Текст книги "No Featherbed for Me (СИ)"

Автор книги: lit_chick08

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– Огонь, – бессвязно шептал он, закрыв глаза и проваливаясь в сон.

– Огонь не может сжечь дракона. Не стоит бояться его.

Утром он снова станет капризным ребенком, и она сделает ему полдюжины замечаний, думая о том, как же он не похож на своих братьев и сестер. Но сейчас, окруженный темнотой, Дэйрон был лишь маленьким мальчиком, нуждавшимся в своей матери.

========== Часть 10.3 ==========

Арья обожала Летний замок. В отличие от Драконьего камня, жестокого и непримиримого, или Красного замка, где она постоянно чувствовала себя как на поле боя, Летний замок был светлым, просторным и невероятно красивым. Реставрация, проведенная в скором времени после восхождения Эйгона на престол, вернула летней резиденции Таргариенов былое величие, и, к моменту прибытия придворных, сады расцвели, как никогда раньше. Зачастую, в моменты особой усталости от Красного замка, Арья приезжала в Летний замок и, как в былые времена, наслаждалась Штормовыми землями. В последний визит туда, близнецам удалось наконец поладить друг с другом, а ей удалось-таки уговорить Сансу прокатиться по живописной территории, и в эти минуты она чувствовала невероятное умиротворение.

Сейчас же Летний замок едва ли можно было назвать умиротворенным местом. Ристалища и лагеря были возведены для многочисленных лордов, прибывших ради сражений и пиршеств. Было время, когда Арья ничто так не любила, как турниры, она видела особую прелесть в умелой схватке, несравнимую ни с чем другим. Тем не менее, наблюдая за всей суетой с балкона во время обеда с Сансой, Арья осознала, что не узнает и доли молодых людей, прибывших, чтобы показать себя, а те, кого узнавала, явно не вписывались в общую картину. Больше не было мужей, подобных сиру Барристану, остались лишь юные рыцари вечного лета.

– На твоем лице застыло престранное выражение, – заметила Санса, глотнув вина. Когда солнечные лучи коснулись ее рыжеватых волос, заставив их засиять, словно медь, Арья вдруг почувствовала укол детской зависти в груди. Санса до сих пор оставалась одной из красивейших придворных дам, до сих пор обожаемая и уважаемая каждым мужчиной на ее пути. Конечно, это было глупо, ведь они обе уже слишком взрослые для глупой зависти и мелких обид, но, тем не менее, Арья не была уверена в том, что смесь благоговения и смятения, которую в ней вызывала Санса, когда-нибудь исчезнет.

– Я думала о своем первом турнире, который устроили в честь твоей помолвки. Тогда это казалось мне безумно захватывающим.

Санса криво улыбнулась.

– Турнир или брак?

– Брак никогда не казался мне захватывающим.

– Тебе, может, и нет, но я была уверена в том, что все будет как в песнях. Я представляла себя королевой Нэйрис, а Джендри – Эймоном Рыцарем-Драконом.

– Королева Нэйрис не была замужем за Эймоном.

– Я знаю. Возможно, мне стоило слушать повнимательнее.

Они обе рассмеялись, но это не было смешно. На самом деле, Арье это казалось скорее грустным. Иногда она забывала, что Сансе, в конце концов, так и не досталось желаемое.

Арья не хотела задавать этот вопрос, но он слетел с губ, прежде, чем она успела получше сформулировать его в своем сознании. После стольких лет в Красном замке, Арья думала, что поборола глупую привычку высказывать все, что приходит в голову, но, судя по всему, при разговоре с Сансой ее неизменно подводили манеры.

– Ты когда-нибудь жалела о том, что вышла за него?

Санса ответила не сразу, но, после недолгого молчания, показавшегося Арье вечностью, все же ответила:

– Нет… Нет, я не жалею об этом. – Подняв свои синие глаза на сестру, Санса с вызовом спросила: – Ты уверена, что хочешь это услышать?

Арья кивнула.

– Поначалу, даже зная о том, что он хочет разорвать нашу помолвку, я была от него в полнейшем восторге. Он был так красив, так галантен, а я была его принцессой, которая однажды станет его королевой. Может, любовь между нами и не была страстной или отчаянной, но это была любовь. Он всегда относился ко мне очень бережно, совсем не похожий на своего отца. Иногда он приходил в мои покои по ночам, и мы разговаривали до самого рассвета. В нашей совместной жизни было много счастливых лет и моментов, которые я бы ни на что не променяла.

– Тебе повезло.

– Повезло? – с недоверием повторила Санса. – Я сказала, что была счастлива, но ничего не говорила о его счастье. Джендри любит меня, я в этом не сомневаюсь, но той же любовью, что и Мирцеллу. Он подарил мне детей лишь потому, что того требовал его долг, и готовился править по той же причине. Долг очень много значит для Джендри, и в этом он очень похож на нашего отца. Он женился на мне из-за долга, а не потому, что хотел меня. – Санса опустила глаза на чашу с вином, словно пытаясь разглядеть в ней будущее. – Он никогда не хотел меня.

– Санса…

Она повернулась к Арье, и, на мгновение, в ее глазах промелькнули те усталость и отчаянье, что не покидали ее сердце ни на секунду.

– Ты была единственным, чего он когда-либо желал. Думаешь, он сражался в войне с Эйгоном ради трона? Нет. Это было ради тебя, ради того, чтобы вернуть тебя. Когда Эйгон со своими людьми прорвался в замок, мы были в твердыне Мэйгора, ужасно напуганные воспоминаниями о том, что люди Ланнистеров сделали с Элией Мартелл и ее детьми. Никто не знал, поступит ли Эйгон с нами также. И тем не менее, первыми словами Джендри в его адрес была не мольба о помиловании для нас и даже не присяга в верности. Он спросил, жива ли ты. Именно тогда я и поняла.

– Поняла что?

– Что из меня вышла бы намного лучшая королева, чем из Джендри – король. – Санса перевела взгляд на палатки внизу и помахала рукой. – Смотря на меня, мужчины видят красивое лицо и привлекательную фигуру, но за спиной смеются, поговаривая, что я, должно быть, холодна, словно Север, раз Джендри взял тебя в свою постель. Но знаешь, о чем они постоянно забывают?

– О чем же?

– Дом Старков существует уже более восьми тысяч лет. Наши предки были королями с самого начала своего существования. А что же дом Баратеонов? Орис Баратеон был бастардом, который сражался за своего брата и в результате завладел Штормовыми землями. Старки были королями, Баратеоны же – воинами. – Санса сделала резкий вдох. – Джендри хороший воин, и, когда кто-то говорит ему, что делать, он идеально выполняет свою задачу. Но принимать свои собственные решения, сталкиваться с трудностями выбора… В этом он – истинный сын своего отца. Он бы стал популярным королем, но вряд ли его правление было бы эффективным.

– Ты действительно хотела быть королевой?

– Больше, чем ты когда-либо этого хотела. – Потянувшись к своего чаше, она заявила: – Знаешь, у меня тоже были амбиции. Во времена нашей юности ты считала меня легкомысленной, но и у меня были собственные желания. Впервые прибыв в Королевскую гавань, я захотела большего: для себя, для моих детей и нашего дома. Мы были не такими разными, как ты думала.

– Я никогда не понимала тебя.

– Ты никогда не пыталась, – мягко ответила Санса. – Если честно, я тоже никогда не пыталась понять тебя. Я видела в тебе врага, женщину, укравшую у моего сына трон, а у меня корону и мужа.

– Я ничего этого не хотела.

– Согласна, – признала Санса. – Единственное, чего ты действительно хотела, так это моего мужа, а остальное пришло вместе с ним. – Стоило Арье раскрыть рот, чтобы высказаться в свою защиту, ее сестра рассмеялась, покачав головой. – О, Арья, если мы не можем шутить об этом даже после стольких лет, эта тема так и останется удручающе грустной.

– Я не хочу шутить о том, что причиняла тебе боль.

– О, эта боль уже давно прошла. Если быть до конца честной, мы с Джендри не делили ложе после смерти Эйрона. То, что есть между нами сейчас, думаю, очень похоже на ваши с Эйгоном отношения – взаимное уважение, даже дружба, но у нас обоих больше нет сил притворяться. Мы слишком стары для игр и лжи, и, признаюсь, я никогда не питала к ним особой любви. – Санса вынула саше из складок своего платья. Маленький мешочек из белой ткани был перевязан серой лентой. Положив его на ладонь Арьи, она сказала: – Считай это своевременным подарком на именины.

Озадаченная этим жестом, Арья потянула за ленту, раскрывая кулек. Она не узнала запах, но с легкостью смогла определить смешанные внутри травы: пижма, мята, полынь, блоховник. Резко подняв голову, она шокировано ахнула:

– Это лунный чай. Зачем ты даешь мне его?

– Затем, что я не хочу больше позора, чем мне уже довелось ощутить. – Санса поднялась и оперлась о балконные перила, глядя куда-то вдаль. – Мне потребовалось очень много времени, что бы понять, что все те вещи, которые, как я думала, ты у меня украла, просто не были мне предназначены. Если бы я тогда не вмешалась и не позволила амбициям затуманить свой разум, думаю, наши жизни были бы совсем иными.

Поспешно обвязав саше лентой, Арья покачала головой и сказала:

– Я не могу использовать это. Я не могу этого сделать.

– Почему нет? Вы же делали это раньше, и Брандон – явное тому доказательство. – Санса обернулась, и ее лицо выражало абсолютную умиротворенность. – Я не играю в самоотверженность, Арья. Это не какая-нибудь великая жертва, которую я делаю ради тебя. Ты здесь не при чем.

– Тогда почему ты делаешь это?

– Потому что я любила его, и он заслуживает лучшего, чем женщина, строившая планы с его же матерью за его спиной. – На мгновение Арье показалось, что она заметила слезы, мерцающие в глазах Сансы, но ее голос не выдавал ни единой эмоции. – Ты не обязана использовать это. Но, если решишься, я лишь прошу вас быть осторожными.

– Санса…

Она подняла руку, заставив Арью замолчать.

– Мы обсуждаем это в последний раз, так ведь?

Санса редко просила ее о чем-нибудь, и Арья кивнула, спрятав лунный чай в своем корсете. Она не была уверена, что собиралась использовать его, и все еще не могла поверить, что Санса действительно предложила ей то, что предложила несколько минут назад.

Арья знала лишь одно – Санса никогда не перестанет удивлять ее.

_____________________

Они прибыли на третий день после начала празднеств, во время ужина. Арья сидела за столом вместе с Эйгоном и Джессой, Алисанной и Брандоном, когда они вошли, скрытые множеством танцующих пар. Почти мгновенно толпа расступилась перед Рэйнис и Эймоном, и каждый счел своим долгом поклониться им в знак уважения, когда они проходили мимо.

Эймон был одет в одежду из Пентоса, его серебристые волосы были коротко острижены, а сиреневые глаза сияли под светом тысяч свечей, и Арья почувствовала ком, подкативший к горлу, при виде того, насколько взросло выглядел ее сын. Юные придворные леди смотрели на прекрасного принца, так похожего на короля, с восхищением, но отнюдь не Эймон вызвал действительно бурную реакцию своим появлением.

Если Рэйнис и была красива, когда отправилась на Север, то сейчас от одного ее вида захватывало дух. Ее смоляные пряди, которые она по обыкновению заплетала в косу, свободно спадали на плечи, доходя до самой поясницы. Платье, надетое на ней, состояло лишь из тонких шелковых полосок, соединенных золотыми цепями. Почти каждый сантиметр ее мягкой бронзовой кожи был виден сквозь ткань, и, с глазами, густо подведенными сурьмой, она походила на сокровенную мечту любого мужчины.

Арья с теплотой заметила улыбку, мгновенно появившуюся на лице Эйгона при виде их детей. Хотя она никогда не говорила этого вслух, Арья была уверена, что Эйгон всегда боролся за расположение Рэйнис и Эймона больше, чем она, будто пытаясь восстановить ту связь, что была между ними в те времена, когда они жили у Дотракийского моря. Любовь Брандона и Алисанны была для него легкой добычей, а близнецы с самого рождения знали лишь Эйгона. Но Рэйнис помнила каждый миг, проведенный под именем Сноу, каждое недоброе слово в ее адрес со стороны Тиреллов, а Эймон всегда оставался верен своей сестре.

– Добро пожаловать ко двору. – Счастливый голос Эйгона разнесся по всему залу. – Вы прибыли, чтобы отпраздновать помолвку вашей дорогой сестры?

– Мы прибыли, потому что ты призвал нас, как собак, – ответила Рэйнис, и насмешка озарила ее личико. – Но, думаю, мы можем и отпраздновать удачную партию Оленны.

Черты Джессы тут же исказились в злобной гримасе, но Эйгон, к его чести, не изменился в лице.

– Дом Таргариен вновь воссоединился, и это уже повод для праздника. Музыку!

Арья вскочила на ноги в ту же секунду, как заиграла музыка, пробежав мимо Алисанны и Брандона, чтобы обнять своих старших детей. Эймон крепко прижал ее к себе с легким смехом, прежде чем позволить Рэйнис сделать то же самое. Когда она отступила назад и оглядела их суровым взглядом, как всегда делала, когда они были еще малышами, Рэйнис рассмеялась, покачав головой.

– Почему ты так странно на нас смотришь?

– Потому что не могу решить – поцеловать мне вас или убить. Покинуть Цитадель, не сказав ни слова? Уехать в Эссос, не предупредив никого…

– Это не совсем правда, – перебила ее Рэйнис. – Мы не предупредили тебя, но рассказали другим.

– По-твоему, это смешно?

– Совсем нет. – Рэйнис вздохнула. – Обязательно сейчас ругаться, мама? Путешествие было долгим, я так давно не видела свою семью, и не стоит тратить на это силы.

– Вы хотя бы нашли то, что искали?

– Мы нашли много вещей, – уклончиво ответила Рэйнис, прежде чем покинуть свою мать, чтобы обнять Алисанну.

Арья не была уверена в том, что ее дочь вообще знает, что ищет.

========== Часть 10.4 ==========

Джендри нашел ее до начала первого боя. Она шла подле сира Деймона Сэнда из Королевской гвардии, озабоченная лишь тем, чтобы выполнить свое обещание Брандону посмотреть на него в седле, когда Джендри внезапно появился рядом с ней. Поначалу он молчал, безмолвно идя вперед, прежде чем решиться заговорить:

– Я поговорил с Сансой.

– Не здесь, – прошипела она, бросив беглый взгляд на сира Деймона, который демонстративно отвернулся, притворившись, будто не слушает. – Не сейчас.

– Тогда когда же? Где? – вопрошал Джендри. – Она позволила нам…

– Но Эйгон – нет, и мне бы не хотелось, чтобы ты лишился головы.

– Я не боюсь Эйгона Таргариена и никогда не боялся.

– Не в этом дело! – Глубоко вдохнув, она изо всех сил попыталась подобрать верные слова, прежде чем проговорить: – Не стоит сразу же наглеть. Нам нужен план.

– Так давай составим план. – Наклонив голову, чтобы его слова никто более не услышал, он умоляюще прошептал: – Подумай о том, как долго мы ждали друг друга. Санса дала нам свое благословение. Это лучшая возможность, которую мы когда-либо получим, и я не хочу ее упустить.

– Мы обсудим это после сражений. Брандон участвует…

– Я знаю. Я сам оплатил его броню.

– Что? Он сказал, что Ренли…

– Он не хотел расстраивать тебя.

Когда они дошли до трибун, Джендри кивнул, прежде чем подойти к Сансе и Элинор, в то время как Арья позволила сиру Деймону провести себя до самой королевской ложи. Эйгон, Джесса, их девочки и близнецы были на месте, но детей Арьи там не оказалось. Она уже собралась спросить Эйгона, куда они подевались, когда Алисанна поспешно взбежала по ступеням, придерживая свои юбки, и села подле Арьи.

– Где Эймон и Рэйнис?

На красивом лице ее дочери застыл гнев, смешанный с раздражением – истинные эмоции впервые прорвались наружу с момента ее прибытия ко двору.

– Эймон решил участвовать.

– Эймон участвует? Эймон? Почему?

– Потому что он слишком много слушает Рэйнис и слишком мало – себя. – Алисанна сделала резкий вдох, скрестив руки на груди. – Это должен был быть день Брандона. Почему они перестали считаться с ним?

– Потому что он не дракон, – прошептала Арья.

– Что ж, он все еще волк, все еще наш.

Сердце Арьи сжалось, почувствовав горячую преданность в голосе Алисанны, напомнившую ей ее отношения с Джоном Сноу. Она не знала, что происходит между ее сыновьями, но видела, что они едва могли смотреть друг на друга после прибытия Эймона. В первый раз на памяти Арьи Эймон вел себя неприветливо, совсем как Эйгон в минуты ярости. Впервые она задумалась о том, насколько сильно время и расстояние изменили ее детей, и в этом была ее вина.

Эймон хорошо показал себя на лошади, с легкостью сбросив с коня Ройса из Долины. Толпа приветствовала его, своего драконьего принца, и Арью это радовало. После его решения покинуть Цитадель, Эймон снова стал наследником Эйгона, а с королями, которых не любит народ, ничего хорошего не случается. Ее старший сын не был исключительно талантливым рыцарем, но он к этому никогда и не стремился. Арья всерьез задумалась, в чем же заключались истинные намерения Эймона.

Если толпа и приветствовала Эймона, то она просто взревела при появлении Брандона, который выбил неповоротливого Уэнта из седла с такой силой, что бедняга, казалось, отскочил от земли при приземлении. Взгляд Арьи метнулся к Джендри, и она увидела, что он кричит вместе со всеми, а на лице его читалась вопиющая гордость. Взглянув на Эйгона, она увидела печальное выражение на его красивом лице, словно он был чем-то очень обеспокоен.

Она не знала, что беспокоит его больше: толпа, поддерживающая Брандона, или олень на его груди.

_____________________

– Не знала, что ты хотел быть рыцарем.

Эймон отвлекся от книги, и на его губах заиграла еле заметная улыбка. Когда она пересекла комнату, чтобы присесть на край его кровати, то вспомнила ночи в Винтерфелле, когда он рассказывал ей своем дне: об уроках с мейстером Лювином, времени, проведенным с дедушкой, обо всем, что было у него на уме. Однажды, во время ссоры с Рэйнис, ее дочь обвинила ее в том, что она любит Эймона больше. Иногда Арье казалось, что это действительно так.

– Ты стала тактичнее.

– Ты стал изворотливее.

– Этому я научился в Староместе. – Заложив страницу, Эймон закрыл книгу и отложил ее в сторону. – Я ждал твоего прихода, но надеялся, что наше воссоединение будет более радостным.

Арья хотела задать ему тысячи вопросов, хотела остаться в его покоях и заставить Эймона рассказать обо всех причинах, по которым он покинул Цитадель, чтобы уехать с Рэйнис и провести год в Вольных городах. Эймон всегда был самым честным из ее детей, и она сомневалась, что он соврал бы ей.

Вместо этого, она сказала:

– Ты должен помириться со своим братом.

– Не я начал это.

– Но ты можешь это прекратить.

– Нет, не могу. – Эймон вздохнул, покачав головой. – Невозможно объяснить что-то Брандону, я пытался. Из-за своей горячности он не способен рассуждать логически. Я не хотел ранить его чувства, но он все принимает слишком близко к сердцу.

– Он любит тебя и хочет поддерживать во всем.

– А я люблю его. Дело не в любви, мама.

– Тогда в чем же?

Эймон молчал, вглядываясь в языки пламени, танцующие в камине, прежде чем сказать:

– Знаешь, иногда мне хочется, чтобы мы остались с дядей Джоном на Стене. Я тогда едва помнил отца, он был лишь призрачным воспоминанием и героем рассказов, не более. Мне нравилось проводить время с Вель и Даллой, и мне даже нравились те ужасные торты, что ты делала на наши именины. Когда я был в Цитадели, я думал облачиться в черное, когда получу свою цепь. Я хотел служить с дядей Джоном, и в этом случае я мог бы быть поближе к Рэйнис.

– Так почему же ты не сделал этого?

– Потому что Рэйнис нуждалась во мне больше, чем я – в цепи мейстера. – Его улыбка стала еще более печальной, когда он сказал: – Ты отказалась от того, чего желала, ради отца. Мы не такие уж и разные.

– Но твой отец был моим мужем. Рэйнис – твоя сестра. Это разные вещи.

– Не для Таргариенов.

Что-то похожее на тошноту подкатило к горлу Арьи.

– Вы с Рэйнис…

Лицо Эймона выражало решительность, когда он произнес:

– Я лишь хочу сказать, что связь между мной и Рэйнис не сильно отличается от вашей связи с отцом. Она нуждалась во мне, и я поехал к ней. Разве не этому ты нас учила?

Арья поднялась, но ее живот все еще крутило от того, каким тоном Эймон говорил о собственной сестре. Сделав глубокий вдох, она повторила:

– Помирись со своим братом.

Многие события в жизни Арьи застигали ее врасплох, но она никогда не могла и представить, что чувства, которые Эймон питал к своей сестре, были чем-то большим, чем братская любовь. Братья и сестры не должны испытывать друг к другу подобных чувств. Это неправильно.

Ей пришлось вызвать Хелдона со спиртным, чтобы уснуть этой ночью.

_____________________

Рэйнис преподнесла Оленне драконье яйцо во время пира в предпоследнюю ночь. Оно было действительно прекрасно – зеленое с золотым, цвета Тиреллов на каменной чешуе. Все зашептались, как только Рэйнис – облаченная в фиолетовые шелка – передала его своей сводной сестре. Глаза Оленны расширились от удивления, и она шептала бесконечные слова благодарности, поглаживая яйцо ладонями.

– Считай это подарком от нас тебе и твоему будущему супругу, – сказала Рэйнис. – У нас есть драконы. Меньшее, что мы может тебе подарить, это красивое яйцо, на которое можно лишь смотреть.

– Это невероятно щедрый дар, Рэйнис, – проговорил Эйгон. – Где ты достала еще одно яйцо?

– Я выиграла его у одного человека в Асшае. Мы с Эймоном решили, что было бы слишком эгоистично оставлять его себе, а Оленна – такой же дракон, как и мы.

Пока все хлопали и поздравляли ее, Арья внимательно наблюдала. Могло пройти много лет, но Арья знала свою дочь, и Рэйнис никогда не смотрела на Оленну и Элию, как на равных, никогда не считала их истинными драконами. У нее не укладывалось в голове, почему Рэйнис, будучи более непреклонной, чем Стена, вдруг решила подарить бесценное яйцо одной из дочерей Джессы.

Лишь когда начались танцы, Арье удалось спросить Рэйнис о ее мотивах. Она улыбнулась, откинув густые кудри назад, и ответила:

– Оленна не представляет для меня никакой угрозы. Пусть забирает яйцо, чтобы показать, какая из нее прекрасная драконья принцесса, по прибытию в Риверран. В ее руках это лишь камень.

– Не хочешь пробудить еще одного дракона?

– В этом нет нужды. Мы пробудили драконов, чтобы доказать, что мы – истинные Таргариены. Эймон станет королем.

– А ты? Станешь его королевой?

Рэйнис ничего не ответила, тут же поднявшись и направившись к выходу из залы. Арья последовала за ней в коридор, требуя остановиться. Рэйнис продолжила движение, прежде чем внезапно развернуться на каблуке, продемонстрировав искаженное злобой и разочарованием лицо.

– Я должна быть королевой! Я умнее, мудрее и более способная, чем любой из моих братьев! Если бы мне только позволили, я бы победила каждого рыцаря сегодня, мы обе это знаем! Ты думала, что отправишь меня к Мансу, и я так просто забуду об этом?!

– Я отправила тебя к Мансу потому что хотела, чтобы ты смогла прожить свою жизнь так, как тебе захочется!

– Нет, ты отправила меня к Мансу потому, что ты сама хотела жить такой жизнью! Ты хотела стать одичалой, хотела быть рядом с дядей Джоном! Я всегда хотела быть королевой! Я хотела то, что было мне обещано! Эймон знает, что мне суждено стать королевой, и он поддерживает меня.

– Он твой брат! Выйти за него только ради того, чтобы…

– Таргариены женили братьев и сестер множество веков! Ты никогда не поймешь, насколько сильно мы любим друг друга! Ты не можешь посадить меня на трон, а отец никогда не назовет меня наследницей! Эймон лишь делает то, что лучше для королевств!

– А что насчет Эймона? Ты не подумала, как будет лучше для него?

– Эймону нужна я!

– Он твой брат! – повторила она, разрываясь от гнева.

– А что, в этой семье можно трахаться лишь с назваными братьями?

Ее рука двинулась быстрее, чем Арья успела осознать, что собирается ударить свою дочь. С некой отчужденностью Арья наблюдала за тем, как ее ладонь обрушилась на щеку Рэйнис, чья голова резко дернулась в сторону, и на ее щеке осталась малиновая отметина. Арья никогда раньше не била своих детей, и, судя по шокированному выражению лица Рэйнис, она была ошеломлена не меньше самой Арьи.

– Рэйнис…

Ее дочь исчезла в темноте коридора, оставив Арью наедине с чувством вины, разъедающим ее изнутри.

_____________________

Она не могла дышать.

Арья проснулась от ужасного кашля, уверенная в том, что видела, как тонет во сне, но обнаружила дым, наполняющий ее комнату. Откинув одеяло, Арья распахнула дверь в коридор, заполненный дымом настолько, что она ничего не видела. Ее глаза горели и слезились, и она прислонила ткань ночной рубашки к лицу, пытаясь дышать, и побежала по коридору. Люди кричали, и она слышала, как с треском обрушивались деревянные балки и камни, но Арья не обернулась. Она не могла мешкать, ведь дым становился плотнее с каждой секундой. По счастливой случайности наткнувшись на один из входов для слуг и вдохнув наконец свежего воздуха в легкие, Арья поняла, что пламя, охватившее замок, было зеленым.

– Дикий огонь, – ахнула она.

Влажная трава приятно остужала ее ноги, пока она продвигалась к лагерю. Она увидела остальных обитателей замка, одетых лишь в ночные рубашки, пропитанные дымом и копотью. Заметив вспышку знакомых серебристых волос, Арья закричала, использовав весь оставшийся в легких кислород:

– Дейенерис!

Дейенерис тут же обернулась и побежала в ее сторону. Лишь в эту секунду Арья заметила Алисанну, Эймона и Рэйнис в испачканной одежде. Рухнув на траву, она прохрипела:

– Где Брандон? Он…

– Он ищет Ренли и Эшару, – прервала ее Алисанна, наклонившись к матери. – Тетя Санса, дядя Джендри и Элинор в порядке, но большая часть Королевской гвардии все еще внутри, у Элии ужасные ожоги, и никто не может найти Джессу…

– Где Дэйрон и Дейна? Дак бы вынес их оттуда. Где они?

Слезы замерцали на щеках Дейенрис, когда она сказала:

– Рэйго и Джорах пошли за ними, но больше мы их не видели.

Арья почувствовала невероятно сильное желание закричать, но знала, что не может сломаться сейчас, когда ее дети пропали, а те, что в безопасности, были уже на грани, как и она сама.

– Где твой отец?

– Все еще внутри, – выдавил Эймон, пытаясь сдерживать захлестнувшие его эмоции.

– Как это случилось? Как дикий огонь…

– Визерис, – отрезала Дейенерис, и его имя прозвучало ядовитым из ее уст. – Он хотел украсть яйцо Оленны. Никто из нас не понимал, что происходит, пока мы не услышали крики. Огонь поглотил его так быстро, что спасти его было уже невозможно. Но дикий огонь двигался, словно живой, и теперь…

Огонь бушевал до полудня, пока не поглотил Летний замок полностью, обратив его в пепел. Раненым помогали мужчины, у которых был хоть какой-то опыт. Проходя мимо палаток, Арья видела ампутированные конечности, людей с кожей, обожженной дочерна, людей, моливших о смерти. Половина тела маленькой Элии, которой не было еще и одиннадцати, покрылась ужасными ожогами, и Алисанна осталась в ее палатке, помогая держать ее, пока Эймон выкрикивал многочисленные приказы, что принести и какие травы найти, чтобы помочь ей. Полумейстер – лучше, чем ничего, и вскоре одежда Эймона пропиталась кровью тех, кого он лечил.

Рэйнис и Брандон оседлали лошадей, чтобы осмотреть территорию в поисках тех, кто сумел спастись, но случайно забрел в близлежащие леса. Дейенерис собрала женщин, чтобы найти еду и питье для раненых, в то время как Санса осталась подле шокированной Элинор. Странное онемение сковало тело Арьи, когда она созвала лордов, чьи владения находились недалеко от Летнего замка, чтобы те привезли с собой помощь: мейстеров, молчаливых сестер, септонов, трудоспособных мужчин – любого, кто готов оказать помощь. Сейчас у нее не было времени на скорбь или слезы, сейчас она должна была быть королевой Семи Королевств.

Отдавая мужчинам приказы отправиться в Хайгарден, чтобы известить Тиреллов о трагедии, постигшей Джессу, Арья начала составлять список тех, кто погиб во время пожара: Дэйрон, Дейна, Эйгон, Рэйго, Джорах, Ренли, Эшара, Джесса, Оленна, Дак, Хелдон, сир Деймон. Ей с трудом удалось произнести про себя имена людей, которых она знала, о которых заботилась, и которых она больше никогда не увидит. Она вспомнила последний раз, когда видела близнецов, крепко спящих в своих кроватках. Дэйрон уже запутался в одеяле, а Дейна прижимала к себе свою любимую куклу. Она не понимала, почему троих ее детей огонь не тронул однажды, в то время как остальные двое погибли, но сейчас она была не в состоянии думать об этом.

Когда пламя угасло полностью и стало ясно, что выживших нет, Арья подошла к Эймону, перевязывающего чью-то ногу. Подождав, пока он закончит, она отвела его в сторону и сказала:

– Найди свежую одежду. Ты должен обратиться к народу.

– Что? Зачем?

– Потому что с этой минуты ты – король Эймон Таргариен, первый его имени, и твои люди нуждаются в тебе.

Лорд Редвин одолжил Эймону штаны, а Сантагар – тунику, в то время как Рэйнис, Алисанна и Брандон собирали людей, и Арья наблюдала за тем, как ее сын обращается к толпе. Он не был красноречивым или изящным политиком, и зачастую говорил слишком эмоционально для короля, но никто не винил его в этом. Было видно, что людям необходимо успокоение, а уж в этом Эймону не было равных.

Пока он говорил, Арья прошла в палатку Ренли. Когда она присела на его кровать, запах штормовых земель и ее старого друга тут же окутал ее, и она почувствовала, что теряет над собой контроль. Ее дети были мертвы. Ее муж был мертв. Эшара и Ренли, которые, казалось, были единственными в мире людьми, понимающими ее, были мертвы. Слезы собрались в ее глазах, застыв на ресницах, когда она услышала, как кто-то входит в палатку. Резко подняв голову и сморгнув слезы, она обнаружила перед собой лишь Джендри, чье лицо исказилось от горя.

Арья не могла с уверенностью сказать, сколько времени они с Джендри провели в палатке Ренли, пока он обнимал ее и она плакала о своих детях. За пределами этой палатки ей придется быть сильной, чтобы помочь Эймону удержать королевства.

Но сейчас, в руках Джендри, Арье достаточно было просто быть самой собой. С ним ей никогда не нужно было притворяться.

Конец десятой части.

_____________________

На этой невероятно радостной ноте, покидаю вас до середины августа.

Как всегда, хочу сказать огромное спасибо всем, кто оставляет отзывы и, в особенности, за мнения, которые всегда интересно читать :) Приятно слышать, что я трачу время на перевод не впустую.

Надеюсь, вы отлично проводите лето :))

========== Часть 11.1 Королева-мать ==========

Коронация короля Эймона Таргариена, первого его имени, проходила довольно мрачно. Ощутимая пелена скорби покрывала всех присутствующих, многие из которых потеряли своих близких в Летнем замке, и Арья настояла на том, чтобы церемония прошла тихо и скромно. Рэйнис пыталась возразить ей, но Алисанна согласилась и сумела убедить Эймона в мудрости этого решения. Стоя в великой септе Бэйлора в своем черном платье с серой окантовкой – цвета траура женщины, потерявшей своих детей, своего мужа и людей, которых любила – и не отрывая взгляда от своего старшего сына, она спросила себя: так ли себя чувствовала каждая мать, вынужденная отдать свое дитя королевству?