Текст книги "Петля Арахны (СИ)"

Автор книги: Queen_Mormeril

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

– Я прошу тишины в зале суда! – громовой голос Кингсли, который лично вёл сегодняшнее заседание, многократно усиленный чарами, пронёсся над головами присутствующих, устрашая их и заставляя умолкнуть. – Подсудимый, сядьте на предназначенный вам стул.

Люциус едва заметно склонил свою голову и поспешно опустился на стоявшее в центре зала деревянное кресло с лежавшими на его подлокотниках тяжёлыми железными цепями. Он неосторожно задел их локтями, и они со страшным грохотом в воцарившейся тишине упали на каменный пол.

– Простите, – послышался его несколько сдавленный голос, и напряжённые руки Люциуса легли на освободившиеся подлокотники.

– Итак, если все готовы, то предлагаю начать, – Кингсли взглянул на совсем ещё юную рыжеволосую девушку, сидящую поодаль от него и державшую в руке очень пышное белое перо. Она энергично кивнула и театрально вознесла его над пергаментом. Министр продолжил: – Судебное заседание по делу номер 419 объявляю открытым, – перо отчаянно заскрипело. – Разбирается дело лорда Люциуса Малфоя II, 1954 года рождения, проживающего в фамильном поместье в графстве Уилтшир, обвиняемого в совершении преступления против магического сообщества, а именно: систематическом пособничестве Пожирателям смерти и Волдеморту в течение Второй магической войны. Заседание ведёт: Кингсли Бруствер, министр магии; Артур Уизли глава Отдела магического правопорядка; Гестия Джонс, первый заместитель министра. Секретарь суда – Сьюзен Боунс. Все свидетельства по данному делу были рассмотрены Визенгамотом на предварительном слушании, проведённом в закрытом порядке, копии протокола которого имеются на столах у каждого члена Совета. Согласно протоколу подсудимый не признал за собой вины. Показания подсудимого, а также свидетельства защиты прикреплены к протоколу. Предварительное решение о наказании подсудимого в случае признания Визенгамотом его вины – пожизненное заключение в Азкабан. Есть ли у кого-нибудь комментарии или уточняющие вопросы по вышеназванным документам?

Кингсли окинул взглядом облачённых в пурпурные мантии членов Визенгамота, заседавших после войны в весьма усечённом составе. Вместо пятидесяти человек в Совет входило теперь только тридцать. Все они отрицательно замотали головами.

– Прекрасно, – сказал Кингсли. – В таком случае, суд готов в настоящем заседании выслушать подсудимого. Мистер Малфой, вы подтверждаете свою готовность выступить сейчас перед Визенгамотом с последним словом, которое будет добавлено к вашим предыдущим показаниям?

– Так точно, мистер Бруствер, – кивнул Люциус.

– Понятно ли вам в чём вас обвиняют?

– Предельно.

– В таком случае я прошу вас озвучить своё заявление, по итогу которого вам будет вынесен окончательный приговор.

– Прежде чем я выскажу своё последнее слово, – сказал Люциус, – я хотел бы попросить у представителей глубокоуважаемого суда прощения и узнать, могу ли я сегодня помимо заявления по собственному делу, высказаться также по делу уже закрытому, не далее как вчера днём?

– Дело, которое Визенгамот рассмотрел вчера днём, не имеет лично к вам никакого отношения, мистер Малфой, – произнесла Гестия Джонс, миловидное лицо её приняло строгий вид.

– Так точно, мисс Джонс, – губы Люциуса дрогнули в слабой улыбке. – Однако у меня есть информация, которая могла бы изменить финальный приговор, вынесенный по итогу обозначенного мной заседания…

– Почему же, мистер Малфой, если у вас имелась столь важная, как вы утверждаете, информация, вы не соизволили поделиться ею с Визенгамотом ранее, до того, как приговор был вынесен? – с нажимом спросил Артур Уизли.

– Дело в том, что подробности, способные изменить ход событий и, вероятно, спровоцировать новое расследование, появились у меня лишь прошлой ночью, когда дело было уже закрыто, – ответил Люциус.

– Протестую! – сказал Артур и, обращаясь к Кингсли, добавил: – Господин Верховный чародей! Я считаю, что подсудимый, таким образом, пытается отвлечь внимание многоуважаемого Совета от собственного дела. Если мистеру Малфою есть что сказать по другому поводу – пусть выскажет это уже после того, как будет озвучен его собственный приговор!

Зал отозвался одобрительным гулом. Кингсли внимательно посмотрел на Артура, после чего, прищёлкнув языком и снова взглянув на Люциуса, медленно произнёс:

– Протест отклонён. Я позволяю вам, мистер Малфой высказать ваши соображения по делу оправданного вчера по всем пунктам мистера Паркинсона сейчас.

– Благодарю, господин Верховный чародей, – кивнул Люциус. – В таком случае, я с этого и начну… Насколько мне известно, некоторое время назад, мистер Паркинсон предоставил достаточно убедительные алиби, опровергшие показания некоторых других подозреваемых, утверждавших, что он присутствовал 2 мая 1998 года в битве за Хогвартс на стороне Волдеморта.

– Да это так, – кивнул Кингсли.

– Мне так же известно, – продолжил Люциус, – что палочка мистера Паркинсона, которой он предположительно владел в тот день, прошла все проверки, в ходе которых не было выявлено, что он использовал её для сотворения каких-либо запрещённых или же разрешённых боевых заклятий.

– Да, – Кингсли сузил глаза.

– И у меня есть ответ, почему палочка мистера Паркинсона оказалась абсолютно чиста, – сказал Люциус. – Дело в том, что в битве за Хогвартс, где Плегга безусловно принимал участие – это известно мне доподлинно – он пользовался не своей основной палочкой, официально закреплённой за ним, которая, как это принято в чистокровных семьях, передавалась в его роду из поколения в поколение от отца к сыну, а иной – палочкой своей юности, которую он обрёл став студентом Хогвартса и которую впоследствии унаследовала его дочь Пэнси также в качестве своей первой палочки. За несколько дней до битвы, Плегга поменялся с дочерью, отдав ей семейную реликвию и забрав свою прежнюю, но всё ещё покорную ему палочку, поскольку он не был уверен в исходе битвы и заранее предусматривал отрицательный для Волдеморта исход… Когда же битва завершилась известными всем нам событиями, Плегга, бежавший с поля боя одним из первых, поменялся с Пэнси палочками обратно и предоставил мракоборцам ту, которая не принимала участия в сражении в качестве неоспоримого доказательства своей невиновности.

Шёпот изумления пронёсся по рядам.

– Каким образом вам стало это известно, мистер Малфой? – спросила мисс Джонс.

– О, вы удивитесь, но я получил эту информацию прошлой ночью из первых уст. Плегга навестил мой дом вчера, на радостях после своего триумфа в этих стенах!

Зал сотрясся от нового всплеска разгорячённых голосов.

– Что? – Кингсли даже привстал со своего места. – Но как…

– Клевета! – с задних рядов раздался истошный женский вопль. – Ложь! Это наглая ложь, господин Верховный чародей!

Фрэнк повернул голову, разглядев вскочившую со своего места невысокую женщину, остриженную под каре.

– Миссис Паркинсон, рад видеть вас в добром здравии, – поприветствовал её Люциус. – Решили, смотрю, разнообразить свои скучные будни министерской работой?

– Ты всё лжёшь гадкий мерзавец! – воскликнула та.

– Тишина в зале суда! – вновь прогремел голос Кингсли.

– Не слушайте его, мистер Бруствер! Он пытается очернить его! Он пытается выгородить себя! – вскричала она, срывающимся голосом.

– Силенцио! – из палочки Кингсли вылетела вспышка, и рот миссис Паркинсон сейчас же онемел. В отчаянии она схватилась за горло. Кингсли окинул зал негодующим взглядом. – Я сделаю то же самое со всяким, кто ещё хоть раз посмеет проявить неуважение к Суду!

Присутствующие сейчас же замерли на своих местах, так словно он уже поразил их всех парализующим проклятьем.

– Продолжайте, мистер Малфой, – нахмурив брови, сказал Кингсли. – Как мистер Паркинсон проник в ваш дом?

– О, очень просто, – улыбнулся Люциус. – Заключая меня под домашний арест, ваши люди обнаружили далеко не все трансгрессионные тоннели, которые есть в моём весьма старом поместье, имеющем немало потайных комнат и секретных лазов, что, безусловно, их извиняет. Признаюсь, я и сам, вероятно, не знаю их все… Плегга же, за прошлый год неплохо изучил мой дом, что, конечно, прискорбно, но позволило ему явиться ко мне прошлой ночью…

– Дальше, – зло выплюнул Кингсли.

– Так вот. Плегга рассказал мне о том, как ловко он обвёл Министерство вокруг пальца – он был при этом изрядно навеселе, надо заметить, а потому даже предложил мне помощь с побегом, от которой я, как видите, любезно отказался… И, дабы мои заявления не были голословными, я готов поделиться с вами секретом и показать, где же в моём доме столь хитро был скрыт ещё один трансгрессионный тоннель, который пропустили эти чудесные люди, денно и нощно дежурящие у моего дома. Исследовав его, мракоборцы непременно обнаружат необходимый им след…

Поражённая заклятьем немоты миссис Паркинсон бросилась вниз, вдоль высоких, кишащих людьми трибун. Кингсли подал знак двум своим стражникам, и они схватили её, когда она уже готова была вцепиться Люциусу в лицо, после чего министр вновь взмахнул своей палочкой и поток бранных слов прорвался из её рта.

– Предатель! – кричала она кроме прочего, нечеловеческим голосом. – Поганый предатель! Да как ты мог?! Он доверял тебе! Он столько лет прикрывал твою поганую шкуру! Да будь ты проклят!

Обезумевшая от ярости она пыталась вырваться из едва сдерживающей её хватки двух крупных мужчин, она тянула к Люциусу свои изуродованные спазмом руки. После чего, осознав, видно, что теряет силы, набрала во рту побольше слюны и плюнула в Люциуса. Плевок её, однако, не достиг цели, а объект её столь пылкой ненависти, не повёл и бровью.

– Увести, – губы Кингсли скривились от омерзения, и мракоборцы вывели из зала уже совсем обессиленную и продолжающую лишь судорожно проклинать Люциуса миссис Паркинсон.

В зале вновь воцарилась тишина, показавшаяся теперь Фрэнку, какой-то особенно пронзительной.

– Но почему вы сразу же не сообщили о прибытии в ваш дом Плегги дежурившим там мракоборцам, мистер Малфой? – прервал её Артур.

– Чтобы спугнуть его и позволить сбежать? – хмыкнул Люциус.

– Достаточно! – с жаром заключил Кингсли. – Ваше последнее слово, мистер Малфой!

– Ах да! – улыбнувшись, кивнул тот. – Дайте-ка собраться с мыслями… Так вот: я ни в чём не виновен, меня держали под Империо, угрожали смертью сына и жены ради защиты которых, я и вынужден был позволить этим мерзким тварям находиться в моём поместье весь прошлый год… Я также хочу попросить многоуважаемых членов Совета, учесть при принятии вашего самого рационального и трезвого решения, факт моего добровольного сотрудничества с Министерством магии, благодаря которому в Азкабан уже отправлено одиннадцать наиболее опасных Пожирателей Смерти, не считая мистера Паркинсона, который, несомненно, станет двенадцатым. А также, – он нервно облизнул губы, – принять во внимание мою полную готовность обеспечить Министерство всеми необходимыми ресурсами для поимки оставшихся беглецов.

– Чёрт бы тебя побрал, Малфой!.. – свирепо воскликнул Кингсли и, спохватившись, обратился к секретарю: – Это не нужно записывать, Сьюзен… Что ж! – кашлянув, он оглядел членов Визенгамота, в глазах которых читалось сейчас полное смятение. – Полагаю, пора проголосовать. Кто считает мистера Малфоя виновным и достойным пожизненного заключения в Азкабан?

Ввысь сейчас же взмыло двенадцать рук членов Совета, в числе которых была и рука Артура Уизли. Гестия Джонс только беспокойно взглянула на министра, сомневаясь, видно, в своём решении. Ладони Кингсли остались плотно прижатыми к поверхности стола.

– Кто считает, что подсудимого следует оправдать? – процедил он сквозь зубы, не отрывая своего пронизывающего взгляда от лица Люциуса.

Медленно в воздух стали подниматься руки прочих членов Совета. Очевидно, внутри многих из них происходила сейчас весьма нелёгкая борьба, однако, когда Кингсли и Гестия тоже проголосовали – остальные последовали их примеру куда более смело.

– Оправдан по всем пунктам, – металлическим голосом произнёс Кингсли, со всего размаху ударив ладонью по крышке стола, после чего мгновенно, больше не глядя ни на Малфоя, ни на кого бы то ни было ещё он поднялся со своего места и пулей выскочил вон из зала суда. Его примеру последовало никак не меньше десятка мракоборцев.

Зал тут же вспыхнул ожесточёнными как никогда спорами, а Люциус, который всё ещё оставался сидеть в деревянном кресле с цепями медленно прикоснулся пальцами к своему лбу, и Фрэнк, не вполне ещё осознавший произошедшее, отметил, что они дрожали.

========== Глава 21. Пешки ==========

– Я никуда не поеду, Люциус, – очень серьёзно произнесла Гермиона.

Она стояла у окна, со скрещенными на груди руками, в своём банном халате и смотрела в ночь, окутавшую Малфой-мэнор. Только что Люциус рассказал ей о его последнем суде, произошедшем вот уже десять лет назад.

– Мы не можем просто сидеть и ждать, пока Плегга придёт сюда поквитаться со мной, – сказал он. – Я не могу подвергать вас с Розой подобной опасности. Я должен что-то сделать!..

– И ты предлагаешь нам скитаться, прятаться, дрожать от страха? – Гермиона мотнула головой. – Нет, это не по мне, уж прости…

– Быть может, стоит оставить на время свои гриффиндорские привычки и рассудить здраво?

– Я и пытаюсь делать это, Люциус! – она обернулась. – Где гарантия, что Паркинсон не следит за нами? Быть может он только и ждёт, что мы, испугавшись, решим покинуть поместье. Что если он нападёт на нас где-то за его стенами?.. Да и потом, неужели наш дом так уязвим перед ним? Ты же сказал, что после домашнего ареста закрыл оставшиеся трансгрессионные тоннели, о которых мог знать Плегга или кто-либо другой из Пожирателей. Он уже не может проникнуть сюда так просто, разве нет?.. Завтра утром прибудут мракоборцы, они отключат нас от каминной сети и обеспечат нам полную безопасность.

– Ты всё ещё так уверена в них… После всего, что увидела в Азкабане? – усмехнулся он.

– Не все они желают отомстить тебе за смерть своих близких.

По лицу Люциуса прокатилась судорога, но он промолчал.

– Я не обвиняю тебя, – вздохнула Гермионы. – Однако и ты несправедлив. На твоей стороне сейчас очень много людей. Тех, кто ещё несколько лет назад, не хотел для тебя ничего кроме… искупления.

– Как элегантно ты назвала желание видеть меня гниющим в тюрьме, – вена вздулась у него на лбу.

– Люциус, ну, пожалуйста, – Гермиона судорожно вздохнула, приближаясь к нему. – Кингсли и Гарри действительно наши друзья. Они не позволят, чтобы Паркинсон или Мальсибер или кто-либо другой навредили нам, они сделают для этого всё, поверь мне. Бегство – это не выход!

– Я только хочу быть уверен, что вы с Розой в безопасности, – произнёс он, прикасаясь к её волосам. – Я не прощу себе, если с вами что-то случится. Если ради этого нужно сбежать и бросить всё – я сделаю это, если потребуется кого-то убить – я…

Обхватив ладонями лицо Люциуса, Гермиона прижала большие пальцы к его губам, не позволяя закончить фразу.

– А что если, – прошептала она, – надо просто остаться и немного потерпеть мракоборцев в своём доме?

Сжав её ладони в своих руках, он по очереди оставил на каждой из них поцелуи.

– Полагаю, у меня уже нет выбора? – приподняв бровь, спросил он.

***

Ни Гермиона, ни Люциус не могли уснуть в эту ночь. Лёжа в своей постели, они просто ждали рассвета, надеясь, что до его наступления и прибытия в поместье мракоборцев мир их дома никем не будет нарушен.

– Всё хотел спросить, – произнёс в какой-то момент Люциус. Гермиона была в его объятьях, и он поглаживал её по плечу. – Почему та мантия… с фибулами? Ну, которую ты подготовила для меня перед своим незабываемым представлением в библиотеке?

– Ах, ты не понял! – усмехнулась она. – Ты же был именно в ней в тот самый день…

– Какой ещё день? – удивился он.

– Когда мы впервые встретились с вами, мистер Малфой, конечно же! – возмущённо сказала Гермиона, приподнимаясь на локтях и вглядываясь в его лицо. – В книжной лавке Флориш и Блоттс. Вы ещё подкинули тогда дневник Волдеморта Джинни.

– Ах, Мерлин! – судорожно вздохнул Люциус. – Вот оно что! А я всё думал… А я вот не помню, в чём ты была одета тогда, уж прости, тебе знаешь ли, было всего двенадцать, а я редко утруждаю себя наблюдением того, что творится у меня под ногами.

Рассмеявшись, Гермиона уткнулась ему в плечо, и он запустил пальцы ей в локоны.

– Мог ли ты представить тогда?

– Да я бы лучше пустил себе проклятье в висок!

– Но через несколько лет ты… – Гермиона вновь взглянула в его серые глаза.

– Я поклялся никому и никогда не рассказывать об этих своих… фантазиях, – он провёл пальцами по её бровям, носу, губам. – Это было слишком… даже для меня.

– А я ведь, решила тогда вырвать тебя из своего сердца, – прошептала Гермиона. – Сразу после своего «представления».

– Что? – выдохнул Люциус. – Ты приняла такое…

– Да, – Гермиона произнесла это с вызовом.

– Негодяйка, – поражённо выплюнул он, ладони его сдавили ей виски. – Больше никогда не смей… Или ты опять забыла, кто в этом доме принимает подобные решения?

Губы Гермионы расплылись в наглой улыбке.

– Тебе стоит напоминать мне об этом почаще, – пальцы её заскользили по его груди, животу, – а то я, знаешь, быстро отбиваюсь от рук…

Спустившись вниз, она обхватила пальцами его член, приникая к нему губами, и Люциус с шумом вобрал носом воздух.

– И как ты собиралась вырвать меня из своего сердца, – простонал он, – когда ты так любишь его…

– Да это была одна из самых сложных задач, – вздохнула Гермиона. – У нас ведь с ним любовь с первого взгляда, в отличие от тебя… И он, надо сказать, гораздо более сговорчив, чем ты – между нами никогда не бывает разногласий.

Рука Люцуса настойчиво легла Гермионе на затылок.

– Этот предатель бессовестно реагировал на все твои провокации, даже когда душа моя уже изнывала от муки, пока ты издевалась надо мной!

– В конце концов, – сказала Гермиона, отрываясь, – я могла ведь вырвать из сердца только тебя, но не его…

– И как ты себе это представляла? – глаза Люциуса полыхнули в ночном сумраке.

– Ну, мы же не собирались разводиться, а это значит – я бы могла приходить к тебе по ночам и требовать исполнения супружеского долга.

– Неслыханно! – задохнулся он от возмущения. – Ты бы использовала меня для удовлетворения своих низменных потребностей?

– Да, боюсь, тебе бы пришлось играть роль посредника, потому что без него я бы жить точно не смогла… не в этом доме, во всяком случае…

– Дрянная девчонка, – процедил Люциус, притягивая её к себе и с жаром впиваясь в её распухшие губы.

В следующее мгновение из соседней комнаты раздался детский плач.

– Роза, – Люциус с Гермионой в ужасе выдохнули хором.

Путаясь в одеяле, они вскочили с кровати и, схватив свои палочки, помчались к дочери. Когда они вбежали в её комнату, то обнаружили, что она стояла в своей кроватке и плакала, держась руками за перегородку. Мими лежала на полу. Люциус взял Розу на руки, а Гермиона наклонилась и подняла куклу, обнаруживая, что фарфоровая голова её была расколота пополам.

– Ах, я сейчас всё исправлю, – выдохнула она, доставая палочку. – Репаро.

Прозрачно-голубое свечение окружило трещину, и она срослась, как небывало. Наблюдающая за этим действом Роза перестала плакать. Гермиона отдала ей куклу.

– Вот так, – она погладила дочь по голове.

В свою комнату они вернулись уже втроём.

– Нам стоило сразу взять её сюда, – сказала Гермиона, когда Люциус уложил Розу в их кровать. – Как мы могли?.. А если бы это…

– Её комната окружена самыми лучшими защитными чарами, ты же помнишь? – успокаивающе произнёс Люциус. – Никто желающий навредить ей – не может проникнуть туда. Это самая безопасная комната в поместье.

– Ах, – Гермиона замотала головой. – Почему же она тогда…

– Возможно, ей просто приснилось что-то, и она бросила куклу на пол.

– Я бы никогда не смогла простить себе, Люциус…

– Ложись, – прошептал он. – Ну же. Всё в порядке, как видишь.

Она взглянула на него. Люциус уже залез под одеяло и гладил вновь заснувшую спокойным сном Розу по спине. Гермиона, сердце которой ещё было охвачено страхом и чувством вины, приблизилась к кровати, опускаясь на неё. Несмело она прикоснулась к плечу дочери, и горячая ладонь Люциуса накрыла её руку.

– Пока я здесь, ни с её, ни с твоей головы не упадёт ни одного волоса, – сказал он. – Я клянусь тебе, Гермиона.

Она только кивнула, устало положив голову на подушку, и закрыла глаза.

***

Разбудил Гермиону смех Розы. Они с Люциусом уже не спали и тихонько играли рядом с ней. Было утро.

– Ах, а вот и мамочка проснулась, – улыбаясь, сказал Люциус. – Ну же, поцелуй её.

– Мама, – Роза обвила шею Гермионы, и та прижала её к себе, понимая, что не хочет встречать рассвет никак иначе.

– А теперь её поцелую я, – прошептал он, прижимая их обеих к себе и прикасаясь губами к виску Гермионы. – Доброе утро…

– Доброе, – выдохнула Гермиона, приникая к нему. – Их ещё нет?

– Уже здесь, – ответил Люциус. – Прибыли примерно час назад… Отключают камины от общей сети…

– Гарри приехал?

– Нет, Кингсли написал, что лично прибудет сюда к полудню или чуть позже. Он отправил мистера Поттера к Пэнси – у Министерства есть основания полагать, что в первую очередь Плегга решит навестить её…

– Надеюсь, они поймают его раньше, чем он успеет навредить кому-либо…

В дверь их комнаты робко постучали.

– Мистер Малфой, – раздался приглушённый мужской голос. – Прошу прощения, что беспокою, но нам необходимо проверить защиту в подвалах, вы не могли бы…

– Вечно они пытаются залезть в мои подвалы! – зашипел Люциус и, поднимаясь, с кровати, произнёс громче: – Ждите меня внизу.

За дверью послышался звук удаляющихся шагов, после чего всё стихло.

***

Спустя час Гермиона вместе с Розой уже были в столовой. Они только что закончили завтрак. Роза играла с Мими, а Гермиона несколько отрешённо взирала через панорамные окна на покрытые сочной травой луга и лес.

– Нет, это исключено, – в комнату вошёл Люциус, за ним следовал мракоборец, в котором Гермиона сейчас же узнала одного из тех молодых людей, что два дня назад сопровождали их в Азкабан.

– Но мистер Малфой, там незащищённый подземный тоннель, нам необходимо его проверить. Просто скажите, куда именно он ведёт? – настаивал тот, с досадой потирая пальцами свой длинный нос.

– Какая вам разница? – огрызнулся Люциус. – Никто всё равно не знает об этом лазе… Даже я не припомню, чтобы когда-нибудь пользовался им! Как вы вообще его обнаружили?

– Мы постоянно улучшаем наши методы! – с жаром сказал мракоборец.

– Методы… – выплюнул Люциус. – Почему же мистер Паркинсон до сих пор не схвачен?

Мракоборец лишь поджал губы.

– И всё-таки нам нужно проверить тот лаз, – решительно сказал он.

– С большей долей вероятности, он уже лет пятьдесят как обрушился, – Люциус, упёрся ладонями в стол; голос его, впрочем, прозвучал не очень уверенно.

Гермиона поднялась с места и подошла к нему.

– О каком тайном ходе идёт речь? – шепнула она, беря его под руку. – Почему ты так не хочешь, чтобы они шли туда? У тебя там что-то спрятано? Они не будут трогать это… У них сейчас другая задача. Ну, пожалуйста. Это ради нашей же безопасности.

Люциус смерил её продолжительным взглядом.

– Что ж, – произнёс он. – Этот ход ведёт на семейное кладбище за рекой… В один из склепов.

– Но кладбище находится за антитрансгрессионным барьером! – задохнулся от искреннего возмущения мракоборец. – Это же абсолютно небезопасно! Кто угодно уже миллион раз мог проникнуть в дом!

По лицу Люциуса прошла волна раздражения.

– Я же уже сказал вам, что тот ход никому неизвестен…

– В этой комнате находится уже целых три человека, кто знает о нём, мистер Малфой, а это значит, что…

– Если бы Плегга пришёл сюда – уверяю, мы бы его не пропустили! – едко добавил Люциус. – Тем более, вы же проверили дом на присутствие посторонних, смею предположить?

– В первую очередь! – обиженно воскликнул мракоборец. – И, тем не менее, мы должны проверить лаз.

– Ах, прекрасно! – сказал Люциус. – Идите и делайте своё дело! Только… не смейте трогать там ничего, вам ясно?

Мракоборец энергично кивнул и сейчас же скрылся за дверью. Люциус же отошёл к стене, зажав пальцами переносицу.

***

После полудня в поместье прибыл Кингсли. Выражение лица у него было крайне обеспокоенное, а подол мантии и ботинки покрывал плотный слой уже подсохшей чёрной грязи, красноречиво возвещавший о его недавнем пребывании во внутреннем дворе Азкабана. Гермиона и Люциус расположили министра в большом зале, желая предложить обед, но он согласился лишь выпить чай.

– Я сожалею, что вам пришлось пережить там весь этот ужас. Гарри мне подробно обо всём доложил, – сказал он, отхлебнув из чашки большой глоток. – То, что вы там натворили с этими мертвецами на берегу, было, однако, впечатляюще. Пытаюсь вспомнить видел ли я когда-нибудь ещё такое месиво…

– Ах, их было так много! – воскликнула Гермиона, ощущая, как лицо её вспыхнуло. – Парализующие заклятья их не брали – пришлось взрывать!

– Знаю, знаю, – замахал Кингсли и, взглянув на Люциуса, добавил: – Узнаю почерк…

– Так что же МакКиннон? – спросил тот. – Вам удалось поймать его?

– Сбежал, – Кингсли сжал кулак. – Как и все прочие. Нет ни Мальсиберов, ни этого вашего, мексиканца… Как бишь его? Алонзо!.. Будто и след простыл. Вся надежда только на Паркинсона. Если нам удастся его поймать и допросить, дело пойдёт быстрее… Но да я сегодня к вам не просто так пришёл. В действительности, во всём, что происходит сейчас, есть ведь и моя вина… За что я, конечно, должен попросить у вас обоих прощения.

– Ну что вы, мистер Бруствер, – сказала Гермиона. – В том, что стражники в Азкабане сговорились с заключёнными, абсолютно нет вашей вины.

– Отнюдь, – он повёл бровью. – Должен признаться – мне давно было известно о том, что МакКиннон одержим местью…

– И ты говоришь мне об этом только сейчас? – губы Люциуса нервно дрогнули. – Когда, интересно, ты впервые узнал об этом?

– Десять лет назад, – ответил тот. – Примерно за месяц до твоего последнего суда или около того… Он принёс мне тогда вот это, – Кингсли запустил руку во внутренний карман мантии, извлекая оттуда потрёпанную синюю папку с эмблемой министерства. – Оказалось, что Фрэнк собирал информацию о тебе и твоей семье на протяжении пятнадцати лет после того как Мальсибер на допросе назвал твоё имя…

Люциус хмыкнул.

– Что? – удивилась Гермиона, взглянув на Люциуса. – Ральф сдал тебя тогда?

– Да, – кивнул Люциус, презрительно добавив: – Думал, я не узнаю… Да мне в тот же вечер донесли об этом!

– В общем, – вздохнул Кингсли. – Пришло время отдать это тебе… Я, честно говоря, пришёл тогда в настоящее замешательство – Фрэнк следил за тобой буквально везде: в ресторанах, в магазинах… Ему было впору писать твою биографию!

Он протянул папку Люциусу.

– Как приятно! – саркастично заметил тот, распахивая её и принимаясь нервно перелистывать страницы. – Столько внимания к моей скромной персоне… Смотри-ка! 5 декабря 1993 года я был «замечен в кафе Флориана Фортескьё, за беседой с главой комиссии по обезвреживанию опасных существ, где передал ему подозрительный конверт, предположительно содержащий взятку в виде бумажных маггловских денег»… Это просто смешно!

Он с отвращением отбросил папку в сторону.

– Я, конечно, выслушал его тогда, – продолжил Кингсли. – А уже потом, после твоего освобождения из-под домашнего ареста и снятия с тебя всех обвинений, Фрэнк снова поймал меня в коридоре – мы как раз схватили Плеггу – так вот он потребовал, чтобы я устроил повторное заседание суда для тебя, что, мол, ты снова исхитрился и провёл нас всех. Понимая, что он от меня не отстанет, мне пришлось отправить его в принудительный отпуск. Сказал ему, чтобы даже не смел появляться на пороге министерства, покуда не остынет. Он меня тогда так разозлил! Прежде всего, тем, что доля истины в его словах всё же была: ты ведь и вправду снова выкрутился, и я сам тебе в этом помог, – Кингсли прищёлкнул языком. – Отправил я Фрэнка в отпуск, значит, а сам шёл и думал, что он прав. Никогда в жизни, кажется, я ещё так не сомневался в собственном решении! Вспоминал себя каких-то пару месяцев назад и понимал, что да чёрта с два я бы выпустил тебя тогда из зала суда без кандалов!.. Успокаивало меня только то, что ты вроде не собирался никуда бежать и что при желании я мог снова прижать тебя в любой момент. И о деньгах конечно – будь они неладны… Твоё состояние здорово тогда залатало дыры в нашем бюджете!

Люциус лишь многозначительно фыркнул.

– Когда думаешь об этом со стороны – злорадствуешь, – покачал головой Кингсли, – а столкнувшись лицом к лицу с тем, что не можешь обеспечить служащих хотя бы новыми мётлами – невольно видишь, что не так уж это и зазорно получить с паршивой овцы хоть шести клок, тем более если это поможет переловить прочих!

– Так что же Фрэнк? – нетерпеливо прервал его Люциус – сравнение с «паршивой овцой» ему, очевидно, не польстило.

– Когда Фрэнк вернулся из своего отпуска, он со мной больше на твой счёт не вёл разговоров. Видно понял, что в следующий раз я отправлю его в этот самый «отпуск» уже навсегда… Ну, я и забыл о нём благополучно. В следующий раз мы с ним столкнулись гораздо позже, когда я созрел уже взять тебя на работу. Вот тогда-то был настоящий скандал! Половина штаб-квартиры того и гляди желали объявить мне бойкот. Не знаю, как я и выстоял-то… И Фрэнк, конечно, был из числа тех, кто намеревался бунтовать, если я посмею взять «грязного Пожирателя» на должность главы бюро. Я им тогда сказал, что если кому-то так уж не нравятся мои порядки, то пусть, либо уходят из штаб-квартиры, либо отправляются в Азкабан сторожить Пожирателей, мол, смотрите на них там, если они вам здесь мозолят глаза… Быть может, это и не правильно было с моей стороны, но я был страшно взбешён тогда и не только потому, что мракоборцы того и гляди готовы были выйти из-под моего контроля, но и потому, что сам я снова не был уверен в себе. Думал, неужто я и вправду превращаюсь в одного из этих продажных министров, – лицо Кингсли скривилось от отвращения. – Так вот Фрэнк тогда, как и прочие, не желая лишаться работы, согласился отправиться в Азкабан и нести службу там. Мог ли я представить, что ради воплощения своей мести он решится вступить в сговор с заключёнными?

– МакКиннон лишь пешка, – выплюнул Люциус. – Таким червякам под силу лишь караулить объект своего фанатичного поклонения исподтишка, чем он и занимался долгие годы…

– Однако он ведь действовал не один, – заметил Кингсли. – Ральф, судя по всему, узнал Фрэнка, когда тот стал стражником в Азкабане, и надавил ему на больную мозоль. А будучи уверенным в том, что Мальсиберы не имели отношения к смерти Марлин, Фрэнк мог поддаться его уловкам. Вероятно, Ральф попросил Фрэнка связаться с Миреллой, которая меж тем времени тоже не теряла, втеревшись в доверие старого богача… Ральф, видно, пообещал Фрэнку, что став свободным отомстит тебе за Марлин, а тот в свою очередь, должен был выкопать после его побега тело Кербероса, дабы освободить Ральфа полностью…