольно кивнул и указал на Око, опускающееся на макушки тростника. Я встал, орки быстро растащили свои балахоны, я натянул свой, закинул за спину колчан со стрелами и ненатянутым луком. Все вместе мы спустились к воде. Пока мы спали, другие щенки перегнали в заводь наши лодки. В заводи лениво передвигались сомы, не обращая на нас внимания и только легкими движениями хвоста сторонившиеся от проплывающих лодок. Выйдя на чистую воду по такому же скрытому каналу, и поправив за собой тростник, мы ускорились. В этот раз я тоже греб, мне нашли в запасах острова запасное весло. Выточенное из одного куска дерева, это сколько ж труда пришлось в это вложить, оно было длиною в четыре локтя, рукоятка в два локтя и широкая лопасть самого весла. На вершине рукоятки грубо, но старательно вырезанный шар, для захвата ладонью. Весло было покрыто неглубокой примитивной резьбой. Теперь я сидел в середины челна. Сидевший впереди подросток задавал нам темп, Чада на корме подруливал, направляя наше движение.

Дойдя за два часа до оговоренного места, Чада свернул в сторону густых зарослей к правому берегу. Казавшаяся сплошной стена тростника оказалась пронизана во всех направлениях заводями и каналами. Уверено управляемые Чадой следующие два часа мы шли по этим скрытым путям. Выйдя на только одному ему понятную точку, мы остановились. Оглядевшись по сторонам, он прислушался и негромко крякнул. Через несколько мгновений ему ответили. Еще через несколько минут ожидания к нам выплыла небольшая лодка. Два сидевших в ней орка, скинув с головы верх балахонов, недоверчиво осмотрели меня.

– Что там? – Чада не хотел терять ни минуты времени.

– Полная рука людей. Меняются каждые четыре дня. Эти меняются завтра. Спят и едят, пьют. Днем ловят рыбу. Ночью трое сидят у костра. На берегу две лодки.

– Это наш Вождь, мы теперь, Верхние, Нижние и Болотные, его воины.

Кивнув в ответ, пара дозорных, проговорили клятву, протянув мне оружие. Вернув его им, я начал опрос.

– Чем вооружены?

– Копья, мечи, топоры. У двух луки, стреляют плохо, – один из дозорных достал со дна лодки стрелу и передал мне, – стреляли в утку, не попали. Я нырял, нашел. Нас не видели. Они вообще на Реку не смотрят. Думают, нас больше нет.

– Доспехи?

– Шли дожди, ходят в плащах. Что-то блестело. Когда менялись, у всех щиты были. Большие, круглые.

– Шлемы?

– У двоих точно, больше не скажу.

– Собаки? – все орки дружно зашипели.

– Были, раньше. Увезли их.

– Почему?

– Не знаю, вождь.

– Мне нужно попасть на остров. Тихо.

– Опасно.

– Знаю, проведете.

– Да, вождь.

Еще три часа блужданий по зарослям и уже в полной темноте мы вышли на чистую воду в миле от острова ниже по течению. Собрав все три лодки вместе, я рассказал мой план.

– Доходим до нижней оконечности острова, я выхожу. Одна ждет меня там, одна идет вниз, если снизу кто-нибудь появится, даете сигнал. Поднимется шум на острове, ждете скрыто еще немного, потом уходите. Если вас увидели или могут увидеть, уходите. Услышите мой сигнал, – я крякнул, – забираете меня.

Уважительно покивав на мое кряканье, орки мрачно молчали. Решившись, Чада, глядя мне в глаза, сказал.

– Пойдешь один. Если ты не вернешься, мы придем на остров, и будем убивать, пока нас не убьют. Без тебя нам незачем и некуда возвращаться. Позволь, я пойду с тобой.

– Нет, Чада, с чего ты решил, что я не вернусь. Ты меня еще не познакомил с твоим великим сомом. Да и так у меня еще куча дел, так что не теряем время.

Старательно избегая лунную дорожку, почти беззвучно выгребая, моя команда медленно, но верно приближалась к острову. Его силуэт как раз четко проглядывался в свете луны. На удивление голый, почти без деревьев, покрытый высоким кустарником остров медленно приближался, надежно закрывая нас своей тенью. Подойдя к оконечности, мы разделились, моя лодка нырнула в густые заросли рогоза, широкой каймой опоясывающей вытянутую оконечность, вторая пошла вдоль края вперед.

Пройдя по пробитому в зарослях каналу до берега, мы остановились. Оставшись только в одной набедренной повязке, сняв и передав Чаде свой пояс с ножом, приготовился уже шагнуть за борт, и был пойман за руку Чадой. Приблизив к моему лицу свое, он еле слышно прошептал.

– Я буду ждать тебя до утра.

Кивнув ему, я тихо опустил ногу в холодную воду. Выбравшись в три шага на берег, присел, приглядываясь. В сумерках моего ночного зрения остров выглядел дико и истерзано. Поваленные и порубленные деревья, поломанные и порубленные кусты. Выбрав дорогу, направился в направлении горящего костра. Хождение и по более густому лесу для меня не было новостью, а уж такой голый кусок земли. Практически не скрываясь, дошел до первых домов, присел за куст и осмотрелся.

Дома орков, сложенные из кривых, глиняных кирпичей. Круглая стенка, высотой мне по плечо, в ширину в пять-шесть шагов. Покрытые снопами из тростника. Без дверей, круглая нора на выходе. Их было десятка полтора, вытянутых в два ряда с вытоптанной улицей между ними.

У самых крайних от меня горел костер. Укрываясь в тени домов, тихо и не торопясь, дошел до крайних от меня домов. Присел в тень, отбрасываемую светом от костра, прижавшись к стене. Прислушался и принюхался, в двух крайних домах спали люди.

В первый раз я оказался рядом с вековечным врагом своего народа. Я пытался найти в своей душе хоть какие-то изменения, волнение, злость. Ничего. Обыденность и не слишком сложная задача.

У костра люди. Трое. Только у одного на кожаном нагруднике в свете от костра поблескивали пластины металла. Еще двое сидели просто в рубахах, заросшие бородами лица, шлемов не было вообще. Рубахи до середины бедра, окрашенные в светло– коричневый цвет, кожаные пояса с ножнами для ножей и самими ножами, широкие штаны, подвязанные внизу у щиколоток, на ногах грубые кожаные башмаки. У одного секира за поясом, у второго копье, лежащее рядом на земле. Все трое, развалившись, лежали на тростниковых циновках орочьей выделки. Негромко переговариваясь, они передавали друг другу кожаную флягу, поочередно отхлебывая из нее. Потянув носом, уловил запах браги. Ей пахло от сидевших у костра, так и от обоих домов со спящими.

Третий человек сильно отличался от своих напарников. Потрепанный кожаный нагрудник, темно-синяя рубаха, широкий пояс с металлическими бляхами. Широкие штаны, почти до колена ноги в тугих обмотках, обувь явно лучше и крепче. В ножнах большой нож, на перевязи короткий меч, лицо без бороды, длинные висящие усы, в отличии от других коротко стрижен. Жесткое лицо, прорезанное глубокими морщинами. Внешне казалось, что он также расслаблен, как и остальные, но я почувствовал, что он в любой момент готов вскочить и выхватить свой меч. При случае, этого первого бить стрелой.

В ближнем от меня доме зашевелились, из выхода выполз на четвереньках еще один человек и, встав, стал отряхивать свои штаны. Вполголоса ругаясь на понятном мне всеобщем языке, со странным прищелкиванием, призывая проклятья на криворуких орков, сделавших такие уродливые дома и входы, он, покачиваясь, пошел в сторону реки. Вернувшись минут через десять, он шел с подолом своей рубахи в зубах и пытался непослушными руками завязать штаны. Справившись, он немного постоял у костра, переговариваясь с караульными, и залез обратно в дом.

У реки у них отхожее место! В голове мгновенно сложился план на остаток ночи. Приподнявшись, я замер, в мою сторону, развернув голову, уставился усатый. Почти минуту он вглядывался точно в меня, щурясь и подергивая усами. И только после того как его позвали, он отвернулся. Ответив, опять посмотрел в мою сторону, но меня там уже не было. Нахмурившись, он тряхнул головой, отгоняя ненужное беспокойство.

Дойдя до места встречи с Чадой, я тихонько крякнул, получив ответ, присел, ожидая. Из тростника показался нос лодки и через минуту Чада со счастливой мордой кинулся меня ощупывать. Двинув ему подзатыльник, забрался в челн, скомандовал отчаливать. Выбираясь из зарослей, быстро обрисовал свой план. Чувствуя себя на воде в безопасности, Чада согласился на все.

Достав свой пояс, снял с него сумку с огнивом и другими мелочами и высыпал их Чаде в его сумку.

– Потом отдашь. На месте не оставляйте следов. Если получится, будут следы искать.

Добравшись до места, приткнули челн к тростникам в виду небольшого спуска к воде. Очередным кряком Чада вызвал вторую лодку и поставил ее сзади. Я натянул лук и поставил его в ногах гребцов. Еще раз повторив шепотом порядок действий, намотав на пояс кусок веревки и на руку за завязки свою поясную сумку, аккуратно слез в воду. Холодная вода уже. Неторопливо и тихо доплыл и вылез к берегу. Набил песком со дна свою сумку и еще раз основательно ее намочил. Выбрал куст у спуска и замер за ним.

Минуты тянулись и тянулись. Прошло больше часа. Поглядывая на светлеющее небо, я старался не стучать зубами. Я уже собирался уходить, как на тропинке зашумело.

Мимо меня пробежал, тихо подвывая один из дозорных. На ходу засунув секиру сзади за пояс, он лихорадочно возился с завязками на штанах, приплясывая и ругаясь. Тронувшись ему вслед, я замер у него за спиной. Что-то почувствовав, он поднял голову, прислушиваясь, и получив сумкой по затылку, охнув, попытался упасть лицом вперед. Схватив его руками за плечи и подбив под колени сзади, я посадил его в воду, не дав упасть. Видя, что он мотает головой, пытаясь прийти в себя, я, крутнув привязанной за запястье сумкой, приложил его еще раз по макушке. Поднял голову, ко мне оскалясь от напряжения гребли мои орки, стараясь сделать это тихо и быстро, и, что удивительно, у них получалось. Подлетев ко мне, они выскочили из лодок и замерли, глядя на человека.

– Ты и ты, убрать следы, – очнувшиеся гребцы метнулись мимо меня вверх по тропинке. – Чада!!! – орк медленно повернул ко мне окаменевшее лицо.

– Мой лук и накидку, а то сдохну от холода, – очнувшись, Чада повернулся к лодке, – вы, спеленайте МОЮ добычу. Рот заткнуть и голову замотайте. Незачем ему знать, куда мы его везем.

Мне на плечи лег мой балахон. Повернувшись, я взял из рук Чады лук и колчан, надевая его, спросил.

– В какую его уложишь, не утопим? – Чада тяжело поводил головой.

– В мою, а ты Вождь в другую.

– Чада, это МОЯ добыча. Если ты его опрокинешь и утопишь, то и сам не всплывай. Ты меня услышал? Найди остров поговорить с ним.

– Да, вождь, мы все поместимся, – он опасливо покосился на меня, – прости, я не прав.

Пока все вместе они тихо укладывали пленника в лодку, я со стрелой на луке стерег тропинку. Забрался последним, уже в сереющих сумерках мы отошли от берега и вдоль зарослей пошли вниз по течению. Дождавшись, когда тропинку от нас закроют заросли тростника, я наконец опустил лук. Усевшись прямо на бывшего дозорного, я тоже взялся за весло. Но после пары гребков Чада зашипел. Поняв, что тут и без меня справятся, просто сидел и смотрел по сторонам. Спустившись вниз по течению и забравшись в заросли, мы попетляли по каналам и заводям. Чада вывел нас на небольшой островок, заросший густым кустарником и окаймленный, как и другие острова поймы, густыми камышами. Вытащив из лодки нашу находку, орки замерли в ожидании.

– За мной, все, – отведя их на два десятка шагов, постучал луком по головам все оглядывающимся на пленного оркам, привлекая внимание.

– Потом налюбуетесь еще. Развести костер, этого раздеть, все снять! Что на нем, сюда, – я показал на густой куст шагах в пяти от меня, – я буду здесь, циновку и всю еду, что есть сюда. Всем говорю еще раз, он мне нужен живой, с руками, ногами, головой и всем остальным, с чем он родился. Ясно? Глаза и рот пока не развязывать.

Орки дружно закивали, разочарование они даже и не прятали. Жестом отправил всех, задержав Чаду.

– Тебя предупреждаю отдельно, я отсюда все вижу, увлечется кто, стрелу в голову, – увидев, что орк собирается, что-то возразить, поймал его за ухо, дернув на себя, воткнул ему острый костяной наконечник лука в нос. Притянув его к себе и скорчив страшную рожу, прошипел ему в ухо.

– Чада, ты жить хочешь? – дождавшись от посеревшего орка утвердительного хлопанья глазами, так как шевелить головой он боялся, из носа у него потекла и закапала темная кровь. Показывая свое полное миролюбие, он уронил копье и развел широко руки в стороны. Бежавший к нам с вопросом орк, резко затормозил и, развернувшись, припустил обратно.

– Тогда запомни на всю свою, надеюсь, долгую жизнь, если я еще раз должен буду повторить свой приказ, Урта будет искать себе нового помощника. И всем это расскажи. Орки быстро растут, выживут умные и понятливые, щенки лучше будут, – толкнув его в сторону, с недовольством посмотрел на лук, – сопли свои, потом сам отмоешь.

– Да, Хозяин, – Чада низко поклонился, – я все понял, всем вколочу, что твое слово одно.

– Хорошо, как все сделаете, как я сказал, открываешь ему глаза, и колотите его, не увлекаясь, – видя, как встрепенулся Чада, уточнил я. – Кости целые, и ходить он своими ногами должен и все остальное тоже, что обычно делать должен. Я отсюда смотрю. Когда прилетит стрела, мимо пролетит, в лодку например, дружно пугаетесь и тащите его ко мне. Ясно?

Пританцовывающий на месте от нетерпения Чада, часто закивал со всем соглашаясь.

– И дозор не забудь отправить, а то мы сами, как он, станем. Иди.

Было рванувший к берегу Чада затормозил и поклонившись спросил.

– Хозяин, люди рождаются без бород и зубов, – и замер, ожидая ответа.

– Это ты точно заметил, Чада, а ты не дурак, так и быть зубы не трогать, борода ваша, только с ней вместе голову не оторвите.

Подобравший свое копье Чада, кивнув, умчался к лодкам.

Следующие полчаса были насыщены эмоциями и действиями, я, сидя в стороне, наблюдал организацию и проведение полевого допроса в орочьем исполнении.

Добежав до своих Чада, отведя в сторону от пленного свою банду, быстро довел поставленную задачу. В ходе практически беззвучного, но высокоэмоционального общения сопровождавшегося оплеухами и несколькими ударами древками копий, выявленную пару неудачников все дружно, пинками, загнали в их лодку и спихнули ее в воду, ускорив их отплытие градом камней. Понурые дозорные, быстро отплыв из зоны поражения камней, остановились, поглядывая на берег, и только моя стрела в корму лодки их мгновенно ускорила.

Оставшиеся орки все порученное выполнили быстро и дружно. Мне принесли циновку и еду, торопливо выложили и убежали обратно на берег, там уже разожгли костер. Все вместе, навалившись, буквально вытряхнули пленника из одежды и снова его запеленали. Вещи мне притащили одним узлом. После чего сняли повязку с его глаз. Увидев, кто его поймал, он шарахнулся от них даже связанный. И не зря, на него навалились четверо озверевших от восторга орков. Следующие минут десять его яростно колотили, царапали и даже кусали, все это в сопровождении яростного воя и ругани. Самых увлекающихся успокаивал Чада, при помощи древка своего копья, сломавшегося минуты через три. После чего он работал обломком, сам при этом не упускающий возможности попинать ногами и приложить пленного огрызком копья. Моя стрела, прилетевшая в лодку у ноги Чады вызвало общий разочарованный вой, тем не менее, пленного подхватили и быстро приволокли ко мне.

– Развяжите ему руки и рот, хочу послушать его, – орки его быстро размотали и, сделав шаг назад, сели сзади.

Наоравшийся во время экзекуции человек выплюнул изо рта кляп и, надсаживаясь, закашлялся. Крепкий и коренастый, выше меня на голову, светло-русый, кисти рук, раздавленные работой, не воин. По его разбитому и опухшему лицу теперь было трудно понять, сколько ему лет, но по моему разумению, не стар. Растрепанные волосы, сильно поредевшие, как и его борода. Сильно побит и почти сплошным слоем покрыт царапинами и укусами. Прокашлявшись, он приподнялся, опираясь на затекшие руки и огляделся.

Я махнул рукой, и его поставили передо мной на колени. Закрываясь, он исподлобья смотрел на меня. Окинув его безразличным, скучающим взглядом, я спросил.

– Пить хочешь? – он вздрогнул, услышав мои слова и, недоверчиво покосившись, проскрипел.

– Да, – сидевший сзади Чада огрел его по голове и, дождавшись, пока он снова вернется в свое положение, прошипел на корявом всеобщем.

– Да, Хозяин. Всегда говори так.

– Тогда расскажи то, что я хочу знать и получишь воду.

– А если... – я его перебил.

– Если, то пытать. Долго и разнообразно. Хочешь, расскажу как? – и не дожидаясь ответа, по памяти прочел ему несколько отрывков из трактата "О пытках, полезных для вразумления опрашиваемых. Правильном их применении, дабы упорствующих убедить и оставить их способными для дальнейшего опроса и казни". Все это в полной тишине, лениво отщипывая от спинки вяленой рыбки волоконца и пережевывая их. В присутствии четырех почти не дышащих орков и одного постепенно синеющего пленника. Ненадолго прервавшись, выпил воды из туеска и, глядя в остекленевшие глаза человека, добавил.

– Но вот по применению ядовитых гадов и насекомых я бы поспорил. Они же существа глупые и замысла мастера не знают, могут всю картину испортить. Согласен?

Человек закатил глаза и мягко повалился на бок. Орки, глядя на меня, дружно и мечтательно выдохнули.

– Поднимите это. И взбодрите его как-нибудь.

Чада парой пинков и оплеух привел его в чувство и, ухватив за волосы, посадил его обратно в то же положение.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю