Текст книги "No Featherbed for Me (СИ)"

Автор книги: lit_chick08

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Арья знала, о какой из дочерей Гарлана говорил Ренли. Джесса Тирелл прибыла ко двору со своими родителями, и почти каждый мужчина провожал ее взглядом. Она была всего лишь компаньонкой Маргери, но, после откровения Ренли, Арья начала наблюдать за ней пристальнее. Было что-то в ее движениях и хитрых глазах, что напоминало ей Маргери Тирелл в шестнадцать лет, когда амбиции проявлялись во всех ее действиях и словах. Спустя несколько дней после их разговора, Арья заметила, как Джесса вела себя рядом с Эйгоном, и, что ранило еще сильнее, как очевидна была его заинтересованность в девушке.

Арья понимала, что у нее нет никаких прав для ревности, не после того, как она провела столько ночей и дней в объятиях Джендри Баратеона, но она сомневалась, что существует женщина, которую бы не задел тот факт, что ей предпочитают более молодую и прекрасную девушку, которая принесет в союзники Хайгарден с его богатствами. Все, что принесла Арья – это позор и отсутствие надежды на объединение Семи Королевств.

– Возможно, они хотят обсудить вопрос о Штормовом пределе, – предположила Арья, поднимая Алисанну на руки, и вдохнула сладкий аромат ее волос.

– С верховным септоном?

Арья старалась не дрогнуть.

– Наш брак никогда не был подтвержден. Ренли скажет ему, что…

– И ему будет все равно, потому что он не был расторгнут до того, как ты вышла за Эйгона, – ответил Джендри, запустив пальцы в свои черные волосы. – Они запретили мне присутствовать. Меня допросят после Ренли.

– Допросят? Зачем?

– Сир Лорас сообщил Ренли, что тебя обвиняют в супружеской неверности и двоемужии. Твой брак с Эйгоном является прямым доказательством двоемужия, и, если ваш брак с Ренли будет признан действительным, то твои дети станут доказательством измены.

– Тогда зачем им понадобился ты? – настаивала Арья.

– Потому что они уверены в том, что ты спала со мной, пока была с Ренли, и меня допросят об измене, которую мы якобы совершили.

Паника, граничащая с истерикой, вспыхнула в ее груди на мгновение, прежде чем Арья глубоко вдохнула, пытаясь сохранить спокойствие. Наконец, она произнесла:

– Я не позволю им сделать этого.

– Арья…

Она направилась вперед, передав Алисанну Джендри.

– Отведи ее к моей матери или к Эшаре. Я разберусь с этим.

– Постой, Арья! – позвал Джендри, но Арья, не колеблясь, направилась в Красный замок, стараясь собраться с мыслями. Пересекая тронный зал, Арья пыталась вспомнить девочку, которой она когда-то была, смелую и бесстрашную девочку, которая бродила по лесам Винтерфелла, которая путешествовала с дотракийцами и жила среди одичалых. Она не была какой-нибудь избалованной леди, не была бесполезной королевой, она была волчицей из Винтерфелла, и она не позволит какой-то группе мужчин решать ее судьбу.

_____________________

Дак охранял вход в зал собрания малого совета, и его лицо потемнело, когда она приблизилась. Покачав головой, он начал:

– Королева Арья…

– Дай мне пройти, Ролли.

– У меня приказ короля…

– Ролли, – умоляла она, – ради любви, которую ты испытываешь к моим детям, и ради нашей дружбы, прошу, дай мне пройти.

Он колебался лишь мгновение, прежде чем отойти в сторону. Как только Арья подошла к двери, Дак схватил ее за предплечье, останавливая.

– Я говорил ему, что не согласен с тем, что происходит.

– Спасибо, – ответила Арья, прежде чем войти в залу, поразив своим появлением всех присутствующих.

Эйгон вместе с верховным септоном сидели во главе стола, Ренли напротив них. Лорд Варис, лорд Бейлиш, Хэлдон, Дейенерис, Визерис, Мейс Тирелл и Рэйго занимали остальные места. Визерис мгновенно вскочил на ноги, потребовав, чтобы она удалилась, но Арья лишь подняла руку, успокаивая его.

– Тебе здесь делать нечего! – прокричал Визерис, но Арья вновь проигнорировала его, смотря прямо на Эйгона.

– Ты должен остановить это.

Эйгон ничего не ответил, однако великий септон издевательски заявил:

– Как ты смеешь так разговаривать с королем?

Арья даже не взглянула на него.

– Я разговариваю не с королем. Я разговариваю с отцом моих детей, – Арья почувствовала, как Эйгон вздрогнул при одном упоминании о детях. – Мне все равно, что ты признаешь наш брак недействительным, если именно этого ты хочешь. Я не желаю оставаться женой человека, которому я не нужна. Я позволю тебе объявить меня шлюхой, а наших детей бастардами, если ты считаешь, что это поможет удержать королевства, потому что, видят Боги, я устала бороться. Только не нужно никаких допросов и судебных процессов. Я соглашусь на все, что ты скажешь.

– Не ты устанавливаешь здесь правила, – отрезал Визерис. – У тебя нет власти.

Арья обернулась, буквально пылая от гнева, и протянула:

– Нет, я всего лишь женщина. Но за Даром есть двадцать тысяч одичалых, чьего короля приняли при дворе далеко не любезно. У них есть великаны тринадцати футов в высоту. Западные земли тоже не особо волнует дом Таргариен, особенно после того, что случилось с Ланнистерами. Это… о, да это же еще тридцать тысяч мечей! И, конечно, если вы попытаетесь заточить меня, моим братьям придется защищать меня. Север принесет еще двадцать тысяч мечей, и Риверран еще столько же. И, кстати, мой кузен Роберт владеет долиной Аррен, а это еще плюс тридцать тысяч. Может Эйгон и сын Элии Мартелл, но скажи мне, дорогой муж, ты правда думаешь, что принц Оберин и принцесса Арианна обрадуются, узнав, что ты заточил свою жену в темнице и назвал своих законных детей бастардами?

– Хватит, – прошептал Эйгон, покачав головой.

Арья оглядела присутствующих и, насладившись страхом в их глазах, продолжила:

– Возможно, у меня и нет власти, возможно, я лишь женщина, но я с легкостью могу усложнить жизнь каждому из вас. Ты действительно хочешь начать новую войну после того, как лишишь себя наследников?

Эйгон поднялся, сохраняя бесстрастное выражение лица.

– Оставьте нас.

– Ваша светлость… – начал было Мейс Тирелл.

– Оставьте нас.

Когда лишь они с Арьей остались в комнате, Эйгон подошел к ней, двигаясь так, будто его тело было невероятно тяжелым. Через некоторое время он спросил:

– Ты бы действительно начала войну со мной?

– А у меня есть причины? – парировала она.

– Нет, – ответил он, вздохнув и заправив прядь волос за ухо. – Нет, конечно же нет. Я делаю это лишь потому…

– Я знаю, почему ты делаешь это, и ты должен был сказать мне, – ее глаза наполнились слезами. – Как ты можешь поступать так с нашими детьми? Как ты можешь лишать их всего, ради чего боролся, лишь потому, что Мейс Тирелл говорит, что я непопулярна?

– Дело не только в этом, – настаивал Эйгон. – Королевства и верховный септон не принимают наш брак за действительный, поэтому они не признают наших детей в качестве законных наследников. Если что-то случится со мной, и трон перейдет к Эймону, они вновь восстанут. Я могу узаконить их…

– А что насчет меня? Меня отправят в молчаливые сестры, пока Джесса Тирелл рожает тебе новых наследников?

Эйгон покраснел от смущения, прежде чем признаться:

– Я так сильно тебя люблю. Не думаю, что ты вообще осознаешь глубину моих чувств к тебе. Но я также знаю, что потерял тебя в тот момент, как ступил в Вестерос, и можешь не притворяться, что это не так.

– И решение этой проблемы заключается в том, что верховный септон объявит меня твоей любовницей, и ты женишься на девчонке Тирелл, даже не обсудив это со мной?

Арья видела злобу в сиреневых глазах Эйгона.

– Не строй из себя невинную и обиженную, когда одна из пташек Вариса прекрасно знает о том, чем ты занималась с Джендри Баратеоном с богороще.

– А то, чем ты занимаешься с Джессой Тирелл простительно, потому что ты король?

– Я не спал с ней!

– Лишь потому, что, уверена, ее дед заверил ее, что она будет стоить большего, если ее вагина останется нетронутой!

Эйгон резко вдохнул, дав ей понять, что она задела его гордость.

– Ты даже не хочешь быть моей женой. Мы едва разговаривали с тех пор, как ты вернулась, и ты каждый раз избегаешь моих прикосновений.

– Я всегда хотела быть твоей женой, но не твоей королевой. Ты обещал…

– Я устал слушать об этом проклятом обещании! – крикнул он, напугав Арью своей внезапной яростью. – Мы уже здесь, и нужно делать выбор!

– Ты уже его сделал! – крикнула в ответ Арья, не желая казаться испуганной. – Меня выбросят вместе с нашими детьми, а ты в конечном итоге так и останешься королем, погрязшим в цветах, которые удушат тебя!

Он сделал шаг назад, согнув руки, и Арья поняла, что он хочет ударить ее. Ни разу Эйгон не поднимал на нее руку, но Арья знала, что король перед ней был уже не тем мужчиной, за которого она вышла замуж. Конечно, она тоже была уже не той женщиной, на которой он женился. Война изменила все, как и всегда.

– Ты признаешь все перед верховным септоном и малым советом, – категорично заявил он, обращаясь к ней как правитель Вестероса, а не мужчина, чьих детей она родила. – Когда наш брак будет расторгнут, тебя и детей лишат всех титулов и земель, принадлежащих моей жене и детям по праву. Я обеспечу вас всем необходимым.

Ее гордость была настолько ущемлена, что Арья едва могла дышать.

– И сколько же стоит королевская шлюха вместе с ее бастардами?

– Я буду более чем щедр и отдам тебе Драконий камень…

– Нет, – мгновенно возразила Арья, – мне не нужен какой-то камень твоей семьи. Робб заберет нас в Винтерфелл, мы отправимся туда.

– Путешествие отсюда до Винтерфелла займет месяц.

– В таком случае, полагаю, ты сможешь обеспечить нам комфортный переезд, – отрезала она.

Эйгон вздрогнул, но не стал возражать.

– Когда у меня будут… законные наследники с Джессой, я узаконю наших детей, верну их имя. Они побудут Блэкфайрами некоторое время.

– Они никогда не будут Блэкфайрами. Если ты собираешься сделать из наших детей бастардов, они будут Сноу. Они станут Сноу из Винтерфелла, и мне плевать, сделаешь ли ты их когда-нибудь Таргариенами из Драконьего камня, – слезы скатились по ее щекам. – Забудь о них. Позволь им жить счастливо на севере и не думать о том, что за ними придут Тиреллы.

– Забыть о них? – недоверчиво переспросил он. – Ты знаешь, как сильно я люблю их, Арья. Я уже и так столько пропустил, я практически не знаю Алисанну, ты не можешь…

– Ты думешь, что Мейс Тирелл позволит тебе держать их поблизости? – спросила она, срываясь на плач. – Может, ты и не помнишь своей истории, зато я помню. Блэкфайр это проклятое имя во всех Семи Королевствах, и если после того, как ты провозгласишь меня обыкновенной шлюхой, ты выкажешь хоть какое-то предпочтение в сторону наших детей, они придут за ними.

– Я бы не позволил…

– Ты не знаешь этих людей, Эйгон! Ты играешь в игру престолов, но ты даже не понимаешь игроков! Ты действительно считаешь, что никто из людей, окружающих тебя, не посмеет сделать с нами то же, что сделали с твоей матерью и сестрой, если бы это значило, что их семья будет на троне?

На этот раз слезы стояли в его глазах.

– Они решат, что я не люблю их. Рэйнис…

– Когда они станут достаточно взрослыми, чтобы понять, я объясню им, – поклялась Арья. – Рэйнис будет в безопасности в Винтерфелле со своими кузенами и вдалеке от Красного замка.

Эйгон вытер лицо, кивнув.

– Во всех Семи Королевствах тебя будут называть шлюхой, если ты согласишься на это. Они растопчут твое доброе имя и будут относиться к тебе так, будто ты из борделя.

Пытаясь подавить тошноту, вызванную его словами, Арья заявила:

– Они могут называть меня как угодно до тех пор, пока я на Севере.

Потребовался изгнанный король, принц, принцесса, лишившийся всего лорд, полумейстер, сын оружейника, кхаласар и золотые мечи, чтобы сделать Арью Старк королевой.

Потребовался верховный септон, несколько лордов и листок бумаги, чтобы сделать ее обыкновенной любовницей короля.

Арья отказалась от последних кусочков чести, что у нее остались, зная, что лишь так она сможет обеспечить безопасность своим детям.

_____________________

Слухи всегда разлетались по двору с непередаваемой скоростью, но даже Арья была удивлена, насколько быстро все узнали об ее падении. Когда она покидала зал собрания малого совета, Джендри стоял у двери вместе с ее отцом и братьями, Кейтилин и Сансой, но Арья не сказала ни слова, у нее просто не было слов. Она не знала, как, смотря своим благородным родителям в глаза, сказать им о том, что она теперь всего лишь любовница короля, а ее дети бастарды. Она возложила эту миссию на тех, кто организовал ее скоропостижное падение, умыкнув из кухни дорнийского вина и направившись прямо в свои покои.

Арья была уже хорошенько пьяна, когда кто-то постучал в ее дверь. Она не желала отвечать и тратить энергию на разговоры со своими родственниками, но, когда дверь отворилась, в комнату вошла мертвенно-бледная Эшара. При виде нее, внутри Арьи будто что-то переломилось, и она начала истерично рыдать, плача сильнее, чем когда-либо раньше, но у нее были на то причины. Она плакала за Рэйнис, за Эймона, за Алисанну, за Эйгона, которого когда-то так сильно любила, за глупую девчонку, которая однажды просто сбежала в никуда; за покойного Неда Дейна, который любил ее так по-глупому, за Ренли, который любил ее, несмотря на боль, причиненную ему; за позор, которым клеймила брак Сансы, за свою любовь к Джендри, который, даже после всего, продолжал любить ее. К тому моменту, как слез больше не осталось, день уже сменился ночью, а Эшара все еще прижимала ее к своей груди, поглаживая ее волосы и нашептывая что-то бессмысленное, как часто поступала с ее детьми, чтобы успокоить их.

– Ты хорошая мать, – выпалила Арья, в очередной раз всхлипнув, и еще сильнее прижалась к Эшаре, словно маленький ребенок в поисках успокоения.

– Как и ты, – Эшара поцеловала ее в макушку, – и, когда-нибудь, ты поймешь цену твоего сегодняшнего поступка.

– Я все еще люблю его, – прошептала она. – Если бы мы остались в Эссосе, мы бы прожили всю нашу жизнь счастливо.

– Возможно, – признала Эшара, – но Эйгон слишком похож на Рэйгара, в нем слишком много его грусти. От него ожидают слишком многого, чтобы он мог быть просто свободен. Визерис, Иллирио, Джон – они наполнили его сознание воспоминаниями о принце, который был неосторожен в своих суждениях, и подсказали ему единственное возможное решение, чтобы удержать королевства. Уверена, девчонка Тирелл поможет ему в этом, но не думаю, что он сможет вынести последствия.

– Я уверена, что Иллирио найдет, чем его утешить, – злобно ответила она.

Эшара заставила Арью поднять на нее взгляд.

– Ты правда считаешь, что потеря детей никак не огорчит его? Ты думаешь, что он сможет себя когда-нибудь простить за то, что ему придется взглянуть Рэйнис в глаза и сказать ей, что она не его настоящая дочь?

– Я ненавижу людей, которыми мы стали.

– Так стань кем-то другим, – ответила Эшара, слегка улыбнувшись. – За то время, что я знаю тебя, ты была леди Штормового предела, беглянкой, матерью, членом кхаласара, одичалой и королевой. Ты можешь быть кем угодно, Арья. Это твой дар, который ты передала своим детям.

– Я не…

– Твоя дочь разговаривает на общем языке, на валирийском, дотракийском и языке первых людей, – перечислила Эшара. – Она сидит в седле не хуже любого рыцаря, и она самый приспособленный к жизни ребенок из всех, что я встречала. Твой сын читает в два раза лучше, чем любой ребенок старше его хоть в три раза, и уже начал играть на арфе. Алисанна мила, добра и умна, а ведь ей всего два! Эти дети полагались лишь на тебя больше половины своей жизни, и они прекрасны. Фамилия никогда не изменит этого.

Слезы подкатили к глазам Арьи, но она заставила себя сдержать их.

– Спасибо тебе.

Вытерев раскрасневшееся лицо Арьи, Эшара приказным тоном проговорила:

– Сейчас ты встанешь, приведешь себя в порядок, и мы пойдем ужинать. Ты войдешь в зал с высоко поднятой головой, как Старк из Винтерфелла, как мать драконов, и напомнишь Джессе Тирелл, что ей никогда не стать такой женщиной, как ты.

Потребовалось огромное количество косметики, чтобы скрыть покрасневшую кожу ее лица, но, впервые, Арье было все равно. Она надела свое лучшее платье из тончайшего синего шелка, сшитое специально для коронации, которой не суждено более состояться. Она даже сидела смирно, пока Эшара собирала ее локоны в прическу, открывающую красивую линию ее шеи. Когда она застегнула драгоценное ожерелье вокруг ее шеи, Арья неотрывно следила за своим отражением, повторяя про себя слова Эшары.

Я Старк из Винтерфелла, мать драконов.

Все разговоры вмиг стихли, когда она вошла в зал, но Арья не обратила на это никакого внимания. Вместо этого она прошла к своему месту с нескрываемой гордостью и достоинством, и заметила, как Визерис обменялся нервными взглядами с Мейсом Тиреллом и Петиром Бейлишем.

Я Старк из Винтерфелла, мать драконов, а лютоволк не дрожит перед цветами и пересмешниками.

Никогда раньше Арья не вела себя настолько царственно, и, когда она сделала первый глоток из своей чаши, Арья могла поклясться, что Джон Коннингтон улыбнулся ей.

========== Часть 7.6 ==========

– Он поступил с тобой неправильно, – сказала Санса, присоединившись к Арье, расположившейся перед Красным замком; ее весеннее желтое платье прекрасно оттеняло цвет ее волос. Люди Старков заканчивали погрузку сундуков, лошади были уж подготовлены к долгому путешествию обратно в Винтерфелл, и Арья была удивлена тем, что ее сестра решила отыскать ее, разговаривая так, будто между ними не было никаких размолвок.

– Я думала, что это обрадует тебя.

– Обрадует? – шокировано повторила Санса. – С чего бы это должно было меня обрадовать?

– Потому что ты не хотела, чтобы я была королевой. Потому что ты ненавидишь меня за то, что мои дети отобрали все у твоих.

– Ты действительно считаешь меня настолько жестокой, чтобы желать твоим детям изгнания? За кого ты меня принимаешь, Арья? Почему ты так сильно меня ненавидишь?

Арья невольно напряглась от ее слов.

– Ненавижу тебя? Это ты ненавидишь меня с момента моего рождения!

– Это неправда, – возразила Санса. – Я тысячи раз пыталась вовлечь тебя в нашу компанию в Винтерфелле, но ты всегда плевала на мои просьбы, убегая с Джоном или Браном. Когда король Роберт захотел выдать тебя замуж, я предложила Неда Дейна, потому что он был добрым и хорошим человеком, который бы хорошо относился к тебе. Когда король захотел отдать тебя какому-то старому лорду из Ланниспорта, я выдвинула кандидатуру Ренли, которая, как я думала, обрадует тебя.

– Ты предложила его лишь для того, чтобы я покинула двор.

– Я хотела, чтобы ты находилась подальше от Джендри, да, – согласилась она, – но я не хотела, чтобы ты страдала. И оказалась права! Вы с Ренли до сих пор хорошие друзья, даже после всего, что произошло. Если бы ты не сбежала с Эйгоном, может быть…

– Санса…

– Я знаю, что Джендри трахал тебя, – прервала ее сестра, и Арья не была уверена, что смутило ее больше – то, что правильная Санса выражалась подобным образом, или сама суть ее утверждения. В списке вещей, которые она ожидала услышать от леди Сансы, вульгарность была также вероятна, как если бы Кейтилин пригласила Эшару посетить Винтерфелл.

– Что? – опомнившись, проговорила Арья.

– Мизинец показал мне документы, которые ты подписала для верховного септона. Ты сама признала это, – Санса стряхнула несуществующую грязь со своей юбки. – Это случилось до или после того, как ты сбежала из Штормового предела?

– После.

Санса кивнула, ее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, и Арье безумно хотелось, чтобы она попыталась вырвать ее волосы, оцарапать лицо, ударить ее. Молчание ранило гораздо больнее.

Спустя несколько мучительных минут тишины, Арья решилась:

– Санса, мне так…

– Не смей извиняться передо мной, – отрезала она, и ее голос казался изумленным, несмотря на сталь, звучащую в нем. – Ты спала с моим мужем. Все, о чем я тебя просила, это уважать мой брак, и ты даже этого не смогла сделать. Я знаю, что ты не веришь в это, но я люблю Джендри. Я любила его, когда он был еще принцем, и люблю до сих пор. У нас есть проблемы, да, но это не оправдывает того, что ты сделала.

– Санса…

– Мы покидаем двор, – продолжила она. – Нам отдали Кастерли рок, и я не хочу, чтобы мои дети знали лишние слухи. Джендри исключили из малого совета, и нам ясно дали понять, что здесь нет места Баратеонам.

Арья ничего не ответила, зная, что Санса не желала слышать ее слов.

– Я знаю, что ты любила его, и знаю, что у него всегда было это… увлечение тобой, той, которая сбежала. И я не думаю, что то, что Эйгон сделал с тобой и детьми, было правильным, особенно если он собирается жениться на такой змее, как Джесса Тирелл. Несмотря на все твои грехи, он тоже сделал свой выбор, и ему придется жить с ним. Каждый человек делает выбор, и должен сам нести за него ответственность, – Санса невесело улыбнулась. – Думаю, именно это всегда беспокоило меня, когда дело касалось тебя.

– О чем ты?

– Ты делаешь выбор, а я несу ответственность.

Грудь Арьи болезненно сжалась, когда она осознала всю правдивость сказанных сестрой слов. Наконец, она ответила:

– Надеюсь, вы с Джендри будете счастливы в Западных землях. Эйрон станет хорошим лордом Кастерли рока однажды.

Санса кивнула в ответ на комплимент, прежде чем проговорить:

– Я никогда не встречала никого настолько несчастного, как ты, Арья. Веришь или нет, я действительно молюсь о тебе Богам, старым и новым, чтобы ты обрела то, что ищешь все это время. Надеюсь, однажды наши дочери смогут стать подругами.

– Но? – продолжила Арья, зная, что это еще не все.

– Но, боюсь, что до конца жизни каждый раз, смотря на тебя, я буду видеть лишь женщину, с которой мне изменил муж, и я не смогу простить этого.

Арья и не подозревала о том, что ей требовалось прощение Сансы, до тех пор, пока ей открыто в нем не отказали.

– Но ты простишь Джендри.

– Джендри не моя кровь, – ее голос дрогнул, а в синих глазах стояли слезы. – Ты моя сестра, Арья. Неважно, насколько зла бы я ни была, я бы никогда не смогла поступить так с тобой. Я просто… Знаю, я не идеальна, я была невежлива и ревнива, но я заслужила лучшего отношения.

Слезы катились и по щекам Арьи.

– Значит, ты сделаешь то, что должна.

Санса вновь невесело улыбнулась и осторожно стерла соленую влагу с лица, стараясь взять себя в руки.

– Я всегда делаю то, что должна.

Именно в этом, на самом деле, и заключалась разница между ними.

_____________________

Когда Арья вышла во двор, чтобы присоединиться к процессии, отбывающей в Винтерфелл, первым, что она услышала, был плач ее детей. Алисанна обхватила Эшару за шею, рыдая, пока септа пыталась увести ее, а Эймон обнял ее за ногу, схватившись за нее всеми конечностями. Лишь Рэйнис не обнимала свою суррогатную бабушку, но лишь потому, что плакала в объятиях Рэйго, пока они шептали друг другу что-то по-дотракийски так быстро, что Арья не могла разобрать, о чем они говорят.

Арье казалось, что ничего не могло быть хуже, чем стать свидетелем прощания детей с Эйгоном. Алисанна едва знала своего отца, так что, когда он поцеловал ее в щеку, она лишь захихикала, прежде чем вернуться в руки Арьи. Эймон, который понимал уже достаточно многое, лишь спросил отца, есть ли хоть какой-то способ остаться рядом с ним. Они оба плакали, когда Эймон вернулся к матери, спрятав мокрое от слез лицо в ткани ее юбки.

Но, когда Эйгон потянулся к Рэйнис, которая прекрасно понимала, что значит быть бастардом, она отступила назад, оттолкнув его руки, и ее прекрасное лицо исказила ярость. Рэйнис никогда не позволяла себе даже повысить голос на отца, человека, которого она буквально обожала, и Арья ясно видела болезненную реакцию Эйгона на ее отказ. Он пытался поговорить с ней, нашептывая ей что-то тем мягким голосом, каким часто разговаривал, когда она была еще малышкой. Этот голос означал, как сильно он любит своего первенца, но Рэйнис отвернулась от него. Лишь когда Эйгон умолял свою дочь поцеловать его, Рэйнис заговорила, разбив сердце Арьи на мелкие осколки своим ответом.

– Я больше не твоя дочь. Я Рэйнис Сноу, и именно ты сделал это со мной. Если я не заслуживаю твоего имени, то ты не заслуживаешь моих поцелуев.

Ничто не могло сломить Эйгона Таргариена: ни убийство его семьи, ни изгнание, ни положение нищего, наемника и преступника. Лишь маленькая семилетняя девочка могла уничтожить короля-дракона Семи Королевств одним своим отказом.

Она наблюдала, как Рэйго усадил все еще всхлипывающую Рэйнис в седло, а затем снял аракх со своего бедра, удерживая его за рукоять из драконьей кости. Он застегнул ремень с оружием вокруг талии Рэйнис и сказал ей что-то, прежде чем мягко поцеловать ее в лоб. Арья была удивлена, когда сын Дейенерис остановился перед ней, и выражение его лица казалось тверже камня.

– Если вы когда-нибудь пожелаете вернуть то, что ваше по праву, у вас всегда есть мой кхаласар, – поклялся Рэйго, и его предложение внезапно растрогало Арью. Он любил ее детей, и она ненавидела то, что им приходилось расставаться из-за глупой политики.

Бран посадил Эймона перед Рэйнис, пытаясь всячески его подбодрить и взъерошив его волосы, но Арья понимала своего сына лучше, чем саму себя. Ее чувствительный мальчик всегда ощущал чужую боль острее, чем свою собственную, и ничто не могло сейчас поднять ему настроение. Когда септа заняла свое место в повозке рядом с Алисанной, Арья подошла к Эшаре, крепко обнимая ее.

– Помни то, что я сказала тебе, – прошептала ей Эшара, и Арья почувствовала ее горячие слезы на своей щеке. – Не позволь Рэйнис стать идеальной маленькой леди. Удостоверься, что Эймон практикуется с арфой, и рассказывай Алисанне лишь хорошее об ее отце, ведь мы обе знаем, что внутри короля скрывается все тот же честный человек.

– Я обещаю, – поклялась Арья, зарываясь волосами в темные волосы Эшары.

– Я не могу приехать в Винтерфелл, но ты можешь посетить Звездопад, – продолжила она, и Арья впервые осознала, что Эшара тоже расстается с частью своей семьи. – Я бы очень хотела увидеть вас с Аллирией вместе. И позаботься о своем несчастном отце, он и так постоянно беспокоится о тебе.

– Обязательно, – стараясь сохранить самообладание, Арья отстранилась. – Я люблю тебя.

– И я тебя, – Эшара поцеловала ее в лоб и в кончик носа, так же, как целовала ее детей, когда укладывала их спать. – А теперь иди домой.

Точно так же, как и ее дети, Арья плакала, покидая Королевскую гавань, но не желала оглядываться назад на место, подарившее ей лишь страдания. Она подумала о Сансе и ее детях, которые сейчас были на пути к утесу Кастерли, стараясь не думать о Джендри, не думать о нем больше никогда. К тому времени, как они достигли Речных земель, Арья почти убедила себя в том, что Джендри Баратеон стал для нее лишь воспоминанием.

А затем она поняла, что у нее не было регул уже три месяца, о чем она совсем позабыла в суматохе последних событий.

Когда они остановились в гостинице, Арья отправилась на поиски богорощи, оставив своих детей в компании братьев. Южнее Перешейка едва ли осталось много богорощ, и обнаруженное ею чардрево выглядело скорее печальным, чем свирепым. Когда Арья преклонилась перед ним, ее руки автоматически сложились на пока еще плоском животе, где покоился маленький олень.

Существовали отвары, с помощью которых женщины избавлялись от нежеланных детей, и Элия Сэнд однажды рассказала ей, как одна из ее сестер использовала для этого пижму. Разумеется, она с легкостью могла достать себе подобный отвар, подкупив какого-нибудь мейстера, однако одна мысль об этом отвращала Арью. Рэйнис, Эймон и Алисанна были желанными детьми, яркими вспышками света в ее мрачном существовании, и ей не нравилась сама идея о том, чтобы убить ребенка Джендри еще в утробе, дитя, зачатое в любви, как и его сестры и брат.

– Все мои дети теперь Сноу, – обратилась к дереву Арья, скорее размышляя вслух, нежели молясь. – Бастард есть бастард, и большинство поверят, что этот ребенок также рожден от Эйгона. А если они всё поймут, если он будет выглядеть как Баратеон, никто и не удивится. Все и так считают меня шлюхой. Отец никогда бы не выгнал меня, – продолжила она, прикоснувшись к окрашенному стволу, – но тогда я могу забыть о Сансе навсегда, а Джендри вряд ли сможет принять его. Возможно, будет лучше, если я остановлю это как можно скорее.

Ветер заставил листву запеть, однако она так и не смогла распознать ее шепота.

– Мне нужен знак. Если вы меня слышите, прошу, скажите мне, что делать.

Услышав треск позади себя, Арья мгновенно поднялась на ноги, ожидая увидеть одного из своих братьев или даже отца, который часто покидал их, чтобы прочитать молитву, во время остановок. На мгновение Арье подумала, что ей все это кажется, однако, когда огромный лютоволк лизнул ее руку своим таким знакомым шершавым языком, Арья тут же наклонилась, чтобы прижать зверя к себе.

– Нимерия, – выдохнула она, уткнувшись в теплый волчий мех.

Когда она шла по направлению к гостинице вместе с Нимерией, бегущей рядом, Арья решила, что она подождет до тех пор, пока они доберутся до Винтерфелла, чтобы сообщить семье о своей беременности.

_____________________

Мейстер Лювин обнаружил ее во дворе с детьми, держа в руке письмо. Арья сидела на земле, а Алисанна рядом с ней плела венок, пока Рэйнис с Эймоном практиковались с мечами под пристальным надзором сира Родрика. Младший сын Робба кричал что-то, сидя на заборе, а его старшие братья терпеливо ждали своей очереди, и Арья тут же начала искать глазами Брандона.

В шесть лет ее младший ребенок уже был больше Алисанны, выше и крепче сложен. Хоть у него и было лицо типичного Старка, Арья знала, что Брандон Сноу был истинным сыном своего отца: упрямым, сильным и молчаливым. Его тяга к приключениям буквально сводила Арью с ума, и она постоянно носилась за ним, обнаруживая его то в кузнице Миккена, то сидящим на верхушке очередного дерева. Арья часто замечала, как Алисанна строила из себя мейстера рядом с младшим братом, тайно перевязывая его раны и постоянно пытаясь взять на себя вину за все его проступки. Когда у нее это не выходило, к делу подключались Рэйнис и Эймон, которых всегда очень волновало все, что касалось их младших сестры и брата. Ее дети были свирепой стаей, и сердце Арьи наполнялось гордостью при виде них.

Брандон балансировал на вершине нескольких тюков сена, к его бедру был привязан тренировочный деревянный меч, темные волосы растрепались, а лицо уже успело покрыться непонятно откуда появившейся грязью. Когда он заметил, что она смотрит на него, он усмехнулся, высунув язык, и Арья рассмеялась, когда старый мейстер подошел к ней.

– Ворон с юга, – серьезно сообщил он.

Темные крылья, темные вести, подумала Арья, увидев королевскую печать с изображением трехглавого дракона. Развернув пергамент, она скользнула взглядом по написанному, прежде чем подняться и решительно направиться в замок. Она обнаружила своего отца с Роббом за разговором с Кейтилин и Джейн, и Рикард смеялся над словами своего отца, когда она вошла. Заметив приближающуюся Арью, Робб жестом пригласил ее присоединиться к ним, когда она показала пергамент в своей руке.