сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 62 страниц)
От звонка в домофон Максим чуть не подпрыгнул на месте. Увидев на экране видеокамеры у входа незнакомых людей, Максим нажал на селектор.
- Здравствуйте. Здесь проживает Максим Айвазовский? – спросила миловидная девушка на корявом английском. Рядом с ней стоял мужчина с дорожной сумкой, который придерживал за локоть явно взволнованную женщину.
- Да.
- Михаил Юрьевич дал нам ваш адрес, - произнесла девушка за воротами.
Максим отчего-то сам заволновался, когда понял, кто пожаловал к ним в гости.
- Проходите, - открыл он ворота и нервно пригладил волосы.
Пока гости шли к дому, Максим бегло осмотрел гостиную. Поспешно убрал за диван мокрые вещи Жени, который остались еще со вчерашнего дня, бросился на кухню, где стояли пустые пакеты из под сока и бутылки из под пива. Хаотично все сбросив в мусорное ведро, Максим крикнул в сторону ванной комнаты.
- Жень, у нас гости!
Он только успел запихнуть пальто и куртку Жени в шкаф, как входная дверь открылась.
- Здравствуйте, - попытался он натянуть на лицо доброжелательную, приветливую улыбку.
Он заметил, как женщина глазами искала в холле своего сына. На ней была легкая куртка, теплое платье, замшевые сапоги. Короткая стрижка, большие ореховые глаза, как у Жени, и море нетерпеливого ожидания. Казалось, что женщина вот-вот упадет в обморок.
- Вы, должно быть, Максим? – спросила девушка, проходя вперед. Высокая, красивая. Большие светлые локоны спадали на плечи. Приталенное пальто, миниатюрная сумочка, сапоги на каблуках. Девушка выглядела эффектно, не дорого, но стильно.
- Да. Можно по-русски, - опомнился Максим.
- Ох, это хорошо, а то я сейчас от волнения все на свете забуду, - призналась девушка, неуверенно улыбнувшись. – Я – Оксана, а это моя мама – Анастасия Сергеевна, - представила она женщину.
- Приятно познакомиться, - кивнул Максим.
- Да. Мне тоже, - тихий голос звучал надломлено. Женщина попыталась улыбнуться, но у нее не получилось.
- А это мой муж – Степан, - представила Оксана мужчину лет тридцати пяти в простенькой куртке и джинсах.
- Максим, - ответил он на рукопожатие.
- Спасибо, что разрешили нам увидеться, - произнесла Оксана.
- А где Женечка? – прямо спросила Анастасия Сергеевна.
- Я нашел только вот эту аптечку, - разглядывая коробку, Женя вышел со стороны ванной комнаты на первом этаже.
Максим не знал, какой ожидать реакции от парня, поэтому внимательно следил за ним. Женя оторвался от аптечки и поднял глаза. Аптечка сразу вывалилась у него из рук.
Он стоял в нескольких шагах от своих родных и, кажется, даже не дышал. Постепенно его глаза стали наполняться такой паникой, что даже Максиму стало нехорошо.
- Это твоя семья, - решил на всякий случай уточнить Максим. Все-таки Женя не видел их больше десяти лет.
Но Женя не отреагировал. Он неожиданно со всех ног бросился на второй этаж, сбегая ото всех. Максим озадаченно смотрел ему в спину.
- Э… - он повернулся к гостям.
- Мам, мама! – Оксана подбежала к матери, что стала оседать. Зять поддержал ее, не дав упасть.
- О, Боже… Женечка, - женщина, содрогаясь всем телом, тихо всхлипнула.
- Успокойся, мам. Он жив и здоров, все хорошо.
- Вы присядьте на диван, - предложил Максим. – Я принесу воды.
Пока Степан усаживал женщину на диван и пытался успокоить еще и свою жену, Максим принес стакан воды.
- Простите, простите, - залепетала женщина.
- Мам, не плачь. Ну.
- Оксан, ты сама-то успокойся, - придерживая тещу, Степан строго посмотрел на жену. - Парня так еще больше испугаете слезами своими.
- Он не хочет нас видеть… мой сыночек так вырос, - прижимая платок к лицу, убито произнесла женщина. – Это все моя вина, моя.
- Женя просто растерялся. Я ему не говорил о вашем приезде, - попытался Максим как-то успокоить родных чалова. Он чувствовал себя в высшей степени неловко. – Давайте, вы пока успокоитесь здесь. А я поговорю с Женей, хорошо?
- Да-да. Спасибо вам, Максим. Спасибо, - шмыгнув носом, произнесла Оксана. Максим видел, что девушка старается казаться сильной, но эмоций было слишком много.
Максим ободряюще ей улыбнулся.
- Кухня, если что, там, - кивнул он в сторону. – Я схожу за Женей.
Максим оставил гостей и направился на второй этаж. Выбора, куда пойти, у Жени было немного. В «красную» подгоревшую спальню он вряд ли бы сунулся, в кабинет – тоже. Поэтому Максим направился сразу к себе. Женя обнаружился там. Он ходил взад – вперед, напоминая тревожного тигра в клетке. Когда Максим закрыл за собой дверь, Женя остановился и повернулся к нему. В его глазах все еще плескалась паника.
- Ты чего убежал? – начал Максим.
Женя внезапно упал перед ним на колени.
- Пожалуйста, не надо, - прикусив губу, умоляюще начал чалов. Он опустил голову, выражая полное смирение. – Максим… пожалуйста, я очень тебя прошу, не … вмешивай их. Я… я буду послушным, обещаю. Я сделаю все, что хочешь. Клянусь, я … больше не ослушаюсь тебя… только не делай этого… отпусти их…
Максим смотрел сверху вниз, на то, как запальчиво, дрожа, говорил Женя. Максиму было неприятно от того, что подумал Женя.
- Встань, Жень. Они приехали повидаться с тобой, - произнес он мягко, помогая Жене встать на ноги.
Чалов замотал головой, то сжимая, то разжимая кулаки и кусая губы.
- Не делай этого, не делай. Максим, пожалуйста, - как заведенный, продолжал просить Женя, вцепившись в его рубашку. – Они и так меня ненавидят, не унижай их…
- Ты меня слышишь? Они приехали к тебе, чтобы увидеть тебя. И очень ждут встречи с тобой, - снова попытался Максим достучаться до чалова. – Идем.
- Нет-нет, - снова стал упираться Женя, он то и дело тянул свой ошейник, который Максим так и не снял, выглядя все еще таким потерянным, беспомощным и паникующим, что его становилось невыносимо жаль.
И единственный способ, который нашел Максим, чтобы остановить эту истерику, стал поцелуй.
========== Глава 24 ==========
Теплые, мягкие губы, уверенные руки, что держали и не давали упасть, и сходящее с ума бешено бьющееся сердце. Мысли в голове метались в хаосе. Женя не мог здраво оценивать ситуацию, позволяя Максиму целовать себя, нежно ласкать языком и успокаивать своей уверенностью. Женя вцепился в него, словно это могло спасти его в урагане эмоций, от которых голова шла кругом. Максим положил ладонь ему на шею, продолжая вылизывать рот, стал играть с волосами, приятно расслабляя и утихомиривая истерику внутри. Женя чуть ослабил хватку, начиная медленно отвечать на успокаивающий поцелуй. Максим долго его не отпускал, пока кислород в легких не закончился.
— Успокоился? — мягко улыбнулся Максим.
Женя дышал через раз, но ненормальная паника поутихла. Он все еще до одури боялся выйти из комнаты, но уже перерезать себе вены от страха хотелось меньше.
— Если ты не хочешь — можешь не выходить, — успокоил его Максим. Женя облегченно закивал. Он не хотел выходить. Не хотел. Они увидят его таким … жалким, грязным и … Женя не хотел видеть их презрение, он хотел сохранить хоть кусочек теплых воспоминаний. Всего лишь маленький кусочек, это так много?
— Не хочешь? — тихо, спокойно спросил Максим, словно и не злился вовсе.
— Нет, — выдохнул Женя, чувствуя, как дрожат коленки.
— А они очень хотят тебя увидеть, — произнес Максим. — Черт, впервые вижу тебя таким, — улыбнулся чему-то Айвазовский. — Ты такой милый сейчас, — чмокнул он его в нос. Такой безобидный, но теплый поцелуй.
Женя не хотел верить в жестокость Максима, это слишком.
— Я не собирался унижать их, как и тебя перед ними. Я просто хотел, чтобы ты увидел — твоя семья ждет и любит тебя. Они не забыли тебя, — продолжил Максим.
Женя боялся поверить, но дыхание от слов Айвазовского стало спокойнее.
— Я — чалов, — выдавил Женя из себя, снова начиная покрываться противными мурашками. — Им будет… больно, видеть меня таким.
— Ну, во-первых, ты — привлекательный, умный молодой человек, — сообщил Максим так, будто верил в свои слова. — А во-вторых, ты все еще их самый близкий и родной человек.
Женя снова потянулся к ошейнику, желая выдрать его, к чертовой матери. Он не человек, а игрушка для удовлетворения плотских желаний своего хозяина!
— Тихо-тихо, успокойся, — Максим развернул его к себе спиной и, обхватив двумя руками, поцеловал в висок. — Мы можем перед твоей семьей притвориться друзьями, чтобы не беспокоить их. Как тебе эта идея? Просто два друга, которые живут в одном доме, идет?
Женя не мог здраво думать. Где-то там, внизу, на первом этаже, его мать и сестра! Он даже не успел их хорошенько рассмотреть.
— Для начала давай снимем эту штуку, — Максим чуть отстранился, и от этого сразу стало холодно. Женя и сам не понимал, почему рядом с этим парнем он чувствует себя увереннее и спокойнее.
Максим отстегнул массивный ошейник и убрал его на столик.
— К сожалению, второй снять я не могу, — с сочувствием произнес Айвазовский, коснувшись плотного, кожаного материала «подарка» от Службы Безопасности. — Но мы его спрячем.
Максим отошел к шкафу и достал красивый, белый свитер с высоким горлом.
— Переодевайся.
Женя неловко замялся, но стянул свою толстовку. На теле уже проступили синяки от драки на ринге, но боль вообще не ощущалась. Быстро натянув на себя вещь Максима, Женя снова замер.
— Другое дело, — улыбнулся ему Максим. — Так, теперь уберем хаос на голове.
Женя послушно стоял, пока Айвазовский расчесывал ему волосы, просящие стрижки.
— Ну-ка, посмотри в зеркало, — Максим развернул его к шкафу.
Женя не увидел ничего страшного. Длинные рукава свитера скрывали татуировку, а высокая горловина закрывала маячковый ошейник. И можно было даже подумать, что он нормальный, не чалов, а просто парень. Не такой красивый, как Максим, но немного привлекательный в этом светлом, брендовом свитере.
— Красавчик. Так что, идем? Или мне проводить их? — Максим все еще давал право выбора, и от этого было чуточку легче. — Обещаю, я даже взглядом не намекну на то, что ты чалов.
Мысли в голове путались, но довериться Максиму было сложно. Он боялся, что Айвазовский врет, что он специально его сейчас приведет вниз, а потом будет издеваться над ним перед родными. Но шанс, возможность увидеть маму и сестру, манил со страшной силой. Они, правда, по нему скучали, как говорит Максим? Они ведь приехали сюда, ведь так?
— Х-хорошо, — нелепо заикаясь, произнес Женя и нервно выдохнул.
— Молодец, — Максим открыл дверь, выпуская его.
Женя на деревянных ногах вышел в коридор, все еще сомневаясь в своем решении. Максим шел рядом, как и обещал, даже не прикасаясь. Они вдвоем спустились вниз. Сердце забилось с утроенной скоростью.
— Все хорошо, — шепнул ему Максим, ненавязчиво коснувшись спины.
Услышав шаги, Волковы поднялись. Женя снова остановился перед родными, не решаясь сделать и шагу. Мать сильно постарела, но полные слез глаза все те же. А Оксана похорошела, как на тех фотографиях. Женя ждал их реакции, он готов был даже к тому, что они сейчас плюнут ему в лицо и уйдут. Но мать, неожиданно сделала несколько шагов и бросилась его обнимать.
— Женечка, сыночек мой, хороший мой…
Она ревела и все продолжала звать его по имени. Женя не выдержал. Его трясло, а слезы сами собой катились по щеке. Он осторожно, робко обнял мать. Как же он скучал по этим родным, теплым объятиям!
— Мама, — губы тряслись, из зажмуренных глаз полились слезы.
Они не могли произнести больше ни слова, просто, обнявшись, ревели. Потом подошла Оксана, присоединяясь к ним, тоже ревела, умоляя простить. Жене казалось, что он спит и видит свой самый счастливый сон. Слезы все не останавливались.
Они долго так стояли, не в силах справиться с бушующими внутри эмоциями. Двенадцать лет тоски и одиночества, когда своих родных он мог видеть только в мечтах. Он столько времени боялся, что не узнает их, когда придет время встречи, что они не узнают его, что не захотят увидеть. После разговоров с Ильей Женя почти убедился в том, что он не нужен и своей семье, что они счастливы без него, что он там будет лишним. Но сейчас чувствуя всю их невысказанную любовь, он впервые в жизни не мог справиться со своими чувствами. Их внезапно стало слишком много и трудно держать в себе.
— Все, хватит уже реветь, — сквозь слезы улыбнулась Оксана. — Давайте присядем. Мам, Жень.
— Да, — согласился Женя, быстро вытирая мокрые щеки и стараясь не зареветь заново. Мать продолжала держаться за него, даже когда они переместились на диван. Сердце все еще сильно колотилось, больно сжимаясь и мешая соображать нормально. Женя не мог вести себя адекватно, снова чувствуя себя беспомощным ребенком.
— Жень, держи. Выпей.
Чалов поднял голову, замечая перед собой Максима со стаканом воды, пахнущей валерьянкой. Он бы предпочел сейчас выпить грамм двести коньяка, но и это неплохо.
— Спасибо, — еле выдавил из себя Женя.
— Мы со Степаном пока на кухне будем, — сообщил Максим и ободряюще улыбнулся.
Женя кивнул, не находя подходящих слов для благодарности, и почти залпом выпил воду. Айвазовский вместе с мужем Оксаны вышел из гостиной, оставляя их одних.
— Сыночек мой, как же ты вырос, — всхлипывая, мать держала и целовала его руки. — Ты прости меня, прости…
— Хватит, мам, — сглотнув комок в горле, попросил Женя. — Все хорошо.
— Ладно-ладно, все, — вымученно улыбнулась женщина, смотря на своего сына. — Я сейчас успокоюсь, — она провела ладонью по его волосам.
— Я… я слышал, что у меня теперь есть племянница, — нерешительно посмотрел Женя на сестру.
Она так изменилась, совсем взрослая женщина, а не девчонка-подросток, которой она была в его памяти.
— Да, — заулыбалась Оксана. — Мы не смогли ее привести, она с родителями Степана осталась. Дашенька им устроит веселые выходные, она такая активная, любопытная, ей все нужно потрогать своими руками. Вся в Стёпу! Стёпа тоже усидеть на месте не может, вечно ему что-то нужно. А ты так… вытянулся, похорошел, братик. Мужик!
Женя смутился под пристальным взглядом сестры.
— А пальчики какие холодные, — все еще не выпуская его из своих рук, мать разминала ему кисти. — Замерз?
— Нет, — мотнул Женя головой. — Это от волнения, наверное. Я … не знал, что вы приедете.
— Да мы и сами не ожидали, — произнесла Оксана, сидя по другую сторону от матери. — Все так внезапно получилось.
— Мы же искали тебя, Женечка, — сообщила мать, вытирая платком слезы. — Сколько я пробегала, пыталась узнать, где ты, куда тебя направили. Но никто не говорил, говорили, не положено мне знать.
— А неделю назад к нам пришел мужчина, Михаил Юрьевич, он сказал, что поможет нам встретиться с тобой, — продолжила Оксана. — Он сказал, что это вообще-то запрещено, но Максим дал разрешение. Так мы и узнали, что сейчас ты в Америке. Начали собираться, а виз нет, загранпаспортов нет. Михаил Юрьевич нам и помог все документы быстро оформить. Если бы не он, мы бы еще долго прилететь сюда не могли.
— Михаил Юрьевич — это Волхонский? — уточнил Женя.
— Да, — подтвердила Оксана. — Хороший мужчина.
Женя уже не знал — соглашаться или нет. К Волхонскому он не испытывал дружелюбных чувств, но и острой ненависти уже давно не было.
— Михаил Юрьевич ничего нам не рассказывал о тебе, сказал — сами все узнаем от тебя. Ох, как же мама ревела в тот день, ты не представляешь. Я думала, «скорую» придется вызывать.
— Сейчас нормально? Тебе не плохо? — забеспокоился Женя, посмотрев на прильнувшую к нему мать.
— Нет, не переживай. Я просто очень рада увидеть тебя, — сжимая его руки, мать улыбалась. Женя только обратил внимание, что мать с сестрой даже верхнюю одежду еще не сняли.
— Вы раздевайтесь, тут тепло, — опомнился Женя. — В России, наверное, сейчас холодно.
— О, да. Там сейчас морозы разыгрались, — первая поднялась Оксана. — Мы в шубе хотели ехать, а потом я посмотрела погоду тут, и в осенних куртках поехали. Я вот даже новенькие сапожки купила, посмотри. Красиво?
— Да, — согласился Женя, смотря на сестру. Благодаря ее болтливости было не так неловко. Она словно разрушала ту пропасть, что пролегла между ними за все эти годы разлуки. — Перекрасила волосы?
— Да. После операций я около года лысая ходила, но потом волосы отрасли и я решила стать блондинкой, — сообщила Оксана. — Мам, давай, снимай куртку. А то запаришься тут.
Мать неохотно отпустила его, раздеваясь. Женя помог ей, забрал куртки и повесил в шкаф, в котором небрежно были запихнуты их с Максимом куртки.
— А у вас тут красиво, — оглядевшись, произнесла Оксана.
— Да.
— Давно в Америке? — продолжила расспрашивать Оксана, в то время как мать снова вцепилась в его локоть и просто улыбалась, смотря на него.
— Нет, около месяца.
Женя надеялся, что сестра не станет спрашивать о причине переезда. Он еще не был готов рассказать все и сообщить о том, что в семью вернется не через три года, а еще через десять лет.
— Как тебе здесь живется? — спросила мать.
— Хорошо, — Женя снова почувствовал робость. — А ты как?
