Текст книги "No Featherbed for Me (СИ)"

Автор книги: lit_chick08

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Мне сказали, что ты погибла, – уважительная улыбка расцвела на его лице. – А я сказал им, что если они так думают, значит, они совсем тебя не знают.

Его губы мягко опустились на ее, и хотя Арья и провела около двух лет, испытывая к нему то любовь, то ненависть, она все еще отвечала ему, благодарная за то, что те, кого она любит, живы, и что ее дети были в безопасности.

– Я бы хотела встретиться со своей семьей, – прошептала она, разорвав поцелуй.

– Скоро, – пообещал Эйгон, широко улыбаясь. – Сначала нужно разместить вас, и ты расскажешь мне обо всем, что произошло с вами за это время.

– У нас есть неотложные дела… – начал было Визерис.

– Они подождут, – твердо заявил Эйгон. – Моя семья вернулась ко мне, это событие достойно праздника.

Ненависть во взгляде Визериса дала ей понять, что ее старый враг ничуть не изменился.

Они только вышли из тронного зала, когда им навстречу вышли Джендри и лорд Варис, замерев при виде нее. На мгновение Арья и Джендри могли лишь молча смотреть друг на друга, его синие глаза горели от всех невысказанных ранее слов, и сердце Арьи дрогнуло, когда он преклонил перед ней колено.

– Добро пожаловать обратно ко двору, Ваша светлость.

Именно его холодная любезность заставила Арью наконец расплакаться.

Возможно, Эйгон и позволил Джендри Баратеону жить, но Арья знала, что тот принц, которого она любила, принц, который был ее лучшим другом, был мертв для Арьи Таргариен.

Конец шестой части.

_____________________

Ну что ж, ровно половина пути пройдена :)

Жаль расставаться с Джоном, но зато мы вернулись к Джендри, а значит все не так плохо ;)

Спасибо, что вы все еще со мной.

========== Часть 7.1 Падшая женщина ==========

Руки Арьи дрожали, когда она открывала дверь в солярию отца, а грудь сжималась, словно от недостатка кислорода. Прошло всего несколько часов после ее приезда ко двору, но Арья могла думать лишь о Неде, Роббе, Бране и Риконе, ожидающих ее где-то в замке. Она улыбалась во время разговора с Дейенерис, приняла ванну, впервые со дня свадьбы надела платье и отобедала с Эйгоном и детьми, но ее голову не покидали мысли о семье, находящейся где-то в Красном замке.

Эйгон объяснил ей структуру нынешнего двора: Коннингтон был его десницей, Визерис и Дейенерис получили места в малом совете, Дак стал частью королевской гвардии, а Хэлдону отводилась должность его личного мейстера. Лорд Варис и лорд Бейлиш сохранили свои позиции, и, в знак доброй воли в сторону дома Баратеон, Джендри отошло оставшееся место в совете.

– Он благороден, как ты и говорила, – сказал ей Эйгон, удерживая Рэйнис на коленях. – Его безумная мать хотела буквально выжечь всю Королевскую гавань диким огнем, прежде чем отдать ее мне, но он заточил собственную мать в камере, чтобы сохранить мир. Сейчас она лишь пленница в Кастерли Рок, но, должен сказать, то, что сделал Джендри, достойно уважения.

– Моя сестра… – начала было Арья, не уверенная в том, что хочет сказать.

– Твоя сестра и ее дети в безопасности, – заверил ее Эйгон. – Я позволил им оставаться в башне Мэйгора до тех пор, пока для них не найдется места получше. Она была со мной достаточно вежлива.

Арья безуспешно пыталась изобразить менее горькую улыбку.

– Да, Санса всегда была отвратительно вежливой.

– Твой отец также был очень добр, – продолжил он. – Поначалу нам оказывали сопротивление, но они с Роббом обеспечили верность Севера. И твой брат Бран, он отважно сражался в Западных землях, он управлял утесом Кастерли после тяжелого ранения Томмена, и держал осаду, пока Джендри не уступил.

– Что насчет Рикона?

На мгновение Эйгон напрягся, прежде чем ответить:

– С ним все немного сложнее.

Арья вспомнила последний раз, когда она видела Рикона, вспомнила, как он выпил лишнего на их с Ренли свадьбе и в итоге подрался сразу с обоими близнецами Редвин. Если в ее жилах и текла капля волчьей крови, внутри ее брата она буквально кипела.

Арья думала об этом, проходя в солярию, и слышала бешеный стук собственного сердца.

Ее отец, братья и сестра сидели вокруг стола, поднявшись, как только она вошла. Арью поразило, насколько старше они стали, и лишь тогда она поняла, что прошло шесть долгих лет с тех пор, как они виделись в последний раз. В бороде Робба проскальзывало серебро, на лбу Брана образовался длинный шрам, а Рикон, который всегда казался ей таким маленьким, теперь же был шире любого из братьев. Санса оставалась такой же красивой, намного красивее, чем Арья когда-либо была, но в ее синих глазах ясно читалась грусть, ставшая результатом того, что вся ее жизнь пошла под откос из-за мужа ее сестры. Тем не менее, именно вид Неда, опирающегося на трость, заставил Арью осознать: она больше не знала свою семью.

– Простите меня, – выпалила Арья, чувствуя подступающие к глазам слезы. – Простите, простите меня. Если бы я только знала, что произойдет…

– Тише, – сказал Нед, приблизившись к ней, и обнял ее так крепко, словно она снова была маленькой девочкой. Арья уткнулась лицом ему в грудь, вдыхая аромат дома, исходивший от отца, когда он поцеловал ее в макушку. – Тише, девочка моя. Да будут милостивы Боги…

Арья прижалась к человеку, который всегда был для нее словно якорь во время шторма, и желала лишь никогда не отпускать его, никогда не покидать его объятий. С того момента, как она покинула Штормовой предел, она постоянно тосковала по своей семье, хотела снова стать маленькой, как Рэйнис, чтобы сидеть на коленях у отца, который уверит ее в том, что она в безопасности, и которому она доверяла больше, чем кому-либо еще. Иногда, когда Рэйнис особенно злилась на нее, однако подчинялась каждой мягкой просьбе Эйгона, Арья вспоминала о Неде и Кейтилин и своем детстве в Винтерфелле, и понимала, как себя чувствовала ее мать, когда Арья всегда предпочитала ей своего отца.

Бран обнял ее следующим, прижав ее к себе еще крепче, чем Нед.

– Я видел прибывших с тобой одичалых, – сказал он, смеясь. – Ты была за Стеной?

– Джон бы не позволил мне. К тому же, мы должны были сделать это вместе, помнишь?

Бран отстранился, и Арья заметила слезы, стоящие в его глазах.

– Король и королева одичалых.

Робб с Риконом оба крепко обняли ее, но Санса сохраняла дистанцию, холодно наблюдая за происходящим. Арья колебалась, не зная, как ей поступить, и Санса сама подошла к ней, вежливым поцелуем задев щеку сестры.

– Добро пожаловать, ваша светлость.

Арья дрогнула, услышав свой новый титул, и сморщилась, словно ее ребра пронзило острое лезвие, и глаза Сансы потемнели. Некоторое время она пыталась сообразить, что ответить сестре, королеве, которую она фактически свергла после двух недель правления. Все, чего Санса когда-либо хотела, это стать королевой, чтобы ее дети были принцами и принцессами, которыми более не являлись. Арья знала, что Джендри это не особо волновало, и единственной причиной, по которой он не отказался от своих прав, было то, что он не мог позволить Джоффри стать королем. Но Санса… она всегда мечтала лишь о короне.

– Санса, – начала было Арья, безрезультатно понадеявшись, что нужные слова сами придут.

Спокойное выражение ее сестры не изменилось, когда она сказала:

– Уверена, у тебя за плечами долгий путь, и для подобных вопросов сейчас не лучшее время, но септа моих детей с радостью займется твоими. Принц Визерис предложил мне это, и, уверяю тебя, септа Глиннис очень добра.

Она явно чего-то не понимала, ведь Санса не могла сейчас говорить о таких вещах, как желания Визериса и септы, после всего, что произошло, и Арья смогла ответить лишь:

– Мои дети не поклоняются Семерым.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросила Санса. – Ты не обучила своих детей вере?

Стараясь не рассмеяться от нелепости складывающего разговора, Арья ответила:

– Мы поклоняемся Старым Богам. Какое это имеет значение?

– Какое это имеет значение? – повторила Санса таким тоном, что ее братья невольно вздрогнули. Арья заметила, как отец открыл рот, чтобы успокоить Сансу, но ее сестру охватила ярость. – Это имеет значение, потому что ты теперь королева Семи Королевств! Это имеет значение, потому что твои дети теперь наследники Железного трона! Это имеет значение, потому что никому не нужны правители, поклоняющиеся деревьям, особенно, когда король и королева привыкли к обществу дикарей, а не хороших людей!

– Санса, – предупредительным тоном вставил Нед, прежде чем Арья отрезала:

– Ты не понимаешь, о чем говоришь! Дотракийцы и одичалые честны, чего я не могу сказать о придворных.

– Честны? – повторила Санса. – Ты будешь рассказывать мне о честности? Да что ты знаешь о честности?

– Санса, – прервал Робб, положив руку на плечо сестры, которую она благополучно стряхнула.

– Ты нарушила каждую клятву, которую когда-либо давала! – выкрикнула Санса, и слезы ярости покатились по ее щекам. – Ты нарушила свою брачную клятву Ренли, ты опозорила нашу семью, ты пряталась от мужа, которому клялась в любви, и украла его детей, которым теперь пренадлежит то, что предназначалось моим, так что ты не в праве учить меня честности!

– Достаточно! – отрезал Нед, и его голос звучал суровее, чем когда-либо.

Впервые Санса не вняла словам отца.

– Нет, никогда не будет достаточно. Пусть все остальные простят тебя и падут к твоим ногам, кланяясь драконьей королеве, но, каждый раз, когда ты надеваешь корону, помни, что ты украла ее у своей собственной крови.

Слова повисли в воздухе, тяжелые и ядовитые, и, казалось, Нед Старк не хотел к ним прикасаться. Лицо Сансы исказилось от ярости и чувства предательства, которое ранило глубже, чем любые их ссоры. Санса злилась не столько из-за себя или из-за Джендри, сколько из-за своих детей, маленьких племянниц и племянника, которого Арья никогда даже и не видела. Она знала, как это – изо всех сил пытаться защитить своих детей, и после того, как Эйгон сел на трон, дети семьи Баратеон автоматически находились под угрозой. У Джендри больше ни земель, ни денег, он остался фактически нищим. Не было еще такой семьи, что пала так быстро, как семья Сансы, и Арья знала, что ее сестра была не такой, как она, что она не смогла бы просто отправиться в Вольные города или проводить время с одичалыми.

Если бы Арья была той, кем она была в Штормовом пределе, злой и импульсивной девчонкой, она бы просто сказала Сансе правду о том, что это она должна была стать королевой, что Джендри хотел только ее и женился на Сансе лишь потому, что она ему отказала.

Если бы Арья была той, кем она была после смерти Неда, она бы извинилась и пообещала все исправить.

Если бы Арья была той девочкой, оставшейся где-то далеко в Винтерфелле, она бы ударила Сансу и вырвала у нее парочку каштановых прядей.

Но сейчас Арья была совсем другой, и поэтому произнесла единственное, что казалось ей верным.

– Я делала все это не ради того, чтобы украсть у тебя что-то, Санса. Я не принимала решения, основанные на тебе.

– Конечно, потому что ты принимаешь решения, думая только о себе, – издевательски ответила Санса, склонившись в насмешливом поклоне. – Могу ли я покинуть вас, ваша светлость? Я плохо себя чувствую.

Обида и гнев вспыхнули внутри Арьи, и голос, сорвавшийся с губ, казался ей чужим. Он принадлежал девочке, которая всегда чувствовала себя ущемленной, которая всегда казалась самой себе хуже своей более красивой и более любимой сестры.

– Нет, ты останешься. Оставайся и чувствуй себя плохо сколько угодно. Я уйду.

– Нет, Арья, вы обе…

Арья не слышала остальных слов отца, поспешив удалиться из комнаты, словно маленькая девочка, пытающаяся унять боль, которую в очередной раз причинила ей Санса. Она не позволит ей видеть ее слезы, видеть, насколько тяжело она переживает эту ситуацию. Все, чего Арья хотела, это вернуть свою семью, чтобы они снова стали единым целым.

Но ни один человек не мог служить двум хозяевам, и Арья быстро осознала, что мир, куда она вернулась, был не таким, как тот, что она когда-то покинула.

_____________________

Когда Арья вернулась в свою спальню, то с удивлением обнаружила Эйгона вместе с детьми на огромной пуховой кровати. Вымытые и одетые в свежие ночные рубашки, Рэйнис и Эймон вплотную прижались друг к другу, а Алисанна мирно спала на руках отца. Арья тут же смахнула слезы с лица, улыбнувшись виду семьи, которую она создала.

– Из всех комнат в замке вы решили остаться в моей? – пошутила она, и дети захихикали ей в ответ.

– Мы хотим спать вместе, – объяснила Рэйнис, как и всегда ответив за своего брата. – Нам не нравится спать одним.

Эймон молча кивнул, не отводя фиолетовых глаз от Арьи.

– Я сказал, что мы можем спать в одной комнате, – сказал Эйгон, – но они взрослеют, и спать вместе не совсем приемлемо для брата и сестры.

– Но я не хочу спать с Алисанной. Она совсем маленькая!

– Это было грубо, – мягко ответила Арья.

– Но это правда! И мы с Эймоном всегда делили постель, так что мы не против, да, Эймон?

– Мы можем поделиться и с Алисанной, – предложил он, пытаясь прийти к устраивающему всех варианту.

Их с Эйгоном взгляды встретились, и, хотя она все еще не была уверена насчет их совместного будущего, Арья все же улыбнулась, увидев гордость в глазах своего мужа. Когда она была беременна Эймоном, Рэйнис часто прикладывала свои маленькие ладошки к ее животу, хихикая каждый раз, когда Эймон двигался, и с гордостью рассказывая всем о «своем ребенке». Эйгону нравилось это, он всегда говорил, что хочет, чтобы их дети были лучшими друзьями, которые будут понимать и любить друг друга. Арья знала, что он постоянно думал о том, что они с сестрой были бы отличными друзьями, если бы никакого восстания не было, так что отношения, складывающиеся между его детьми, грели его душу.

– Думаю, мы должны подумать об этом, – ответил Эйгон, положив спящую Алисанну рядом с братом, который с легкостью принял ее в свои руки. – Возможно, сегодня ваша мама позволит нам спать вместе.

– Конечно, – с легкостью согласилась Арья, не желая признать, что хотела, чтобы дети оставались с ней. Ей не было дела до клятв Эйгона о мире, которого он достиг, она знала нравы Вестероса слишком хорошо, чтобы понять, что люди не одобряют своего нового короля и его иностранных союзников. Может, Эйгон и вырос на историях о своей матери и сестре, но Арья выросла под тяжестью этих историй, и если кто-то и собирался навредить ее детям, ему придется сперва пройти через нее.

– Ты ведь останешься с нами? – спросила Рэйнис, и ее голос звучал гораздо менее твердо, чем обычно. – Как дома, – добавила она, заметив сомнение в лицах родителей.

Арья подавила желание улыбнуться. Вейес Дотрак всегда будет для Рэйнис домом, каким был для нее Винтерфелл – единственное место на земле, где ее дочери будет действительно спокойно.

Она видела, как смягчилось лицо Эйгона, когда Рэйнис посмотрела на него. Арья понимала, что, наверное, не совсем правильно иметь любимого ребенка, но связь между ними была чем-то очень сильным, чем-то, что напоминало Арье об отношениях, которые когда-то были у них с Недом, и Рэйнис была дочерью Эйгона настолько же, насколько Эймон был ее сыном. Алисанна же оказалась слишком доброжелательной и мягкой, чтобы отдавать кому-либо предпочтение.

– Если твоя мама не против, – прошептал он, с любовью глядя на дочь.

Раньше они постоянно спали вместе, как семья, сначала в Пентосе, а затем в Вейес Дотрак. Арья помнила то чувство, когда она впервые проснулась от того, что маленькое тело Рэйнис закопошилось между ней и Эйгоном, когда она поняла, что это была ее семья, принадлежащая ей одной. После того, как она очнулась после рождения Эймона, Арья часто замечала, как Эйгон смотрит на них в такие моменты, думая о том же, о чем и она. Она знала, что не была хорошей леди, послушной женой или матерью, которая учила своих детей благочестию и уважению, но Арья действительно любила свою семью.

Просто она никогда не думала, что ей придется выбирать, какую семью любить.

_____________________

Арья никогда не засыпала быстро, однако в эту ночь заснуть ей не удалось совсем. Алисанна свернулась калачиком рядом с матерью, Эймон и Рэйнис лежали, тесно прижавшись друг к другу, а Эйгон спал на другой стороне кровати. Наконец, когда луна показалась на небе, Арья выскользнула из постели в своей ночной рубашке, чтобы посмотреть на Королевскую гавань из высокого окна. Она думала о Серсее Ланнистер, заточенной в недрах утеса Кастерли, и Рэйле Таргариен, правившей до нее. Похоже, королевы в Вестеросе всегда плохо заканчивали.

Она глубоко вдохнула, почувствовав руки Эйгона на своих бедрах, скользнувшие вверх по ее талии и прижавшие ее к себе. Арья спиной ощущала жар его тела и инстинктивно повернулась к нему, так что ее лоб покоился на тонкой линии его шеи.

– Ты ненавидишь меня за все, что я сделал? – прошептал он слишком взволнованным для короля тоном.

– Лишь иногда, – честно ответила она. – А ты ненавидишь меня за все, что сделала я?

– Не так часто, как ненавижу себя за то, что довел тебя до такого, – ответил он с той же честностью. На мгновение они затихли, слушая дыхание своих детей, словно колыбельную, прежде чем Эйгон выдохнул: – Мы поженились по любви.

– Да.

– В нашем мире мало кто может этим похвастаться.

Арья подумала о Неде Дейне и Ренли Баратеоне, чудесных людях, которых она так и не смогла полюбить.

– Это правда.

– Есть ли все еще любовь между нами?

Она кивнула, и болезненный ком подкатил к горлу.

– Любовь, уважение и трое прекрасных детей, о которых я даже и не мечтала.

– Но нет доверия?

– И больше никогда не будет, – поклялась Арья, произнося эти слова с небывалой уверенностью, будто шептала молитву перед чардревом. Встретившись с ним взглядом, она знала, что Эйгон увидит слезы в ее глазах. – Ты нарушил каждое обещание, данное мне. Как я могу тебе доверять?

– Я сделал это для нас.

– Ты сделал это для себя, – исправила она, стараясь не сорваться на крик, чтобы не разбудить детей, – для Визериса, для Дейенерис, для людей, которые давно погибли, но ты сделал это не для меня и наших детей.

– Какое наследие я бы оставил им в Вольных городах, если бы зарабатывал на жизнь участием в чужих войнах?

Арья фыркнула, когда слеза скатилась по ее щеке.

– Я вышла за тебя и выносила твоих детей не ради наследия. Они бы любили тебя, будь ты наемником, нищим, королем или богом. Но здесь их никогда не будут любить.

– О чем ты говоришь? Они наследники…

– Они – дети женщины, которую и так не сильно любили и до того, как она сбежала от одного из самых популярных лордов Семи Королевств, и вышла за мужчину, который лишил ее семью их собственного наследия, – она отчаянно покачала головой. – Может, ты и многое знаешь о войне, но, поверь мне, даже поле боя не сравнится с пропитанным кровью и ненавистью Красным замком. Ты увидишь.

– Увижу что?

– Увидишь, почему я предпочла отдать свою честь в руки наемника пребыванию здесь.

На мгновение его лицо исказилось от гнева.

– Ты самая благородная женщина из всех, кого я знаю, и я вырву язык любому, кто усомнится в этом.

– Что же, тогда вы сможете собрать целую коллекцию языков, ваша светлость, – Арья поднялась на цыпочки, целуя его, и Эйгон прижал ее к себе слишком сильно, с тоской и безграничным отчаяньем, и Арья знала, что утром обнаружит синяки на своем теле. Она не сопротивлялась, когда он втолкнул ее в ванную, закрыв дверь, прежде чем посадить ее на край каменной раковины.

Пальцы Эйгона зарылись в ее темные волосы, придерживая ее голову, когда их взгляды вновь встретились.

– Я люблю тебя больше, чем смогу когда-нибудь полюбить корону.

Лжец, без злобы подумала она, приподнимая бедра, и безмолвно позволила ему прикоснуться к себе снова.

========== Часть 7.2 ==========

– Вон тот постоянно смотрит на тебя, – сообщила однажды Вэль, когда они с Арьей прогуливались по саду с детьми. За несколько месяцев, проведенных в Королевской гавани, Арья обнаружила, что Вэль была ее единственным другом при дворе, и что она уедет вместе с Мансом и остальными через три дня. Жители всех Семи Королевств съезжались в Королевскую гавань на коронацию Эйгона и пир, который состоится позже, но малый совет позаботился о том, чтобы одичалые не принимали в этом участия.

Арья обернулась, стараясь проследить за острым взглядом Вэль.

– Кто именно?

– Тот высокий, который сидит рядом с твоей сестрой с кислым лицом.

Ее глаза мгновенно нашли Сансу и Джендри, которые подходили к воротам Красного замка, рука ее сестры покоилась на его локте, а походка, которую она постоянно практиковала в Винтерфелле, казалась как никогда царственной. Ни разу с ее первого дня в Вестеросе Санса не говорила с ней, предпочитая проводить время в своих покоях с Маргери Тирелл и женой Томмена, принцессами, которых фактически свергла девочка, над которой они издевались в детстве. Даже своих детей она не выпускала за пределы замка, уверяя всех, что они ужасно больны, но Арья знала, что за этим стояло нечто гораздо большее. До сих пор Эйгон не замечал пренебрежения, с которым люди относились к их детям, слишком сосредоточенный на том, чтобы покрыть ущерб королевствам, который сам же и нанес, но Арья прекрасно понимала, что это лишь вопрос времени.

Джендри все это время оставался суров и молчалив, открывая рот лишь когда того требовала ситуация, и Арья не нуждалась в том, чтобы Вэль говорила ей, что его синие глаза следят за каждым ее шагом.

– Да, – ответила Арья, наблюдая за тем, как Рэйнис и Эймон взяли Алисанну за руки, чтобы покачать ее между собой.

– Почему?

Арья не знала, почему решила сказать Вэль всю правду, ведь раньше она отрицала любые упоминания о ее отношениях с Джендри. И все же, она, как ни в чем не бывало, сказала:

– Потому что мы любили друг друга, и он хотел сделать меня своей королевой, но я отказала ему, и он женился на моей сестре.

– Зачем ты отказала ему, если любила?

– Потому что я не хотела быть королевой, а моя сестра хотела. И еще потому, что я была глупой, – она сделала глоток из своей чаши с вином. – Но в основном я просто была глупой.

Вэль усмехнулась, закатив глаза.

– Вы, которые преклоняете колени, так любите все усложнять. Вы думаете лишь о том, что правильно и честно, но до чего это вас доводит? Большинство из вас лишь несчастные ублюдки, ничего более.

– У нас все не так, как у одичалых. Мы не можем просто красть тех, кто нам нравится.

– О, правда? Разве не так ты стала королевой?

Арья ощетинилась, уловив ее намек.

– Меня не украли.

– Тебя именно украли, – мягко возразила Вэль, – и ты даже не осознаешь этого.

Она повернулась к смеющимся детям, наблюдая, как Рэйнис преследовала своего брата и сестру, и Арья задумалась о словах Вэль. Мгновением позже она призналась в том, что запросто можно было расценить как предательство ее собственных детей каждый раз, когда она хотя бы думала об этом.

– Иногда мне так хочется, чтобы мой муж проиграл ту войну.

– То, что он сидит на троне, еще не значит, что он победил, – ее губы изогнулись в полуулыбке.

Никто и никогда не побеждал окончательно, только не в Вестеросе. Арья не нуждалась в том, чтобы Вэль напоминала ей об этом.

_____________________

Когда Арья вошла в обеденную залу, она была искренне удивлена, обнаружив за столом такое множество людей: ее отец и братья, Санса и Джендри, Маргери и Джоффри, Томмен и Элейн, Эшара, Дейенерис, Рэйго, Визерис, Коннингтон и лорд Варис. Она мгновенно потупила взгляд, не желая видеть осуждение в их глазах, пока она шла к своему месту рядом с Эйгоном, шелестя юбками по полу. С момента ее прибытия ко двору, Арья старалась не появляться со своим мужем рядом со своей семьей или Джендри, как будто это приуменьшит ее чувство вины за все, что она сделала.

Слуги начали наполнять их тарелки, и Арья заметила, что бросает короткие взгляды на Джендри. Он сидел рядом с Сансой и Джоффри, молчаливый и сосредоточенный на Бране, который что-то ему рассказывал. Изучая своего старого друга, Арья пропустила начало дискуссии между Визерисом и мужчинами, сидящими за столом.

– Это абсолютно немыслимо, – говорил Визерис, активно размахивая рукой, в которой держал чашу с вином. – Брак – единственное, что связывает ее с домом Хорнвуд, и если этот бастард Болтонов хочет жениться на ней, она должна быть благодарна за это.

– Ходят слухи о… предпочтениях Рамси Сноу, принц Визерис, – ответил лорд Варис, явно стараясь правильно подобрать слова. – И, как говорят, он стал наследником Дредфорта, потому что убил своего законнорожденного брата.

– Женщина не может сама управлять замком, особенно на Севере, – настаивал Визерис.

– Да что ты знаешь о том, что могут женщины на Севере? – отрезала Арья, каждой клеточкой тела ненавидя снисходительность в его тоне. – Ты когда-нибудь бывал за Перешейком? Ты когда-нибудь встречал леди Хорнвуд?

– Нет, но…

– Тогда какое ты имеешь право решать, что она может и не может делать? И заставлять болтонского бастарда жениться на ней…

– Арья, – прервал ее Эйгон, стараясь не накалять атмосферу, но Арью невозможно было остановить, когда Визерис Таргариен вел себя настолько отвратительно самодовольно.

– Женщина не может сражаться на войне.

– Что ж, кто-то должен сообщить об этом Мейдж Мормонт и ее дочерям, которые защищали Медвежьи острова много лет.

– Я уверен, никто не сомневается в способности женщин защитить себя, – дипломатично вставил Варис, – но гораздо предпочтительнее, чтобы правил мужчина. Леди гораздо более талантливы в поддержании домашнего уюта и воспитании детей, в то время как мужчины более искусны в военных делах. Так задумано Богами.

– О да, как же я могла забыть о волшебных свойствах наличия члена?

– Арья! – ахнула Эшара, и Рэйго рассмеялся, мгновенно умолкнув, когда заметил выражения, застывшие на лицах гостей.

– Я не стану заставлять ни одну женщину выходить замуж против ее воли, особенно за такого человека, как Рамси Болтон, – произнес Эйгон, накрыв ладонь Арьи своей.

Визерис был в ярости, и этого было достаточно, чтобы сделать день Арьи прожитым не впустую.

Она едва слышала остальную часть разговора, обращение Эйгона к Баратеонам, его слова о том, что он хочет укрепить королевства и сделать Север сильным союзником Железного трона. Арью никогда не волновала политика и до того, как Эйгон взошел на престол, а сейчас она интересовала ее еще меньше. Она ковыряла свою еду, изысканные блюда, которые она с трудом переваривала после стольких лет, проведенных с дотракийцами и простонародьем, так что вместо еды Арья приложилась к красному дорнийскому вину, и ее голова закружилась задолго до окончания трапезы.

Коннингтон поймал ее за локоть, когда она попыталась подняться, и Арья видела неодобрение в его глазах, которое благополучно проигнорировала. Эйгон остался с мужчинами, а леди удалились в солярию Сансы, но Арья даже не пыталась притвориться, что присоединится к ним. Вместо этого она бродила по коридорам крепости, вспоминая, как она бегала по этим коридорам, как она была кем-то совсем другим.

Я была свирепой, думала она, свернув в неизвестном направлении. Я была волчицей, смелой и бесстрашной, а теперь я жена дракона, у которой нет больше стаи.

Лишь когда ветер ударил ей в лицо, она поняла, что находится на Пути Предателя. Мост раскинулся высоко над землей, украшенный коллекцией голов на пиках, дополненной теми, что казнил Эйгон. Арья осторожно встала на узкий мостик, посмотрев вниз, прежде чем села на него, болтая ногами. Она ахнула, когда одна из туфель слетела с ее ноги, исчезнув в темноте, и Арья услышала мягкий хлопок, когда она приземлилась.

Все шептали за ее спиной: «предательница», так что провести здесь вечер казалось весьма верным.

Арья не была уверена, сколько времени просидела на мосту, прежде чем услышала приближающиеся шаги. Сквозь темноту и свое подвыпившее состояние, она сначала не поняла, кто это, и лишь когда он подошел ближе к ней, Арья узнала Джендри. Он опустился рядом с ней, и его широкие плечи настолько отличались от аккуратной фигуры Эйгона, что Арья невольно задумалась о том, что чувствовала Санса, засыпая в его руках.

Поначалу они оба молчали, всматриваясь в темноту, пока жизнь, бурлящая в замке, потихоньку угасала. Затем Арья тяжело вздохнула, положив голову ему на плечо, и Джендри обнял ее, расположив свою массивную руку на ее бедре.

– Я скучал по тебе каждый день, – шепотом признался он, губами коснувшись макушки ее головы. – Я буквально сходил с ума, когда узнал, что ты вышла за него.

– Я никогда не переставала думать о тебе, – ответила она, вдыхая его знакомый запах. – Я боялась, что с тобой что-то случится.

Он сильнее сжал ее бедро, и его черты исказились, будто ее слова причиняли ему физическую боль, когда он спросил:

– Почему ты смогла стать его королевой, но не моей?

Слишком пьяная, чтобы следить за своим языком, Арья закачала головой, так что ее волосы растрепались.

– Я не хотела быть его королевой, лишь его женой. Если бы ты был оружейником, а не принцем, я бы стала твоей женой. Я бы подарила тебе детей и сделала тебя счастливым, я бы делила с тобой постель каждую ночь, я бы любила тебя сильнее, чем…

Его губы горели, а отросшая борода царапала нежную кожу ее лица, и, хотя ее сознание и было затуманено, Арья понимала, что это было неправильно. Эйгон мог бы лишить его головы за это, а ненависть Сансы по отношению к ней теперь уж точно никогда не утихнет. Что уж, даже ее голова рисковала оказаться на пике, рядом с головой Джендри, если бы кто-нибудь узнал об этом.

Но Арья все равно прошептала ему в губы:

– Приходи ко мне сегодня ночью.

Казалось, синие глаза Джендри горели, когда он прошептал ей в ответ:

– Правда?

– В богороще, – сказала она, мгновенно протрезвев от одной мысли о сказанном. – Я буду ждать.

_____________________

Никто не сказал ей и слова, когда она ускользнула в богорощу несколько часов спустя. Мужчины и женщины кланялись, когда она проходила мимо, но Арья не помнила их лиц. Они кланялись лишь потому, что она была королевой, а не потому, что любили или уважали ее. Отец всегда говорил, что нельзя доверять тому, кто кланяется тебе, не испытывая теплых чувств.

Арья любила своего мужа и любила свою сестру, но ей приходилось притворяться той, кем она не являлась, и она ненавидела это.

Она расстелила свой плащ на земле и присела на него, чувствуя, как что-то внутри нее трепещет в нервном ожидании. С того времени, когда ей было тринадцать, она хотела этого, хотела еще до того, как сама осознала это. Арья не была из тех, кто отказывает себе в своих желаниях, и лишь стремление во что бы то ни стало сохранить свою честь удерживало ее от постели Джендри.

Но теперь от ее чести не осталось и следа, она отдала ее наемнику, оказавшемуся изгнанным принцем, который нарушил свое слово, и Арья уже просто устала притворяться.