Текст книги "No Featherbed for Me (СИ)"

Автор книги: lit_chick08

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– Хочешь напиться со мной?

– Абсолютно, – согласилась она, залпом осушив чашу, будто Джон Умбер.

Теон был единственным человеком во всем Винтерфелле, кто понимал, как это – жить в семье, не являясь истинной ее частью, так что именно он оказался тем, с кем Арья предпочла провести время, пока ее бывший муж строил из себя заботливого отца.

_____________________

Несмотря на количество меда, который она выпила с Теоном, Арья не могла уснуть. Накинув что-то наподобие халата, она завязала его на талии, прежде чем направиться к кухне за вином. Арья не взяла с собой свечу, прекрасно ориентируясь в Винтерфелле даже в кромешной темноте, так что порядочно удивилась, заметив свет, мерцающий в зале. Она остановилась и вгляделась в фигуры людей: Эйгон сидел за столом вместе с Даком, облаченным в неизменную белую броню, оба пили вино. Шарканье ног выдало Арью с головой, и глаза Эйгона на мгновение расширились, прежде чем он широко улыбнулся, помахав ей.

– Ты, должно быть, слышала, что мы говорили о тебе, – сказал Эйгон, пока она осторожно приближалась к столу. – Дак как раз вспоминал тот случай в Браавосе, когда ты подралась с местным жителем, который схватил тебя за зад.

Вопреки своей воле, Арья улыбнулась.

– Ему повезло, что его друг спас его.

– Ты была очень свирепой малявкой, – протянул Дак, взлохматив ее волосы, словно она была ребенком. Арья пнула его, однако он вряд ли почувствовал. – В тот же день, как ты приехала к нам тогда в Штормовых землях, я сказал ему: «С ней будут сплошные проблемы».

Потянувшись к его чаше с вином, она ответила:

– Уверена, что Визерис и Коннингтон сказали точно то же самое. Я была довольно проблемной в юности.

– Нет, – мягко возразил Эйгон слегка пьяным голосом, – ты не была проблемной. Ты была… была такой смелой. Бесстрашной.

– Глупой, – исправила Арья, – импульсивной, небрежной, эгоистичной…

– Это не про тебя.

– Значит, ты плохо помнишь, – Арья почувствовала, как Дак поднимается, намереваясь удалиться, и ей хотелось схватить его за руку и заставить остаться, чтобы она еще какое-то время смогла удерживать прошлое глубоко внутри, как делала все это время.

Действие вина смягчило его голос, но Арья видела, что глаза Эйгона были чисты, когда он заявил:

– Я все прекрасно помню. Я помню, что дал тебе обещание, а потом, когда на меня надавили, нарушил его. А затем, когда тебя заставили стать той, кем ты никогда не желала быть, я разозлился, потому что знал, что ты не простишь меня так просто. Я довел тебя до того, что ты сделала, а затем наказал за это вместе с нашими детьми.

Арья усмехнулась, подлив еще вина в чашу Дака.

– Не берите на себя слишком многое, ваша светлость. То, что я сделала, я сделала потому, что хотела этого. Не стоит брать все на себя.

– Ты всегда любила его больше, чем меня? – хрипло спросил Эйгон. – Ты вышла за меня лишь потому, что не могла выйти за него?

– Я не люблю его больше, чем тебя, – мягко произнесла она. – Я вышла за тебя потому, что любила тебя, потому что ты был первым, кто полюбил меня и позволил мне быть такой, какая я есть. Я спала с Джендри, потому что была зла на тебя за то, что ты сделал. Вернувшись, мне пришлось столкнуться с тем, что я сделала, и с людьми, которых разочаровала, и каждый раз, когда я слышала шепот за своей спиной, каждый раз, когда меня называли предательницей или шлюхой, я думала, что могу вести себя именно так. Я хотела сделать тебе больно, как ты сделал мне, – вглядываясь в багровую жидкость, прошептала она. – Я хотела ранить Сансу. Я хотела ранить всех, а ранила лишь своих детей.

– Ты сделала это явно не в одиночку, – Эйгон тоже опустил глаза на содержимое своей чаши. – Я выбросил их. Я был так зол на тебя, что позволил этому чувству ослепить меня. О Боги, Арья, я так люблю их…

– Я знаю это. Они тоже знают это, – подчеркнула она.

– Но Рэйнис…

– Ты разбил ей сердце, – прервала его Арья, – но если бы она не любила тебя так сильно, она бы так не переживала. С ней все по-другому, не так, как с Эймоном и Алисанной. Она провела с тобой больше времени, и она помнит, как это было… тогда. Она знает лишь то, что когда-то она была центром твоей вселенной, а затем ты просто взял и завел новых дочерей с Джессой Тирелл.

– Коннингтон говорит, что это было моим самым глупым поступком.

– Иметь детей с Джессой?

– Позволить верховному септону объявить наших детей бастардами, – исправил он. – Джон никогда особо тебя не любил, и понимал, чем полезны Тиреллы, но дети… Он сказал, что я опозорил память своих родителей, отказавшись от них.

– Ты для этого приехал, потому что хочешь, чтобы Коннингтон гордился тобой, прежде чем умереть?

– Нет, я приехал, потому что скучаю по своей семье, – Эйгон опустошил свою чашу. – Знаешь, ты была права. Я окружен цветами, и они душат меня. Мейс и Гарлан в малом совете, Лорас на моей защите, Маргери, нашептывающая на ухо Джессе, я просто не могу дышать. Визерис с ними в прекрасных отношениях, все еще полный желания занять трон, обрести власть, и, когда Коннингтон умрет, у меня больше не останется друзей в Королевских землях.

– Это неправда.

– Хелдон не может вынести подобного, Дейенерис хочет помочь всем, не учитывая реальную ситуацию, Эшара отказывается покидать Звездопад, а Ролли не может делать так много. Мейс настойчиво предлагает Джоффри в качестве десницы. Джоффри! Да я скорее назначу шута на эту должность!

– И кого же ты планируешь назначить?

Арья замерла от улыбки, возникшей на лице Эйгона, когда он приподнял одну бровь. Он ничего не говорил, просто смотрел на нее, и она мгновенно поняла, что он хотел ей сказать. Арья покачала головой, удивленно вздохнув.

– Не может быть, что ты это серьезно!

– Почему нет? – спокойно спросил Эйгон. – Ты понимаешь людскую натуру лучше, чем большинство, ты наблюдательна, ты видишь мотивацию других и никогда не стеснялась сообщать мне свое мнение в лицо.

– Королевства не пожелали видеть меня в качестве королевы, и ты думаешь, они примут меня как второе по значимости лицо после короля? Сколько ты выпил?

– Больше, чем следовало, – признал он, – но это не меняет моего предложения. Коннингтон говорит, что я должен назначить десницей того, кому безоговорочно доверяю, и ты единственный человек, кому я могу доверить подобную должность.

Арья поднялась на ноги, замерев на мгновение, прежде чем отрезать:

– Я обманула тебя! Я забрала детей на Стену, вместо того, чтобы поехать туда, куда ты отправил нас! Я угрожала поднять восстание против тебя! Как ты можешь говорить, что вообще доверяешь мне!? Как ты можешь ожидать от меня доверия!?

– Арья…

– Если ты проехал тысячи лиг, чтобы вести себя сейчас так глупо, то прошу провести свое оставшееся время здесь как можно дальше от меня.

Когда она развернулась, чтобы вернуться в свою спальню, Эйгон крикнул ей вслед:

– Я не давал тебе разрешения уходить.

Арья застыла, прежде чем развернуться, пылая от гнева. Буквально пронзив его взглядом, она низко протянула:

– Ты дал мне это разрешение в тот день, когда объявил меня шлюхой перед всеми Семью Королевствами. Если ты хочешь поиграть в короля, найди кого-нибудь другого для этого.

Это было удивительно, – решила Арья, с ненавистью избивая собственную подушку, – насколько сильно она могла любить и в то же время ненавидеть Эйгона Таргариена.

========== Часть 8.3 ==========

Примерно неделю Эйгон практически не замечал ее, проводя дни за посещением северных поселений, осмотром окрестностей с Роббом и его людьми и совещаниями. Арья мало с кем виделась в эти дни – Джесса Тирелл проводила все свое время с благородными леди Винтерфелла, и Арья не была удивлена тем, что ее не приглашали принять участие в мероприятиях, в которых она и так участвовать не желала. Даже после стольких лет на Севере вдали от сплетен и негласных обвинений, Арья знала, что каждый южанин, прибывший с королем, считал ее любовницей короля, а любовниц не приглашала на чай королева.

На седьмой день, покинув замок, Арья обнаружила Эйгона, опустившегося на колени рядом с Брандоном, который был облачен в тяжелую одежду и держал в руках деревянный меч. Сир Родрик одевал младшего сына Робба в собственную легкую броню, а Робб лишь довольно улыбался, прислонившись к забору рядом с Недом и Ролли в его неизменной белоснежной броне. Когда Эйгон помог Брандону обхватить рукоять, показывая ему правильную позицию, Арья вспомнила об уроках, которые он когда-то давал ей, глупых уроках, изменивших всю ее жизнь.

Мальчики нападали друг на друга с нетерпением и некой рассеянностью, походившие на юных Робба и Джона из детских воспоминаний Арьи. Родрик и Эйгон выкрикивали инструкции, направляя их, но ни Брандон, ни Максвелл их не слушали, сосредоточенные скорее на том, чтобы задеть друг друга, чем на обучении. Брандону было почти семь, так что времени для игр у него остается все меньше и меньше, и Арье нравилось наблюдать за его беззаботностью, прежде чем он приступит к серьезным тренировкам.

– Это не молот, Брандон, – рассмеялся Эйгон, когда Брандон закинул меч за плечо, пытаясь ударить противника таким способом, и Арья тут же почувствовала тошноту, подступающую к горлу.

Брандон ударил Максвелла по руке, повалив на землю, так что тот поднял руки и прокричал, пока Родрик помогал ему подняться на ноги:

– Сдаюсь!

Счастливое выражение лица Брандона заставило Арью рассмеяться, и он посмотрел горящими серыми глазами на свою мать и Эйгона.

– Я победил! Ты видела, мам? Видела?

– Я видела! Ты был просто великолепен!

Улыбка Брандона лишь расширилась, когда Эйгон наклонился к нему и снял с него шлем, потрепав по волосам.

– Если будешь достаточно практиковаться, то, может быть, получишь настоящий меч на свой день рождения.

– Эйгон, – покачала головой Арья, зная, что Брандон вполне мог бы проткнуть самого себя и своих двоюродных братьев этим настоящим мечом, но ее сын уже успел обрадоваться, крепко обнимая Эйгона за шею. Арья заметила тень, на мгновение скользнувшую по лицу короля, однако он обнял мальчика в ответ, поцеловав в макушку, и, когда Брандон вернулся на поле, чтобы вновь биться с Максвеллом, Арья опустила глаза, чтобы не встречаться с Эйгоном взглядом.

– Он замечательный, – прошептал Эйгон, когда мальчики вновь скрестили деревянные мечи.

– Спасибо.

– Я завтракал сегодня с ним и Алисанной. Они напоминают мне маленьких Рэйнис и Эймона, – Эйгон грустно улыбнулся. – Только они ведут себя гораздо более сдержанно. Рэйнис бы стащила мой бекон, а Эймон бы обязательно залез ко мне на колени.

– Они не знают тебя, – заметила Арья, удивленная холодностью собственного голоса, в котором звучала обида, которой, как она думала, не было в ее сердце. – А чего ты ожидал?

– Я ничего не ожидал…

– Лжец.

Эйгон раздраженно вздохнул.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал, Арья?

Игнорируя взгляды отца и брата, Арья повернулась к Эйгону, не повышая голос, чтобы Брандон не услышал.

– Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. Ты приехал сюда со своей новой женой и новыми детьми, и, видимо, ожидал, что мы все будем очень рады видеть тебя, будто этих семи лет и не было.

– Я сделал так, как мы договаривались…

– Договаривались? – фыркнула Арья. – А какой выбор у меня был, Эйгон? Я должна была уехать в Драконий камень, позволять тебе приезжать, когда ты захочешь, и быть шлюхой, которой меня считает весь двор? Я привезла их сюда, чтобы они жили вдали от людей, который зовут их бастардами короля, чтобы дать им шанс на счастье, которое Рэйнис и Эймон знали в детстве, – она вздрогнула, почувствовав слезы на своих щеках, и мгновенно смахнула их. – Мы уже не те люди, которых ты когда-то оставил.

– Так возвращайтесь ко двору, чтобы я смог узнать вас, узнать всех вас, – тихо проговорил он и подошел ближе, но не коснулся ее, за что Арья была благодарна. – Ты не обязана становиться десницей, просто вернись. Позволь мне снова быть их отцом.

– Думаешь, Мейс Тирелл позволит…

– Я король, – заявил он, – и вообще-то Мейс Тирелл не решает ничего без меня. Однажды я сказал тебе, что сделаю все, чтобы у наших детей было наследие, и я сдержу слово.

– Что ты имеешь в виду?

– Наши дети заслуживают большего, чем быть спрятанными на Севере, не имея ничего. Они были рождены, чтобы стать королями и королевами. Я видел это много лет назад, и все еще верю в это. Знаю, ты тоже веришь, иначе бы ты не боялась.

– Я не боюсь, – солгала она, обнимая себя руками, и ее взгляд автоматически упал на Брандона, все еще пытающегося уклониться от ударов Максвелла.

– Ты напугана, – возразил он, и Арья вздрогнула, когда он нежно прикоснулся к ее локтю, слегка удерживая ее, чтобы она не могла уйити от ответа. – Ты помнишь, что я сказал тебе тогда, в ту ночь, когда мы поцеловались впервые, что я сказал о тебе?

– Ты сказал, что внутри меня живет королева.

– За все то время, что я тебя знаю, о тебе говорили лишь ужасные вещи, и ты позволила им перевернуть собственное представление о себе, так что уже даже не видишь правды. Сплетни не могут навредить нашим детям.

– Зато люди с большими амбициями, кинжалами и ядами могут.

Эйгон криво улыбнулся.

– Арья Старк, которую я знал, не боялась теней.

– У Арьи Старк, которую ты знал, не было четверых детей.

– Арья…

– Если мы вернемся ко двору, люди начнут задавать вопросы, а я не хочу… – взгляд Арьи вновь метнулся к Брандону, и она почувствовала слезы, подступающие к глазам. – Я не хочу, чтобы он знал о своем происхождении, о том, что я сделала.

Эйгон приподнял ее лицо за подбородок, и Арье на мгновение показалось, что она вновь почувствовала ту любовь, с которой они оба так небрежно обошлись когда-то.

– Брандон Сноу мой сын, и я лишу головы любого, кто опровергнет это.

– Почему? – выдохнула она.

Подлинная тоска исказила красивые черты лица Эйгона, когда он прошептал:

– Потому что он твой.

Прежде чем Арья смогла ответить, Брандон врезался в ее ноги, подпрыгивая от возбуждения.

– Я снова победил! Ты видела меня?

Арья нагнулась и подняла его над землей, мягко целуя в щеку.

– Ты станешь замечательным рыцарем.

Ее сердце в очередной раз разбилось, когда руки Брандона потянулись к Эйгону, который с легкостью подхватил его, широко улыбаясь. Пока Эйгон расхваливал доблесть и способности Брандона, Арья отвернулась и обнаружила Джессу Тирелл, наблюдающую за ней из окна.

Что-то в выражении лица Джессы напомнило Арье Серсею Ланнистер, и Арья знала лучше, чем кто-либо, на что способна оскорбленная королева ради достижения своих целей.

_____________________

Арью никогда особо не интересовала музыка. Санса всегда была той, кто умолял Неда пригласить певцов в Винтерфелл, восхищая мужчин своим нежным сопрано. Септа Мордейн давала им уроки музыки, но лишь у Сансы что-то выходило, в то время как пальцы Арьи были слишком неуклюжими, а ее голос резким и плоским.

Сейчас, когда она шла на звук, исходящий от арфы Эймона, и обнаружила его сидящим перед огнем, Арья пожалела о том, что так мало внимания уделяла урокам Мордейн. Эймон улыбнулся ей, когда она вошла и присела напротив него, а его пальцы продолжили наигрывать мелодию, которую Арья смутно помнила после времени, проведенного в Даре. Манс часто играл ее и называл «её песней», но Арья не знала ни слов, ни названия.

Из всех своих детей, Арья всегда чувствовала особую близость с Эймоном. Рэйнис поначалу была дочерью Эйгона, а затем абсолютно независимой; Алисанна с Брандоном принадлежали всем, оба выросшие в Винтерфелле, но Эймон всегда был её тихим мальчиком, чье сердце было слишком большим для него самого, и который предпочитал свою арфу любому мечу. В двенадцать лет его конечности были длинными и изящными, и, хоть эти черты и были полностью таргариеновскими, Арья видела в нем многое от своего отца и Джона Сноу, северную серьезность, наполнившую его сердце так же, как драконье пламя наполнило душу Рэйнис.

Когда они только прибыли в Винтерфелл, Эймон практически не разговаривал, лишь спрашивал, когда к ним приедет Эйгон. Арья потеряла счет ночам, когда Эймон забирался в ее постель, укутывался в меха и утыкался ей в шею с мокрым от слез лицом. Лишь после рождения Брандона Эймон снова стал прежним, таким, каким он был в то время, когда они жили с одичалыми. Эймон всегда был нежен с Алисанной, но рождение младшего брата подарило ему некую цель, и Арья видела, что он хотел заменить Брандону отца настолько, насколько мог. Алисанна была лучшим другом Брандона, Рэйнис была его идолом, но Эймон всегда был тем, кого Брандон боялся разочаровать.

Её старший сын был рожден не для того, чтобы стать воином, в отличие от Рэйнис, которая держала любое оружие так, словно оно было продолжением ее тела, или Брандона, который всегда был развит физически. Эймон же предпочитал книги. Робб звал его «маленьким мейстером», и Арья всегда вспоминала о мейстере Эймоне, ушедшем так давно. Как Нед и Джон, Эймон никогда не действовал импульсивно, и он был единственным человеком, которого слушала Рэйнис, будучи в ярости, и который мог быстрее всех успокоить плачущую Алисанну.

Он бы стал прекрасным королем, с удивлением подумала Арья. Даже когда она еще была королевой, а он еще был принцем, Арья никогда не смотрела на Эймона, как на будущего короля, и очень сомневалась, что он смотрел на себя в таком качестве.

– Ты когда-нибудь хотел стать королем? – спросила она с откровенностью, с которой никогда не смела обращаться к непостоянной Рэйнис.

Пальцы Эймона замерли над струнами, когда он задумался над заданным вопросом. Наконец, он ответил:

– Меня не особо волнует власть.

Легкая улыбка расцвела на губах Арьи.

– В отличие от твоей сестры?

Эймон тоже улыбнулся.

– В Дорне у женщин равные права с мужчинами по части престолонаследия. Рэйнис думает, что это нечестно, что наследником являюсь я, и она бы стала лучшим правителем, если нам вообще предоставится возможность править.

– Почему она была бы лучше?

– Потому что она была рождена, чтобы сражаться.

– А для чего был рожден ты?

– Слушать, – улыбка Эймона погрустнела. – Для чего была рождена ты?

Арья пожала плечами.

– Я не знаю. Как ты думаешь, для чего?

Длинные пальцы вновь выводили мелодию, которую Арья мгновенно узнала. Это была песня о Дэйне Непокорной, одна из немногих, которые Арья любила слушать в детстве.

– Для того, что ты хочешь делать. Ты не такая, как другие леди, другие матери.

– Нет?

Эймон покачал головой, и его серебристые волосы разметались по плечам.

– Я помню, какой ты была. Ты была другой.

Теперь Арью съедало подлинное любопытство.

– И что же ты помнишь?

– Ты носила штаны и заплетала волосы, как дотракийцы. Я помню то время, когда мы жили в палатке с бабушкой Эшарой, когда дядя Джон навещал нас, ты тогда чаще улыбалась, – на его лицо упала тень, когда он прошептал: – Мы все больше улыбались.

Изучая его лицо, так похожее на лицо его отца, Арья спросила:

– Ты хочешь отправиться на юг, вернуться ко двору со своим отцом?

– Один?

– Нет, мы все поедем. Ты бы хотел этого?

Эймон положил арфу на сидение рядом с собой, глубоко вдохнув и медленно выдохнув. Через некоторое время он смущенно покраснел, признавшись:

– Я скучал по нему.

– Ты не должен стыдиться этого, Эймон.

– Но стыжусь, – в это мгновение он выглядел еще моложе, чем Брандон. – Он отослал нас, мама. Он забрал у нас корону, и отдал ее Джессе и ее дочерям. Как я могу скучать по кому-то, кто отнял у нас все?

– Потому что он твой отец.

Его челюсть дрогнула, когда Эймона заявил:

– Он любил нас. Я знаю это. Я помню это.

– Он все еще любит тебя, – заверила его Арья, коснувшись его руки. – Ты никогда не поймешь, насколько сильно он любит всех вас. То, что случилось… Многое послужило тому причиной, но дело не в любви к вам.

– Мы не должны быть здесь, в Винтерфелле, – пояснил Эймон, ответив на немой вопрос, написанный у нее на лице. – Не знаю почему, но я всегда это чувствовал.

– И где же мы должны быть?

Впервые за всю его жизнь, Арья заметила отблеск огня и крови в сиреневых глазах Эймона.

– Мы драконы, мама. Ты правда веришь в то, что кто-то на Севере забудет об этом?

Нет, Арья знала, что никто и никогда не забудет, кто приходится отцом ее детям, о том, как она сбежала с изгнанным принцем Таргариеном. Время залечивало раны, но не могло стереть шрамы, оставшиеся после каждого ее поступка: разочарование в глазах Кейтилин, грусть в улыбке Неда, упрек в голосе Робба, невыносимое молчание Сансы, недоверчивые взгляды северян на нее и ее детей. Арья безгранично желала, чтобы ее дети нашли свое место в Винтерфелле, стали волками, но слишком поздно поняла, что они прекрасно знали, кто они на самом деле.

– Ты хочешь вернуться ко двору? – мягко повторила она.

Эймон крепко сжал ее руку.

– Я хочу отправиться туда, где мы найдем свое место.

Где же место драконам? Почти спросила Арья, однако тут же сама ответила на свой вопрос, настолько уверенная в ответе, будто он был выгравирован на ее сердце. Она встала, смахнула волосы Эймона с его лба и мягко поцеловала.

– Я люблю тебя.

Ее сын ответил ей улыбкой, так похожей на улыбку Неда Старка, что ее сердце болезненно сжалось.

– Я знаю. Я никогда не сомневался в этом.

_____________________

Арью никогда особо не волновали Боги, ни старые, ни новые. Она молилась лишь потому, что надеялась, что кто-то слушает ее, Арья не верила в существование могущественных высших сил. Кейтилин и Джейн Вестерлинг все еще зажигали свечи в маленькой септе, Нед и Робб просили о помощи перед чардревом, но Арья не молилась Богам с того дня в Речных землях, когда она попросила дать ей знак и встретила Нимерию.

В богороще было тихо, и Арья улыбнулась, обнаружив своего отца сидящим перед небольшим озером, его трость лежала рядом с ним, пока он трепетно полировал Лед. Она помнила, каким огромным казался ей этот меч в детстве, и как она завидовала Роббу, которому он потом достанется. Иногда, когда ей удавалось ускользнуть от септы Мордейн, Нед сажал ее к себе на колени и позволял помочь с полировкой, так что блеск валирийской стали слепил глаза.

– Ты тиха, как тень, когда хочешь этого, – заметил Нед, когда она присела рядом с ним, не заботясь об испачканных полах своего платья. – Когда ты была маленькой, я слышал, как ты приближаешься, еще за целую лигу.

– Тормунд Великанья Смерть научил меня быть тихой, иначе я бы не смогла ничего поймать во время охоты.

– Ты была свирепым охотником, я уверен.

Они сидели в обоюдной тишине несколько минут, руки Неда работали над Льдом, а Арья наблюдала за рябью на поверхности озера. Наконец, она выпалила:

– Ты когда-нибудь любил Джона меньше потому, что он не твой сын?

– Нет, – мгновенно ответил Нед, – потому что он мой сын. Может, он не от моего семени, но я научил его ходить, говорить, держать меч, бриться и быть мужчиной. Разве не это делает меня отцом?

Арья задумалась о Джоне Коннингтоне, которого уносила серая хворь за тысячи лиг отсюда, и мягко вздохнула.

– Ты когда-нибудь жалел о том, что не сказал Джону о том, что тетя Лианна была его матерью, а Рэйгар Таргариен его отцом?

– Я жалею о том, что причинил боль твоей матери, солгав, – дипломатично ответил он, – но Джону было бы больнее, если бы он знал, – Нед понимающе посмотрел на нее. – Дело в Брандоне?

Арья никогда не переставала удивляться, насколько быстро она могла из взрослой женщины и матери превратиться в смущенного ребенка под взглядом отца.

– Думаешь, мужчина может полюбить ребенка, который стал результатом предательства?

– Я думаю, что мужчина может сделать все, что угодно, если он достаточно любит женщину, – Нед смутился, но его голос звучал уверенно, когда он заявил: – И он любит тебя больше, чем достаточно.

Арья вздрогнула, скрестив руки на груди и закусив губу. Она не хотела думать о том, насколько сильно любит ее Эйгон, и насколько сильно она любила его. Когда дело касалось любви, Арья хотела быть похожей на Сансу, которая всегда знала, что чувствует. Арья же знала, как убить оленя одним выстрелом из лука, как обезоружить мужчину с мечом, как держать аракх не хуже любого дотракийца, но Арья не могла понять свое собственное сердце.

– Наверное, ты разочарован во мне и моих решениях.

– Иногда это так, – признал Нед, и Арья любила его за эту слепую честность, – но чаще всего я завидую твоей смелости.

Арья фыркнула.

– Моей смелости? То, что я сделала…

– Когда ты вернулась, признаюсь, я не знал, что и сказать тебе, как обращаться с тобой. Казалось, мне приходилось выбирать между дочерьми, выбирать, кого из вас поддерживать. Но затем ко мне пришла Эшара.

– Я не думала, что вы разговаривали.

В голосе Неда звучала удивительная нежность, когда он сказал:

– О, я не столько говорил, сколько слушал. Она рассказала мне обо всем, через что ты прошла с того момента, как покинула Штормовые земли, а затем сказала: «Если бы она была сыном, ты бы охотно слушал о ее приключениях и простил бы ей все проступки. Лианну ты простил достаточно легко», – Нед глубоко вздохнул, слегка покачав головой. – Она любит тебя не меньше, чем твоя собственная мать.

– Эшара всех любит с такой силой.

– И всегда любила.

Заинтригованная, Арья выпалила:

– Ты все еще любишь ее?

Нед вновь вернулся к работе над Льдом, но Арья заметила, что в его руках больше не осталось сил.

– Твой дядя Брандон, он был… лучше меня во всем, что волновало нашего отца, но Эшара Дейн, самая красивая женщина в Семи Королевствах, хотела именно меня. Я был молод, и это было поистине пьянящее чувство. Я любил ее больше, чем было возможно, и был уверен, что женюсь на ней.

Арья знала, что последовало за этим.

– Но потом Эйрис убил Брандона и дедушку Рикарда, и тебе пришлось жениться на маме.

– Война меняет все, как и всегда. Я написал Эшаре, сказал, как мне жаль, что мне приходится жениться на Кейтилин. Хоть я и знал, что это сделает ее ребенка бастардом, я все равно женился на твоей матери, и, клянусь Богами, я любил ее так сильно, как только мог.

– Но?

– Но я скорбел по ней двадцать пять лет, и никогда не забывал о дочери, которую мы потеряли. Я стараюсь жить настолько честно, насколько возможно, но все было значительно проще, пока я думал, что она мертва, – его руки остановились, валирийская сталь засияла под весенним солнцем, и Нед Старк показался ей гораздо старше, чем выглядел несколько мгновений назад. – Если король любит Брандона, а Брандон любит короля, правда может стать такой, какой ты ее хочешь видеть.

– Ты говоришь мне солгать? – шокировано спросила она.

– Ложь может быть благороднее правды, когда дело касается детей, – их серые глаза встретились. – Во имя защиты своих детей, ложь стоит запятнанной чести.

– Чести? – с горечью протянула Арья. – Семь Королевств свято верят, что я шлюха и предательница.

– Зато четверо детей думают, что ты потрясающая, а король уважает тебя больше, чем женщину, которую зовет своей королевой.

– Ты всегда говорил, что человек стоит столько же, сколько его имя.

– Я много чего говорил, – Нед приобнял ее за плечи и поцеловал в лоб, как часто делал, когда она была еще маленькой. – Из всех моих детей, я всегда волновался о тебе больше и меньше всех одновременно.

Несмотря на мрак, невидимым ореолом нависший над ней, Арья рассмеялась, ведь то же самое она чувствовала к Рэйнис.

– Хочу предупредить тебя: я собираюсь сделать кое-что настолько глупое, что гневу матери не будет конца, а Мейс Тирелл явно пожелает меня убить.

Глубокий смех Неда крайне удивил ее. Он поднялся на ноги, оперся на трость и усмехнулся еще раз.

– Семь мирных лет были большей наградой, чем я мог ожидать от тебя, моя девочка. Ты уверена в том, что ты делаешь?

Поднимаясь вслед за ним, Арья признала:

– Это бывает крайне редко, если вообще бывает.

Он не спрашивал ее, что именно она собирается сделать, и не пытался остановить ее.

Арья никогда не любила Неда Старка больше, чем в тот день в богороще.

========== Часть 8.4 ==========

За неделю до отъезда придворных обратно в Королевские земли, Арья направилась к Эйгону, стараясь вспомнить ту молодую нахальную женщину, которая выпрашивала у синеволосого наемника уроки фехтования, которая отдала все, что у нее было, ради мужчины, которого знала несколько месяцев. Она обнаружила его в одной из комнат вместе с Визерисом, Дейенерис, Джоффри и Тиреллами, и, за исключением Дени и Эйгона, ее присутствие никого не порадовало.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала Арья, глядя прямо на Эйгона и пытаясь сымитировать самообладание, как всегда делала Кейтилин Старк.

– Так не обращаются к королю, – отрезал Визерис, и его лицо скривилось от отвращения. Время не пощадило старшего Таргариена, и если раньше Арья и могла назвать его достаточно красивым, то сейчас он напоминал ощипанную птицу. – Вас что, не учат манерам на Севере?

– Нет, нас здесь учат полезным вещам, – вновь обратившись к Эйгону, она повторила: – Мне нужно поговорить с тобой.

– Ты не можешь…

Арья повернулась к Визерису, и ее бесконечное презрение к дяде Эйгона разгорелось с новой силой, нарушив ее хрупкое спокойствие.

– Ты не будешь указывать мне, что я могу и не могу делать, особенно в моем доме.

Визерис открыл было рот, чтобы возразить, но Эйгон поднял руку, утихомирив его.. Арья увидела, как Джесса застыла, стоило Эйгону подняться, а ее рот скривился, и, когда она позвала его по имени, чтобы успокоить, Арья заметила в ее словах немалую долю раздражения. Впервые она задумалась, каким же на самом деле был брак Эйгона и Джессы Тирелл.

_____________________

Арья отвела его к небольшому алькову рядом с кабинетом мейстера Лювина, ее юбки шелестели, и она чувствовала его взгляд на линии своей обнаженной шеи. Сегодня она одевалась с особой тщательностью, сменив простое платье на одно из тех, что не носила со времен своего пребывания при дворе. Сегодня Арья Старк выглядела как королева, которой она однажды отказалась стать, и во взгляде Эйгона было что-то, что заставило ее беспокойно вздрогнуть, словно она снова была маленькой девочкой, которую отчитывала септа Мордейн.

– Что? – спросила Арья, приглаживая юбку. Она тосковала по штанам и туникам, которые перестала носить после рождения Брандона, пытаясь быть правильной матерью. Она никогда не чувствовала себя настолько уверенной в своем теле, чем одетая в мужскую одежду, но до сих пор Арья думала, что оставила это все далеко в прошлом.

– Ты была моей женой семь лет, и, мне кажется, за прошедшие несколько месяцев я видел на тебе больше платьев, чем за все время нашего брака. – Арья постаралась не дрогнуть, когда он очертил ее ключицы кончиками пальцев. Из всех проблем, что были между ними, физическое влечение никогда не было одной из них. – Ты выглядишь, как кто-то другой.