Текст книги "No Featherbed for Me (СИ)"

Автор книги: lit_chick08

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Король вместе со своим двором направляется в Винтерфелл.

Удивление застыло на лицах присутствующих, прежде чем Робб заговорил:

– От Эйгона ничего не было слышно почти семь лет. Он, кажется, вообще забыл о существовании Севера. Что ему здесь нужно?

– Думаю, мы сможем спросить его, когда он приедет.

Шесть мирных лет были счастьем, доступным не каждому. Арья была уверена, что должна быть благодарна за возможность спокойно жить в Винтерфелле, подальше от Железного трона. Рэйнис и Эймон никогда не упоминали имени своего отца, Алисанна не помнила никого, кроме Эшары, а Брандон знал лишь Север. Она не знала, о чем они разговаривали между собой, но Арья ни разу не слышала, чтобы с их губ срывалось имя «Таргариен».

Но Арья также знала, что в жилах Рэйнис, Эймона и Алисанны текла кровь драконов – связь, которой не было у них с Брандоном, безмолвное понимание, которое казалось ей почти сверхъестественным. Арья не верила в магию, но она верила мейстеру Эймону, вспоминая его слова, сказанные ей в тот день, когда она принесла ему Алисанну.

Что бы ни заставило Эйгона отправиться на Север, это точно было не чувство королевского долга или внезапная вспышка отцовской любви. Арья могла быть кем угодно, но она никогда не была дурой.

Она чувствовала войну, когда та приближалась.

Конец седьмой части.

========== Часть 8.1 Мать драконов ==========

– Ты собираешься встречать короля в таком виде?

Рэйнис повернула голову, отвлекаясь от расчесывания гривы своей лошади, чтобы взглянуть на мать, прежде чем вернуться к своему изначальному занятию.

– Думаю, мой вид вполне отражает уровень уважения, которого он заслуживает.

Арья не смогла сдержать улыбку в ответ на слова старшей дочери, пригладив юбку своего платья. По правде говоря, она хотела иметь возможность снова быть такой же безрассудно смелой, как Рэйнис, одеваться в лохмотья и прятаться в конюшне, но Арья была уже не девочкой, и, если она хотела мира для своих детей и для всего Винтерфелла, она должна была по крайней мере притвориться покорной слугой короля. Арья не помнила, когда в последний раз надевала хоть одно их своих южных платьев, когда она в последний раз украшала прическу драгоценностями или румянила щеки. На Севере ей не приходилось притворяться кем-то, кроме падшей дочери Эддарда Старка, повергнутой королевы.

Даже одетая в грязные штаны и тунику неопределенного оттенка, Рэйнис оставалась самой прекрасной юной девушкой из всех, что Арье довелось повидать. Иногда она ловила себя на мысли, что откровенно пялится на свою дочь, сомневаясь, что кто-то настолько потрясающий мог вырасти в ее чреве. Со своего четырнадцатилетия Рэйнис притягивала взгляды всех мужчин на Севере, молодых и старых. Она унаследовала рост Эйгона, так что была почти на голову выше Арьи, а кудри цвета черного дерева, такие непослушные в детстве, теперь густым шелком ниспадали на ее плечи. Вся одежда прилегала намного ближе к телу, так что ее грудь привлекала внимание каждого проходящего мужчины, когда она надевала платье, а во всех движениях Рэйнис было какое-то врожденное изящество. Но Арья была уверена, что именно ее глаза, в которых невозможно было ничего прочитать, были самой волнующей ее чертой. Сиреневый взор Эймона и серые глаза Алисанны и Брандона всегда казались открытыми, в отличие от взгляда ее темноглазой дочери.

Арья слышала, как слуги называли Рэйнис «Бессердечной», и этот факт всегда ее очень удивлял. Из всех качеств, которыми обладала Рэйнис, ее сердце было отнюдь не из камня. Она чувствовала многое гораздо острее, чем стоит, и Арья знала, что появление Эйгона разбередит старые раны дочери.

– Я знаю, что ты не хочешь видеть его…

– А ты хочешь? – с вызовом спросила Рэйнис. – Он выбросил нас! Он сделал тебя шлюхой, а нас своими бастардами, так что, прошу меня извинить, но я не желаю преклонять перед ним колено и притворяться, что все забыто!

– Я бы не хотела, чтобы ты забывала, – ответила Арья, подходя к лошади, чтобы погладить ее. – Но ты не глупая, Рэйнис. Ты прекрасно знаешь, что на этот визит точно существует причина.

Ее дочь закатила глаза, усмехнувшись.

– Он прибывает, потому что Коннингтон умирает.

– Откуда ты знаешь об этом?

– Рэйго сказал мне, – она положила щетку обратно на полку. – То, что ты делаешь вид, что юга не существует, не значит, что я делаю то же самое.

– Я не знала о том, что Рэйго все еще пишет тебе.

В самом начале, когда они только вернулись в Винтерфелл, Арья не могла сосчитать то огромное количество писем, которыми ее дочь обменивалась с сыном Дейенерис. Мало что могло заставить Рэйнис улыбнуться в то время, но письма от Рэйго могли изменить ее настроение в одно мгновение. Каждое из них Рэйнис аккуратно складывала в деревянную шкатулку, которую для нее вырезал Бран. После рождения Брандона, Арья отдавала ему и Алисанне, которая часто болела, все свое время, а ее озабоченность состоянием старшей дочери значительно уменьшилась. Из всех ее детей, Рэйнис всегда была самой самостоятельной, и, как и Эймон, она быстро подружилась с сыновьями Робба. Арья всегда полагала, что ее зависимость от Рэйго исчезнет, как только она заведет новых друзей в Винтерфелле.

– И как часто он тебе пишет?

Улыбка на губах Рэйнис показалась Арье слишком подозрительной.

– Так же часто, как я пишу ему, – она отвернулась от матери и сняла свою испачканную тунику, оставшись в более чистой рубашке. – Рэйго говорит, что у Коннингтона серая хворь, а Эйгона начала мучить совесть. И «хорошая» королева Джесса продолжает рожать ему детей, однако еще не подарила ему ни одного сына.

– Ты думаешь, что он едет за Эймоном, – сделала вывод Арья.

Рэйнис обернулась, и Арью поразил ее взгляд, буквально кипящий от злобы.

– Я думаю, что мы ни за что не будем преклоняться перед королем и его ложной королевой.

– Мы? – повторила Арья.

– Железный трон принадлежит нам, – свирепо заявила она. – Дочери Джессы Тирелл не являются законными детьми моего отца, и все знают об этом.

– Я уже объясняла тебе, почему твой отец поступил так…

Рэйнис издевательски усмехнулась.

– Я не Алисанна, так что не рассказывай мне сказки о справедливом и добром короле Эйгоне. Может, я и была ребенком, когда мы покинули Королевскую гавань, но я помню все. Я помню слова Мейса Тирелла и Петира Бейлиша в подземельях. Это они организовали наше падение, и я позаботилась, чтобы Эймон и Алисанна знали об этом.

Животный страх в одно мгновение обжег вены Арьи.

– Что ты сделала? В какую игру ты играешь?

– Я не играю, – отрезала Рэйнис. – Пусть король приезжает со всеми своими глупыми подданными. Ты, дедушка и дядя Робб можете изображать покорность, но ничто на свете не заставит меня преклонить колено.

Понизив голос, Арья умоляла ее:

– Не ищи себе проблем, Рэйнис. Если мы можем жить в мире…

Рэйнис злобно сплюнула на землю.

– Вот он, твой мир. Я проклинаю их всех: Тиреллов, Мизинца, Вариса, Визериса и всех остальных трусов, которые улыбались нам в лицо, планируя наше изгнание. Я проклинаю короля за все его рассказы о жизни, которая меня ждет, и которую он украл у меня, и я проклинаю верховного септона за то, что он служит Мейсу Тиреллу, а не Семерым.

– Рэйнис…

Ее дочь приблизилась к ней, напряженная, словно струна, и продолжила:

– Может, твоя битва и окончена, но моя еще и не начиналась. Я была рождена не для того, чтобы кланяться, и не собираюсь начинать. Ты можешь жить в мире с моим отцом, но, до тех пор, пока я не верну то, что было украдено, он не получит от меня ничего, кроме презрения.

Было время, когда Арья думала, что Рэйнис была истинной дочерью своего отца, но теперь она осознала нечто совсем иное.

Рэйнис все больше и больше становилась её дочерью, и Арья искренне надеялась, что она не повторит глупых ошибок своей матери.

_____________________

Она обнаружила Брандона в его спальне с септой Мейв. Мальчик отчаянно сопротивлялся ее попыткам натянуть на него шелковую тунику и бархатный плащ, на которые Арья потратилась специально ради прибытия короля. Несмотря на то, что его только что вымыли, его непослушные черные волосы торчали во все стороны, и септа Мейв, которая была женщиной крайне миролюбивой, явно теряла терпение.

– Мама, помоги! – прокричал Брандон, увидев ее, и выскользнул из рук Мейв, чтобы подбежать к матери.

– Леди Арья, – начала было септа, но Арья лишь подняла руку, уже заранее зная, что та хотела ей сообщить.

– Я сама одену его, – заверила ее она. – Не могли бы вы проверить Алисанну и Эймона и удостовериться, что они выглядят достойным образом? Король все ближе, пока мы тут беседуем.

Когда она осталась наедине с Брандоном, Арья наклонилась к нему, заглянув в его серые глаза.

– Неприлично вести себя так, когда тебе всего лишь пытаются помочь.

– Мне не нравится эта одежда.

Арья указала на свое платье.

– Думаешь, мне нравится эта?

Брандон хихикнул, уткнувшись в плечо Арьи.

– Нет.

Она резко подхватила его на руки и играючи бросила на матрас, так что несколько перьев взлетело в воздух. Когда он встал на колени, покорно вытянув руки, чтобы она смогла наконец одеть его, сердце Арьи болезненно сжалось. Брандон был ее последним ребенком, и уже почти мужчиной. В отличие от Эймона, его мало интересовали уроки с мейстером Лювином или занятия музыкой. Брандон был самым активным из ее детей, постоянно бегал, дрался или лазал повсюду. В то время, как Эймон занимался фехтованием лишь потому, что это было необходимо, Брандон мечтал стать рыцарем королевской гвардии и не расставался со своим деревянным мечом, умоляя доверить ему настоящую сталь. Он был не так разговорчив, как Рэйнис и Алисанна, не так разборчив в выражениях, как Эймон, но Брандон всегда был самым честным со своей матерью, когда дело касалось того, что его беспокоило.

– Алисанна сказала, что король Эйгон ее отец, – проговорил Брандом, пока Арья возилась с его одеждой.

– Ты уже знал об этом, – заметила она, просовывая одну из его рук в рукав серого плаща.

Брандон кивнул, когда она начала застегивать плащ.

– Но мой ли отец король Эйгон тоже?

Арья остановилась, вглядевшись в его красивое лицо. Когда она рассказала о своей беременности по прибытию в Винтерфелл, Кейтилин и Нед решили, что это ребенок Эйгона. Арья знала, что у Робба были подозрения, но ее старший брат ни разу не задал ей ни единого вопроса, так что, когда родился Брандон, унаследовавший старковскую внешность, всех перестал волновать вопрос о его отце.

Последнее письмо, которое она получила от Эйгона, пришло через несколько дней после рождения Брандона, и ей даже казалось, что трехглавый дракон на королевской печати насмехается над ней. Когда Арья наконец собралась с силами, чтобы прочитать его, то не обнаружила в нем ни обвинений, ни оскорблений. Вместо этого, он поздравил ее, сказал, что увеличит сумму, которую выделяет на ее обеспечение, а затем написал то, что лишь распалило ненависть и злобу, тлеющую в ее сердце.

Я признаю Брандона Сноу своим сыном, если ты этого хочешь. От меня он или нет, для меня будет честью назвать любого твоего сына своим.

Письмо из Штормового предела пришло несколькими днями позже, скрепленное коронованным оленем Ренли. Он сделал ей такое же предложение, вызвавшись признать Брандона своим сыном и попросить Эйгона узаконить его, чтобы сделать Брандона полноправным наследником Штормового предела.

Я нуждаюсь в сыне, писал Ренли, а твой сын нуждается в отце.

Арья приняла во внимание предложение Ренли, зная, что тот не хотел, чтобы Штормовой предел отошел Джоффри, однако тут же отбросила этот вариант. Если Брандона объявят сыном Ренли Баратеона, это лишь вызовет еще большее количество ненужных вопросов. Ни один адекватный человек в Семи Королевствах не поверит в то, что он действительно ребенок Ренли, и подобный жест лишь привлечет излишнее внимание к их и без того скандальному браку, напомнит общественности об акте дезертирства, свершенного ею когда-то.

Последнее письмо пришло с утеса Кастерли, запечатанное все тем же коронованным оленем и львом. Арья не прикасалась к нему неделями, прежде чем осмелилась прочесть слова Джендри, и, когда она наконец распечатала его, то с удивлением обнаружила, что писала Санса.

Поздравляю с рождением сына. Мать рассказала, что ты назвала его Брандоном, и что он унаследовал внешность Старков. Уверена, он станет счастливым пятном и озарит события прошедшего года. Не знаю, сообщили ли тебе, но я беременна, и Мейстер Финн говорит, что ребенок появится к моему дню рождения. Возможно, когда мы обе оправимся и сможем путешествовать, вы с детьми могли бы приехать к нам на утес Кастерли. Думаю, это было бы вполне уместно, если бы наши сыновья играли вместе.

Санса всегда умела говорить загадками, мастерски скрывая правду за любезностями, но Арья прекрасно понимала, что подразумевала ее сестра. Санса знала, что Брандон сын Джендри, и, ради детей, хотела заключить перемирие. Арья продумала десятки вариантов для ответа, прежде чем отправить один из них, приняв приглашение Сансы и поблагодарив, и, некоторое время Арья действительно думала, что они снова могли стать сестрами, как и раньше.

Но когда ребенок Сансы родился мертвым, а Эйрон умер от потницы вместе с половиной населения Западных земель, само существование Брандона стало неким напоминанием о сыновьях, которых потеряла Санса, законных сыновьях и наследниках Джендри Баратеона. Арья ни разу больше не получила письма от своей сестры, хотя она постоянно писала Кейтилин и Джейн Вестерлинг, и начала подозревать, что больше от Сансы она ничего и не получит.

Джендри ни разу ничего не написал, и Арья неубедительно притворялась, что не ненавидит его за это.

С недавнего времени Брандон начал задавать вопросы о своем отце. Раньше он просто знал, что Нед отец Арьи, а Робб приходится отцом его любимым кузенам, но никогда не спрашивал, кто его отец, ведь у его брата и сестер его тоже не было. Лишь когда один из мальчишек Карстарк назвал его бастардом, Брандон спросил, что это значит, и почему у него не было отца.

– У тебя есть отец, мой мальчик, – сказала ему Арья и убрала его черные и густые, как и у Джендри, волосы со лба. – У всех он есть. Просто у некоторых детей такие отцы, которые проводят с ними каждый день, а некоторых они любят издалека. Твой просто любит тебя издалека.

Кажется, ответ, который вполне удовлетворял пятилетнего ребенка, уже не казался шестилетнему мальчику убедительным.

Арья тяжело вздохнула, легким жестом усадив Брандона. Когда она забралась в кровать рядом с ним, он свернулся рядом с ней так, как никогда бы не позволил себе в присутствии своих старших сестер и брата, и тянущая боль в ее сердце едва уловимо усилилась. Скоро он станет как Эймон, слишком взрослым маленьким лордом, чтобы искать успокоения у своей матери.

– Когда-нибудь, – осторожно начала она, – у нас с тобой будет долгий разговор о твоем отце, и я отвечу на все твои вопросы. Но сейчас ты просто должен знать: твой отец любит тебя больше, чем ты думаешь.

– Когда я стану рыцарем, он придет посмотреть на меня? – спросил Брандон, с надеждой улыбнувшись и окончательно разбив сердце Арьи на мелкие осколки.

– Конечно, – она потрепала его по волосам. – Но сначала ты должен хорошо выглядеть перед королем, чтобы он однажды смог сделать тебя рыцарем.

Удивительно, насколько послушным мог стать маленький мальчик, когда дело касалось рыцарства.

========== Часть 8.2 ==========

Она и забыла, насколько он был красив.

Сама мысль казалась ей бесконечно глупой, Арье было уже тридцать четыре, и она уж точно не была той краснеющей девушкой, которая влюбилась в синевласого наемника. Она была трижды невестой, четырежды матерью и давно позабыла о романтике. «Целомудренна как септа», шутил о ней Теон, и был, в общем-то, прав. Иногда Арье казалось, что возвращение на Север лишило ее всяких женских желаний, которые она когда-то имела.

Но ее тело привычно отвечало на один только вид Эйгона Таргариена, и Арья осознала, что в ее теле осталась еще часть ее старой сущности.

Эйгон восседал на боевом коне, сопровождаемый сиром Ролли и сиром Лорасом, облаченными в белоснежную броню. Рэйго со своими кровными всадниками также был окружен горсткой людей, которых Арья не узнала. Красный цвет дома Таргариен и тиреллская зелень воспаряли над процессией, напомнив Арье о том, какое количество людей прибыло вместе с королем. Она с уверенностью могла сказать, что весь двор собрался сейчас во дворе Винтерфелла, и, судя по количеству знамен, Арья предполагала, что здесь по какой-то причине собрались практически все лорды. Она бросила беглый взгляд на Неда, который явно пришел к тому же выводу, что и она, и нахмурился. Прошло много лет с тех пор, как в Винтерфелле принимали короля, когда Роберт прибыл, чтобы сделать Неда десницей, а такого количества южных лордов север не видывал еще никогда.

– Мне это не нравится, – шепнула она Роббу, который тут же кивнул в знак согласия.

Эйгон с легкостью соскочил со своей лошади, и, когда все преклонили колено, Арья наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Он подстригал волосы коротко, на южный манер, а в уголках его глаз и рта появились морщины, которых не было и в помине, когда они виделись в последний раз. Он оставался худым и подтянутым, однако дух юности сменился чем-то, похожим на усталость. Облаченный в цвета Таргариенов, он выглядел поистине величественно, однако, когда Эйгон приказал им подняться, Арья заметила добродушную улыбку на его лице.

– Лорд Старк, – поприветствовал он, крепко пожав руку Неда. – Благодарю вас за столь теплый прием. Я слышал множество прекрасных историй о Винтерфелле.

– Для нас честь принимать вас, – ответил Нед, и Арья с трудом сдержала улыбку – несмотря на всю свою ненависть к политике и любезностям, ее отец стал в этом настоящим мастером за время служения Железному трону.

Затем он поприветствовал Робба и Джейн, попросив представить ему их сыновей, и в этот момент Арья увидела Джессу Тирелл, выплывающую из повозки вместе со своими дочерьми, которые, несмотря на столь юный возраст, были одеты в богатые шелковые платья, однажды принадлежавшие Рэйнис и Алисанне. Они обе были похожи на мать – мягкие каштановые кудри и зеленые глаза, и обе смотрели на Арью с презрением, как и она.

Королевская любезность мгновенно исчезла с лица Эйгона, когда он остановился перед Эймоном, который теперь был почти одного роста с отцом. Их схожесть стала настолько поразительной, что ошеломила даже Арью. Она вспомнила слова Рэйнис в конюшне и ожидала, что Эймон набросится на отца с оскорблениями, но, вместо этого, он улыбнулся его же улыбкой, и его голос звучал мягко, когда он произнес:

– Здравствуй, отец.

Эйгон с силой прижал Эймона к себе, заключив его в объятиях, более приемлемых для пятилетнего мальчика, чем для юноши двенадцати лет, но Эймон обнял его в ответ. Он всегда был очень близок с Недом и Роббом, так что Арья не волновалась о том, как на него повлияет потеря отца, но сейчас, когда она наблюдала за тем, как ее сын отвечает Эйгону, Арья подумала, что, может быть, она не до конца понимала своих детей.

Эйгон наклонился к Алисанне, пригладив ее мягкую щеку большим пальцем.

– Не может быть, это Алисанна. Ты же совсем малышка.

– Мне восемь, ваша светлость, – услужливо ответила Алисанна, продемонстрировав идеальные манеры, которых всегда так недоставало Арье, и улыбка Эйгона исчезла на мгновение, прежде чем он заверил ее:

– Я знаю, любовь моя. Я никогда не забывал о твоем дне рождения.

Арья почувствовала, как Брандон сжал ее руку, когда Эйгон обратился к нему, и его выражение лица осталось таким же мягким.

– А ты, видимо, Брандон. Мы еще не встречались, но я с нетерпением ждал нашего знакомства.

Брандон некоторое время неуверенно разглядывал его, прежде чем дать ответ:

– Спасибо, ваша светлость.

Арья сдержалась, чтобы не вздрогнуть, когда Эйгон встал напротив нее. Если бы она была моложе, то, возможно, покраснела бы от его взгляда, от воспоминаний и тайн, скрытых в его сиреневых глазах, но она лишь слегка улыбнулась и прошептала:

– Ваша светлость.

– Как это возможно, стать с возрастом лишь еще красивее? – спросил Эйгон на валирийском, и Арья рассмеялась, покачав головой.

– Похоже, это мой единственный талант, – ответила она, мгновенно вспомнив иностранные слова, будто использовала их ежедневно.

Эйгон посмотрел по сторонам, прежде чем спросить:

– Где Рэйнис?

Арья хотела было солгать, но, вместо этого, решила сказать ему правду, насколько бы неприятной она ни была.

– Она не желает видеть вас, ваша светлость.

На лице Эйгона ясно читалась боль, когда он коротко кивнул, и Арья чуть было не протянула к нему руку, чтобы успокоить, однако тут же вспомнила о своем положении в Семи Королевствах. Рэйнис могла убеждать себя сколько угодно, что остались те, кто поддерживает их, но Арья знала, что большинство лордов и леди считают ее не более, чем шлюхой короля. Когда к ним приблизилась Джесса Тирелл, шелестя юбками, Арья почувствовала неприятное жжение в груди.

В двадцать два года Джесса казалась еще прекраснее, чем в пятнадцать. Как и ее тетка Маргери, она двигалась так, будто владела всем миром, и это заставило крохотную часть Арьи, которая горела ненавистью не меньше, чем Рэйнис, проснуться, когда ей пришлось кланяться перед женщиной, занявшей ее место. Когда она заметила превосходство в ее глазах, Арье захотелось вырвать у нее пару клоков волос, ударить ее с такой силой, чтобы отпечаток ее ладони навеки остался на щеке Джессы.

Вместо этого Арья присела в реверансе и поприветствовала королеву Джессу в Винтерфелле, зная, что эта жертва поможет ей сохранить такой необходимый мир.

_____________________

Пир, который устроили ее родители, стал самым широким со дня приезда короля Роберта, хоть Арья и знала, что ее отец не любил тратить столько денег на подобные фривольности. Теон сопроводил Арью в большой зал, подводя ее к столу, где сидели Робб, Джейн, ее племянники и ее дети. Место Рэйнис пустовало, и, когда Арья оглядела помещение, она заметила множество знакомых лиц.

Дейенерис и Визерис восседали недалеко от стола, который занимали Эйгон, Джесса, Нед и Кейтилин; Мейс Тирелл, Джоффри Баратеон, Маргери Тирелл и старший сын Маргери, сквайр Эйгона, также сидели вместе со старшими Таргариенами. Принц Оберин, Эллирия Сэнд и остальные дорнийцы также расположились неподалеку, в то время как рядом сидел дядя Эдмар со своей семьей. Не было представителей ни из Штормового предела, ни с утеса Кастерли. Мирцелла Баратеон вышла за Тристана Мартелла много лет назад, но редко выезжала из Солнечного Копья, а Томмен вместе с женой заняли Хорнхилл с тех пор, как Дикон Тарли погиб во время нашествия Эйгона. Так как Джендри скрывался на утесе Кастерли, здесь присутствовал лишь Джоффри. Принц, которого Арья всегда презирала, теперь полагался лишь на положение семьи своей жены, и мимолетная мысль о том, что такой человек, как Джоффри Баратеон, мог иметь какую-либо власть над королевствами, испугала ее.

Арья увлеченно беседовала с Рикардом, когда в зале повисла тишина. Она подняла глаза, ожидая увидеть Эйгона, собиравшегося что-то сказать, однако его взгляд был прикован к входу в зал, выражая некую смесь шока и трепета. Она проследила за его взглядом, и ее глаза расширились.

Арья не знала, откуда Рэйнис взяла надетое на ней платье. Оно было чистейшего таргариеновского красного цвета с черной вышивкой, а декольте обнажало гораздо больше, чем Арья могла бы одобрить. Обсидиановое ожерелье с массивным рубином притягивало взгляд, и Арья мгновенно узнала украшение. После рождения Рэйнис, Иллирио подарил его новорожденной, и оно предназначалось для дня ее свадьбы. Арья была уверена, что оно осталось в Красном замке, но затем она увидела Рэйго, сопровождающего Рэйнис на входе в залу, и невольно задумалась о том, чего же они пытаются добиться.

Они были поразительной парой, оба слишком красивые, чем можно было себе позволить. Рэйго также был облачен в цвета Таргариенов, и его сиреневые глаза прекрасно контрастировали со смуглой кожей и густыми черными волосами. Как и у всех дотракийцев, волосы Рэйго были крепко заплетены, и Арья слышала позвякивание колокольчиков, когда он двигался. Темные волосы Рэйнис были собраны в замысловатую прическу, ее губы окрашены красным, и, когда они приблизились, Арья заметила, что они были опухшими.

Они целовались, сразу поняла Арья, и что-то похожее на панику забилось внутри нее. Рэйнис была так похожа на свою мать, и Арья помнила, какой глупой и безрассудной она была в четырнадцать лет, и сколько ошибок она совершила, когда дело касалось чувств. Любит ли она его? Любит ли он ее?

Лицо Мейса Тирелла стало цвета спелого баклажана, и Арья понимала, почему: с кхаласаром и Севером за спиной, Рэйнис вполне могла попытаться занять трон, который принадлежал ей по праву.

– Черт побери, – выдохнул Теон, и Арья с силой пнула его в голень, с отвращением заметив вопиющее восхищением в его голосе. Он зашипел от боли, но Арья не обратила на это внимания, наблюдая за тем, как Рэйго подвел Рэйнис к их столу, отодвинув для нее стул и затем мягко придвинув его обратно. Рэйнис мягко сжала его ладонь в благодарность, прежде чем прошептать что-то по-дотракийски. Рэйго присоединился к своей матери и дяде за их столом, и Арья физически ощущала взгляды всех присутствующих, сконцентрированные на них.

– Ты выглядишь, как принцесса, – невинно произнес Брандон, улыбаясь своей старшей сестре, и внутренности Арьи нервно сжались от ее ответа.

– Я и есть принцесса, – Рэйнис жестом приказала наполнить ее чашу, – и никто больше не забудет об этом.

– Что ты делаешь? – спросила Арья по-дотракийски, и в ее шипении отражалось явная напряженность.

Рэйнис с абсолютным спокойствием посмотрела на нее.

– Я старшая законная дочь Эйгона Таргариена, шестого его имени, принцесса Драконьего камня. Раз уж король приходит в мой дом, ему придется признать меня, или пусть чувствует себя неудобно во время пребывания здесь, но он не получит мира, если продолжит отрицать меня, отрицать нас всех.

– Рэйнис, во имя Богов…

– Ты испортишь праздник, мама, – мягко заметила Рэйнис, благодарно кивнув слуге, который наполнил ее чашу.

Арья не была уверена, хотела ли она поцеловать свою дочь или ударить ее.

Когда заиграла музыка, Рэйго вернулся к их столу, чтобы пригласить Рэйнис, а Эймон, который предпочитал сочинять музыку, а не танцевать, удивил Арью, пригласив на танец одну из внучек Оберина. Когда нескончаемые парочки наводнили залу, Арья вздохнула, в один глоток осушив свою чашу с вином. Обыкновенные торжества в Винтерфелле были полны шумных северян, которым не было никакого дела до игры престолов, и Арья начала забывать, как утомительна была эта игра. Пока красивые пары кружили над полом, Брандон прижимался к ней, уткнувшись в ее бок. За дверью его комнаты подобное его поведение не было редкостью, но сейчас Арья чувствовала беспокойство, мучающее ее младшего сына.

– Что-то не так, дорогой? – прошептала она, смахнув волосы с его лба, и мягко поцеловала его.

Арья удивленно моргнула, когда Брандон забрался к ней на колени и обхватил за шею, притягивая ее ухо к своим губам. Она знала, что должна была отругать его за подобное поведение на важном мероприятии, но лицо Брандона было таким серьезным, что она просто не смогла.

– Если Рэйнис принцесса, то и Алисанна тоже. Значит, Эймон принц. А кто же я?

Лорд Штормового предела, мгновенно возникла в голове Арьи мысль, но она тотчас прогнала ее. Она на мгновение задумалась, не зная, как лучше ответить. Однако их прервал Эйгон, приземлившись на соседний стул и потянувшись к Брандону, так что отвечать ей и не пришлось.

– Что-то не так, мой мальчик?

Брандон сжал ее чуть крепче, прежде чем поднять взгляд на Эйгона. Арья узнала этот его задумчивый взгляд, который появлялся на его лице, когда он был не уверен в том, шутили ли над ним или нет. Наконец, Брандон повторил свой вопрос, и Арья заметила что-то незнакомое, скользнувшее в глазах Эйгона, прежде чем он приблизился к Брандону.

– Ты принц Драконьего камня, как и твой брат, – заявил он, – и однажды ты станешь величайшим рыцарем, ступавшим на эту землю. Люди будут петь песни и слагать легенды о Брандоне Храбром.

Непрошеные слезы подступили к глазам Арьи, и она отвернулась, чтобы Эйгон не заметил их. Когда она была еще беременна Брандоном, Арья не сомневалась в том, что Джендри был отцом ребенка, да и сейчас была в этом абсолютно уверена. Однако существовала и возможность, что он от Эйгона, и иногда Арья даже хотела, чтобы это оказалось правдой, чтобы она смогла исправить все и восстановить свои отношения с Сансой. Джендри Баратеон был отцом Брандона Сноу настолько же, насколько Эйгон был отцом остальных ее детей, но ее сердце сжалось при мысли о том, что Эйгон так просто принял ее ребенка, а Джендри никогда не сможет поступить также.

– Ты не против, если я представлю тебя кое-кому? – продолжил Эйгон, и его мягкие интонации напомнили Арье о времени, проведенном в Пентосе и Вейес Дотрак, когда Рэйнис и Эймон были еще совсем маленькими. – Уверен, твоя тетя Дейенерис хотела бы познакомиться с тобой.

Арья не смогла больше сдерживаться, когда Брандон охотно потянулся навстречу рукам Эйгона, широко улыбаясь, и она успела выскользнуть из большого зала, прежде чем горячие слезы хлынули из ее глаз. Она прикусила свое запястье, чтобы не издавать лишних звуков, всхлипов и криков, но Арья ничего не смогла сделать, чтобы сдержать соленые слезы, обжигающие щеки. Она думала, что за этот месяц сможет морально подготовиться к встрече с Эйгоном, и убеждала себя, что совсем не скучала по нему, мужу, которого она сама выбрала, и по жизни, которую избрала для себя.

И она действительно не скучала по королю Эйгону или положению королевы, но в Винтерфелл прибыл отнюдь не король, улыбающийся ее детям с такой любовью. Он снова был Эйгоном, ее Эйгоном, и она ненавидела себя за то, что вновь желала оказаться в его руках, вновь почувствовать его прикосновения и поцелуи. Она невольно задумалась о том, произошло бы это с ними, если бы она не изменила ему с Джендри, хотя все эти семь лет упорно отказывалась даже думать об этом. Арья никогда не чувствовала себя слабее или более похожей на очередную глупую леди, чем когда она просто стояла, тратя бесполезную соль на ошибки прошлого.

Прикосновение на ее локте напугало Арью, и она резко развернулась, утирая слезы, но обнаружила лишь Теона с массивной чашей в руках. Его вездесущая улыбка казалась как никогда благосклонной, когда он язвительно предложил: