Текст книги "Орки (СИ)"

Автор книги: Урук Хромой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)

Часть 3.
Бооргуз.

Глава 1

 Бунт!!!

Ру торопливо бежала по переходам, держа высоко над головой в поднятой руке кожаный шнурок с болтающейся костяной биркой со знаком ее Ямы.

Рядом с ней, впереди и сзади в её направлении и навстречу, вдоль стен бежали десятки и сотни таких, как она – матери. Час Матери – на языки орокан он звучит не так, и временной интервал сильно отличается, но мы его будем так называть. Одна десятая рабочего цикла Бооргуза, сразу же после очередной еды, кормящие самки имеют возможность добежать до Щенячьей Ямы и покормить своих щенков. Вот и сейчас самки темными ручейками неслись к своим чадам, ведомые инстинктом и любовью, тоской и неизбывным желанием заботы. Бегущие вдоль стен по стороне бирки в ухе, они обычно робкие и пугливые, сейчас не обращали ни на что внимание. Группами пробегали мимо презрительно скалящихся Старших стражей, мимо молчаливо сторонящихся Младших стражей и шарахающихся с дороги, обычно нахальных самцов рабочих каст.

Самка в Час Матери, это не то же, во что она превратиться после. Сейчас она нетерпелива и агрессивна и в любой момент готова взорваться вихрем ярости и злобы. И ее поддержат все самки, кто оказался рядом. Потому выскочившие наперерез пара рабочих с корзинами на спинах, дружно пискнув, также дружно шарахнулись в темный проход, из которого они выскочили и, не удержавшись на ногах, с приглушенным воем покатились по истертым тысячами босых ног ступеням. Злобно ухмыльнувшись, Ру мгновенно забыла о них, продолжая бежать, перепрыгивая через брошенные на дороге грузы.

Час Матери. Ру уже выкормила первую свою пару и сейчас, сопя на бегу, с необычным теплом в груди, распираемой от молока, представляла, как прибежав, услышит парное попискивание ее щенков и сможет наконец прижать к себе эти два теплых и пушистых тельца, сможет вдыхать их запах, облизать эти грустные глаза и хоть на мгновение утонуть в лучистом счастье материнства. Для любой самки Бооргуза в этом и заключалось все счастье матери – хоть на мгновение уйти от черной и беспросветной повседневности бытия Бооргуза, наполненного тяжелой работой, голодом и болью от наказаний, страхом и горем. И именно это заставляло с радостью соглашаться на размножение, зная как это трудно, что это невосполнимо изнашивает их и так перегруженные работой тела. Все это зная, но соглашаясь, и сейчас светясь внутренним счастьем лететь по темным и сырым проходам к щенкам. Материнство давало дополнительную еду, скудную и недостаточную, и именно часть ее в виде маленького комка вываренных грибов несла в зажатом кулаке Ру. Дар нянькам, старшим самкам, что сейчас стерегли и по мере необходимости обихаживали постоянных жителей Ямы. Гораздо меньше, чем обычно, но подготовка и уход каравана к Диким всех обделили, уменьшив выдачи и так скудных порций.

Ру случайно столкнулась с другой самкой и, зашипев, они едва не вцепились друг в друга через мгновения, не останавливая бега, уже дружелюбно кивнув друг другу. Они давно были знакомы и выросли в одной щенячьей сотне, и только после отбора их развели на разные участки. Сейчас бегущая рядом Чу знаком спросила и, получив в ответ на мгновение раскрытую ладонь, сунула Ру маленький кусок от своего дара Няньке, и махнув над головой биркой, скрылась в следующем проходе.

Все также спеша и задыхаясь от быстрого бега, Ру неожиданно встала, как вкопанная, заставив с шипением шарахнуться от нее бежавших сзади, и поставила торчком уши. Начавшие было ругаться самки, одна за другой замолкали, тоже прислушиваясь и принюхиваясь. Помедлив, они все дружно посерели и, тихо подвывая, помчались с ускоренной силой к источнику звука.

Звук, от которого у Ру вставали волосы по телу и ощутимо зашевелились на голове, становился все громче и громче, и они все бежали и бежали, задыхаясь от усилий, толкаясь на поворотах и с трудом сдерживая животный ужас от упорно задавливаемого в душе понимания.

В следующее мгновение за очередным поворотом они увидели слепо идущую им навстречу самку. Сильная и крепкая, молодая самка по имени Гах, славящаяся неуемным весельем и любовью к не всегда добрым шалостям, сейчас тяжело шла, опустив плечи, и бежавшие впереди самки, шарахнувшись, по самому краю обегали ее, продолжая рваться вглубь теперь уже узкого прохода. Остановившаяся перед ней Ру, тяжело дыша, сплюнув в сторону с сухого языка набившуюся пыль, тихо цокнула. Гах, дернув плечом, медленно, дергая головой, подняла лицо, и среди косм спутанных и растрепанных косичек на Ру взглянули залитые безумием глаза, и она даже немного попятилась, заметив на щеках свежие, кровоточащие следы когтей. Но в глазах у самки мелькнуло узнавание и, кривя искусанные губы, она медленно подняла руку. На разжатой ладони лежал кусок пайка Младшего стража, и сейчас, глядя на Ру залитыми слезами и горем глазами, Гах протягивала свой дар нянькам Ру. Повинуясь внутреннему порыву, Ру взяла его и, засунув в рот теперь уже рыдающей Гах ее дар, на мгновение прижала ее голову к своей груди. Погладив по волосам, побежала дальше. Механически пережевывающая еду Гах немного постояла и, повернувшись, пошла обратно в сторону Ямы, спотыкаясь и подволакивая ноги.

Прибежав наконец к Яме, Ру поняла, что они все опоздали. На полу прохода лежали глухо воющие самки, кто-то бездумно колотил кулаками в каменные стены. Пару десятков сидели, тесно прижавшись друг к другу и, качаясь из стороны в сторону, тихо выли. К ним подходили и садились вылезающие из Ямы самки, те, кто могли стоять на ногах. Часть выползала на четырех лапах и ложилась лицом вниз, найдя свободное местно. Ру едва не упала, успев вцепиться когтями в каменный нарост, похожий на столбик, у входа в Яму. Отдышавшись и дождавшись, пока пройдут черные пятна в глазах, неуверенно шагая, вошла в Яму.

Ей понадобилось время настроить глаза и увидеть, что в ней. Шаров светляков не было, и она не сразу разглядела в глубине норы темную кучу у стены. С трудом передвигая ноги, подошла и, опираясь на плечи сидевших на полу самок, упала на колени. С десяток самок постарше сидели рядом с кучей мертвых щенков, что в последнем порыве сбилась в неразличимую массу тел, лап и лиц. Ру потянула носом и закашляла. Ее похлопали по спине, и знакомый голос безжизненно проскрипел.

– Не дыши глубоко, отрава.

Повернув голову, она в полутьме узнала полусотника ее сотни Вирту. В последний цикл размножения она уговорила сотницу и ее отправить в долгий путь Матери, сказав ей.

– Это мои последние щенки, перед Разделкой.

Сейчас она как и все молча сидела на полу и неотрывно смотрела в месиво из пушистых тел.

– Где няньки? – подошедшая очередная самка тряслась от ненависти и, скрипя зубами, полосовала свое лицо. – Где эти твари?!?

Вирту молча ткнула в угол Ямы, где привалившись к стене, сидело четыре силуэта. Зашипевшая самка тронулась в ту сторону, когда ее ухватила за руку все та же Вирту.

– На пути к Темному они, хорошее место их ждет. Они ушли с нашими щенками, ты им должна.

Самка постояла, все вглядываясь в тела нянек и вдруг задушено завыв, упала на пол пещеры. Вирту, ухватив ее за волосы, подтащила к себе и, прижав к своему боку, зашептала.

– Повой, только негромко, станет легче. Я знаю. А на них не злись. Они свой долг выполнили. И ушли как воины.

Усмехнулась на поднятые и повернувшиеся к ее сторону головы, кривясь лицом добавила.

– Воинами. Себе вены сами не вскрыли и пока не умерли, щенкам их резали. Моим не успели, – и, подавившись, ткнулась лицом в волосы самки в ее объятиях.

– Вирту, ты старшая, я не могу понять, моя голова сейчас развалится как старая корзина, помоги мне понять. Почему? Я так старалась, они были такие крепкие. Такие теплые. У них была такая гладкая шерстка. Почему они умерли? От чего?

Ру, все еще сидя неподвижно, с трудом проталкивала сквозь окаменевшее горло слова. Полусотник не сразу ответила, а повозившись лицом в волосах тихо воющей самки, подняла еще мокрые глаза.

– Почему? Бооргузу мало еды. Мы едим и за щенков. Их убили как лишних. Так бывает. Я думала, – она помолчала, – я молилась Вайруне, я молилась и молилась. Он меня не услышал. Хочу на Разделку. Может болеть здесь, – она похлопала по своей груди, – перестанет.

– Это молоко в тебе болит, – другая самка буквально выплюнула слова, – молоко, которое уже не нужно нашим щенкам.

– Скажи мне, полусотник, почему они, – Ру потрясла руками, не находя слов, и заговорила жестами. – Много, вместе, близко.

– Они почувствовали, что в стене щель, и из нее тянет сквозняком. Пытались спастись. Не смогли, – Вирту потрясла головой и еще раз полоснула себя по щекам. – Они были такие сильные.

– Как их убили?

Полусотник в овет пнула один из грубых горшков, что лежали на полу пещеры – дым, яд. Знахарка прислала. Закрыли щитами вход.

В коридоре раздался шум и в пещеру полезли самки, потерявшие щенков. Заходя внутрь они падали на пол и застывали, не отводя глаз от горы мертвых щенков. Последними в Яму вошли почти десяток Старших стражей Семей Главы и Лау. С ними пришли и две младшие жрицы. Оглядев Яму, одна из них покивала и прокричала.

– Берете мясо, – ткнула в кучу, – несете на Разделку. Это воля Вайруны.

Послушала, как заворчали самки, и добавила.

– Ослушники пойдут на отбор для Ритуала.

В пещере все замолкло, было слышно, как капают капли с сырого потолка. Вирту, встав, поклонилась жрице и прокричала команду. Самки, медленно вставая, потянулись к груде и стали осторожно распутывать сбившиеся в комок тела. Поднимая на руки безжизненные тела щенков, они выходили и привычно выстраивались в коридоре. Вирту и Ру работали рядом, старательно разыскивая своих щенков. Найдя своих, Вирту скрипнула зубами и, бережно положив их в сторонке у Нянек, продолжила поиск. Ру нашла своих у самой стены и, прижав к себе обоих, затряслась от судорог, что скручивали ее тело. Вирту закрыла ее собой и вцепилась в ее плечи когтями, шепча в ухо.

– Вставай или тебя отнесут, вместе с ними.

Ру всхлипнула и встала на трясущиеся ноги. Забрав щенков Вирту, они пошли на выход и встали в строй. Рядом с ними стояла почерневшая до угольного цвета Гах, небрежно державшая пару мертвых щенков. Покосившись на них, тряхнула своей ношей и оскалилась.

Вышедший вперед Страж поднял лапу и прорычал.

– Сотня, шаг.

Строй привычно качнулся и пошел по проходу. Выйдя в общий проход, они маршировали под мерный бой малого барабана в руках одного из Младших стражей. Проходы были забиты новой сменой рабочих каст, что, видя их, рушили строй и вжимались в стены проходов. Идущий черный строй самок с окровавленными щеками, колышущиеся у них на руках мертвые щенки со светлыми шубками меха сосунков. Первыми начали валиться на колени и опускать головы на руки самки новой смены, за ними, помедлив опустились и самцы. Рабочие касты провожали своих детей в последний путь, молча и тихо. Стоящий на перекрестке пост из Младшей стражи медленно встал на колени, не опуская голов. Старший поста, молодой воин из Старших Семей было дернулся что-то сказать и замер, не спуская глаз с идущих мимо самок. Помедлив, опустил голову в формальном военном поклоне и замер. Идущий мимо Старший воин насмешливо скривил губы и выплюнул пару насмешек, не получив в ответ даже движения бровью. И только пройдя мимо и пропустив весь строй самок, шутник еще раз обернулся и увидел, как Молодой страж, подняв голову, ткнул в него своим макуатлем в жесте вызова. После чего царапнул себя по щеке и мазнул по лезвиям меча в знак смертельного вызова.Молча пожав плечами и кивнув в знак огласия, воин пошел догонять строй, закинув свой меч на плечо. В этот момент в голове колонны раздался шум и страж перешел на рысь, перехватив удобнее макуатль.

А там свирепствовала Гайту. Остановив свои носилки и выбравшись в галерею, она сейчас черной тенью косолапо металась в толпе и, раздавая оплеухи пятящимся Стражам, поносила самыми черными словами тех, кто это придумал. Разглядев происходящее Страж, резко притормозил и, опершись о меч, стал ждать. Из хвоста колонны мимо него торопливо прошла жрица с парой стражей Храма. Хмыкнув, он закинул на плечо меч и не спеша тронулся следом. Его обогнал Молодой Страж и поспешил туда же.

– Тень, по какому праву и зачем ты остановила самок?

– У тебя в голове мох со стены, если ты – МНЕ – задаешь вопросы. Я хочу знать, какая рваная корзина дало такое указание.

– А ты не видела такое раньше? – жрица, насупившись, шагнула ближе, – щенки дохнут. Их несут на Разделку, скоро в Бооргузе появится новая ткань и немного мяса.

Замолчавшая Гайту, наклонив на бок голову, с интересом разглядывала жрицу. Махнув на нее рукой, оборвала ее.

– Гораздо чаще, чем бы я хотела. Гораздо чаще. Тебе не понять, Пустая, – жрица дернулась, как от удара, – тебя-то вычистили для служения, тебе это не понять. Но мне хочется узнать, кто заставил их, – она ткнула рукой в неподвижный строй самок со скорбным грузом в руках, – нести их щенков самим? Есть порядок, что самок после такого не трогают и не привлекают к работе два цикла. Хорошо кормят и дают спать. И их стерегут, гораздо большим количеством Стражи. Ты всего-то Младшая, можешь не знать. Вас вообще не должны к такому пускать. Где твой наставник?

– Нет сейчас столько стражи, нет сейчас рабочих, нести их щенков. Караван забрал всех, кого можно. И нет у меня больше никаких наставников кроме Великого Жреца. Приказ Уроз-Баку. Пусть сами несут свое отродье. Ты еще что-нибудь хочешь сказать, великая и храбрая Гайту? – жрица ехидно оскалилась и шагнула ближе, издевательски разведя руки. – Что ты молчишь?

Гайту устало вздохнула, с жалостью глядя на кривляющуюся от ненависти жрицу и успокаивающе подняла руку, останавливая воинов своей Стражи и Молодого Стража, что, перехватив оружие, мрачно двинулись на жрицу с ее свитой. С обоих сторон подбегали орки, растекаясь в две неравные группы и ворча друг на друга. Повернувшись к задохнувшейся от оскорбления жрице спиной, Гайту провела рукой по лицу Молодого Стража и произнесла.

– Не спеши, у нас скоро будет очень много схваток по более важному поводу. Уходим, – она махнула своей свите и пошла к носилкам. Уже садясь в них, еще раз внимательно осмотрела стоящий строй и прошептала.

– Помоги нам Темный пережить это, – и рыкнула, – в Нору Рода, бегом. Не жалейте ноги. Если хотите их сохранить.

Проводив побелевшими от ненависти глазами убегающий в полумрак тоннеля кортеж, жрица помедлила, тяжело дыша и пнув ближайшего орка из Младшей Стражи завопила.

– Сотняяяя, шаг! – совсем уже тихо, сама себе добавила, – я это тебе не забуду.

Дойдя до пропахших кровью и смертью коридоров Разделки, строй остановился и замер. Жрица несколько раз пнула в ворота и, дождавшись дежурного орка, ухватив его за волосы, выволокла за ворота. Ткнув в сторону стоящего строя, щелкнула когтями. После чего развернувшись, пошла обратно на главные пути.

По команде самки стали подходить к воротам и отдавать свои ноши работникам Разделки, что осторожно и бережно принимали их и передавали в темный провал прохода своего царства мертвых. Отошедшие самки молча и неподвижно ждали, опустив головы. Ру подняла голову и широко открыла глаза, в проход к Разделке подходила еще одна сотня самок с такой же ношей. В первой шеренге механически переставляя ноги шла Чу, неся на руках на удивление крупного щенка.

Ее толкнула плечом стоящая рядом Вирту и прошептала.

– Идем, наша очередь, – прижав крепче к своей груди своих щенков, она глубоко вдохнула, старясь запомнить их запах и даже подпрыгнула от резкого крика рядом. Стоявшая у ее плеча Ру громко верещала, прижимая к себе свои щенков. Потом заметалась, расталкивая строй и громко воя. Вирту грустно вздохнула и сама заверещала от ужаса. С рук Ру на нее смотрели две пары испуганных глаз щенков, что сейчас отчаянно цеплялись за свою мать.

Стоявшие до этого безучастными самки, одна за другой поднимали головы и, увидев живых щенков, подключались к общему хору. Не отдавшие еще свою ношу, яростно теребили и трясли своих щенков, с надеждой вглядываясь в мордочки и принюхиваясь, а отдавшие их уже в Разделку, воя от ужаса, ломились в ворота,

Испуганные работники недолго сопротивлялись и открыв ворота, бросились прочь, проталкиваясь через встречный поток самок. Старший воин конвоя, цапнув молодого Младшего Стража, буквально выплюнул ему в лицо пару слов и швырнул его на выход. Остальная Стража, тихо ворча, стала отходить и выбираться из этой свалки, сбивая кривой строй на выходе их галереи.

Забившись в небольшую нишу в стене, под тусклым, одиноким шаром, Ру иступленно прижимала к себе своих щенков, шипя на пытающихся подойти к ней самок. А их становилось все больше и больше, не сумев разбудить своих уже умерших щенков, самки толпясь и толкаясь шли к ней, в безумной надежде протягивая к ней мертвые тельца. Вирту и ее пара самок старших возрастов, быстро поняв, что повезло только ей, пытались остановить и удержать этот поток обезумевших от надежды матерей.

На Разделке стали слышны яростные крики не сумевших оживить своих щенков матерей и грохот ломаемых деревянных столов.

Ко входу в галерею прибежало еще с полсотни Младшей Стражи с десятком Старших. С ним пришла и не успевшая далеко уйти жрица, сейчас проталкивающаяся через строй Стражи вперед. Выйдя вперед, она презрительно хмыкнула на настороженно смотрящих перед собою Стражей и шагнула в сторону Разделки. Ее поймал за руку Старший воин Стражи и дернул к себе.

Взвизгнув, она резко обернулась, вскинув руку для удара и замерла. Ее держал уже совсем седой и горбатый воин Старшей Стражи со знаком десятника, с татуировкой Дома Главы.

– Что ты хочешь сделать, жрица?

– То, что должна, навести порядок там, где вы не справляетесь. Уроз-Баку обещал порядок, и он будет.

– Ты еще молода. Самки в бешенстве. Их надо успокоить, накормить досыта и отправить спать.

– Кучка самок, рабочих. Надо просто рыкнуть и отправить их в Норы. Не сможете вы, сделаю я.

Вырвав руку, она шагнула вперед и, запрокинув голову, прокричала призыв к молитве. Гнусавый напев пронесся по галерее и отразившись от стен, начал гулять в виде эха, возвращаясь и повторяясь.

Самки начали постепенно замолкать, останавливаясь и поворачиваясь в сторону жрицы. Вскоре в галерее стало почти тихо, только несколько совершенно потерявшихся самок, сидя на полу, продолжали тихо подвывать, качая своих щенков. Через ворота Разделки продолжали доноситься шум и грохот бушующих самок.

– Живых щенков – сюда.

Жрица ткнула когтем в пол перед собой и замерла. Из глубины толпы самок после непродолжительной возни плотной группой вперед протолкались с полдесятка старших самок с молодой самкой в центре несущей на руках пару щенков. Остальная толпа, плотно сбившись, надвинулась на строй Стражи, замерев в паре десятков шагов от копий.

Вышедшая вперед самка, с знаком полусотника, низко поклонившись и не поднимая глаз, заговорила.

– Жрица, Темный милостив, и решил оставить этой самке ее щенков. Только ей, мы все надеялись, что может и нам, но только ей. Это его дар.

– Это не тебе судить, что дар. Я заберу ее и щенков, и жрецы решат, чьей волей они остались живы. А вы должны идти, идти в свои Норы, и ждать там заслуженное наказание за то, что вы сделали и делаете, – она ткнула им за спину в сторону еще гремящей Разделки.

Самки молчали, жрица цапнула за косички Ру и потащила ее к строю Стражи. И в этот момент ей в спину прилетел камень. Выгнувшись от удара, она пронзительно взвизгнула и бросив Ру, бросилась к толпе самок. Рыча и черно ругаясь, она стала хватать первых попавшихся и швырять их в руки подошедших к ней Стражей Храма. Те сноровисто сажали на пятки оцепеневших от ужаса самок, все пополняя шеренгу провинившихся. Немного успокоившись, жрица прошла вдоль шеренги, заглядывая им в глаза и выплевывая в лица проклятия и угрозы. Постояв спиною к толпе самок и немного успокоившись, она повернулась к ним.

Стоявшие в полном молчании самки, смотрели на нее тусклыми глазами с окровавленных лиц, с располосованными щеками. Почти все всё еще держали в руках своих щенков, кто бережно, а кто и небрежно, смирившись с потерей и потеряв надежу.

Обведя всех их долгим взглядом, жрица заговорила прерывающимся от ненависти голосом.

– Вы твари, посмели поднять руку на меня, служителя самого Вайруны, и вы будете наказаны. В свое время, каждая из вас. Но эти, – она ткнула в сидящих на полу, – получат наказание уже сейчас, и пусть это послужит для вас уроком.

Ее прервал хриплый кашель, становившийся все громче и громче, одна из сидящих самок подняла голову, и все поняли, что это она так смеется. Отползшая в сторону Ру, с ужасом узнала в смеющейся Чу. Прижавшись к стене и не выпуская из рук молчащих щенков, она все время искала глазами путь к спасению и сейчас замерла, увидев черное высохшее лицо старухи, совсем недавно бывшее лицом крепкой и молодой самки. Уперевшись руками в камень пола, она продолжала смеяться, мотая растрепанными косичками и не спуская ненавидящих глаз в жрицы.

– Черная, Пустая. Чем ты хочешь меня напугать? Даже Вайруна не придумает наказание страшнее, что я уже получила. И я плюю на него и на тебя, это я говорю тебе и это я скажу ему. Я приму наказание с радостью и буду проклинать вас до того часа, когда нас позовет Темный. И тогда еще раз плюну в ваши морды.

Она еще что-то хотела сказать, но жрица кивнула и стоящий за спиною Чу Страж Храма коротким ударом копья умело пробил ее насквозь. Чу выгнулась, привстав с колен и выдохнув, мягко повалилась на холодный камень.

В тишине, жрица подошла к упавшей и схватив ее за волосы подняла ее голову. Посмотрев в умиротворенное лицо самки, досадливо дернула головой и повернулась к толпе.

– Эта уже на пути, кто еще хочет за ней?

Прокричав это, она покачнулась от удара, и опустив глаза оцепенела, на полу лежало тело щенка и смотрело на нее тусклыми мертвыми глазами. Следующий удар пришелся ей в грудь, и она, еще раз покачнувшись, шагнула назад. У нее за спиной дружно охнуло множество голосов в строю Стражи, и злобно зашипели Стражи Храма.

Из ворчащей толпы самок вперед вышла крепкая и широкоплечая самка с таким же сгоревшим лицом, как и у Чу, и, не глядя, протянула назад руку, в нее сразу же вложила своего щенка ближайшая самка и, проведя по его мордочке, прощаясь, снова полоснула себя по лицу когтями.

Все громче ворчащие самки, наклоняясь вперед, начали медленно раскачиваться из стороны в сторону, тряся головами и порыкивая друг на друга. Из глубины строя пошла рябь от входа в Разделку, среди множества голов замелькали палки и другие обломки.

Самка, получившая в лапу щенка, неторопливо подкинула его в руке, примериваясь и широко размахнувшись, запустила его в Жрицу. Пришедшая в себя Жрица увернулась, и тельце в светлой шубке покатилось по камню, безвольно размахивая лапками, и остановилось у попятившегося строя Стражей.

Проводив его сотнями глаз, толпа самок, замерла, на мгновение замолчав. Гах, а это была она, наклонившись до пола, громко царапнула его когтями и, подняв голову, уставилась на Жрицу. После чего медленно, широко открыла рот и, оскалившись рядами острых зубов, маслянисто блеснувшими в полумраке, громко зашипела. Ее поддержали стоявшие рядом, за ними другие. Сотни самок, скребя пол под собою, почти стоя на четырех лапах, шипели на пятящийся строй Стражи, тряся гривами спутанных косичек, и порыкивая друг на друга.

Пятящаяся от них Жрица, громко охнула и, повернувшись, побежала. Ей в спину дружно взревели десятки голосов, и десятки самок ринулись вперед, загребая когтистыми лапами по камню, толкаясь боками и уже визжа от животной ярости.

На пятящихся Стражей Храма и сразу рухнувший строй Младшей стражи обрушился град тел щенков, что перед рывком вперед бросали самки, на четырех лапах рвущиеся в схватку.

Старый десятник глубоко вздохнул, коротко помолился, видя, как Стражи храма исчезают под волной самок, дернул губой на пролетевшую мимо него, серую от ужаса жрицу и шагнул вперед, раскручивая макуатль.

Рычащую, как обвал в Горе, волну озверевших самок встретила редкая цепь обреченных Старших Стражей и с десяток самых смелых или глупых Младших стражей. Они не остановили эту волну и мгновенно исчезли под ней.

Десятник успел встретить размашистым ударом одну из растрепанных ведьм, и был мгновенно сбит с ног остальными. Не останавливаясь, они рвали его когтями и неслись дальше, вслед за убегающими Младшими стражами, наполняя своды Бооргуза гулким эхом звонкого рева самок.

Десятник открыл глаза и попытался приподняться, упираясь в камень пола. Его вырвало кровью, немилосердно болели ребра растоптанной грудной клетки, он задыхаясь, с трудом заставил свое тело слушаться и сев, огляделся.

Вокруг ковром лежали воины Стражи, плотно переплетясь в последней схватке с самками. Кое-где еще кто-то шевелился, но таких с каждым мгновением становилось все меньше. По галерее прямо по телам ползали и перебегали несколько десятков самок, добивая раненых и разыскивая оружие.

Он с трудом покрутил головой, разыскивая свой меч и, не найдя его, потянулся к поясу за ножом. Изорванные в клочья, до светящихся через порезы костей, руки плохо слушались, но он, скрипя зубами, все пытался ухватить скользкую рукоятку ножа.

Вирту выдернула из мертвых рук Стража его меч и деловито принялась снимать с него пояс. Стоящая рядом Ру, посадив на тело мертвой самки щенков, принялась ей помогать. Подошедшая к ним Гах, все еще тихо рычащая от злости, ткнула в сторону севшего Стража трофейным копьем и сипло прошипела на глазах опухающими разбитым губами.

– Еще жив.

Вирту, перекинув снятый пояс Стража через плечо, кивнула и пошла к нему, оскальзываясь на разводах крови на камне. Щенки мгновенно забрались на плечи своей матери, и она тоже пошла за полусотником. К поднявшемуся Стражу потянулось с разных сторон еще с полдесятка самок, вооруженных разным оружием, снятым с убитых.

На самых шустрых рыкнула Вирту и, подойдя, цапнула Стража за волосы, запрокинув ему голову. Посмотрела в глаза и, перегнувшись, выдернула у него из-за пояса его нож.

– Подымите его, – самки дружно подхватили Стража и потащили его к стене. Там приперли его к стене и замерли в ожидании. Потеряв от боли в изорванном теле сознание, Страж очнулся от удара головой об камень и открыл мутные глаза. Проморгавшись, он оглядел самок и оскалился, поворачивая голову и мотая окровавленными косами.

– Не тяните, твари. Я скоро буду у Темного, и буду вас там ждать.

Вирту хмыкнула и, ухватив его за волосы, прошипела в лицо.

– Я сезонами ждала этого, а ты так просто уйти хочешь.

Страж оскалился и попытавшись ей плюнуть в лицо, прошептал.

– Твои самки меня так порвали, я уже почти не чувствую боли. Я буду тебя ждать и попрошу Темного найти тебя. Ты скоро пойдешь за мной.

– Я все успею. А вот сможешь ли ты меня узнать? И дорогу найти??

Вирту плотнее прижала голову Стража и, взяв из рук Ру нож, стала выковыривать глаза у дергающегося и мычащего Стража. Забрызгав себя и своих помощниц кровью, немного отклонилась и, лизнув нож, оскалилась. По лицу десятника текли кровавые слезы, он до крови искусал свои губы и теперь тяжело обвисал на руках самок. Полюбовавшись на проделанное, Вирту наклонилась к нему и пошептала.

– А сможешь ли ты услышать, что скажет Темный?

После чего, не торопясь, отрезала дергающемуся и рычащему воину уши. Еще раз полюбовавшись на свою работу, она буквально ткнулась в кровоточащие обрубки на месте ушей прошептала.

– А это чтобы тебе дорога к нему легкой не казалась.

И вспорола ему живот.

– Отпустите его, пусть свою требуху подберет, ему её к Темному нести. Если дорогу найдет. Сделайте то же с остальными. Быстрее. Нам пора.

Нора семьи Гайту.

Гайту стояла у ворот своей Норы, прислушиваясь к эху Бооргуза. При этом она морщилась и подергивала ушами. Стоящие рядом с ней слуги, воины Младшей стражи и редкие Старшей, с надеждой смотрели на нее.

По галерее у Ворот пробегали в разные стороны орки рабочих каст, без строя, путевых бирок и Старших. Кто-то просто испуганно шарахался от Стражи, кто-то сверкал глазами на Гайту, а пара даже что-то прорычали. Дернувшиеся Стражи были остановлены небрежным взмахом руки Гайту и замерли в ожидании.

– Госпожа, – подошедшие к ней из Норы самки-Тени склонились в поклоне, – что будет дальше? И что нам делать??

– Дальше все будет плохо. А что делать, Тень всегда знает. Сражаться.

– Но Старшие Стражи и ваш муж ушли еще до вашего возвращения, когда их ждать? С ними ушли лучшие из Младшей Стражи.

Гайту криво усмехнулась, прислушиваясь к эху Бооргуза.

– Если я все правильно слышу, они уже к нам не пройдут. Больше ничего нам не услышать. Закрывайте ворота. И идите надевать ноги, Тени.

Ворота стали закрываться, когда в отдалении появились бегущие тени, насторожившаяся стража сбилась плотнее, поглядывая на замершую Гайту. А она, подняв руку, спокойно ждала. Очень скоро к ним подбежал гонец от Главы в сопровождении лапы Младшей Стражи и, почтительно поклонившись, быстро протарахтел.

– Приказ Главы, оставить охрану у Норы и с остальными идти к Фермам. Взять под охрану и не медлить.

– Расскажи, что в Бооргузе.

Гонец поежился, еще раз поклонившись, шагнул к Гайту. Почти уткнувшись ей в ухо, зашептал.

– Бунт, самки потерявшие щенков. Больше двух сотен. Разделку разнесли. Охрану выбили. К ним сбегаются со всех сторон рабочие с разных участков. Нора Лау и его пруды в осаде.

Они как-то пролезли и подняли спящую смену, – Гайту скрипнула зубами, – ваши Старшие держат Склады. Глава зовет защитить Фермы.

– Что жрец, что Уроз-Баку?

Гонец помялся и, опустив глаза, прошептал.

– Его и Старших жрецов нет в Бооргузе. Ушли, дело Вайруны.

– Ясно, иди гонец. Мы скоро будем.

Поклонившись, гонец умчался в темень переходов.

Гайту тяжело вздохнула и, подозвав Старшего Стражи, отдала пару распоряжений, после чего ушла в свои покои. В течение получаса у Ворот собрался отряд из трех десятков из обеих Стажей и восемь Теней на ногах. Вышедшая к ним Гайту, внимательно их осмотрела и, оставив на охране неполную лапу младших Теней, с остальными вышла в галерею. С ними пошли две лапы Младшей стражи с парой воинов Старшей. Пропустив всех уходящих, она ободряюще постучала посохом по ноге старшей из остающихся Теней и, широко шагая, пошла догонять ушедших.

По высоким галереям гулко разносились пока еще далекие крики и шум. Впереди рысила дозорная лапа Младшей Стражи из уже опытных воинов с десятником Трато во главе. У каждого встреченного прохода или пересечения они ненадолго замирали, прислушиваясь и махнув руками, рысили дальше. Переходы и галереи мгновенно пустели при проходе отряда, но Гайту слышала, как в боковых проходах шелестят и шлепают по камню множество ног, слышала бормотание и рычание. Ощутимо пахло опасностью и злобой. Ее отряд, не останавливаясь, шел и шел, не встречая сопротивление почти до самых ворот Фермы, где на них первый раз напали. Из темноты свистнули пара боларов, зацепив одного из Стражей, и в проход вывалились больше двух десятков рабочих орков разных возрастов. Вооруженные чем попало они слегка опешили, увидев высокие Тени, и большей частью рванули обратно, за исключением лапы орков с Мешалки, что молча кинулись в бой. Младшая стажа мгновенно оттянулась к ногами Теней, утащив и подбитого стража, а Тени быстро перекололи нападающих.