сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 68 страниц)
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
========== Глава 1 ==========
Потоки солнечного света врываются в комнату через открытое окно, заливая ее прозрачно-белым цветом. Здесь по-прежнему тихо и болезненно спокойно.
Очень жаль.
Нехотя открываю глаза, чувствуя странное шевеление; не думаю, что это был сон. Сколько времени он пролежал без малейшего движения? Трудно сказать. Вытянув шею, смотрю на светлую голову, лежащую на подушке рядом.
Снова небольшое движение.
А потом его лицо искажает гримаса боли, заставляя меня всего сжаться от неожиданности, а возможно – от волнения.
В груди тянет, пока я вижу, как приоткрываются глаза, обнажая ужасающее ярко-синее отражение утреннего неба. Краем мысли понимаю, что желаю продлить свою власть над хрупким истощённым телом. Пульс отдается в ушах, и я отчаянно стараюсь успокоиться.
Не получается.
Так не должно было случиться. Что-то пошло не так.
Наруто испускает чуть слышный стон, а я только и делаю, что наблюдаю за страдальческими изменениями его лица.
Должно быть, у него болит все: от самой макушки, до кончиков пальцев ног. Неудивительно, если учесть, что произошло с ним за эти несколько месяцев.
Но то, что на его лице отражается скрытый страх, беспокоит меня больше, чем следует.
Только в этот раз он не пытается убежать. Я не позволю.
Не дам.
Не хочу быть покинутым.
И все-таки я рад быть здесь с Наруто наедине в это тихое утро. В это время, слишком раннее для посетителей. Наверное, такая возможность представилась в последний раз.
Не знаю, почему меня это заботит.
Мои пальцы сжимают неровные складки его больничной рубашки и лишь после касаются тела.
Он не собирается бежать. У нас у всех свои демоны.
Медленно он пытается побороть дрему; просто проснуться, но не встать. Осторожно я наблюдаю за ним, слушаю пиканье прибора, монотонное, непрекращающееся. Именно он ускоряет пробуждение. Наруто вдыхает и выдыхает, втягивая стерильно-чистый воздух, морщит лоб и поджимает губы.
Кажется, он потерян.
Похоже, последнее, что он помнит, так это то, как мы были в лесу, пахнущем грязью и деревьями, с отдушкой гниющих листьев. Наруто должен был быть снаружи, вдыхать прохладный воздух, чувствовать землю и камни, и щебет птиц в кронах деревьев.
Но это всего-то больничная палата. Мягкий матрац, пахнущий хлоркой, и точно такое же белье. Слишком стерильно. Наруто немного возится, и его дыхание становится глубже.
Хотя, быть может, он просто удивлен, что жив.
Внезапно губы Наруто раскрываются, словно он, дорвавшись до воздуха, старается заглотнуть его. Ясно, это просто проблемы с дыханием. Мне следует помочь ему, выпрямить ему спину, перевернуть или же уйти. Но почему-то я не могу пошевелиться.
Почему-то теперь все иначе.
Время играет против меня.
Десять дней. Двести сорок часов. Четырнадцать тысяч четыреста минут плюс-минус.
Не то, чтобы я считал.
Кажется, ему затруднительно даже моргать, и это происходит достаточно нелепо и несинхронно. Ничего удивительно, не так давно он открыл глаза.
Прошло чертовски много времени…
Его легкие неспешно входят в ритм, я чувствую это своими пальцами. От прикосновения его кожа теплеет.
Щурясь, Наруто снова закрывает глаза.
Со стоном он с усилием поднимает руку и неловко потирает их. Сейчас он похож на ребенка, который хочет проснуться. Только теперь Наруто пытается проморгаться, привыкая к залитой светом белоснежной палате. Он выглядит весьма странно, но потом тихо фыркает, словно в замешательстве, и смеется, правда, все это сливается в мокрый кашель, сотрясающий тело.
Обхватываю его рукой, чтобы он не свалился с кровати. Кашель, наконец, стихает, и Наруто со вздохом падает спиной на матрац. Он выглядит уставшим, словно эти десять дней он не спал, а напротив, страдал от бессонницы. Темные круги под глазами, впавшие щеки, и все-таки сейчас он выглядит лучше.
Ведь он проснулся.
Чувствую, как внутри меня всего переворачивает. Мне нечего ему сказать, и я молчу. Не знаю, как он отреагирует на то, что он в Конохе, и на то, что рядом я.
Слишком многое изменилось.
Еще больше не изменилось вообще.
Наруто укладывается удобней, но я двигаюсь вместе с ним. Его взгляд блуждает по палате и лишь после этого устремляется на меня, и его синие глаза комично расширяются.
Теперь он точно проснулся.
В мыслях я ожидал подобной реакции, но другая часть меня лишь бесится. Почему мое нахождение здесь для него такая неожиданность? Только не после того, через что мы оба прошли. Мы друзья, в конце концов.
Разве нет?
Нет, думаю это не так. Больше нет.
Он все еще смотрит на меня, и я чувствую разочарование и боль, которые не понимаю и не должен чувствовать.
Безучастный взгляд держится на мне еще некоторое время, а потом я почти вижу, как пробегают сотни нейронов к его мозгу, оживляя его. Его глаза скользят по мне туда-сюда, изучая, заставляя меня чувствовать себя неуютно. Словно разглядывают меня под микроскопом. Его взгляд, наконец, достигает моего лица и замирает.
Наруто, неимоверно шумный и беспечный ниндзя, находит в себе смелость, чтобы усмехнуться. Но гримаса быстро сменяется болезненными изломами.
Он заслужил это. Именно поэтому я ухмыляюсь, смотря на него. Несмотря на новый приступ кашля, он смотрит на меня. И в его взгляде смесь удивления и ожидания какого-то подвоха.
Наконец, он приходит в норму и бессильно устраивается на кровати. Я так и лежу рядом с ним. Мы смотрим друг на друга. Я – немного хмуро, словно ожидая, что тот сейчас что-нибудь скажет или вытворит, чтобы убедиться, что это все тот же старый Наруто, которого я знал.
Но это невозможно.
Ни он, ни я никогда не будем прежними.
А я все равно хочу убедиться, что это именно он, а не биджу Кьюби занял место того, кем он был. Слежу внимательно, а рука так и сжимает больничную пижаму, касаясь чужой кожи.
Напряженность момента лишь нарастает.
Возможно, это и правда ошибка.
Ненавижу свою неуверенность.
Кто-то из нас запутался, но кто – еще не решено.
Черты его лица смягчаются, и уверенность быстро возвращается ко мне. Отчего? Не знаю.
И бог с ним, что сейчас я лежу на краю мягкой подушки плечом к плечу с Наруто. Я не собираюсь отводить от него глаз ни на секунду. Он – единственное, что у меня осталось, и я не хочу терять его.
Наруто смотрит все так же въедчиво, пристально, и от этого взгляда у меня начинает кружиться голова. Сглатываю, чувствую как сердце начинает долбиться в грудную клетку, обгоняя вечное «бип-бип-бип» прибора – единственного звука в палате. Мы лежим, соприкасаясь телами, и только сейчас замечаю его тепло, ведь я так и не перестал держаться за него. Живительное тепло просачивается через хлопчатобумажную ткань и достигает каждого моего пальца. Мне кажется, что теперь мне становится жарко, и лицо невольно краснеет, приводя в смятение.
Еще немного, и на меня нападает сонливость.
Тогда я пытаюсь сосредоточиться, чтобы не чувствовать марево, растекающееся по венам.
Замираю в ужасе, осознавая, что все это время пальцем вычерчивал полукруги на коже Наруто. Неторопливые бессознательные движения, которые были полны ласки, слишком странно.
Что со мной?
Глаза Наруто распахнулись шире, но он не собирается отводить взгляд. Подтянув руку, он накрывает ладонью мою, прижимая ее к груди там, где должно бесноваться сердце.
Я чувствую учащенное биение прямо в свою ладонь. Наруто молчит, ища глазами что-то известное лишь ему, и лишь после этого почти болезненно сжимает мои пальцы.
Не собираюсь противиться этому. Напротив, так я напоминаю себе, что Наруто реален, он здесь со мной. Живой.
Только сейчас Наруто выдавливает из себя слово.
- Саске? – только сейчас это больше похоже на шум перекатывающегося гравия. Голос сухой и слабый, жалкая имитация его прошлого.
Это даже не голос Наруто, не его манера речи. Но тем не менее, что-то внутри расползается, давая ощутить легкость и задевая нервы, заставляет мои ладони мелко дрожать.
Наруто. Наруто. Наруто, которого я столько ждал, наконец проснулся.
После десяти чертовых дней он все-таки очнулся.
Край моих губ болезненно напрягается и все же, думаю, Наруто мог бы заметить это. Но он зевает, растягивая глуповато рот и моргая. Возможно, это было бы очень смешно, если бы я мог себе это позволить.
Не помню, когда я последний раз улыбался.
Звуковой сигнал, нарастая, ускорился, отмечая участившееся сердцебиение парня: то ли страх, то ли волнение. Возможно, и то и другое.
Интересно, о чем он думает?
Но я не могу спросить.
Я не могу дышать, не могу пошевелиться, не могу дрогнуть, не могу даже думать.
Снова наши взгляды встречаются, и я вижу так много в глазах: шок, страх, облегчение, печаль. Интересно, он помнит, что случилось, или просто не узнает меня?
Осторожно Наруто поднимает руку (все-таки, ему гораздо сложнее, чем кажется) и касается щеки. Пальцы щиплют тонкую кожу, и чуть слышное «ой» доносится до меня.
Мои брови изогнулись во внимании.
Он думает, что спит?
Ясно, я даже могу это понять.
Его рот открывается и закрывается, словно у рыбы, выброшенной на воздух.
Наконец, я заставляю себя подняться. С болезненной медлительностью сажусь, кладя руку на грудь Наруто, касаясь чувствительной кожи и понимая, что тот задержал дыхание.
Мы все вернемся к тому, с чего начали. Предатель и монстр, сироты, сбежавшие друг от друга, и нас разделяет столь обширный разлом, что мы никогда не сможем достичь друг друга. В глубине души мне хочется думать, что я не прикладывал усилий к тому, что так сильно ненавижу.
Хочется верить, что я никогда не хотел представлять тот мир. Тот маленький мирок, где только я и Наруто, одни, и нам нет дела до остальных. Этот мир, который мы потеряли когда-то и не в силах восстановить.
Реальность сильно отличается от мечты.
Рука соскальзывает на простынь, но на ладони остается обжигающее тепло.
Мягкий утренний свет наполняет комнату, солнце отражается в его волосах, заставляя их сиять особым позолоченным светом. И это режет глаза.
Больно.
Опускаю взгляд вниз и вижу темные очертания костей, просвечивающих из-под больничной рубашки, в которую я одет. Кажется, я сильно похудел.
Выправляю плечи, поднимая голову и слежу за Наруто. Я не собираюсь быть слабым. Я – Саске; гордый, сильный, уверенный, должен выглядеть так. Ведь это я. То, что было в последние дни – лишь тень меня, и все это должно быть оставлено в прошлом. Нет смысла быть беззащитным мальчишкой, которым я был когда-то.
Наруто разрывал собой царящее в палате безмолвие. Он пытается прочистить горло, но мокрота раз за разом отходит от бронхов, заставляя его кашлять. Кровать ходит ходуном от этих попыток, и Наруто полусадится, облокачиваясь о спинку. Вот так, сидя, он смотрит на меня с любопытством. И на секунду мне интересно, чувствует ли он тоже, что и я?
Проходит доля секунды, и он тянется ко мне. Я вижу это по блеклому отражению в оконном стекле.
Его пальцы дрожат.
Он выглядит испуганным и растерянным, но страха гораздо больше. Я вижу это.
Внутри него бурлят противоречия, и я ничего не могу с этим поделать.
Резко встаю, не давая прикоснуться ему к себе. Я еще не готов. Какая-то нелогичная навязчивая внутри мысль не дает мне покоя, заставляя поверить, что стоит ему коснуться меня, и мой маленький придуманный мир разобьется в дребезги.
Не хочу этого.
Я не готов к тому, чтобы он касался меня.
Из-за неразумного резкого подъема я едва устаиваю на ногах, пошатываясь и чувствуя из-за этого стыд и неловкость. Мне приходится опираться рукой о подоконник, чтобы не упасть.
Я все еще слишком слаб.
И, черт побери, я ненавижу это!
Скриплю зубами от раздражения. Ненавижу показывать свои слабости. Пусть каждый думает обо мне что угодно, но только не как о немощном. И только не Наруто…
Слышу разочарованное хлюпанье где-то позади, у изголовья кровати.
Солнечный свет обжигает кожу, все зудит, словно тут вскоре будет ожог. Но я не перестаю смотреть на улицу.
Мои нервы и так на пределе.
Что ж, это было ошибкой – распахнуть вчера шторы. Теперь, через неестественно чистое стекло я четко могу видеть ничтожные остатки того, что гордо называлось деревней: сожжённые и разрушенные дома, расколотые и сломленные пополам деревья, обуглившиеся после пожарища. Но уже слишком поздно закрывать шторы и прятать это. Я сжал свою руку так, что стриженные ногти заскрипели по подоконнику, но надеюсь, что он не увидит.
- Саске… - начинает Наруто, но его голос снова потухает где-то на середине.
Что-то странное происходит, стоит мне повернуть голову: бледные пальцы сжимают простынь, а нижняя губа зажата между зубами.
Это действительно по-детски смешно и печально.
Он по-прежнему выглядит как двенадцатилетний мальчишка, которого я помню…
Которого никто не признавал.
И все-таки я отхожу от окна.
Неуклюже сажусь на другую чистую застеленную кровать, наклоняюсь, чтобы натянуть сандалии. Мне надо чем-то занять дрожащие руки. Руки, которые пытались убить его, пока он спал, те руки, которые пытались защитить его от себя самого же. Те руки, которые не слушаются меня сейчас. Те руки, которые он может сейчас увидеть.
Он продолжает смотреть на меня. И этот взгляд указывает гораздо лучше любых слов на то, что не знает, что говорить и что делать.
И это раздражает.
Наруто еще раз кашляет, но я не поворачиваюсь на звук.
- Так вот… - говорит он, пытаясь придать другой оттенок своему слабому неуверенному голосу. – Это был ты?
С грохотом сандалия вываливается у меня из рук, падая на пол.
- Идиот, - говорю я себе под нос. Кто еще мог задать столь глупый вопрос. Но именно он заставляет хоть немного отвлечься от того, что вытворяют его руки с несчастной простынью.
Тишина звучит почти что трагично, и разве что монотонное пищание прибора заполняет ее.
- Твоя сандалия упала, - напоминает Наруто.
А после мы оба молчим.
Это странный напряженный момент, когда мы оба сидим по разные стороны комнаты и смотрим на сандалию. Неуместная черная деталь во всей этой стерильной белизне палаты. Наруто вновь смотрит на меня, но я только подбираю сандалию и вновь пытаюсь надеть.
Вот и все. О чем еще говорить?
Наруто сморит на меня своими чистыми голубыми глазами, моргает, и его мальчишеское лицо принимает угрюмый вид.
- Подожди… - бормочет он и пытается встать с кровати. Но вместо того, чтобы подняться на ноги, падает назад, опрокидывая приборы, с которыми связан паутиной из проводов и трубочек.
Мучительный стон сопровождается десятками красноречивых проклятий.
Все это знакомо и как-то по-новому одновременно. Настолько, что мне становится страшно.
Мои пальцы цепляются за металлический каркас кровати.
Не могу унять дрожь.
Наруто продолжает проклинать бесконечные путы проводов, стараясь совладать с ними.
Отчего-то я чувствую почти тоже самое.
Меня они неимоверно раздражают.
Пухлое белое облако обнажает приветливо-ясное солнце, и тепло-золотистый свет снова орошает искусственную белизну палаты.
Наконец, прекращается вся суматоха, а аппарат приветливо попискивает в тишине.
- Доброе утро, - неожиданно бормочет Наруто.
Делаю глубокий вдох и качаю головой. И правда дурак.
- Хн.
В коридоре слышатся шаги, звучащие в унисон моему сердцу, и ощущение чакры, панически развевающейся вокруг. Дверь раскрывается, с яростью отскакивая от стенки. Цунаде, растрепанная и запыхавшаяся, просто врывается в палату. Ее взгляд устремлен на меня.
- Это он?.. – начинает она, не в силах до конца осознать ситуацию. Возможно, все дело в нервах…
Я усмехаюсь, словно давая единственно верный ответ, и неопределенным жестом указываю на соседа по комнате.
- Придурок очнулся.
Хокаге тяжело протяжно выдыхает, прикладывает руку к груди и закрывает глаза.
- Эй! - тут же раздается возмущение в залитой солнцем палате. Разворачиваюсь к нему и вижу приятно-привычное зрелище: надутые губы и скрещенные на груди руки. Вот так. Шумный, непредсказуемый, верный, сильный, по-детски непосредственный и никогда не сдающийся Наруто вернулся.
Мой Наруто.
Нет, не мой.
В какой-то момент меня окатила волна прошлого, но среди застарелых насмешек и знакомых лиц мы оба забыли, что теперь мы не одиноки.
Искривленные в раздражении губы так и застывают на мне, но я не сержусь.
Мне не на кого сердиться.
Только сейчас я вспомнил, что в комнате есть еще человек, нынешний Хокаге. Она быстро подходит к нему и едва не дает хорошую затрещину.
- Глупый мальчишка! – кричит она, быстро выключая аппаратуру и погружая нас в тишину. – Не смей вытворять что-то настолько бездумное снова!
Не ясно, о чем говорит женщина: о снесенных аппаратах и стойках или о чем-то совершенно другом. Одно очевидно – ей сейчас значительно легче.
- Ау! – вскрикивает Наруто, прикрывая затылок рукой. Страх, отразившийся на лице, почти тут же сменяет обида.
Я знал.
Я знал, что это произойдет.
- Больно же!..
