Текст книги "Защитник (СИ)"
Автор книги: Шахматист чан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 44 страниц)
– Еще чего, – фыркнул Узумаки и тихо вздохнул. – Лучше скажи, долго нам еще идти?
– Вечность.
– Ты издеваешься?! – опешил Наруто, останавливаясь на очередной ступеньке.
– Поэтому, – замирая рядом с господином, хмыкнул Учиха, – я и предлагаю тебя понести.
Узумаки фыркнул, отрицательно покачал головой и осмотрелся. Только сейчас он заметил, что они ушли из особняка. Их окружало темное пространство на фоне которого каким-то чудом выделялась черная лестница. Она по-прежнему вела вверх.
Наруто тихо вздохнул и продолжил бесконечный подъем. Саске усмехнулся и поспешил следом. С каждым шагом они становились все дальше и дальше от мира смертных. И все ближе и ближе подходили к замку Учих. Еще немного и своенравный дом распахнет перед ними свои далеко не самые дружелюбные двери. Еще чуть-чуть и ритуал окончательно будет завершен.
========== Глава 31 ==========
Давно перевалило за полночь. Тяжелые дождевые тучи надежно скрыли от человеческих глаз молодой месяц. Непроглядная ночь отбила у любителей ночных прогулок всякое желание выходить на улицу. Лиман утонул в темноте и тишине. Лишь иногда ее прерывал тревожный скулеж псов, да зловещее карканье воронов.
Гаара улыбнулся. Он любил такие холодные, тихие, веющие опасностью ночи. Люди пугались их, запирались в своих домах, гасили свечи и, если не ложились спать, то вели себя так, что никто никогда бы не догадался об их существовании. Что может быть лучше этой тишины и спокойствия, что дарят пару свободных часов? Сейчас можно расслабиться. Нет нужды прислушиваться к многотысячным ощущениям, пытаться разделить и запомнить их. Можно, наконец-то можно, заняться тем, до чего у него вот уже как три дня не доходят руки.
Маг выпрямился в кресле и зажег свечу. Маленького алого огонька едва ли хватало для того, чтобы осветить что-то, кроме изящного подсвечника. Гаара переставил свечу на другой край стола, так чтобы ее маленький, но слишком яркий для безлунной ночи огонек не выделялся на фоне царящей в дворцовом парке темноты.
Несколько секунд маг рассматривал силуэты двух небольших чернильниц, что отличались лишь гравировкой на выпуклом боку, едва различимую подставку для перьев, с несколькими новыми и парой не раз использованными перьями и едва различимые контуры сложенных пирамидой свитков. Тихо хмыкнув, он уверенно взял самый верхний из них и развернул. Рассмотреть нарисованную в нем карту и прочитать руны, которыми она была исписана, было едва ли возможно. Впрочем, это Гаару волновало мало. Привыкший к непроглядным ночам в Золотых Песках, когда и дюжина свечей не могла осветить даже руки, маг без труда различал руны и символы, что некогда сам записал в свиток. И еще запишет. Вот прямо сейчас и запишет.
Гаара придвинул к себе одну из чернильниц, обвел указательным пальцем контуры расправившей крылья птицы и открыл ее. Поколебавшись немного, он выбрал новое страусиное перо. Проверил насколько хорошо оно заточено и удовлетворенно хмыкнул. На самом деле, для такого простого колдовства ни бумага, ни перо, ни даже цвет чернил не имел ровным счетом никакого значения. И тем не менее Гаара решил соблюсти все, даже самые мельчайшие и незначительные, формальности. Этой ночью он собирался довести начатое до конца. Маг не тешил себя надеждой, что половины ночи ему хватит на то, чтобы со всем разобраться. И все же, пусть и крошечный, но у него был шанс. А раз так, то почему бы его немного не увеличить? Тем более, что для этого не нужно делать ничего особенного. Достаточно взять красные чернила, как символ неизбежного конца, и новое перо, означающее возможности и шансы.
Гаара обмакнул перо в чернила. Равнодушно наблюдая за тем, как вязкая жидкость стекает с его острия, он думал о том, с кого ему начать. С магов? Но они и так у него постоянно на виду. С а’нативиате*? Нет, это глупо. Все они состоят на отдельном учете. За каждым из них наблюдает не один шпион. И стоит одному исчезнуть или все-таки проявить себя, и об этом немедленно будет известно всем заинтересованным лицам. Нет, а’нативиате точно трогать не стоит.
Может, стоит начать с военных? Они часто устраивают драки и в них кто-то да умирает. Впрочем, невозможно разрушить Око простым оружием. Есть, конечно, зачарованные клинки, заговоренные стрелы, поющие дротики и много какого другого заколдованного оружия. Но маловероятно, что такая ценность мелькнет в какой-нибудь вшивой уличной драке. Впрочем, не стоит забывать о беллаторах. Конечно, они элита. Но безгрешных людей нет. И тем не менее, едва ли беллатор затеет драку при свете дня. Вот под покровом ночи, когда все наблюдатели слепнут на один глаз, вот тогда-то вполне возможно нарушить закон, опорочить свое имя и нередко остаться за это абсолютно безнаказанным. Но Око исчезло в самый разгар дня. Драка, конечно, не исключена, но маловероятна. И если она все-таки имела место быть, то… Возможно, стоит начать с ростовщиков? Или купцов? Уж здесь-то мотив драки практически очевиден. Тогда, наверное, еще стоит вспомнить про нищих, не тех хитрых и пронырливых из которых получаются либо прекрасные воры, или отменные убийцы, либо замечательные шпионы. А тех, что кто верен лишь себе и любит исключительно себя. Тех, кто не умеет ни слушать, ни слышать. Тех, кто затевая потасовку либо получает то, чего хочет, либо умирает. Конечно, нищие могут орудовать и средь бела дня. Светит ли солнце в небе, или же там бледнеет луна, это их волнует мало. Если быть точным, совсем не волнует. Однако, среди таких нищих всего пять а’нативиате. Трое из них даже не подозревают об этом. Двое уже мертвы. Нет, начинать с нищих, пожалуй, тоже не стоит.
Может, в первую очередь нужно обратить внимание на гостей города? Их, на самом деле не так уж и много. Несколько десятков человек. А в день, когда Око уничтожили, их было и того меньше. Но Гаара и без магии был достаточно хорошо осведомлен о тех, кто приезжал или уезжал из города. Приехать в Лиман, нет, в Таку, и остаться незамеченным практически невозможно. Практически. И все же, иногда отдельным личностям такое удается. Взять хотя бы Узумаки Наруто. Как он оказался в Таке? Какой богами забытой дорогой он шел? Где и когда пересек границу? Сколько времени провел в Пахотной деревеньке, прежде чем обнаружил себя довольно-таки скандальным образом? И когда он встретил демона? Они пришли вместе или же встретились в Таке? Может, советнику все же удалось призвать демона, и те истории, что повторяя практически слово в слово и как один заикаясь повторяли маги, не пустые отмазки, и чистая правда? Но это абсурд! Это смешно! Общего могущества тех магов едва ли хватило бы для того, чтобы призвать с десяток мелкой нечисти. Это и в подметки не годится высшему демону. А вот Узумаки, ему одному, это, пожалуй, было под силу. Хотя как-то слабо верится в то, что призвал демона. Призвал его для себя. Уж слишком это противоречит тем данным, что удалось собрать об Узумаки Наруто.
Гаара хмыкнул. Вспомнив об Узумаки, он невольно вспомнил обо всех странных, не шибко приятных событиях, с которыми Наруто так или иначе был связан. Взять хотя бы внезапное исчезновение мэтра Рьюиса, лекаря-чернокнижника. Кстати об этом. Лекари-чернокнижники состоят на отдельном учете. За ними не наблюдают шпионы – такая практика прекратилась, едва ли начавшись, уж слишком чутки такие люди к чужим глазам. Зачастую это маги, по каким-то причинам провалившие постдипломную практику и так и не получившие лицензию. От посторонних глаз они избавляются быстрее, чем самый лучший убийца обрывает жизнь своей очередной жертвы. И с лекарями-чернокнижниками, как известно, обычный люд связывался лишь от большой безнадеги. Да и сам Гаара трижды бы подумал прежде чем начинать сотрудничество с лекарем-чернокнижником, будь у него необходимость в таком сотрудничестве. Вообще за такими лекарями следили лишь для того, чтобы быть уверенным, что они не свернули с «правильной» дорожки. Чернокнижники были настолько же опасны, как и некроманты. Впрочем, Гаара слабо верил в моральные принципы и чистоту совести тех, кто величал себя лекарем-чернокнижником. За такими людьми нужен глаз да глаз. Когда доводится иметь с ними дело, нужно всегда быть на шаг впереди. Тогда всегда можно либо свести на нет все их затеи, или сделать так, чтобы планы навсегда остались планами.
Гаара усмехнулся и прикрыл глаза. Он решил, с кого начнет. Лекари-чернокнижники и просто чернокнижники. Да, пожалуй, так будет правильнее всего. Интуиция подсказывала Гааре, что беда приключилась именно с чернокнижником, и что без Узумаки Наруто здесь не обошлось. Маг несколько раз глубоко вздохнул, удобнее сел на жестком кресле, пробормотал себе под нос короткое заклинание и позволил правой руке выводить символы на карте. Пройдет несколько часов и он прочитает то, что получится.
***
Отказываясь от военной службы, а позднее от путешествий и начиная оседлый образ жизни, Кицучи больше всего опасался вот таких вот тихих, зловещих, безлунных ночей, когда суеверный люд боится не то, чтобы выйти на улицу, просто взглянуть в окно. Ведь в такие дни, не нужно быть прорицателем, чтобы предсказать это, ни одна живая душа носа не покажет на улицу. А это в свою очередь будет означать лишь одно: все постояльцы его постоялого двора, и те случайные прохожие, которым посчастливилось оказаться поблизости от «Двойного» не преминут снять здесь комнату. А те, у кого в кармане завалялось всего пара медяков, наверняка наведаются в «Глас» или «Голос», закажут две кружки самого дешевого пива и будут пить их, если потребуется, до второго Перерождения.
В отличие от своей жены, Кицучи не любил, когда в его доме собиралось слишком много людей. Конечно, это очень хорошо сказывалось на постоялом дворе, развивало трактиры и оправдывало затраты на поваров и охранников, но хозяина «Двойного» постоялого двора все это волновало мало. Он быстро уставал от людей. Не переносил духоты, несмолкающих разговоров, пьяных выкриков и выходок своих гостей. Не любил он и жечь много свечей. Признавал либо яркий солнечный свет, либо тусклое свечение луны. Если ночь выпадала такой, как сейчас, он считал, что все, что нужно – это лечь спать. Но гости и постояльцы «Двойного» были совершенного иного мнения на этот счет. Лишь немногие остались в своих комнатах. Остальные же спустились в трактиры, потребовали запереть ставни и двери и зажечь как можно больше свечей и принялись обсуждать непроглядную ночь, вести теологические споры, пить пиво да заказывать индейку, запеченную с яблоками.
А еще подвыпившие посетители нередко устраивали драки. Вот и сейчас, двое достаточно состоятельных и, очевидно, незнакомых мужчин разошлись во мнении, а спасительное пиво, что хоть немного отвлекало их от предмета разговора, закончилось. Скандал был неизбежен. Собственно, он уже начался. Вот с характерным скрежетом отодвигаются стулья, падают и звучно звенят пустые кружки, один из мужчин с силой бьет кулаком по столу. Он бьет так сильно, что Кицучи невольно удивляется тому, откуда в этом с виду хрупком посетителе столько сил, и почему их стол все еще не разлетелся на маленькие кусочки. В «Гласе» поднимается шум. Испуганно визжит капризная, мнящая себя аристократкой полная дама с большими, некрасивыми губами и маленькими, поросячьими глазами. Ее визг будит задремавшего рядом с матерью ребенка, и он начинает громко плакать. Кто-то что-то кричит. Снова звенят кубки, скрепят стулья. Люди встают со своих мест и закрывают от хозяина постоялого двора набирающую обороты драку. Впрочем, потасовка мало волнует Кицучи. Краем глаза он увидел, как два дюжих охранника пробираются сквозь толпу с твердым намерением отработать свое ежемесячное жалование. В своих людях Кицучи не сомневается. Так же, как и доверяет своему тонкому слуху и отточенному годами чутью. Поэтому среди многообразия голосов и шума ничто не мешает ему услышать тихий, стыдливый скрип ступенек. Дерево скрипит так лишь тогда, когда тот, кто ступает по нему, не хочет, чтобы его заметили. Разом становится как-то прохладно. На мгновение холодеет в душе, что-то неведомое заставляет Кицучи напрячься. Опасность рядом. Совсем близко. За спиной. Мужчина криво усмехнулся. Да, это оно. Это то чувство. То напряжение. Тот трепет. Это все то, чего ему нередко не хватало все эти десять лет размеренной жизни. Он неспешно обернулся и спокойно посмотрел на того, кто замер у него за спиной.
Этого постояльца Кицучи знал плохо. Если подумать, за несколько месяцев, что он снимает здесь комнаты, они не перекинулись с ним ни одной фразой. Но этот мужчина часто мелькал перед глазами, в отличие от его спутников. Опять-таки, в отличие от его спутников, он казался опасным. И наверняка был таковым. Чего стоят одни только многочисленные швы на видимых участках его тела. А глаза? Насыщенно-бирюзовые. Неестественно яркие и опасно-холодные.
Кицучи едва слышно хмыкнул и машинально провел ладонью по короткой жесткой бороде, стараясь вспомнить все, что знал о госте. Этот мужчина сопровождал очаровательную даму. Его дочь боготворила эту барышню, ее изысканные наряды, умение держать себя. Кицучи же гостья не внушала особого доверия. Люди, которые скрывают свои лица, однозначно затевают что-то неладное. И неважно, кто это: мужик с большими мозолистыми руками и длинной спутанной бородой, или утонченная леди в широкополой шляпе с длинной темной вуалью.
Итак, гость сейчас стоящий перед ним, появился в «Двойном» вместе с обеспеченной барышней и молодым магом несколько месяцев назад. Сейчас Кицучи не мог точно вспомнить ни день, ни время, за что мысленно себя корил и клятвенно убеждал себя, что пересмотрит записи, как только переговорит с постояльцем. В том, что им придется разговаривать, хозяин постоялого двора не сомневался. Однако, первым начинать разговор он не собирался. Поэтому просто внимательно рассматривал гостя, машинально оценивал его способности и вспоминал. Вспоминал каждую их встречу и всех тех, с кем гость имел дело. А таких людей было совсем немного. Молодой маг, вроде бы его зовут Шикамару, да барышня, которая вызывает дикий восторг у его дочери и не внушает доверия ему самому. Еще есть некий господин, чей голос Кицучи доводилось только слышать. Скорее всего это был какой-то видный аристократ, путешествующий инкогнито. Возможно, что не внушающая доверия барышня – его жена. Она тоже скрывает свое лицо, боясь раскрыть личность мужа. И это была бы замечательная легенда, путешествуй вдвоем. Но это было не так, и Кицучи не верил в придуманную его женой историю.
И если легенда не вызывала вопросов, то поведение постояльцев заставляло задуматься. Нет, они не нарушали никаких правил. Вовремя оплачивали комнаты, поддерживали их в надлежащем состоянии, регулярно заказывали обеды и ужины, неизменно благодарили за еду. Одним словом, вели себя так, как все образцовые люди. Или, что, пожалуй, точнее, так, как должны были бы вести себя люди, считающие себя образцовыми. Вопросы крылись в другом. Его дорогие, в прямом смысле этого слова, гости, как рассказал его дочери Шикамару, пришли из Таки, а снимали комнаты на территории Хёно. И нет, в этом не было бы ничего странного, если бы постояльцы регулярно не наведывались в Таку. Почем они поступали так? Ведь гости его были очень состоятельными, очень. Они могли позволить себе жить в самом шикарном трактире в самом центре Лимана, а не останавливаться в пограничной гостинице Крошечного Городка, который едва ли возможно найти на картах.
Кицучи едва заметно нахмурился. В своих рассуждениях он зашел слишком далеко, совершенно позабыв о главной проблеме. Госте. Он еще не разобрался со всеми странностями, связанными с ним. И хоть хозяин постоялого двора старался не обращать на это внимания, все же закрывать глаза на такие вещи было невозможно. Дело в том, что стоящий перед ним мужчина ушел в обед и не вернулся даже тогда, когда он самолично закрывал все ставни и двери. Кицучи знал об этом наверняка. Но вот постоялец, который не успел вернуться, стоит перед ним. Более того, он стоит у него за спиной! Нет, конечно, это не то, чему следует удивляться. Кицучи и сам знал несколько способов проникнуть в дом, не открывая ни окон, ни дверей. Он не сомневался, что в этом умении с ним может посоперничать не один человек. У него даже было несколько знакомых, которые превзошли его в этом деле. И тем не менее, никто из известных ему людей не мог проникнув в дом, проскользнуть мимо него, или его внимательной дочурки незамеченным.
Но этот гость мало того, что преодолел неслабую защиту порога и проник в дом, так еще и абсолютно незамеченным пробрался к нему за спину и, видимо, даже успел побывать в своей комнате. Да уж, не зря Акахоши** велел ему не спускать глаз с этих постояльцев.
Какузу с любопытством рассматривал высокого, мускулистого мужчину с пронзительными темными глазами, короткими пепельными волосами и короткой отчего-то темной бородкой. Он и прежде видел хозяина постоялого двора, но вот так, лицом к лицу, столкнулся с ним впервые. Этот мужчина наверняка служил. Более того, он не был «тепличным» солдатом. Он пробовал на вкус кровь и знает цену как победам, так и поражениям. Такие выводы можно было делать с уверенностью, даже не зная ничего о биографии хозяина постоялого двора. Достаточно просто заглянуть в его живые, умные глаза и обратить внимание на каменное, абсолютно бесстрастное лицо. И, конечно, нужно помнить о том, что мужчина сразу же заметил его присутствие: его плечи напряглись. Его хладнокровие достойно восхищения – он обернулся не сразу. Не испугался и даже не удивился. Возмутился – да. Безмолвно и мимолетно. Едва заметно нахмурился, поджал губы. А затем расслабился. Его плечи слегка опустились, как бы признавая, что его защита неидеальна. Это вызывало уважение и интерес.
Еще больший интерес вызывали бинты на правой руке мужчины. Какузу доводилось видеть такую перевязь. Она лучше всяких слов подтверждала то, что хозяин постоялого двора отставной военный. Таких единицы. Нет, не отставных военных, конечно. Отставных беллаторов.
– Интересно, – хмыкнул Какузу.
Кицучи смерил постояльца холодным, равнодушным взглядом и тихо вздохнул. Ему хотелось поскорее разрешить все вопросы с подозрительным гостем. Правда, за такими типами нужен глаз да глаз. Очень важно держать себя уверенно, говорить ровно и спокойно и смотреть в оба. Впрочем, едва ли постоялец собирался затевать что-то. Иначе он бы не обнаружил себя так глупо. Нет, этот мужчина ничего сам делать не будет. Однако с удовольствием превратит искру в пожар. В этом даже сомневаться не стоит. А проверять тем более.
– Слушаю Вас, – Кицучи попытался вежливо улыбнуться, получилось криво. Мужчина ругнулся про себя и приготовился к любой реакции подозрительного постояльца.
Какузу едва заметно усмехнулся. Кривой оскал хозяина постоялого двора его позабавил. Так и хотелось ответить так, чтобы спровоцировать конфликт. Некромант тяжело вздохнул, аккуратно покачал головой, напоминая себе, что не должен меряться силами с первым встречным, каким бы интересным он ни был. Все, что ему нужно, это выполнить простое поручение Миледи. Совладав со своими желаниями, он спокойно сказал:
– Моя госпожа желает выпить что-нибудь освежающее. Что Вы порекомендуете?
Какузу сжал левую руку в кулак, убеждая себя, что переживать из-за чужого кошелька не должен. В конце концов, Миледи платит из своего кармана. И это ее личное дело, на что и как тратить золотой. Раздался практически неслышный треск, и Какузу не удержался от скептического хмыка и глупой улыбки. Некромант расслабил руку, однако кулака не разжал. Теперь он прятал там свой мизинец.
Хозяин постоялого двора предложил какой-то изысканный сорт белого вина, и Какузу поспешил согласиться. Уж слишком много времени он позволил себе потерять. Миледи и ее господин все еще ждали его отчета. Они, конечно, люди терпеливые, но у любого терпения есть предел.
Кицучи отдал гостю бутылку своего лучшего вина, бросил в висящий на боку мешочек золотой и внимательным взглядом проводил поднимающегося по лестнице мужчину. Отчего-то он так и не разжал левую руку. Впрочем, в этом не было ничего из ряда вон выходящего. Когда посетитель скрылся из виду, хозяин «Двойного» позволил себе облегченно вздохнуть. Немного расслабившись, он окинул ленивым взглядом трактир. Драку уже разняли, женщину и ребенка успокоили. Все было тихо и спокойно. За столиком у закрытых ставен сидела компания из нескольких человек и пила крепкие настойки. За ними искоса наблюдал один из охранников, не без оснований полагая, что следующую драку затеют именно они. За противоположным столом две девушки негромко, но заразительно, смеялись над шутками своих спутников. На компанию молодых людей недовольно шикала мамаша, чей ребенок только-только снова заснул. Старичок, сидящей за центральным столиком трактира, стучал металлической кружкой по столу, требуя себе еще пива. И, несмотря на то, что стук на фоне всеобщего гула, был едва слышен, то характерный жест можно было без труда распознать. К старику, ловко лавируя между столиками, спешил официант. В руках он держал кувшин пива. Старик, заметив его, беззубо улыбнулся и с большим энтузиазмом принялся стучать кружкой по столу. Дама почтенных лет, сидящая за соседним столиком, наверняка сделала ему замечание. Старик отмахнулся от нее. Его волновало только пиво.
Кицучи хмыкнул. Жизнь, даже в такую зловещую, безлунную ночь, продолжала бить ключом. Хозяин постоялого двора усмехнулся, кивнул прошедшему мимо барной стойки охраннику и направился на кухню. Там его вот уже полчаса дожидалось ответственейшее задание – вытирать стеклянную посуду. Отчего-то жена доверяла эту работу только ему. Кицучи тихо фыркнул, в очередной раз вспоминая как ловко, всего-то с помощью пары комплиментов, ему подсунули эту работенку. Усмехнувшись и тихо вздохнув, он взял белоснежное полотенце и, в тайне надеясь, что дражайшая жена навестит его после того, как он покончит с работой, принялся вытирать посуду.
***
Колдовство не заняло много времени. Прошло каких-то сорок минут, и Гаара понял: вот оно. Нашел. Мэтр Габоро. Вернее, он давно уже никакой не мэтр. Прошли те славные, спокойные времена, когда он занимался врачеванием, приправляя свои снадобья толикой магии. Со временем магии становилось все больше и больше. Лекарства стали называться зельями, рецепты – ритуалами. Прошло еще немного времени, и Габоро отказался от почтенного звания мэтра. Перестал он и в открытую врачевать. И многие уже успели позабыть о том, что он когда-то был лекарем. Сейчас все знали его, как Габоро-чернокнижника. Впрочем, несмотря на неслабый дар, Габоро не был особо амбициозен. Он не стремился что-то кому-то доказать, или достичь чего-то выдающегося. Он вел в целом законный образ жизни, изредка позволяя себе «побуянить».
– Побуянить, – пробормотал себе под нос Гаара, хмыкнул, криво усмехнулся и отрицательно покачал головой.
За каждым лекарем-чернокнижником, что уж говорить о «чистых» чернокнижниках, водятся свои грехи и странности. Именно поэтому они стоят на особом учете. Странности Габоро не знали границ. Он мог месяцами жить как образцовый гражданин, исправно платить налоги, оказывать всевозможную поддержку соседям и случайным гостям, более того, он мог делать это абсолютно бесплатно. Так сказать, по доброте душевной. И вместе с тем, в один замечательный, только ему одному ведомый, день он мог «сорваться». Начать колдовать, что называется, от души. Он приносил кровавые жертвы темным богам, насылал короткосрочные, но мощные проклятия, варил яд и пытался напоить им своих соседей. Именно за последнее его как-то раз арестовали и бросили в темницу. Год заточения не изменил ровным счетом ничего. Тихая повседневная жизнь и громкие магические изыскания. Правда, теперь Габоро не предлагает соседям яд, и все его ритуалы проходят относительно тихо.
Гаара потянулся и зевнул. Ситуация становилась более-менее понятной. Скорее всего, Габоро в очередной раз занялся колдовством. В этот раз ему повезло уничтожить Око. Все элементарно просто. Маг вздохнул. Ему слабо верилось в то, что дела обстоят именно так, как кажется. Все же завтра, точнее, уже сегодня, с утра нужно будет отправить мэтра Эрса навестить Габоро. Пусть поспрашивает о нем, узнает чем занимался в последнее время. А навестив чернокнижника, он нанесет визит в «Кицунэ» и убедится, что там все спокойно.
Гаара снова зевнул и встал из-за стола. Да, он озадачит мэтра Эрса. Но сделает это утром. Сейчас же он будет спать. Завтра, тьфу ты, сегодня, прибывают дипломаты Вековых Льдов. Сан де Рэ дает прием в их честь. Нужно хоть немного перед этим отдохнуть. Маг сбросил с себя тяжелый плащ, недолго повозился с камзолом и, поленившись снять шелковую рубаху, повалился на заправленную кровать. Пара часов. На сон у него осталось всего пара часов…
***
– Что?! – Миледи была потрясена настолько, что даже не пыталась этого скрыть. – Что ты сказал?
Какузу тихо фыркнул и на несколько секунд сосредоточился на том, чтобы вдернуть толстую нить из человеческого волоса в маленькое угольное ушко. Только что он закончил рапортовать о своих наблюдениях. Собственно, рапортовать-то особо было не о чем. «Кицунэ» вернулась на свое место. Непроницаемая Завеса исчезла, как будто ее и не было вовсе. Люди так и вовсе ничего странного не заметили. Впрочем, не это выбило Миледи из колеи.
– Они ушли, – вдернув-таки нитку в иголку, повторил Какузу. – Исчезли, испарились, – саркастично добавил он. – Это случилось около трех дней назад. На дверях оставили записку. Обещали когда-нибудь вернуться. Вот, собственно и все.
– Как? – прошептала Миледи. – Как такое может быть? – она налила в хрустальный бокал немного вина, и залпом его выпила. – Кто-нибудь видел, как они уходили? – совладав с собой, абсолютно спокойно спросила она.
– Нет, – Какузу бросил короткий взгляд на барышню. – Как это зачастую бывает, никто ничего не видел. Впрочем, в этот раз никто не лгал.
Миледи вздохнула. Рассмотреть ее лицо мешала вуаль. Даже в комнате она не снимала свою шляпку. Какузу неопределенно хмыкнул и полностью сосредоточился на левом мизинце. В комнате повисла тишина. Правда продлилась она недолго. Ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы пришить один палец. Затем Миледи что-то пробормотала себе под нос, в ответ на что последовал тихий смех. Какузу немного напрягся. Он старательно не смотрел в сторону кровати с балдахином, за которым сидел человек. Таинственный господин редко с кем-то заговаривал, а смеялся и того реже. Его, видимо, в отличие от госпожи, ситуация вполне устраивала.
– Нам надо что-то делать! – всполошилась Миледи. – Вызовем Шикамару. Он просчитает…
– Не нужно, – спокойно перебил ее господин. – Пусть мальчик отдохнет. Ты сильно давишь на него.
– Но господин! – попыталась возразить женщина. Мужчина упреждающе поднял руку. И хоть это едва ли было видно, Миледи умолкла.
– Ранее, – продолжил господин, – вы говорили, что Узумаки был с демоном.
– Именно, – хмыкнул Какузу.
– В каких они отношениях?
–А кто его знает, – некромант небрежно пожал плечами. Тихо затрещали швы. Какузу тихо ругнулся и мысленно пообещал себе не делать без надобности резких движений.
– Они исчезли из дома, и их никто не видел, – продолжал господин. – Дафф не почувствовал их, – эти слова сопроводил уверенный рык. – Скорее всего, – после небольшой паузы снова заговорил мужчина, – они отправились не в путешествие, а на территорию демонов. Конечно, возможен и первый вариант, но кажется мне маловероятным. В отличие от второго.
– Ты хочешь сказать, – миледи нахмурилась, – Ключ и демона связывает не Договор, а брак?
– Это всего лишь мое предположение, – господин пожал плечами. – Смертным, будь это Ключ или еще кто-то особо выдающийся, путь в измерение демонов закрыт. Только в ряде исключительных случаев они могут попасть туда. Какой демон был с Узумаки?
– Не знаю, – хмыкнул Какузу.
– Вот как, – господин не казался расстроенным. – Значит, это надо выяснить.
– И все? – Миледи налила себе еще вина, но пить не стала. – Этого мало! Это… это глупо! Мы потеряли его из виду. Мы потратили двадцать лет, целых двадцать лет, чтобы найти его. И теперь потеряли. Нам что же, начинать с самого начала? У нас нет столько времени!
– Спокойно, – голос господина звучал ровно и абсолютно безэмоционально. – Мы можем терять время, однако не вправе ошибаться. Узумаки связался с демоном. Нам нужно узнать, с каким именно. Более того, нам тоже нужно заручиться подобной поддержкой.
Повисла небольшая пауза. Какузу с любопытством рассматривал бокал с прозрачно-желтым напитком и внимательно слушал господина. Оказывается, он любит поговорить. Видимо, в обычных обстоятельствах у него для этого просто нет повода. Некромант скользнул взглядом по Миледи. Женщина была напряжена и нервно сжимала в руках белоснежную салфетку. Ей явно хотелось что-то сказать, тем не менее, она молчала, терпеливо ожидая, что еще скажет господин.
– Насколько мне известно, – вновь заговорил мужчина, – Узумаки сталкивался с демонессой. Он вырвал из ее рук Ангела, – снова раздался утвердительный рык. Господин тихо хмыкнул и продолжил:
– Найдите ее. Поговорите с ней. Она наверняка знает, с каким демоном сошелся Узумаки, и в каких они отношениях. А заодно предложите ей сотрудничество. Нет, – помолчав немного, поправился он, – убедите ее работать на нас. Однако Договор нам ни к чему.
– Я поняла, – тихо вздохнула Миледи. – Мы займемся этим.
– Не переживай, – господин улыбнулся, однако за балдахином этого видно не было. – Рано или поздно, так или иначе, Узумаки вернется в свой особняк. И когда бы это не случилось, это будет вовремя.
***
Город восхищал своей замысловатой архитектурой, широкими, выложенными грубым булыжником улицами, высокими ветвистыми деревьями, небрежно раскрашенными осенью во всевозможные цвета кронами, небольшими пышными, все еще зелеными кустами. Дороги, словно коврами, были устланы разноцветной опавшей листвой, и ступая по ней, казалось, слышишь тихий, заискивающий шепот. Он рассказывает о том, как хорошо здесь. Как каждый день встает солнце, и своими яркими, самыми яркими во всем мире лучами, освещает город, согревает всех, кто живет в нем. Как пронзительный ветер то нагоняет массивные тучи, то безжалостно гонит их прочь, как идут обильные дожди, и какие замечательные здесь ночи. Это была сказка. Сошедшая со страниц старой книги сказка.
Лиман. Кажется, было достаточно просто один раз побывать здесь, чтобы влюбиться в этот город окончательно и бесповоротно.
