Текст книги "Алмазный венец севера"

Автор книги: Larka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Как ни странно, больше никто за ночь потревожить его сон не рискнул. То ли эти извращенцы прониклись вескими словами кузнеца – но скорее всего, впечатлились видом юнца, которого им же и пришлось кое-как оттащить в его комнату да определить словно пьяного на кровать.

Следующий день оказался до предела насыщен новыми впечатлениями. Как оказалось, тут даже дают поспать до восхода солнца! Положительно, эта Академия бывшему кузнецу начинала нравиться всё больше и больше… после зарядки и завтрака Ларка подмышку со своим оружием навестил кузню. Ну, эдакие места для него и вовсе почти родными были. И пока сопровождавший его унтер точил лясы, отойдя подальше от грохота и чада, парень быстро сделал из своей неудобной палицы такую цацу, что и сам улыбался, на неё глядя. Тем более что втихомолку стянул из угла брусочек оставленной без присмотра бронзы и добавил его к оружию для веса.

Уже проходясь напоследок малым молоточком по рукояти да наводя на неё окончательный лоск, он обратил внимание на воцарившуюся вокруг тишину. Трое здешних мастеров стояли вокруг, да ещё и разинувшие рты унтера – и даже по какой-то надобности заскочивший в мастерские подпоручик из штаба.

– Не врал, выходит – кузнец и есть, – усмехнулся старый капрал-мастеровой и внимательнейшим образом осмотрел быстренько-но-со-вкусом переделанное оружие. Он поцокал языком, восхищённо покачивая головой, и вздохнул. – Жаль, что решил пойти по военной части – металл ты чувствуешь как мало кто.

Ларка молча прикинул, что особых своих умений он не показывал – если бы переделывал палицу новым способом, то вышло бы вообще чудо. Уж бронза позволяла с собою выделывать куда более изумительные вещи, нежели медь… он пожал плечами.

– У нас в горах плохих кузнецов нету, – и настойчиво высвободил оружие из едва не вцепившихся в неё ладоней мастера.

Смущённо ощущая спиной взгляды из дверей кузницы, он быстренько ретировался за унтером. И началось.

Занятия по тактике, где он понял едва ли половину вообще слов, не говоря уж о смысле. Но кое-как записал в эту тетрадь зачарованным полковыми магиками пером, которое не надо было окунать всякий раз в чернильницу.

Потом история всяких битв и сражений, анализ видов войск и вооружений – это понравилось Ларке куда больше. Настолько, что читавшая эту нотацию – прошу прощения, вашество, лекцию – пожилая майорша даже улыбнулась настырному парню, задавшему пару не совсем уж тупых вопросов.

И уже после обеда, вышло самое интересное – занятия у всяких занятных устройств с оружием. Здешние двое унтеров скривили такие рожи при виде толстяка с новенькой, блестящей на солнце шипастой булавой. Но когда Ларка скинул мешковатый, совсем не по фигуре сидящий мундир да прилежно развалил своим страшным оружием пару мишеней-манекенов, те пощупали его мышцы и признали, что возможно, и удастся воспитать из этого крепыша крутого бойца. Голова у того вроде варила, да и руки вовсе не из задницы росли – при том, что работы с оружием не чурался.

– Странный ты кадет, – вислоусый унтер поправил Ларке положение руки при отбое и кивнул – правильно, мол, продолжай. – Занимаешься в охотку, я-то вижу. Не считаешь оружие и доспехи своими злейшими врагами. Если хочешь, можем с тобой позаниматься на совесть… да по морде видно, хочешь.

Правда, затем унтера предупредили – если вздумаешь лезть со своими педрильскими штучками, руки-ноги переломают. Похохатывающий Ларка утёр пот и с самой честной физиономией заверил – ничего такого не будет. И не обращая внимания на взгляды кое-как, лишь бы для виду работающих с оружием остальных кадетов, продолжил превращать вертящийся столб с приделанными крепкими поперечинами в щепу. Занятное дело, почти как работать молотом – блок щитом, выпад.

Блок щитом, выпад… он так сосредоточился, что едва услышал окрик унтеров.

– Хорош изгаляться, орлы и орлицы! Проваливайте мыться да на ужин!

Сержант, всюду следовавший за своим отрядом словно хорошая наседка за выводком, прогавкал понемногу уже становящуюся привычной команду – и потная, отдувающаяся толпа кое-как построилась да проследовала за ним. При виде новобранцев встречные чины кривили такие рожи, словно им наступили на мозоль… но до бани девятый отряд добрался без помех и, что самое главное, без потерь.

Четверть часа на помывку, это по мнению Ларки оказалось чуть ли не роскошью. Да к тому же, вместо настоя на корне мыльнянки здесь употребляли мыло – таковое дело он прежде и видал-то всего пару раз…

– Подвинься, здоровый, – в закуток, где парень с наслаждением уже смывал с себя честный пот да здешнюю пыль, скользнула чернявая девица.

В принципе, в Каменке бани тоже были общими – и никто ничего такого в том не видел. В них мыться положено, или же хворость в парилке выгонять – а любиться куда приятнее и удобнее потом, на широкой заждавшейся постели. Тех же, кто таких простых истин по дурости или по первости не понимал, изгоняли надвор нещадно – и ходили те грязными, пока в голове соображение не появлялось…

Ларка мазнул взглядом по тощей фигуре кадетки и отвернулся. Оказалось, напрасно.

– Замри, – девица оказалась совсем рядом – в слишком уж опасной близости.

Прижалась всем горячим телом так, что её бешено стукотящее сердечко едва синяки на рёбрах парня не поставило. А нахалка мало того, ещё и погладила по щеке этак нескромно – а потом резко, с видимым облегчением отстранилась.

– Не соврал, значит, – она запунцовела так, что то видно было даже в полумраке. А сама с круглыми как у перепуганной мыши глазами прилежно уставилась на ту часть тела Ларки, что досталась в наследство от отца.

– Ну и как, удостоверилась? – парня отчего-то разобрала такая злость, что он едва не пролил воду из шайки.

– Прости… если совсем невмоготу, можешь… но мне это удовольствия не доставит, – девица виновато потупилась и отвела взгляд в сторону. Но по затаившемуся дыханию и отчаянно закушенной губе Ларка отчётливо понял – та уже готова вылететь отсюда с таким заполошным воплем, что в армейскую баню сбегутся не то что здешние офицеры… сам король на коне прискачет.

– Ну, и зачем тебе это? – парень напоследок облился почти ледяной водой, и девица с визгом отпрыгнула от холодных брызг.

А всё же, та оказалась отчаянной – на Ларку уставились огромные, чёрные, почти бездонные глаза.

– Вечером в трактире ничего хмельного не пей. И ещё, переселяйся в нашу комнату – иначе свяжут ночью сонного и… своим сделают, – еле слышно выдохнула чернявая на ухо и исчезла из закутка едва ли не раньше, чем парень успел что-то осознать.

Хм-м, выходит, от страха сердечко стукотело? Он вспомнил её роскошную светловолосую подругу и с отвращением сплюнул от представленных совместных картин.

Ну, полковник, ну удружил!..

Оказалось, чудесам нет предела. После бани и ужина унтер в самом деле повёл отряд в питейную. Ларка поначалу дивился – всюду чистота, да зеркала. А потом подумал, что как ни обставляй меблями да бархатом, а кабак он и есть кабак. И припомнив предупреждение девицы, хмыкнул. Уж враки всё насчёт "пьян да умён – два уменья в нём". Настоящий мастер не пьёт, да и по бабам не особо ходок. Весь жар души в дело уходит.

Мешает оно, понимаете?

Правда, зачем-то унтер выстроил всех напротив стойки и заставил ругаться – да в своё удовольствие. Досталось и ему, и офицерам, и даже (тс-с!) самому королю. Зачем – а чтоб в пику светленьким, коими запрещались всякие злоупотребления. Ларка тихо посмеялся, не без удовольствия напоследок проорав вместе со всеми, что мы дескать, силы Тьмы, и вообще за нами будущее – и наконец, оказался допущен к стойке.

Так он и сидел в уголке, коротая вечер за кувшином молока и блюдечком семечек. Руки ощущались непривычно пустыми, зато в голове от сегодняшних учёных лекций просто-таки гудело. Поглядывал иногда на сгрудившуюся в центре компанию, где играли на раздевалки – на жалованье или что-то ценное запрещалось – да потихоньку наливался молоком. Хоть и жидковатое, не в пример горному… но всё ж лучше пива или крепких зелий.

– Слышь, новенький – не хочешь счастья попытать? – Ларка криво ухмыльнулся и отрицательно покачал головой. Уж таких вертлявых бестий, которым карты к пальцам сами словно липнут, он повидал и доверия к ним не испытывал ни малейшего.

– Без меня.

Потом двое подвыпивших доходяг из девятой комнаты подсели с кувшином, принялись выспрашивать насчёт былого. Но кузнец отвечал немногословно, с неохотой. Да и кому хочется душу выворачивать перед всякими-разными?

– Не, ну ты нас прям не уважаешь, – рыжий уже чуть косил спьяну глазами, но всё так же упрямо пытался Ларке налить.

А тот со смешком отводил руку, убирал свою чарку – словом, изображал из себя напрочь непьющего парня. Вообще, всяко оно в прошлом бывало, конечно. И всё же, кажный день мозги себе задуривать какой резон? Такие ни долго, ни счастливо не живут. А уж в таких суровых горах, как Медные – и подавно. И без того до старости едва каждый второй дотягивал… у Ларки мимовольно проплыло перед взором пепелище с отвратительно шевелящимся, словно серые и чёрные гусеницы, пеплом и он опомнился.

– Так, парни, не нарывайтесь. Что-то не нравится? Вон, пустые столы ещё есть, ступайте себе, – он демонстративно взял со стола пустую оловянную чарку и с лёгким хрустом скомкал в кулаке словно бумагу.

Медленно разжал ладонь, предъявил смятые обломки – и улыбнулся. Вот он я, какой простой парень! Рыжий даже передёрнулся да в лице переменился. Его товарищ, правда, не впечатлился, но с шумными протестами всё же позволил себя увести подальше.

Правда, ненадолго. Через четверть часа оба вернулись и, дыша перегаром, нависли над одиноко сидящим кадетом.

– Слышь, ты… – рыжий хоть и принял ещё на грудь, и вовсе не легонько, но последовавшее за этим грязное ругательство произнёс без запинки.

Ларка откинулся к стене и для вящего эффекта даже спрятал руки за спину. Ну, дуралеи – им бы просто и без затей заехать для начала ему в физиономию. А там уж, дальнейшее известно. Фигушки вам, не начну первым… надо будет ту чернявую отблагодарить…

Почти висящий на плече рыжего напарник тоже проварнакал что-то этакое – правда, его намного не хватило. Ругань быстро стала тише и невнятнее, под конец совсем уж сведясь к неразборчивому бормотанию.

– Ну и? Что дальше?

Рыжий озадаченно хлопал глазами и сквозь застящие разум пары что-то никак не мог ничего взять в толк. Да за половину таких слов его бы уже долго и с упоением мутузили – но этого-то слона как прошибить?

– Э-э… – он ещё немного поизгалялся, на вдохновении пройдясь по Ларкиной родне.

Правда, не угадал ни сколечки – тот даже усмехнулся. Отца своего он не помнил, тот сгинул ещё до рождения сына. По слухам, вроде повстречался батя на горной тропе с незалёгшим на зиму косолапым, да что-то не поделили. Да и мать не совсем чтобы помнил – в сенной горячке сгорела раньше, чем сквозь сугробы в Каменку смогла ведьма или Ольча пробиться. Зимой-то в горах не шибко находишься…

– Всё сказал? А теперь кругом – и шагом марш.

Всё ж, рыжий оказался умнее. Обняв за плечи уже едва держащегося на ногах товарища, он проворно наклонил того над Ларкой и легонько сунул напарнику под дых… ну нет, в такие игры мы не играем. Мундир хоть и казённый, да за стирку его из своего скудного жалованья платить приходится!

Летели они оба долго и красиво – усевшийся обратно Ларка даже залюбовался. Тот, что весь в блевотине, даже в противоположном углу не пришёл в себя. Зато рыжему повезло чуть меньше. Из-под самой потолочной балки он неумолимо пошёл на снижение… и только сейчас глаза его расширились в понимании – падал он как раз на два сдвинутых вместе стола посередине, где большая часть девятого отряда затеяла большую игру в стрип.

Увлёкшиеся картёжники и зрители отпрянули, брызнули во все стороны с такой резвостью, словно на стол не тощий кадет рухнул, а влетел файрбол, который сегодня магичка Велерина показывала третьему отряду – и добряче так рванул.

– Ах ты… – плечистая деваха с косой чёлкой, которая вот-вот должна была сорвать банк и снять с парня из пятой комнаты штаны, вспыхнула в один момент.

Можно было даже не считать до трёх – потасовка разгорелась в кабаке быстрее, чем стог высохшей до ломкого звона соломы. Ларка только ухмылялся, глядя на это дело. Вот уж… замах лошадиный, удар комариный. Он несколько раз отталкивал от своего стола слишком уж далеко выброшенных наружу из кипящей кулаками и сапогами драки, но в конце концов пришлось и ему паре-тройке ослепших от ярости забияк объяснить что к чему. Без чрезмерности, впрочем – зачем калечить?

Сенька-забойщик с околицы, тот и вовсе умел бить скот голым кулаком. Правда, сам не уберёгся – по весне шёл мимо запруды, полез двух провалившихся сквозь талый лёд детишек вытаскивать. Ну, вытащил… а себя не сумел. Ведьма потом тамошнюю водяницу прокляла и развеяла – правда, через пару дней сама же новую приманила и причаровала. Нельзя реке или озеру просто так быть…

– Всем стоять! Прекратить нарушать безобразия! – в дверях как по мановению руки возник тощий сержант с повязкой дежурного, да при нём пара магиков с поблёскивающими в предвкушении глазами.

Естественно, с неизъяснимым удовольствием тут же вломили и сержанту. Да так, что потом небось седмицу его целители пользовали. Даже одному магику пухлая и быстрая как вода девка из седьмой в ухо успела съездить. Понятное дело, те обиделись – и не успел Ларка размяться вволю да забросить на потолочную балку третьего кадета, как оба чародея проворчали какие-то заклинания.

И последнее что вспоминалось, так это просто неодолимая сила, что чуть не вывернула руки, заводя их за спину – а ещё туман, так и затемнивший сознание…

Ледяная вода плеснула в лицо так резко, то на миг просто стало нечем дышать. Наверное, сопроводили ещё каким-то чаровным словом – малахит за пазухой предупреждающе задрожал. Зато настырно жужжащие в голове мухи сразу куда-то подевались, а в глазах начало что-то проясняться.

Ларка осторожно облизал распухшие губы. Вот же сволочи… намедни он никому не позволил к себе прикоснуться – уж не этим городским доходягам тягаться с крепким парнем.

– Ну, рассказывай – как напился, как драку затеял. Весь девятый отряд на тебя указал, голубчик, – сидящий на табурете незнакомый надпоручик в расстёгнутом кителе даже не сделал вид, будто его интересовал ответ кадета. Он благожелательно покивал полковому писарю, и тот прилежно начал что-то строчить.

Тощий магик на той стороне стола разглядывал мокрого и спеленатого заклинанием Ларку с брезгливым интересом. Ну, держитесь, сучары…

– Докладываю, вашество – выжрал в кабаке все запасы хмельного зелья! Ну вот подчистую всё выхлебал!

Надпоручик всё же повернулся от окна, за которым третий отряд проводил репетиции по шагистике. Покрутив ус, он неодобрительно и в сомнении хмыкнул.

– Ну, все или не все… Сколько этот кадет на самом деле выпил? – офицер с вялым интересом посмотрел на магика.

Тот пренебрежительно усмехнулся – тоже мне, задачка! – и прошептал нужные слова. По стоящему у стены Ларке сверху донизу прокатилась изнутри огненная волна – а потом исчезла. Чуть не поперхнулся магик под конец, побледнел отчего-то – вскочивший надпоручик участливо подхватил его и даже легонько похлопал по щекам.

– Идиоты! – кое-как просипел тот. И то не раньше, чем осушил склянку услужливо поданной писарчуком воды и немного пришёл в себя. – Предупреждать надо… чуть откатом наизнанку не вывернуло…

Он ещё некоторое время старательно и глубоко дышал, прежде чем добавил – как минимум седмицу этот долбаный кадет хмельного даже в рот не брал, а вчера вечером только молоко пил. Потому-то не обнаружившее вообще ничего этакого заклинание и вернулось к пославшему его да едва не контузило.

Принявшийся было опять строчить протокол писарь из штаба от неожиданности едва не подавился своей промокашкой.

– Ни капли? – забавно было бы при других условиях наблюдать, как брови надпоручика сначала в изумлении полезли на лоб, а потом сошлись на переносице в раздумьях. Но, полковому магу из дознавателей не верить никакой возможности не было, потому офицер осторожно вернулся на табурет. – Ладно, возможно… говори дальше, кадет.

– Нажравшись в стельку, в одиночку напал на девятый отряд, после чего зверски его весь избил! – Ларка отвечал с непонятным себе злым весельем, но зато предписанным уставом громким и бодрым голосом.

– Врёт, – равнодушно уронил магик, что уже расстегнул воротник и с наслаждением обмахивался неуместно чистым носовым платочком – начало осени выдалось здесь на удивление жарким.

Офицер даже всем телом повернулся на своём табурете, тот аж жалобно заскрипел.

– Ну прямо тебе агнец кроткий… а рожу-то кто раскровянил? – он недоверчиво прищурился.

– Так точно, ваш-бродие! А потом, когда повязали, долго и настойчиво бился харей о кулаки сержанта!

Побагровевший надпоручик вскочил. Мельком он глянул на сделавшего интересную эдакую физиономию магика, и несколько мгновений лишь слышно было, как за окном унтер зычно и протяжно командовал свои ать-два-а-а…

– Так… а теперь шутки в сторону, кадет – что там случилось?

Ларка поморщился и демонстративно заворочался в невидимых путах. Офицер понял – один лишь взгляд на обязательного при допросе магика, и парень вновь почувствовал, как держащее его нечто мягко ослабло и наконец исчезло.

– Да ведь, ваш-бродие – я не из этих, вихлянутых. Местов не было, потому полковник и впихнул меня в девятый отряд. А вчерась эти хотели меня подпоить да… тово… не вышло у них, вот они со злости и передрались, – Ларка говорил нарочито негромко, вынуждая присутствовавших вслушиваться со всем вниманием, и даже чуть ли не дыхание затаить.

Между прочим, шутка людей знающих – барон покойный никогда при смердах глотку не драли, зато его и слышали все…

На этот раз магик действовал осторожнее – Ларка только фыркнул, когда зудящая и щекочущаяся магия заполнила его словно вода склянку. И после кивка помощника офицер только и сел на свой табурет.

– Ни хрена не понимаю, – признался он и развёл руки в стороны.

Забывший про свои писанину штабной бумагомаратель за столом тоже осторожно пожал плечами. Зато магик, при всей своей худобе, оказался вовсе не злым, как оно с такими иной раз бывает. Он призадумался на миг, а потом этак неопределённо предложил:

– Госпожа Велерина займётся девятым отрядом в последнюю очередь – это аж на той седмице. Но можно попытаться спихнуть это дело на неё…

Замотанный надпоручик уставился на того с таким умоляющим видом, что магик понимающе усмехнулся.

– Ладно. Кадет Ларка, за мной, – и не мешкая встал со своего стула.

И в то время, когда остальные кадеты парились над "числовной наукой, сиречь арифметикой", бывший кузнец под их завидющими взглядами прошествовал вслед за магиком мимо учебного корпуса на самый край Академии. Тут, возле небольшого аккуратного домика, выглядящего слишком уж изящным на фоне добротных казарм и корпусов, провожатый равнодушно уронил:

– Стоять здесь, кадет, – а сам с самой почтительной физиономией постучался в выкрашенную в весёленький зелёный цвет дверь.

Что именно оттуда ответили, изнутри-то, Ларка при всём желании перевести не смог бы – потому что ответили какой-то магической пулялкой, от которой по спине сыпануло вроде как песком, а малахитовый амулет за пазухой возмущённо затрепыхался. Да уж, наверняка далёконько послала госпожа Велерина своего посетителя – тот скорчил постную рожу, но всё-таки вошёл. Через буквально пару минут вылетел обратно, весь багровый и потный. И уже на ходу, вытирая платком физиономию, через плечо кое-как процедил.

– Заходи уж…

Оставшийся один на выскобленном до блеска пятачке перед дверью магички парень не спеша посмотрел на дверь чуть искоса. Как и поучала ведьма с Кривого урочища, да Ольча наставляла – сначала одним, затем другим глазом. Вроде бы, ничего такого особо зловредного на вход здешняя чаровница не навесила… хотя, по идее, должна бы. Уж к бабке попробуй сунься на порог незваным – добро, если вообще живым уйдёшь. Ага, тут тоже есть, не просто так под притолокой что-то алое мерещится!..

Дверь распахнулась, и за нею обнаружилась хозяйка – в неизменном пышном розовом платье и вся из себя красы несказанной. Правда, при ближайшем рассмотрении она оказалась чуть ниже, совсем уж небольшого росточка. Ну, тут дело понятное – дома на своих каблуках не ходит…. попробовала б ты, выдра крашеная, на этих костоломках по нашим горам пошастать… вот хохоту было бы!

Госпожа Велерина отчего-то оказалась не в самом бодром расположении духа – потому как зыркнула на разглядывающего дверной проём Ларку так люто, да ещё и подбоченясь, что другой бы давно сомлел.

– Ну чего там встал, дубина?

– Никак не можно входить, госпожа чаровница! – парень на всякий случай вытянулся перед этой куколкой во фрунт. – Больно уж поганые заклятья вы тута понамудрили. Ищите дурачков в другом месте.

Магичка сердито обозрела притолоку да порог, и её голубые глаза потемнели от совсем уж еле сдерживаемого гнева.

– Да что ты мелешь, деревенщина неотёсанная? Вот смотри… – она спокойно шагнула изнутри через порог. Ларка непроизвольно зажмурился… однако, никакая беда с этой белобрысой чародейкой не приключилась.

Зато едва презрительно задравшая нос Велерина вознамерилась ступить обратно, как неведомая сила вышвырнула её обратно – да с такой неумолимостью, что пришлось парню поймать пролетающую кубарем мимо него магичку в охапку да осторожно водворить на ноги.

– Очуметь можно! – сквозь зубы процедила волшебница. Она пригляделась к притолоке, пошептала что-то – и с корнем выдрала багровую полосу тусклого сияния. Некоторое время с неудовольствием рассматривала это, а потом небрежно размазала меж ладоней. – Ладно, кадет, возможно я и впрямь немного переусердствовала с охранной системой. Входи, и не стой столбом под моей дверью, словно очередной воздыхатель.

Разумеется, тот не был бы самим собой, если б въедливо не заметил, что не дело простому кадету к знатной магичке подмазываться – и только потом, по прабабкиной ещё методе обозрев проём, шагнул внутрь.

– Цыть! – крупной вязки половичок возмущённо затрепыхался под ногами, когда на него по-хозяйски крепко стали Ларкины сапоги. Но, признав, что этого на кривой козе не объедешь, покорно улёгся обратно.

Хотя парень по простоте душевной полагал, что тут будет хоть отчасти похоже на избушку ведьмы или Ольчину комнатёнку, куда он частенько таскал то охапки пряных трав, то особо диковинные находки по части подземной. Нет, ни малейшего сходства – и даже дух другой. Резкий, щекочущий ноздри… Ларка таки не сдержался, чихнул.

– Ох и дрянью несёт какой-то – прошу пардону, ваше магичество.

Странно – но властная волшебница на миг смутилась.

– Ладно, ладно – то я красную серу просыпала… так что там приключилось? И не стой как армейщина, расслабься.

Пока парень в смущении кое-как рассказывал перипетии вчерашнего вечера, он успел цепким взглядом осмотреть переднюю комнату. Как учил Хведот, дай боги ему посмертия легшее – слева направо, да не метаться взглядом. Примечать главное, а непонятное на потом оставить, после обдумать. Уж по обстановке да порядку первое мнение о человеке составить можно… Стойка с цветастыми парасольками и сиротливо приткнувшаяся меж них бронзовая шпага, вешалка из оленьих рогов с плащом да этой, как её бишь – пелериной. Снизу две пары башмачков с сияющими пряжками и мягкие сапожки. Проход в унутренние покои, а по правую руку зеркало мало не в рост да полочки со всякой женской ерундой…

– О чём задумался? – голос хозяйки самую малость потеплел.

– Что ж, по крайней мере чистоту и порядок тут любят, – задумавшийся Ларка едва успел спохватиться, чтобы не брякнуть перед её магичеством чего лишнего – ну их, этих баб, вечно у них крик впереди мозгов бежит…

Госпожа Велерина на пробу окатила гостя парой заклинаний, отчего тот неприкрыто почесал не совсем чтобы в спине да нелюбезно заворчал, а потом призадумалась.

– Хм-м, странно – полковник действительно ошибся. Такой красавчик, не обделён ни силой ни способностями… впрочем, бывает. Ладно, посмотрим дальше…

Дальше оказалось куда заковыристее и вовсе уж непонятно – но в конце концов отдувающаяся от усталости волшебница отступилась от вспотевшего парня.

– Да, учиться тебе придётся на совесть – огонь, камень и немного вода тебя слушаться станут. Духи их, то само собой, – госпожа Велерина словно маленькая девчонка фыркнула вверх, сдувая упавшую на носик прядку, и тут же спохватилась. – Покажешь что-нибудь, кадет? Ведь наверняка умеешь?

Ларка замялся и ответствовал в том духе, что старые секреты, которые в их деревне ещё от прадедов из поколения в поколение передавались, не дело посторонним показывать.

Волшебница засмеялась серебристым колокольчиком, и глядящий на ямочки на её щеках парень против воли задумался – сколько ж той на самом деле лет? С виду-то едва на двадцать, но что-то упрямо шептало, что ничуть не младше ведьмы с Кривого урочища будет. А ту ещё деды помнили всё такой же…

– Хорошо, дело твоё. Кузнецом был, говоришь? – госпожа Велерина проронила несколько слов, от которых сапоги кадета разом лишились даже последней пылинки, и пригласила на веранду – выпить травяного отвара и поговорить в более простой обстановке.

По пути в полутёмном коридоре (домик-то оказался с секретом – изнутри раза этак в три поболе чем казался снаружи) к Ларке подошёл еле слышно ступающий по ковру здоровенный белый пёс в чёрную крапушку. С шумом он принюхался было к гостю – но после одного только украдкой показанного кулачищи понятливо отпрянул и на всякий случай завилял длинным и по-крысиному тонким хвостом.

– Ого! Обычно Доги чужих не жалует, – улыбнулась госпожа Велерина и распорядилась колокольчиком вызванному полусонному служке, чтобы на веранду подали чай, плюшки и что к тому полагается.

– Попробовал бы он к Маньке моей так подкатить, – Ларка ухмыльнулся и посерьёзнел, прикинув – в каком же паскудном месте теперь томится её душа. – Уж ту заразу даже медведи побаивались.

Госпожа Велерина уселась в лёгкое плетёное креслице и заинтересованно улыбнулась.

– А какой породы была твоя собака?

Ларка старательно сделал вид, будто обиделся.

– Как можно, ваше магичество? Какая собака? Коза – причём такая стервь, что не приведи боги!

Он осторожно примерился всем весом ко второму креслицу – оказалось вполне ничего, хоть и хлипковато на вид – а сам рассказывал, как ещё тем летом ведьма отправилась травы свои собирать в дальнюю падь. Да как на беду, в это время откель-то в ближний лес василиск прибился, приблуда этакая. То ли от своих отстал, то ли и вовсе выгнали…

– А наши старики давно приметили, что не могёт он козу так сразу в камень обратить, и всё. Уж на что упрямые и зловредные те твари – даже сам падший от них отказался, говорят. Так вот, староста и повелел мне взять Маньку с собой, да злыдню тому бородавчатому и подсунуть. Вроде как, одна вредность против другой нипочём не сдюжит.

Госпожа Велерина отчаянно хохотала, когда красочно расписывающий это дело Ларка добрался до конца истории – василиск запарился бегать за привередливой козой да заглядывать ей в глаза. А та, паразитка, скакала от него по бурьянам словно за ней волки гнались. Потом обозлилась, да как попёрла рогами на зверюгу!

– Тот молодой был или дурной совсем – тикать от неё. А мы с Хведотом в кущарях сидим да со смеху за бока хватаемся…

И когда наконец Манька загоняла по жаре василиска до того, что он с досады свернулся в клубок да сам в валун обратился, из баронского замка подоспела Ольча-чаровница. Чем надо посыпала, да трижды с наговором прабабкиным по солнышку обошла – тот на части и рассыпался.

– Потом полдеревни в сапогах из его шкуры ходило – ну вот ей-же-ей, ваше магичество! Я своей Милке лично у Ряхи-скорняка заказывал…

Волшебница утёрла глаза тончайшим батистовым платочком (ну, словно крулевна!) и восхищённо улыбнулась, покачивая белобрысой головой.

– Давненько я так не смеялась – но что самое интересное, ни слова не соврано…

Ларка с обиженным лицом вылез из кресла, нависнув над посерьёзневшей магичкой всем своим немалым по сравнению ростом.

– Зря вы так, госпожа Велерина – у нас лукавые языком или душою не приживаются.

Та взвилась, словно за седалище цапнула, упаси боги, змеюка. Ещё только что голубые глаза сузились, по атласным щёчкам пошли красные пятна, а с прыгающих на личике губ раздалось почти змеиное шипение.

– Что ты себе, смерд, позволяешь?

Но Ларка уже осознал свою оплошность. Вот тебе, простофиля деревенский, вот тебе наука! Всё обман то был, любезничанье да кривлянье – не можно быдлу разговаривать как ровня с магичкой… он уже стоял навытяжку во фрунт, и как положено по уставу, преданно ел глазами начальство.

– Так точно, ваш-магичество!

Магичка чуть осадила назад и примирительно пробормотала:

– Ладно, проехали… – но ответом ей оказалось лишь молодецкое "никак-нет-вашество!"

Закусив с досадой губку, волшебница задумчиво обошла посрамляющего выправкой многих других Ларку по кругу.

– Жаль… кажется, я тебя потеряла… – она неодобрительно тряхнула своими кудряшками цвета переспелой пшеницы, обрушила словно неслышный удар грома тайные слова власти – и за перилами веранды вдруг погасло солнце.

Глаза чаровницы мягко и чуть слышно обжигающе светились – точь-в-точь как когда Ольча вытаскивала схватившего болотную лихоманку Михея. Ларка и Хведот тогда крепко держали ударившегося в корчи бондаря, а колдунья и Марьяна-травница таки сумели провести душеньку уже холодеющего мужика над самым краешком вечности – и таки удержали по эту сторону…

Руки волшебницы обвились вокруг шеи по-прежнему замершего словно на посту Ларки, а сама она мягко и в то же время настойчиво прижалась всем волнующим телом. Да так нескромно, что парень обеспокоенно подумал – не лопнут ли ненароком штаны на непотребном месте? Всё же, обошлось, не совсем уж дрянное полотно поставляли в королевскую армию.

– Непростой ты парень, – Велерина медленно, словно нехотя отстранилась. – Мало кто мог этому противостоять… хотя, я могла бы тебя сломать всё равно – даже амулет твой не помог бы. Но зачем?

Она невозмутимо подставила ладонь, и отшлифованная пластинка малахита сама выпрыгнула меж пуговок мундира наружу. Так ёрзала на крепком кожаном шнурке, так стремилась попасть в эту зовущую руку, что едва шею не надломила.

Ларка чуть не заорал с перепугу дурным голосом – на угольно-чёрном в этом сумраке камне весенним цветом сияла еловая лапка, а в воздухе сам собою поплыл неповторимый аромат родных гор…

– Сильная ведьма его делала. Волос светло-рыжий, глаза серые и сердце неравнодушное. Олька или Ольча – не знаю, как по-вашему. Умелый мастер – хороший талисман – и камень добрый, – волшебница мягко улыбнулась. – Как видишь, я тоже не только фокусы показывать могу. Не держи зла, кадет. Уж очень хорошо ты простофилей прикидывался – а мне меня сегодня настроение с самого утра эти дуболомы в штабе испортили.