Текст книги "No Featherbed for Me (СИ)"

Автор книги: lit_chick08

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Что бы там ни планировали Таргариены, Арья Старк не собиралась в этом участвовать.

_____________________

У Дотракийского моря Арья обрела спокойствие, какого не знала со времен Винтерфелла. Куда ни взгляни, повсюду росла высокая трава, покачивающаяся на ветру. Сидя на Винтер вместе с Рэйнис, привязанной к ее груди с помощью какого-то дотракийского метода, Арья чувствовала, будто перед ней был открыт весь мир.

– Вы прекрасно держитесь в седле, миледи, – похвалил ее сир Джорах, когда кхаласар медленно продвигался в направлении Вейес Дотрак. До города оставалось еще полдня пути, и хотя Арье и нравилось ехать верхом, ей безумно хотелось дать ногам отдохнуть.

– Благодарю, сир Джорах.

– Как себя чувствует маленькая принцесса?

Арья посмотрела на Рэйнис, которая наблюдала за ней своими бездонными карими глазами, которые, казалось, понимали слишком многое.

– Счастлива, как видите.

Некоторое время они ехали в тишине, прежде чем Арья спросила:

– Скажите, за что вас изгнали?

Мужчина на мгновение задумался, прежде чем ответить:

– Я продавал работорговцам людей, которых собирались отправить на Стену. Ваш отец лишил бы меня головы, если бы я не сбежал.

– Это преступление, продавать рабов.

– Вы думаете, что во всех королевствах нет рабов, миледи?

– Лишь жены.

Джорах коротко рассмеялся, и Арья заметила, как на них с ревностью смотрит Дейенерис. Она слышала, что кхал Дрого погиб, когда Дени еще была беременна Рэйго, а Арья не понаслышке знала, что одиночество делает с людьми, так что делить постель с одним из своих рыцарей было не худшим вариантом.

Когда дотракийская столица показалась на горизонте, Арья ахнула, ошеломленная видом этого города. Рэйнис начала ворочаться, и она поцеловала ее, убирая темные пряди с влажного лба девочки.

– Знаю, ты еще слишком мала, чтобы понять, но ты сейчас видишь то, что суждено увидеть далеко не каждой женщине, – шептала Арья, останавливая Винтер, чтобы скакать на одном уровне с кхаласаром. – Я думала, что мне посчастливилось увидеть четыре из семи королевств, но ты увидишь весь мир, моя девочка. И я никогда не откажу тебе лишь потому, что ты родилась женщиной.

Рэйнис моргнула, будто понимая, прижавшись к груди матери. Ее дочери не было еще и года, а она уже при любой возможности пыталась встать на ноги, и Эйгон смеялся, говоря, что Рэйнис бегать начнет раньше, чем ходить.

Мысли о том, что ее дочь, такая умная и своенравная, никогда не узнает своих бабушку и дедушку, дядь и свою тетю, больно кольнула изнутри. Она вспомнила о дочерях Сансы, над которыми дни и ночи ворковали в Красном замке, и надеялась, что Рэйнис познает и такую любовь.

– Все так, как ты и представляла? – спросил Эйгон, помогая ей слезть с Винтер.

– Я не знаю, что я представляла, – призналась Арья, – но точно не это. Здесь… я никогда не видела ничего подобного.

Эйгон улыбнулся, разматывая ткань, которая держала Рэйнис. Она сразу же потянулась к отцу, и Арья вспомнила, как счастлива она была каждый раз, когда Нед обнимал ее или сажал себе на плечи. Санса всегда была дочерью их матери, но Арья… Арья всегда была дочерью Неда.

– Я обещал тебе приключения, а я всегда держу свое слово.

Ланнистеры всегда платят свои долги, часто повторял Джендри, саркастически закатывая глаза, насмехаясь над словами своей матери. Если бы она постаралась, то могла бы вспомнить, как он ухмылялся, произнося эти слова, и как безразличие в его голосе доводило королеву Серсею чуть ли не до сумасшествия.

Она скучала по Джендри. Она никогда бы не признала этого вслух, но даже мысль о том, что Эйгон с армией направится в Королевские земли, чтобы убить его, пугала Арью до дрожи.

– Здесь вас примут, как короля и королеву, которыми вы являетесь, – уверила их Дейенерис, после того, как объяснила, что в этом городе нельзя проливать кровь. – И вы будете моими почетными гостями столько, сколько пожелаете.

Арье было неприятно признавать, что жизнь в Вейес Дотрак оказалась труднее, чем она думала. Несмотря на все ее заявления о том, что она не леди, она раньше никогда не спала на улице, скрываемая лишь тонкой палаткой от стихий, и не ожидала, что вместо кроватей там окажутся лишь меха и подушки, постеленные на полу. Эйгон понимающе улыбался первые несколько недель, когда она постоянно просыпалась с болью в спине и пыталась привыкнуть к конине, которую здесь подавали на завтрак, обед и ужин. Дейенерис заказала для нее дотракийскую одежду, и, хотя она никогда не была особенно скромной, Арья покраснела как девственница, когда она впервые надела разукрашенный жилет на абсолютно голое тело.

– Если хочешь, мы можем в любой момент отправиться в Волантис и сесть на корабль до Пентоса, – предложил Эйгон спустя месяц, проведенный с дотракийцами.

– Нет, – упрямо заявила Арья, зашнуровывая свой жилет после кормления Рэйнис. – Я хотела приехать сюда, и я останусь здесь.

– Нет ничего позорного в желании вернуться к цивилизации.

Сердито пыхтя, Арья быстро собрала свои волосы в свободную косу.

– Ты меня бесконечно расстраиваешь!

Она обнаружила Рэйго в окружении каких-то других дотракийский детей его возраста. Арья подошла к молодому принцу, заставив глаза его друзей расшириться от такой наглости, и заявила:

– Мне нужно научиться говорить по-дотракийски. Ты поможешь мне?

К тому времени, как ее живот вновь начал расти, Арья была в состоянии поддержать беседу с любым дотракийцем, когда Эйгон мог лишь смотреть на нее с нескрываемым удивлением и восхищением.

Арья могла поклясться, что она видела уважение в глазах Коннингтона, но этот человек не сделал бы ей комплимент даже накануне конца света.

_____________________

Ее сын пришел в этот мир темной ночью, тихо и мирно. В отличие от Рэйнис, которая вопила и визжала, заявляя всем о своем рождении, которое никто не должен был игнорировать, ее мальчик молчаливо оглядывал все вокруг своими сиреневыми глазами. Эшара вытерла лоб Арьи прохладной тканью, убаюкивая ее своим мягким голосом, когда силы покинули ее тело. Хотя первые роды длились в два раза дольше, ее сын неправильно развернулся в матке, и

Арья была почти уверена, что умрет, рожая его, ощущая такую боль, какой она ранее никогда не чувствовала, и все это время она могла думать лишь о Лианне Старк.

– Отдыхай, дитя мое, – шептала Эшара, подкладывая очередную подушку Арье под голову. – Твой сын здесь, и он здоров. Просто спи, девочка моя. Я пригляжу за ним.

Лихорадка пришла двумя днями позже, и Арья постоянно просыпалась от головной боли и холода. Служанки Дейенерис тут же позвали Хэлдона, и Арья видела беспокойство в его глазах, пока он протирал ее ледяной водой. Она проглотила травяной настой, которым напоил ее полумейстер, но ее тут же вырвало, так что пришлось менять все простыни.

Когда Эшара и Эйгон зашли в ее палатку, Арья еле-различала лицо своего мужа, который явно был очень озабочен ее состоянием, но она лишь прошептала:

– Где мой сын?

– С кормилицей, любовь моя, – ответил Эйгон, нежно поглаживая ее мокрые волосы. – Прекрасный сильный мальчик.

– Имя…

– Я назвал его Эймон.

– Как Рыцарь-Дракон, – выдохнула она, вспоминая историю старой Нэн о сире Эймоне и королеве Нэйрис.

Она закрыла глаза, когда Эйгон и Хэлдон начали что-то обсуждать, и голос ее мужа наполнялся все большей тревогой. Арья хотела открыть глаза, заверить его, что с ней все будет в порядке, но тело не слушалось ее.

– Я хочу домой, – вымолвила Арья, прежде чем провалиться в темноту.

_____________________

Она давно не была здесь, но помнила путь к тому месту, где держали ее сестру. Днем люди бродили вокруг со своими луками, готовые пристрелить ее, но ночь подарила ей укрытие, позволив прокрасться незамеченной. Ее младшие братья ждали ее в Речных землях, но она пришла за сестрой. Один из братьев покинул их, чтобы присоединиться ко львам, и она более не чувствовала связи между ними.

Ее сестра была привязана рядом с лошадьми, и все они начали паниковать при виде ее. Ей же не было дела до них, не сегодня. В конце конюшни была ее сестра, связанная ремнем, и она мгновенно начала перегрызать толстую кожу, чтобы освободить ее, но сестра лишь резко дернулась и обнажила клыки.

Ее глупая сестра даже не понимала, что она в ловушке. Люди одурачили ее, заставив думать, что она свободна, когда на самом деле это было не так.

Ремни порвались, но ее сестра не сдвинулась с места. Она боднула головой ее ребра, но та лишь оскалилась на нее. Если бы она была одним из ее младших братьев, она бы незамедлительно повалила ее на землю, чтобы показать, кто здесь главный, но не могла.

Люди подходили все ближе, крича на лошадей, и она убежала, и ее сильные ноги уносили ее как можно дальше от ее глупой сестры. Один из людей попытался сбить ее, но она была слишком быстра, слишком сильна. Убегая прочь из города, она надеялась, что ее сестра последует за ней, но она была одна, снова одна.

Она лишь хотела, чтобы ее стая воссоединилась вновь.

========== Часть 5.5 ==========

Когда Арья проснулась, во рту у нее было суше, чем в дорнийской пустыне. Она попыталась сесть, но была еще слишком слаба. Увидев, что она очнулась, женщина, находившаяся подле нее, ахнула, тут же скрывшись за пределами палатки, настойчиво выкрикивая что-то. Арья пыталась разобрать слова, но ее сознание, казалось, было все еще в тумане, однако она подозревала, что женщина кричала что-то вроде: «Жива! Жива!». Тем не менее, Арья не могла найти в себе силы поднять голову и спросить, почему ее жизнь вдруг стала такой важной новостью.

Эйгон первым ворвался в палатку, а затем Хэлдон с Дейенерис, и Арья почувствовала его слезы на своем лице, когда он тревожно целовал ее. Хэлдон оттолкнул его, положив руки на ее грудь и живот, и Арья хотела было возмутиться подобным действиям, но по его серьезному выражению лица поняла, что мужчина проверял что-то.

– Я хочу пить, – выдавила Арья, и уже через секунду Эйгон поднес чашу с водой к ее губам, аккуратно поддерживая ее голову. Казалось, будто она не пила ничего несколько месяцев, и вскоре Эйгон подал ей теплое молоко вместо воды.

– Ты всех нас очень напугала, – сказала Дейенерис, смотря на нее с добротой на красивом лице.

– Что со мной случилось?

– Ты спала около двух месяцев, – произнес Эйгон, убирая волосы с лица Арьи. – Лишь молоко и мед сохраняли тебе жизнь все это время.

– Два месяца? – повторила она, пытаясь переварить эту новость. – Что случилось?

– Послеродовая лихорадка, – ответил Хэлдон. – Мы дали тебе все лекарства, что я знаю, и использовали некоторые дотракийские методы, но, казалось, ничего не помогало. Как и сказала кхалиси, мы все очень беспокоились за вас, ваша светлость.

– Ребенок…

– С ним все с порядке, – быстро заверил Эйгон, целуя ее в лоб. – Я никогда еще не видел такого здорового и сильного ребенка, и Рэйнис ни на секунду не отходит от него.

Хэлдон подтвердил, что опасность миновала, но она заметно ослабла за эти два месяца. Лишь спустя несколько недель Арья снова смогла стоять, и то ей требовалась поддержка. Когда она впервые взяла Эймона на руки, Эшаре пришлось страховать ее, потому что Арья ужасно боялась, что уронит его.

Если Рэйнис и пошла в Мартеллов, Эймон был чистым Таргариеном: яркие сиреневые глаза и мягкие серебряные волосы на маленькой голове. В то время как его сестра всегда была требовательным ребенком, Эймон был мирным, словно септон, даже когда был голоден, он редко издавал звуки громче хныканья. Конечно, ей редко выпадала возможность хотя бы покормить его, потому что рядом с ним постоянно находился кто-то, занимающийся маленьким принцем. Эшара говорила, что ни одного ребенка еще так не лелеяли, как милого Эймона.

– Я видела множество детей в своей жизни, но ни у кого из них не было настолько мягкого темперамента. Эйгон был счастливым ребенком, но не стеснялся выражать свое недовольство. Твоя мать когда-нибудь рассказывала тебе, какой ты была в детстве?

Робб однажды сказал, что после того, как она родилась, Джон называл ее «маленький монстр», ибо в первые месяцы своей жизни она только и делала, что кричала. Если кто и унаследовал ее темперамент, так это резвая и своенравная Рэйнис.

_____________________

– Я чувствую себя калекой, – пожаловалась Арья, когда Эйгон на руках нес ее на улицу, чтобы прогуляться. Ее ноги слишком болели после целого дня хождения без поддержки.

– Ты все еще восстанавливаешься. Не обязательно напрягаться каждый день.

Он аккуратно посадил ее на синеватую траву, опускаясь рядом с ней на расстеленную конскую кожу.

– Я ненавижу сидеть на месте, – проворчала Арья.

– А я ненавижу видеть тебя сидящей на месте, – возразил Эйгон, – именно поэтому ты должна позволить своей силе вернуться, а не рисковать, – обнимая ее худые плечи, прошептал он. – Мне казалось, я не мог дышать все то время, что ты спала.

Арья легла, расположив голову у него на коленях, и пальцы Эйгона тут же начали играть с ее волосами.

– Мой брат Бран обожал лазать повсюду: по деревьям, стенам Винтерфелла, везде, куда он мог добраться. Когда ему было семь, он наступил на сломанный камень и упал. Он спал две недели, и мейстер Лювин мог поклясться, что он никогда не сможет ходить снова, но Бран настаивал на обратном. Это заняло около года, но вскоре он бегал еще быстрее, чем раньше, запрыгивая на стены и сводя с ума мою мать. Его посвятили в рыцари во время восстания Железнорожденных.

– Я бы хотел однажды с ним познакомиться.

– Иногда Эймон напоминает мне его. Думаю, это потому, что он такой миролюбивый. Бран всегда вел себя очень расслабленно.

– Признаюсь, я завидую тебе. Я смотрю на наших детей и думаю, похожи ли они на моих родителей, мою сестру, но у меня нет ни единого воспоминания о них.

– Какое твое первое воспоминание?

На его губах расцвела теплая улыбка.

– Эшара, играющая со мной в снегу. Это было еще до того, как мы встретили Коннингтона, когда были лишь мы и Иллирио. Иногда по ночам я забирался в ее постель, и она прижимала меня к себе. Она всегда пахла корицей и всегда пела мне песни.

– Ты очень любишь ее.

– Она – единственная мать, которую я когда-либо знал. Она положила на меня всю свою жизнь. Я всегда говорил, что, если стану королем, буду относиться к ней как к своей собственной матери. Рэйнис уже называет ее бабушкой, или, по крайней мере, я так думаю. Она лучше говорит на дотракийском, чем на общем языке, и часто я вообще не понимаю ее слов.

Арья усмехнулась, поднимая взгляд к звездам. Она попыталась представить ужас на лице Сансы, если бы она со своими тремя чопорными дочурками когда-нибудь встретила Рэйнис с ее грязными ногами, дерзкими манерами и не лучшим знанием общего языка.

– Боюсь, я учу ее не тем вещам.

– Ты прекрасная мать, которая видит лучшее в своих детях и позволяет им быть теми, кто они есть. Рэйнис и Эймон не будут расти так, как мы, пряча свое собственное лицо и притворяясь кем-то другим. Если наша дочь пожелает тренироваться с мечом – мы научим ее, если наш сын захочет стать септоном – мы позволим ему.

– А если они вырастут и захотят быть принцем и принцессой, которыми они являются по праву?

Эйгон посмотрел на нее горящими глазами.

– Тогда я завоюю для них престол.

Она задержала взгляд на его лице, пытаясь прочитать его мысли.

– Вы до сих пор планируете забрать Железный трон? – наконец спросила она.

– Давай не будем обсуждать это сейчас…

– Эйгон.

После нескольких минут молчания он заговорил:

– Роберт предложил титул лорда и земли тому, кто принесет ему мою голову. Лишь Боги знают, что он предложит за тебя или наших детей.

– Ты собираешься начать вторжение, – пояснила Арья.

– Я собираюсь уберечь нашу семью от того, что случилось с моей. Если мне придется сесть на этот чертов трон ради этого, то пусть будет так.

– Ты клялся мне…

– Значит, мои слова ничего не стоят, но лучше прослыть бесчестным, чем потом обнаружить твое мертвое тело, когда Грегор Клиган найдет тебя! – яростно выплюнул он. Заставив Арью сесть, он поднялся на ноги. – Ты никогда не поймешь, как это, когда у тебя забирают все, даже имя! Я законный король!

– Ты говоришь в точности, как Визерис, – заметила она.

Лицо Эйгона исказила злоба, таким она видела его всего несколько раз, лишь когда их ссоры принимали серьезный оборот.

– Я – Эйгон Таргариен, шестой своего имени, король андалов, ройнаров, первых людей и защитник королевства! Я рожден от крови древней Валлирии и Эйгона Завоевателя, сын принца Рэйгара Таргариена и принцессы Элии, и я не буду больше притворяться, что я никто!

– Но ты дал клятву.

– Я не позволю нашим детям слоняться по Вольным городам, как нищим, красить свои волосы и выдумывать имена! Я подарю им наследие, за которое умерла моя мать, и я не могу понять, почему ты хочешь лишить их этого!

– Потому что я не собираюсь смотреть, как убивают мою семью, чтобы наша могла сесть на трон!

Она еще никогда не видела его более разъяренным, чем в эту минуту.

– Не притворяйся, что беспокоишься за свою семью! Я знаю, что это из-за него! Ты сотни раз звала его по имени во время своей лихорадки, умоляя его прийти и спасти тебя.

– Это не имеет никакого отношения к Джендри, – сказала она, сама не до конца веря своим словам. – Я бросила свою семью ради тебя. Я вышла замуж за тебя. Я родила детей от тебя.

– Но ты все еще думаешь о нем.

– Я не могу контролировать свои сны, Эйгон! Ты не можешь обвинять меня в такой глупости!

Эйгон опустился перед ней на колени, и Арья с удивлением заметила слезы на его щеках. Обхватив ее лицо ладонями, он умолял ее:

– Ты должна понимать, что я – все, что осталось. Роберт, Ланнистеры, они убили их всех, и я выжил не просто так. Не ради того, чтобы быть пешкой в играх других людей.

Арья заплакала против в своей воли, чувствуя колющую боль где-то в районе сердца.

– Пожалуйста, не проси меня об этом. Не заставляй меня выбирать.

– Я и не прошу тебя, Арья. Как только силы вернутся к тебе, вы с Эшарой возьмете детей и отправитесь в Пентос, а я поведу армию на запад. Король не спрашивает свою королеву, прежде чем сделать то, что необходимо.

Я не твоя королева. Я никогда не буду твоей королевой.

– Отведи меня обратно в палатку, пожалуйста.

Этим вечером, когда Рэйнис и Эймон спали рядом с ней, Арья думала. Она любила Эйгона, без сомнений. Он был первым мужчиной, которого она захотела, первым, кого она выбрала, и с которым могла бы прожить счастливую жизнь в Вольных городах. Если бы только он сдержал свое обещание, забыл об этом чертовом Железном троне и не собирался превратить их жизни в хаос.

Арья никогда не желала короны и еще меньше хотела ее для своих детей.

Я – Старк из Винтерфелла, повторяла она самой себе, чувствуя горячее дыхание Рэйнис на своей коже. Я рождена от снега и льда, дочь Эддарда Старка. Здесь мне не место, драконы поглотят меня целиком.

В ту ночь ей не снилось волчьих снов. Вместо этого ей снились огромные черепа под Красным замком, распахивающие свои массивные челюсти и сжигающие ее заживо.

_____________________

Эймону исполнился год, прежде чем силы Арьи полностью восстановились. Это были худшие месяцы ее жизни, ее тело никогда еще не было настолько раскоординированным и уязвимым. Когда она, наконец, оседлала Винтер, Арье казалось, будто она учится ездить снова, и сир Джорах сначала заставил ее попрактиковаться на старой кобыле, прежде чем пересесть на знакомую лошадь. Даже после этого Арья чуть не упала, отчаянно хватаясь за поводья, и ужасно стыдилась того, что Коннингтону пришлось успокаивать лошадь, чтобы помочь ей спуститься.

– Ты можешь покататься на моем пони, – предложила ей Рэйнис на чистом дотракийском, заставив Рэйго рассмеяться. Если Рэйнис и обожала Эйгона, то своему кузену она практически поклонялась, и никогда не отходила от него далеко. Всего днем ранее она с гордостью обьявила, что собирается выйти за Рэйго и стать его кхалиси.

– Нет, я смогу сделать это, – заверила ее Арья, вновь забираясь в седло. – И мы будем ездить вместе.

Арье не нравилось, что Рэйнис знала ее, как слабую женщину, которой постоянно нужна была помощь посторонних, и которая ездила в повозках, словно калека. Она хотела, чтобы ее дочь знала, что она была сильной, что она была лютоволчицей из Винтерфелла, которая сидела на лошади лучше, чем любой из ее братьев, которая была дикой и бесстрашной.

Арье было необходимо, что бы ее дети знали, что она была Арьей Старк из Винтерфелла, а не какой-то немощной королевой, которую двигали, словно фишку для игры в кайвассу.

Когда Эйгон объявил, что они уезжают в Волантис через две недели, чтобы они с Эшарой вернулись к Иллирио, Арья кивнула, сдерживая свою злость. Она покорно сидела на празднике, организованном в их честь, смотрела, как мужчины дерутся, и танцуют женщины, обсуждала оружие с кровными всадниками Дейенерис и дразнила Рэйго. Впервые в своей жизни она вела себя, как настоящая леди, которая могла бы стать хорошей королевой.

Эйгон улыбался ей с такой любовью, что она почти пожалела о том, что собиралась сделать.

В ту ночь он пришел к ней в палатку, и Арья дрожала, пока он медленно раздевал ее. Когда он навис над ней, Арья почувствовала слезы на своих щеках, которые она не могла сдержать. Эйгон шептал ее имя, губами ловя каждую слезинку и заверяя ее, что они увидятся вновь. Арья не сомневалась в том, что он любит ее, но от этой мысли ей было только еще больнее.

Я стала бы тебе лучшей женой, если бы ты только сдержал свое слово. Мы бы вырастили своих детей и состарились вместе. Если бы ты забыл об этом Железном троне, наша жизнь могла бы быть подобна песне.

Но жизнь не было песней. Арья знала это, как никто другой.

_____________________

Рэйнис прижималась к отцу, рыдая и умоляя его остаться, и лишь после того, как Эйгон снял со своей шеи цепочку с символом дома Таргариен, которую носил постоянно, и застегнул на ее шейке, пообещав, что они скоро встретятся, Рэйнис отпустила его. Эймон же лишь молча смотрел на своего отца, когда тот поцеловал его в лоб.

Затем он достал кинжал из валирийской стали инкрустированный рубинами, который Иллирио подарил ему на свадьбу, вложив его в руку Арьи и заставив ее пообещать, что она отдаст его Эймону, если что-то пойдет не так.

– Если я паду, Визерис и Дейенерис возьмут все в свои руки. Я сообщил Коннингону, что ты будешь регентом до того, как Эймон достигнет подходящего возраста. Я знаю, ты думаешь, что он тебя ненавидит, но он станет верной десницей.

– Не нужно сейчас обсуждать это.

– Когда же еще мы сможем это обсудить? – Эйгон мягко поцеловал ее. – До тех пор, пока ты им доверяешь, ты будешь величайшей королевой из всех, что когда-либо правили Семью Королевствами.

Она попыталась уверенно кивнуть.

– Я сделаю все, что смогу.

Эйгон развернулся, жестом приказывая одному из дотракийских воинов принести ему что-то. На секунду Арья подумала, что это Черное Пламя – меч Эйгона, но рукоять была другой, более элегантной. Как только ее муж достал его из ножен, Арья поняла, что это было кое-что другое.

– Сир Эймон владел этим мечом, – объяснил Эйгон, улыбаясь, – но изначально он принадлежал Висенье Таргариен. Ты знаешь его имя?

– Темная Сестра, – с благоговением вымолвила Арья.

Он кивнул.

– Я не знаю, как Иллирио достал его, но он это сделал. И я хочу, чтобы он был у тебя.

Она тут же замотала головой.

– Нет, он должен принадлежать Таргариену.

– Ты и есть Таргариен, – возразил Эйгон. – Ты моя жена, отныне и навеки. Меч Эйгона у меня, и я хочу, чтобы меч его жены был с тобой. Если тебе будет грозить опасность, твоей Иглы может быть недостаточно.

Недвижимая, пока Эйгон пристегивал меч к ее бедру, Арья еле слышно выдохнула:

– Я люблю тебя. Пожалуйста, никогда не забывай об этом.

– Никогда, – поклялся Эйгон, вновь целуя ее, но уже с оттенком отчаянья. – Поднимайся на корабль, или я никогда тебя не отпущу, – шутливо приказал он.

Рэйнис оставалась на палубе до тех пор, пока ее отец не исчез из виду. Лишь когда они были со всех сторон окружены океаном, Арья позволила себе сломаться, жалобно всхлипывая, пока никто не видит, и прижимая Эймона к себе. Она рыдала, как никогда раньше, и, казалось, ее слезам не было конца. Эшара забрала детей в свою каюту, оставив Арью наедине со своим горем, но и это не помогло ей.

Почему ты не смог сдержать свое обещание?

Эшара пришла к ней, когда дети уснули, понимающе оглядывая ее.

– Мы ведь едем не в Пентос, так ведь?

Лгать не было смысла, она все равно бы скоро обо всем узнала.

– Когда наш корабль причалит в Браавосе, мы с детьми сядем на другой корабль. Ты не обязана сопровождать нас.

– Я люблю этих детей, как своих собственных внуков.

– Как и Эйгона.

На мгновение Эшара затихла, прежде чем спросить:

– Ты собираешься рассказать Роберту о планах Эйгона?

– Конечно же нет!

Эшара с горечью улыбнулась.

– Я просто знаю, на что может пойти женщина ради защиты своих детей. Что ты собираешься делать, когда мы причалим в Браавосе?

– Я отправлюсь к единственному человеку, которому доверяю.

– И где же мы найдем его?

– В Черном замке.

Конец пятой части.

_____________________

П/п: Что ж, наконец, эта часть закончена, и мы отправляемся к великому и ужасному прекрасному лорду Сноу (надеюсь, вас это радует так же, как и меня :D).

Спасибо, что вы все еще со мной :)

========== Часть 6.1 Сбежавшая королева ==========

Буря возникла из ниоткуда, бросая корабль из стороны в сторону, словно игрушку. Арья крепко прижимала Эймона к груди, а Рэйнис вцепилась в Эшару, и ее испуганный плач жалобно раздавался между раскатами грома. Хотя никто не произносил этого вслух, Арья знала, что они были в опасности, и что кораблю нанесен сильный ущерб. Эшара мягким успокаивающим голосом напевала песни о давно ушедших Таргариенах, пытаясь успокоить Рэйнис, которая очень любила слушать обо всех женщинах ее семьи: королеве Рэйнис, королеве Висенье, королеве Алисанне, Дэйне Непокорной и даже Шире Систар. Но сейчас песни успокаивали лишь Эймона, который своими маленькими ручками хватался за тунику матери, а Рэйнис же продолжала плакать, прекрасно осознавая положение, в котором они находились.

– Корабль разобьется! – кричала она, прижимаясь еще ближе к Эшаре, и ее лицо было красным и мокрым от слез. В четыре года Рэйнис была выше большинства детей своего возраста, и была на удивление сильной – результат постоянных агрессивных игр с детьми из Вейес Дотрак. После того, как они покинули Волантис, девочка не желала общаться с Арьей, обвиняя ее в том, что та разлучила ее с Эйгоном. Рэйнис проводила дни, постоянно рассматривая ожерелье отца и доводя Эшару и членов экипажа до бешенства, постоянно путаясь под ногами.

Арья подумала о заливе губительных валов в Штормовых землях, и штормах, регулярно бушующих у его берегов, и еле-заметно вздрогнула.

– Он не разобьется, дорогая. Капитан знает, что делает.

– Я хочу к папе! – завопила Рэйнис, и Эймон присоединился к ее рыданиям, всегда тонко чувствуя настроение сестры. Ее сын и дочь никогда не отходили друг от друга далеко, будучи лучшими друзьями. Рэйнис безумно любила своего младшего брата, а Эймон всегда искал успокоения у сестры, прежде чем обратиться к Арье или Эшаре.

Арья потянулась к Рэйнис, привычным за три месяца в открытом море движением передавая Эймона Эшаре. Поцелуями стерев горячие слезы с ее лица, она призналась:

– Я тоже, девочка моя. Но совсем скоро мы будем рядом с твоим дядей Джоном, в целости и сохранности, и, если Боги будут милостивы, мы скоро встретимся с твоим отцом.

Это не было ложью, она действительно скучала по Эйгону. Иногда по ночам ей не хватало его настолько сильно, что она едва могла дышать, упиваясь своим горем и стыдом. Когда Арья впервые задумалась об этом плане, предочтя переждать грядущую войну рядом с тем, кому она доверяет больше всех, чем с тем, кто заинтересован скорее в исходе, она не подумала о том, что будет чувствовать Эйгон, когда услышит, что они с детьми не прибыли в Пентос. Арья все еще злилась на него за то, что он нарушил свое обещание, подвергнув ее семью опасности, но ее любовь к человеку, которого она знала, не исчезла.

Арья уже потеряла одного мужа во время войны, так что она знала о возможных последствиях. Но это было не восстание Железнорожденных, в этот раз она желала победы обеим сторонам, чтобы Эйгон вернул то, что потерял, а Джендри выжил. Тем не менее, она понимала, что это невозможно.

– Я хочу домой, – захныкала Рэйнис, и Арья с трудом сдержалась, чтобы не сказать, что у них не было дома, лишь добрые друзья и их семья. Через мгновение она осознала, что ее дочь имела ввиду Вейес Дотрак – единственный дом, который у нее был.

– Я тоже, любовь моя. Я тоже.

Член экипажа вошел в каюту, держась за дверной косяк, промокший насквозь.

– Мы должны причалить в Чаячьем городе, иначе утонем! – заметив на лице Арьи страх, мужчина продолжил. – Не волнуйтесь, миледи, война еще не дошла до долины Аррен.

Рассказы о войне ходили повсюду, куда бы они ни причалили. На Ступенях говорили о драконах, живущих в Волантисе, а в Браавосе моряки шептались о Таргариенах в Штормовых землях. Прошло уже два месяца с тех пор, как она в последний раз ступала на твердую землю, но Арья молилась за Ренли так же яростно, как и за Эйгона.

_____________________

К рассвету они причалили в Чаячьем городе, где беспрестанно шел ливень, и Арья вышла на палубу с Рэйнис на руках и Эймоном, спящим на плече Эшары. Несколько серебряных оленей убедили одного из членов экипажа помочь им с их вещами, но, даже имея при себе более чем достаточно денег, чтобы снять комнату, Арья осознала, что золото в ее сумке кончается, и она не была уверена, что сможет позволить себе другой корабль.

Когда дети уснули в обнимку, Арья с Эшарой переоделись в сухие вещи. Женщина накрыла их одеялом, поцеловав обоих в лоб, и спросила:

– Кто-нибудь знает тебя в долине Аррен?

Арья покачала головой.

– Нет, но, думаю, нам лучше оставаться в комнате до тех пор, пока мы не найдем другой корабль.

– У нас хватит на это золота?

– Мы можем продать что-нибудь, – ответила Арья, хотя она понимала, что даже то скудное имущество, которым они располагали, привлечет к себе внимание. Она бы никогда не продала кинжал Эйгона или Темную Сестру, однако ее дотракийская одежда могла бы обойтись в некоторую сумму за счет своей новизны. Тем не менее, аракх, подаренный Рэйго, мог стоить достаточно дорого. Но Арья знала, что принесло бы им действительно хорошие деньги, обеспечило бы хоть целым флотом, то, что находилось в сундуке, подаренном Дейенерис.

Эшара позже объяснила ей, что это было за три разноцветных камня.

– Это драконьи яйца. Однажды я встретила красную жрицу из Асшая, у которой было одно, а три… любой бы продал душу за них.