Текст книги "Петля Арахны (СИ)"

Автор книги: Queen_Mormeril

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)

Гермиона вздохнула как-то особенно судорожно. Люциус приподнял бровь.

– Но я хотела снова бывать в исследовательском центре. Я знаю, что обещала не вмешиваться в дела лаборатории сейчас, пока там правит бал Алонзо, но там прекрасное оборудование, да и… честно говоря, я думаю, что мне будут требоваться его советы время от времени. Я не стану надоедать ему, честно! Я буду что-то вроде стажёра, – она взмахнула рукой. – Не скажу ему ни слова, если буду с чем-то не согласна… Ну, пожалуйста, Люциус!

Она стояла теперь перед ним, как школьница с глазами полными мольбы и надежды.

– Ну, хорошо, – прошипел он, пытаясь скрыть невольную улыбку от того, какой она милой, в сущности, была, когда вот так, упрашивала его разрешить ей снова вести исследования, будто он когда-то вообще был против.

Лицо Гермионы осветила радость, и она даже подпрыгнула на месте, после чего, обежав широкий стол, заключила Люциуса в свои объятия со словами благодарности. Вздохнув, он усадил её себе на колени.

– Ну, и как я могу сопротивляться этому? – прошептал он ей на ухо, проникая пальцами ей под блузку.

– Тогда я, значит, приступлю завтра же, – удовлетворённо заключила Гермиона.

– Отправимся туда вместе. Мне ещё нужно обсудить с Луисом кое-какие формальные моменты, касательно нашей дальнейшей тактики с Керберосом.

– Когда уже этот старый хрыч отдаст нам все свои деньги? – в сердцах воскликнула Гермиона.

Люциус обратил на Гермиону поражённый взгляд.

– Ну, а что, – смущённо произнесла она, облокотившись о стол. – Думаешь, мне не надоели их постоянные попытки вывести нас с тобой из себя? Чего только стоили постоянные уколы Миреллы в Мунго! Она отомстила мне за тот допрос, который мы с Гарри учинили ей на приветственном вечере. И этот старик вечно смотрит на меня насмешливым взглядом: «ты требуешь от миссис Малфой ответов, которые она не способна тебе дать в силу своего юного возраста», – спародировала она Кербероса, тряся своей несколько разлохматившейся головой.

– А я, между прочем, вынужден выслушивать подобное в свой адрес практически каждый день. В былые времена я и минуты такого отношения к себе бы не вытерпел от какого-то мерзкого старикашки…

– О, мне хватило напоминаний о твоих «былых временах» и рассказа Миреллы о «костюмированной вечеринке и воздушных акробатах»! – воскликнула Гермиона.

– Надо отдать ей должное, это было… даже забавно…

– Забавно? – Гермиона с возмущением взглянула на Люциуса. – Речь идёт о той несчастной семье магглов, над которыми ты со своими дружками издевался! У них был маленький ребёнок! И та женщина… Вы перевернули её вниз головой, и её юбка задралась, оголяя её бельё!

– Да-да, это было ужасно, бесчеловечно, и я уже тысячу раз посыпал свою голову пеплом от того, каким монстром был в то время. Потому-то мы и сделали наш с тобой Фонд, не так ли?

– Почаще мне об этом напоминай, – хмыкнула Гермиона.

– А знаешь, что помню я о том дне? – Люциус уткнулся ей в шею. – Маленькую надоедливую девочку, которая мозолила мне глаза на передней трибуне, чем ужасно бесила меня, но которая приносит мне столько невыразимой никакими словами радости теперь…

Из недр его груди даже вырвалось звериное рычание, и он прижал Гермиону теснее к себе, сдвигая пальцами косточки её бюстгальтера и добираясь до её сосков.

– Подобными речами ты постоянно вводишь меня в затруднительное положение! – заявила она, откинув голову ему на плечо.

– Почему же?

Губы его коснулись её уха.

– Потому что я не знаю, как мне реагировать на них: радоваться или начинать кричать и бросаться в тебя всем, что под руку попадёт?

Убрав руки из-под её кофты, он повернул Гермиону к себе лицом, взглянув ей в глаза.

– Думай сейчас о том, что я разрешил тебе снова вернуться к этим твоим исследованиям, тогда как ты обещала стать наконец примерной женой. Я ведь могу и забрать свои слова назад.

– А, да. Точно, – картинно сощурила глаза Гермиона. – Слушаю и повинуюсь, в таком случае, мой господин.

– Так-то лучше, – губы Люциуса искривились в довольной усмешке и, приподняв бровь, он добавил: – Вот видишь, как быстро могут решаться ставящие тебя в тупик вопросы.

========== Глава 7. Дьявольские силки ==========

Ich reiß’ der Puppe den Kopf ab…

Я отрываю кукле голову…

Rammstein – Puppe

Когда следующим утром Гермиона и Люциус вдвоём отправились в лабораторию, Гермиона была взволнована будто перед новым учебным годом в Хогвартсе, что Люциус находил для себя крайне занимательным и даже очаровательным. Единственное, что беспокоило его теперь, так это вероятная реакция Алонзо на тот факт, что миссис Малфой, собиралась отныне снова коротать свои дни в исследовательском центре, тогда как они с Люциусом имели четкую договорённость о её полном невмешательстве в дела лаборатории. Оставалось надеяться только на то, что Гермиона сдержит своё обещание и не станет слишком сильно досаждать Луису, дабы тот мог продолжать также качественно выполнять свою работу. С другой стороны, учитывая жалование, которое получал Алонзо, тот мог и потерпеть Гермиону некоторое время, до тех пор, пока Люциусу не удастся снова убедить её сделать перерыв.

Не то чтобы Люциус не верил в возможности своей жены или, не дай Мерлин, желал её провала на научном поприще, однако, он полагал, что наукой она вполне была способна заниматься и в поместье, выбираясь в исследовательский центр лишь изредка, что было спокойнее, как для неё самой, так и для всех подчиняющихся ей когда-либо сотрудников.

Стоило признать, что эксперимент с Гермионой в виде руководителя оказался несколько неудачным, и это было совсем не потому, что она обладала недостаточным количеством знаний или не имела организаторской хватки, просто периодически она не была способна нащупать ту тонкую грань, которая отделяла мотивацию от давления. Временами она ставила перед бывшими у неё в подчинении людьми весьма непростые задачи, решение которых они смогли бы найти, не будь Гермиона столь безапелляционной и напористой. Имея своё чёткое видение пути достижения тех или иных целей, она практически не была готова воспринимать чужое мнение, отчего весь коллектив неделями мог топтаться на одном месте до тех самых пор, пока несостоятельность выбранного ею подхода не становилась очевидной для всех, включая ее саму.

Люциус знал, что за время её руководства лабораторией, сотрудники даже придумали Гермионе прозвище: «Дьявольские силки», что не вызывало у него, впрочем, ни праведного гнева, ни, тем более, ехидства. Люциус воспринимал это как рядовую данность, которая, тем не менее, могла глубоко ранить Гермиону, не имевшую о своём секретном имени никакого понятия, чем и было продиктовано принятое им некоторое время назад решение, мягко отстранить её от управления лабораторией, во всяком случае, до тех самых пор, пока он не поставит Фонд на более устойчивую почву. Запретить ей снова начать работать в исследовательском центе Люциус, конечно, теперь не мог, однако, предотвратить возможные сложности был способен, в связи с чем и решил сопроводить Гермиону туда сегодня лично.

Ещё одной проблемой бесспорно тревожившей Люциуса куда сильнее, чем профессиональные амбиции его жены, было и то, что господин Калогеропулос не выразил до сих пор никаких явных побуждений запустить наконец процесс перевода денег со своих счетов на счета Фонда. Время шло, а он только и делал, что ходил с важным видом по лабораториям, знакомился с представляемыми ему людьми, которых потом отчаянно терзал пустыми, по сути, расспросами и без устали иронизировал из-за поспешности Люциуса, чем невероятно его бесил.

За последние дни у Люциуса всё острее стало формироваться ощущение, что старик просто-напросто издевается над ним. Нельзя, конечно, было исключать и другой вариант, что грек, таким образом, испытывал Люциуса, желая проверить его терпение на прочность. О странном и сложном характере Кербероса было известно с самого начала, но выносить такое поведение на практике оказалось куда труднее, чем в воображении, и Люциус понимал, что не мог больше безропотно сносить эти безобидные, казалось, старческие насмешки. Ситуацию, ко всему прочему, обостряло неотвратимое приближение большого благотворительного ужина, к которому Фонд готовился на протяжении вот уже шести месяцев и провала которого Люциус допустить никак не мог. Кроме того, его никак не оставляла мысль, что Керберос был вовсе не тем за кого себя выдавал даже несмотря на кажущуюся абсурдность такой идеи.

Сам Люциус, конечно, был уже не тем что прежде, а потому не мог позволить себе активно броситься на амбразуру, подвергнув пламени все столь тщательно выстроенные им до сих пор мосты только лишь по одному своему внутреннему велению, однако, и бездействовать, имея столь стойкое неприятное предчувствие, он более не мог.

За всю его жизнь и весьма извилистую биографию, инстинкт обманул его лишь дважды, и то только потому, что он был слишком опьянён оба раза властью. Так, самыми крупными своими провалами Люциус по-прежнему считал неудавшийся ему фокус с дневником Тома Реддла и проигранную битву в Отделе тайн. Никак иначе, как вмешательством судьбы, он, однако, эти случаи назвать не мог, а потому, не беря их в расчёт, чутьё больше никогда его не подводило.

Именно поэтому Люциус не мог более сопротивляться своему навязчивому желанию перейти уже в отношении Кербероса к неким активным, хотя и не явным действиям, даже вопреки словам Снейпа, который предостерёг его от спешки. В сущности Люциус и не собирался торопиться, он мог играть в затеянную греком, Миреллой или ими обоими игру сколь угодно долго, однако, он не выносил когда его водили за нос, а потому обязан был выяснить верны ли его опасения, как можно раньше, дабы суметь повернуть ситуацию исключительно в свою пользу.

Данные обстоятельства привели Люциуса, в конце концов, к мысли, что настало время обратиться за советом к мистеру Алонзо, который стал за последнее время одним из его наиболее доверенных лиц и мог сыграть важную роль в разоблачении истинных замыслов грека.

***

Возникновение Люциуса и Гермионы на пороге лаборатории в то утро, как он и ожидал, вызвало на лицах присутствующих здесь зельеваров невольное удивление. Оживлённая беседа, которой они до сих пор были увлечены, сразу же прервалась, а в глазах некоторых из них можно было прочитать беспокойство.

– Доброе утро, – произнёс Люциус, рука его лежала на плече Гермионы.

В ответ ему раздался приветственный, но несколько напряжённый хор голосов.

– Мистер и миссис Малфой, – вперёд вышел Алонзо. – Чем обязаны? Что-то намечается? Керберос решил навестить нас сегодня?

– Нет-нет, Луис, не беспокойся, – отмахнулся Люциус. – Керберос сегодня снова в Мунго. Доктор Шафик полностью завладел его вниманием на ближайшие пару дней, – и, понизив голос, он добавил: – Надо отдать ему должное, он всё-таки умеет работать с больными людьми…

Губы Алонзо искривились в усмешке.

– Тогда что же вас привело сюда, – он бросил быстрый взгляд на Гермиону; та украдкой оглядывала лабораторию, облик которой несколько изменился за последние дни.

– Ах, да, – кивнул Люциус. – Мы с моей дорогой женой никак не могли забыть наш с тобой разговор, произошедший на встрече в больнице и твою гениальную, не побоюсь этого слова, идею о создании лекарства для мистера Уизли.

– Ну что вы, это была просто мысль, – смущённо улыбнулся тот.

– Что ж, тем не менее, мы с Гермионой приняли решение, что нужно начать работать над её реализацией незамедлительно.

– Но, – густые брови Алонзо поползи на лоб от удивления.

– Не переживай, Луис, – остановил его тот, – тебе и твоей команде не придётся прерывать ради этого свои текущие дела. Работать над исследованием анти… – Люциус сощурил глаза, пытаясь придумать наилучшее название, – антивоображательных зелий Гермиона будет пока лично, но делать это она будет здесь, бок о бок с вами.

– Понятно, – только и сказал Алонзо, улыбка его несколько померкла.

– Мы также решили, что ей стоит приступить уже сегодня.

– Ладно, – выдохнул тот, снова с беспокойством оглядев Гермиону.

– Ну, вот и славно, – Люциус смерил его немигающим взглядом. – И теперь, пока я ещё здесь: может у кого-то есть какие-то вопросы?

Он окинул взглядом находящихся в лаборатории зельеваров, которые только переглядывались между собой.

– А, куда делся роторно-магический испаритель? – прервал воцарившееся молчание голос Гермионы.

– Ах, мы переставили его вон в тот угол, миссис Малфой, – сказал Луис, любезно отходя в сторону и указывая пальцем в другой конец комнаты, где на самом последнем столе у окна стоял внушительных размеров прибор со стеклянными трубками и двумя большими круглодонными колбами, одна из которых была помещена в котёл с водой. – Там где он стоял прежде мы расчистили место под препараты, дабы рационализировать пространство…

– Ну да, – кивнула Гермиона. – И растения, я смотрю, все убрали с окон…

– Мы переместили их в соседнюю комнату, где сделали небольшую теплицу: настроили более благоприятное освещение и климат для них, – объяснил Алонзо. – Согласитесь: гораздо удобнее когда все они сгруппированы в одном месте, а ко всему прочему нахождение в лаборатории дьявольских силков было просто опасным для сотрудников и…

Лицо его внезапно вспыхнуло. Не закончив фразу Алонзо, взглянул на Гермиону, а затем на Люциуса с испугом. Позади него раздался сдавленный смешок одного из зельеваров. Люциус метнул в того возмущённый взгляд, после чего снова погладил Гермиону по плечу.

– Да, я понимаю, – сказала она. – Так действительно, лучше.

– Что ж, – кивнул Алонзо. – Мы, конечно, изменили тут кое-что ещё, но в целом всё осталось на прежних местах. Ко всему прочему я всегда буду к вашим услугам…

– Я не стану вам слишком досаждать, обещаю, – отрывисто сказала она. – Мне просто могут понадобиться ваши советы, но я не буду вмешиваться в ваш рабочий процесс.

– Ну что вы, миссис Малфой, – улыбнулся тот. В голосе его, однако, послышалось облегчение. – Нам всем будет приятно работать вместе с вами, особенно мне, потому как, в своё время я мог лишь мечтать о таком шансе…

Гермиона порозовела. Люциус же одобрительно кивнул Алонзо.

– Ну что ж, полагаю, мы всё выяснили, – подвёл он итог. Гермиона кивнула, отходя от него к лабораторным столам. Присутствующие в комнате зельевары тоже стали медленно разбредаться по своим рабочим местам. – Однако прежде чем окончательно покинуть вас сегодня, я всё-таки хотел ещё раз переговорить с тобой, Луис, о Керберосе.

Люциус указал Алонзо на дверь и через мгновение они вышли из лаборатории в коридор.

– Мистер Малфой, прежде чем мы поговорим о господине Калогеропулосе, я бы всё-таки хотел понять… – обратился к нему тот, когда за ними захлопнулась дверь.

– Понять что, Луис? – Люциус смерил его строгим взглядом.

– Ваша жена, – Алонзо несмело перемялся с ноги на ногу. – Вы же… вы же сказали, что она не будет…

– Она и не будет, – с нажимом проговорил он. – Ты же слышал её… К тому же, я не тянул тебя за язык в тот день. Ты сам подскочил к нам с этим потрясающим предложением!

– Да, действительно, простите, – выдохнул тот. – Она просто была так расстроена, и я решил…

– Решил проявить участие, – закончил за него Люциус. – Что ж, теперь у тебя будет шанс делать это каждый день.

Алонзо поджал губы.

– И заклинаю тебя, – добавил Люциус, приподняв голову. – Если она узнает о дьявольских…

– Я понял, – кивнул тот.

– Мне не нужны сейчас лишние эмоции, хорошо?

– Я буду следить, чтобы никто из ребят…

– Да, уж, будь добр, сделай им строгое предупреждение. Я уволю всех, если она…

– Я понял, понял, – Алонзо отчаянно закивал.

– Что ж, теперь я полагаю, мы можем перейти к нашим более насущным делам? – повелительно поинтересовался Люциус.

– Да-да, о чём вы хотели со мной поговорить?

– Не стоит обсуждать это в коридоре, – Люциус огляделся по сторонам. – Давай пройдём в твой кабинет.

– Конечно, – тот подскочил к соседней двери и распахнул её.

Люциус прошествовал в помещение вперёд него, так, словно это был его собственный кабинет. Когда же Алонзо зашёл вслед за ним и плотно закрыл дверь, Люциус сделал несколько шагов по комнате, после чего сел за стол Луиса, словно и он принадлежал ему, что формально, впрочем, было именно так. Аккуратно установив рядом с собой свою трость с круглым, украшенным крупным синим сапфиром, набалдашником, Люциус переплёл пальцы и уставился на Луиса.

– Я же могу тебе доверять? – медленно спросил он.

– Конечно, мистер Малфой, – губы Алонзо дрогнули. Он стоял перед ним покорно сложив руки.

– Что ж, прекрасно, – Люциус приподнял бровь. – В таком случае у меня будет к тебе несколько странных вопросов, которые я попрошу тебя воспринять спокойно.

Алонзо кивнул.

– Первый из них заключается в том, помнишь ли ты, как Керберос принимал после ужина в моём поместье свою… «желудочную микстуру»?

– Да, конечно, – кивнул Алонзо.

– И что ты думаешь об этом? Тебе не показалось это странным тогда?

– Странным? – переспросил Алонзо. – Нет, не показалось. Было бы странно, если бы, дожив до такого возраста, он вообще не принимал никаких лекарств…

Люциус бросил в него колкий взгляд.

– Ты же сидел тогда прямо рядом с ним, не так ли?

– Да, действительно, – тот снова осторожно кивнул. – Однако я не понимаю, к чему вы клоните?

– Ну, может… – Люциус сделал неопределённый жест рукой. – Может ты заметил какие-то необычные изменения в его лице перед тем, как Мирелла сунула ему эту бутылку? Быть может он стал походить на какого-то другого человека?

– Не припомню ничего такого, – сказал Алонза, глаза его, однако, сузились и он взглянул на Люциуса с подозрением.

– Что ж… – прошипел тот. – А пил ли Керберос при тебе эту микстуру в другие дни?

– Конечно, он пьёт её постоянно, вы же и сами знаете, – сказал тот и, опережая какие-либо новые вопросы, торопливо спросил сам: – Простите, мистер Малфой, вы в чём-то подозреваете господина Калогеропулоса? Что, по-вашему, он может пить, помимо лекарств?

В голосе его промелькнула ирония.

– Ну, это же ты здесь зельевар, Луис! – ядовито заметил Люциус. – Ты мне скажи: что ещё, человек может регулярно пить из своей посуды помимо лекарств?

Алонзо только приподнял бровь.

– Ах! Это оборотное зелье, Луис! Ты что не слышал о таком? – ладони Люциуса с грохотом опустились на поверхность стола.

В то же мгновение Алонзо изменился в лице. Кожа его, обычно смуглая, будто бы побледнела теперь на несколько тонов.

– Оборотное зелье? Неужели вы думаете… – пролепетал он, вытаращив на Люциуса глаза, после чего, вспомнив, очевидно, о его просьбе ничему не удивляться, быстро взял себя в руки и произнёс уже более спокойно: – Конечно, я знаю об оборотном зелье. Это основы…

– Прекрасно! – процедил сквозь зубы Люциус. – Так вот, как зельевар, ты можешь мне сказать, не давал ли Керберос какого-либо повода, заподозрить его в том, что он принимает такое зелье?

– Нет, не припомню, – выдохнул тот.

Люциус сжал кулаки.

– Позвольте спросить, – тихо сказал Алонзо. – Вы подозреваете, под личиной Кербероса кого-то конкретного?

– Конечно, я подозреваю под личиной старика кое-кого конкретного, – раздражёно сказал он. – Но у меня нет ни доказательств, ни каких-либо, способных подтвердить мои подозрения, фактов… Есть только стойкое внутреннее ощущение, что меня дурачат.

Он уставился в пустоту перед собой, уже не глядя на Алонзо. Зубы его скрипнули.

– Мистер Малфой, – обратился к нему тот. – Есть очень лёгкий способ проверить, пьёт ли человек оборотное зелье…

– Что? – Люциус даже не поверил своим ушам. Он взглянул на Алонзо так, словно увидел его перед собой впервые.

– Ну, вы же, не просто так обратились ко мне… Вы же, вероятно рассчитывали получить какой-то совет?

– Я… – Люциус будто бы даже растерялся на мгновение. Он разжал кулаки и, пригладив волосы на затылке, откинулся на спинку стула. – Но я, честно говоря, полагал, что нет какого-то конкретного способа, узнать принимает ли старик зелье, кроме как запереть его на несколько часов в комнате, убедившись, что у него при себе нет этой дурацкой бутылки с «микстурой»…

– Такие сложности совсем не нужны! – широко улыбнулся Алонзо.

– Да что ты?

– Есть куда более простой метод. Хотя это конечно, как посмотреть, – он отчего-то стушевался и потупил взгляд, будто школьник.

– Ну и что же это за метод? – нетерпеливо поинтересовался Люциус.

– Т-только прошу вас, мистер Малфой, прежде чем его применять, я прошу вас взвесить всё ещё раз хорошенько, – заикаясь, заметил тот.

– Говори! – от очередного удара его ладоней, стол даже подпрыгнул на месте.

– Хорошо-хорошо! – зажмурившись, пролепетал Алонзо. – Это слабительное, слабительное!

– Слабительное? – изумлённо выдохнул Люциус, прервав воцарившуюся на мгновение в комнате тишину. – Ты серьёзно?

– Вполне, – торопливо кивнул Алонзо, опасливо теперь глядя на Люциуса. – П-понимаете, действие оборотного зелья растянуто во времени только потому, что оно довольно медленно всасывается в кишечнике и продолжается ровно до тех пор, пока достаточное количество его ещё находится в желудочно-кишечном тракте человека. Однако если что-либо усилит перистальтику – зелье не будет должным образом усваиваться, а человек очень быстро приобретёт свой прежний вид.

– И почему, интересно, Снейп никогда не говорил мне об этом? – себе под нос проговорил Люциус.

– Ах, профессор Снейп, может и не знать, – заметил Алонзо. – Это столь очевидно, что светилам зельеварения вроде него подобное может даже и не прийти в голову!

– Только не вздумай когда-нибудь сказать ему это лично, – хмыкнул Люциус. – Иначе, боюсь, что мне придётся искать нового руководителя лаборатории.

– Конечно, – кивнул тот.

В комнате вновь повисло молчание.

– А ты уверен в этом? – всё ещё с немалой долей сомнения, спросил Люциус.

– Можете сами проверить.

– Только если на тебе, – сощурил глаза тот.

Алонзо опять побледнел.

– Если не верите мне на слово, тогда я, увы, ничем не могу вам помочь, – холодно сказал он.

– Ну-ну, я не хотел тебя обидеть, – примирительно сказал Люциус и, помолчав, добавил: – А мы не могли бы провести пробный эксперимент на ком-то из наших пациентов?

– Полагаю, это будет не совсем законно, – колеблясь, произнёс Алонзо. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, но оборотное зелье имеет сейчас существенные ограничения в использовании на территории Британии. Таким образом, эксперименты с ним официально запрещены.

– Ох, уж эти законы, – выплюнул Люциус, придавливая переносицу пальцами. – А что если мы заплатим кому-то из них побольше, и заставим подписать бумагу о неразглашении и отсутствии каких-либо претензий?

– Это также не вполне этично с нашей стороны…

– Этично? – повторил Люциус. – Не ты ли, ещё каких-то несколько недель назад называл пациентов «подопытными»?

– Мистер Малфой, – вздохнул тот. – Вы уверены, что хотите так рисковать? Особенно сейчас и только лишь из-за ваших подозрений…

– Ах, чёрт с тобой! – воскликнул Люциус. – Слабительное значит, говоришь? Подойдёт любое?

– Чисто теоретически, да.

– А нельзя ли… – Люциус обратил на него внимательный взгляд. – Нельзя ли использовать одно из наших противокошмарных зелий? Те образцы, которые не прошли тогда в Америке проверку и вызывали диарею?

Лицо у Алонзо теперь не просто побледнело, но будто бы даже позеленело, губы вытянулись в полоску.

– Вы собираетесь напоить господина Калогеропулоса не прошедшим испытания образцом? – голос Алонзо осип от ужаса.

– У тебя есть какие-то существенные возражения на этот счёт? – воззрился на него Люциус.

– Нет, но… – губы его нервно дрогнули. – Всё-таки это может привести к серьёзным последствиям для Фонда, и, поскольку эти образцы зелий вышли из-под моей руки, я бы не хотел, чтобы это негативно отразилось на моём будущем, скажу по правде, – набравшись, очевидно, смелости сказал Алонзо. – Я также не хотел бы, чтобы мои усилия по «обрабатыванию», как вы выражаетесь, этого грека прошли даром. Мне дорога не только моя репутация, но и потраченная энергия. А если сам Фонд окажется в центре скандала, я бы не хотел, чтобы моё имя вообще…

– Я понял тебя, – прервал его Люциус и, смерив насмешливым взглядом, произнёс: – Мне нравится твоя откровенность. Не беспокойся. Даже если приключится какой-то скандал, чего я, конечно, не планирую допускать, ты в этом замешан не будешь. Скажи мне только, насколько быстро действие слабительного прервёт эффект оборотного зелья?

– Должно подействовать практически сразу. Но, что если под личиной господина Калогеропулоса не скрывается никто иной, как он сам?

– Что ж, значит, нам с тобой придётся потерпеть его ещё какое-то время.

– Если только он не захочет сейчас же уехать в Грецию после неудачного «лечения»! – сердито сказал тот.

– Ну, у тебя же наверняка есть какой-нибудь антидот, который позволил бы быстро решить эту неожиданную «индивидуальную непереносимость»? – язвительно спросил Люциус.

– Да, конечно, – уверенно кивнул Алонзо.

– Ну, вот и славно. Раз, по твоим словам, действие оборотного зелья должно прекратиться практически сразу – значит Калогеропулос и до туалета добежать не успеет. В том же случае, если он не обратится после этого в кого-то другого – мы сразу же дадим ему антидот так, что он опять же не успеет ничего толком понять.

Взяв свою трость, Люциус поднялся со стула.

– И всё же, – судорожно вздохнул Алонзо. – Я настоятельно прошу вас обдумать это ещё раз, прежде чем предпринимать какие-либо действия…

– Спасибо за твой совет, Луис, – сказал Люциус, похлопав его по плечу. – И не беспокойся за свою потраченную энергию, твоя премия в этом месяце будет увеличена вдвое.

– Ах, благодарю, – Алонзо расплылся в учтивой улыбке. – Это очень щедро с вашей стороны.

– Ну, вот видишь, как быстро могут решаться спорные для тебя вопросы, – подмигнул ему тот, покидая кабинет.

***

Следующие две недели Люциус полностью посвятил подготовке благотворительного вечера, на котором должен был присутствовать весь цвет магической Британии, включая министра магии Кингсли Бруствера и представителей наиболее влиятельных чистокровных семейств за исключением тех, кто всё ещё сидел в Азкабане. Этот вечер, ко всему прочему, должен был ознаменовать начало второго месяца пребывания в Британии Кербероса, и Люциус рассчитывал, что именно по его итогу, старик всё же соизволит передать свои деньги в Фонд. Поведение грека, однако, становилось с каждым днём всё более невыносимым, а неприятные предчувствия у Люциуса – всё острее, что наводило его на мысли о неизбежности проверки Кербероса «на подлинность», отчего и настроение его было крайне угрюмым.

Того же нельзя было сказать о Гермионе. Её настроение, напротив, с каждым новым, проведённым в лаборатории днём, становилось всё веселее и беззаботнее. Домой она возвращалась теперь в то же время, что и Люциус, рассказывая ему за ужином о своих плодотворных исследованиях и пересказывая шутки, которые в течение дня отпускал Алонзо. Сказать, что Люциуса устраивало такое положение вещей – было ничего не сказать. Удачным стечением обстоятельств он будто бы убил сразу двух зайцев: мало того, что, будучи при деле, Гермиона перестала терзать его своими тягостными размышлениями, на которые у него элементарно не хватало сейчас ни времени, ни сил, так ещё и вероятность её столкновения с Миреллой сама собой свелась к нулю, поскольку доступ к лаборатории имели только её непосредственные сотрудники. Кроме всего прочего, Люциусу было просто приятно видеть по возвращении домой на лице жены улыбку, а не хмурое выражение, которое у неё частенько бывало весь последний месяц.

—…Луис сегодня провел исследование одного из моих старых образов, формулу которого он изменил неделю назад, и это зелье очень хорошо растворило кошмар, представляешь?! – воодушевлённо сказала Гермиона, в один из таких вечеров, когда до благотворительного ужина оставалось два дня.

Люциусу тогда пришлось поесть в ресторане на деловой встрече, а потому он просто сидел у камина с Розой на руках, пока Гермиона завершала приготовленную для неё мистером Бэгзем трапезу.

– …Он сделал его спектромагический анализ и будет расшифровывать завтра, – продолжала она. – Надеюсь, у него всё получится. Я так рада, что моя работа всё же прошла не зря.

– Ну, а как поживают фантазии Рона? – Люциус посчитал правильным проявить интерес. Палочкой он лениво колдовал в воздухе мыльные пузыри, которые Роза уже несколько сонно хлопала ладошками.

– Пока я только изучаю те образцы, которые мне прислала Лаванда. Но Луис говорит, что я могу постепенно начать добавлять в них готовые препараты. Посмотрим, как они поведут себя…

– Что ж, это прекрасно, – монотонно произнёс тот и, усмехнувшись, добавил: – Вижу, ты уже не считаешь мистера Алонзо захватчиком твоих владений?

– Теперь я понимаю, как это глупо было с моей стороны, – на щеках Гермионы проступили красные пятна. – У него действительно талант к зельеварению. Он дал мне столько полезных советов за это время! Давно я не видела столь увлечённого своим делом человека…

– Я рад, что вы нашли общий язык, – кивнул Люциус, откладывая палочку в сторону, и погладил засыпающую на его руках дочь по голове. – Надеюсь только, что он больше не называет при тебе пациентов подопытными?

– Ах, Люциус, ты же сам говорил, что он мексиканец и английский не его родной язык. Да и потом: подопытные, испытуемые… Я хочу сказать, – она запнулась. – Экспериментальное лечение, которому мы подвергаем этих людей, по сути ведь и есть опыт, на который они согласились добровольно, не так ли?

Люциус только повёл бровью.

– А как прошёл твой день? – спросила его Гермиона. Она уже закончила ужинать и, поднявшись со стула, сделала несколько шагов по залу.

– Далеко не так увлекательно, как у тебя, – процедил он сквозь зубы. – Старик будто нарочно изводит меня своими причудами. Сегодня он присутствовал на встрече с другими нашими спонсорами, где на час ударился в пространные рассуждения о целесообразности вкладывания денег в какие-либо благотворительные проекты, и речи его, надо заметить, имели весьма сомнительный подтекст, а эти идиоты слушали его разинув рты. Я готов был послать в него…

Люциус не стал произносить, каким именно заклятьем он бы поразил Кербероса, снова сжав в руке палочку так сильно, что из конца её посыпались красные искры.

– Мы продержались уже четыре недели, Люциус, – Гермиона осторожно присела на подлокотник его кресла. – Осталось ещё чуть-чуть… Быть может он ждёт благотворительного вечера?.. В конце концов, он же не уедет в Грецию так и не оставив нам обещанную сумму?

Люциус напряжённо втянул ноздрями воздух.

– А что мистер Поттер? От него нет известий? – спросил он.