Текст книги "Вспомни обо мне (СИ)"

Автор книги: QueenFM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Так сложилось, что со временем моей единственной подругой стала Элли. Это произошло как-то само собой, словно так и должно было быть. Она всегда была рядом, надежная, незаменимая, готовая помочь, поддержать, успокоить и развеселить. А сейчас Элис ускользала от меня…

Flashback десять дней назад_____________________________________

Я методично вытаскивала весь свой гардероб из шкафа и сваливала на кровать рядом с Элис, которая с самым серьезным выражением лица рассматривала мои вещи и рассортировывала их на две кучи.

– Боже, зачем ты до сих пор хранишь эту жуткую футболку с Микки Маусом?! – закатила глаза подруга и безжалостно швырнула ее в сторону, куда уже перекочевала значительная часть моего гардероба.

– Я в ней сплю, – попыталась я оправдаться.

– Ты же не собираешься и дальше в ней спать? Думаю, что мой братец достоин чего-то более соблазнительного и пикантного, чем мордашка Микки Мауса на застиранном хлопке, – лукаво улыбнулась Элис.

Я согласно кивнула и плюхнулась на кровать рядом с подругой, мечтательно закрывая глаза. Только от одной мысли, что всего через несколько недель я каждый день буду засыпать и просыпаться в объятиях Эдварда, у меня перехватывало дыхание, а сердце в груди начинало отплясывать ламбаду.

– Завтра же съездим в Порт-Анджелес и обновим тебе гардероб, или в Лос-Анджелес тебе придется ехать практически голой. Я хочу, чтобы все студенты, глядя на тебя, умирали от зависти к Эдварду! – игриво подмигнула Элис.

– Спасибо тебе, моя милая! Что бы я без тебя делала?! – крепко обняла я подругу.

– Но уже совсем скоро я не смогу контролировать твой выбор одежды, – стирая с лица улыбку, ответила Элли.

– Почему только ты не захотела поступать вместе с нами?! – Мое настроение неумолимо поползло вниз.

– Ты же знаешь, я с детства хотела стать врачом, наверное, во мне говорят гены отца, – немного грустно улыбнулась она.

– Да, я помню, как самоотверженно ты бинтовала лапы всем моим плюшевым игрушкам. – Я посмотрела в глаза подруге, и взяла ее ладонь в свою. – Но ты ведь будешь хотя бы раз в месяц приезжать к нам с Эдвардом? Ради этого я беспрекословно позволю тебе таскать меня по магазинам сутки напролет!

– Белла, – неуверенно начала Элис, крепче сжимая мою руку, – понимаешь…

Она замолчала и опустила глаза, словно собираясь с духом, чтобы сказать мне что-то очень важное.

Еще с выпускного я начала частенько замечать во взгляде подруги, обращенном на меня, какую-то грусть и нерешительность, будто что-то беспокоило Элис. Но все мои попытки выяснить, что именно ее тревожит, пресекались на корню.

– Элис, что случилось? – спросила я, чувствуя, как противно засосало под ложечкой.

Подруга набрала полную грудь воздуха и выпалила на одном дыхании:

– Я не смогу к вам приезжать!

Я заглянула Элли в глаза в надежде увидеть в них шаловливые искорки, означающие, что все ее слова не более чем неудачная шутка. Но там не было ничего, кроме печали и затаенного чувства вины.

– Но как?! Почему?! Не понимаю… – сдавленно прошептала я.

– Джаспер уезжает в Россию, – она на минуту замолчала, а потом добавила: – И я еду вместе с ним!

Это прозвучало настолько неожиданно и нелепо, что я оторопело уставилась на подругу, приоткрыв от удивления рот.

– Белла, я же тебе рассказывала, помнишь? – видя мою реакцию, осторожно спросила Элис.

И тут я действительно вспомнила…

Когда Элли с Джаспером только начали встречаться, она рассказала мне, что его родители три года живут в Москве, где они открыли свой реабилитационный центр для детей, страдающих ДЦП. Элис обмолвилась и о том, что после получения диплома Джас переедет к родителям и будет работать вместе с ними.

Если бы в последние месяцы я не была столь поглощена Эдвардом и своим девичьим счастьем, то давно бы поняла, что все к этому и шло: отношения у Элис с Джаспером были действительно очень серьезными.

– Ох, Элли, как же я без тебя?! Россия ведь невозможно далеко, мы будем так редко видеться! Я с ума сойду от тоски по тебе! – я разревелась, как маленькая, и так крепко прижалась к подруге, словно мои объятия могли оставить ее здесь, в Америке, рядом со мной.

– Я знаю, Белз! – сквозь слезы пробормотала Элис, обхватывая меня за шею. – И это тяжелее всего, ты моя единственная подруга, а совсем скоро – я это точно знаю – станешь и сестрой! Не могу представить, как буду жить вдали от тебя, Эдварда и родителей, в чужой стране, но я люблю Джаспера и хочу быть с ним! Белз, ты поехала бы за Эдвардом хоть на край света, разве нет?

– Да-да, Элис, конечно, да! Я так тебя понимаю, – я отстранилась от нее, и вытерла слезы, – прости меня, я такая эгоистка, думаю только о себе, и о том, как плохо мне будет без тебя! Но, главное, ты будешь рядом с человеком, которого любишь, а значит, ты будешь счастлива!

– Милая, ты тоже будешь счастлива рядом с Эдвардом! Я оставляю тебя в надежных руках! – сквозь слезы улыбнулась Элис.

– Но почему ты только сейчас рассказываешь мне об этом? А Эдвард, он знает?

– Прости меня, я не хотела, чтобы последние недели, проведенные рядом с тобой, были омрачены твоим осознанием скорого прощания, достаточно и того, что я постоянно хандрила по этому поводу! А Эдварду, как и своим родителям, я запретила рассказывать тебе об этом.

– А как же Карлайл и Эсми?! Как они отнеслись ко всему?

– О, ты даже не представляешь, какой дурдом у нас творится! – закатила глаза Элис. – Они пытались переубедить меня, говоря, что я слишком тороплюсь…

– Как будто это возможно! – усмехнулась я.

– Точно! – рассмеялась подруга. – Но потом они отступили. Правда, папа сказал, что никуда меня не пустит, пока не познакомится с родителями Джаса: должен же он узнать людей, которым вручает свою единственную дочь! Так что на днях приезжают мистер и миссис Уитлок, затем мы сразу улетим в Москву…

– Так скоро?! – к моим глазам снова подступили непрошеные слезы. – Мы же должны были вчетвером ехать на неделю в Европу.

Я понимала, что, как маленькая девочка, пытаюсь сейчас уцепиться за что-то, но ничего не могла с собой поделать. Вот так просто отпустить подругу было выше моих сил.

– Прости Белла, так получилось! – Элис виновато посмотрела на меня. – Но мы с Джаспером, скорее всего, поедем с вами в Лондон, а уже оттуда – в Москву.

Я снова притянула к себе Элли, мы еще долго просидели, обнявшись, среди вороха моей одежды.

Flashback end_____________________________________________

Объявили посадку на самолет до Лондона, куда мы отправлялись вчетвером, чтобы провести там вместе последние два дня до того, как наши пути разойдутся: Элис с Джаспером улетят в Россию, а нас с Эдвардом ждет солнечная Италия.

Я еще раз окинула взглядом всю нашу компанию, пытаясь сохранить в памяти эту картинку, понимая, что теперь мы уже не скоро сможем собраться все вместе.

Карлайл, Эдвард и мистер Уитлок негромко о чем-то беседовали; миссис Уитлок успокаивающе поглаживала Эсми по спине и что-то тихо ей говорила, улыбаясь своей добродушной, мягкой улыбкой; Элис обняла себя за плечи и перекатывалась с пятки на носок, время от времени кивая, видимо, в подтверждении слов матери Джаспера; сам Джас вместе с Эмметом и Роуз стояли в сторонке, тихо переговариваясь и грустно улыбаясь.

Не хватало только Чарли: у него сегодня было дежурство, и он не смог поменяться с кем-нибудь, чтобы приехать в аэропорт. Я подозревала: отец, испытывающий очень нежные чувства к Элис, побоялся, что не сможет достойно выдержать прощания с ней и даст слабину.

– Эй, Белла, нам пора, – неожиданно близко раздался нежный голос Эдварда.

Я подняла на него глаза, и кивнула, попытавшись нацепить на лицо улыбку. В считанные секунды вся наша компания снова собралась вместе, каждый пытался сказать на прощание еще какие-то слова, напутствия, пожать друг другу руки.

– Не волнуйтесь Эсми, я позабочусь об Элис, как о родной дочери, о которой я всегда мечтала… – долетел до меня мелодичный голос миссис Уитлок.

– Не забывай старых друзей… – пророкотал Эммет.

– Наш самолет уже через два часа… – мистер Уитлок.

– Надеюсь, ты оправдаешь наше доверие… – Карлайл.

– Меня все же беспокоит, что ты совсем не знаешь русский… – взволнованный голос Эсми.

– Я выучу! – обрывает ее Элис.

Голоса сливаются в общий гул, кто-то подхватывает меня под руку, вырывая из плотного кольца провожающих и мягко, но настойчиво ведет к стойке регистрации. Конечно, это мой Эдвард. Затем какие-то формальности с паспортами и билетами, улыбчивая стюардесса – и мы уже в небе, а Сиэтл кажется из иллюминатора не больше спичечного коробка. Сильные руки Эдварда заботливо укрывают меня пледом, притягивая к себе. Я чувствую, как он легонечко целует меня в макушку, шепча нежности. Я погружаюсь в тревожный сон…

Лондон встретил нас заходящим за горизонт солнцем и свежестью только что прошедшего дождя. Пока мы добирались до отеля на такси, я разглядывала мелькающий за окном город, твердо решив не поддаваться унынию из-за предстоящей разлуки с подругой и получить максимум удовольствия от знакомства с прекрасным Лондоном.

Оказавшись в своем номере, я плюхнулась на кровать, чувствуя себя совершенно разбитой, несмотря на то, что проспала большую часть перелета.

– Устала? – Эдвард осторожно опустился рядом со мной, подтягивая меня к себе так, чтобы моя голова разместилась точно у него на груди.

– Угу, – невнятно пробормотала я, с наслаждением прижимаясь к любимому и закидывая на него ногу.

– Тогда спи, моя маленькая, – прошептал он, нежно целуя меня в висок.

Разбудил меня настойчивый стук в дверь. Я приоткрыла глаза, сладко зевнула, прижимаясь крепче к лежащему рядом Эдварду. Но стук становился все настойчивее, так что, в конце концов, мне пришлось встать и открыть дверь.

Как и следовало ожидать, на пороге стояла улыбающаяся и очаровательная Элис, словно только что вернувшаяся из спа-салона.

– Так хорошо выглядеть – это просто наглость с твоей стороны! – пробормотала я, пытаясь пригладить рукой свои взлохмаченные волосы.

– Ничего, через какой-нибудь час ты тоже будешь выглядеть получше любой английской леди! Уж я-то постараюсь! – Элис, словно ураган, влетела в наш номер.

Она распахнула шторы, впуская в комнату теплые лучи утреннего лондонского солнца, сдернула одеяло с протестующего Эдварда, что-то недовольно бормочущего себе под нос, отправила его в душ и усадила меня перед зеркалом.

Ровно через час мы уже выходили из отеля, чтобы совершить небольшое путешествие по Лондону согласно маршруту, заранее разработанному неугомонной Элис.

Боже, где мы только не побывали! Вестминстерское Аббатство, Биг-Бен, Лондонский Тауэр, Тауэрский мост, Букингемский дворец, музей восковых фигур мадам Тюссо, музей Шерлока Холмса – достопримечательности Лондона одна за другой покорялись нам.

К концу дня я едва держалась на ногах, но это была приятная усталость. То ли столица Англии действительно оказалась удивительно потрясающей по своей красоте и величественности, то ли дело было в том, что я узнавала ее рука об руку с любимым, но так или иначе этот город туманов навсегда останется в моем сердце!

Стоило нам с Эдвардом добраться до номера в отеле, как мы тут же повалились на кровать и, переплетя наши руки и ноги, мгновенно погрузились в мир сновидений.

Проснулась я от того, что кто-то щекотал мне ступни. Я засмеялась, отдернула ноги и открыла глаза. На краю кровати сидел улыбающийся Эдвард и вертел в пальцах перышко от подушки.

– Пора вставать, моя спящая красавица! – Он просунул руки под одеяло, обхватил мою ступню своими ладонями и принялся мягко ее массировать, надавливая, поглаживая, слегка щекоча.

– Ммм… это как раз то, что нужно! – я буквально мурлыкала от действий, совершаемых его волшебными пальцами. – После вчерашних экскурсий у меня до сих пор ноги гудят. Боюсь, что еще одного такого дня я не выдержу, – кокетливо пожаловалась я.

– Элис обещала, что сегодня мы будем просто отдыхать, – улыбнулся Эдвард, принимаясь за мою вторую ступню. – Кстати, они с Джаспером уже ждут нас внизу.

– Что же ты сразу не сказал?! – я вскочила с кровати и ринулась приводить себя в порядок.

Как и обещала Элли, в этот день мы просто гуляли по берегу Темзы, заходя в небольшие магазинчики и уютные кафе. Когда мы проходили мимо знаменитого колеса обозрения London eye, Джаспер предложил прокатиться на нем, что мы и сделали.

Я стояла в кабинке-капсуле из прозрачного стекла, которая медленно плыла вверх, открывая нам все красоты Лондона, Эдвард подошел сзади и нежно обнял меня за талию, прижимая к себе.

– Я люблю тебя, – прошептал он, мягко блуждая губами вдоль моей шеи.

Острое, ни с чем не сравнимое, чувство счастья заполнило мою грудь, так что, казалось, там не осталось места даже для сердца, которое билось так быстро, словно птичка, запутавшаяся в силках и отчаянно стремящаяся на волю.

От ощущения, что весь мир раскинут у моих ног, сладкой близости Эдварда, у меня закружилась голова. Я перевела взгляд на Элис с Джаспером, которые стояли, обнявшись, на их лицах играли легкие улыбки, присущие только влюбленным людям.

Мысль о том, что это последний день, проведенный вместе с подругой, острой шпилькой кольнула меня.

«Перестань! – приказала я себе. – Она счастлива, и это главное!»

Вечером, поддавшись уговорам Элис, мы отправились в ночной клуб, но особого веселья не получилось, потому что каждый из нас уже был поглощен мыслями о предстоящем расставании.

Наши мужчины позволили себе немного перебрать со спиртным и, вернувшись в отель, уединились в номере Джаспера и Элис «для серьезного мужского разговора».

Мы с подругой не стали возражать и, удобно устроившись на нашей с Эдвардом кровати, до самого утра проболтали обо всем и ни о чем одновременно, словно пытаясь наговориться на много месяцев вперед…

С минуты на минуту ожидалось начало посадки на рейс до Москвы.

Все слова прощания уже были сказаны, и сейчас мы с Элис просто держались за руки, даже не пытаясь остановить катившиеся по щекам слезы.

– Как же я без тебя… – кажется, уже в тысячный раз за сегодняшнее утро пробормотала я.

– Ох, Белла… – разрыдалась Элис, прижимая меня к себе.

– Ну же, девочки, успокойтесь, – пробормотал Джаспер, неловко обнимая нас за плечи, – вы буквально разрываете мне сердце.

Мы согласно закивали, отстраняясь друг от друга и утирая все непрекращающиеся слезы.

Я перевела взгляд на Эдварда в надежде найти в нем поддержку. Но он затравленно оглядывался по сторонам, беспрестанно теребил свои волосы и топтался на месте, как неприкаянный. Как только объявили посадку на рейс до Москвы, Эдвард, вздрогнув, замер. Он пристально вглядывался в сестру, в его глазах плескалась ничем не скрытая тоска от расставания с ней.

– Элис, – каким-то надломленным голосом прошептал он, заключая ее в кольцо своих рук и приподнимая над землей, – моя маленькая неугомонная сестренка, я буду скучать по тебе! Я уже скучаю по тебе!

– Я люблю тебя, братишка, – сдавлено пробормотала Элли, нежно целуя Эдварда в щеку.

– Люблю тебя, – вторил ей он.

От этой картины прощания брата и сестры мое сердце болезненно сжалось в груди, и я разрыдалась в голос. Джаспер заметался между нами, не зная, кого ему успокаивать. Но Эдвард быстро взял себя в руки и выпустил все еще плачущую Элис из своих объятий.

– Береги ее, – передавая сестру Джасу, напутствовал он, – помни, что пообещал мне сегодня ночью.

– Конечно, Эдвард, – кивнул тот, пожимая ему руку, – я люблю Элис и сделаю все, чтобы она была счастлива.

– И вы берегите друг друга! – немного успокоившись, Элли снова по очереди обняла нас с Эдвардом. – Я люблю вас!

Джаспер ободряюще улыбнулся нам, махнул рукой, и повел время от времени всхлипывающую Элис к стойке регистрации.

Два часа спустя мы с Эдвардом уже сидели в самолете, который увозил нас в Италию. Но все мои мысли по-прежнему были заняты подругой, а не предстоящей встречей со страной, о которой я так много слышала от любимого.

Никогда прежде я не расставалась с любимыми людьми. Розали была не в счет: она часто приезжала домой, особенно в первое время. С Элис все обстояло иначе…

Я не знала, когда снова увижу подругу. Она всегда много значила для меня, была неотъемлемой частью моей жизни, у меня появилось ощущение, будто я потеряла что-то очень важное, какую-то часть себя. Больно… я оказалась совершенно не готова к этому…

Я повернула голову в сторону Эдварда, сидящего в соседнем кресле. Он смотрел перед собой ничего не видящим взглядом, нахмурившись и плотно сжав губы. Никогда прежде я не видела его таким потерянным и несчастным.

«Боже, какая же я дура! – пронеслось у меня в голове. – Если мне так тяжело, каково тогда ему?!»

Несмотря на то, что Эдвард и Элис были такими разными, между ними всегда существовала особенная незримая связь, присущая только близнецам, они были двумя половинками единого целого. Каждый из них безошибочно угадывал чувства другого даже на расстоянии.

Пару лет назад Эдвард дурачился с другими парнями из танцевальной студии во время разминки, прыгая сальто и выполняя другие, на мой взгляд, бессмысленные, опасные и крайне идиотские трюки. Он неловко упал, сильно ушиб спину, после чего несколько месяцев проходил в корсете. Когда все это случилось, я принялась дрожащими пальцами набирать на своем телефоне номер Карлайла, но мобильник неожиданно ожил в моих руках. Это звонила обеспокоенная Элис с вопросом: не стряслось ли чего с Эдвардом?

Тот случай навсегда врезался мне в память, доказывая, насколько прочна связь между ними.

Я осторожно накрыла ладонь любимого, которая лежала на подлокотнике, своей и ободряюще улыбнулась ему. Эдвард крепко сжал ее в ответ, с благодарностью и любовью посмотрев на меня. Весь оставшийся перелет до Италии мы так и не разжимали рук, переплетя наши пальцы.

Вместе мы чувствовали себя гораздо сильнее… вместе мы могли справиться с чем угодно…

========== Глава 7. Нежный поцелуй итальянского солнца ==========

У сердца с глазом – тайный договор:

Они друг другу облегчают муки,

Когда тебя напрасно ищет взор

И сердце задыхается в разлуке.

Твоим изображеньем зоркий глаз

Дает и сердцу любоваться вволю.

А сердце глазу в свой урочный час

Мечты любовной уступает долю.

Так в помыслах моих иль во плоти

Ты предо мной в мгновение любое.

Не дальше мысли можешь ты уйти.

Я неразлучен с ней, она – с тобою.

Мой взор тебя рисует и во сне

И будит сердце, спящее во мне.

У. Шекспир, «Сонет 47»

Мы вышли из здания аэропорта Милана и сразу же попали под ласковые лучи полуденного солнце севера Италии. После дождливого Форкса и туманного Лондона мне показалось, что мы попали в рай. Я откинула голову назад и посмотрела на безоблачное аквамариновое небо, но тут же сощурилась из-за яркого солнца, светящего прямо в глаза.

Эдвард рассмеялся и поцеловал меня в нос.

– Ты только что осуществила мою давнюю мечту, – продолжая улыбаться, он обнял меня за плечи и повел к стоянке такси.

– И что же за мечта? – глядя на него снизу вверх, с любопытством спросила я. – Кажется, я ровным счетом ничего не сделала.

– Может быть, я покажусь тебе смешным, вернее моя мечта немного смешная… я всего лишь хотел увидеть, как ласковое солнце будет нежить твое личико, отбрасывая на него мягкие блики, делая его необыкновенно хорошеньким. В Форксе же я был лишен такого удовольствия.

Я улыбнулась, чувствуя, как легкий румянец заливает мои щеки, и, встав на цыпочки, поцеловала любимого, вкладывая в этот поцелуй всю ту нежность, что переполняла меня в этот момент.

Мы сели в такси, которое должно было нас доставить в отель. Эдвард прижал меня к себе и удовлетворенно произнес:

– Ты и Италия – просто сказочное сочетание!

Я счастливо рассмеялась и, устроившись поудобнее в руках любимого, принялась любоваться проплывающими мимо красотами Милана.

– Ты устала? – спросил Эдвард, когда мы оказались в нашем номере.

– Нет. – Я распахнула огромное окно и, перегибаясь через подоконник, заглянула вниз.

– Вот и отлично! Тогда сейчас самое время для прогулки по виа Монтенаполеоне, – хитро прищурился он, подойдя ко мне.

– И что же у нас на виа Монтенаполеоне? – насторожилась я.

– Одни из самых модных бутиков во всем мире, – улыбнулся Эдвард.

– То есть ты предлагаешь мне заняться шопингом?! – не веря собственным ушам, уточнила я.

Он кивнул и улыбнулся еще шире, став похожим на Чеширского кота.

– В тебя вселился дух Элис? – рассмеялась я и упрямо добавила: – Мне не нужна новая одежда! Перед отъездом твоя сестрица полностью обновила мой гардероб!

– На сегодняшний вечер тебе нужно что-то совершенно особенное, – заговорщицким тоном возразил Эдвард.

– Эй, что за загадки?! – возмутилась я, притягивая его к себе за ворот рубашки.

Смеясь, он подхватил меня на руки и закружил по комнате, а затем повалился вместе со мной на кровать и прошептал, щекоча мне ухо своим горячим дыханием:

– «Ла Скала»… «Тоска» Джакомо Пуччини…

– Опера… – восторженно выдохнула я, боясь поверить в то, что сегодня Эдвард осуществит мою давнюю мечту.

– Но сначала нам нужно купить тебе что-нибудь изысканное, подобающее случаю, – вернул он меня с небес на землю.

Приобретение вечернего платья превратилось в небольшой спектакль, устроенный нами в одном из модных магазинов на виа Монтенаполеоне. Я надевала очередной наряд и выходила из примерочной, чтобы Эдвард смог оценить его. Он задумчиво разглядывал меня со всех сторон, просил пройтись, повернуться то так, то эдак, затем хмурился, поджимал губы и отрицательно качал головой, чем очень напоминал Элис: та реагировала точно так же практически на каждый купленный мною предмет гардероба.

Вообще весь этот ритуал с покупкой платья напоминал мне о подруге, время от времени пронзая мое сердце острой иглой разлуки с ней. Когда, надев очередное платье, я без задней мысли воскликнула: «Если бы Элис увидела меня в таком наряде, ее бы хватил удар!», Эдвард грустно улыбнулся и отвел глаза в сторону. Нам обоим требовалось время, чтобы смириться с ее отсутствием в нашей повседневной жизни.

В итоге я перемерила уже ворох одежды и грустно смотрела на собственное отражение: все было не тем, сидело не так, в одних платьях я смотрелась чересчур вычурно, в других – нелепо и даже комично.

– Белз, кажется, я кое-что нашел! – услышала я радостный голос Эдварда, протягивающего мне что-то сиреневое.

«Боже, если и этот наряд не подойдёт, то пойду голой! Вот будет скандал-то!» – подумала я, заходя в примерочную. Рассмотрев платье, я с ужасом поняла, что не сумею одеть его самостоятельно. Но не звать же Эдварда на помощь! Продавщицы и так смотрели на меня как-то снисходительно, посылая при этом моему любимому свои самые очаровательные улыбки.

Кое-как облачившись в это коварное платье, пыхтя и мысленно проклиная все на свете (и оперу с Эдвардом в том числе), я справилась с застежкой на спине и завязала бархатный пояс.

Выйдя из примерочной, я подошла к большому зеркалу, взглянула в него и замерла, не веря своим глазам. Тяжелый сиреневый шелк платья обольстительно облегал фигуру, подчеркивая все, что нужно; широкая мягкая драпировка лифа на тон темнее, чем само платье, бархатная лента пояса, V-образный вырез на спине и беззащитно оголенные руки – девушка, смотревшая на меня из зеркала, была идеальна.

Сильные руки Эдварда мягко прошлись вдоль моей талии, точно повторяя изгибы бархатной ленты, опоясывающей ее.

– Sei bella e pura perfezione (ты прекрасна, само совершенство), – прошептал он на итальянском, нежно целуя мое оголенное плечико…

***

Вот ноты звонкие органа

то порознь вступают, то вдвоем,

и шелковые петельки аркана

на горле стягиваются моем.

И музыка передо мной танцует гибко,

и оживает все до самых мелочей:

пылинки виноватая улыбка

так красит глубину ее очей!

Б. Ш. Окуджава, «Музыка»

Торжественно, благоговейно, особенно, неповторимо – в эти слова мне хотелось облечь испытываемые мною ощущения. Красота внутреннего убранства оперного театра «Ла Скала», таинственное свечение позолоты, мягкая игра света в хрустальных подвесках люстры, сонм прекрасных женщин в шелках и бархате, блеск бриллиантов и нежное свечение жемчугов, перешептывание, тихий смех и кокетливые заигрывания – казалось, что мы вернулись на столетие назад.

Я читала либретто оперы, пытаясь понять все хитросплетения, что будут разворачиваться на сцене, но постоянно отвлекалась. Но меня нельзя было в этом упрекнуть, ведь я сидела рядом с самым неотразимым мужчиной, облаченным в черный костюм и белоснежную рубашку. Он держал мою руку в своей, и уже от ощущения его тепла я не могла ни на чем сосредоточиться.

Прозвенел третий звонок, и зал стал постепенно погружаться в темноту, тишину и ожидание. Все взоры были устремлены на сцену, где в этот миг медленно поднимался тяжелый парчовый занавес.

Раздались первые музыкальные аккорды, и я потерялась, растворилась в водовороте звуков, летевших ввысь, звучании слов, переливах мелодии. Голоса вели за собой, шептали, рассказывали, плакали и смеялись, они погружали в свой мир, в свою боль, в свое отчаяние, в свои надежды и радости. Я не понимала слов, но это и не было нужно: я чувствовала душой, сердцем, которое болезненно сжималось в груди, и слезы сами собой текли из глаз.

E lucevan le stelle,

ed olezzava la terra

stridea l’uscio dell’orto

ed un passo sfiorava la rena.

Entrava ella fragrante,

mi cadea tra le braccia.

O dolci baci, o languide carezze,

mentr’io fremente le belle forme disciogliea dai veli!

Svanì per sempre il sogno mio d’amore.

L’ora è fuggita, e muoio disperato!

E non ho amato mai tanto la vita!* – Тоска.

Столько боли и тоски было в этих словах, что я, никогда не испытывавшая этого чувство ранее, вдруг ощутила всю их силу и судорожно сжала руку Эдварда.

Он посмотрел на меня, мягко смахнул слезы с моей щеки и тихо прошептал:

– Не плач, Белла, не надо, это всего лишь спектакль. Я обещаю тебе, что с нами никогда ничего подобного не случится. Ты ведь веришь мне?

Он смотрел на меня так нежно и его слова звучали так уверенно, что я улыбнулась сквозь слезы и тихонечко сказала:

– Конечно, я верю тебе.

После спектакля мы возвращались в отель пешком, вечер был теплым, а улицы, освещенные фонарями и звездами, делали город сказочным, вечным, каким он и был на самом деле.

Мои каблучки отбивали веселый звонкий ритм по старинной брусчатке. Вокруг шумели люди, в маленьких ресторанчиках играла музыка, чувственные грудные женские голоса пели о любви и разлуке. Торговки продавали маленькие букетики фиалок, Эдвард купил один и протянул мне со словами:

– Это тебе, Mio viole (моя фиалка).

Мы были счастливы, влюблены, и нам хотелось обнять весь мир. Мы смеялись, целовались, не обращая ни на кого внимания. Этот вечер, город и вступающая в свои владения ночь были только наши.

***

Ты – женщина со вкусом лунной ночи

Горчишь корицей сладко по утрам.

Ты звездами рисуешь многоточья,

По-детски веришь солнечным мечтам!

Ты – млечный луч, ты – тайна и загадка,

В твоих глазах легко так утонуть!

Хоть в этом мире все до боли шатко,

С тобой одной поймешь немую суть!

Ты – нежность облаков в пикантном свете,

В твоих руках надежда и покой!

Когда ты рядом, не нужны ответы,

В земных грехах останешься святой!

Перед дверью в номер Эдвард подхватил меня на руки, как невесту в день свадьбы, перенося через порог. Комната была погружена в темноту, которую слегка рассеивал тусклый лунный свет. Любимый аккуратно поставил меня на ноги, но объятий не разомкнул. Казалось, мир замер в этот момент. Зажатая в плотное кольцо его рук, я чувствовала себя его частью, его повторением, его воплощением.

Теплое дыхание опаляло обнаженную кожу моих плеч, легкие поцелуи нежели изгиб шеи, ласка была медленной, мучительной, тягучей. Эдвард будто смаковал каждый поцелуй, дразняще задевал мочку моего ушка, захватывал ее на миг в плен своих губ, отпускал и переключал свое внимание на крохотную черную бусинку родинки, прячущейся на тонкой, словно рисовая бумага коже за ушком. Он обвел кончиком языка обод родинки и слегка подул на разгоряченное местечко.

– Как жемчуг…черный жемчуг, – хрипло прошептал он.

Я чувствовала себя беспомощной, мое тело уже не было подвластно мне, сил хватало лишь на то, чтобы цепляться за руки Эдварда, надежно удерживающие меня от падения, и выгибаться в ответ на обжигающие ласки, моля, требуя не останавливаться, шептать слова любви, дарить поцелуи, возносить меня ввысь, подобно музыке, летящей в своды купола оперного театра, отражаться, превращаться в мириады звуков, искр… звезд…

Эдвард одной рукой отвел мои волосы так, чтобы они не мешали ему исследовать изгиб моей шеи, а другой рукой стал неторопливо гладить меня, задевая чувствительные места. Там, где я вздрагивала от его прикосновений, он намеренно задерживал руку, чуть сжимая и поглаживая, срывая полустоны-полувскрики с моих губ.

Мне отчаянно хотелось повернуться к нему лицом, вскинуть руки на его плечи и сорвать желанный поцелуй с губ любимого, но Эдвард не позволял мне этого, продолжая свою мучительно-прекрасную, сводящую с ума пытку.

Вот его губы оставили влажную дорожку вдоль шелковой кромки платья, очертив контуры лопаток, моя спина непроизвольно выгнулась в желании освободиться, но Эдвард лишь крепче прижал меня к своей груди.

Я не видела его лица, я почти ничего не видела в темноте комнаты, лишь чувствовала, слышала его разгоряченное страстью дыхание, сгорала от возбуждения, желания и любви….

Крохотные пуговички сдавались под умелыми пальцами Эдварда, обнажая мою спину еще больше. Когда последняя пала перед умелым искусителем, я почувствовала, как теплая ладонь скользнула под шелк и накрыла мою грудь. Пальцы повторяли контуры, обводили, задевали, слегка сдавливали и поглаживали. Я сходила с ума, превращаясь в комок чувств, краем сознания улавливая шорох слетающего бархатного пояса, который почти ворчал от столь неучтивого обращения.

Шелк платья, что еще было на мне, требовал воссоединения с сиреневым бархатом, отброшенным Эдвардом на пол. Видимо, любимый услышал этот призыв: его ладони накрыли мои плечи, скользнули по ним, поддев шелковые тесемки, удерживающие платье, и в следующий момент шелест шелка ознаменовал его воссоединение с бархатом.

Руки Эдварда сомкнулись на моих бедрах, он опустился на колени позади меня, и я почувствовала горячие прикосновения его губ в ямочках над ягодицами, его ладони гладили меня, сдавливая нежную кожу, превращая ее из алебастровой в нежно розовую, подобную перламутру в морской раковине. Кожа краснела, смущалась, умоляя о поцелуе, который она незамедлительно получала.

Сильные руки скользнули вверх, подхватили меня и переместили на простор белоснежных простыней. Я была почти обнажена, напору Эдварда пока не поддались лишь полупрозрачные кружева, скрывающие мое естество, но и они, видимо, уже прощались с остатками целомудрия. И только тончайшие чулки и лодочки, венчавшие мои ножки, пока не желали покидать свою владелицу.