сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 68 страниц)
И то, что произошло после – тоже давно известно. Наруто задыхается, прижатый к груди женщины.
Тут же следуют нечленораздельные звуки, но Цунаде не отпускает его. Отчасти мне жаль его, но я продолжаю наблюдать со стороны. Хотя, если подумать, то это даже забавно. Странно, но среди прочих чувств затесалось что-то похожее на ревность.
С такого ракурса мне почти не видно Наруто, но он, наконец, освобождается, чтобы глотнуть немного воздуха. Теперь он отчаянно пытается отдышаться, проклиная Цунаде под нос.
- Ладно, - как ни в чем не бывало произносит Хокаге, не обращая внимания на бормотания. – Настало время осмотреть тебя.
В этот момент она поворачивается ко мне, и я слышу невысказанное «выйди», которое написано у нее на лице. Только в ответ я смотрю вызывающе. Так уж вышло, что я ненавижу приказы.
Мы долго смотрим друг на друга. Никто из нас не желает сдаваться. Жаль, что Наруто прерывает наш безмолвный бой.
- Саске…
Это полустон, полупросьба.
Заглядываю ему прямо в глаза, и что-то внутри меня извивается и ломает.
Он хочет, чтобы я остался.
Но я больше не буду задерживаться. Возможно, так даже лучше, если он поймет это сейчас.
Усугубляю ситуацию насмешкой и поддразнивая мальчишку.
- Хочешь, чтобы я подержал тебя за руку?
На мгновения голубые глаза округляются в удивлении, сменившемся раздражением.
- Вот еще! Разве найдется тот, кто захочет, чтобы «ты» держал его за руку, теме?
Щурясь он смотрит на меня, но Цунаде игнорирует нашу перебранку и присаживается рядом с пациентом уже во всеоружии.
- Не уходи далеко, Саске, - предупреждает Цунаде, даже не обернувшись. – Ты следующий.
Великолепно. Мне пора уходить.
Я оставляю их в покое, но они так и не увидят моего волнения.
Не могу вести себя иначе.
Подхожу к двери и, лишь коснувшись дверной ручки, оборачиваюсь, чтобы увидеть лицо Наруто, на котором застыла гримаса обиды.
Но даже под ней я вижу улыбку.
И я задаюсь вопросом: сможет ли он разглядеть мою?
***
Я стою напротив стены, за которой Цунаде хлопочет над Наруто. Тысячи вопросов формируются в моей голове, но лучше все оставить так, как есть.
Две медсестры появляются из-за угла, но завидев меня, с безумной скоростью пытаются вернуться обратно. Как же глупо было споткнуться на ровном месте. Теперь было поздно говорить о том, что они ушли незамеченными.
Их поведение раздражает меня.
Сжимаю руки в кулаки, подавляя не стихающий зуд. Хотелось ударить по двери, разломать ее на куски. Но я не делаю так только потому, что не желаю выглядеть жалким. И пусть это будет казаться глупым, но мое состояние – полностью вина Наруто.
Теперь медсестры быстрым шагом обходят меня. Их глаза прикованы ко мне, они изучают, пытаясь понять, отчего я стою за дверью. Они обе смотрят на меня: одна поджимает губы с презрением, другая – пытается одарить улыбкой. Улыбкой, которая заканчивается довольно грубым толчком в бок ее коллеги. Они проходят рядом, и та, что смелее, легонько кивает, приветствуя. Открывая дверь, они обе исчезают внутри палаты. По их поведению не похоже, что Наруто в опасности, иначе бы они обязательно прогнали б меня, хоть это и бесполезно. Ничто не заставит меня уйти.
Ничего.
Кажется, безумство предыдущих полутора недель заставило впасть в крайность. Никто не привык ко мне, и тем более к тому, как я выгляжу. Они видят во мне «его», обертку, фальшивку, и их умы не могут постичь, что нет больше связи.
Но все хорошо. Страх – это нормально. Пусть лучше боятся, чем жалеют. Но эта дружелюбная сестра всем своим видом говорила «бедный мальчик», и это неимоверно раздражает. Из-за моего злого взгляда она явно подумала, что я ее ненавижу.
Ненависть – слишком банальна. Ее слишком легко получить.
Интересно, что там с Наруто?
Когда двери вновь открываются, я украдкой заглядываю внутрь и вижу сидящего на кровати мальчишку, который сложил руки на груди и дуется, пытается противопоставить факты Цунаде. Она любит давать советы. Значит, я не такой уж и особенный.
Женщина тянется к его рукам, пытаясь расцепить их, но тот сопротивляется, и на его лицо такое бессмысленно-глупое выражение. Они переругиваются, как дети за право обладать игрушкой. Наруто сопротивляется, пока Цунаде не может подавить свой материнский инстинкт со всеми этими «Тебе надо провериться» и «Не заставляй меня применять силу, идиот». Наруто не выдерживает и вырывает руки из чужого захвата, ударяет кулаком по матрацу и говорит так, чтобы его услышало едва ли не полбольницы: «Я же сказал, что в порядке!»
Он говорит, хотя все тело покрыто гематомами, а под глазами темные круги на землянисто-сером лице.
Действительно, в порядке
Цунаде массирует виски, словно старается избавиться от головной боли по имени «Наруто». Как же это знакомо.
Странно, но Наруто замечает меня через крошечную щель приоткрытой двери. Наши взгляды встречаются. Он до сих пор потерянный и сконфуженный. Я не хочу видеть этого, но они словно въедаются в сетчатку моего глаза.
Спустя минуту его лицо меняется, появляется чуть заметная хитринка и изучающий прищур глаз. Затем он наклоняется к Цунаде и шепчет, но слишком громко, чтобы не слышать.
- Вот он, выглядит дерьмово.
Чувствую, как собственное возмущение моментально взвинчивается. Как он может говорить так! Видимо, он себя в зеркало не видел! Мне хочется ударить его, ударить так сильно, чтобы сломать челюсть!.. Видимо, у него совсем плохо с головой, раз он позволяет себе это…
- Знаю, - отвечает Цунаде, и я понимаю, что хватит. Достаточно было просто убрать ногу, чтобы дверь закрылась сама собой, но я, словно пьяный от нахлынувшей обиды, хватаюсь за ручку и силой захлопываю ее. Шум разносится по всему коридору. Некоторые люди оборачиваются ко мне, но, встретившись с испепеляющим взглядом, предпочитают вернуться к своим занятиям.
Мне надо было уйти. Не хочу, чтобы они говорили обо мне, пусть лучше скажут в лицо, чем за спиной. А Наруто и вовсе испытывал мое терпение, особенно сейчас – по истечении десяти дней. Это он чуть не умер.
Это он чуть не оставил меня.
Желудок болезненно сводит, заставляя мир перед глазами пошатнуться, а неприятную резь защипать в глазах.
Ему просто повезло со мной.
Поэтому я не могу оставить его. Заставляю свои ноги идти, но они отказываются слушать.
Я все еще нужен ему.
Это то, в чем я пытаюсь себя убедить.
Пару раз закрываю глаза, чтобы вернуть себе четкость внешнего мира. Скрестив руки, я вновь облокачиваюсь о стену. Пусть это смотрится глупо – мне не важно.
Я буду ждать его здесь, пусть даже это займет целую вечность.
К несчастью, хорошо знакомые шиноби проходят мимо. Новости слишком быстро распространяются в Конохе. Особенно, если это касается Наруто. Некоторые идут в одиночку, другие – в группах. Здесь и команда номер девять, и даже сам Гай. Все, кроме того, кто действительно нужен Наруто.
Ведь он нуждается во мне.
Должен. Потому что иначе какова моя роль здесь?
Атмосфера становится тяжелой и крайне неловкой. Сами шиноби тоже выглядят взволнованными и отчасти нервными, словно псы, потерявшие нюх. Я так и стою, смотря на этот сброд, надеясь, что они устанут и вернутся домой. Или просто исчезнут отсюда. Или, быть может, АНБУ «случайно» арестуют их и бросят в тюрьму. Последнее было бы предпочтительней. Ведь именно так они хотят поступить со мной.
Но к моему великому сожалению, ничего этого не происходит.
Большинство из них отводят взгляд, но некоторые даже не удосуживаются сделать и это. Шикамару демонстративно смотрит в другую сторону, как и Ли. Разница лишь в том, что Шикамару выглядит скучающим и уставшим, а Ли – явно некомфортно. Это нормально. И если они считают иначе, то меня это касаться не должно.
Мне хочется зайти внутрь палаты, но я остаюсь на месте. Должен признаться, я не особо доверяю Цунаде, по крайней мере, не так, как бы этого желал Наруто. Поэтому я останусь здесь и буду игнорировать все взгляды и усмешки, обращенные ко мне. Это не так уж и сложно. Они не имеют никакого значения.
Только для Наруто я терплю их.
С другой стороны, теперь, когда он проснулся, многое поменяется.
Вновь бросаю взгляд на шиноби и вижу, как Нейджи смотрит на меня. Даже умирая от голода или бессилия, я не обращусь к ним. Киба стоит за углом и почти с пеной у рта пытается вырваться, всматриваясь в меня своими глазами-бусинками. Но он не стоит моего внимания. Поэтому я предпочитаю отвернуться. Мне не нужен никто из них.
Но это не совсем так.
Было что-то очень странное.
Хината, застенчивая и тихая, пряталась за спиной Нейджи, держась за его руку. Интересно, это то, о чем я подумал? Но я не удосужусь поинтересоваться. Для меня это не так уж и важно. Весь мой интерес заключался в том, что в ее взгляде не было ненависти. Это даже не вызывало раздражения, немного жаль. Она просто смотрит, подавляя свое любопытство, но во взгляде не было презрения, разве что изучает меня бьякуганом. Она едва краснеет, прячется за спиной двоюродного брата и улыбается.
Странно. Что это было?
В замешательстве моргаю.
Нейджи поджимает губы.
Киба фыркает.
Хината полностью спряталась за спиной двоюродного брата.
Цунаде открыла дверь.
Любой бы подумал, что я исчезну, едва завидев этот сброд, но у меня другая цель. Разворачиваясь к женщине, я только открываю рот, чтобы задать вопрос.
- Как он? – выпаливает Киба.
Разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он сделал это нарочно, чтобы побесить меня. Думаю, стоит потом разобраться с этим собаколюбом, наверняка таким же слюнявым и блохастым. Киба лишь скалится в усмешке и оголяет клыки.
Едва щурясь, пытаюсь сдержаться.
Тогда Киба высовывает язык.
Как по-взрослому.
- С ним все в порядке. Состояние стабильное, - говорит Цунаде, не обращая внимания на ребячество. Она лишь вздыхает. Наконец, ловлю ее внимание на себе и ожидаю реакции. Она смотрит на меня, видя мою усмешку. Все верно. Я важней.
Наруто и я. Несмотря на наши различия.
Они – никогда не поймут нас.
Смотрю в глаза Цунаде, ожидая продолжения.
- Он прошел через многое и еще слишком слаб. Пройдет много времени, прежде чем он восстановится. И еще немного, прежде чем он снова начнет доставлять проблемы своим шумом и назойливостью.
Какое облегчение.
И в тоже время нет.
Все больше не будет так, как прежде.
Напряжение повисло в воздухе, и коридор кажется куда тесней чем минуту назад. Возможно, мое нахождение здесь лишь предает всеобщую тревожность.
- Мы можем увидеться с ним? – спрашивает Нейджи весьма формально, но все словно навострили уши, желая услышать ответ.
Не люблю их. Они лишь мешают. Нейджи по какой-то причине смотрит на меня. Почему-то они смотрят так, словно я бомба замедленного действия и могу взорваться в любую секунду. Поэтому я отворачиваюсь.
«Убить их», - звучит где-то на задворках сознания. – «Убить их всех».
Нет, я не собираюсь думать об этом.
Не то, чтобы мне было неприятно причинить им боль. Скорее, столь смертельное веселье может вызвать проблемы.
Тем не менее, трудно сдержаться.
Это выход.
- Да, но только быстро. Он все еще не выздоровел, и я не хочу чтобы он переусердствовал, - почти учительским тоном наставляет Цунаде.
Тихое согласие было достигнуто, и Нейджи открывает дверь, чтобы вся процессия двинулась внутрь. А мне только и остается стоять и ждать, пока все закончится. Я позволю им это сейчас. Пока что у меня нет сил остановить их. Если бы у меня было достаточно сил, я бы внес в их представление немного ясности.
Сейчас ошибки ни к чему.
Некоторые из них едва знали Наруто, а теперь будут вести себя, как старые знакомые. Ненавижу их за это
Я не хочу их видеть здесь.
Не хочу.
Знаю, что мне не понравится то, что я увижу, но приоткрываю дверь.
Из палаты разносится смех. Громкий и чистый, легко узнаваемый; тот, который должен делать меня счастливым, но вместо этого пронзает сердце, словно кунай. Перед глазами все поплыло. Почему так?
Вытираю глаза руками, и мир снова приобретает четкость.
Поднимаю взгляд и вижу, что Цунаде все еще смотрит на меня с жалостью и какой-то растерянностью. Ненавижу этот взгляд. Я сыт этим по горло. Каждый считает своим долгом смотреть на меня со страхом, сожалением, ненавистью… не важно. Я просто хочу, чтобы на меня перестали так смотреть.
Цунаде обреченно выдыхает, разворачивается и уходит. Ее шаги, отдающиеся эхом от стен становятся тише и замирают где-то в глубине приемной.
Я снова смотрю в палату, переполненную людьми: чужие тела заполняют собой все пространство. Киба подвинул стул к кровати Наруто, считая это место по праву своим, и оживленно рассказывает о каких-то глупостях. Мой стул, чертовски неудобный и тем не менее привычный, отставлен в сторону, словно грязный и непотребный. Они не подходят к нему, словно тот инфицирован.
За это я еще больше ненавижу их.
Наруто смеется. Внутри все закручивается в тугой узел, и я чувствую тошноту, хотя и уверен, что рвать просто нечем.
Он выглядит таким счастливым в кругу своих друзей и людей, которые заботятся о нем.
Но в глазах видна некая нервозность. Он все еще боится, интересно, чего.
Я ничего не замечаю, кроме его тревожности.
Его взгляд взволнованно скользит повсюду, его руки дрожат, хотя они и скрыты простыней. Кажется, никто не замечает этого, и они продолжают разговор. Тогда Наруто бросает взгляд на дверь, и он словно пронзает меня. Кажется, мои эмоции перетекают в его.
Но вместо этого дрожь в руках наконец прекращается, и в его глазах зарождается спокойствие вместе с мягкой улыбкой.
Солнечный свет снова освещает белую простынь, золотит волосы и лицо, кажущееся совсем невинным.
Ничего общего с тем демоном.
Как бессмысленно.
Его взгляд так и остается на мне, даже когда он продолжает разговор с этим собачником. Спустя минуту он поворачивается и улыбается настолько широкой улыбкой, что та слепит. Разговор продолжается, без меня. Я остаюсь в стороне, как всегда. И Наруто выглядит вполне довольным в мире, где я стою в дверях.
«Он не нужен».
Возможно, он просто забыл, что я здесь.
Может, я единственный человек, которого это заботит.
Возможно, все так, как и должно быть.
Я не нужен ему, не нужен никому.
Почему я должен думать об этом?
Это не больно.
Я в полном порядке.
Мягкое тепло окутывает мое запястье, и я с удивлением смотрю на Сакуру, что подошла ко мне. Она следит за мной, и ее зеленые глаза наполняются беспокойством. Это так неуместно; у меня нет времени, чтобы забивать голову подобным. Только не тогда, когда из комнаты доносится его голос.
Наруто спрашивает мягким, чуть надорвавшимся голосом, который въедается под корку мозга.
- Где Ино?
Повисает неловкое молчание.
Стискиваю зубы так сильно, что скулы сводит.
Идиот, почему ты спрашиваешь об этом? Почему ты всегда беспокоишься, взваливаешь на свои плечи вину, хотя не имеешь к этому никакого отношения?
Тихое перешептывание прерывает ленивый тягучий голос Шикамару.
- Она не смогла прийти. У нее сейчас много работы, - но даже привычно-скучающий тон подрагивает от напряжения. – Она бы очень хотела быть здесь…
Шикамару замолкает, отстраненно хмыкая. Он лжет, разве это не очевидно? Уж лучше просто держать рот на замке, или сменить тему. Это было бы куда лучше, чем такая гнусная наглая ложь.
- О, - это все, на что способен Наруто.
Я открываю рот, но ничего не выходит. Не знаю, как привести себя в чувство. Мой разум, мой голос, мое всё покинули меня, оставив после себя лишь пустую шелуху, которая лишь занимает место. Мои веки горят, а в легких оседает гнетущая тяжесть.
Снова повисает пауза, в которой кто-то прочищает горло.
- Так вот, Наруто. Ты слышал что вытворил Конохамару на одной из своих миссий D-ранга? Помнишь такие? Ну вот, слушай… - Киба продолжает рассказ о каком-то глупом случае, и я отчасти рад, что он умеет болтать по три часа к ряду.
Наруто почти сразу становится счастливее.
Ему весело со всеми этими людьми, этими… друзьями.
Он даже не смотрит на меня.
Мое присутствие ничего не меняет.
Он выглядит таким счастливым.
Все должно быть не так.
«Он не нужен тебе».
В груди становится тяжко и больно, словно кто-то просунул внутрь руку и сжал мое сердце, гонящее кровь в легкие, и теперь я не могу дышать.
Здесь слишком сухой воздух. Мне нужно на улицу.
Я разворачиваюсь и ухожу. Вижу глаза Сакуры, которые выражают и тревогу, и замешательство, и гнев. Я даже слышу мягкий звук ее голоса, выдыхающий мое имя. Но это всё. Никто не смотрит, никто не беспокоится.
Наруто, скорей всего, даже не заметил.
Мне пора уходить отсюда.
========== Глава 2 ==========
Без толпы людей, со стопками карт приемная казалась пустой. Ветер в этой тишине пробирал до костей. Больничная одежда ни капли не спасала от холода. Обхватив себя руками, я попытался уйти.
Мне не нравилось здесь.
Я до сих пор слышу смех из триста седьмой палаты.
/Видишь, как он счастлив без тебя?/
Мне нужно выйти на улицу.
