Текст книги "Орки (СИ)"

Автор книги: Урук Хромой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 44 страниц)

Ирру – высокая самка с широкими плечами и покрытой шрамами лицом, тоже бывший Рвач, сейчас десятник шестовых барки Шому. Сплевывая кровь, текущую из рассеченной щеки и потряхивая косичками, зубами затягивает ремни на правой руке. На ноге длинный порез и пара порезов на корпусе.

И Хату – всем известная чемпионка танца ножей. Высокая и сутулая самка с более светлой кожей, чем у других, предмет сплетен остальных самок. Она вышла из схватки с несколькими легкими порезами на руках и ногах и потеряла одно из лезвий. Сейчас она, демонстративно потряхивая косичками, свободной рукой неторопливо поправляет на поясе связку мерных бус – подарки поклонников и поклонниц. У нее чистое лицо, предмет ее гордости. Ни разу противнику не удалось дотянуться до него.

Вышедшие совсем молодые служанки, с восхищением и завистью косившиеся на поединщиц, быстро замазали порезы бурой мазью и дали каждой отхлебнуть из чашек настоя.

Самки, пофыркивая и тихо шипя, разошлись на несколько шагов и не спускали глаз с противниц, только Хату внешне спокойно поводила плечами, косясь на зрителей. От предложенного ей второго лезвия она отмахнулась, вызвав радостный и уважительный ропот в толпе зрителей и орков семьи. В ней сейчас плечом к плечу стояли и гости и стражи и перемотанные повязками и украшенные порезами, забрызганные кровью участницы танца, что смогли найти в себе силы стоять на ногах. На них уважительно косились и время от времени совали в руки мерные бусы.

Обе противницы Хату дружно выдохнули и радостно зашипели, увидев вставшего Купца, затанцевали, разминая плечи и размахивая руками. Купец махнул рукой, разрешая поединок и три самки, в полной тишине пошли по кругу, не спуская друг с друга глаз. Делая пробные выпады, они прощупывали защиту противниц, зорко отмечая, как они двигаются, как работают руками и как на них отразились ранения и усталость. В повседневной жизни они встречались и жили рядом, не раз встречались в учебных схватках и также не раз сходились на арене зала. Сейчас они не спешили, расчетливо ожидая просчета или ошибки противницы.

Обе самки не сговариваясь, напали на Хату с двух сторон, и все три, замахав руками и прыгая в разные стороны, закружились в танце боя. Взревевшая толпа зрителей вновь оглушила зал своим ревом, и, не останавливаясь, ревела, пока три тела рубили и резали друг друга. Еще через мгновение из схватки выпала шатающаяся Лью и, брызгая кровью, повалилась на руки подскочивших стражей. Ее мгновенно утащили в проход, а оставшиеся две самки остановились, тяжело дыша, напротив друг друга.

Ирру, пошатнувшись, переступила на подгибающихся ногах и провела рукой по глубокой царапине на своем ошейнике. Хату злорадно оскалилась ей в ответ и, скривившись, удивленно провела по своему боку рукой. Понюхав кровь на ладони, она оскалилась и пригнулась. Ирру фыркнула и, выставив руки, прихрамывая, пошла вперед. Еще минуту она пыталась дотянуться до отступающей Хату и, отчаявшись, рванулась вперед. Неожиданно Хату бросилась вперед и, сбив в стороны обе руки противницы, в прыжке вбила ей колено в лицо. Под восхищенный рев зрителей противница улетела в путаницу корней стойки и, сильно ударившись, уже не поднялась. Победительница вскинула руки в жесте победителя и под рев зрителей стала ловить летящие ей со всех сторон бусы. Неожиданно она остановилась и провела рукой по щеке, из длинного пореза под глазом у нее текла кровь. Не обращая внимание на все еще летящие ей бусы, она понюхала руку и, рыкнув, повернулась в сторону пытающейся подняться Ирру.

– Дотянулась, тварь.

Поднявшаяся Ирру оскалилась ей в ответ и прошептала.

– Я не бью в шею.

Взвывшая Хату прыгнула вперед и, подхватив по дороге чей-то макуатль, замахнулась на соперницу. Но замах замер, так как меч перехватили у нее за спиной петлей. Еще рывок и он вырвался из рук, а на нее навалились несколько стражей. Один отлетел от удара локтем в лицо, еще одного она откинула ногой, но ее ударили по лицу обратной стороной макуатля и быстро утащили в проход.

Все это прошло почти незамеченным для большей части толпы, что орала и обнималась, славя хозяина Норы за зрелище. Служанок обнимали, тискали, угощали из своих чашек, одаривали и втихую лапали.

Уже снова сидевший на помосте Купец, вырвавшись из объятий самок, встал и поднял руку. Гости стали понемногу замолкать. Самых громких и увлекшихся, оборвали оплеухами ближайшие к ним. Постепенно все замолчали и уставились на хозяина. Постояв мгновение в звенящей после общего ора тишине, Купец громко заговорил.

– Вы мои гости, я рад вам. Весь этот цикл мой дом – это ваш дом.

Зал еще раз сотряс стены от общего ора, и гости продолжили гулянье, вконец перемешавшись со слугами и орками семьи Купца. Сев на свое место, Купец с усмешкой посмотрел на обнимающихся и целующихся Гайту и Хому, и толкнул в бок сидящего рядом Умника.

– И как тебе праздник?

– Я подумал и пожалел, что я не страж, – Виига прожевал очередной кусок рыбы и добавил, – потом еще подумал и решил, что не, не хочу быть стражем. А вот у тебя место, это да.

– Мне тоже нравится мое место. Все потом, а сейчас ты гость и наслаждайся. Живи сейчас. А я пока пойду и найду кое-кого, пока они еще могут говорить.

– Керкет.

– Правильно, ну не скучай тут. А тебе со мной сейчас лучше не ходить.

Купец приподнялся, и зорко высмотрев кого-то в толпе, соскочил с помоста.

* * *

Какое-то время спустя. Очередной зов сигнального рога застал его спящим в обнимку с обеими судьями у подножия родового пня. Подняв голову, критично осмотрел лежащие вповалку тела гостей и его орков со служанками. Помотав головой и выцарапавшись из цепких лап Теней, выпрямился и пощупал голову.

– Цела, а как будто макуатлем плашмя приложили, – мотнул ей и добавил, – не плашмя.

Еще раз морщась, повел головой и, приглядевшись, уверено направился в угол. Там на полу, свернувшись клубком, сопел полусотник семьи Керкет. Бесцеремонно его растолкав, дождался, пока он проморгается и, присев рядом, спросил.

– Жив, – глядя на расплывшееся в счастливой улыбке лицо орка, добавил, – когда в Гору идем? – чем сразу смыл ее с лица полусотника.

– Куда??

– В Гору к вам в гости. Ты мне вчера при свидетелях обещал проводить меня с подарками для Глав до самого вашего Дома. Или напомнить? – Купец, встав, стал демонстративно оглядываться, чем вызвал нешуточное беспокойство орка. Нарушения договоров, заключенных при свидетелях обычно заканчивались вместе с нарушителями.

– Не надо свидетелей, я просто не помню.

– Хорошо, сейчас помогу, – Купец сел рядом и, взяв из рук подошедшей, растрепанной служанки чашку, и под завистливый взгляд Керкета отхлебнул.

– Танец ножей помнишь? – посмотрел, как быстро кивает орк и добавил, – ты еще пару бус проспорил. Вот, помнишь. Потом мы пили, ели, за служанками бегали, помнишь? Ага, в камешки ты Шнаку проигрался, хорошо так. Я тебе одолжил, и ты отыгрался. Помнишь. Да, хорошая игра была. Шнаку теперь можно вместо фонаря ставить. А голова у тебя болит с этой стороны, так это ты к Гайту приставал. Стой, стой, потом ты свои неотложные дела сделаешь. Я за тебя слово замолвил, она смеялась и обещала не убивать тебя. Или если убить, то без мучительств, шучу я. Тоже придумал, кого звать щенков делать. На, выпей. Потом на коротких ножах с Пико из Лау дрался. Это от него у тебя плечо порезано, зашили сразу. Что с ним? Его-то домой унесли, не посрамил ты свою семью. Он тоже хорошо дрался. Я знаю, что Керкеты самые могучие, незачем так-то орать. Как голова-то болит. Помогите подняться нашему гостю. А потом мы с тобой обговорили, что ты меня отведешь в Гору, меня и пару-тройку моих с ношей подарков. Как это ты не помнишь, мы еще чашу вдвоем выпили, ты ее перекусил быстрее. И вот этот малый нож, что у тебя на поясе, я тебе подарил, как своему одночашнику. А ты мне этот. Еще как можешь принять подарок, мы теперь почти родня. На, выпей и пойдем поедим, мне еще Виигу где-то здесь искать. Заодно и расскажешь, когда пойдем, и что мне брать. Не был я у вас ни разу. Вставай, вставай. Пойдем, съедим что-нибудь.

Копи Хозяина Горы.

К посещению Выработки Купец готовился основательно и не торопясь. Семья Керкет была всегда в стороне от бурной жизни Бооргуза, но по значимости для торговли они был на втором месте после товаров Знахарей. Добываемый ими горючий камень был важен и для самого Бооргуза, и для Бооргуза Червя. Горючий камень Бооргуза Тайн был не самого хорошего качества, если смотреть на тот, что добывали в других местах. Тот и горел ярче и добывался проще, крупные куски были удобнее для перевозки и торговли. Но купцы Червя брали его с радостью, как и золу с Кухни. Зачем она была нужна, никто не знал, но особо и не интересовался. Полученные рационы и другие товары закрывали потребности Бооргуза, и этого было достаточно для кропотливой и опасной работы на Выработке. Семья Керкет не была из Старых орков, злопыхатели часто говорили, что Керкеты из касты Знающих и выросли до Старшей семьи только потому, что семья, что держала под собою эту часть жизни Бооргуза, была выбита в очередной кровавой сваре за власть, и Думающие подхватили власть из мертвых рук. Тем более, что и сами Старшие семьи не рвались в темные коридоры Выработки.

А потом уже и некому стало сражаться за власть над таким куском подземелья. Идущие вглубь горы бесконечные коридоры и галереи, темные и сырые, тянулись на несколько дней пути, и где они заканчиваются и куда ведут, не знал никто. Жить там было невозможно, так как реки там не было, доставка с поверхности не оправдывала затрат. И только необычный кочевой Дом семьи Керкет год за годом передвигался от одной залежи до другой, уходя все глубже и глубже.

Каждые десять циклов вглубь горы уходил очередной караван из нескольких десятков носильщиков и возвращался обратно только через еще десять. Мрачная и нелюдимая стража из Младших семей Керкет вела по только им известным путям нагруженных едой для орков и светляков носильщиков к очередной стоянке Дома и возвращала их обратно, нагруженных горючим камнем и горной смолой.

Сейчас Купец стоял рядом со старшим каравана и наблюдал, как в темноте туннеля исчезают носильщики и редкие стражи. Покосившись на Купца и пару его стражей, старший похода по имени Зиф дернул ухом и махнул рукой, спускаясь ко входу в Гору.

– Нам всем нужно быстро идти. Надеюсь, что ты умеешь быстро ходить.

Купец пожал плечами и пошел за стражем. Вместе с лапой стражей, что были охраной и помощниками старшего, они спускались по истертым ступеням ко входу в Гору. Светящиеся шары, что несли на шестах немногие из участников похода, едва-едва освещали подножье входа во чрево горы и широкую дорогу, ведущую в темноту. Уже два цикла караван, почти не останавливаясь, шел по Главной дороге, тоннелю шириной в сто шагов с глубоко продавленными колеями от бесчисленных и тяжелых повозок былых владык подземелья. Даже несчитанные столетия не смогли стереть эти следы, только слегка сгладив их. От главного пути во все стороны отходили многочисленные коридоры, проходы и галереи. И все это время караван шел мимо брошенных много и много лет назад жилищ и ферм орков. Только сейчас можно было убедиться, как сильно сжалась зона жизни Бооргуза. Уходившие в темноту проходы были завалены мусором и брошенными битыми черепками, хрустевшими под ногами. Река Бооргуза повернула в сторону от Главной дороги уже как цикл и сейчас только редкая капель редких протечек разбивали эту тишину.

По сглаженным временем и водой ступеням орки спустились ко входу в Копи. Здесь на каменных стенах были видны угловатые узоры, вырезанные искусными резчиками прошлого. Из этой вязи выделялось огромное лицо бородатого существа с резкими и рублеными чертами чешуйчатого лица. Широко поставленные глаза, плоский нос и зубастая пасть. По сторонам лица толстые косы, и пышная борода, заплетенная во множество косиц.

У этого места на вычищенной площадке курилась чаша с тлеющим порошком, и лежали скудные подношения из дерева и глины. В основном грубые фигурки орков. Уложив ее в кучу под ликом, каждый орк накалывал себе палец о стоящие торчком каменные лезвия и капал в чашу с курением.

Старший остановившись у алтаря, замер на мгновение и раскинув руки прошептал.

– Мы пришли к тебе хозяин Горы, прими нас и воздай по заслугам каждому.

После чего резко дернул по ладони каменным ножом и полил кровью зашипевшие тлеющие угли. Взяв протянутую помощником тряпку, небрежно замотал руку и пошагал в проход. Купец капнул своей кровью в чашу и, оглянувшись назад, широко зашагал за Керкетами.

В высоком проходе гулко загуляло эхо от множества шагов, отражаясь от стен и множась в переходах. Рыкнув, старший ускорил караван, и орки пошли мерной косолапой рысью. Редкие шары, мотаясь на шестах, отбрасывали тусклый свет на стены, оставляя свод прохода в густой и непроницаемой темноте. По стенам заметались рваные тени. Появляясь и пробегая по стенам, они исчезали под ногами сосредоточенно бегущих орков. Носильщики смотрели только под ноги, старательно выбирая дорогу по неровному полу и только редкие стражи, пробегая вдоль колонны, настороженно заглядывали в широкие провалы проходов ведущих в сторону от главной дороги, надолго замирая у них, усиленно принюхиваясь и прислушиваясь. Через полцикла, на коротком привале у редкого источника Купец задал вопрос.

– Кого мы ждем? Здесь есть враги?

Недовольно покосившийся на него старший в тишине замолкших помощников пробурчал.

– Да есть тут одни, – и, отвернувшись, скомандовал начать движение.

Но все когда-нибудь заканчивается и еще через полцикла издалека сквозняком принесло запах горючего камня, сжигаемого в очагах, и запах еды. Караван тихо загудел и ускорился без понукания стражи. Но они еще больше часа бежали, пока не увидели отсветы от огня и света шаров.

Из темноты крикнули, старший отозвался и к голове остановившейся колонны из темных проходов вышло с десяток стражей и, переговорив со старшим, открыли проход в сложенной из камня стене высотой в два роста орка. По одному, под внимательными взглядами настороженной стражи караван втянулся в проход и еще через один недлинный проход вышли в большую пещеру с грубо обработанными стенами и высоким потолком.

– Купец, мы пришли. Слава милости Хозяина Горы. Пусть он и дальше будет к нам всем милостив.

Старший каравана выдохнул и оскалился в довольной улыбке, вновь став уже давно знакомым Купцу Зифом, полусотником стражи семьи Керкет. Известным игроком в камешки и просто частым и привычным участником Гульбища.

– Идем, я тебя провожу до Руто. Грухо в забое сейчас.

Идя мимо облегченно снимающих свою ношу носильщиков, усиленно принюхивающихся к запахам еды, тихо переговаривающихся словами и бурно говорящих руками. Мимо уткнувшихся нос к носу и неспешно делящихся новостями орков стражи. Куда-то бегущих сосредоточенно сопящих орков, с ног до головы покрытых пылью от горючего камня, мимо стоящих на отшибе и парящих на весь зал глиняных широких котлов, у которых крутились в работе громко переругивающиеся самки. Мимо спящих вповалку у стены орков свободной смены, занимающихся починкой изношенных и расползающихся корзин, жующих, ругающихся, деловито перетаскивающих разные вещи и все это под тусклым освещением редких истрепанных шаров.

Идя по лабиринту из грубых и изношенных ширм из тростниковых циновок, что разгораживали весь этот городок на кварталы и улицы, они прошли в самый дальний угол зала, где их встретили дремлющие стражи и, вскользь оглядев их, расступились, пропуская в узкий проход.

Пройдя по узкому и низкому проходу, они вышли в небольшой полукруглый зал, подсвеченный мерцающими бликами от небольшого костерка посредине. Приглядевшись, Купец тихо и удивленно фыркнул и, нацепив вновь на себя личину скучающего, прошел к очагу. Это и был очаг, даже по меркам Бооргуза убогий. Три камня и поставленный на них закопченный горшок. В нем что-то булькало, распространяя резкий запах. Самое интересное, что у очага сидела и увлеченно в нем мешала, что-то бормоча и отмахиваясь от дыма не кто иной, как сама хозяйка семьи и дома Керкет Руто. Вокруг нее сидело и лежало не меньше десятка орков Младших семей. Увидев вошедших, они дружно встали и перехватили поудобнее свое оружие. В основном каменные молоты и топоры на недлинных рукоятях, такие удобные в тесноте переходов. Идущий первым Зиф фыркнул и, растолкав стоящих у него на пути, скрылся за их спинами. Стоящий со скучающим лицом Купец терпеливо ждал, беззастенчиво разглядывая орков семьи Керкет.

Все как один коренастые и широкие в плечах, все невысокие, с длинными и мускулистыми руками, достававшими до колен, сутулые или совсем сгорбившиеся, очень похожие друг на друга своими широкими, угрюмыми лицами, прорезанными глубокими морщинами с навеки въевшейся в них пылью горючего камня. В сумраке пещеры он с трудом различал их лица и только по косичкам мог определить, кто из них самки.

А у очага тем временем закончился короткий разговор со старшим каравана, и все услышали глухой голос Руто.

– Расступитесь уже, грубияны. К нам пришел гость. Ты же гость?

Шагнувшие в разные стороны орки открыли проход к очагу, и все так же сидевшей у огня старшей. Кивнул ей, Купец протянул открытые руки и произнес.

– Я гость, если ты это захочешь.

Руто усмехнулась, блеснув в свете очага черными зубами, и ответила.

– Конечно, захочу, такая редкость. Ты гость, Купец. Иди и сядь к огню, пусть темнота Горы будет к тебе милостива.

Купец, подойдя к очагу, сел скрестив ноги и еще раз кивнув хозяйке замер. Руто, помешав в горшке, не глядя протянула в сторону руку и взяла поданный ей черпак. Зачерпнув им, налила парящий напиток в подставленную чашку и кивнула в сторону Купца.

Молодая самка, еще только слегка сутулая, глухо побрякивая костяными браслетами на руках, протянула Купцу чашку и сунула ему ее в руку, сверкнув задорным взглядом.

– За ваш Дом, за вашу семью, за тебя, старшая, могучая и мудрая Руто, за твоего мужа, что я не вижу, храброго Грухо и за твою дочь Чиууа, что стала такой красавицей.

Сказав все это, Купец кивнул и выпил из чашки, после чего зашипел и выпучил глаза, схватился за свое лицо, закрыв его ладонями. Одобрительно заворчавшие орки, дружно хмыкнули и, понимающе кивая друг другу, ждали, когда Кузнец отдышится.

– Никого не забыл, я уж думала, что пить будешь холодный настой. А он и горячий жуткая гадость.

Руто понимающе и сочувственно похлопала Купца по плечу и сунула ему кожаный мешок. Осторожно принюхавшись к горловине, Купец жадно к ней присосался, захлебываясь и разливая теплую воду.

– Это всегда так в первый раз, а потом привыкнешь. Сейчас подействует, сам еще попросишь, – говоря это, Руто начала разливать в подставляемые чашки настой.

– Так зачем ты так далеко шел? Расскажи, как ты сходил на Болото. Рассказывай все. У нас так мало новостей.

– Обязательно, – Купец отдышался и сейчас сидел, прищурив глаз и прислушиваясь к свои ощущениям, – только открой мне глаза, что это за настой такой, что я сначала, как огня отхлебнул, а сейчас уплываю в память сытой щенячьей ямы?

– Это наш семейный рецепт. Когда долго живешь под сводами Горы, – Руто многозначительно ткнула в потолок черпаком и склонила голову в знак уважения, – Гора понемногу начинает есть тебя. То зубы, то волосы, когти и силу. Все уплывает, все уходит. Если вовремя не заметить, так и останешься в Горе. Но Хозяин добр к его почитателям и дал нам его, – она ткнула когтем в горшок, – здесь мох и плесень со стен, вода из горы, трава из воды хозяина Горы. Настой горек, как жизнь здесь, но он снимает усталость, лечит натруженные руки и спины и дает чувство тепла здесь, – она гулко стукнула по своей груди. Так что пей, Купец, побудь с нами и поживи, как мы.

– Хорошо, мудрая Руто. А что бы не забыть, кто я и не остаться жить у твоего котелка, я расскажу все, что видел и узнал.

Рассказ Купца был долог. К ним присоединился и Грухо, явившийся с толпой уставших и засыпанных с ног до головы пылью смолы помощников. Горшок еще пару раз заваривали и выпивали. Под конец Купец уже еле-еле шевелил языком и, на полуслове оборвав свою уже несвязную речь, повалившись в сторону, мягко ткнулся в колени сидевшей рядом Чиууа.

– Дочь, отнеси его с кем-нибудь в нашу нору. Не уроните там. Иди.

Проводив взглядом ушедших, она, кивнув мужу, встала и вышла в боковой проход.

– И зачем к нам прискакал этот проныра?

Грухо молча и сосредоточенно почесал себе подбородок, потом лоб, потом затылок. Руто терпеливо ждала, за годы, проведенные вместе, она привыкла к манере думать своего мужа. Основательного и медлительного, мало и редко говорящего, но и в тоже время хваткого Грухо. Славящегося мастерством в поиске новых залежей и держащего в памяти весь лабиринт Горы, или по крайней мере известной его части. Сейчас уже хорошо поживший и многое повидавший Самец мучительно искал ответ на вопрос своей жены. Наконец начесавшись, он глубоко вздохнул и произнес.

– Не знаю. Пусть проснется, тогда и спросим.

– Да, так и сделаем. Как сегодня поработали?

– Плохо. Скоро надо будет сниматься на новое место. Здесь уже пустой камень идет. Да и хозяин недоволен. Треск стоит, как бы не обвалилось, – они одновременно несильно постучали себя по лбу ладонью, – и запах появился.

– Значит опять сниматься, – Руто почесала голову, – а куда?

– Я думаю, завтра пойду, посмотрю, есть у меня задумка. Еще отец говорил.

– Хорошо, иди спать.

Проводив взглядом широкую спину своего мужа, Руто еще раз поскребла у себя в косичках и, тихо ругнувшись, пошла по проходу в сторону Большой Норы.

Кивая в ответ на уважительные поклоны орков, она не торопясь обошла свое немалое хозяйство, проверяя и вникая во все мелочи. С разбуженным и зевающим Зифом проверила загон с носильщиками, их всегда держали в стороне от Норы. Просмотрела принесенный груз, внимательно проверив принесенные рационы и вдоволь наругавшись в адрес жадин у Ворот. Послушала смотрителя Светляков, с удовольствием пошумела на кухне. Долго и задумчиво возилась в корзинах свежей выработки, разминая в мозолистых лапах горючий камень. Нюхая его и даже пару раз попробовав его на вкус. Внимательно выслушала сотников рабочих орков и, без огонька попугав их карами и наказаниями, отправила восвояси. Удивленные сотники, пожимая плечами и многозначительно кивая друг другу, разбежались по норам, стараясь урвать побольше сна перед очередным длинным и тяжелым циклом работы. Проспавший четверть цикла Грухо с трудом ее нашел на складе инструментов, где она сосредоточенно перекладывала и осматривала каменные молоты, деревянные колья и рычаги. На молчаливый вопрос мужа, она со вздохом произнесла.

– Не к добру он у нас. Пойдем будить его.

Проснувшись, Купец, приоткрыв глаза, попытался осмотреться. В полной темноте норы он ничего не увидел и постарался неслышно принюхаться и прислушаться. Рядом с ним спала Чиууа и с другой стороны еще пара самок. После выпитого он проснулся на удивление бодрым и отдохнувшим. Попытавшись тихо подняться, он сразу же встретился взглядом с Чиууа, что с интересом наблюдала за ним, перед этим толкнувшая малый шар светляков у себя за спиной.

– Хорошей еды тебе, Чиууа, я рад, что ты не дала мне замерзнуть.

– После напитка моей матери ты бы скорее прожег камень, чем замерз. Но говори еще.

– Что тебе еще сказать, как ты красива со сна? Так это тебе все время говорят, наверное.

– Говорят, конечно. Но сейчас тебя послушаю. Расскажи мне. О Гульбище у тебя. Все, кто там был, закатывают глаза, как если бы они долго сидели у горячего источника. И рассказывают разное. Что правда?

– Я не слышал их, скажи ты, и я отвечу, что из этого правда.

– Еда из Болота?

– Да, так и есть, и не только из Болота. Еще из многих мест.

– Орки разных семей сидят и едят рядом.

– И это правда.

– Поединки, горячие змеи, камешки и снова поединки.

– Да, все так и есть.

– Танец Ножей?

– Да, в этот раз у меня половина служанок к его окончанию не могла ходить. А вторая половина стала еще красивее от шрамов. Чиууа, ты сама можешь все это увидеть, когда придешь в Бооргуз. Я буду рад встретить тебя и сам все покажу.

– Хорошо, я поговорю с матерью. А пока ты с ней поговори, она идет сюда.

Чиууа поклонилась вошедшей матери и, пинками подняв спящих самок, выскочила с ними из норы. Вошедшая с мужем Руто, кивнув на приветствие Купца, сев у стены к нему совсем близко и, помолчав, спросила.

– Что тебе надо здесь?

– Я пришел за помощью.

– Хм, и что мы можем тебе дать? Смолы на складах хватает, горючий камень пока еще не собрали.

– Не это, – Купец поднятой рукой остановил самку, – не это. Я хочу помощи на Совете.

Засопевший Грухо поудобнее перехватил свою кирку и сел ближе.

– Я сейчас все расскажу вам, уважаемые старшие, и тогда вы примете решение как старшие к младшему. И я готов буду принять вашу волю и поучение.

Купец склонил голову и протянул руку. Подумав, Руто мазнула по ней, разрешая ему говорить.

– Я хочу вывести из Бооргуза и передать Диким лишних Орков.

– Какое нам дело до ваших свар, – Грухо пошевелил плечами, – мы глубоко в Горе, нам все равно, сколько вас уйдет на Болото.

– Да, это так, мудрый Грухо, но еда идет вам с ферм, и ваш камень я везу за Болото. Не будет ферм, не будет еды. Мы и так все меньше и меньше возим вашего камня, – Грухо опять заворчал, – а лишние орки у Диких, это больше ивы, больше еды и крепче щенки, что придут на смену вашим рабочим. Я пришел к вам и заметил, как много у вас старых и усталых от работы рабочих. И на Гульбище ваши Младшие были бедны рядом с остальными семьями.

– Ты пришел нас оскорбить Купец? – Грухо начал подниматься, и только рука жены на плече остановила его.

– Он прав, Бооргуз умирает. И с ним умрем и мы. Но лезть на Совете в вашу свару нам незачем.

– У меня есть, что тебе предложить, мудрая Руто. Купец потянулся за своей ношей принесенной им в Дом и ношами своих стражей, что они принесли с ним сюда. Взяв ближайшую, он ее встряхнул и уверенно размотал.

Керкеты заинтересованно наблюдали за ним, от его взгляда не ускользнуло и то, что рука Руто тихо скользнула ей за спину к ножнам ножа. Но они оба забыли об опасности, увидев принесенное. На коже вьюка лежали тускло поблескивали два железных ножа и два средних молота.

Оба орка дружно восхищенно прошипели и, осторожно взяв в руки, начали увлеченно знакомиться с подарками. Это продолжалось достаточно долго, и Купец все это время хранил невозмутимое выражение лица.

– Хороший подарок. Мы тебе благодарны, но мы его не возьмем. То, что ты затеял, будет трудно, и тебе все это еще понадобиться.

Руто под скрип зубов своего мужа с неохотой отодвинула от себя распакованный вьюк.

– Не спеши так принимать решение, моя госпожа. Я хотел показать тебе еще кое-что.

Купец вытянул еще один вьюк и снова развернул его. Не дышавшие от предвкушения орки аж подавились, не веря, разглядывая лежащие на коже четыре больших стальных зубила. Знакомство с новинкой возобновилось и закончилось гораздо раньше.

– Я обещаю тебе поддержку в твоем деле, Купец, – Руто протянула ему руку и, сжав его плечо, потрясла его, – это действительно богатый подарок. Моя семья благодарна тебе.

Грухо только молча кивал головой, соглашаясь с женой, не в силах выпустить из рук подарки.

– Это вам передал Вождь Диких, он мне сказал, что это придется по нраву служителям Хозяина Горы.

– Это очень умный Дикий. Ты расскажешь нам о нем еще. Не то, что ты рассказал у огня, то, что ты принес для нас.

– У меня только будет одна просьба. Покажите мне, как и зачем вам это нужно.

Переглянувшиеся Керкеты одновременно затряслись в беззвучном смехе. Отсмеявшись, Грухо хлопнул Его по плечу и, утирая глаза, прогудел.

– Все покажу, сам. А что у тебя в большой ноше? Я больше ничего не возьму, Хозяин за жадность накажет.

– Уверен, что ты возьмешь, – Купец подмигнув обоим, развязал горловину мешка, оба орка дружно принюхались, – вы такое еще не пробовали. Я и сам удивлен, что умеют делать эти Дикие.

Обещание Грухо сдержал в полной мере и через цикл Купец, зевая и поеживаясь от пещерной сырости, шел через лагерь на выход. Идущий впереди Грухо что-то живо обсуждал с двумя помощниками, изредка поглядывая на Купца. У заставы им навстречу поднялась немаленькая толпа орков разных каст. Дружно поклонившись, они замерли в ожидании. Лапа стражей, десяток Младшей стражи и почти полусотня рабочих. У ограды лежали сваленные в кучу вьюки, корзины и самое разное снаряжение для работы на выработке.

Грухо, помолчав мгновение, протянул в сторону руку и взял протянутое ему помощником блюдо с дымящимся мхом. Приглядевшись и принюхавшись, Купец незаметно дернул носом.

– Запаренный и размятый мох со стен, есть не буду. И настоя мне хватило.

Но боялся он зря. Зачерпнув чаше горсть кашеобразной массы, Грухо молча передал ее следующему и стал усиленно втирать эту мазь в свое лицо и открытые участки тела. Не слишком усердствуя, но и не забыв ничего из не скрытого под одеждой. Вслед за ним процедуру стали повторять остальные орки, Купца подергали за рукав. Опустив глаза, он увидел стайку Носачей, что деловито мазались мазью, и один протягивал чашку с ней Купцу. Обреченно вздохнув, он зачерпнул горсть и, стараясь не выдать свои ощущения, начал мазать себе лицо. После процедуры Грухо произвел осмотр своей группы, попутно еще и обнюхав каждого. У Купца он задержался и, недовольно дернув носом, ткнул пальцем. Под общее хихиканье всех орков, свора Носачей еще раз старательно обмазала его, попытавшись попутно залезть проворной лапой в поясную сумку. Рыкнув, Купец пинком поприветствовал эту попытку и подошел к Грухо. Ухмыльнувшись, он пожал плечами и махнул лапой с зажатыми в ней молотом. Стражи Ворот оттащили в сторону рогатку и во мраке прохода стали исчезать орки поисковой группы, в одном им понятном порядке.

– Иди за мной, – Грухо подтолкнул его в сторону выхода и, растеряв свою неуклюжесть, шустро нырнул вперед. После чего больше двух часов они шли установленным порядком по, видимо, хорошо знакомым местам. Впереди бежали, рассыпавшись во всю ширину прохода, непривычно тихие Носачи, ныряя во все встреченные проходы и ответвления. Один из их стаи оставался ожидать у каждого, все это время усиленно прислушивающийся и принюхивающийся. Вернувшийся дозорный кивал ему, и они быстро бежали в голову колонны. Иногда они подбегали с докладом к старшему головного дозора из стражей и очень редко к Грухо. Выслушав их, старшие отсылали их обратно взмахом руки или, только переспросив и выслушав, отпускали восвояси. Колонна рабочих рысила почти не останавливаясь, и Купец заметил, что и они старательно слушали и нюхали. Идущие по бокам парные дозоры задерживались у проходов независимо от докладов Носачей, постоянно меняясь на ходу.