Текст книги "Петля Арахны (СИ)"

Автор книги: Queen_Mormeril

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц)

Эта весьма странная и в то же время уже будто бы знакомая Люциусу картина внезапно взбудоражила его так сильно, словно то, о чём он всегда мечтал, но боялся признаться даже самому себе, воплотилось вдруг в жизнь. Все слова, которые он так тщательно мысленно готовил весь день, для того, чтобы озвучить их Гермионе, улетучились вдруг. Он зачем-то пригладил волосы на голове, ещё раз оправил мантию и, покрепче сжав в руке трость, неспешно прошёл вдоль стеллажей до лестницы, расположенной на противоположной от Гермионы стене. Спускаясь вниз, он старался не отрывать от неё глаз ни на мгновение, словно она могла куда-то исчезнуть, раствориться в воздухе подобно видению.

Медленно Люциус стал приближаться к ней, обходя стол. Гермиона подняла свой задумчивый взгляд от книги, взглянув на него.

– Мистер Малфой? – она так натурально вздрогнула, что ему даже стало смешно.

– Мисс… Грейнджер? – выдохнул он, сузив глаза.

– Простите, ваш сын пригласил меня вместе с другими ребятами на свой день рождения, но я так устала от их шума, что осмелилась прогуляться по вашему дому и случайно забрела сюда… Вы же не против?

– Я? – Люциус даже растерялся на мгновение, сердце его стучало сейчас как бешеное. Он словно и правда вернулся в какое-то никогда не существовавшее прошлое, где было возможно такое странное и в то же время будоражившее его сознание стечение обстоятельств. – Нет, конечно, я не против…

– Знаете, я очень люблю книги, а у вас здесь такая прекрасная библиотека, – Гермиона восхищённо оглядела стеллажи.

– Да, мой сын говорил мне, что вы любите читать, – улыбнулся Люциус, совершенно зачарованный происходящим. – Хотите, я устрою, вам здесь небольшую экскурсию? Какие книги вас интересуют?

– О, я очень люблю трансфигурацию и нумерологию! – с воодушевлением сказала Гермиона.

Люциус рассматривал её с жадностью: на ней сейчас не было ни грамма косметики, пальцы в чернилах, волосы спутаны до безобразия… Лицо вот только было будто бы несколько осунувшимся.

– Чудесно у меня много книг по данной тематике, – сказал он. – Некоторые из них весьма редкие, а какие-то и вовсе сохранились в единственном экземпляре. Идите за мной.

Он прошёл вдоль стеллажей, чувствуя, как руки его подрагивали от волнения. Гермиона покорно следовала за ним.

– Вот, например, эта, – остановившись, он снял с полки книгу, сам не зная какую, да это было и не важно. Всё, что имело для него сейчас значение – это она, в этой мантии, в этих скромных серых гольфах и уродливых школьных туфлях на широком каблуке. Край белой блузки на её шее неаккуратно торчал, так и, призывая его приникнуть губами к этой нежной, тонкой коже, под которой пульсировала беспокойная вена.

Гермиона тем временем склонила голову над обложкой и сейчас же прыснула со смеху:

– «Магическое домоводство для самых безуспешных домохозяек»? – прочитала она называние.

Люциус с ужасом уставился на книгу, так словно, в ней было заключено страшное проклятье.

– Чёрт возьми! Конечно, нет. Откуда у меня это здесь? – выругался он, отбрасывая её на стол и, обернувшись к стеллажам, лихорадочно стал искать что-то, что больше не могло испортить всю магию воцарившегося момента. – Ах, вот!..

Произнёс он, поддевая кончиками пальцев большой старинный фолиант по трансфигурации металлов.

– Этой книге уже двести пятьдесят лет, но она до сих пор остаётся актуальной, хотя и несколько устарела с точки зрения языка, – сказал он.

Гермиона обратила на него заинтересованный взгляд. Медовые глаза её имели сегодня какой-то особенно глубокий золотисто-каштановый оттенок.

– Покажете мне, что в ней самое интересное? – спросила она.

– Прошу, – Люциус указал ей на один из стульев, и Гермиона покорно села.

Положив книгу перед ней, он раскрыл её примерно на середине, где была большая гравюра, изображавшая обнажённого Меркурия. В руках римский бог держал два оплетённых змеями жезла; у ног его лежали солнце и луна. Гермиона с интересном стала рассматривать рисунок, положив руки рядом с книгой, и Люциус, аккуратно отложив свою трость, накрыл их ладонями.

– Я давно хотел с вами поговорить, – сказал он, стоя у неё за спиной.

– Правда? – выдохнула Гермиона. – О чём же, мистер Малфой?

– Мой сын очень часто рассказывает мне о вас, – начал Люциус. – Если не сказать, постоянно…

– Вы, вероятно, преувеличиваете, – усмехнулась она.

– Нет-нет, – губы его дрогнули в слабой улыбке. – Он начал говорить о вас ещё с первого курса и потом, год за годом, не переставал жаловаться на то какая вы умная, дерзкая и невыносимая… Признаюсь, я даже был одно время уверен, что он влюблён в вас…

– Неужели?

Люциус мягко провёл ладонями по её рукам, поднимаясь вверх к плечам и шее.

– Да, – кивнул он. – Представляете, как меня пугало это?.. Я, честно говоря, стал даже видеть в вашем лице опасность, но надеялся, что когда вы оба станете постарше, он решится в отношении вас на некие активные действия, после чего перерастёт этот этап.

– Вот как, – выдохнула она.

Пальцы Люциуса принялись гладить её по плечам и спине, цепляясь за спутанные волосы.

– Но, слава Мерлину, я ошибся, – заключил он. – Драко не был в вас влюблён. Этого маленького эгоиста действительно просто задевал тот факт, что кто-то в Хогвартсе был лучше него, и что этим человеком стала девочка, родители которой, ко всему прочему, были ещё и магглами. Сознаюсь, я и сам не раз попрекал его за это. Для меня смириться с тем, что какая-то магглорожденная выскочка оказалась в магических науках талантливее, чем мой собственный сын, знаете ли было не очень просто…

Гермиона хмыкнула, удерживаясь, очевидно, от язвительной ремарки. Ладонь Люциуса прикоснулась к её голове.

– И всё же, его постоянные рассказы о вас, были невыносимы… К пятому курсу, они так сильно набили мне оскомину, что я готов был на любое безумство, дабы прекратить это. Я сопереживал своему сыну, если хотите… Я мечтал, чтобы самым умным был он и невольно стал и сам предаваться мыслям о вас. Я размышлял над тем, что бы сделал на его месте, к каким хитростям стал бы прибегать, учись я снова в Хогвартсе и встреться с вами лично… И абсурдные фантазии эти оказались так соблазнительны, что я стал даже завидовать ему. Тому, что он ещё совсем мальчик, и может так остро, так отчаянно переживать все свои взлёты и падения, что способен ещё на столь широкий спектр искренних эмоций, который в нём вызывало это ваше своеобразное соперничество. И что у него есть вы… Такая интересная, такая невозможная…

Пальцы его заскользили по коже её щек, подбородку, медленно спускаясь к небрежно заправленному под мантию воротничку блузки, который скрывал ключицы и впадинку между них. Ниже находились два вздымающихся от её учащённого дыхания бугорка, и Люциус погладил их, ощущая, что под всеми этими слоями ткани на Гермионе не было белья. Дыхание у него на мгновение перехватило, и он даже прикрыл глаза, настойчивее проводя по её груди рукой. Гермиона затрепетала, так правдоподобно, так робко.

– Примерно в тот момент я и понял, что Драко не заинтересован в вас, – продолжил он. – Если бы он питал к вам какие-то чувства, то не ждал бы так долго. Я бы не ждал… Единственной бедой моей было только то, что вам было всего лишь шестнадцать лет и то, что представлялось возможным в моих невинных фантазиях, в действительности носило характер весьма опасный… Несмотря на всю мою аморальность и распущенность, я всё же никогда не испытывал, болезненного влечения к не вполне созревшим человеческим созданиям. Я развратник, но не растлитель…

Пальцы его тем временем развязали шнуровки её мантии, позволяя ему добраться до маленьких простых пуговичек её блузки. Он начал медленно расстёгивать их, мгновение за мгновением, оголяя её грудь. Наконец он с наслаждением запустил руки ей под блузку, нежные сосочки скользнули по коже его ладоней и он сжал их.

– М-мистер Малфой, – прошептала Гермиона. – Что вы делаете?

Губы Люциуса расплылись в широкой улыбке, и он вновь заговорил:

– Меня всегда привлекали уже взрослые и опытные дамы, способные удовлетворить ряд моих желаний в полной мере, без лишней необходимости тратить время на их «обучение». И всё же вы меня привлекали. Вы странным образом волновали меня, не столько ещё как женщина, конечно, сколько как феномен. Меня интересовала ваша судьба. Ваш жизненный путь. Я так хотел приложить к нему руку…

Он склонился к самому её уху и прошептал:

– Я так хотел вмешаться в него… Неважно как, но я мечтал сыграть в нём свою роль. Отчего-то я был уверен, что я должен сделать это когда-нибудь. Что всё это неспроста, и что судьба ещё сведёт нас с вами однажды. Рано или поздно. В мире… или на войне…

Люциус с шумом втянул носом её запах и в следующее мгновение прижался щекой к её щеке, касаясь её уголком своего рта.

– И несколько раз, мне это почти удалось, – продолжил он. – Дважды, я мог бы оказать влияние на твою судьбу. Один раз, мы должны были столкнуться в Отделе тайн. И я не мог упустить момент. Я был так взбудоражен тем, что мне, возможно, удастся захватить тебя в плен…

Гермиона невольно дёрнулась. Очевидно, он затронул тему, которой она боялась больше всего, и Люциус только крепче сдавил её в своих руках.

– Высшие Силы видят, я не знаю, что делал бы с тобой в том случае и, слава Мерлину, что планы мои тогда были сорваны, – прошептал он. – Знаю я только то, что никому другому я бы не позволил к тебе притронуться… Нет. Я бы не посмел. Ты по моему разумению уже тогда принадлежать должна была только мне. Эти мысли, надо сказать, не были ещё вполне оформленными в моей голове. Я жил инстинктами… Посмел бы я причинить тебе тогда боль? Позволил бы я себе сделать с тобой нечто, чего бы ты не хотела?.. Не знаю.

Он мотнул головой, вновь выпрямляясь за её спиной в полный рост и кладя руки ей на плечи.

– Спустя два года, однако, шанс представился мне вновь. Это почти случилось. Пленённую, тебя привели в мой дом, вот только время это было совсем не подходящее. Я был тогда уже совсем другим. Я был разбит, обезоружен, раздавлен… Думал только о себе, только о том, что будет с моей семьёй… Мысли о тебе из-за всех случившихся событий рассеялись, превратившись в облако бесплотных и глупых грёз, о которых, кажется, я и вовсе забыл на какое-то время… И, как же страшно я был взволнован и даже возмущён, когда уже после войны Северус впервые рассказал мне о ваших с ним отношениях!

Не удержавшись видно от удивления, Гермиона порывисто обернулась, обратив на Люциуса свой изумлённый взгляд. Он слабо улыбнулся ей.

– Как невыносима мне была мысль о том, что ты выросла, и вот так вот просто и пошло досталась ему!.. – выплюнул он, глядя ей в глаза. – Тогда я сказал себе, что очевидно, ты никогда не была, и не должна была стать моей, а все мои фантазии, были ничем иным, как нелепым порождением моего воспалённого, привыкшего получать всё, что ему только не заблагорассудится, сознания… Семья моя вскорости развалилась. Нарцисса ушла, Драко уехал, и я был убеждён в полной мере, что ничего из того, что я напридумывал себе, быть между нами не может… Да и как ты могла стать моей, тогда как я знал, что ты ненавидишь меня?..

Пальцы его погладили её по щеке, и, судорожно вздохнув, Гермиона опустила глаза.

– Простите, мистер Малфой, – произнесла она, возвращая его из нахлынувших на него воспоминаний к их игре. – Я не понимаю о чём вы…

Люциус лишь усмехнулся и, вздохнув, расправил плечи.

– Поднимитесь, мисс Грейнджер, – скомандовал он. Гермиона покорно встала со своего стула, и Люциус добавил: – Снимите мантию.

Дрожащими руками она полностью развязала шнуровки, оставаясь перед ним в одной до середины расстёгнутой блузке и коротенькой тёмно-коричневой юбочке. Люциус оценивающе осмотрел Гермиону, беря со стола свою трость и проводя рукоятью по её бедру, приподнимая юбку.

– Мистер Малфой, – она взглянула на него с испугом. – Вдруг кто-нибудь войдёт?

Люциус с удивлением посмотрел ей в глаза, а затем снова невольно рассмеялся.

– Нас никто не побеспокоит, – сказал он. – Все они заняты своими детскими играми, для которых, ты уже слишком взрослая, Гермиона.

Приблизившись к ней, Люциус завёл трость ей за шею и приманил к себе. Губы его, наконец, коснулись её губ, и он с упоением стал целовать её, вспоминая, что не делал этого вот уже шесть дней… Зачем, в таком случае, он вообще прожил их?

В следующее мгновение он вновь отбросил трость в сторону и скинул надоевшую ему мантию с фибулами со своих плеч, заводя дрожащие пальцы себе за воротник и ослабляя галстук. Жар возбуждения уже давно с неистовой силой разгорелся внизу его живота. Он уже сейчас готов был наброситься на неё, но эта игра была настолько увлекательной и настолько охватила его воображение, что он не мог позволить себе так быстро всё испортить. Он ждал этого слишком много лет. Он должен был насладиться этим.

Схватив Гермиону за талию, он приподнял её, сажая на стол, прямо на раскрытую книгу с изображением Меркурия и задрал её юбку, обнаруживая, что под ней на Гермионе были надеты невинные хлопковые трусики, которые очаровательно плотно обтягивали её половые губы, обрисовывая нежную складочку. Она так и манила его провести по ней пальцем, что он и сделал, помассировав уже твёрдый бугорок.

Гермиона очень натурально залилась краской, и Люциус в очередной раз восхитился правдоподобности, с которой она изображала из себя скромницу.

– Скажи, моя прелесть, – произнёс он с улыбкой. Тонкая хлопковая ткань, тем временем стала совсем мокрой. – Тебе же уже доводилось экспериментировать со своими друзьями, не так ли?

– Пару раз, – сказала Гермиона. – Но мне не очень понравилось.

– Ну, да, – хмыкнул он, иронично поведя бровью, после чего произнёс: – Что ж, значит, мы это исправим… Кем бы ни был этот глупый неумеха, я сделаю так, что со мной будет по-другому. Тебе понравится. Вот увидишь… Как считаешь, может, нам пора их снять?..

Он завёл пальцы под резинку, поглаживая её нежную кожу, и Гермиона боязливо кивнула. Неуклюже приподнимаясь на книге и сминая страницы, она стащила с себя трусики. Люциус помог ей снять их с ног, и, снова дрожа от смущения, Гермиона раздвинула их, демонстрируя Люциусу картину, которую он ещё не видел: на её обычно гладко выбритом лобке красовались теперь милые тёмно-каштановые завитки волос, которых прошлой ночью здесь ещё не было. Картина эта, тем не менее, была настолько неожиданной и головокружительной для него, что он не сдержался и припал губами к коленке Гермионы, оставляя на ней опьяненный от восторга поцелуй.

Улыбаясь, он прикоснулся к этим невинным завиткам пальцами. Они были мягкие и приятно будоражили его, после чего он медленно склонился, обхватив её бедра руками, и прикоснулся языком к её влажному клитору. Гермиона сладко вздохнула и легла на стол.

– Мистер Малфой, – снова выдохнула она, когда его язык проник в неё.

Его имя из её уст сегодня звучало для Люциуса подобно музыке.

– Что, моя девочка? – с придыханием спросил он, приподняв голову и вводя в неё пальцы.

– Это не правильно.

– Но тебе же приятно?

Ответом ему был её всхлип. Эйфория, охватила Люциуса с такой силой, что он, уже едва ли способный сдерживать себя дальше, нетерпеливо прикоснулся рукой к собственной взмокшей ширинке.

– Дай сюда, свою руку, – прошептал он. – Расстегни, хочу, чтобы ты сама его достала.

Дрожа, Гермиона подалась вперёд. Люциус помог ей расстегнуть брюки и с облегчением вздохнул, когда член его наконец оказался на свободе. Гермиона замерла на мгновение, в нерешительности.

– Не бойся, – с усмешкой прошептал Люциус. – Потрогай его, ну же.

Пальцы её робко коснулись его головки и Люциус застонал.

– Вот так, да, смелее.

Он подался к ней ближе, желая войти в неё, но коленки Гермионы дрогнули – она попыталась закрыться.

– Ну-ну, – Люциус настойчиво надавил на них. – Не бойся. Он не причинит тебе боль. Будет приятно.

Взяв её за бёдра, Люциус сдвинул её на край стола, после чего, наконец, скользнул в неё. Очередной стон сам собой вырвался из его рта. В глазах на мгновение всё даже потемнело, он стал мягко двигаться, вперёд и назад.

– Мистер Малфой, – вздыхала она. – Что вы делаете со мной? Что вы делаете…

Оглушённый и почти ослеплённый счастьем, которое приносили ему эти сладкие движения и её голос, он мог только блаженно улыбаться и стонать, сжимая руками её бёдра.

– Моя сладкая, моя любимая, – дрожащими губами шептал он. – Как я люблю тебя. Как же я тебя люблю… Ты родилась для меня. Для меня одного… для меня…

Позволив себе кончить в неё, он навис над ней, отчаянно сжимая руками её плечи. Он обнимал её, прижимал Гермиону к себе, понимая, что не хотел и не мог жить так, как жил все последние дни. Без неё.

В следующий момент, когда туман, охвативший его сознание, наконец начал рассеиваться, Люциус вдруг осознал, что Гермиона не обнимала его в ответ. Она просто сидела в его объятьях, но больше не отвечала на них. Отстранившись, Люциус взглянул ей в глаза с беспокойством, обнаружив, что она смотрела на него теперь отчего-то очень холодно и даже безучастно.

– Гермиона? – тихо обратился он к ней.

Она вздохнула. Губы её приоткрылись и в следующий момент с них медленно и очень бесстрастно стали срываться слова:

– Надеюсь, вы наконец вдоволь развлеклись с грязнокровкой, мистер Малфой?

Люциусу сперва показалось, что он ослышался, он с удивлением выпустил её из своих рук и она, быстро соскользнув с измятой и запачканной книги, подняла с пола мантию и хлопковые трусы.

– Что?.. – только и смог выдохнуть Люциус. У него, даже задвоилось в глазах, и он тяжело опёрся рукой о стол. – Гермиона…

Не бросив на него больше и единого взгляда, она оправила свою юбку, запахнула блузку и направилась прочь из библиотеки.

– Гермиона! – воскликнул Люциус, в отчаянной попытке осознать, что между ними только что произошло.

Он хотел последовать за ней, но не мог. Он просто не мог. Ноги будто бы не слушались его больше. Они стали ватными, и он только сел на стул, в ужасе обхватив свою голову руками.

========== Глава 13. Сын ==========

Люциус не знал, что так бывает. Ещё никогда в своей жизни он не чувствовал ничего подобного и так, кажется, и не осознал до конца того, что же произошло между ним и Гермионой прошлым вечером. Он помнил только оглушающее всепоглощающее счастье, которое в какой-то странный, слишком стремительный момент рассыпалось прямо в его руках на осколки.

Он тогда ещё не сразу смог подняться со стула, на котором сидел один в библиотеке, со спущенными брюками и покрывшимся испариной лицом, перед книгой по трансфигурации металлов с запачканными, измятыми и надорванными страницами. Голый Меркурий на гравюре вместе со своими жезлами и змеями в ужасе забился в угол листа.

С ним никто и никогда ещё так не поступал.

Кроме неё. Она уже так сделала однажды, три с половиной года назад, придя в его кабинет в Хогвартсе после бала на Хэллоуин в своём белом платье. Она поступила с ним тогда подобным образом, влюбив в себя окончательно, после чего он и сделал вывод, что хотел бы видеть её рядом с собой в качестве жены. Но если в тот раз он воспринял это как разжигающую в нём только ещё больший интерес дерзость, то нынешний её поступок, полностью втоптал его эго в лакированные половицы библиотеки, что в то же время странным образом восхитило его.

Мог ли Люциус когда-нибудь представить себе хотя бы в самом страшном бреду, что его милая Гермиона – ангел, сошедший к нему с небес, окажется таким мстительным и жестоким созданием?..

Люциус вдруг подумал, что он должно быть и вправду очень сильно обидел её за последнее время, раз она поступила с ним столь изощрённым способом. Следующим утром он даже отменил все свои дела и встречи, устроив себе незапланированный выходной, и остался дома потому как мысли его были слишком смешаны.

– Мистер Бэгз, – позвал он домовика уже днём, когда время клонилось к обеду.

Люциус сидел сейчас в саду своего поместья на скамье в тени большого раскидистого клёна. Роза играла рядом в цветочных клумбах, наблюдая за копошащимися в траве жуками.

– Да, сэр, – возник эльф.

– Принеси мне зеркало и покажи, чем занимается миссис Малфой.

– Конечно, сэр, – кивнул тот.

Спустя несколько минут, Люциус уже держал перед собой большое ручное зеркало, в котором Гермиона, как ни в чём не бывало, варила зелье в лаборатории. При виде неё руки его невольно затряслись. Он понял, что должен был сделать всё от него зависящее, дабы вернуть расположение этой женщины – единственной, кто настолько, по-настоящему, всецело соответствовал ему…

Откуда ни возьмись подле неё, правда, опять возник Алонзо. Люциусу от этого стало уже даже смешно. Алонзо бегал вокруг, подавая ей какие-то ингредиенты и нескончаемо тарахтя, очевидно, свои глупые шутки, как он это умел. Люциус закатил глаза.

Гермиона, впрочем, не смеялась. Уголок её губ дрогнул только пару раз и то, скорее уж от раздражения. Люциусу, во всяком случае, хотелось, чтобы это было именно так. В конце концов, ему надоело смотреть на это довольно однообразное зрелище и он, поморщившись, вернул зеркало мистеру Бэгзу.

– Папа, смотри! – воскликнула Роза, она подбежала к нему, держа в ручках большую пушистую гусеницу.

– Ну ничего себе! – вторил ей Люциус, сажая Розу рядом с собой. – Из неё должно быть выйдет очень необычная бабочка… Прямо, как твоя мама. Кто бы мог подумать, что из-под вуали скромности и благонравия, может вылупится столь ядовитый образец? Я, конечно, приложил к этому руку, чего уж там, – он повёл бровью.

Роза вертелась, Люциус забрал у неё гусеницу, которая чувствовала себя явно неуютно в безжалостно мнущих её детских пальчиках и, выбросив насекомое в траву, поставил дочь себе ножками на колени, так что глаза их оказались друг напротив друга. Она тот час же положила обе свои пухлые ладошки ему на лицо и заливисто рассмеялась, когда он стал их целовать.

– Боюсь даже представить, что может в таком случае вырасти из тебя при столь впечатляющей наследственности, – с улыбкой проговорил он. – Ты точно попадёшь на Слизерин.

– Си-зи-ли, – попыталась повторить она.

– Да-да, как-то так. Ничего, ты научишься. Ты быстро всему научишься. Ты будешь лучшей. Ты и так лучшая, слышишь? Малфои всегда самые лучшие…

В следующее мгновение на спинку скамьи, рядом с его плечом опустилась большая амбарная сова. Спустив Розу на землю, Люциус отвязал от лапы совы письмо, и она тот час же улетела. Осмотрев конверт, Люциус фыркнул.

– А вот и послание от этого жалкого предателя – твоего крёстного отца, – обратился он к Розе, пробормотав себе под нос: – И, даст Мерлин, будущего декана…

После незабвенной ночи в Малфой-мэноре, Снейп вновь перекочевал у Люциуса в ряды «предателей». Его трусливый побег после скандала с Миреллой, вызывал в нём дикую ярость, хотя чего ещё он мог от него ожидать?..

Скривив губы в презрительной усмешке, Люциус принялся читать письмо, ожидая увидеть там извинения. Лицо его, однако, по мере погружения в этот не самый короткий текст, стало вытягиваться с каждой строчкой. От изумления невольно даже приоткрылся рот.

Речь в письме шла об одном человеке, чья живописная биография вот уже несколько недель вызывала у него немало вопросов, ответы на которые он теперь получил в полной мере.

– Вот так… пройдоха! – воскликнул Люциус, откидывая письмо на скамью. – Даже меня одурачил!

В следующее мгновение губы его расплылись в широкой улыбке, и, запрокинув голову, он громко рассмеялся.

***

Покормив после прогулки Розу обедом и уложив её в кроватку для полуденного сна, Люциус принял пищу и сам, после чего, не зная чем занять себя до возвращения Гермионы, – о рабочих делах он думать сейчас никак не мог, – решил почитать одну из её маггловских книг. Он взял её с полки наугад, надеясь, что на этот раз, это будет не «Домоводство», после чего, вновь усевшись за стол, открыл книгу не с самого начала, и углубился в текст. Речь там шла о юной девушке, живущей среди австралийских пустынь, и честолюбивом священнике, мучимом мирскими чувствами к ней – таком невозможном эгоисте, что Люциусу даже захотелось выпить вина, о чём он не преминул попросить мистера Бэгза.

– Вот ваше вино, сэр, – домовик вскоре поставил на стол наполненный бокал.

– Да-да, спасибо, – кивнул Люциус, не способный оторваться от прелюбопытнейшего чтива.

Не глядя, он протянул руку к бокалу, но промахнулся, случайно опрокинув его. Бокал сейчас же вдребезги разбился об пол. Поджав губы, Люциус отвёл от книги взгляд и с досадой посмотрел на разлитое вино.

– Мистер Бэгз! – позвал он.

Рядом возник домовик.

– Принеси другой, – бросил Люциус.

Мистер Бэгз отчего-то недовольно сквасил при этом свою морду, так будто бы он разбил бокал нарочно или и вовсе не имел права бить в своём доме бокалы…

Люциус поморщился. Ему осточертело это неуважение со стороны эльфа. Когда домовик исчез, он отложил от себя книгу и завёл пальцы за воротник, пытаясь справиться с нахлынувшим на него раздражением.

– Ваше вино… сэр, – вернувшись через минуту, мистер Бэгз поставил на стол новый бокал, и побрёл в другую комнату.

Люциус хотел было просто выпить вина… Но это угрюмое выражение Бэгза так надоело ему за последние дни, да и мысли, которые закрались некоторое время назад ему в голову, не позволили в очередной раз оставить всё как есть, а потому он взял и снова смахнул бокал со стола, на этот раз намеренно. Послышался звон разбившегося стекла.

Домовик обернулся.

– Ах, я такой неловкий, а они такие хрупкие, – Люциус натянул на лицо виноватую улыбку. – Тебя же не затруднит?..

– Конечно, сэр, сейчас принесу вам ещё один. В вашем доме много бокалов… и вина.

Улыбка на лице Люциуса стала ещё шире.

Спустя пару минут домовик принёс ему новый полный бокал и принялся убирать осколки старого. Люциус, закинув ногу на ногу, взял бокал в руки и стал наблюдать за домовиком.

– Хорошее вино, – сказал он, делая глоток и причмокивая. – Эльфийское, конечно. Самые лучшие вина в Британии почему-то всегда эльфийские… А у вас, в Америке, мистер Бэгз, эльфы делают вино?

– Бывает, что и делают, – буркнул тот.

Люциус снова улыбнулся и вздохнул.

– А ты сам, любишь вино, мистер Бэгз? – спросил он.

– Эльфы не жалуют бродящих напитков, мистер Малфой, – ответил тот. – Они делают мозг расплавленным и безвольным. А потому их могут пить только… волшебники.

– Считаешь волшебников напыщенными индюками, не так ли?

– Разве что некоторых, – честно ответил тот.

Он уже убрал осколки и собрался уйти восвояси, но Люциус, поставив бокал обратно на стол, снова окликнул его:

– И меня, вероятно, тоже, да?

В комнате повисло молчание. Мистер Бэгз обернулся и прямо посмотрел на Люциуса.

– Ну же, не стесняйся, – Люциус склонил голову на бок, – в конце концов, ты же не мой раб, а я всё же бываю время от времени с тобой не очень-то приветлив… Так что ты можешь позволить себе и покритиковать меня при желании. Считай – я тебе разрешил.

– Я не имею никаких претензий лично к вам, сэр, – сказал домовик.

– Чудно, – улыбнулся Люциус. – Тогда тебе, очевидно, не покажется это чем-то раздражающим…

Он переместил бокал на самый край стола. После чего медленно, прикоснувшись одним пальцем к его тонкой ножке, столкнул его на пол.

Бокал упал, разлетаясь на осколки.

– Зачем вы сделали это, сэр? – спросил мистер Бэгз, не спуская с Люциуса глаз. – Вы ведь сделали это сейчас специально.

– Какой ты наблюдательный, – заметил тот и добавил: – Ну, чего же ты ждёшь? Давай, убирай… Делай свою работу.

Домовик нехотя поплёлся к тому же самому месту откуда только, что убрал осколки двух предыдущих бокалов. Люциус смотрел на него не мигая и, после того как домовик, опустился у стола на одно колено, он с силой схватил его за щетинистый загривок принимаясь шептать ему прямо в его мерзкое большое, покрытое отвратительными бородавками, ухо:

– А вот у меня к тебе есть пара претензий, паршивый ты прохвост… Скажи, мистер Бэгз: ломать шею моей сове было также легко, как разбивать бокалы? Да, я нашёл её там, за рекой в ежевике, где ты её и оставил…

– Что?! – завопил домовик. – Отпустите! Отпустите, а не то я…

– Ну же, давай признайся, признайся, что это сделал ты! С какой только целью, а? Решил отомстить мне за то, что я был не достаточно с тобой любезен? Решил, что право имеешь, грязное отродье?!

Люциус не успел понять, что произошло в следующий момент, но мистер Бэгз в его руках будто бы взорвался, отчего его откинуло в другой конец зала вместе со стулом.

Распластанный на полу Люциус, мотнув своей ушибленной головой, с удивлением воззрился на стоявшего посреди комнаты невредимого домовика.

– Ещё и силу посмел против меня применять! – взревел сейчас же он, вскакивая на ноги и бросаясь в сторону эльфа.

– Ещё шаг, мистер Малфой, и я снова это сделаю, – уверенным голосом сказал тот.

– Но по контракту ты не имеешь права идти против своего хозяина!

– И вы должны помнить, что в экстренных ситуациях, я всё же могу применять оборонительную магию, если на то есть причины…

Губы Люциуса дрогнули от досады, он и правда видимо упустил этот пункт из виду. Для него было слишком непостижимо, что эльф-домовик мог оказать сопротивление владельцу. Люциус нервно оправил свой задравшийся пиджак.

– И я не трогал вашу сову, мистер Малфой, – добавил эльф. – Я не имею представления о том, кто мог её убить.

– Жалкий лгун! – процедил сквозь зубы Люциус. Руки его, желающие изуродовать мистеру Бэгзу его и так отвратительную морду, сковало судорогой. – Я до тебя ещё доберусь… Попомни моё слово…

– Я всё же предлагаю разойтись нам сейчас миром, сэр, – с расстановкой произнёс Бэгз. – Так будет лучше для всех. Обещаю, что не буду иметь к вам претензий, если вы просто больше никогда не позволите себе обращаться со мной так…

Разъярённый, Люциус хотел было уже вытащить из своего кармана палочку, тогда как в камине сверкнула зелёная вспышка, и из него вышла Гермиона. Он метнул в её сторону безумный взгляд.

– Что здесь происходит? – выдохнула она, оглядывая его и мистера Бэгза.

– Гермиона, – Люциус перемялся с ноги на ногу, в безуспешной попытке принять непринуждённую позу. – А я тебя ждал…

Брови её, однако, нахмурились, она заметила отброшенный к стене стул и разбитый бокал.

– Он угрожал тебе, мистер Бэгз? – не спуская с Люциуса сердитого взгляда, обратилась она к домовику.

– Ну что вы, миссис Малфой, – рассмеялся домовик. – Мы беседовали и только…

– Не покрывай его, – процедила она сквозь зубы.

– Нет-нет, никак не покрываю. Мистер Малфой просто зачитал мне пару сцен из вашей книги… в лицах… Очень эмоционально надо сказать. У него определённо талант!

Люциус едва сдержал себя, дабы всё-таки не послать в эльфа проклятье.