сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 68 страниц)
- Смотри передачу, добе, - предупреждаю его. Меня смущает его поведение, хоть я и не показываю этого.
Наруто наконец поворачивается лицом к экрану. Только теперь он необъяснимо ближе, чем раньше. Приходится хорошо стараться, чтобы игнорировать это. Похвально – какой-то придурок прыгает и плашмя падает в гигантскую грязевую лужу.
Но тут ум гаснет.
Теплая и незваная рука Наруто лежит на ноге.
Спокойно смотрю на нарушителя границ.
- Ты думаешь, что делаешь? – спокойно.
- Э-э? Ничего, - глуповато отвечает.
- Неужели? – беря руку двумя пальцами, словно та не меньше, чем ядовитая змея, убираю с колена, - а это что?
/Моя змея?/
- Эхе-хе… - скомкано смеется, - рука.
- Наруто, - тяну устало.
- Да ладно! – в голосе раздражение. Он двигается так близко, что чувствую молочный привкус дыхания. – Просто хотел бы узнать, сколько еще ждать?
- Прошел только день, - медленно напоминаю.
- Целый день! Это много, - его голос низкий и грубоватый. Руки упираются по обе стороны от тела. Чужое дыхание касается лица, а носы почти сталкиваются. И я не вырываюсь. Не могу.
Все-таки именно по этой причине я приехал сюда: получить разъяснение.
Я готовился к такому.
/Плохая идея./
«Мне хочется сделать наоборот, когда ты говоришь так».
/Правда? Я и забыл, что ты снова стал рабом эмоций. Как и все остальные. Почему бы тебе не огородиться от подобных вещей?/
Наруто продолжает приближаться. Но никто не вправе диктовать мне, что чувствовать и что делать.
/Никто, кроме меня./
Кажется, это замкнутый круг.
/Не волнуйся. Просто поступи наконец правильно, глупый мальчишка./
Бег по кругу.
А потом понимаю, что пальцы каким-то образом поднялись вверх по его руке. Твердые мышцы чувствуются даже под дурацкой тканью рыжей куртки. Чувствую, как под пальцами бьется чужая кровь. Наруто чуть наклоняет голову, и я вдыхаю запах позднего завтрака, пота и стирального порошка. Наши руки – единственная точка соприкосновения.
- Ну? – повторяет вопрос, возвращая ладонь на бедро. – Нам разве стоит еще ждать?
Хочется крикнуть «Да», но мысль так и не может оформиться на языке. Вместо этого закрываю глаза, когда Наруто потирает пальцем внутреннюю сторону бедра, и добровольно откидываюсь на подушки.
Поднимаю глаза, и снова взгляд Наруто.
/Я уже говорил. Это всего лишь каприз для него, игра. Не более./
«Ты не знаешь».
/Знаю. Уже давно знаю человеческую природу. Гораздо лучше, чем ты./
Ведущий телешоу слишком взволнован и забывает представить следующего участника.
На вопрос Наруто нельзя ответить просто «да» или «нет».
Наруто моргает, а потом улыбка начинает дрожать на губах. Раскрываю рот, словно утопленник, чтобы глотнуть воздуха и выдать одно единственное слово «стоп», но не могу. Он сжимает запястье одной рукой, а второй ведет по торсу. Даже толстая плотная ткань не спасает от горящего пламени, опаляющего кости.
Неправильно. Мы слишком спешим вперед.
С каких пор Наруто, самый большой идиот из всех живущих на Земле, имеет на меня такой эффект?
/С самого начала. Видишь, я знаю все ответы наперед, потому что видел это. Так вот, запомни: мальчишка делает тебя слабым./
Где хваленый здравый смысл?
/Ты растерял его, мой мальчик. Возможно, сейчас самое время попытаться вернуть его.
Наруто садится сверху. Его лицо освещают солнечные лучи, пробравшиеся сквозь окна. Рука дрожит, когда он поднимает ее и тянется за металлическим язычком молнии под подбородком. Мгновение колеблется, смотрит вопрошающе и лишь после с улыбкой тянет вниз.
Потом – резкий вскрик. Впиваюсь пальцами в чужую руку, причиняя боль.
- Что за фигня? – шепчет он.
Показываю взглядом в сторону, на широко раскрытую дверь. Ирука может войти в любую секунду.
Но совершенно не это беспокоит меня больше всего.
Хочется сказать, что я не готов, потому что действительно так. Но такая глупая девчачья отговорка не может быть моей, и, прежде чем мне удается придумать другую, Наруто наклоняется вперед, словно ему не важно.
Молния недовольно скрипит. Слышу, как расцепляется каждый зубчик, словно вокруг гробовая тишина.
Как проблематично. Я имею в виду Наруто, который по какой-то причине решил идти дальше. Рассудок, судя по всему, покинул меня, заставляя онемело лежать под ним.
/Не забывай причину./
Не забыл. Последний «вжик» молнии кажется громким, почти зловещим.
Холодный воздух кусает кожу. А может, это лишь разница температур: руки Наруто, осторожно касающиеся меня, такие горячие. Он медленно проводит ладонью к центру груди, а потом окидывает полы жилета. Мой взгляд бесцельно и хаотично скользит по комнате.
Чувствую себя неимоверно глупо, лежа на диване Ируки с расстегнутым жилетом и под пристальным вниманием Наруто.
Ужасно.
Но нельзя паниковать и признаваться, что не можешь вернуть контроль над ситуацией.
Стискиваю зубы и с трудом сглатываю. Первое движение за несколько минут онемения.
- Думаешь, что ты делаешь? – хочу, чтобы звучало с вызовом, но не могу отдышаться.
- Минуту назад тебе нравилось, что не так? – сварливо парирует Узумаки.
Хочется возразить, что разница большая, но опять же звучит – жалко.
Не знаю, к чему приведет эта глупость.
Почему Наруто не отходит? Почему не слушает меня? Почему мне и правда было не сказать, что он слишком торопит. Километров на сто торопит.
Почему бы просто не подождать?
У меня не было времени, чтобы успокоить его.
Он был слишком нежным.
Он не был слишком мягким.
Ему стоит прекратить касаться меня.
И почему он не использует обе руки.
Понятия не имею, что делать.
Я могу постоять за себя в драке. На миссии или задании.
Но стоило делу дойти до такой ситуации, как я становлюсь не меньшим придурком, чем Наруто. Наверное, это знак.
Но даже Узумаки, кажется, знает, что делать, а я только и делаю, что трясусь как придурок.
Хочется, чтобы Ирука вошел прямо сейчас. Как бы неловко ни было, по крайней мере я был бы спасен.
Как жалко.
Спасен.
/Действительно, жалкое зрелище. Посмотри, что он делает с тобой. Нерешительный, слабый, слишком эмоциональный. Он забирает то, что делало тебя лучшим, а потом предаст. Все бесполезно./
Пальцы Наруто медленно ведут по многочисленным шрамам на груди, словно изучая и запоминая каждый из них. Большинство из них он знает лучше, чем я. Многие получил во время, когда мы были вместе, сражались с Акацки, и не было ни сил, ни средств обратиться к медикам. Другие – получил в Конохе; их напоминание о том, что они могут сделать, стоит пойти против. Уродливые воспоминания, которые ненавижу и не могу отказаться.
Наруто смотрит на каждый, словно они что-то особенное.
- Мне жаль, что я сделал это, - шепчет он. Лицо напрягается, а в глазах промаргивает красным. Его пальцы ведут круги вокруг шрама над левым плечом.
Все ерунда, ничего страшного. Что было, то было. Просто надо успокоиться.
В комнате становится жарко. Слишком жарко. Не удивлюсь, если стал так неуместно красным.
Наруто уделяет особое внимание к шраму, оставленному Итачи: он идет от сгиба шеи и заканчивается чуть ниже грудной клетки.
- Моя вина, правда? – кончик ломанного ногтя скользит вниз, исцеляя воспаленную старую рану. Даже не могу описать то чувство, что бежит по крови.
- Мне очень жаль… говорит он, а потом наклоняется и просто дышит на старый шрам.
Почти готов выскочить из комнаты, предварительно ударив Наруто по голове и посылая озлобленный взгляд черных глаз. Но сдерживаюсь.
Сердце бьется в тесной клетке. Покалывание начинает расти внизу живота.
Тяну Узумаки за волосы так, чтобы он смотрел на меня, а не на живот. Пальцы так и касаются нежно моей кожи, когда взгляды встречаются. Видение так и не ушло, в глазах двоится, и больше нет разницы, кто передо мной.
/Папочка был бы очень недоволен тобой./
Я не какая-то немощная девица и не собираюсь лежать, пока Наруто заходит дальше. У меня есть собственные воля и желания.
И все-таки сам тянусь к тому, пока не оказываюсь достаточно близко.
Впиваясь пальцами в шею, сталкиваю наши губы, пытаясь завладеть ими, доказывая свое превосходство.
Он улыбается в губы, а потом позволяет целовать.
Теперь ответ на вопрос «Хочу ли я поцеловать его снова» один: «да, очень».
Наруто отвечает мягким вибрирующим мычанием, отдающимся рябью по всему телу.
Его руки начинают судорожно двигаться: на груди, на поясе моих штанов. С глухим чмоканьем отстраняемся, и Наруто смотрит на меня сверху вниз, пока его грудь вздымается с неимоверным усилием.
Его улыбка лукава.
Огрызаюсь в ответ.
Узумаки нервно кривит губы, а потом два пальца неуверенно касаются чувствительной кожи между пупком и поясом штанов. Почти щекотно, но куда сильней. Настолько, что дергаюсь, словно неуравновешенный придурок.
Настолько больно, что хочется чужого прикосновения. Но страх не дает сделать этого.
/Будет ли он хотеть тебя, мой мальчик, когда увидит все твои шрамы? Твою проклятую печать?/
Сглатываю. Я не готов. Как унизительно.
Наруто склоняется и следит за движением руки на животе. Чужой кадык перекатывается под кожей.
Теперь, когда я поцеловал его, он, по-видимому, считает, что может делать все, что хочет. Думает, что я разрешил, хотя и не говорил подобного.
Идиотские гормоны.
Диктора заглушает неестественно громкий всплеск воды: очередной начинающий ниндзя терпит неудачу.
Второй рукой Наруто опускается к молнии штанов, где встречается с моей.
Нет. Он не может лезть туда.
Как бы по-детски ни казалось, но слишком рано. По правде говоря, я так и не принял решения.
И тогда в голову приходят мысли о том, что все не так уж и важно. Там внизу мы ничем не отличаемся и частенько видели друг друга голыми раньше. В других ситуациях, но все же…
Руки Наруто трясутся так сильно, что он цепляется за ткань. Мое тело напрягается с тревогой. Смотрю ему на лицо и понимаю, что могу прочитать так же легко, словно по нему шли субтитры.
Это все.
/Надеюсь, настоящий конец./
И хоть можно не ждать столь бесконтрольного и бессмысленного поведения, я до сих пор не чувствую себя свободным.
Почти без сопротивления отталкиваю Наруто от себя и стремглав отпрыгиваю к другой стороне дивана. Ничего сложного в том, чтобы сказать «нет» сейчас.
Разве что больно.
/Стой. Он ведь ниндзя./
Никогда не думал над тем, каково это. Получить отказ. Даже не задумывался.
Улыбка Наруто не была предвкушающей или же волнительной.
- Понятия не имею, что делаю.
Тускло и вяло, будто сама идея зайти дальше не особо нравилась ему.
/Так и есть. Все это не больше, чем игра. Тест, чтобы понять, насколько далеко ты дашь зайти, чтобы не выглядеть дураком. И теперь, когда мы это знаем, все встанет на свои места./
Может, так действительно лучше.
Возможно, Наруто заставлял себя делать то, что не хочет.
Узумаки моргает, а потом складывает руки на коленях.
- Что? – снова спрашивает он. В голосе слышно волнение и тяжелое дыхание.
Застегиваю жилет.
/Не волнуйся, Саске-кун. Помни, что есть куда более достойные кандидатуры, к которым можно обратиться./
- Погоди-погоди, что не так? – теперь голос звучит по-настоящему запутанно.
Вздыхаю.
Смотрю на него. Лицо красное и горячее. Гораздо хуже, чем простое унижение.
- Забудь.
- Забыть что?
- Все, - подтягиваю ноги и встаю. Кажется, теперь у меня есть все ответы.
Продуктивный визит.
/Да, продуктивный. Наконец-то ты понял, какой он на самом деле./
- Стой! Ты куда? – Наруто нелепо вскакивает на ноги, стоит подойти к двери.
- Домой.
Куда-нибудь отсюда.
/Ах, мой мальчик. Это лучше./
- Нет! Нет! Стой! – суетясь, Наруто пытается преградить путь, но все напрасно. – Видишь, мне очень жаль. Знаю, что ты просил подождать и я должен был слушаться тебя. Я правда хотел, то есть хотел дать время, наверное. Но когда ты пришел сюда, это и правда тяжело…
- Все прекрасно, - отвечаю устало, даже не пытаясь переубедить того. – Хватит заставлять себя.
Лоб напряженно наморщился.
- Заставлять себя?
- Ты ничего мне не должен, - отодвигаю с пути, - даже не мучайся.
- Чт… - Наруто выглядит озадаченным. Лицо меняется, а потом просветляется. – Ох, нет! Подожди секунду! – каждая часть его тела шевелится, словно он не уверен, что именно стоит делать. – Ты не понимаешь, - его слегка трясет. Взгляд нервно скачет по комнате, губа то и дело прикусывается. – Я не совсем гей.
- Хн.
Ничего не говорю и выхожу в многоквартирный подъезд, оставляя Узумаки одного брызгать слюной от безысходности.
Уже выхожу на улицу, когда Наруто вновь вскрикивает.
- Дай объяснить! Ты не понял!
Объяснить что?
Все и так предельно ясно.
/Правда. Существуют те, кому ты подходишь куда лучше. Ты просто оступился, мой мальчик. И теперь, когда ты понял это, пора двигаться вперед./
Иду вперед.
- А что с твоей футболкой? – в голосе Наруто отчаянная попытка задержать хоть чем-то.
- Заберу позже, - отвечаю и знаю, что не собираюсь.
/Прекрасно, мой милый, прекрасно. Все скоро вернется в норму, вот увидишь…/
Наруто продолжает истерично кричать, но нет причин прислушиваться к словам. Слышу резкий шлепок сандалии по грязи, но не оборачиваюсь.
Он быстр, но и я профессионал в том, чтобы терять то, что мне дорого.
/Все вернется в норму…/
И пусть все кажется глупым, как и мои решения, но возможно, это единственный способ сохранить те крупицы гордости, которые у меня остались.
/Ты увидишь, мой мальчик, увидишь…/
Единственное, что осталось.
Шагаю через деревню, словно на миссию. Но сейчас единственная задача уйти как можно дальше от Наруто.
/Восхитительно./
«Скройся».
/Не моя вина, что все вышло, как вышло. Ты игнорировал мои советы./
Поворачиваюсь на каблуках и смотрю вокруг, надеясь не обнаружить светлых волос парня.
Чувствую себя полным дураком.
Дурак, бегущий по улицам, словно напуганный котенок. Дурак, позволивший уйти вещам из-под его контроля.
Дурак, который думает, что Наруто делает это потому, что действительно хочет.
/И все же дурак должен двигаться вперед./
Разве не всегда так было в жизни? Ходим по кругу, возвращаясь на одну и ту же проклятую точку отсчета. Мне стоило знать.
Как только почувствовал тень одобрения отца, он погиб.
Когда только осуществление смерти и гибель Итачи замаячили на горизонте – мир переворачивается с ног на голову.
И теперь, когда понимаю, как унизительно это - желать Наруто, я убегаю.
Это должно было войти в привычку.
Не должно быть больно.
/Скоро не будет ни боли, ни беспокойства./
«Хватит».
Сжимаю пальцы на бедре.
Но не так. Больно. Чувствую, как парализован ей.
Каждый случайный житель Конохи бормочет что-то оскорбительное, смотрит с укоризной. Словно они способны проникнуть глубже и знают о моем отказе.
/Да, Саске. Так оно и есть./
Но сейчас боль и смятение засели слишком глубоко, не оставляя ничего кроме ужасной, парализующей боли.
***
- Саске! – чрезвычайно раздражительное сопрано вырывает из мыслей.
Я не в настроении.
Внутри до сих пор онемение, превратившееся в изощренную по боли пульсацию, которая не имеет особого смысла. Не знаю, как описать ее.
- Я зову тебя целый час! – обвиняюще кричит Сакура. – Ты что, не слышишь?
Честно говоря, нет. Видимо, лучше не отвечать так.
Сакура ударяет ладонями по бедрам и застывает в позе, которая должна означать «Харуно не одобряет». Девушка закатывает глаза и делает глубокий вдох, словно готовится к бою на экзамене на Чуунина. Потом чуть склоняет голову в сторону и хитро щурится.
- Не хочешь помочь?
Собираюсь ответить категоричное «нет», но меня опережают. Она кидает в мою сторону несколько коробок, которые ловлю инстинктивно. Остальные Сакура поднимает сама и широко улыбается, на этот раз искренне.
Можете называть меня глупцом, но вряд ли моя помощь требуется, учитывая невероятную силу девушки, позволившую ей дотащить все сюда.
Она разворачивается ко мне и командует: «Вперед». Вижу, как венка на лбу начинает пульсировать от нетерпения и раздражения. Поэтому самым мудрым будет следовать за ней. И неохотно иду.
/Она ведь не будет дурить тебя, как какой-то мальчишка-лис. Возможно, тебе стоит уделить ей чуть больше внимания./
«Просто исчезни, ладно?»
Мы идем в тишине. Только сейчас замечаю, что мы идем в сторону госпиталя, оставляя жилые кварталы вдали.
Сакура пересекает крыльцо и следует за одну из закрытых безымянных дверей. Не совсем уверен, что мне разрешен туда вход, но иду следом. Она снимает коробки одна за одной и начинает рыться в них, исследуя все, что было в них, сортируя и откладывая нужное. И зачем медикам столько вещей?
/К тому же она умная девушка. Достойная кандидатура./
«Я знаю, зачем ты это делаешь».
/Только помогаю, мой мальчик, только помогаю./
- Подай мне, - командует Сакура, повернувшись. Хмурюсь, а она выжидательно поднимает бровь. Только вот помощи от меня не дождешься.
Комнату наполняет шорох бумаги и скрип ластика. Сакура роется в каждой коробке, словно ребенок после дня рожденья.
- Здесь, - резко говорит она и не поднимая головы протягивает упаковку шприцов. – Положи наверх, в голубое ведро. Идет?
