Текст книги "Вспомни обо мне (СИ)"

Автор книги: QueenFM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

– Обещаю…

5 сентября 2012 года

Заигравшая красивая музыка лёгким покалыванием прошлась вдоль позвоночника и, достигнув сердца, в разы ускорила его ритм. Белла сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнула.

– Пора, да? – спросил Чарли, занимая своё место рядом с дочерью.

– Пора, – Белла взяла отца под руку и ещё раз повторила дыхательное упражнение.

– Ты будешь счастлива, – улыбнулся Чарли, погладив пальцы дочери, сжавшие рукав его пиджака. – И твоё счастье ждёт тебя там, у алтаря. Думаю, нам лучше поторопиться, а то он может передумать.

– Нет, – улыбнулась Белла, – не передумает.

– Нет? Ты уверена? – подначил её отец.

– Он ведь мой! Уже мой, понимаешь? – улыбка Беллы стала шире и увереннее. – Как и я – его.

– Тогда чего же мы ждём? – выразительно изогнул бровь Чарли.

– Пойдём! – Белз расправила плечи и, подняв подбородок выше, сделала первый шаг на пути к счастью.

Она шла по дорожке, усыпанной лепестками жасмина, вдоль рядов с белыми скамейками и скользила взглядом по лицам гостей, сидящих на них. Её взгляд пересёкся со взглядом Энтони Мейсона – тот поднял вверх большие пальцы и улыбнулся так, словно они были знакомы не неделю, а, как минимум, полжизни. Белла улыбнулась в ответ и перевела взгляд на Элис – та тоже улыбнулась ей, и, кажется, впервые за последние месяцы эта улыбка нашла отражение в её глазах.

Сделав ещё несколько шагов, она заметила свою плачущую мать, и Розали, что-то шепчущую ей на ухо. Белз с отцом обменялись обеспокоенными взглядами – оба разом вспомнили, как пару месяцев назад Рене, впервые увидев Эдварда, разрыдалась, опускаясь перед ним на пол и причитая что-то нечленораздельное, чем повергла в ужас не только Каллена, но и Чарли, стоявшего рядом. Последнему пришлось тогда силком поднимать жену с пола и отпаивать её успокоительным.

– Не волнуйся, Роуз с ней справится, – шёпотом успокоил Беллу отец.

Она крепче сжала в руке «кружевной» букет из фиолетовых и белых фиалок, а затем посмотрела на Мелани – та сидела рядом с Эсми, с которой уже успела неплохо поладить. Дочка помахала Белле рукой, чем снова вернула ей пошатнувшуюся было уверенность.

Белз улыбнулась и впервые взглянула на облачённого в чёрный смокинг Эдварда – как она и предчувствовала, у неё моментально перехватило дыхание, а сердце в груди забилось так неистово, что, если бы не музыка, каждый из присутствующих смог бы услышать его стук. Именно поэтому Белла до последнего не смотрела на Каллена, боясь, что это выбьет её из колеи, и она, чего доброго, споткнётся на глазах у гостей, пусть даже и немногочисленных.

Но Белз не споткнулась – напротив, её шаги стали увереннее, быстрее. Она уже не шла по проходу – летела, словно за спиной у неё выросли невидимые крылья. Их влюблённые взгляды встретились, на губах заиграли одинаковые взволнованно-счастливые улыбки – в это самое мгновение весь мир перестал для них существовать, став всего лишь размытой декорацией.

– Я знаю, что ты тот единственный, с кем моя дочь может быть по-настоящему счастлива, – севшим от волнения голосом проговорил Чарли, когда они с Беллой вплотную подошли к Эдварду, ждущему их в беседке, украшенной цветами жасмина и фиолетовыми атласными лентами, – на том самом месте, на котором одиннадцать лет назад они уже произносили свадебные клятвы, шёпотом повторяя их за Розали и Эмметом.

Чарли немного неловко сунул ладонь дочери в руку Каллена и отошёл в сторону.

– Ты прекрасна… прекраснее, чем обычно. И ты моя… почти моя, – улыбнулся Эдвард, глядя на Беллу снизу-вверх. Он поднёс её руку к губам и нежно поцеловал внутреннюю сторону ладони.

Ещё в тот момент, когда Чарли вкладывал её руку в руку Каллена, Белз смутно почувствовала, что что-то не так. И только теперь она поняла, что именно смущает её: ей некомфортно стоять, возвышаясь над сидящим Эдвардом. Сейчас, когда они должны были стать единым целом перед людьми и Богом, Белла хотела смотреть в его глаза, видеть в них отражение своих собственных чувств. Осознав это, она незамедлительно встала перед ним на колени под аккомпанемент ахнувших от удивления гостей, ничуть не заботясь о судьбе своего белоснежного платья.

– Теперь всё так, как надо, – прошептала она, глядя Эдварду в глаза. Возможно, ей только показалось, но в этот момент она увидела, как в них блеснули слёзы.

После традиционных клятв всегда быть вместе, в болезни и здравии, в печали и радости, Эдвард попросил дать ему слово.

– Я не знаю, как тот, кто послал мне тебя много лет назад, догадался, что ты именно та единственная, которая станет моим ангелом, моей жизнью, но я безмерно благодарен ему за это, – получив согласие священника, взволнованно проговорил он. – А ещё больше я благодарен ему за то, что он, спустя годы и расстояния, снова соединил нас. Я так долго ждал тебя… И вот ты снова вошла в мой мир, стёрла всё моё прошлое и подарила будущее. То, что я испытываю к тебе, не вместить в одно только слово «любовь». Это нечто гораздо большее, необъятное, выходящее далеко за рамки любых определений. Я обещаю, что ты никогда не назовёшь ошибкой то, что соединило нас. Я обещаю, что всегда буду оберегать нашу семью и всегда буду хранить нашу любовь.

– Я не готовилась, но всё-таки тоже хочу сказать тебе, – сквозь слёзы улыбнулась Белла. – Узнав, каково это – жить без тебя, – теперь я каждый день молю Бога, чтобы Он больше никогда не отбирал тебя у меня, чтобы он защищал нас и нашу любовь. Других таких, как ты, не существует – я знаю это. Для меня нет ничего важнее, чем быть с тобой и любить тебя каждое мгновение своей жизни. Если понадобится, я пойду за тобой на край света, я переплыву семь морей, только бы быть с тобой. Обещаю, что сделаю тебя самым счастливым мужчиной на этой земле.

В воцарившейся тишине отчётливо прозвучал звонкий голосок их дочери:

– Ну, давайте, целуйтесь уже!

И они поцеловались.

***

В спальне горел лишь ночник – отбрасываемый им свет был приглушённым и таинственным. Белла, чьё тело скрывала лишь тонкая кружевная сорочка, вошла в комнату и посмотрела на Эдварда, терпеливо ждавшего её, сидя на кровати. Руки Белз потянулись вверх, к волосам, всё ещё собранным в замысловатую причёску, чтобы распустить их.

– Нет, позвольте мне, миссис Каллен, – прошептал Эдвард, призывно протянув любимой руку.

Та кивнула и, забравшись на кровать, удобно устроилась на коленях у мужа, повернувшись к нему спиной. Он стал медленно освобождать волосы Беллы от шпилек, попутно целуя её шею и плечи. Белла замерла, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть это удивительное ощущение приятного тепла, медленно струящегося от головы вниз – туда, где ей хотелось почувствовать его больше всего… но только не сейчас – ещё не время.

– У меня есть для тебя кое-что, – хрипло проговорил он, когда её волосы свободной каштановой волной легли ей на спину.

Словно по волшебству, в руках Эдварда появился её серебряный гребень, который Белла уже много лет считала безвозвратно утерянным.

– Но откуда? – удивлённо прошептала она.

– Сама судьба оставила мне его, чтобы я никогда не забывал о тебе… как будто забыть тебя вообще возможно…

На мгновение Эдвард вспомнил, как много лет назад, когда он прощался с ней по телефону, зубцы этого гребня вошли в его ладонь – в её центре до сих пор остался крохотный шрам. Он закрыл глаза и снова нежно поцеловал плечо Беллы, прогоняя ядовитые воспоминания прочь.

Эдвард принялся осторожно, прядь за прядью расчёсывать гребнем густые волосы любимой. Его длинные музыкальные пальцы придерживали локоны, движения были медленными и уверенными. Эдвард любовался этой живой каштановой волной, которая, как журчащая вода, мерцала в его руках, то вспыхивая красным, то искрясь золотом в свете ночника.

Закончив колдовать гребнем над волосами Беллы, Каллен собрал их в руку и приподнял, освобождая её тонкую, белоснежную шею, которая казалась беззащитно-трогательной, под фарфоровой кожей пульсировали голубоватые вены, сплетаясь в узор и прячась в глубине волос. Эдвард коснулся поцелуем чёрной бусины родинки за ушком любимой, обвел её контур кончиком языка и удовлетворенно вздохнул – этот вздох прозвучал в унисон с точно таким же вздохом Беллы.

Его губы спускались вниз по лебединой шее, оставляя дорожку слегка влажных следов, – дорожка вилась, устремляясь к плечам и лопаткам. Пальцы Каллена дотронулись до обнажённой кожи её плеч, лишь слегка прикрытой тончайшим кружевом сорочки с глубоким вырезом на спине. Эдвард мягко положил волну локонов на плечо Беллы, откинув ей их на грудь, – она слегка наклонила голову… сливочная кожа и нежно-голубой шёлк… любимая была подобна нимфе…

Лёгкие, будто прикосновения крыльев мотылька, касания его пальцев к её коже обжигали и дурманили, он очерчивал ладонями изгибы спины и оставлял горячие поцелуи там, где прикасались пальцы. Эдвард положил руки на плечи жены и неспешно опустил бретельки вниз – полупрозрачная ткань, шелестя, как листья на ветру, голубым облаком окутала её талию. Эдвард поцеловал изящное плечико… затем чуть ниже… Другая ладонь накрыла упругую плоть её груди – Белла была в плену его рук, она чуть заметно раскачивалась, одурманенная им и его неспешными, томными ласками.

– Повернись ко мне… пожалуйста… – горячо прошептал он ей на ухо, слегка прикусив мочку.

Она незамедлительно подчинилась, готовая точно следовать любым его указаниям… всегда и во всём следовать за ним.

Теперь Белла всё также сидела на коленях Эдварда, но уже лицом к нему. Он накрыл спину жены ладонями и притянул её ещё ближе. Глаза любимой блестели и были слегка влажными, от чего казались огромными, в их тёмной, затягивающей глубине плескались искры, дыхание было поверхностным, прерывистым, на щеках алели всполохи румянца… как будто кто-то положил розу на сливочный атлас её щёк…

Белла лежала в колыбели его объятий. Эдвард обвёл подушечкой пальца полукружие её длинных чёрных ресниц и прошептал:

– Красивая моя, волшебная моя, желанная… моя жена…

Он не отрывал от неё влюбленного взгляда – в темноте её кожа была совсем прозрачной, любимая казалась такой хрупкой, нежной, почти нереальной. Ему нестерпимо захотелось раствориться в ней… с ней… Она… всегда и всюду только она… Самая нестерпимая боль – она, самое острое счастье – она. Если это безумие, то он был совсем не прочь раз и навсегда сойти с ума… лишь бы с ней.

– Мой любимый… родной… – тихо простонала Белла, когда большой палец его руки обвёл контуры её губ.

Белз потянулась к нему, руки, как крылья, взлетели к его шее и обвили её, она прильнула к нему в поцелуе. Его руки крестообразно удерживали жену, и теперь они уже вместе слегка раскачивались в такт той мелодии, что звучала сейчас в их мыслях.

Молодожёны ласкали, любили, были бесконечно нежны, трепетны и заботливы, но оба в какой-то миг захотели, чтобы всё стало сильнее, быстрее, однако прятали эти порывы до тех пор, пока желание ни стало невыносимым, полностью подчиняющим их себе.

Эдвард торопливо стянул с Беллы сорочку, под которой та оказалась полностью обнажена. Он ловко поймал в капкан своих рук её лодыжку и потянул вверх, заставляя любимую откинуться на спину. Каллен поцеловал каждый вишнёвый ноготок на любимой ножке, пощекотал подушечки пальцев языком и коварно, зная, что это всегда заставляет Белз извиваться от смеха, прикусил щиколотку.

– Эдвард, не надо! – звонко рассмеявшись, пробормотала та.

Она хотела выдернуть ножку, но любимый надежно удерживал её, не прекращая целовать и щекотать, наслаждаясь звуком этого смеха.

Внезапно Эдвард подтянул Беллу ближе к себе – она выдернула свою ногу из коварного плена и обхватила его талию ногами, вжимаясь в него. Одним быстрым движением рук он заставил её сесть. На какое-то мгновение они замерли, глядя друг на друга – их взгляды, затуманенные любовью и страстью, сплетались воедино, ведя свою порочную игру, распаляя желание всё больше и больше, доводя его до того уровня накала, когда уже не остаётся места для нежной неспешности.

Эдвард с силой сжал ягодицы Беллы и рывком потянул их на себя, сливаясь с ней воедино, – она застонала и, обхватив руками шею любимого, всем телом прижалась к нему, желая стать ещё ближе. Дыхание – к дыханию, кожа – к коже.

Простыни сбились и с тихим шорохом упали на пол, откуда, краснея, наблюдали за кружением двух влюблённых на постели. Те двигались синхронно, как танцоры, их движения были совершенны и отточены, их стоны звучали музыкой в ушах – полное понимание, полная отдача, забытьё друг в друге. Нити, связывающие их сердца, переплелись и спутались, завязались в такие узлы, что невозможно развязать или распутать… навечно…навсегда… пока одно сердце бьётся – бьётся и другое…

========== Эпилог ==========

Я с тобой,

Я проведу тебя через любые невзгоды

И никогда тебя не оставлю. Я подхвачу тебя,

Когда ты захочешь всё отпустить,

Потому что ты не одна, не одна.

Я буду твоей надеждой,

Когда тебе будет казаться, что это конец.

Я удержу тебя,

Если мир уйдёт у тебя из-под ног.

А когда ты будешь наконец в моих объятиях,

Подними глаза – и ты увидишь, что у любви есть лицо…

«Not alone», гр. Red

Октябрь 2013 года

Ливень мрачной серой завесой повис в промозглом осеннем воздухе, добавив густоты в тёмные тона давно наступившего вечера. Дождевой поток, под напором льющийся с небес, казался грязным и мутным, словно бурлящие воды вышедшей из берегов реки.

Дворники, явно не справлявшиеся со своей задачей, монотонно скрипели по лобовому стеклу, навевая на Беллу опасную дремоту. Боль в уставших от напряжения глазах ещё больше усиливала желание сомкнуть веки – Белз тряхнула головой, прибавила звук магнитолы, ни на секунду не отрывая взгляда от дороги, ведущей из Порт-Анджелеса в Форкс, и крепче сжала руль.

Это был трудный день, проведённый в череде попыток удовлетворить прихоти придирчивых клиентов, которые сами не знали, чего хотели, и никак не могли определиться даже с цветом своей будущей гостиной. Белла основательно изгрызла кончик карандаша, пока наблюдала за их жаркими спорами, следовавшими почти за каждым её предложением по дизайну их нового дома. Утешало её только то, что это были последние клиенты, с которыми она всё ещё надеялась закончить к Рождеству.

Сразу после Нового года они с Эдвардом собирались вплотную заняться подготовкой к ЭКО, и уже сейчас с каждым днём Белле становилось всё труднее переключать мысли на что-то другое. В своих мечтах она уже бережно прижимала к груди маленькое, тёплое тельце их малыша и с наслаждением вдыхала ни с чем не сравнимый младенческий аромат.

Вот и сейчас, возвращаясь домой и сосредоточенно вглядываясь в мутный дождевой поток, мыслями она перенеслась примерно на год вперёд, очень ярко рисуя в голове картинки их будущей семейной жизни уже вчетвером… а, может, и впятером, ведь после ЭКО нередко рождается двойня.

Когда впереди показались огни их дома, Белла наконец позволила себе немного расслабить сведённые от напряжения пальцы, всю дорогу крепко сжимавшие руль. Она улыбнулась, чувствуя, как усталость долгого трудового дня постепенно сходит на нет. Однако её приподнятое настроение мгновенно опустилось до нуля, стоило ей только увидеть машину Джейкоба, припаркованную на их подъездной дорожке.

За прошедший год отношения с бывшим мужем и другом хоть и претерпели некоторые изменения, всё же оставались по-прежнему холодными и официально-учтивыми. Каждый раз при встрече Джейк натянуто улыбался и говорил стандартный для приветствия набор ничего не значащих фраз, а ещё усиленно избегал оставаться с ней наедине, словно боялся, что между ними может произойти ещё один серьёзный и неприятный разговор.

Острая боль от такого отношения Джейкоба, которую испытывала Белла, постепенно приобрела хронический характер, став тупой и ноющей, а вместе с тем и надежда на то, что когда-нибудь всё наладится, растаяла почти бесследно. Вот только смириться с этим Белз так и не смогла.

Возможно, именно по этой причине ей было так тяжело наблюдать за болтовнёй Эдварда с Джейком, пусть даже та чаще всего и касалась исключительно Мелани. В своих мыслях она называла их отношения не иначе, как «спелись». Непосвящённый в ситуацию человек, наблюдая за ними, вполне мог бы решить, что перед ним супружеская пара геев, разговаривающих о своей приёмной дочери. А вот Мелл была безгранично рада тому, что папа и человек, ставший ей вторым отцом, так легко и быстро нашли между собой общий язык.

Джейкоб не стал продавать дом в Форксе и, забирая Мелани на выходные, как правило, оставался с ней там, лишь иногда увозя её к своей матери в Сиэтл. В последние два месяца он стал всё чаще приезжать вместе с Микаэлой – своей девушкой, отношения с которой у него длились уже около полугода.

Когда дочка впервые рассказала Белле о «подружке» Джей-Джея, та искренне порадовалась за него, желая ему наконец найти своё счастье, а также в глубине души лелея призрачную надежду, что теперь, когда он снова влюблён, возможно, ему будет легче простить её. С последним дело пока обстояло по-старому, а вот что касается личного счастья Джейка, то тут изменения были налицо: в его глазах снова плескалась жажда жизни, на губах то и дело появлялась мечтательная улыбка, и сам он весь излучал энергию, способную, пожалуй, отправить в космос ракету.

Работая учителем в начальной школе, Микаэла имела хороший опыт в общении с детьми и быстро завоевала доверие Мелани. Да и на Эдварда с Беллой эта миловидная двадцатисемилетняя брюнетка с карими глазами и ямочками на щеках тоже произвела исключительно положительное впечатление. Одного взгляда на них с Джейкобом было достаточно, чтобы понять, насколько сильно эти двое влюблены друг в друга.

Белла вышла из машины и побежала к дому, пытаясь спрятаться от всё не прекращающегося дождя под зонтом. Оказавшись в сухом и тёплом помещении, она торопливо сняла с себя куртку и скинула с ног насквозь промокшие ботинки, отметив взглядом кроссовки Джейка, стоявшие тут же.

Пройдя в гостиную, Белла увидела Мелани, которая лежала животом на пушистом ковре, обложившись учебниками, и болтала по телефону:

– … Конечно, бабуль, я им передам… Хорошо… Но мы приедем… да, я хочу… И я люблю тебя! Целую! Пока!

– Кто из бабушек звонил? – спросила Белла, оглядываясь по сторонам и ища признаки присутствия Джейка.

– Эсми, – убирая телефон и придвигая к себе один из учебников, пояснила Мелл. – Она зовёт нас на день рождения дедушки. Я сказала, что мы приедем. Ведь мы же поедем, да? – в серых глазках девочки, обращённых на мать, застыла надежда.

– Конечно, разве мы можем пропустить дедушкин праздник? – Белла села на диван и блаженно вытянула вперёд уставшие за день ноги.

– Здорово! – воскликнула Мелани, вспыхивая от радости, словно лампочка. – Если ты согласна, то папа уж тем более!

– Кстати, где он? И где Джейк? – наконец задала Белла вопрос, который мучал её с той самой минуты, как она вошла в дом.

– Они заперлись в папином кабинете, – закатила глаза к потолку Мелани.

– Заперлись? – удивлённо вскинула брови Белла, перемещаясь с дивана на пол.

– Да, после того, как Флафи два раза открыл лапой дверь и попытался облизать их с ног до головы, – усмехнулась девочка.

Пёс, всё это время сидевший рядом, помахивая хвостом, лёг на пол, положил морду на передние лапы и, отвернувшись, издал фыркающий звук. Несмотря на вполне почтенный для собаки возраст, он до сих пор сохранил свой хулиганский нрав и время от времени, как выражался Эдвард, «откалывал номера».

– И что же у них там за серьёзный разговор, если им помешал Флафи? – недоумённо спросила Белла, почёсывая пса за ухом.

– Они там пьют, – тоном, каким обычно делятся секретами, пояснила Мелл. – Джей-Джей принёс с собой большую бутылку виски.

Белла убрала руку с головы Флафи и изумлённо посмотрела на плотно закрытую дверь кабинета, в котором Эдвард обычно занимался сочинительством своих книг. Ещё ни разу в жизни она не видела Каллена, пьющим виски, хоть и знала об этой его маленькой слабости, с которой он распрощался ещё несколько лет назад, да и Джейк не был любителем крепкого алкоголя, отдавая предпочтение вину и пиву. Как ни старалась, Белла не смогла представить этих двоих, на пару «уговаривающих» бутылку «Jack Daniel’s».

– Надеюсь, они хотя бы догадались прихватить с собой закуску, – пробормотала она, так и не решив, как относиться к происходящему.

– А вот и нет, – снова напомнила о себе Мелани, всё это время внимательно наблюдавшая за реакцией матери, – в кухню они не ходили.

– А ты тут вообще-то уроки учила или за папой с Джейком следила? – рассмеялась Белла и, придвинувшись ближе к дочери, уже тише спросила: – Может, тебе и повод их… хм… посиделок известен?

– Я слышала, как Джей-Джей сказал, что они с Микаэлой решили пожениться, – тоже понизив голос, ответила Мелл.

– Ух ты, здорово! – полушёпотом воскликнула Белла. – А ты это случайно услышала или под дверью подслушивала? Ну-ка, признавайся, юная леди!

– И ничего я не подслушивала, – передёрнула плечами девочка. – Там всё равно почти ничего не слышно.

– А откуда ты знаешь, что ничего не слышно, если не подслушивала? – смеясь, резонно заметила Белла, а затем с любопытством спросила: – Ну хорошо, а может, ты ещё что-то случайно услышала?

– Почти ничего: папа что-то говорил про операцию и больницу, а потом Джей-Джей стал рассказывать ему про своего отца. В это время позвонила бабушка, и больше я не слушала. Но там, и правда, половину не разобрать.

– Ах ты, маленькая плутишка, – Белла ласково потрепала дочку по голове.

Конечно, она понимала, что в воспитательных целях нужно поругать Мелл за столь неблаговидный поступок, но её саму сейчас слишком сильно терзало любопытство. Промучившись пару минут, Белз всё-таки встала с пола и на цыпочках приблизилась к кабинету мужа. Приложив ухо к двери, она замерла, стараясь дышать как можно тише, но всё равно смогла разобрать только отдельные слова, среди которых прозвучало и имя Мелани. Белла выпрямилась и с досадой закусила губу.

Решение пришло совершенно внезапно и оказалось достаточно простым. Белз сбегала на кухню и уже через считанные минуты снова стояла у кабинета, вооружённая подручным «прослушивающим устройством». Она приложила стакан к двери и, прижавшись ухом к его донышку, снова замерла, вся обратившись в слух. То, что Белла сейчас делала, было, мягко говоря, неправильно, однако любопытство на корню задушило угрызения совести, равно как и стыд перед Мелани, которая всё это время с интересом наблюдала за её манипуляциями, окончательно отодвинув учебники в сторону.

– …Я рад тому, что ты есть, серьёзно! – под воздействием алкоголя голос Эдварда стал более плавным и тягучим, но слова звучали чётко, и язык даже не думал заплетаться. – Ты хороший человек, Джейк, настоящий, без лишнего пафоса. Понимаешь, что я имею в виду?.. Ты не из тех, кто бьёт себя в грудь со словами: «Да я!..», а на деле ничего из себя не представляет. Мы знакомы больше года, и за это время я понял, что тебе можно доверять и на тебя можно положиться. Но, конечно, для меня самое главное – это то, что ты действительно любишь Мелл…

– Да, это правда, очень люблю! – речь Джейкоба не была такой чёткой, как у Эдварда, и чувствовалось, что алкоголь возымел на него куда большее действие, чем на последнего. – Для меня она всегда была дочкой, родной, пусть и не по крови… И всегда ею останется… ты уж прости…

– Я понимаю… правда, понимаю. Ты должен был бы возненавидеть меня за то, что я вдруг появился, а ты…

– Нет-нет, – поспешно перебил Джейк, – ты не появился… и не вдруг… Всегда был… и для Мелл, и для Беллы. Если честно, мне никогда не нравилось то, что она скрыла от тебя дочь. Нельзя так. Я пробовал говорить с ней об этом, но куда уж там… А потом решил больше не вмешиваться: не моё это всё-таки дело, понимаешь?

– Да… Там всё сложно… не стоит теперь об этом… – Эдвард замолчал, и вслед за этим послышалось звяканье, как если бы, наливая виски, стукнули горлышком бутылки о бокал.

Рука Беллы, сжимавшая стакан, уже затекла, но она продолжала упрямо стоять, почти не шевелясь, лишь время от времени переступая с ноги на ногу. Она очень хорошо знала своего мужа, так что сейчас отчётливо слышала в его голосе некое напряжение, будто он постепенно, слово за словом, подводил разговор к чему-то важному и, вероятно, не слишком для себя приятному. И уже следующая фраза Каллена подтвердила догадку Беллы.

– Послушай, Джейк, – медленно, с нажимом проговорил Эдвард, и Белз точно знала, что в эту минуту между его бровей пролегла складка. – Мне важно… вернее, я хочу попросить тебя… Если меня не станет раньше, чем Мелани вырастет и заживёт самостоятельно… нет, даже если я уйду после, всё равно хочу попросить тебя позаботиться о ней. Мне нужно знать, что, несмотря ни на что, у неё всё равно будет любящий её отец, всегда готовый защитить свою малышку… ну, знаешь… от горе-ухажёров, от непоправимых ошибок и всё-такое…

Белла слышала, что Каллен старался говорить легко и непринуждённо, но в какой-то момент голос подвёл его, предательски дрогнув, и он замолчал.

– Зачем ты так, Эдвард? – тихо пробормотал Джейкоб, так что Белла едва расслышала.

– Просто скажи, могу я на тебя рассчитывать или нет?

– Конечно, можешь! Что за вопрос?! Но откуда такие мрачные мысли?

– Нет никаких мрачных мыслей, Джейк, – в голосе Каллена послышалась улыбка, замешанная на грусти, – все они остались в прошлом. Я счастлив… буду счастлив и завтра, и через неделю, и через месяц… и уйду счастливым… Ну а когда именно это случится – никто не знает и не может знать. Я мало думаю об этом, и уж тем более не жду этого. Но строить воздушные замки я не хочу. И обманывать себя тоже не хочу. Не хочу и не буду. Я просто живу сегодняшним днём.

– Ты прав. Я понимаю, о чём ты. Мы все привыкли мечтать о будущем – и это правильно, это нормально. Главное, не увлечься мечтами настолько, чтобы забыть о настоящем – так и жизнь может незаметно пройти мимо. А для себя я давно понял, что никогда нельзя знать наверняка, наступит завтра или нет… – и Джейк стал рассказывать Эдварду о трагедии, случившейся с его другом Сетом, и о том, как сам тогда лишь чудом не оказался в той же машине.

Белла прислонилась спиной к двери и медленно сползла по ней, опустившись на пол. Живот словно стянуло прочным мокрым канатом – давящая боль, посылающая волны ледяного холода по всему телу. Нет, сейчас она не услышала для себя ничего нового, не узнала того, о чём не знала бы прежде, но слова Эдварда и то, каким тоном они были сказаны, отозвалось в её душе протяжным горьким эхом. Белла снова вспомнила, каким зыбким было и всегда будет их счастье, их будущее. И если Эдвард давно приноровился к этой ненадёжной опоре под ногами и спокойно двигался вперёд, то она пока ещё только училась этому, то и дело сбиваясь с шага, спотыкаясь об острые, болезненные мысли, связанные со здоровьем мужа, которое пока – слава Богу! – не внушало серьёзных опасений.

Пёс, так и оставшийся сидеть в гостиной, несмотря на то, что Мелл уже ушла из гостиной, подошёл к Белле, ткнулся мокрым носом ей в колени и тихонько заскулил.

– Всё будет хорошо, Флафи. Всё. Будет. Хорошо, – погладив его по морде, словно заклинание, прошептала она сквозь подступившие к горлу слёзы.

Белла уже и не помнила, когда в последний раз плакала, но сейчас эти слёзы были ей необходимы. Они смывали с души боль, развязывали тугой узел, скрутивший ей внутренности, и были частью борьбы, что она вела сама с собой и своими страхами, становясь сильнее.

Выплакавшись и почувствовав себя значительно лучше, Белз поднялась на ноги и хотела было ретироваться, пока Джейк или Эдвард не застукали её за этим постыдным занятием, но закрытая дверь так и притягивала к себе, словно мощный магнит.

Снова пустив в ход стакан, Белла замерла, но сначала всё равно не смогла разобрать ни слова из того, что говорил Джейкоб. Вероятно, причина была в том, что за те пятнадцать-двадцать минут, что она просидела на полу, тот успел принять на грудь ещё пару порций виски и окончательно опьянел.

– Ну прости ты её! – донёсся до Беллы голос Эдварда, тоже несколько растерявший прежнюю ясность.

– Да я простил… давно простил! – довольно громко воскликнул в ответ Джейк.

После этих слов Белз вся вжалась в дверь и максимально напрягла слух, почти перестав дышать.

– Тогда почему ты до сих пор не поговорил с ней?

– Одно дело простить, и другое – снова всё это… ворошить… выяснять… Я был не готов. И потом заново выстр… выст… как его… чёрт!..

– Выстраивать, – подсказал Эдвард.

– Да, точно… Отношения, дружба… всё это сложно… А ещё я боялся, что тебе могут не понравится… наши эти… отношения… дружеские…

– Не говори ерунды! Мне не нравится, что вы ведёте себя, как два незнакомца. Это бесит, если честно!

– Да?.. – удивлённо протянул Джейк. – Тогда я поговорю с Беллой…

– Когда?.. Завтра?

– Не… завтра я буду не в состоянии… лучше сегодня!..

– Исключено!

– Почему?..

– Сегодня ты тоже не в состоянии, – рассмеялся Эдвард, а вслед за ним засмеялся и Джейкоб.

Белла отстранилась от двери и прижала к груди стакан. Глаза снова защипало от слёз, но сейчас это были слёзы облегчения, потому что только что с её плеч упал тяжкий груз, который она несла больше года. Не проходило и дня, чтобы Белла не вспоминала о Джейке и о своей вине перед ним. Не проходило и дня, чтобы она не думала о том, в какой ледниковый период превратились их отношения. И вот сейчас Белз впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему свободной и лёгкой, словно пёрышко.

Джейкоб простил её – это самое главное! А как будут дальше складываться их взаимоотношения – покажет только время, но сама Белла теперь была решительно настроена на то, чтобы однажды они с Джейком снова стали добрыми друзьями.

Июнь 2014 года

Внутри образовалась странная, обжигающе холодная, словно лёд, и тёмная, густая, будто смола, пустота. Мир вокруг застыл, вылинял, растеряв все краски, исказив звуки и утратив ароматы, – превратился в ничто. Даже физическая боль почти совсем прошла – тело стремилось поскорее излечиться и забыть о последних трёх месяцах, словно их и не было.

«Не было. Не было. Не было…» – можно твердить до бесконечности, но легче от этого не станет. Душа – не тело. Она забывать не хотела. Когда-нибудь, со временем… но только не сейчас. Душа баюкала пустоту, лелеяла её, пытаясь сохранить, удержать. Но что? Сейчас уже слишком поздно, ничего не осталось – лишь нежелание смириться, принять жестокую реальность.

«Такое иногда случается», «Всё ещё будет», «Жизнь на этом не заканчивается», – стандартный набор фраз, произнесённый врачом, до сих пор крутился на повторе в голове Беллы. Самую острую, самую жалящую боль причиняла последняя. Она же вызывала и недоумение. Что значит «жизнь не заканчивается», если одна жизнь как раз подошла к концу? Пусть совсем маленькая, ещё незаметная глазу, но всё-таки жизнь – их малыш. Для неё он был таким же реальным, как если бы уже родился, Белла чувствовала его так же ясно и чётко, как если бы держала на руках. Она любила его каждой клеточкой своего тела. Но его жизнь оборвалась, даже не успев начаться, и оставила после себя зияющую пустоту в душе и теле.