Текст книги "Петля Арахны (СИ)"

Автор книги: Queen_Mormeril

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

– Хорошо, можешь идти, – сказала Гермиона, и, как только домовик скрылся из виду, она с жаром воскликнула: – Что он тебе сделал?

Глаза её метали молнии. Люциус натянул улыбку, набирая в грудь воздуха и сжимая кулак, в безуспешной попытке найти для себя хоть какое-то более или менее приемлемое оправдание, которое Гермиона смогла бы принять. Рассказывать ей про сову он не находил сейчас хорошей идеей.

– Не считаешь, что нам следует, наконец, поговорить? – только и спросил Люциус, понимая также, что данный момент был как нельзя более неподходящим для их «серьёзного» разговора, который он планировал закончить примирением.

– Да пожалуй, – приподняв подбородок, Гермиона пересекла зал и уселась в одно из кресел напротив него.

– Я хочу закончить эту бессмысленную войну между нами, – сказал он, не спуская глаз с её абсолютно холодного лица.

– Никакой войны и нет, Люциус, – невозмутимо сказала она. – Ты что-то придумал себе.

– Гермиона, – он прикрыл глаза.

– Между нами всё предельно ясно разрешилось за последние дни. И вот… теперь.

– Как ты можешь такое говорить? – выдохнул он. – После всего, что было между нами… вчера?..

– Ах, ты оказывается такой романтик, Люциус! – язвительно заметила она. – А я, знаешь, много думала по ночам… В своей спальне. Пока ты проводил время где-то в другой комнате.

– Ты вынудила меня! – воскликнул он. – Ты изводила меня целую неделю этим своим глупым маскарадом!

– О, вчера вечером я подумала, что этот маскарад тебе очень даже пришёлся по нраву, – губы её презрительно дрогнули.

– Я подыгрывал тебе, полагая, что тебе самой надоест это в какой-то момент и…

– Вот мне и надоело… – выдохнула она, губы Люциуса нервно дрогнули.

В зале повисло натужное молчание, которое снова прервал голос Гермионы:

– Я бы хотела, чтобы комната, в которой я сейчас живу, осталась за мной. Я знаю, что это всегда была твоя спальня, но рядом комната Розы и я…

Люциус с шумом выдохнул воздух, кончики пальцев его похолодели и он вытянул их.

– Ты считаешь такое решение здравым? – спросил он.

– Я не вижу никакого иного выхода… пока, – произнесла она.

– Гермиона, – Люциус сделал шаг. Ему не верилось, что подобное происходит наяву, что он вновь переживает всё это… только уже с ней. Он должен был что-то сделать, он должен был… – В самом начале нашего брака мы договорились не скрывать друг от друга возникающие между нами вопросы. Если ты чувствовала какое-то недовольство, если испытывала дискомфорт от моих слов, действий и решений, ты должна была сказать мне об этом прямо.

Она судорожно вздохнула, поднимаясь с кресла.

– Ну, что мне сделать, Гермиона? Просто скажи, чего ты хочешь от меня? – он приблизился к ней и попытался взять за руку, но она отпрянула от него, как от огня, обойдя кресло и схватившись руками за его спинку.

– Я не знаю, Люциус, – выдавала она, на ресницах её блеснули слёзы. – Не знаю… Всё зашло слишком далеко…

Отворачиваясь от неё, он провёл дрожащей рукой по своему лицу.

– Ты же помнишь, что завтра сюда прибудут Драко и Астория? – спросил он.

– Да, и тебе придётся как-то объяснять им, зачем они вообще совершили эту бессмысленную поездку, раз ни Кербероса ни его денег нам теперь не видать!

– Ты думаешь только о деньгах, да? – ядовито усмехнулся он, бросив на неё колкий взгляд.

– Я беру пример со своего мужа, – ни один мускул на её лице не дрогнул, и, отойдя от кресла, она добавила: – Как бы там ни было… не беспокойся: я не собираюсь тешить самолюбие Драко и сообщать ему, что он был прав, на твой счёт.

– Вот как значит? – выплюнул Люциус, понимая, что примирения сегодня не будет, и, ощущая зарождающуюся в нём от этого злость.

– Ну, ты же затем меня и спросил сейчас об этом, разве нет? – в голосе её появился металл.

– Что ж, значит так, – заключил он, постояв и посмотрев на неё ещё мгновение, после чего, развернувшись, быстро покинул зал.

***

Драко и Астория прибыли в Малфой-мэнор на следующий день, как и ожидалось. Изначально предполагалось, что приезд их будет удачно приурочен к очередному званому ужину в честь господина Калогеропулоса, с которым Люциус, конечно, не встречался вот уже две с половиной недели. Срок его пребывания в Британии тем временем неумолимо подходил к концу и, хотя Люциус знал, что старик и Мирелла всё ещё были в стране, живя в заранее оплаченном им на эти два месяца отельном номере, он и не помышлял выходить с ними на связь. Несмотря ни на что, Люциус всё ещё был уверен, что с самого начала их приезд носил исключительно мошеннический характер. В том же случае, если это и не было так, он не стал бы приносить греку извинений. Если бы Керберос действительно хотел пожертвовать в Фонд деньги, он сделал бы это в любом случае.

– Так значит, стало быть, всё было зря? – спросил Драко, когда все они в день их приезда собрались вечером за ужином в большом зале поместья.

Люциус, как и всегда, сидел во главе стола, Гермиона рядом с ним – по левую руку, Драко – по правую, затем Астория.

– Благотворительный вечер, всё же прошёл хорошо, – произнёс Люциус.

– Да, просто прекрасно, – вторила ему Гермиона, натягивая на лицо улыбку. – Столько удивительных открытий случилось в тот день!

Люциус бросил на неё быстрый взгляд.

– Я просто пытаюсь понять, какие у вас дальше планы, – сказал Драко и, усмехнувшись, спросил: – Может у вас на примете есть ещё какой-нибудь богатый старик?

– Хватит с меня стариков, – выплюнул Люциус. – Будем работать пока с тем, что есть… Я не готов ввязываться в очередную авантюру.

– Но это значит, что придётся существенно сократить благотворительную деятельность. Я полагал, что вы не хотите этого делать, – удивился тот.

– Теперь это неизбежно, – сказал Люциус. – Но мера эта временная. Полагаю, через несколько месяцев, когда коммерческий сектор окупится, мы сможем восстановить все наши проекты в полной мере.

– И ты согласна на это, Гермиона, – Драко взглянул на неё.

Она вздохнула, разведя руками:

– Ну, а что же ещё нам остаётся делать? Я, правда, уже даже предложила Люциусу свою помощь в общении с нашими спонсорами, но он почему-то отказался.

Лицо Люциуса вытянулось, и он обратил на неё на этот раз очень пристальный взгляд.

– Да? – Драко удивлённо уставился на отца. – Но почему нет, пап? Подключить Гермиону к переговорам со спонсорами было бы неплохой идеей. Поразительно, почему ты не сделал этого раньше!

– Потому что, Драко, – выдавил он, не сводя с Гермионы глаз.

Она улыбнулась ему на этот раз весьма наглой улыбкой.

– Да, это исчерпывающий ответ, – прошептал себе под нос тот.

На мгновение в комнате повисла тишина.

– А как дела у вас? – вновь заговорил Драко. – Вы какие-то, честно говоря… усталые что ли, оба.

– Ну, ещё бы, – выдохнул Люциус. – Столько усилий и всё впустую… Клянусь, если бы я только знал, во что мне всё это обойдётся…

Гермиона фыркнула. Очевидно, чуть более многозначительно, чем следовало, потому как Драко тут же спросил:

– Вы что поругались?

– Нет, – замотал головой Люциус, ощущая, как лицо его обдало жаром.

– Вовсе нет! – воскликнула Гермиона. – Ну что ты, у нас всё прекрасно, Драко.

– Поверить не могу! – лицо Драко искривилось от отвращения и, не спуская с них обоих глаз, он бросил приборы на стол, Астория тоже прекратила есть. – Вы поругались!

Тишина, возникшая в зале теперь, была как никогда напряжённой.

– Ах, ну с чего ты это решил? – улыбнулся Люциус.

– Да потому что главное воспоминание из моего детства – это вот точно такие же ужины, сопровождаемые колкими взглядами, спрятанными за фальшивыми улыбками и наигранным смехом, маскирующим раздражение и взаимные обиды!

– Ты преувеличиваешь, – он всплеснул руками. – Между нами нет никаких обид, правда, дорогая?

Люциус хотел было взять Гермиону за руку, но так и не решился. Лицо её сейчас было абсолютно холодным, губы только слабо дрогнули, но она ничего не ответила.

– Ну, конечно, никаких обид! – воскликнул Драко, ударив ладонью по столу. – И мистер Бэгз, очевидно, просто так переносил твои мантии из вашей спальни в другую комнату? Да-да, – он закивал, в ответ на изумлённый взгляд Люциуса, – я видел, только что, перед ужином. Подумал, сперва, что ты решил выкинуть старый хлам… Но выкинули, вижу, тебя!

Нож Люциуса с грохотом упал на тарелку. Астория боязливо тронула Драко за запястье, тот отдёрнул руку, продолжая сверлить рассерженным взглядом отца.

– Мне даже интересно, что именно ты сделал не так, за эти жалких полтора месяца, что Гермиона выгнала тебя из твоей собственной спальни?.. Сделал всё правильно, да, пап? Как хотел?

– Ещё одно слово, Драко, – дрожа от негодования, прошептал Люциус.

Тот только хищно усмехнулся и, облизнув губы, спросил, переводя взгляд с Люциуса, на опустившую глаза Гермиону, и обратно:

– Ну, и что, кто-нибудь кому-нибудь уже изменил? По субботам тут уже проходят «Званые вечера»?

Люциус вытаращил на него глаза. Лицо его вытянулось.

– Только попробуй…

– Драко прекрати, – Астория настойчиво взяла его за запястье.

– А что? Может быть, я с нетерпением жду от него приглашения! – он с силой выдернул руку из её пальцев. – Слава Мерлину, я уже взрослый и могу тоже участвовать в них, не отсиживаясь с матерью у бабушки с дедушкой, ожидая пока он вдоволь нарезвится здесь со своими дружками!

В следующую секунду Люциус вскочил со своего места, выхватывая из кармана палочку и наставляя её на сына, стул его с грохотом упал, стол дрогнул, заставляя посуду звякнуть, бокал Гермионы, стоявший на краю опрокинулся и упал на пол, разбиваясь вдребезги. Драко тоже подпрыгнул на ноги и, выхватив из кармана свою палочку, наставил её на отца. Астория, вскрикнув, вскочила, её примеру последовала Гермиона; обе они обнажили палочки, обратив их на Люциуса.

Мгновения показались вечностью, пока дрожащая от исступления рука его не опустилась медленно вниз.

– Убирайся вон из моего дома, неблагодарный паршивец! – осипшим голосом произнёс он.

– С радостью! Я с радостью навсегда уйду из дома такого мерзкого эгоцентричного самодура и тирана, как ты! – выплюнул Драко, убирая палочку обратно в карман своих брюк. – Астория, – он взглянул на жену, – мы ни секунды здесь больше не останемся!

– Но Драко! – в отчаянии воскликнула та, на глазах её нависли слёзы, губы задрожали. – Как ты можешь так?..

– Очень просто. – выплюнул он. – Мне осточертело всё это! Мне осточертел этот… человек! Всё чего он касается превращается в вонючую… гниль… В своей жизни он испортил и извратил всё, что только можно! Впервые, три года назад, я решил, что он ещё способен на что-то хорошее… И вот! Всё вернулось на круги своя. Не прошло и пяти лет!

– Какой же ты мерзкий гадёныш, – прошептал Люциус, продолжая поражённо смотреть на сына.

– Да, папа, – дрожа, кивнул тот, на раскрасневшемся лбу его проступила вена. – Я весь в тебя!

В зале воцарилась гробовая тишина.

– Ты мне больше не сын, – выдохнул Люциус.

– Люциус, – Гермиона, пребывавшая всё это время в какой-то странной прострации от происходящего, сделала неопределённый жест рукой.

– …Ты мне больше не сын, – вновь повторил он, неотрывно всматриваясь в лицо Драко, изуродованное натянутой на нём широкой улыбкой.

– Мистер Малфой, – задохнулась Астория.

– У меня больше нет сына, – будто бы на последнем издыхании, выдавил из себя тот. По лицу его прокатилась судорога и, развернувшись, он стремглав покинул большой зал.

***

– Зря ты с ним так, Драко, – качая головой, произнесла Гермиона, ещё не вполне осознавшая весь ужас произошедшего, спустя несколько минут после того, как Люциус ушёл.

Астории в зале тоже уже не было. Она бросилась забирать из подготовленной для них спальни необходимые ей вещи.

– Зря?.. Ты в своём уме? Ты ещё и защищаешь его? – выплюнул тот.

– Я… – задохнулась Гермиона. – О, Мерлин! Но он всё же твой отец!

– Ты слышала его, – зло усмехнулся он. – У него больше нет сына, значит, и у меня больше нет отца.

– Драко, так нельзя! – из глаз Гермионы брызнули слёзы, и она приложила дрожащую руку к своему рту.

– Гермиона, послушай, – внезапно очень серьёзно заговорил он и, приблизившись к ней, понизил голос: – Если… если тебе нужна помощь… с Розой и… Если ты боишься, что он не отдаст тебе её; будет преследовать вас, угрожать или что-то такое… только скажи. Я всё устрою. У меня есть влиятельные знакомые в конгрессе, вам предоставят убежище, он до вас не доберётся.

– Что? – всхлипнула Гермиона.

– Да ладно, не бойся, он ни о чём не узнает… Мы провернём всё быстро, – улыбнулся Драко, похлопав её по плечу.

Гермиона отскочила от него как ошпаренная, должно быть никак не меньше, чем на метр.

– Никогда, – выдохнула она. – Никогда, Драко Малфой, не предлагай мне больше ничего подобного.

Лицо его вновь искривилось в саркастичной усмешке, и он закивал:

– Ах, я понял! Я понял, ты прямо как моя мать. Будешь терпеть до последнего. Может ты ещё и надеешься, что всё у вас наладится? Ах, эта ослепляющая сила любви! Ты что ещё не в полной мере поняла, с кем добровольно связала свою судьбу, а Грейнджер?

– Вот именно, Драко. Добровольно, – сказала она. В голосе её откуда-то взялась прежняя уверенность. – И я не собираюсь трусливо бежать от собственного выбора.

– Гриффиндорская храбрость, значит? Или беспросветная глупость? Скорее второе: лучше терпеть, конечно! Не думал, честно говоря, что ярая защитница прав униженных и оскорблённых Грейнджер, будет безропотно сносить издевательства Люциуса Малфоя, похлеще домашнего эльфа! – зло хмыкнул он. – Что ж, это твой выбор… В таком случае, во всей этой ситуации, Гермиона, мне жаль только Розу. Я надеялся, её детство будет несколько отличным от моего, по крайней мере, в том, что касается взаимоотношений её родителей. Но нет, увы. Я вижу, всё будет точно так же, как и в моём собственном детстве!

– Ты на полном серьёзе предлагаешь мне лишить её отца? Ты в своём уме? – воскликнула Гермиона.

– Такого отца? Да!

– Но сам-то ты рос с ним. Помниться, только о нём и говорил на каждом углу!

– Именно, а потом поплатился за свою привязанность к нему сполна. И до сих пор расплачиваюсь… Ты что не слышала его? – он стал отчаянно тыкать пальцем в сторону двери. – Да лучше бы я никогда его не знал.

– Замолчи Драко, ты не имеешь права говорить о нём такие вещи. Всё что ты имеешь – дал тебе он!

– Ах да, деньги. Точно! И как я мог забыть о таком важном атрибуте моей расслабленной и бесцельной жизни?! Не беспокойся, я больше не потревожу ни тебя ни твоего обожаемого деспота. Вы стоите друг друга. С чем могу тебя и поздравить, наконец! Однако… если ты всё же одумаешься, моё предложение будет в силе, хорошо?

– Ах, не могу тебя слышать!

Она невольно зажала уши руками. В следующий момент в комнате появилась Астория со своим дорожным саквояжем. Лицо у неё было заплаканное. Драко взял её за руку и повёл к каминному порталу. Не сказав Гермионе на прощание ни слова, оба они перенеслись в Дырявый котёл, а она ещё некоторое время стояла недвижно посреди зала, отчаянно пытаясь собрать своё собственное расколотое на части сердце, после чего, медленно поплелась в свою комнату, ощущая, что ей следовало прилечь. Зайдя в спальню она, однако, увидела там Люциуса. Он стоял у окна, сгорбившись и не отрывая свой взгляд от чернеющего в последних закатных лучах леса.

***

После того как Люциус покинул большой зал, он не сразу поднялся сюда. Сперва он, конечно, бросился прочь по коридору, не в силах справится с накатившим на него безумием от осознания, что его собственный сын, столь жестоко и кощунственно глумился над ним не сумев проявить и толики милосердия к той тяжелой жизненной драме, в которой он оказался. С удивлением Люциус обнаружил, что нуждался со стороны Драко в понимании. Он желал, чтобы тот проявил к нему доброту, а не прилюдно насмехался над ним. Факт подобного изуверства, задел Люциуса за живое и ему не оставалось делать ничего другого, как отречься от него, отвергнуть, изгнать из этого дома, от жизни в котором несколько лет назад Драко во время похожей сцены добровольно отказался сам.

Спустя мгновения, правда, Люциус уже пожалел о содеянном. Лихорадочное и отравленное сознание его металось, но постояв несколько минут в коридоре, отдышавшись и восстановив некоторую ясность ума, он всё же пошёл назад. Что бы он там ни сказал ему, Драко всё же был его сын. Плоть от плоти. Кровь от крови. И поступил он с ним вполне сообразно тому, как сам Люциус поступал с окружавшими его людьми всю свою жизнь… То что Драко не проявил к нему теперь желаемой заботы, Люциусу было вполне понятно, он сам воспитал его именно таким, а потому мог его за это и простить.

Люциус хотел было вернуться в зал. Он видел выбежавшую оттуда в слезах Асторию и когда след её растворился в недрах коридора, подошёл к дверям и, взявшись за ручки, приоткрыл их. Полностью распахнуть двери он так и не смог, до ушей его сейчас же долетел беспокойный голос Гермионы. Затем снова заговорил Драко… И слова, которые посыпались из его рта на этот раз, заставили Люциуса подумать, что вся его жизнь потерпела, очевидно, крах.

«…Если ты боишься, что он не отдаст тебе её; будет преследовать вас, угрожать…» – слова ввинчивались Люциусу в мозг.

«…Мы провернём всё быстро… быстро… быстро», – они отдавались эхом в его ушах.

«…Да лучше бы я никогда его не знал», – на этой фразе Люциус медленно прикрыл дверь, развернулся и пошёл на скованных ногах прочь.

Люциус пошёл в свою комнату. Совсем забыв, что эта комната ему больше не принадлежала.

Единственное что не позволило ему, кажется, полностью лишиться теперь рассудка была Гермиона. Её слова, её уверенный голос защищавший, не взирая ни на что, его, были теперь единственной путеводной нитью для охваченного агонией сознания Люциуса.

Когда Гермиона тоже вошла в их спальню и дверь за ней закрылась с небольшим стуком, он, пребывавший уже в каком-то странном отчуждённом состоянии, вздрогнул и обратил на неё свой взгляд.

Мгновение они смотрели друг на друга, после чего она устало опустилась на край кровати.

– Я слышал ваш разговор… – сказал наконец Люциус, удивляясь собственному голосу и тому, что он вообще ещё имел способность говорить.

– Ах, это ничего не меняет между нами, – выдавила Гермиона.

– Я только хотел сказать тебе… спасибо…

– Люциус, – вновь поднимаясь и отворачиваясь от него к стене, Гермиона прижала к лицу ладони.

– Гермиона, я, – он сделал несколько шагов по направлению к ней, остановившись за её спиной в нерешительности, глядя на её хрупкие скованные спазмом плечи. – Ты нужна мне. Я не могу без тебя. Я скучаю, я люблю тебя, – руки его с жаром сдавили их. – Я готов на всё, только бы у нас всё стало как прежде. Скажи. Прошу, скажи же мне, что я должен сделать для этого? Ну, хочешь… хочешь, я отдам все свои деньги на помощь эльфам?

От невероятной глупости последней сказанной им фразы он и сам мотнул головой. Горько усмехнувшись, Гермиона высвободила свои плечи из его рук и, сделав несколько шагов по комнате, медленно произнесла:

– Как прежде?.. Тебе нужна я?.. Ты что, ещё не понял, что меня больше нет, Люциус? – Гермиона вскинула на него свои глаза, они были абсолютно сухи, но в недрах их читалась такая вымученная и глубокая печаль, что ему стало невыносимо в них смотреть, он, однако, не посмел отвести взгляд. – За эти дни ты раздавил меня, Люциус! Уничтожил! Сравнял с землёй, на которой стоит это старое, вытянувшее из меня всю душу поместье! Мне не нужны от тебя ни деньги, ни другие богатства, которыми ты можешь обсыпать меня! Потому что ты отобрал у меня самое главное, что было в моей жизни. Ты отобрал у меня меня. Меня, – повторила она срывающимся голосом, ударяя себя в грудь. – Ты говорил, что я твой алмаз. И ты действительно превратил меня в безмолвный и бездушный камень, блестящий в венчающей твоё эго короне, над которой ты чахнешь день ото дня, боясь, что она утонет в этом зловонном болоте, подобно всему, что было дорого тебе, не замечая того факта, что ты и сам уже увяз в нём по самую шею! Ты благодаришь меня за то, что я сказала Драко, но самое отвратительное во всей этой ситуации то, что он прав! Он прав, Люциус!.. Посмотри в кого ты нас превратил, – она безвольно взмахнула руками и покачала головой. – До чего мы дошли… Как ты мог так поступить с нами? Как ты мог?..

Последнюю фразу она произнесла уже одними губами, не способная очевидно говорить вслух, после чего просто вышла из комнаты, оставив его в воцарившейся вокруг тишине одного.

С шумом выдохнув воздух из своей онемевшей груди, Люциус прикоснулся дрожащими пальцами к щеке, стирая появившуюся на ней каким-то непостижимым образом влагу.

========== Глава 14. Стрела ==========

Этой ночью Люциус покинул Малфой-мэнор. Ему нужно было с кем-то поговорить. Ему нужен был совет. Пришла пора признать, что он не справился сам и продолжать дальше эту бессмысленную борьбу, которая только сильнее с каждым днём затягивала петлю на его шее, было уже невозможно. А потому к полуночи он, закутанный в тёмную мантию и держащий в руках свою старую тростью с набалдашником в виде головы змеи, которую он вновь сделал хранительницей волшебной палочки, быстро шёл по переулку. Потёртая табличка в свете неяркого фонаря сообщала, что он носил название «Паучий».

Остановившись у старого строения, расположенного вблизи заброшенной маггловской фабрики, Люциус настойчиво постучал костяшками пальцев по облезлой двери. Открыли не сразу. Петли жалобно скрипнули только спустя минуты, и в проёме показалось заспанное лицо Снейпа.

– Люциус, – вздохнул он, протирая пальцами глаза.

– Мне нужна твоя помощь! – с жаром проговорил тот.

– Я уже понял, – скривился Снейп, распахивая дверь пошире, и Люциус шагнул внутрь.

В старом жилище Снейпа было темно. Он, однако, зажёг небольшой, слабо замерцавший светильник, и Люциус увидел, что со времён войны здесь почти ничего не изменилось. Разве что стало несколько чище, да пара кресел, видно истлевших за эти годы совсем, обрела новую обивку. Скинув с плеч мантию, он сел в одно из них, поставив рядом с собой свою трость.

– Вижу, твоя старая подруга вернулась, – заметил Снейп, беря в руку бутылку с огневиски и наполняя себе стакан. – Решил дать ей ещё один шанс?

– Северус, я… – не обращая внимания на его вопрос, начал Люциус. – Мне кажется, я потерял её.

Снейп только повёл бровью и взял второй стакан, желая наполнить его для Люциуса, но тот, жестом, отказался.

– Я думал, честно говоря, что ты придёшь ко мне с таким заявлением несколько раньше, – заметил он.

– Ты бросил меня в тот день! – ноздри Люциуса раздулись. – Бежал как трус!

– Это не моя война, Люциус. Ты попросил меня помочь, и я сделал, что смог… К тому же я полагал, что та информация, которую я раздобыл для тебя, будет получше глупых извинений.

– Да, эта информация как раз очень кстати! – энергично закивал Люциус. – И я обязательно воспользуюсь ею, когда придёт время, но пока… пока меня волнует совсем не это.

– Боюсь, Люциус, то, что тебя волнует – уже слишком поздно возвращать…

– Как ты можешь такое мне говорить, Северус?! – поражённо воскликнул тот.

– Я говорю как есть. Удивительно, что она не ушла от тебя в тот же вечер. Хотя она упорная, готов поспорить – ещё надеялась на лучшее первые дни… Пока ты окончательно всё не испортил.

– Она изводила меня! Она мучила меня!..

– И вместо того, чтобы проявить мудрость и благородство, ты повёл себя как скотина, не так ли?

Не найдясь, что ответить Люциус лишь вобрал в грудь воздух, отчего она у него раздулась. Снейп невесело усмехнулся, опускаясь в кресло напротив него.

– Мне так жаль тебя, друг мой, – сказал он, осушая стакан; в интонациях его не было и капли сарказма.

– Что мне сделать, Северус? Я готов на всё. Мысль о том, что наши отношения больше никогда не будут прежними, убивает меня. Я не знаю… не знаю, как мне жить в таком случае! Как мне жить без неё?

– Она любит тебя, – вздохнул Снейп. – Тебе нужно просто научиться ценить это.

– Но я ценю, – выдохнул тот. – Я сделал для неё всё, что она только ни захотела! Вся наша жизнь сейчас выстроена по её умомыслию! Весь этот Фонд и… мистер Бэгз… и… всё!

– Ах, Люциус, – слабо улыбнулся Снейп.

– Она обвинила меня в том, что я лишил её самостоятельности, что я растоптал её. Но все эти три года я только и делал, что выполнял её прихоти и желания! Неужели за всё это я не заслужил капли благодарности в виде… в виде…

– Полного подчинения твоей воле?

– Я никогда не просил и не ждал от неё подобного, – раздражённо сказал тот. – Ты же знаешь, мне всегда нравилось, что она могла сопротивляться мне.

– Вот именно. Сопротивляться! Ты всегда воспринимал это как борьбу. Битву, из которой ты непременно должен выйти победителем.

– Я часто уступал ей!

– Люциус! Брак это не соперничество, не соревнование и не поединок: кто кого первый сломает. И когда ты поймёшь это…

– Ах, да откуда тебе-то знать, что такое брак?! Живёшь один всю жизнь, – он с презрением оглядел его убогую гостиную.

– Речь сейчас не-обо-мне! – руки Снейпа со злостью сжали подлокотники кресла. – Дело в том, что ты-сломал-её. Ты передавил. Ты утратил контроль! И мне очень хочется, Люциус, – голос его дрогнул. – Убить тебя… Я держусь сейчас изо всех сил.

Люциус поджал губы и отвёл взгляд.

– В тот день, – продолжил Снейп, – после вашего с ней объяснения, когда мы говорили с тобой в твоём кабинете в Хогвартсе, помнишь, что ты обещал мне? Ты обещал, что не заставишь её меняться в угоду тебе…

– Северус, – Люциус вздохнул. – Пожалуйста, скажи, что мне делать…

– Готов поспорить, ты до сих пор так и не смог заставить себя, просто попросить у неё прощения?

– Я… – Люциус с удивлением воззрился на Снейпа. – Конечно же я… Я ведь… Я…

– Люциус, – Снейп прикрыл глаза. – Это не так трудно, как кажется. Главное быть искренним.

Задохнувшись, Люциус смог только кивнуть. В комнате воцарилась тишина. После чего, поднявшись с кресла, он накинул на плечи свою мантию и взял в руки трость. Также молча, Снейп проводил его до двери и уже, перед выходом, Люциус, снова взглянув на него, тихо произнёс:

– Спасибо, Северус. Ты настоящий друг…

По лицу Снейпа пробежала судорога, и он только кивнул.

– А ещё, – добавил Люциус, неуверенно переминая в пальцах рукоять трости. – Ещё приехал Драко… и… я сказал ему, что он мне больше не сын.

– Ах! – изнурённо простонал Снейп. – Мы обсудим это с тобой на следующем сеансе, хорошо?

– С-сеансе? Что? – Люциус непонимающе сдвинул брови.

– Не бери в голову! – замахал тот и, как только Люциус покинул его дом, мгновенно захлопнул за ним дверь.

***

В ту ночь Люциус так и не вернулся домой. Он отправился в Лондон на вокзал, где стал дожидаться утра в круглосуточном кафе, заказав себе чашку кофе, оказавшегося ужасно дрянным. Сидя за столиком у окна и глядя на просыпающиеся маггловские улицы, Люциус вспоминал упомянутый Снейпом разговор, произошедший между ними вот уже три с половиной года назад. Люциус тогда ещё работал в Хогвартсе. Он как раз только сделал Гермионе предложение, и она согласилась. Сейчас ему казалось, что всё это произошло лишь вчера…

Признаться, когда Люциус только озвучил Гермионе своё желание взять её в жёны и дал ей на раздумья сутки, он опасался, что это был слишком малый срок, дабы она смогла принять верное решение, за что потом все эти двадцать четыре часа корил себя, полагая, что надо было предоставить ей хотя бы неделю. Однако когда следующим утром она объявила ему о своём согласии, Люциус был рад, что поступил именно так. Вероятно, Гермионе и не стоило слишком долго размышлять: кто знал, к какому решению она могла бы прийти спустя несколько дней?

Общение с мисс Грейнджер, тем не менее, представлялось Люциусу рядом увлекательных «шахматных партий», которые должны были привести их обоих, в конце концов, к столь желанному ему финалу – их бракосочетанию. Её согласие, однако, само по себе значило уже немало, и было для него сладкой, хотя и в определённой степени промежуточной победой, которой он с удовольствием упивался.

Люциус помнил, как нехотя вернулся тогда после их страстного объяснения и воссоединения в Хогвартс, и как головокружительны были мысли о ней… Но жизнь шла своим чередом, и ему ещё приходилось выполнять надоевшие уже обязанности преподавателя ЗОТИ, несмотря ни на что.

Так, поднимаясь по лестницам второго этажа в свой кабинет в тот день, в соседнем пролёте меж каменных колонн Люциус заметил угрожающе мелькнувшую знакомую чёрную мантию.

– Люциус! – долетел до него сейчас же оклик Снейпа.

В голосе его послышались гневные нотки, что не предвещало ничего хорошего. Люциус скривился тогда при мысли, что Гермиона за эти жалкие двое суток, стало быть, успела повидаться и с ним. Вероятно, она спрашивала у него совета или, быть может, даже благословения… Люциус закатил глаза и попытался сделать вид, что не услышал. Сталкиваться со Снейпом лбами, ему совершенно не хотелось, а уж тем более он не желал слушать его скучных учительских нотаций, которые должны были последовать сразу после Сектусемпры или другого подобного проклятья, которым он непременно бы поразил его. С другой стороны, тот факт, что Снейп не сделал этого до сих пор, несколько утешал Люциуса, но он всё же прибавил шаг.

– Стой, жалкий трус! – снова воскликнул Снейп.

Пара четверокурсниц, стоявших у перил третьего этажа, удивлённо посмотрели вниз, что вынудило Люциуса, глубоко вздохнув, остановиться и обернуться. Снейп стремительно приближался к нему.

– Северус, – как ни в чём не бывало улыбнулся он. – Я тебя не заметил. И чем же, позволь узнать, я заслужил с твоей стороны столь возмутительное обращение?

– Ты и сам всё прекрасно знаешь, – выплюнул Снейп.

– Надеюсь, ты не собираешься расправиться со мной прямо здесь, на виду у всей школы?

– В мой кабинет, живо! – процедил сквозь зубы тот.

– Пожалуй, лучше в мой. Он ближе.

Губы Снейпа искривились неприязненно, но он только кивнул, пропуская Люциуса вперёд себя.

– Так значит, у тебя ко мне какие-то претензии? – уточнил Люциус, когда дверь в коридор за ними закрылась. – До следующего урока осталось всего сорок минут, так что…

– Мне как раз хватит этого времени, чтобы изничтожить тебя, – прошипел Снейп.

– Гермиона не поблагодарит тебя за то, что ты убил единственного человека, который набрался смелости сделать ей предложение, – сияя улыбкой, сказал Люциус.

Он опустился в своё кресло за столом.

– Какой же ты всё-таки мерзавец! – выдохнул Снейп.

– О, она сказала точно также, а потом, согласилась выйти за меня! Присаживайся, прошу, – Люциус указал на стул напротив.

Снейп не тронулся с места.

– Ты считаешь это какой-то игрой? Если так, то имей в виду, что я не позволю тебе пользоваться её наивностью…