сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 62 страниц)
— Мне даже дышать легче стало. Впервые я в такой заднице оказываюсь, когда у меня даже на карточке денег нет, — ухмыльнулся Максим, задумчиво крутя бокал в руке.
Женя почувствовал себя несколько виновато, ведь это именно он стал причиной плачевного состояния Айвазовского. Но, немного подумав, решил, что все к лучшему. Максим перестал прятаться в тени отца, начал что-то делать самостоятельно, у него для этого были хорошие природные данные, деловая хватка и способность располагать к себе людей.
— Все-таки я крут. Ты бы видел, как я этот дом нахваливал перед китайцем, будто королевские покои. Но там можно было его купить даже дешевле, чем я его купил. В следующий раз надо будет выбирать продуманнее, — произнес Максим слегка расстроенно.
— Идеальных сделок не существует, — Женя постарался его приободрить.
— Да, наверное. А чем занимался сегодня ты? — поинтересовался Айвазовский с искренним любопытством.
Для Жени это было дико и непривычно. Никто никогда не интересовался, как прошел его день, чем он занимался, и сейчас их беседа с Максимом напоминала разговор семейной пары после рабочего дня.
— Убрался, — неловко сообщил Женя. Откуда в нем вообще взялась эта чертова робость, чалов и понятия не имел, но ощущал он себя странно рядом с Максимом.
— Да, я заметил, как у нас тут чистенько стало.
Все эти его «у нас», «мы» ласкали слух. Будто они, действительно, обычная пара.
— И одежду ты сменил, — заметил Максим. — Тебе это нравится?
— Да. Я позаимствовал у тебя несколько вещей, — сообщил Женя. — Ты не против?
— Бери. Надо будет нам сходить в магазин, купить тебе вещей, да и продуктов, — произнес Максим. — И кстати, я тут, пока ты спал, успел просмотреть твои задания, — Максим отставил фужер в сторону и взял со столика исписанные бумаги.
Жене за них стало стыдно, но забирать листы обратно не стал. Он просто сидел рядом и наблюдал за парнем. В комнате царил неназойливый полумрак, на улице уже стемнело, а свет в комнату падал только от уличного фонаря и ламп в прихожей. Поэтому сидеть в такой атмосфере было приятно, словно подобное освещение сглаживало все острые углы в их отношениях, давая возможность посмотреть на все под другим углом.
— Ты оказывается сладкоежка, — мягко улыбнулся Максим. — О книгах… я так и думал, что у тебя нет никаких конкретно предпочтений. Музыкальные пристрастия твои весьма разнообразны. А вот этот список, — он указал на почти чистый листок с пометкой «Секс». — Слишком уж короткий. Не успел дописать?
— Мне нечего там писать, — прямо ответил Женя. Что-то в Максиме заставляло говорить откровенно, он в последнее время вообще был каким-то другим, словно за последний месяц повзрослел сразу на несколько лет. И преображения, бесспорно, его красили.
— Совсем? — уточнил Максим. Он отложил листы и придвинулся к нему ближе. Женя не отстранялся, но напрягся, ожидая, что вся эта теплая идиллия вечера может рухнуть в любой момент. Он все еще рассчитывал, что Максим даст ему больше времени, ведь все его поступки в последнее время говорили об этом. Но вместо того чтобы повалить его на диван, Максим взял чистый листок бумаги, ручку и вытянул ноги, кладя их на журнальный столик.
— Раз тебе проще определиться с тем, что ты не любишь, начнем с этого, — Максим устроился рядом с ним, чуть прикасаясь локтем руки. Он выглядел немного усталым, но расслабленным настолько, что это его состояние постепенно передалось и Жене. Чалов убрал под себя ноги, тоже устраиваясь удобнее, с облегчением понимая, что никто сейчас не собирался его ни к чему принуждать.
— Напишем, что тебе не нравятся игрушки из раздела «садо-мазо», — произнес Максим. — Я ведь прав?
— Да, — согласился Женя. — Почему тебе так важно, чтобы у меня стояло? — прямо спросил он, воспользовавшись возможностью тоже понять Айвазовского.
— Ты меня подобными вопросами ставишь в тупик, — хмыкнул Максим и, немного подумав, заговорил вновь. — Если один из партнеров не испытывает удовольствие, то это уже насилие. Тебя не волнует то, что ты не возбуждаешься?
— Нет, — мотнул Женя. Он впервые с кем-то разговаривал на подобную тему, обсуждая свои предпочтения, но боялся неосторожными словами задеть Максима.
— И не было девчонки или парня, с кем хотелось бы покувыркаться? — поиграл Максим бровями.
— Мне было не до этого, — натянув рукава толстовки до кончиков пальцев, признался Женя.
— Да уж. Дела у тебя были государственной важности, — хмыкнул Максим. — И это, блин, в прямом смысле. Но не будем об этом. Я так понимаю, девушек у тебя не было?
— Нет.
— А хотелось бы?
— Я не знаю.
— Значит, надо пробовать. Хочешь, мы пригласим кого-нибудь?
Женя от одной этой мысли приходил в холодный ужас.
— Успокойся, — засмеялся Максим. — У тебя такое лицо сейчас было… Я же сказал, чтобы ты делал только то, что хочешь. И я не собираюсь настаивать ни на чем. Что пишем в листке? Никакого секса с женским полом или… — Максим взглядом просил закончить.
— Никакого группового секса, — твердо заявил Женя. Максим кивнул и записал, а Женя от этого простого действия почувствовал себя лучше, словно этот список мог обезопасить его.
— Был опыт? — аккуратно спросил Максим.
— Нет. И не …. — Женя осекся, когда ему в голову совершенно внезапно пришла мысль, что этот же самый список Максим может использовать против него. Господи, до чего же он стал мягкотелым и доверчивым!
— Что такое? — повернулся Максим к нему.
— Ничего, — замыкаясь в себе, Женя поднялся. — Я могу идти?
— Эй-эй, — Максим отложил листы и снова схватил его за рукав толстовки. — Что случилось? Жень, ты чего? Нормально же все было. Ну-ка присядь.
— Разве ты не говорил про свободу выбора, «делай, что хочешь»? — резко оборвал его Женя, продолжая стоять. Стало гадко от своего недоверия, от мысли, что Максим использует его страхи против него.
— Ты сейчас ведь не хочешь уйти, ты просто чего-то испугался снова, я прав? Черт, Жень, если я что-то сделал не так, прости.
Он выглядел таким искренним и виноватым, хотя и не понимал своей вины, и во взгляде ни капли жестокости. Женя готов был застонать от своих эмоциональных штормов, которые бросали его из крайности в крайность. Он никогда не был таким, никогда не чувствовал себя настолько уязвимым и ранимым. Чего только в своей жизни он не испытал, а тут испугался собственных мыслей!
— Прости, — нервно выдохнул Женя, возвращаясь обратно на диван. Он и сам понимал, что ведет себя неадекватно и на все реагирует слишком остро. Женя видел, что Максим старается помочь. Довериться ему все равно бы не получилось, но вот хотя бы не доводить парня своими выходками, надо постараться.
Максим не приставал с расспросами, сидел рядом и ждал, когда его чалов успокоится.
— Мне нравится целоваться с тобой, — произнес Женя через минуту. — И ночью, когда ты обнимал меня — тоже нравится. Запиши это.
Максим улыбался, выводя две строчки «целоваться» и «обниматься».
— Хочешь, чтобы я поцеловал тебя сейчас? — тихо спросил Максим.
— Да.
Получилось с вызовом, немного даже нервно, требовательно, но Женя не отступал. Максим целовался как-то по-особенному, успокаивал за пару секунд, и все проблемы отодвигал на задний план.
Максим придвинулся к нему ближе, наклонился, не касаясь руками, прикоснулся к губам.
— Тебе нравится нежно? — выдохнул Максим ему в губы. Женя пока сам не определился, как ему больше нравится. До настоящего момента от Максима он получал только нежные поцелуи. И это ему точно было по душе.
Женя приоткрыл губы, сам подаваясь чуть вперед. Он хотел просто отблагодарить парня за его терпение и понимание, но вместо этого плыл сам. Максим углубил поцелуй, ужасающе неторопливо, медленно лаская языком, вытворяя с ним что-то безумно сладкое, воздушное, нежное. Женя отвечал тем же, не оставаясь безучастным, стараясь открыться чуть больше, не бояться, расслабиться и показать свои чувства.
— Ты уже лучше целуешься, — остановившись, произнес Максим. Женя не рассчитывал, что поцелуй так быстро прекратится. Внешне он оставался почти спокойным, лишь дыхание немного сбилось, да жар на щеках, но внутри творился настоящий ураган, который выкручивал, засасывал и разносил его на части.
Женя мысленно молил парня только об одном, чтобы Максим не делал ему больно. Не сейчас, когда показал, что может быть иначе.
========== Глава 28. ==========
Просыпаться глубокой ночью и сидеть на кухне с сигаретой в руке стало привычным делом. Максим раньше редко курил, но в последнее время, когда и Женя пристрастился к сигаретам, игнорировать пагубную привычку больше не получалось. Особенно когда отношения с Женей напоминали хождение по тонкому льду, где каждый шаг должен быть взвешен и сто раз продуман.
Радости от первых заработанных денег уже не было никакой. Она исчезла сразу после того, как он взглянул в этот чертов листок с пометкой сверху «Секс».
«Ненавижу собак».
Максим едва не скомкал этот листок, прочитав первую строчку, но удержался, заставил себя успокоиться.
Думать, что до такого состояния его довели собственные родители, было до чертиков больно. Как они могли сотворить с чаловом такое? Как могли изуродовать его жизнь до такой степени, чтобы в предпочтения о сексе, он писал «ненавижу собак»?
Максим уткнулся лбом в стол и застонал. Ему было плохо. Это же его родители! Его преданные, любящие, добрые родители! Как все так получилось? И как ему исправить их ошибки?
Еще в тот момент, когда Женя встретился с матерью, и его лицо впервые озарилось счастьем, Максим дал себе слово, что поможет чалову. Но с каждым новым разговором его все больше пугало то, в каком состоянии находится Женя. Он был разбит полностью, и, оказалось, что за маской равнодушия была спрятана искалеченная, истерзанная душа.
Максим решил, что сам он, наверняка, не справится, и, если Жене станет хуже, надо будет обращаться к специалистам. Эти его бесконечные кошмары, перепады в настроении, постоянная нервозность, бессонница.
Парень просидел на кухне пару часов, размышляя о ситуации, в которой они очутились. Жене нужно было закончить свое обучение, перевести его в американский вуз, но как это сделать, когда его связали запретом на выход в общественные места без сопровождения? Чертова система!
Чем больше Максим думал об этом, тем сильнее увязал в новых и новых проблемах, поэтому он допил шампанское и вернулся в спальню. А под утро снова шел в спальню Жени, стараясь выдернуть его из ночного кошмара.
В таком темпе дни сменяли друг друга. И в эти дни Женя начал напоминать одинокого ребенка, который ничего не знает о жизни. От этого он сам же нервничал и злился. Казалось, что ему сложно принимать самостоятельные решения и проявлять свои истинные желания. Максим интуитивно чувствовал, что Женя ждет от него приказов, и в первое время он пытался эти ожидания оправдывать, но потом пытался действовать по-другому. Он старался сделать так, чтобы чалов начал думать о себе, а не о чужих интересах, но в ответ получал только раздражение. Максим старался терпеть его вспышки гнева на ровном месте, не давить, помогал освоиться в новой для него реальности, где не нужно было ни под кого подстраиваться. Благодаря нечеловеческому терпению и стальной выдержке, постепенно, шаг за шагом, Максим сумел добиться того, что Женя стал прислушиваться к нему, реагировать спокойнее. Чалов медленно стал выбираться из своей скорлупы, заново знакомясь не только с Максимом, но и с самим собой.
Они узнавали друг друга, открывая все новые и новые стороны. Женя, наконец, начал делать первые шаги, перестав воспринимать его в штыки, и, хотя до крепких дружеских отношений они были далеки, но появившееся хрупкое взаимопонимание было бесценно.
И если отношения с чаловом самую малость улучшались, то вот с остальным окружением все обстояло иначе. Максим перестал ходить в клубы и на вечеринки, спеша домой сразу после занятий, как примерный муж, он отдалялся от большинства знакомых, замыкаясь на своих проблемах. Над этими изменениями уже стали подшучивать и смеяться, а продавщица в кондитерском магазине, где он покупал каждый вечер сладости Жене, на который тот оказался падок, с довольной улыбкой стала предлагать новые кексы «для вашей девушки». Максим нервно смеялся, представляя Женю в роли своей девушки, но предложенные кексы всегда покупал.
Почти все многочисленные друзья и знакомые были уверены, что он стал образцовым семьянином. Максим на шутки внимания не обращал, но и правду не говорил, ведь из всего окружения осталось всего человек пять, с которыми он поддерживал связь. Идея пригласить их к себе на барбекю пришла как раз ночью на кухне, где он спасался от усталости и напряженности последних дней.
Женя против барбекю с друзьями ничего не сказал, но сразу закрылся, словно возводя между собой и остальными кирпичную стену. Максим это заметил, но не стал ничего говорить. Он жутко устал, и хотелось немного расслабиться с друзьями, отдохнуть, как раньше, а не решать одну проблему за другой, вытягивая из себя все соки. Поэтому друзей он все-таки пригласил.
Первым в теплый весенний выходной приехал однокурсник Джей. Шумный и самый веселый парень всего потока. Он был из богатой и знаменитой семьи, но в нем не было никакой надменности. Джей был простым пареньком с сумасшедшей, позитивной энергетикой.
— Хай, чувак! — вылезая из своего пикапа, отсалютовал Джей.
— Привет, — встретил его у ворот Максим.
— О, какая у тебя берлога! — присвистнул он, осматривая дом издалека.
— Черт, не верю, что согласился на барбекю в такую холодрыгу, — вылезая из машины, уже бурчал Шон. Он был неплохим парнем, немного резким, наглым, всегда говорил все, что думал, в лицо, чем многих отталкивал. Нелюдимый, вечно недовольный, ленивый, но верный и надежный. С ним Максим познакомился благодаря Джею года два назад, и с тех пор они неплохо общались.
— Да тебе бы вообще из дома не вылезать, — отмахнулся Джей. — Прикинь, он всю дорогу ныл. Я уже готов был его выкинуть на половине пути!
Максим засмеялся, когда Шон в шутку ударил друга кулаком в плечо.
— Ну, показывай своего чалова, — Шон посмотрел в сторону дома. — Из-за которого ты стал примерным муженьком.
— Заткнись, — шутливо отмахнулся Максим. Шон только скривил губы в нахальной улыбке.
— Эй, вы мне помочь не хотите? — крикнул Джей, доставая из багажника пакеты, заполненные продуктами.
— Я не собирался устраивать пир, — засмеялся Максим, принимая пакеты.
— Да я тут так, по мелочи взял. Немного выпивки, немного закуски, — Джей достал все пакеты и закрыл багажник. В кепке и больших солнцезащитных очках он выглядел слишком беззаботно, без всякого привычного пафоса золотой молодежи. — Шон! Ты не собираешься помогать?
— Неа, — мотнул парень головой и, сведя руки за спину, направился к открытым воротам.
— Засранец, — пожаловался Джей на друга.
— Хоть бы одну сумку взял! — крикнул ему в спину Максим.
— Я в гостях! — не оборачиваясь, откликнулся Шон.
Они втроем вошли в дом.
— У, да тут неплохо, — присвистнул Шон, без всякого стеснения осматриваясь в доме.
Максим с Джеем пронесли пакеты на кухню.
— Где твой чалов? — тихо спросил Джей, когда они остались одни. Шон пошел осматривать гостиную.
— Где-то в доме. Он не особенно любит новых людей, поэтому аккуратней, хорошо? — попросил Максим. Он немного волновался из-за этого барбекю, новых для Жени людей и его реакции.
— Беспокоишься? — игриво подмигнул Джей, нацепив очки на козырек кепки.
— Я серьезно. Без шуток, Джей, — предупредил Максим, не отреагировав на веселье.
— Да успокойся ты, — хлопнул друг его по плечу. — Никто его не обидит.
— Опаньки! — раздался громкий голос Шона из гостиной. — А ты, должно быть, тот самый Женя.
Максим бросил все пакеты на Джея и чуть ли не бегом направился в гостиную, слыша за спиной смех друга. Он появился как раз вовремя. Женя спустился со второго этажа. Он был в рубашке с закатанными рукавами, словно специально выставляя напоказ татуировку и ошейник на шее.
— Я — Шон. И я тебя иначе представлял, — сообщил парень, протягивая ладонь.
Женя спокойно ответил на рукопожатие:
— Миловидной блондинкой, наверное?
Шон засмеялся.
— Что-то вроде того. Рад с тобой познакомиться.
— Взаимно.
Максим с облегчением перевел дыхание, первое знакомство прошло не так плохо. Женя выглядел уверенным, сильным, с прямой спиной и взглядом, который мог любого заморозить. Он словно стал тем самым чаловом, которого Максим всегда знал. Только снова был ненастоящим.
— Пойдем, я познакомлю тебя с Джеем, — поспешил Максим увести Женю от наглого паренька. Чалов не возражал.
Максим провел его на кухню и представил «безопасному» другу. Он был уверен, что Джей понравится Жене, потому что это самый позитивный человек на планете нравился всем.
