Текст книги "Вспомни обо мне (СИ)"

Автор книги: QueenFM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

– Жаль… Сейчас это было бы кстати…. Я и сам… могу… но с забинтованной рукой… тебе придётся помочь…

Белз ещё раз всхлипнула и согласно кивнула.

– Наркоманим потихоньку… – сомнительно пошутил Эдвард, когда через несколько страшных, как показалось Белле, минут с уколом было покончено.

Она слабо улыбнулась, всё ещё не переставая плакать. Каллен вдруг попытался представить её там, в больнице, целый год сидящую рядом с ним изо дня в день – слишком невозможно, слишком больно. Он не смог бы этого вынести, не смог бы всё время разыгрывать перед ней комедию, как сейчас. Сломило бы это его ещё больше? Или всё-таки за счёт того, что часть боли он отдал бы ей, ему было бы легче? А она? Сделало бы всё это её сильнее или же асфальтоукладчиком прошлось бы по ней? Вопросы, на которые им уже никогда не узнать ответы.

– Гипертонический криз? – голос Беллы выдернул его из раздумий. Та вертела в руках инструкцию к ампулам «Магнезии» и внимательно на него смотрела. – Почему ты не сказал, что у тебя проблемы с сердцем?

– Потому что их нет. Всего лишь небольшие неполадки с сосудами. Но и они не беспокоили меня уже очень давно. – Эдвард наконец смог задышать свободнее и ровнее, но на то, чтобы просто говорить, всё равно приходилось тратить слишком много сил.

– Это серьёзно?

– Не смертельно. И не стоит твоего беспокойства.

– Всё, что связано с тобой, стоит моего беспокойства! – Белла крепко сжала здоровую руку Эдварда. – Потому что я люблю тебя! И очень боюсь потерять!

– Не потеряешь, – Каллен посмотрела на неё долгим, пристальным взглядом, суть которого она не смогла разгадать. – А сейчас тебе лучше пойти и поспать.

– Поспать? Ты шутишь?! – продолжая всё так же крепко сжимать ладонь Эдварда, Белз поддалась вперёд, сокращая расстояние между их лицами до минимума. Больше всего на свете в эту минуту ей хотелось прижаться своим лбом ко лбу Эдварда, обнять за шею, запустить свои пальцы в его волосы. Закрыв глаза, замереть так и сидеть до самого утра, просто слушая сердцебиение своего мужчины и ощущая теплоту его дыхания на своих губах. Однако она понимала, что это простое, незамысловатое желание сейчас было совершенно неосуществимо. – Как я могу оставить тебя одного?!

«Как я сама могу остаться одна, без тебя?!» – мысленно добавила она.

– Белла, пожалуйста, – Эдвард на мгновение сжал руку девушки в ответ, а затем мягко, но решительно высвободил свою ладонь из плена её пальцев. – Мне нужно побыть одному, нужно подумать. Даже и представить себе не мог, что когда-нибудь скажу это, но… мне слишком тяжело рядом с тобой… Поговорим завтра. Прошу тебя…

Неторопливым, ласковым движением руки убрав со лба Каллена чуть влажные пряди волос, Белз отстранилась от него, молча кивнула и не спеша вышла из комнаты, напоследок ещё раз взглянув на Эдварда, – тот сидел неподвижно, глядя прямо перед собой и искривив мучительно рот. Это была страшная, нарисованная болью картина, которая вечным клеймом отпечаталась в её памяти и сердце.

Свет выключать она не стала.

========== Глава 29. Амбивалентность чувств ==========

Счастье приносит нам боль.

Боль, приносит нам радость.

В сахаре ищем мы соль.

В горечи ищем мы сладость.

В радости ищем печаль,

А в пустоте – вдохновенья.

В глупости ищем мораль,

А в темноте – озаренья.

Максим Киц

Проснулась Белла уже за полдень. Ночью она так и не смогла уснуть, несколько раз подкрадывалась к спальне Эдварда, просто чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке. Тот всё так же сидел на кровати, разве что немного изменив позу. Лишь на рассвете ей удалось забыться тяжёлым, тревожным сном.

В этом странном сновиденье они вместе с Эдвардом и дочкой гуляли по залитому ярким солнцем лугу, раскинувшемуся у самой кромки леса. На ярко-зелёном ковре самой природой был сплетён причудливый узор из прекрасных цветов: оранжевые пышные жарки, белоснежные ромашки, небесно-голубые васильки и колокольчики, разбавленные пушистыми фиолетовыми облачками клевера.

Мелл перебегала вприпрыжку от цветка к цветку и спрашивала у отца, как они называются. Тот улыбался и охотно отвечал на её вопросы, попутно придумывая легенды о том, как каждое из растений получило своё имя. Мелани слушала, затаив дыхание, время от времени согласно кивая или удивлённо округляя серые глазки. Самые красивые из цветов она срывала и вплетала в венок. Когда тот был закончен, Эдвард присел перед дочкой на корточки, и она одела венок ему на голову. Каллен счастливо рассмеялся, подхватил дочку на руки и закружился вместе с ней. Мелл обвила руками шею отца и восторженно хохотала, откинув голову назад – её непослушные кудряшки золотисто-каштановой волной развевались по ветру.

По каким-то неведомым причинам Белла не принимала участия в их веселье, оставаясь лишь сторонней наблюдательницей, но её сердце трепетало в груди от радости, когда она смотрела на эту очаровательную неразлучную парочку.

Белз отвлеклась всего лишь на минуту для того, чтобы сорвать кроваво-алый мак у себя под ногами, а когда снова выпрямилась, Эдвард и Мелл как раз пересекали границу между лугом и лесом. Белла незамедлительно последовала за ними, но, оказавшись в окружении густо растущих деревьев, упустила их из виду. Откуда-то издалека до неё долетели их радостные голоса – она кинулась на их звук. Белла бежала и бежала, бежала настолько быстро, насколько позволяли деревья и плотные заросли кустарника. Ветки беспощадно хлестали её по раскрасневшемуся от бега лицу, волосы то и дело цеплялись за сучки, один раз она больно упала, споткнувшись о сухую корягу, торчавшую из земли. Однако чем быстрее Белз бежала, тем дальше удалялись от неё родные голоса, постепенно становясь едва уловимыми. Она чувствовала, что теряет их, теряет навсегда.

– Эдвард! Мелл! – в отчаянии сквозь слёзы звала она, но в ответ раздавались лишь возмущённые крики перепуганных птиц, взмывающих в посеревшее небо.

Белла проснулась, тяжело дыша, чувствуя себя совершенно уставшей и разбитой, словно, и правда, после долгого бега. Подушка под головой была влажной от пота, а простынь сбилась в сторону.

Вопреки ожиданиям, даже прохладный, освежающий душ не смог помочь ей взбодриться и снова почувствовать себя полноценным человеком. Голова трещала, будто после жуткой попойки. Внутри всё саднило и болело, словно по душе прошлись наждачной бумагой. И если от головной боли мог помочь аспирин, то что делать с израненной в кровь душой, Белла не знала. Вероятно, эту боль нужно было просто перетерпеть, переждать, перестрадать. Но только не в одиночку. Одной ей уже не справиться – только не теперь, когда она снова испытала самое желанное для себя счастье: быть с Эдвардом, слышать его ласковый голос, чувствовать его прикосновения, ловить на себе любящий взгляд его чуть грустных серых глаз, самой любить его – не прекрасное воспоминание, а родного, живого, из плоти и крови! Если он не простит её, не захочет быть с ней… Нет, нет, нет! Думать об этом было совершенно невозможно!

Крепко зажмурившись, Белла покачала головой, гоня эти ядовитые мысли прочь, и вышла из ванной комнаты.

По дому витал густой аромат свежесваренного кофе, свидетельствовавший о том, что Эдвард тоже проснулся… Если, конечно, он вообще спал…

На всякий случай Белла заглянула в его спальню – постель была идеально заправлена, а от последствий вчерашних разрушений не осталось и следа.

Где-то в доме раздался приглушённый голос Эдварда. Белз двинулась на его звук, невольно снова вспомнив приснившийся ей кошмар, однако, в отличие от сна, сейчас она быстро нашла Каллена в гостиной.

Он сидел на диване с чашкой дымящегося кофе в левой руке, а на журнальном столике перед ним стоял раскрытый ноутбук, и лежали две упаковки с какими-то таблетками.

– Доброе утро, Эдвард… вернее день. Я… – В этот момент Каллен так посмотрел на неё, что она сразу же напрочь забыла, что хотела сказать. Да и вообще желание говорить что-либо мгновенно испарилось. Удушливые мысли, которые она с трудом прогнала всего несколько минут назад, вновь настигли её, терзая с удвоенной силой.

– Кто это? – внезапно всю гостиную заполнил голосок Элис, льющийся из ноутбука и даже спустя годы оставшийся всё таким же звонким.

– Где? – самым искренним и невинным тоном недоумённо переспросил Эдвард, ещё раз мельком глянув на Беллу. На этот раз она расценила его взгляд как предостерегающий.

– Ты принимаешь меня за дуру? Я же слышала голос! – Элис явно не собиралась так просто сдаваться.

– Наверное, ты слышала синьору Манчини, – Эдвард тоже не умел уступать. Белла помнила, что в детстве их споры могли длиться часами.

– С каких это пор приходящая домоправительница обращается к тебе по имени? – нанесла сокрушительный удар Элис, а затем прозвучал контрольный выстрел: – Да к тому же ещё и на английском!

– Отвали, а? – скривился Эдвард, никогда не любивший проигрывать, особенно своей сестре.

Белла, замерев, слушала их перепалку. На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что она вернулась на пятнадцать лет назад, и они все трое снова беззаботные подростки, бесконечно дружные и любящие друг друга.

– Если ты сейчас отключишься, я больше никогда тебе не наберу! – с притворной угрозой в голосе предупредила Элис.

– Я не собирался отключаться, но пока мы тут болтаем, мой кофе стынет. – В глазах Эдварда вспыхнул огонёк, будто сквозь плотную завесу облаков вдруг стали пробиваться тёплые солнечные лучики. Белла уже успела забыть об этом его волшебном светящемся взгляде, который был предназначен лишь для одного человека во всей вселенной – для Элис. Даже когда они ссорились, эта мерцающая теплота в его взгляде никуда не исчезала.

– Ты очень плохо выглядишь, – вдруг посерьёзнела она. – Хорошо себя чувствуешь?

– Элииис! – раздражённо простонал Каллен. – Со мной всё в полном порядке! Я отлично себя чувствую! Вероятно, даже лучше, чем когда-либо. – На этих словах Эдвард бросил на Беллу один короткий взгляд, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы у той отлегло от сердца: всё у них будет хорошо!

– Не надо лгать мне – это бесполезно! Три года назад тебе удалось “проехаться мне по ушам” только из-за того, что я была слишком поглощена кризисом в отношениях с Джасом и аварий, но больше тебе это не удастся! – на одном дыхании выпалила та. – Сейчас ты выглядишь нездоровым и каким-то потерянным. Я не могу не волноваться за тебя, как ты не понимаешь?! Кстати, что у тебя с рукой?

– Просто порезался… Случайно, Элис, случайно! – Эдвард поставил чашку с кофе на столик, демонстративно громко стукнув ею об деревянную столешницу.

– Я знаю, что случайно. В противном случае, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Но ведь ты же рассказал бы мне, если что-то…

– Кстати о разговорах, – бесцеремонно перебил её Эдвард. – Ты набрала мне только для того, чтобы устроить допрос с пристрастием?

– Хочешь, я приеду? – вместо ответа спросила Элис. В её голосе слышалась тревога и мольба, словно она просила брата разрешить ей приехать, но боялась, что тот откажет.

– Не стоит, – покачал головой Эдвард. – Зачем срываться с места и мчаться за тысячи миль только потому, что тебе что-то там показалось. Это глупо.

– Я что-то не поняла, ты только что отказался от моих исцеляющих обнимашек?! – в голосе Элис зазвучала наигранная весёлость. – Или, может, у тебя появились чьи-то другие обнимашки, а?

– Что?.. Ты… – Каллен нахмурился и рассмеялся.

– Действительно, что это я? Откуда бы им взяться, если ты уже два года не высовываешь носа дальше своей дурацкой террасы. Или всё-таки стены кельи пали, и монах скинул рясу?

– Возможно… – улыбнувшись, уклончиво ответил Эдвард, и Белла с удивлением заметила, как его бледные щёки заливает лёгкий румянец, моментально превращая Каллена в восемнадцатилетнего смущённого мальчишку.

– Это возвращает нас к вопросу о голосе, который я слышала…

– Опять двадцать пять! – возмущённо всплеснул руками Эдвард.

– Ладно-ладно, не буду! Можешь спокойно допивать свой кофе, – капитулировала Элис.

– Какой кофе?! – рассмеялся Каллен. – Он давно безнадёжно остыл, и его уже не реанимировать!

– Сваришь новый! – парировала та. – Ладно, я ещё наберу тебе на днях. Люблю тебя!

– И я тебя, мой неугомонный ураганчик! – Эдвард закрыл ноутбук и перевёл взгляд на Беллу.

– Даже спустя годы Элис ничуть не изменилась, – робко улыбнулась та, не зная, как ей с ним себя вести после вчерашнего, чтобы он не подумал, будто она давит на него.

– Да нет, изменилась, – улыбнувшись в ответ, возразил Каллен, – причём не в лучшую сторону.

Он похлопал ладонью по дивану рядом с собой, приглашая присесть Беллу, всё ещё стоявшую в дверях.

– А что имела в виду Элис, когда говорила про монашескую келью и террасу? – спросила она, сев на диван так, что между ней и Эдвардом осталось внушительное пространство.

– Наверное, то, что я уже два года не выходил из дома, даже в саду не был, – совершенно спокойным, будничным тоном ответил Каллен. Чтобы не смотреть в это время на Беллу, он снова взял в руки кружку с кофе, сделал глоток и, поморщившись, поставил её обратно.

– Что, совсем?! – потрясённо воскликнула та. На фоне этого неожиданного признания даже его боязнь спать в темноте выглядела уже не столь пугающей. У Беллы не укладывалось в голове: как можно добровольно заточить себя в четырёх стенах, да ещё когда эти стены окружает прекрасная солнечная Италия, зачем?! – А как же… ну я не знаю… свежий воздух, солнце, люди… жизнь, в конце концов?!

– Ты уже заметила, что во всём доме огромные окна, к тому же есть терраса, так что воздуха и солнца мне хватает, а что касается людей и жизни… – Каллен немного помолчал. – Меня всё это не слишком интересовало. Ну что мне там делать? Бесцельно мотаться по улицам? Какой смысл? Я просто никогда не чувствовал такой потребности. Элис подшучивает надо мной, называя монахом-отшельником, а отец считает, что таким образом я сам себе в наказание назначил тюремное заключение. Не знаю, может, он в чём-то и прав, но меня это не тяготило, и я никогда не чувствовал, что в чём-то себя намеренно ограничиваю. В любом случае, теперь, когда у меня есть ты и… дочка, начинается новая жизнь. Как сказала Элис, стены кельи пали, и монах скинул рясу.

Эдвард замолчал, и его губ коснулась задумчивая улыбка.

Новость об отцовстве по-прежнему вызывала в нём двойственные чувства, которые всё время, не переставая, вели между собой незримую борьбу. Однако боль утихла, стала едва различима, и Каллен уже с лёгкостью мог задвинуть её в самый дальний угол души, не позволяя ей выйти наружу. Потрясение и вовсе сошло на нет: прошедшей ночи, проведённой без сна, ему вполне хватило для того, чтобы окончательно осознать тот факт, что у него есть дочь.

“Дочка, Господи, моя дочка! Мелл… Мелани… моя девочка, моя!” – от этой непривычной восхитительной мысли губы Эдварда сами собой растягивались в мечтательной улыбке, а сердце снова начинало биться быстрее, но уже не от боли, а от радости, пусть даже и укрытой лёгкой вуалью горечи.

А ещё Калленом овладело волнительное предвкушение от предстоящего знакомства с дочкой. Сейчас он жаждал этого больше всего на свете, буквально горел от желания увидеть Мелани, услышать её голос, дотронуться до её гладкой щёчки, почувствовать под рукой мягкий шёл каштановых локонов, утонуть в её глазках, увидеть улыбку, играющую на её губах, – продолжать можно было бесконечно!

Однако эта же самая встреча с Мелли страшила Эдварда: что он скажет ей, сумеет ли вызвать доверие, не оттолкнёт ли её случайным словом или жестом, как дочка отреагирует на его физический недостаток – эта череда мучительных вопросов тоже не имела ни конца, ни края и постепенно загоняла Каллена в коварную ловушку паники. Единственным спасением было как можно скорее познакомиться с Мелани – а там будь что будет! Ведь не может же случиться так, что она не полюбит его хотя бы со временем?!

– Эдвард, прости меня за всё, прошу тебя! – Белла облизнула пересохшие от волнения губы и посмотрела Каллену в глаза. – Знаю, что я очень виновата перед тобой, но если ты позволишь, я хотела бы попытаться всё тебе объяснить… хотя сейчас и сама понимаю, насколько нелепы мои оправдания…

– Нет, не надо. Я вчера уже сказал тебе, что всё это не важно. – Эдвард протянул руку и сжал ладонь Беллы, беспокойно выводившую на диване круги. – Тем более что я и так заранее знаю всё, что ты мне скажешь, так что не нужно терзать ни себя, ни меня этими разговорами. Как ты сама недавно сказала, всё это уже в прошлом – пусть там и остаётся. Единственное, что по-настоящему важно, – это перестать мучить самих себя и друг друга отголосками прошлого. Больше никаких извинений за то, что когда-то сделали или не сделали, никаких оправданий, никаких обвинений и никакого чувства вины. Прямо здесь и сейчас мы ставим точку и открываем новую главу нашей жизни, которую начнём писать с чистого листа. Если этого не сделать, в конечном итоге, рано или поздно всё это разрушит наши отношения, и никакая любовь не спасёт, потому что одной любви недостаточно, Белла. Надо просто принять прошлые ошибки к сведению и не наступать снова на одни и те же грабли. Ты согласна со мной?

– Да, конечно! Ты прав! Я постараюсь, я… – Белла замолчала и до боли закусила губу, чтобы сдержать слёзы. Эдвард мягко притянул её к себе и обнял за плечи. – Но ты простил меня? Скажи, простил?

– Белз, ты точно слышала то, что я сказал тебе минуту назад? – усмехнулся тот.

– Слышала, но хочу знать наверняка.

– Начиная с сегодняшнего дня, я смотрю только вперёд и думаю только о будущем. То, что было в прошлом, закрыто для меня раз и навсегда. Так что мне нечего тебе прощать, просто нечего, понимаешь?

– И это твой ответ на мой вопрос? – слегка отстраняясь от Каллена и заглядывая ему в лицо, спросила Белла.

– Именно так. Другого ответа не будет. – Эдвард снова притянул к себе Белз и легонько коснулся губами её макушки. – Поговорим лучше о Мелл. Сейчас все мои мысли заняты только дочкой. Скажи мне, она считает… своим отцом Джейка?

– Нет, конечно, нет! – громко воскликнула Белла, снова отстраняясь от Каллена. – Она всегда помнила и помнит, что у неё есть папа, которому пришлось уехать ещё до её рождения, поэтому он ничего не знает о ней! – Она немного помолчала, а затем уже тише добавила: – Мы с Джейком познакомились, когда Мелл было чуть больше двух лет, и у них сразу же сложились очень тёплые, близкие отношения. Она любит его, но всё равно не забывает об отце и не перестаёт его ждать – иногда в разговорах это проскальзывает.

– Ждать? – Сердце Эдварда забилось быстрее от радостного волнения, почти ликования, но он всё равно не мог не задать Белле очевидный вопрос: – И сколько ещё ей пришлось бы ждать, если бы не наша случайная встреча?

– Я не знаю, Эдвард, я… – невнятно прошептала Белла, отводя взгляд в сторону.

– Всё понятно. Ты решила обречь нашу дочь на вечное ожидание, – усмехнулся Каллен. Он действительно не хотел ни в чём её обвинять, но не смог сдержаться, потому что неожиданно почувствовал обиду за дочку. Это чувство оказалось настолько новым и странным, что с ним трудно было сразу совладать. Впрочем, он тут же пожалел о своём выпаде. – Ладно, не важно. Правда, не важно. Это прозвучало слишком грубо, прости.

– Нет, не грубо, – возразила Белла, снова посмотрев на Эварда. – Тем более что ты прав.

Она снова прильнула к Каллену, положив голову ему на грудь, её рука обвила его талию и крепко сжала. Недавний страх Беллы потерять Эдварда наконец развеялся мрачной дымкой, и на небосводе вновь робко засветило солнце счастья. Он любит её и готов простить ей совершённую ошибку, так же, как и она всегда готова прощать его. Это ли не великая сила и дар любви? Белла закрыла глаза и с нескрываемым наслаждением шумно вдохнула аромат своего мужчины – Эдвард тихонько рассмеялся.

– Белз, – позвал Каллен, спустя несколько безмолвных минут, проведённых в объятиях друг друга. – Я обещал, что не буду тебя торопить и не стану ничего требовать, но это было до того, как я узнал о Мелл. Теперь я хочу как можно скорее познакомиться с дочкой, а это невозможно до того, как ты поговоришь с Джейком. Трёх дней тебе будет достаточно?

– Неделю. Прошу тебя, дай мне одну неделю!

– Всё это неправильно, Белла, – с горечью в голосе отозвался Эдвард, – по отношению ко всем нам, а особенно, по отношению к Джейку. Не хотел бы я оказаться на его месте. Да и на своём месте мне тоже не слишком-то весело. Ты даже не представляешь, как я хочу поскорее увидеть свою дочку! Неделя для меня – это целая вечность!

– У меня есть куча фото и видео на телефоне, я… – встрепенулась вдруг Белла.

– Ну уж нет, – перебив её, усмехнулся Эдвард. – Моё знакомство с дочкой не состоится по фотографии. Только в живую, Белз! Это потом я пересмотрю все фото и видео, скопившиеся за восемь лет. И пеняй на себя, моя родная, если их окажется меньше пяти тысяч!

Каллен рассмеялся, давая понять, что пошутил, но, как и любая шутка, эта тоже таила в себе долю правды. А ещё она ощутимо отдавала горечью потери, что, как песок, скрипела на зубах.

– Всего неделя, прошу тебя, – упрямо повторила Белла.

– Ну хорошо, – устало вздохнул Эдвард. Да, он устал. Безнадёжно устал и физически, и морально. На то, чтобы спорить и доказывать свою правоту сил совсем не осталось. – Но ни днём больше.

– Спасибо! Ты лучше всех! Ты самый-самый лучший, и я люблю тебя! – горячо воскликнула Белла, обнимая Каллена за шею.

– И я люблю тебя, Белз, – прошептал Эдвард ей в волосы.

В воцарившейся тишине отчётливо раздалось урчание в животе Беллы. Оба рассмеялись.

– Кажется, кто-то голоден, – продолжая смеяться, заметил Эдвард.

– А ты? – спросила у него Белз, на что тот лишь неопределённо пожал плечами. – Элис права: ты выглядишь не очень-то хорошо. Я, конечно, не врач, но прописываю тебе усиленное питание. А ещё свежий воздух. Настоящий, понимаешь?

– Предлагаешь мне выйти на улицу? – Каллен невольно напрягся, но всё же решил, что возражать не будет, ведь с этого дня он начинает новую жизнь.

– Я приготовлю нам обед, и мы съедим его в саду, сидя на покрывале, – хитро прищурившись, предложила Белла. – Как тебе такой план?

– Звучит опасно, но я готов рискнуть, – улыбнулся он в ответ.

Они лежали в саду на покрывале и по-братски делили плитку горькой шоколадки с миндалём – десерт, полагающийся после любого вкусного обеда всем послушным детям. Они не были послушными, но пока об этом не знал никто, кроме них.

Эдвард был ошеломлён столь прекрасными, но давно забытыми ощущениями, когда тёплые солнечные лучи золотистым потоком льются на тебя прямо с пронзительно-голубого неба, прохладный ветерок струится со всех сторон, окутывая тончайшим шлейфом цветочного аромата, под пальцами ощущается тёплая, чуть влажная земля и упругие стебли зелёной, сочной травы, а вокруг кипит маленькая, едва заметная глазу жизнь насекомых.

Эдвард наслаждался пьянящим счастьем свободы, вдыхая её полной грудью, и никак не мог понять, почему однажды решил, что всё это ему не нужно. А ещё он впитывал в себя каждое слово, произнесённое Беллой, ведь она рассказывала ему о Мелани – ЕГО маленькой, сладкой девочке! Теперь Эдвард знал, что та любит, а чего не люби, какие смотрит мультики, какие книги читает перед сном, какую еду сметает с тарелки за считанные минуты, а какую Белле приходится буквально запихивать в неё уговорами и даже угрозами…

Устав говорить, Белла затихла. Каллен посмотрел на любимую и увидел, как в свете солнца на её щеке маленьким бриллиантом блеснула непрошеная слезинка.

– Ну что ты, шшш… не надо плакать, моя родная, – прошептал он. – У нас всё будет хорошо, даже отлично! И мы будем счастливы, Белла, обязательно будем счастливы! Все вместе: ты, я и Мелл… а, может, и ещё один малыш, м?

– Энтони, например, – сквозь слёзы улыбнулась Белла.

– Отличное имя!

– Да?

– Мне нравится! Я уже знаю одного, и он прекрасный человек.

– Да, именно поэтому…

– Белз, ты никогда не пожалеешь о том, что вернулась ко мне. Я всё для этого сделаю, обещаю! Ты веришь мне? – прошептал Эдвард, щекоча губами её ухо.

– Верю, как самой себе, если ни больше, – улыбнулась она.

– Спасибо…

– За что? – удивилась Белз.

– Просто спасибо… за всё! – губы Каллена нежно коснулись её виска.

Белла подняла руку вверх и закрыла ладонью слепящее солнце. Эдвард с наслаждением смотрел, как яркие лучи просачиваются сквозь ладошку любимой, наполняя её тёплым свечением – завораживающее зрелище!

Однако её хрупкие, словно хрустальные, пальчики привлекли внимание не только Каллена. Большая белая бабочка села на мизинчик и расправила плюшевые крылья. Эдвард и Белла затаили дыхание, наблюдая, как совершенное белокрылое создание устроилось на изящном пальчике и, похоже, тоже посчитало его прекрасным.

Белз осторожно повернула голову к Каллену и, встретившись с его изумлённым взглядом, едва слышно прошептала:

– Эдвард, посмотри, ангел спустился к нам…

***

Мне этой пытки просто не снести!

Как жутко лишь губами улыбаться.

И слово окаянное «прости»

Уже готово с языка сорваться!

Как много их, прекрасных и смешных,

Задиристых, порой – обидно-колких.

Но это слово, как удар под дых,

Как боль, как в ногти вбитые иголки.

«Прости…» – вот голос дрогнул и затих…

И вижу сквозь повисшее молчанье

За этим словом и в глазах твоих,

Нет, не прощение… Отчаянье!

Лариса Самойлова

– Всё, прошла любовь, кто-нибудь, помогите собрать чёртовы осколки…

Стивен Кинг «Ловец снов»

Белла варила кофе и смотрела в раскрытое настежь окно – синьор Манчини перекапывал землю в саду под новую клумбу с цветами и громко распевал итальянскую народную песню. Это был милый седовласый мужчина с добродушной улыбкой, прятавшейся за густыми усами. Он выпрямился, вытирая пот со лба белоснежным платком и, заметив наблюдавшую за ним Беллу, помахал ей рукой – та улыбнулась и помахала в ответ.

– Mi permetta, signorina (Позвольте мне, синьорина, – пер. с итальянского), – синьора Манчини положила руку Белз на плечо и мягко оттеснила её от варочной панели. Это была тучная женщина лет пятидесяти со смуглым приветливым лицом и иссиня-чёрными волосами почти без седины, несмотря на возраст.

– Grazie, – поблагодарила Белла и вернулась в гостиную.

Эдвард всё так же, как и десятью минутами раньше, что-то сосредоточенно печатал на ноутбуке. Белла присела на диван и принялась рассматривать серьёзное, нахмуренное лицо Каллена.

Через несколько минут в комнату вошла синьора Манчини, неся на подносе две чашки с дымящимся кофе, сахарницей и плиткой шоколада.

– Grazie, – благодарно улыбнулся Эдвард, закрывая наконец ноутбук.

Синьора Манчини кивнула и, тепло улыбнувшись в ответ, бесшумно вышла. Невооружённым взглядом было видно, насколько сильно и искренне она симпатизирует своему работодателю.

– Прости, надо было срочно ответить на письмо редактора, – Каллен подъехал к Белле и заправил ей за ухо упавшие на лицо волосы.

– Я понимаю, – она перехватила его руку и, прежде чем снова отпустить, прижалась к ней щекой. – Но мне почему-то кажется, что ты чем-то расстроен или недоволен. Я права?

– Сегодня уже пятница, Белла. До конца недели осталось всего два дня, – немного помолчав, ответил он. – Если честно, я надеялся, что ты не станешь тянуть до последнего и поговоришь с Джейком раньше. С каждым днём вся эта… ммм… ситуация нравится мне всё меньше и меньше.

– Я поговорю с ним сегодня, обещаю!

– Ты даже не представляешь, как я рад это слышать, – отозвался Эдвард, правда, особой радости в его голосе не было.

Нервное напряжение и волнительное ожидание последних пяти дней сильно вымотали его. Он почти перестал спать ночами, чего с ним не было уже давно. Эдвард чувствовал, как постепенно начинает расклеиваться, а допустить этого было никак нельзя! Теперь ему следовало быть исключительно сильным, решительным и полностью уравновешенным – именно таким должен быть глава семейства. Таким всегда был Карлайл, и он, Эдвард, тоже станет таким, а иначе грош ему цена! От одной только мысли, что предстанет перед дочерью обессиленной, покорёженной развалиной с трясущимися руками, ему становилось тошно, противно, горько! В конечном итоге, все эти мысли заставили Эдварда сильно пожалеть о том, что он дал Белле целую неделю для разговора с Джейком, которого всё равно было не избежать.

На пороге гостиной снова бесшумно возникла синьора Манчини.

– Signor Cullen, c’e ‘ qualche giovane (Синьор Каллен, тут к вам какой-то молодой человек, – пер. с итальянского), – тихим голосом проговорила она и вышла, пропуская гостя вперёд.

– Не такой уж и молодой, так ведь, Белла? – нацепив на лицо фальшивую улыбку, в комнату неспешно вошёл Джейкоб. Остановив свой взгляд на Эдварде, он замер и стёр с губ неуместную улыбку.

Белз вскочила с дивана, схватившись за горло вмиг заледеневшими пальцами, словно в попытке стянуть невидимую ленту удушья, что с каждой секундой затягивалась всё туже и туже. Она беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах издать ни звука, будто рыба, жестоко выброшенная приливом на песчаный берег. Панические мысли безумным хороводом закружили в голове, вызывая приступ тошноты. Всё происходящее казалось до ужаса нереальным и напоминало нелепую сцену из дешёвого, второсортного фарса. Ведь это не могло быть взаправду! Только не с ними! Только не так!

Белла с мольбой посмотрела на Эдварда, словно тот мог перемотать время назад и всё исправить, не допустить всей этой патовой ситуации. Каллен недоумённо переводил взгляд с Джейка на Белз и обратно. Но вот на его лице отразилось понимание, а вслед за ним – облегчение, будто тяжёлая глыба усталости в эту секунду свалилась с его плеч.

– Эдвард, – едва заметно кивнув, медленно проговорил Джейкоб.

– Джейк, – в тон ему ответил Каллен.

Их мрачные взгляды столкнулись и долго не отпускали друг друга, ведя немой диалог, суть которого осталась за гранью понимания Беллы. Она не знала, что каждый из них прочёл в глазах другого, но, судя по выражению их лиц, оба нашли там то, что искали.

– Вероятно, я должен тебя ненавидеть, – первым нарушил затянувшееся молчание Джейк, обращаясь к Эдварду. – И, в какой-то степени, так оно и есть. Но вместе с тем я рад, что ты жив. Правда, рад! Моему отцу в своё время так не повезло, и здорово, что хоть кому-то удалось победить эту грёбаную болезнь. – Он сделал небольшую паузу, а затем продолжил, всё так же обращаясь к Каллену: – У меня нет желания выяснять с тобой отношения. Если ты в чём-то и виноват, то она, – Джейк указал подбородком на Беллу, – станет для тебя достаточным наказанием.

Белз не поняла, что тот имеет в виду, но Эдвард, кажется, понял, потому что коротко кивнул в ответ и попытался скрыть улыбку, коснувшуюся в этот момент его губ. Со стороны они казались ей двумя заговорщиками, общающимися между собой с помощью зашифрованных сообщений и условных знаков, из-за чего всё происходящее ещё больше начинало смахивать на кошмарный абсурд.